Аделина – Испания в сердце. К 90-летию со дня рождения Аделины Кондратьевой, переводчицы в годы Гражданской войны в Испании - Непрошедшее время - 2010-02-14

М. ПЕШКОВА: Переводчице на Гражданской войне в Испании даже и не снилось родиться в Аргентине, попасть в Россию, затем в 17 лет отправиться в Испанию на войну, «чтобы землю крестьянам в Гренаде отдать», невысокого роста юная переводчица сводила с ума всех лётчиков и их командиров. Обо всём – в беседе с Аделиной Вениаминовной Кондратьевой.

Как Ваш папа попал в Аргентину?

А. КОНДРАТЬЕВА: Мой отец, молодой, он сирота был, очень революционно настроенный. Он был в этих группах, которых могли бы назвать террористами, они бросали бомбы в губернаторов, убивали. Это была та самая знаменитая организация молодёжи, которая десятый год, и папа участвовал в каком-то городе на Украине. И арестовали. И он был осуждён на смертную казнь за нарушение, это тогда было. Но папа убежал, как-то удалось. И тогда была большая миграция, куда деваться?

Набирали для того, чтобы работать за рубежом. Он поехал в Аргентину. И начал работать, как работают наши эмигранты. Он был и гладильщик, и трамвайщик. От трамвая упала, разбила, ему сделали протез, папа вступил в коммунистическую партию. У папы была красивая невеста, есть фотография. Погром. Убивают, остаётся старшая сестра этой невесты. И вдруг старшая сестра едет в Аргентину, к папе.

Папа, конечно, рыцарь ХХ века, женится. Но самое любопытное, Майя, что в такой стране, как Аргентина, у них есть при рождении книга семьи. Там отец, мать, дети. Мои документы, чтобы получить испанский паспорт, послали в Буэнос-Айрес. Я являюсь уроженкой Буэнос-Айреса или я являюсь беспризорной. У меня, если я вам покажу книги, фамилия. Она была у Лины, у моей Лины. Но я не знала.

М. ПЕШКОВА: Лина – это старшая сестра, Мамсурова Паулина.

А. КОНДРАТЬЕВА: И что делать? Они проверили, что я действительно родилась в Буэнос-Айресе. Для того, чтобы испанский консул в Буэнос-Айресе послал документы, это полгода. В Аргентине папа быстро научился испанскому языку. И папа первый перевёл Маяковского. И я перед партийными собраниями читала «Синеблузники» на испанском языке, папин перевод.

М. ПЕШКОВА: Это «Мы синеблузники, мы профсоюзники…»?

А. КОНДРАТЬЕВА: Да. Мы с сестрой написали книгу.

М. ПЕШКОВА: Которая вышла на испанском языке. А на русском?

А. КОНДРАТЬЕВА: пока мы не сумели перевести. И я совершенно не знала, что у папы есть папка в архиве Коминтерна, я её закрыла. Оказывается, папа написал письмо Сталину. Да, я не сказала главное, что когда был последний съезд компартии Аргентины, его исключили из компартии.

М. ПЕШКОВА: За что?

А. КОНДРАТЬЕВА: Он был не согласен с положением, которое пришло из Москвы по поводу политики. Он высказался, его исключили из партии. И папа, когда приехал в Союз, начал работать с Линой в издательстве иностранных рабочих. Он переводил, а Лина слепым способом печатала на машинке. Называлось издательство иностранных рабочих, половина которых была репрессирована. На Донском кладбище есть специальное приспособление под стеклом и там фамилии многих, кого я знала по работе в этом издательстве.

Там работали американцы, итальянцы, переводили с иностранного на иностранный. Папа переводил даже "Вопросы ленинизма", у нас был экземпляр, подписанный Сталиным. После этого письма, который лежит в этой папке, папа спрашивает: «Что мне делать, мне не дают ответы на все мои трудности. И это подействовало. В конце декабря 1936 года папу вызвали в ЦК КПСС. Он был беспартийный. Ему предложили поехать в Испанию.

Он пришёл домой, они с мамой обсуждали. И послали его в ГРУ, а там был один паспорт на имя коммерсанта и его послали. Тогда не было отношений ни с каким Советским Союзом. И решили отправить его, как коммерсанта. И были оформлены дочь и коммерсант. Бразильский паспорт и мой паспорт. Доезжаем до границы, международный вагон «Москва-Брест», ст. "Негорелое". И вдруг я сижу в вагоне, смотрю в окно, папа идёт с двумя солдатами. Наши паспорта вызывают сомнение. Мой плохой, цвет другой. И нас арестовывают.

Гостиница с решётками. Папа до 12 часов молчал, не говорил, откуда. Двенадцать часов, они терпеть больше не могут, нас надо отправить куда-то. И папа даёт телефон того человека, который нас отправлял. И там фамилия. Сказали: «Немедленно выпустить». И мы на следующем поезде поехали в Польшу. Нас встречают, как героев. Нас выпустили. Мы шпионы, но нас выпустили.

М. ПЕШКОВА: Вы не рассказали, как Вы попали в Советский Союз. Вы же жили в Аргентине и участвовали в молодёжном движении. Вы собирали с сестрой деньги для голодающих Поволжья. Это начало 30-х годов. Как Вы оказались в Советском Союзе?

А. КОНДРАТЬЕВА: Папа начал после всего работать в Южамторге, это первое представительство торговли в молодой советской республике. Он был администратор, русско-испанские. А в 1931 году был переворот в Аргентине, он закрыл Южторг, маму и папу арестовали, мы остались одни. Лина, под её руководством мы бежали домой и спрятали какие-то бумажки у знакомого. Папу избили как следует, маму отпустили, а его из страны выслали.

Он бежал в Монтевидео, где была дочерняя организация и стал оформлять возвращение в Россию. Ему дали документы. Он уехал, а мы остались. Он уехал в 1931 году, а мы весь 1932 год ждали. Вдруг в конце 1932 года, в сентябре, кажется, мы получаем билет на пароход до Гамбурга, Буэнос-Айрес-Гамбург. Это пароход, который потом немцы превратили в концлагерь, это последнее слово техники. Прекрасный пароход. Мы до Гамбурга. Гамбург-Берлин. Причём, поезд, который ехал Гамбург-Берлин.

Он ехал какие-то полчаса. Это был первый поезд, который имел такую скорость. Мы жили в Берлине в помещении торгового представительства СССР. Картина «Кабаре» - это то, что мы видели. Коммунисты дерутся с фашистами, фашисты бросают бомбы, чёрт знает что! На улице инвалиды со скрипками. После Первой мировой контрибуция. Но пока мы получаем документы. Два-три месяца мы там жили, голодали, денег нет. Мы получили документы и поехали.

Мы приехали, как говорят испанцы, в священный Советский Союз. Мы плохо были одеты, я мёрзла, меня тащили домой. В общем, я начала жить. Карточек не было, мы жили на Собачьей площадке на Арбате. Там в уголочке есть фруктовый магазин. Там давали яблоки, три килограмма, украинские, красивые. Мама мне давала только деньги, я подходила в кассу, платила и мне давали три килограмма. На третий раз меня хотели избить, назвав спекулянткой. Об этом я пишу.

Я прихожу домой и говорю: «Мама, всё, я больше в магазин не хожу. Если меня изобьют, ты вообще не увидишь меня». Что делать со мной? Я начала ходить в школу. Наша школа 181, где сейчас Образцов, рядом. Эта школа была школой, куда я ходила. Мы потом стали жить в переулке Колобовском. В общей квартире. В общем, всё было, как было. В этой Собачьей площадке были все насекомые, которых мы никогда в жизни не видели. Восемь метров после квартиры, которая была в Буэнос-Айресе, двухкомнатной.

М. ПЕШКОВА: Вы уже закончили школу, да?

А. КОНДРАТЬЕВА: Я не закончила. Я уехала в девятом классе. Я потом приехала и поступила на рабфак. Я не могу вернуться в школу. Я в школе, вы представляете? Картина! С Красной звездой.

М. ПЕШКОВА: С боевым орденом.

А. КОНДРАТЬЕВА: Когда мы ходили с Линой гулять, с орденами, тогда не было ленточек. Спрашивали, за что, девочки? У одной Красная звезда, у второй Боевое Красное Знамя. Лина сказала, что за картошку. Говорили, что быть не может. Это вы украли у своих родителей. Анекдот!

М. ПЕШКОВА: Вы в Испании были с 1936 года по 1939?

А. КОНДРАТЬЕВА: Нет. Я была только 1937 год полностью. Не у лётчиков, а в штабе авиации республики. Смушкевич, Птухин, Помпор – люди, которых потом расстреляли. Начальник был Смушкевич, который меня взял в авиацию, генерал Дуглас, которого я впервые увидела.

М. ПЕШКОВА: Легендарная переводчица в годы Гражданской войны в Испании Аделина Кондратьева в «Непрошедшем времени» на «Эхо Москвы».

Это был псевдоним Смушкевича – генерал Дуглас?

А. КОНДРАТЬЕВА: Да. Его так и звали все – генерал Дуглас. Там были советники. Там не было начальников, были советники.

М. ПЕШКОВА: Из многочисленный историй, услышанный из уст Аделины, хотелось узнать о легендарном лётчике, который стал на войне её гражданским мужем. Из Испании, где Серову подарили роскошный автомобиль, через Париж, они вернулись в Москву, уже вдвоём.

Он был такой высокий, Серов?

А. КОНДРАТЬЕВА: Очень! Здоровый!

М. ПЕШКОВА: Как он помещался в самолёт? Тогда же садились в самолёт, дверку закрывали стеклянным куполом.

А. КОНДРАТЬЕВА: С трудом.

М. ПЕШКОВА: Что он рассказывал о себе? Из какой он семьи?

А. КОНДРАТЬЕВА: Вы знаете, сейчас это город Серова на Урале. Раньше был Надеждинск. Старый губернатор хотел переделать. Была большая тревога по этому вопросу. Это рабочий класс, рабочие завода, он там работал тоже, на заводе металлургическом. Самое интересное, Майя, что нашёлся в Москве человек, который возглавляет группу бывших жителей города Серова. И вот он меня нашёл. Как нашёл?

Пришёл в комитет и спрашивает у Виктора Михайловича, может кто-нибудь рассказать о Серове? Я там сидела. Виктор Михайлович не подумав сказал: «Вот сидит, узнайте». И он ко мне подошёл, я написала статью. Они считают, что Анатолий уехал из Испании, я написала всё, как мы познакомились, и эта статья была напечатана. И сделали документальный фильм, где я участвую. Ребята, которые меня окружали, герои, Лакеев, Борис Смирнов, Шевцов, это всё люди, которые меня окружали, Антонов.

Когда Анатолий прилетал, он начинал штучки делать. Мне говорили: «Аделина, иди, твой Анатолий тут штучки…» А ему сделали замечание, а ему ничего не надо. Он получил замечание по поводу этого дела. Но поскольку он сбивал самолёты, он был представлен к Герою Советского Союза, а Миша нет. Его жена Лидочка, которую я хоронила, Миша хоронил, в общем, я только и ходила по похоронам. Она не могла простить Анатолия. У Анатолия есть сестра Агния.

Когда мы приехали из Испании, они жили в Чкаловске. Его семья не приняла категорически. Мы спали на полу, не было кровати. Потом он получил квартиру. Переулок, который сейчас переименовали опять.

М. ПЕШКОВА: Это неподалёку от Лубянки.

А. КОНДРАТЬЕВА: Да. Раньше назывался проезд Серова, а сейчас называется Лубянский проезд. Это безобразие. Там его дом, где он жил.

М. ПЕШКОВА: у него была большая пятикомнатная квартира.

А. КОНДРАТЬЕВА: Он получил потом. Я ушла от него, он у меня был, Майя, после парада на Красной площади 1 мая. И вдруг, когда он погиб 11 мая, мне позвонили из этой конторы и спросили, не отравила ли я его, знали, что он ко мне приезжал. Он меня уговаривал вернуться. Я была против. Я ему поставила условие – я больше так… Он каждый день с друзьями… Майя, это очень тяжёлая вещь – иметь около себя качающегося мужчину, который тебя тянет и т.д. Я была немножко воспитана в другом духе. Это был ад.

М. ПЕШКОВА: То есть, он любил весёлую жизнь. А как же он потом утром вставал и садился за штурвал? Как он летал?

А. КОНДРАТЬЕВА: Вы знаете, он погиб под Москвой, под Рязанью, они готовили ночные полёты. У них была школа. Он же летал с Осипенко, которая погибла вместе с ним. Гризодубова решила его оскорбить, уже после его похорон сказав, что он виноват в смерти Полины Осипенко. Там был разговор, то одно, то другое. И якобы он не уступал ей, женщине. Так объясняют. Но Сталин когда узнал о том, что погибли два героя, никаких комиссий, сразу Кремлёвская стена. А Валя была в положении.

М. ПЕШКОВА: Да, его жена, актриса Валентина Серова.

А. КОНДРАТЬЕВА: Да, она родила сына, который тоже от пьянства умер в 43 года.

М. ПЕШКОВА: Вы были на похоронах?

А. КОНДРАТЬЕВА: конечно. Я была. Его выставили в Доме Союза, я была, дважды даже. Ну как я не могла быть! Все знали прекрасно! И когда мы поехали на открытие памятника, ребята взяли меня, у меня есть фотография. Борис, Миша, испанский лётчик, взяли меня с собой. А её не взяли. Это под Рязанью памятник, который сделал испанец на заводе.

М. ПЕШКОВА: Я хотела спросить, а почему семья Вас не приняла? Папа, мама, большая семья была?

А. КОНДРАТЬЕВА: И сёстры – Маргарина, Аня была старшей, она ещё жива, ей очень много лет. Мне 90, ей, наверное, тоже 92-93. Но не приняли. Я не подходила для них по виду. Не знаю… Но не приняли.

М. ПЕШКОВА: А где они все жили, что Вы с ними должны были жить?

А. КОНДРАТЬЕВА: В Чкаловской.

М. ПЕШКОВА: То есть, это получается, что была квартира самого Серова. Они приехали к нему с Урала, да?

А. КОНДРАТЬЕВА: Это была его. Две комнаты. Мы в одной комнате, на полу. Не было кровати. Там была Аня, там была ещё Маргарита, ещё две сестры.

М. ПЕШКОВА: А Вы потом виделись с Валентиной Серовой?

А. КОНДРАТЬЕВА: нет.

М. ПЕШКОВА: Похороны были большие?

А. КОНДРАТЬЕВА: Анатолия?

М. ПЕШКОВА: Да.

А. КОНДРАТЬЕВА: да.

М. ПЕШКОВА: Очередь шла по улице, много народу?

А. КОНДРАТЬЕВА: Было много, и когда проходили через него, там был он и Осипенко. В общем, Гризодубова устроила такое дело, что это он виноват, что он не допускал Полину Осипенко. Очень неприятно. Я допускаю, характер, который был у него не допускал понимания, что она может что-то. Это я психологически… Я у Миши спрашивала: «Миша, скажи откровенно, он перед полётом не выпивал?» «Нет, - говорит, - этого быть не может. Они все проходят проверку». Спорить я не могу в данном случае. Но не было официальной комиссии.

М. ПЕШКОВА: Ведь Сталин его послал в этот полёт. Сталин 5 мая издал Указ, что должны полететь, что должны испытать самолёт.

А. КОНДРАТЬЕВА: Вы знаете, там был вопрос. Я не знаю подробностей. Он не должен… Там какая-то история непонятная была. Там была большая… не то, что недолюбливал, я не могу сказать. Он всё-таки очень… и улыбка, и такой характер. Но завидовали очень много. И в Испании. Вы знаете, это можно сказать, чисто русский характер в положительном понимании. Но с другой стороны, почему он… Вы понимаете? Всё-таки, когда спросили… он встал. Он был в отношении лётных правил, понятий, он был очень высок в этом отношении. Я не могу сказать, что он участвовал в боях и т.д., но характер не все воспринимали.

Он любил и командовать, он любил… Вы понимаете, он имел право на это. Имел право с точки зрения того, что это был специалист и преданный человек этому делу. Никто! И он, когда сбил самолёт, он не сел на нашем аэродроме, так получилось, что он потерялся и сел случайно на поле, где было засеяно. И он переживал, что не используют. И как раз там были наши части. Он решил, что он готов отстреливаться, испанцы, националисты.

Однажды я поехала с Мишей и Василием Новак в делегации. И мы были у мэра города Мадрида, известный демократ. И ко мне подошёл не очень молодой, и спрашивает, показывает на Мишу: «Это Серов?» Он тот самый капитан, который подошёл, республиканец, к Анатолию. Когда он посадил свой самолёт около траншеи. Я говорю: «Нет. Это Миша. Он погиб, а это его товарищ». Вы понимаете, какое совпадение. Капитан, который тогда… Анатолий решил, что он попал, а это были наши республиканцы, которые помогли, сообщили в Штаб, что он сел. И он не сбил.

М. ПЕШКОВА: В Гражданской войне в Испании участвовали представители 54 стран. Единственная страна, монументально не воплотившая память об интернационалистах – это Россия. Выходит как, что наши не сражались за республиканскую Испанию? А ведь тогда ею бредила вся страна! Памятник будет, но Аделина Кондратьева хотела бы, чтобы он был сооружён на народные деньги. За Испанию сражались Хемингуэй, Паулина, сестра Аделины, её муж Хаджи Мамсуров***, Мате Залка*, Роман Кармен**, Михаил Кольцов, герои следующего рассказа Аделины Кондратьевой.

Звукорежиссёр Наталья Квасова, я Майя Пешкова. Программа «Непрошедшее время».

* * * * * * * * * * * * *

* Ма́те За́лка (венг. Zalka Máté; настоящее имя Бела Франкль, венг. Frankl Béla; 23 апреля 1896, Матольч, Венгрия — 11 июня 1937, Уэска, Испания) — венгерский писатель и революционер, активный участник гражданских войн в России 1918—1921 и Испании 1936—1939. Кавалер ордена Красного Знамени и республиканского ордена Освобождения Испании (посмертно).

** Роман Лазаревич Кармен (настоящая фамилия Корнман; 29 ноября (16 ноября ст. ст.) 1906, Одесса — 28 апреля 1978, Москва) — известный советский кинооператор и кинодокументалист, фронтовой оператор. Профессор. Народный артист СССР (1971). Заслуженный деятель искусств Азербайджанской ССР (1959). Член ВКП(б) с 1939 года.

*** Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров (02 (15) сентября 1903 — 5 апреля 1968, Москва) — генерал-полковник, воевал в Испании, Финляндии, в Великой Отечественной войне, Герой Советского Союза, основатель спецназа ГРУ, заместитель начальника ГРУ. Прототип героя романа Э. Хемингуэя «По ком звонит колокол»

Аделина Кондратьева. Валенсия 2006 год. 70-летие начала Гражданской войны в Испании.

Международная акция "Караван памяти". Осень 2000 года, Испания.