Новая Пушкинская, её лауреаты - Майя Рыжова, Валентин Курбатов - Непрошедшее время - 2010-06-06

26 мая.20.10. День Рождения Пушкина по старому стилю. Вручение Новой Пушкинской Премии

В этот день в Государственном музее А.С.Пушкина в Москве

Романсы на стихи Пушкина и Лермонтова в переводах Марины Цветаевой (первое исполнение, поет Геннадий Погодин)

Председатель Новой Пушкинской премии

Валентин Курбатов, писатель и культуролог из Пскова

Владимир Толстой, директор музея-заповедника Ясная Поляна

Майя Рыжова (Челябинск), лауреат Премии

М.ПЕШКОВА: По старому стилю день рождения Пушкина – 26 мая. В этом году шестой раз литературная общественность собралась в музее поэта на Пречистенке на церемонию награждения лауреатов Новой Пушкинской премии. Майя Петровна Рыжова получила почетную награду еще в прошлом году, но приехать за ней из Челябинска смогла только сейчас. Вот и говорим о написанной ею книге, удостоенной награды.

М.РЫЖОВА: Книга называется «Лабиринты поисков: родственники и свойственники Пушкина». Это исследование-эссе. Там пять или шесть, я уже забыла, исследований, и каждое исследование – это открытие. Открытие большое или не такое большое, но все открытия. Конечно, есть кое-какая компиляция, потому что я же должна была об этих людях узнать. Я породнила Пушкина со Строгановыми, Демидовыми. Этого никто не сделал. Правда, это получилось по женской линии. В начале Пушкин у меня выходил как свойственник, потому что Наталья Николаевна, его жена, она доводилась племянницей и кузиной Демидовых. И Строгановых, и Демидовых – она в родстве с ними была: двоюродное, там, такое родство, довольно близкое. И дядя Натальи Николаевны Григорий Строганов был ее благодетелем. Правда, он двоякую роль сыграл в жизни Пушкина – он как-то был настроен против него. Но в то же время, когда были похороны Пушкина, ассигновал, деньги дал – я не знаю, возвратили ему эти деньги, или нет – по-моему, царь ему возвратил. И он благодетельствовал этой семье, пока она не вышла замуж за Ланского. Так вот, они были в родстве. Дело в том, что однажды я увидела в Эрмитаже портрет известной дамы. Это портреты школы Лефевр или, может быть, сам Лефевр, французская школа. Дама, значит, называлась так: «Елизавета Александровна Демидова, урожденная Строганова». И точно такой же портрет в зеркальном отражении, вероятно, сделанный крепостным художником, у нас в Нижнем Тагиле был. И мне стало интересно, что же это такое. Потом, когда я вышла на пенсию – вышла на пенсию я довольно-таки рано, 50 лет, потому что такие обстоятельства были, я была очень больна. Но я выработала свой полевой стаж – я полевой геолог – я вышла по льготному стажу. Тогда нужно было что-то подрабатывать, и я занялась редакторской деятельностью, историей и краеведением. И вот в Нижнем Тагиле есть такой дом, и там на фронтоне – он такой, приличный особнячок, архитектор Комаров построил его – и на фронтоне дома в круглой лепке две буквы, «Г.С.», Григорий Строганов. И я стала сопоставлять, кто же… И вот однажды мне очень посчастливилось, я попала в архивы – производственные архивы, где, знаете, кладезь. И никто ими не интересуется. Вот в один из таких архивов я и попала. Это было близко по моей работе, это был архив Высокогорского рудного месторождения, ВЖР. Там были документы столетней, стопятидесятилетней давности, это был геологический архив. И на карте я увидела очень хорошо вычерченный, в замечательном карандаше вычерченный – сохранилось прекрасно – вычерченно замечательным картографом, было ограничено месторождение баронское, графини Строгановой. Меня это заинтересовало. Вообще, о баронском месторождении я, как геолог, знаю. Это очень интересное месторождение, но меня заинтересовало, во-первых, почему «баронское» и графини Строгановой – это уже разные ипостаси, да? Второе: почему это месторождение находится на территории Демидовых? Демидовы никогда бы не пустили на свою территорию. А это на их территории. И кто же она, эта графиня Строганова? И вот когда я стала копать, значит, одна дама с музея, с центрального музея нашей страны, с Эрмитажа, одна, значит, дама на карте у меня, графиня Строганова, и Григорий Александрович Строганов, дом которого стоит в Тагиле.

М.ПЕШКОВА: Что там было за месторождение, имеющее отношение к Строгановым, да?

М.РЫЖОВА: Да, это просто было железо-рудное месторождение титана – там много было титана, оно было очень ценным месторождением. Если я Вам могу сказать так, в терминах, это высокотемпературное месторождение. И оно было уже… уже выбрано все – большая огромная капля. Но что интересно, что оно было строгановское, на территории Демидовых. И тут я включилась: как же так могло случиться, что это месторождение на территории Демидовых – Строгановых? Демидовы бы это не потерпели, хотя они были в родстве, но все равно – родство есть родство, а тут такое дело. И тут я привлекла Ермака. Ведь Ермак в это время приходил из Волжского бассейна в Окский бассейн.

М.ПЕШКОВА: Из Волжского бассейна в какой?

М.РЫЖОВА: В Окский.

М.ПЕШКОВА: В Окский.

М.РЫЖОВА: Да. В Нижнем Тагиле есть место, оно называется Медведь-камень – ну, где, ну, проблематично, якобы, была стоянка Ермака – это же все гипотезы, я же не могу… я же не читала этих документов. И все-таки я так поняла, что с дружиной Ермака шли не только воины, но и родознатцы. Ведь Строгановы были промышленниками, для них нужен был металл. А это… западный склон Урала, он беден железо-рудными месторождениями, а эта часть, осевая часть Урала и восточный склон Урала богат железо-рудными месторождениями. Они же все исходили. Потом, пушнина и т.д. – я думаю, что здесь шли отряды охотников, отряды рудознатцев – так называли тогда геологов – другие отряды. Была инвалидная команда; когда он завоевывал какое-нибудь место, там, городок, нескольких городков таких есть. И я поняла, Ермак, по моим предположениям, застолбил это месторождение, и оно стало баронское, потому что в то время Строгановы были баронами. А потом, когда они перешли в графское достоинство, и оно стало принадлежать графине Наталье Павловне Строгановой, оно стало называться баронское месторождение графини Строгановой. Но не это главное в этом деле. И вдруг я своим умом… ночью просыпаюсь и думаю: Боже мой, графиня Строганова, эта самая Наталья Павловна, она же внучка «Пиковой Дамы», т.е. графини Галициной. А графиня Галицина ведь четвероюродная сестра, т.е. кузина Маши Пушкиной, Ганнибал. Боже мой, так это же родство. И я начинаю вычислять, у меня там построение, все это, в книге все это построено, я как геолог, я все графически оформляю. Я в начале даже делаю графики, а потом пишу тексты. Оказалось, у меня даже такая глава есть, «Пушкин и Пиковая дама – родственники». Вот так я установила прямое родство Пушкина со Строгановыми. Не только свойство через Наталью Николаевну – конечно, дети Пушкина уже в родстве с Дедидовыми-Строгановыми, но это дети. А тут и сам Пушкин в родстве со Строгановыми. По-моему, я одна доказала. Ну, по крайней мере, я нигде про это не читала. О «Тагильской находке». Это письма Карамзиных, которые оказались в Нижнем Тагиле.

М.ПЕШКОВА: «Тагильская находка» - именно так называется публикация Ираклия Андронникова.

М.РЫЖОВА: Да, да, да. Так я пошла по следам тагильской находки. Дело в том, что я познакомилась, будучи уже в Тагиле – поскольку я полевой геолог – мы жили в демидовских селах, в таежных поселках. Например, моя свадьба с моим мужем, Анатолием Павловичем Рыжовым происходила в крошечном таежном поселке, где были передвижные домики, где ничего не было, вокруг был лес – тайга. Там мы поженились. А потом мы переехали в более крупное село, потому что у нас появились дети, и нужно было хотя бы где-то в селе… Ну, это тоже демидовское село. А когда мы переехали в Нижний Тагил на постоянное место жительства, я после пенсии стала активно изучать историю нашего края, сопоставлять ее с историей России. Т.е. историю России, краеведение, вот эти вот точки, то, что я наблюдала, будучи геологом – какую-то закапушку, которая названа как-то, какой-то трак, называется Мотыль, что такое мотыль? Оказывается, я так подумала, это Мательдинский тракт, потому что жена одного из Демидовых, Анатолия, она была Мательда. Ну и для русского слуха Мательдинский тракт не выговоришь, значит, Мотыльевский тракт, а потом просто Мотыль. И так и нанесли на карту. И такие вот вещи, они в мозгу как-то сохранялись, ну, знаете, как на пленочке, чтобы потом проявиться, уже выразиться вот в этой книге. Так вот, я, значит, стала интересоваться тагильской находкой. Как попали эти письма, ну, извините, Нижний Тагил такой, заштатный город все-таки, и такие письма. И конечно, были две версии там такие – но я их отвергла, эти версии. Версия была Пушкинского дома, они издали эти письма, замечательно издали – в 60-м году, вот как раз юбилей издания этих писем сейчас. Причем издали в крошечном тираже, 5 тысяч экземпляров. Не каждая библиотека имеет такое издание. Версии был, что сам он привез. А у меня появилась другая версия. Я познакомилась с той семьей, у которой были эти письма. Я познакомилась с дочерью женщины, что отдала эти письма безвозмездно в Тагильский музей. И мы с ней очень много говорили. Она меня пустила в свой домашний архив. А знаете, эти семейные архивы, домашние, они очень интересны. Там много фотографий. Я вообще стала много присматриваться к картинам и к фотографиям не только как к произведениям искусства, а как к историческим документам. Это я уже перескакиваю. Например, есть такой портрет в Зарайске одного из Загряжских, родоначальника этого рода, которого я вывела. И там даты нет – а я установила дату, потому что у него стоячий воротничок, а стоячие воротнички только при Александре I начались – при Павле, при Екатерине были отложные воротники у военных. И тут у него орден за взятие (неразборчиво) – я сопоставила все, в 7-м году он умер, значит, это было не ранее 1-го года и не позже 7-го года, т.е. какую-то дату я установила. Меня это очень занимает, я изучаю ордена старые, ленты, за что и как, вывела даже там таблицу – какому чину положен был тот или иной орден, это я вывела… Ну, это компиляция.

М.ПЕШКОВА: Ну, прям Раевский, «Портреты заговорили».

М.РЫЖОВА: Да, заговорили. Моя версия, как попали письма в Нижний Тагил.

М.ПЕШКОВА: Мы вернемся к Пушкину.

М.РЫЖОВА: Да.

М.ПЕШКОВА: Какие еще открытия Вам удалось?

М.РЫЖОВА: Ну вот, в этих письмах, те, которые были найдены, были неофициальные сведения о последнем годе жизни Пушкина. И эти письма прочитал первый Ираклий Андронников. Т.е., он не первый прочитал, прочитал Ботышев. Он пришел в библиотеку, библиотекарем была его тетка, и он сказал: «Тетенька, нет ли у тебя чего почитать?» - «Да вот, Николенька, читай». И он первый прочел эти письма, которые пришли к нам из XIX века, и на которых просто явно написано, как травля происходила Пушкина.

М.ПЕШКОВА: Тагильская находка – это прямое касание к Пушкину?

М.РЫЖОВА: Конечно. Конечно. Эти письма были очень большой важности. Они сейчас находятся, несколько писем – их было, по-моему, 64 или 66, перевод их был сделан. Перевод их был сделан во время войны. Во время войны в Тагиле было очень много ленинградцев, и очень много было ссыльных, ссыльных немцев, ученые были люди. И они образовали такой, знаете, такой кружок при музее. Кто-то из музейщиков их прикармливал – голодное же было время. Там горел какой-то комелек, пекли картошечку… Они люди очень образованные, это была какая-то академия. Кто-то рассказывал строние, там… анатомию – там врач один был, потом, кто-то был очень хорошим археологом, он рассказывал то, что он открыл, там, месторождение торфяное, и месторождение еще не то, что торфяное – он культуру какую-то, до нашей эры, открыл. И так далее. И была там одна женщина, Полторацкая Ольга Александровна. Она была врачем, но вероятно, она была бесстужевкой, потому что она была очень образована. Вероятнее всего, она по 58-й статье была выслана, после убийства Кирова. Но это мои предположения. Я не могла найти. Но это была очень образованная, как писал Вотышев, старушка, в совершенстве знавшая несколько языков. И вот она-то перевела эти письма с французского на русский. Они были на французском, большинство, написаны, а частью были на русском. На русском писала Екатерина Андреевна, мама Карамзина, а Софья Николаевна писала по-французски, дочка. И на русском писал брат его, Александр. И вот там как раз все это и осталось. И когда читаешь эти письма, ужасаешься тем подробностям, какие были, и как травили поэта, и что он пережил. Так вот, эти письма были потом, в 56-м году, по акту переданы в Пушкинский дом. И некоторые из них вошли в архив этого дома как документы первейшей важности о жизни и смерти Александра Сереевича Пушкина в последний год.

М.ПЕШКОВА: Челябинский пушкиновед Майя Рыжова о родственных связях Пушкина в «Непрошедшем времени» на «Эхо Москвы».

М.РЫЖОВА: Что я сделала, что мое? Моя версия о том, как письма попали в Нижний Тагил. Я нашла ту женщина, которая была свидетелем, когда эти письма передавали. И еще была книжечка Ираклия Андронникова, «библиотечка «Огонек», «Тагильская находка» она называлась, она, по-моему, была 52-го года. Там было написано: «Дорогой Ольге Федоровне. Надеюсь, что вы обнаружите еще одну тагильскую находку, а я буду славить вас на весь мир, покуда сил моих хватит» - ну, что-то в этом роде.

М.ПЕШКОВА: Ираклий Андронников?

М.РЫЖОВА: Ираклий Андронников. Эти автографы нигде не опубликованы. И еще автограф Ираклия Андронникова был на книге «Письма Карамзиных», это уже Ботышеву, первооткрывателю писем, его семье, «с благодарностью, Ираклий Андронников». Но версия о том, как попали эти письма – это уже мое.

М.ПЕШКОВА: Это родство Пушкина с промышленниками?

М.РЫЖОВА: Да, родство. Да, да, да, с промышленниками. Я составила генеалогическое древо на пять поколений. Я могла бы и больше составить, но это ни к чему. И мне нужно было найти предка, который объединил бы эти все фамилии. Ну что такое родственник? Нужно было найти общего объединяющего предка Демидовых, Строгановых, Пушкиных, Загряжских, и т.д., и т.д.

М.ПЕШКОВА: Загряжские приходились Наталье Николаевне теткой?

М.РЫЖОВА: Да. Наталья Ивановна была из рода Загряжских. Ее мама.

М.ПЕШКОВА: Да.

М.РЫЖОВА: Загряжская вышла замуж за Строганова. И так я вычисляла это все. Письма Александра Сергеевича Наталье Николаевне я проштудировала… И он пишет ей как-то, в 33-м, по-моему, году, в 34-м году, в день Натальи, 19 августа, пишет, что, вот, он проездом был в Яропольце, и что «Наталья Ивановна живет в разоренном дворце и разводит огороды над прахом твоего Дорошенки». Эта фраза меня совершенно изумила, ошеломило и возмутила. Потому что Дорошенко… я с Украины, я знаю там песню: «По пе, попереду Дорошенко. Веде своє військо, військо запорізьке, хорошенько». Думаю, неужели этот Дорошенко? Стала я искать в энциклопедии, в справочнике. Оказалось, что внук этого Дорошенко, и он был гетманом, его резиденция находилась в Чигирине. Но поскольку Украина – лакомый кусочек, то, значит, на нее посягательство имели русские, вассалы турецкого султана, крымчаки, поляки – раздрай был. И вот в этот раздрай он не мог сопротивляться. И как раз он обратился тогда к русским, к русскому царю, чтобы тот помог ему. И русский царь выслал ему войска под руководством Ржевского. Этот Ржевский – потомок тоже, он как раз потомок Пушкина. Так они встретились. Так, значит, сдался Дорошенко, Петр Дорофеич, Ржевский занял его место, его, конечно, убили, а Дорошенко получил почетную ссылку. Он был женат… в общем, он был женат на одной из Пушкиной, оттуда…

М.ПЕШКОВА: Это да.

М.РЫЖОВА: Он был женат на Прасковье Федоровне Пушкиной, по-моему. Вот помните, у Пушкина есть «Моя родословная»: «Упрямства дух нам всем подгадил, родню свою не укратим, с Петром мой пращур не поладил, и был за то повешен им». Так вот, этот пращур, Федор Пушкин, он пращур не Пушкина, ему дальний пращур. А ближний пращур Натальи Николаевны. И вот оттуда все и пошло.

М.ПЕШКОВА: Пушкин и Наталья Николаевна – родственники?

М.РЫЖОВА: Ну, очень дальние. В очень дальнем родстве. Это доказано уже до меня, и все… я уже в это даже дело не вмешиваюсь. Мне интересно то, чего нет. И тогда я их в корни поместила древа, Дорошенко, Загряжский и Пушкин – они одного возраста люди – это были корни. А стволом стал Загряжский Александр Артемьевич, а от него пошли дети. Кто-то выходил за Строганова, кто-то с Демидовым сроднился, и получилось такое деревце очень симпатичное, и самая большая ветвь получилась пушкинская – не пушкинская, а Натальи Ивановны. Наталья Ивановна ведь была второй женой своего мужа. Как Вы знаете, Ульрика Пассе, значит, была ее матерью. Он при живой жене обвенчался с этой красавицей баронессой, разведенной Ульрикой Пассе. И она ему родила дочь Наталью, а Наталья Ивановна была очень плодовита. И она родила шестерых детей, кроме того, сколько-то умирало, там, при родах. Шестерых детей. И все эти дети дали огромное потомство. И потому что даже разные крови смешались. И все дети были безумно талантливы, интересные, хорошие люди. И вот, значит, предпоследним ребенком была Наталья Николаевна, вот, о которой до сих пор все говорят – о необыкновенной любви Александра Сергеевича Пушкина к своей жене.

М.ПЕШКОВА: Первая красавица.

М.РЫЖОВА: Да, первая красавица. Она родила Пушкину четверых детей, потом она овдовела, вышла замуж за Ланского, за очень порядочного человека, который был ровесником Пушкина – тоже был на 15 лет ее старше, человек очень благородный был. И она с ним еще имела трех или четырех детей, я не помню – трех. И там они породнились с королевской фамилией уже, они породнились не только с королевской, они породнились с нашей, с русской фамилией. Дочь Пушкина Наталья Александровна, младшая дочь, своенравная, она вышла замуж 18-ти лет, она хотела замуж, «мать, - говорила, - замариновала одну, и теперь меня хочет замариновать». Она вышла замуж за сына Дубельта. Потом брак распался, и она уехала заграницу, и там вышла замуж за Николая Нассаусского. И поскольку этот брак был морганатическим, то она стала графиней Меренберг. А ее дочь вышла замуж за внука Николая II, брак тоже морганатический – она стала графиней Тоби. А там они породнились с королевской английской фамилией и т.д., пошел этот род. Они во время Великой Отечественной войны очень много помогали, были на нашей стороне, конечно, госпиталь был у них в имении. И я поначалу вычертила просто генеалогическую таблицу – не древо, а таблицу. Считают древом, это когда таблица. Древо – это древо, это дерево. А таблица – это просто таблица, когда ты пишешь, там, восходящий, нисходящий, кто потомок, предок и т.д. Так она у меня шестиметровой длины.

М.ПЕШКОВА: Все никак не сговоримся с известным филологом и культурологом из Пскова Валентином Курбатовым о встрече. Хотя видимся часто – и в Пушкинских горах, и на выставках, и на презентациях в Москве. Вместе с «Новомирским» критиком Ириной Роднянской Валентин Курбатов удостоен Новой Пушкинской премии за совокупный творческий вклад в отечественную культуру. Слово Валентина Курбатова на торжественной церемонии получения премии.

В.КУРБАТОВ: Все не идет у меня из памяти мысль Василия Васильевича Розанова, которую я уже повторял не раз. Вот она держится репьем и все не становится менее беспокойной. Что поживи Пушкин подольше, мы бы не разделились на славянофилов и западников, стыдно было бы его цельности. А мы все не заживим эту несчастную рану, да и не рана это уже, а удобное, привычное ложе в театре жизни. Хотя границы давно размылись, старые маски повытерлись, и сквозь те глядят у одних смущенные лица, а у других уж и лиц не осталось – маска приросла. Не прошел нам даром долгий период, когда характеристикой времени, общей его интонацией, по слову Александра Сергеевича, невежественное презрение ко всему прошедшему, слабоумное изумление перед своим веком, слепое пристрастие к новизне, частые и поверхностные сведения наобум, приноровленные ко всему. Эту аттестацию легко было бы отнести к клеветникам России, к беспечальным западникам, для которых чем положение общества горше, тем и веселее, больше им поводов блистать тонкой иронией и мстительнее тыкать бедной стране цивилизиванным человечеством. А только характеристику эту Александр Сергеевич адресовал никому иному как Радищеву, сердем не в зеркало глядевшему, а действительно страдавшему за несчастную свою родину. Но и зная о страдании и ссылке Радищева, Александр Сергеевич все-таки говорил то, что говорил, потому что чувствовал вернее и видел дальше дня, слышал небесное задание России, как, может быть, больше его не слышал потом никто. И не умозрением слышал, как славянофильская ветвь от Киреевского и Ильина до нас грешных, кто их жадно цитировал в последнее время, с победной укоризной поглядывая вокруг, словно сам выстрадал эту мысль и понял божье задание России. Нет, Пушкин слышал всем сердцем, всем духом, всем течением крови, так что, «Играй, Адель, не знай печали» и «Пророк» не толкали друг друга в его душе, как в михайловские дни легко соседствовали «Граф Нулин» и «Борис Годунов», каждый в свой час души и ума, каждый всем светом, всей любовью, всей печалью. Это было его единственной, его небесной тайной его свободы, которая, может быть, только в России возможна, и при которой в одних устах одинаково естественно рабство дикое и «ура, наш царь», оковы тяжкие и «Россия, встань и возвышайся». А бедный Евгений, кумир на бронзовом коне, только вместе и целый, а порознь не жизнь, а только история, как это потом страшно верно выговорится у Татьяны Глушковой, к смущению вольнолюбивых умов гражданского общества. И надобны крестьянские труды, тьмы крепостных демидовских рабочих, чтобы выковать «Египетские ночи», или это «гений чистой красоты». Гений и крепостное право в одном сердце согласи-ка. Но именно потому так дружно и вырывалось о нем у Одоевского, Ильина, Непомнящего «солнце русской поэзии», «солнечный центр нашей русскости», «центральный момент русского культурного развития». И слово русское ходило в обнимку с Пушкиным и было неразделимо с ним, как условие единства. И Пушкин был светлым, улыбчивым образом, страшусь сказать, иконой, таинственно и закономерно обнимавшей в своем роду 12 святых, наших месяцесловов. Нам этой правдой уже не дышать, соединительные союзы ушли в изгнание, уступив место разделительным, и мы уже не дети «и», но «или, или». И нам уж не почувствовать родства «Чудного мгновения» и крепостных рабочих. Оттого Александр Сергеевич и непереводим на другие языки, и так и остается миру загадкой, что там это чудная цельность необратимо унесена историей, и сами европейские языки уже не знают этого небесного «все во всем», этой исполненности, в которой слово не оборвало связи с райской Адамовой прародиной, а помнит, что оно было у Бога, и было Бог. К сожалению, мы понуждаемы миром к уравнительной пошлости прогресса, который в свой час заставлял и кипеть гневом Леонтьева. Но если когда-нибудь спохватимся и вспомним, на чем основана от века самостояние России, и захотим удержаться от окончательного падения в периферийное существование, повернем от потребы дня к небесным основам, мы увидим, что «темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа», свобода быть самими собой перед Богом, а не ряжеными в чужом театре. А Александр Сергеевич с улыбкой встретит нас как блудных детей. И мир, тоже уставший от своей дробности, с благодарностью повернется к нашей цельности и поймет, что его мирозадание и спасение – это тоже Пушкин, а нам не жалко, ибо он Солнце, его хватит на всех.

М.ПЕШКОВА: Майя Петровна Рыжова из Челябинска и Валентин Яковлевич Курбатов из Пскова – гости программы. Анастасия Хлопкова, звукорежиссер, я Майя Пешкова, программа «Непрошедшее время».