Аромат старой книги - Михаил Сеславинский, Ольга Тараканова - Непрошедшее время - 2011-03-13

М. ПЕШКОВА: Не потерять достояние нашей культуры – одна из задач Национального союза библиофилов, объединяющего заинтересованных в книжном собирательстве людей. Союз был создан недавно. Об этом беседуем с его председателем, руководителем Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаилом Сеславинским.

М. СЕСЛАВИНСКИЙ: Не так много людей, которые действительно увлеченно, страстно занимаются старой книгой, которые посвятили этому всю жизнь. Существует довольно много исследований по поводу вообще коллекционирования, библиофильства. И многие исследователи теории библиофильства, в частности, Куфаев, считали это видом заболевания. Тем не менее, это те люди, на которых строится вообще частное собирательство, как таковое, - я имею в виду книжное собирательство, - и которые готовы урывать от своего гардероба, от своего отдыха, даже от своих домашних каких-то потребностей средства для того, чтобы формировать библиотеку библиофильского толка, то есть, библиотеку из редких ценных иллюстрированных изданий старых книг. Мы пытались подсчитать, сколько таких людей в России. Их, пожалуй, около четырехсот-пятисот человек. Это крупица, потому что, если вспоминать старые времена, то любая крупная профессорская семья видела у хозяина семьи в домашнем кабинете старые книги, в независимости от того, была ли это просто книжная полка или несколько книжных шкафов. Но эти люди, страстно влюбленные в книгу, постепенно становятся ее знатоками. Они, как справедливо упоминал патриарх отечественного библиофильства Яков Исаакович Бердичевский, работают не как в научных учреждениях, с девяти до шести с часовым перерывом на обед, а работают день и ночь. Мысли о старой книге занимают все их свободное время. У них нет ни отпуска, нет ни выходных дней. В их головах шаг за шагом, постепенно, час за часом накапливается такая кладезь знаний, которой не могут похвастаться ни кандидаты, ни доктора наук. Вот эти вот люди в ноябре месяце провели учредительный съезд, 28 января провели первое общее собрание некоммерческого партнерства Национального союза библиофилов. Это некоммерческое партнерство, по сути, является правопреемником организации, которая, хотя и не имела юридического статуса, не была образована в качестве юридического лица, но, тем не менее, 20 лет объединяла отечественных библиофилов – она называлась «Организация российских библиофилов». Сейчас некоммерческое партнерство зарегистрировано Министерством юстиции. Сегодня мы были свидетелями того, как проходило первое заседание библиофильского клуба, посвященного жизни, деятельности известного, великого даже, наверное, русского литературоведа, библиографа, библиофила Петра Александровича Ефремова, 180 лет которому мы отмечали в ноябре 2010-го года. И меня очень обрадовал один факт. На вот это вот заседание клуба пришли крупные руководители государственных книгохранилищ, которым есть чему поучиться у библиофилов. Им есть что послушать и есть на что посмотреть, потому что многие люди принесли книги из своих библиотек. Именно поэтому, кроме частных собирателей, присутствовали и главный хранитель Государственного литературного музея, тоже член некоммерческого партнерства Национального союза библиофилов Алексей Яковлевич Невский, и руководитель Государственной исторической библиотеки Михаил Дмитриевич Афанасьев, и руководитель отдела редких книг Российской государственной библиотеки Александр Юрьевич Самарин. И вот этот вот полутора-двухчасовой оживленный разговор о судьбах книг из библиотеки Петра Александровича Ефремова продемонстрировал, что связь времен не прервалась. Много лет прошло с той эпохи, когда он собирал свою библиотеку, но через книгу, через отдельные экземпляры книг, как правило, в составном таком, комбинированном переплете с корешками болотного цвета и вытесненными золотом внизу на корешке инициалами «П. Е.» и зеленоватым экслибрисом на первом форзаце в любой книжке. Мы соприкасаемся с 19-м веком, с началом 20-го века и через книгу беседуем с нашими коллегами, которые жили в эту эпоху. Поэтому я очень рад тому, что вот около шестидесяти человек сейчас образовали это некоммерческое партнерство. Туда входят люди из разных стран. Это выходцы из России, которые сейчас живут в Израиле, в Германии, во Франции. Это и наши зарубежные коллеги. Например, профессор Батлер, который преподает и в Соединенных Штатах Америки, и в Великобритании и активно занимается россикой, русскими книгами, экслибрисом. Приехали люди из разных регионов Российской Федерации, из других стран. И даже вот такой мелкий нюанс, но очень значимый для одного нашего коллеги, известного библиофила Ракитянского, который живет в Риге: мы были вынуждены в пункт Устава внести такую странную поправку, что членами некоммерческого партнерства могут быть граждане Российской Федерации, граждане иных стран, а также лица без гражданства. Потому что он, к сожалению, волею судеб оказался человеком, который не имеет гражданства. Мы знаем все прекрасно ситуацию в балтийских странах для русских граждан. И то, что старая книга объединила всех этих людей: они все приехали в Москву, в хорошем смысле слова, хвастались своими собраниями, я думаю, это большое дело, серьезное. Это гуманитарный шаг, это наш вклад в историю отечественного книговедения, в историю библиофильства в нашей стране.

М. ПЕШКОВА: Специально на общее собрание из США приехал профессор Пенсильванского университета, в недавнем прошлом – профессор Лондонского университета, Уильям Батлер, крупнейший в мире коллекционер экслибрисов.

У. БАТЛЕР: Первый экслибрис я заказал для своей библиотеки. Я собираю россику, книги из России, особенно юридические. Это значит тоже исторические темы. Я хотел, русский художник сможет сделать русский экслибрис для меня. И издана в Лондоне в 73-м году книга об европейском экслибрисе. Они включены тоже, русские художники, особенно Анатолий Калашников. Я видел его работы. Мне понравилось. Я посетил Ленинград летом этого года, и там была выставка его работ в книжном магазине на Невском проспекте. И я тоже посмотрел, понравилось. Несколько лет позже, три года позже я был в Москве и видел его работы… улица Горького, Тверская сегодня. Там была галерея Союза Художников. Я спросил, как я могу идти к Калашникову, они дали мне его телефон. Звонил, пригласил меня, я заказал, и через месяц он сделал. И это был мой первый экслибрис по теме российского права. Я уже опубликовал книги по российскому праву и поэтому я наклеил на свою книгу. Я написал, поэтому я включил вот это.

М. ПЕШКОВА: Как вы покупаете русские книги? Ведь, насколько я знаю, в Лондоне нет специализированного магазина, имеющего отношение к русской книге. Знаю, что есть только отделы. Был такой магазин? Где?

У. БАТЛЕР: Был, да, Колетс, дама, которая это учредила, она умерла, это сейчас не существует. Я в основном покупаю здесь книги о книгах и так далее. Юридические книги. В Штатах тоже закрыли. Я сейчас живу в Штатах, магазин был в Вашингтоне «Виктор Камкин», тоже…

М. ПЕШКОВА: Знаменитый магазин.

У. БАТЛЕР: Очень знаменитый. Как студент, я там купил первые книги. Ну, тоже исчез, к сожалению. Это проблема сейчас. Я сейчас являюсь ответственным секретарем Международной федерации обществ экслибрисистов. Есть примерно 45 членов. Только общества могли быть членам, включая два в России: в Москве и в Воронеже. А потом я купил коллекцию экслибрисов на аукционе, и это была огромная коллекция: 200 000 экслибрисов.

М. ПЕШКОВА: Как вы это все разместили? Или вы все перенесли на электронный носитель?

У. БАТЛЕР: Еще нет. Это хороший вопрос. Надо составить каталог, но трудно найти хорошую программу, чтобы это сделать.

М. ПЕШКОВА: А попадалась ли вам книга Смирнова-Сокольского?

У. БАТЛЕР: А…

М. ПЕШКОВА: Знаменитая…

У. БАТЛЕР: Два тома.

М. ПЕШКОВА: Да.

У. БАТЛЕР: Это у меня есть, да, это у меня есть. Очень ценная.

М. ПЕШКОВА: И еще был замечательный коллекционер, артист… актер Борис Тенин.

У. БАТЛЕР: Я его знал.

М. ПЕШКОВА: Вы его знали?

У. БАТЛЕР: Да, да…

М. ПЕШКОВА: Расскажите мне про него!

У. БАТЛЕР: Менял экслибрисы. Я приобрел для него, - он очень хотел каталог аукционный библиотеки Сергея Лифаря. И я нашел для него. Он дал мне разные экслибрисы в обмен.

М. ПЕШКОВА: А с кем из русских вы были знакомы?

У. БАТЛЕР: Трудно сказать. Камкин, конечно, я его знал…

М. ПЕШКОВА: Вы знали Виктора Камкина и его жену?

У. БАТЛЕР: Да, оба. Это было в 60-м году.

М. ПЕШКОВА: Какова судьба жены Камкина?

У. БАТЛЕР: Она умерла. Он умер раньше, значительно раньше.

М. ПЕШКОВА: Именно, мне кажется, поэтому и случилась такая трагедия с его магазином…

У. БАТЛЕР: Пожар.

М. ПЕШКОВА: Если бы был жив сам Виктор Камкин, не случилось бы такого масштабного разорения, иначе и не скажешь.

У. БАТЛЕР: Да. Ну, во-первых, был пожар, а потом до банкротства практически…

М. ПЕШКОВА: Михаил Сеславинский известен не только как руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям, но и как собиратель редких книг. Он автор многих статей в изданиях о старой книге. Особый интерес сыскал его труд о старинных переплетах. Чиновник столь высокого ранга на двух заседаниях клуба библиофилов, единодушно названного членами клуба «Библиофильский улей», выступил с содержательными докладами.

М. СЕСЛАВИНСКИЙ: В чем для меня магия 105-го каталога? Наверное, это, все-таки, единственный каталог, по которому, как мне многие вот старые книжники рассказывали, были конкретные собиратели. Его, конечно же, можно было бы назвать «Редкие иллюстрированные книги», потому что основной массив книг, которые там представлены – это классические иллюстрированные книги 19-го века. Но у меня это вызывает, конечно, чувство глубокого уважения: что в 60-е, 70-е, даже в 80-е годы люди конкретно собирали по 105-му каталогу издания и определяли для себя, сделать покупку или не сделать покупку, основываясь на том, указан ли данный экземпляр или, там, данное наименование книги в 105-м каталоге. И, конечно, эта магия каталога, единственного, еще раз хочу сказать, из всех, наверное, книгопродавческих каталогов, который одновременно является и книгопродавческим, и, ну, неким таким руководством для собирателя, еще и ложится на магию самого Николая Васильевича. Мы хорошо знаем его жизненный путь. Конечно, трагическая судьба человека, который в 38 лет, в расцвет своей деятельности, имея и богатую библиотеку, и книжный магазин, умер от ангины, затем от заражения крови. Пачка эритромицина спасла бы его. Если бы он продолжал жить, то для меня очевидно, что его дело бы развивалось, развивалось и развивалось, и те 145 каталогов, которые были выпущены, наверное, доросли бы до, минимум, пятисот, если бы он дожил хотя бы до 22-го – 23-го года. Но за те годы, что он отдал книжному собирательству, с 24-х до 38-ми лет, надо сказать, что я не знаю примеров другого подобного жизненного пути в истории отечественного библиофильства, чтобы в таком молодом возрасте столько всего сделать. Это и известный нам журнал «Антиквар», и другие периодические издания: «Русский библиофил» и пресловутые каталоги. Я знаю, что в старых библиотеках есть собиратели, у которых собраны все каталоги Соловьева, они ими пользуются и воспринимают их как качественную библиографическую литературу. Но, конечно, в основном, 3-4 наиболее знаменитых каталога: 100-й, 105-й, посвященный Отечественной войне 12-го года, портретам и гравюрам. Наиболее востребованы все. Где-то года три назад, наверное, на аукционе Марии Яковлевны Чапкиной, если я не ошибаюсь, я купил особый экземпляр этого каталога из особого тиража. Сто экземпляров, это номер 88. И по примеру благородной инициативы Игоря Валентиновича Быкова, который хочет собрать всю информацию о сохранившихся каталогах, альманахах и библиофилах 29-го года, я подумал: а хорошо бы вот собрать информацию, а сколько осталось из этой особой части тиража нумерованных экземпляров? И моя затея провалилась буквально за неделю. Потому что, когда мы попытались посмотреть на сайтах в базах данных крупнейших государственных книгохранилищ, выяснилось, что эти каталоги не выделены, и нумерованные мы не нашли каталоги. Я спросил у нескольких старых библиофилов, и только один из них насторожился и сказал, подозрительно глядя на меня: «Какой у вас номер?» Я сказал: «88-й». Он выдохнул, сказал: «Хорошо, у меня в 73-м году украли номер 02» (смех). Вот он до сих пор помнит и думает, куда же этот каталог номер 02 попадет. Хотел всех призвать, что, если какая-то информация появится об особых нумерованных экземплярах, то вы нам ее присылайте с тем, чтобы мы, хотя бы в памятке, какую-то ретроспективу могли бы осуществить и установить, хотя бы, там, не знаю, 5, 10 экземпляров, которые сохранились в нашей стране из числа нумерованных. Книги, которые описаны в 105-м каталоге, конечно, завораживают. Можно гадать, как по Пушкину. Раскрываешь, говоришь страницу или говоришь номер, и понятно, что ты прочитаешь описание шедевра, шедевра, о котором мечтаешь. И, знаете, вот в детстве многие, когда читали фантастические произведения, -Уэллс и прочие, - пойти сначала, купить несколько сторублевок, пятисотрублевок, которые сейчас относительно недорого стоят, взять пачку эритромицина, попасть в 910-й год, купить несколько книг из 105-го каталога. Пачку эритромицина на всякий случай отдать Николаю Васильевичу Соловьеву. И – вжик – на машине времени обратно. Но это все фантастика, а на самом деле, конечно, сейчас, мне кажется, подбирать книги из 105-го каталога достаточно сложно. Ну, вот я посчитал, у меня около 50 книг из, примерно, 500 наименований, которые существуют в 105-м каталоге. И я не могу сказать, что я, например, предметно собираю эти книги из 105-го каталога, но, конечно, когда они попадаются – трудно пройти мимо них. А часть из них, мы знаем, это фейерверки, которыми открывается каталог. Ну, я не знаю собирателей описаний фейерверков на сегодняшний день в нашей стране, но искренне надеюсь, что они есть, вот Игорь Валентинович, либо сам собирает…

ИГОРЬ ВАЛЕНТИНОВИЧ: Нет, ну, просто фейерверков нет, собирать нечего.

(смех)

М. СЕСЛАВИНСКИЙ: Я надеялся, вы скажете, что я собираю. Или с этой минуты начинаю собирать, после…

М. СЕСЛАВИНСКИЙ: Когда вот я стал перебирать свои книжки, с тем, чтобы принести их на выставку – я принес где-то, наверное, 15-20 книжек – то понял, что все-таки они все очень неровные. Есть достаточно простые книжки, которые до сих пор есть в продаже. В качестве примера приведу книгу в память столетия русского театра, всем она нам хорошо знакома, Григорьева 56-го года. Именно этот экземпляр выставлялся на прошлом аукционе журнала «Про книги» со стартом 18 000 рублей, 600 долларов. И он не был никем приобретен, что меня, честно говоря, очень удивило. Вообще, книжка достаточно часто встречается в продаже, хотя она сама по себе приятная и насыщена литографиями портретного и рядового характера. Когда смотришь, например, на здание театра, который, вообще, есть на старых русских литографиях середины 19-го века, то видишь, какие они были высокие. Они совершенно по-другому смотрятся. Вот Александринский театр – он же высокий. А сейчас - что Александринский театр, что Большой театр, они все вошли в землю, и нам кажутся приземленными, и к ним ведут только, там, несколько ступенек к колоннам, которые обрамляют вход в театр. Конечно, основной массив, наверное, изданий – это достаточно такие пафосные, хорошие иллюстрированные книги, которые для Соловьева, видимо, были и темой собирательства, и существовали в тех библиотеках, - а мы помним, что он купил, там, несколько хороших библиотек: Помяловского, Монферрана. И, видимо, эти книги как раз там присутствуют. После фейерверков тоже, как мы помним, сам каталог открывается разделом «Альманахи», и читать его очень тяжело. Потому что, когда видишь, сколько альманахов пушкинского времени и середины 19-го века было в продаже, в свободной продаже, ну, просто становится неприятно. Так же, как когда входишь в хранение библиотеки Губара в Пушкинском музее, и ты думаешь: альманахи пушкинской эпохи, альманахи пушкинской эпохи, у меня их, там… у кого-то три, четыре, а у кого-то целых семь. А когда там стоят два книжных шкафчика, заполненных альманахами пушкинской эпохи в великолепных переплетах, то просто теряется энтузиазм к книжному собирательству. Но среди тех альманахов, которые описаны у Соловьева, я принес несколько, и все это можно посмотреть. Для этого мы специально положили – вот, на дальнем столике и в середине - лежат перчатки. Когда по моей просьбе купили эти перчатки, то меня возмутило… немцы их производят. Рука в перчатке держит монетку в два евро. Меня возмутило, как нас не уважают. Перчатки, написано: нумизматические перчатки из хлопка. Хотя все мы знаем, что это наши библиофильские перчатки, ими пользуются во всех отделах редких книг. Какие нумизматические? Что это за безобразие? Я предлагаю ноту в немецкое посольство, пусть пишут «библиофильские нумизматические».

М. ПЕШКОВА: Доктор исторических наук, профессор Московского университета печати Ольга Тараканова, знаток биографий известных книжных коллекционеров, рассказала о судьбе создателя 105-го каталога.

О. ТАРАКАНОВА: Я хочу сказать о личности самого Николая Васильевича. Вы знаете, вот я занимаюсь судьбами антикваров, и поэтому мне интересно, кто как вообще двигался в этой жизни, с чего все начиналось, как продолжалось. Он был очень последовательным человеком. В отличие от многочисленных российских антикваров, он был единственный человек, который имел не просто образование высшее, но имел и два образования. Потому что он закончил Петербургский университет и он закончил Сорбонну в Париже. Он владел языками, он знал библиографию, он знал историю, литературу. Поэтому, конечно, он был, своего рода, знаете, таким необычным среди всех русских антикваров, которые были замечательными знатоками. Но они были знатоками вот такими, знаете, по старинке. То есть, они начинали с мальчиков, начинали на побегушках и потом становились замечательными специалистами. Что удивительно: что ведь, в общем, - сын, фактически, российского миллионера. Конечно, его единственный сын, и отец желал ему другую судьбу, потому что, действительно, в среде русских книжников не было образованных людей. Но у отца хватило ума не проклясть своего сына, что называется, когда он вдруг ему объявил, что, знаешь, папа, я не буду заниматься твоим бизнесом, я пойду торговать книжками. Но отец его, тем не менее, отлучил от дома, и молодой Николай Васильевич в возрасте 23-х лет начал свою собственную жизнь. К тому времени у него была богатая библиотека, и, собственно, с распродажи этой библиотеки он и начал свою профессиональную деятельность вот в книжной торговле. Он открыл замечательный магазин, он повесил по такому парижскому образцу на Литейном проспекте в Петербурге, где стояла мебель из красного дерева. Он поставил на полки замечательные книги, потому что он очень любил россику, он любил издания на французском языке, он любил красивую книгу. Конечно, все это он сделал для такого изысканного покупателя. Повесил на стенках гравюры. Но вот отношение к нему ведь было очень разным. При том, что он вел переписку активную с Шибановым и Клочковым. Например, Александр Бенуа, он с очень большим пренебрежением относился к деятельности Соловьева, и, в общем, он считал, что этот, там, нувориш, и, так сказать, все его богатство, оно не стоит совершенно того, чем он занимается. Поэтому разное отношение, как всегда, показывает история, что к одним и тем же людям относились совершенно по-разному. Одни говорили, что Шибанов – выдающийся русский книжник и что вот он, из глубины веков пришедший в российское антикварное дело, в советское влившееся. А другой говорил на заседании того же РОДКа, что и Шибанов никуда не годится, и вся его Desiderata не стоит выеденного яйца. То есть, история, конечно, такое дело, когда люди… понимаете, это субъективные точки зрения. Но все равно, мне, например, очень интересна была судьба Соловьева. И, действительно, он рано умер. Я думаю, что, он, конечно, бы, наверное, эмигрировал, так, как сделала впоследствии его жена, балерина знаменитая Вера Трефилова. Она уехала в Париж. Увезла, по всей видимости, весь его архив. Поэтому все сведения, которые мы получаем, они из небольших кусочков архивных. Но действительно, смотрите, сколько он успел. Как он последовательно: основал сначала журнал «Антиквар» - два года выходил, не нашел сбыта, потому что не было, видимо, публики, которая бы его читала и поддерживала. Потом он через несколько лет начинает «Русский библиофил» и печатает его с 11-го года и до 1917-го. Здесь уже ситуация другая. Это журнал, который находи сбыт. И люди получали и читали его с удовольствием. Он печатает и выпускает свои каталоги своей антикварной торговли в качестве приложений к «Русскому антиквару». Он редактор журнала «Старые годы», сотрудничает. Посмотрите, он пишет книги, он пишет публикации, он редактирует журналы, он издает их, содержит магазин замечательный, где проходят школу, обучение, так сказать, уже в последующие годы советские антиквары. Конечно, в 38 лет, в общем, большой объем, настоящий объем работы. Так что вот у меня он вызывает этим фактом глубочайшее уважение, конечно же. Я считаю, что он много сделал. Не зря мы говорим о 105-м каталоге.

М. ПЕШКОВА: Сюжеты у меня наезжали один на другой. Хочется поведать о судьбе 105-го каталога в стенах главной библиотеки страны, о судьбах тех, кто собирает раритеты. Словом, аромат старых книг ждет, что о нем будет продолжен рассказ. Вы полагаете, что судьбы книг менее захватывающи, чем судьбы людские? Я мнения иного. Звукорежиссер - Алексей Нарышкин, я - Майя Пешкова, программа «Непрошедшее время».