Даниил Корецкий - Непрошедшее время - 2008-03-16

М. ПЕШКОВА: Напрасно нынче я искала среди гостей 11-ой Национальной ярмарки «Книги России» популярного писателя Данила Корецкого. Данил Аркадьевич, по традиции, приезжает на осеннюю ярмарку в Москву. Да издательство, его публикующее, АСТ, на сей раз не было представлено на ВВЦ. Но о многом расспросила Данила Аркадьевича несколько ранее. Теперь наша беседа стала «Непрошедшим временем».

Кто, по Вашему, сегодня читает детективы? Или этот жанр бессмертен?

Д. КОРЕЦКИЙ: Я Вам открою секрет, что я не пишу детективов, я пишу милицейские романы, я пишу шпионские романы, я пишу триллеры. Есть у меня роман «Смягчающие обстоятельства»*, он просто роман, о любви, о человеческих взаимоотношениях, на фоне криминального сюжета. Ревность, выстрел в окно.

М. ПЕШКОВА: Если сформулировать одним словом жанр, в котором Вы пишете? Криминальный роман?

Д. КОРЕЦКИЙ: Нам это формулировать сложно, ибо существуют разработки, в частности, есть книжка Богомила Райнова* «Черный роман», где он исследует вообще разновидности жанра. Есть детектив, есть триллер, есть авантюрный роман, есть черный роман, есть полицейский роман, есть роман ужасов. Это очень широкий спектр. Но почему-то у нас это все называют детективом, хотя чистый детектив – это Эркюль Пуаро, это Шерлок Холмс, Агата Кристи. Там нашли окурок, помаду, и начинается индукция, дедукция и т.д.

М. ПЕШКОВА: И бессмертная мисс Марпл.

Д. КОРЕЦКИЙ: А у меня и нет таких ситуаций, когда по следу покрышки ищут автомобиль. Мне это не особенно интересно. Поэтому я бы это назвал, если это полицейский или милицейский роман, а если шпионский, как «Похититель секретов»*, это чисто шпионский триллер.

М. ПЕШКОВА: Ваши друзья, Ваши коллеги, которые читают Ваши книги, не было ли такого, чтобы они сказали: «Знаешь! А ты здесь допустил ошибку».

Д. КОРЕЦКИЙ: Не все мои друзья работают в этой сфере и могут эти ошибки обнаружить. Они сейчас, например, читали «Похититель секретов», оказывается, у меня героиня вначале рыжая, а в конце блондинка. Вот это они выявили.

М. ПЕШКОВА: Она просто перекрасилась, как каждая женщина.

Д. КОРЕЦКИЙ: Но очень быстро, она и не успела бы перекраситься, потому, что ее потом и убили, вдобавок ко всему.

М. ПЕШКОВА: Ужасно убили! Тележка, которая оказалась, где они решили поесть.

Д. КОРЕЦКИЙ: Да, в Вене много таких будочек.

М. ПЕШКОВА: А Вы бывали в Вене, видели те места, где происходило действие Вашего романа? Вы ходили по этим улицам?

Д. КОРЕЦКИЙ: Дмитрий Полянский у меня действует в тех местах, где я бывал, которые я изучал и которые я описываю с натуры. И я думаю, что элементы этнографии дополнительные, элементы гастрономии, элементы каких-то взаимоотношений национальных, может быть, это и будет придавать дополнительный интерес. Тут, даже чисто фабула приключенческая, ее нарочно растворяю в этом.

М. ПЕШКОВА: Приходилось бывать на дипломатических приемах?

Д. КОРЕЦКИЙ: Никогда не бывал.

М. ПЕШКОВА: С миром дипломатии Вы не общались?

Д. КОРЕЦКИЙ: Никогда.

М. ПЕШКОВА: Как же Вам так удалось все эти костюмы описать, все эти туалеты, все эти диалоги?

Д. КОРЕЦКИЙ: Самое главное, я думаю, что я не ошибся, потому, что есть логика. Я бывал на других банкетах и приемах. Я думаю, что прием у дипломатов ничем не отличается от какого-то другого.

М. ПЕШКОВА: Умение «уколоть» друг друга так, как это делают только дипломаты.

Д. КОРЕЦКИЙ: Может быть, на самом деле, дипломаты по другому «укалывают», Просто, если это написано достоверно и вы это восприняли это так, как делают это дипломаты, то я считаю это успехом. У меня был такой случай. Ко мне обратился офицер милиции, он служил в бригаде спецназа ГРУ и говорит: «Вот Вы в «Татуированной коже»* описываете эту бригаду. Всё описываете правильно, всё так, как у нас было, только у нас были пусковые ракетные установки, на которых мы отрабатывали задачи, наземные, а Вы описываете шахтные. Чем это вызвано?» Слушайте! Да я вообще никогда в этой бригаде не был, я ее придумал и я вообще не знаю, что там было. «Да нет! Ну как! И песни, и разговоры, и взаимоотношения, всё в нашей бригаде было! И «тропа разведчика» называется, в обычных подразделениях – это полоса препятствий». А «тропу разведчика» я взял из книжки «Подготовка разведчика спецназа ГРУ», документальная книжка.

М. ПЕШКОВА: Не означает ли это, что перед тем, как Вы готовитесь писать очередной свой роман, Вы изучаете глубоко проблему?

Д. КОРЕЦКИЙ: Как правило, изучаю. Никогда не пишу просто так.

М. ПЕШКОВА: У Вас словари на столе лежат, да?

Д. КОРЕЦКИЙ: Словари, справочники, карты географические, глобус стоит, используется для того, чтобы всё было достоверно.

М. ПЕШКОВА: Как было написано в прессе, якобы Вы предсказали чеченскую войну. Это так?

Д. КОРЕЦКИЙ: Когда ко мне журналисты пошли косяками и стали говорить, как в «Акции прикрытия» я предсказал чеченскую войну. Конечно, тут мне хотелось встать на цыпочки, развернуть грудь и сказать: «Потому, что я такой умный и дальновидный», Но я говорил другое, потому любому дураку было ясно, что это произойдет.

М. ПЕШКОВА: А ее можно было избежать?

Д. КОРЕЦКИЙ: Как можно избежать начавшуюся войну? Ее надо выиграть. Когда выиграл войну, то избежал продолжения. Другого пути нет.

М. ПЕШКОВА: Вы думаете, что у чеченской войны может быть конец?

Д. КОРЕЦКИЙ: Конечно. Как и у любой войны.

М. ПЕШКОВА: Но это длится уже ни одно десятилетие.

Д. КОРЕЦКИЙ: Ну и что? Товарищ Уншлихт* в 20-ом году за 10 лет прошел войну, пленил всех, кого надо, арестовал, изъял массу оружия. Товарищ Иосиф Виссарионович, известная операция, которая по масштабам не имеет равных и все было без всяких проблем. Почему сейчас какие-то должны быть проблемы? Надо просто, если решать вопрос, то он должен решаться, должны быть политическая воля. Должна быть эта политическая воля подкрепляться силой реальной. Если есть у нас армия, то почему она не может решить эту проблему?

М. ПЕШКОВА: Вы живете в Ростове. Вы там родились?

Д. КОРЕЦКИЙ: Я там родился и живу там 59 лет.

М. ПЕШКОВА: И родители ростовчане, и бабушка, дедушка ростовчане?

Д. КОРЕЦКИЙ: Относительно. Я родился в Ростове, а родители, мама родилась в Дербенте, отец в Кривом Роге, бабушка и дедушка родились тоже в других местах. Но потом они приехали в Ростов и жили в Ростове.

М. ПЕШКОВА: Ростов-папа – это поговорка об Одессе-маме и Ростове-папе, она настолько слилась с русским языком, что это даже не определение, а Ростов-папа через дефис так и останется на долгие годы в нашей литературе. Ощущаете ли Вы, что живете в криминогенном крае?

Д. КОРЕЦКИЙ: Вы знаете, что означает Ростов-папа и Одесса-мама?

М. ПЕШКОВА: Нет.

Д. КОРЕЦКИЙ: Мне недавно рассказал старейший сотрудник уголовного розыска Ростова. ОН рассказал, что эти города как бы конкурировали за первенство в преступном мире. И ростовские босяки придумали «Ростов-папа, Одесса – мама», имея в виду то, что Ростов делает с Одессой то, что папа с мамой. Это происхождение слов. А насчет того, что Ростов-папа, то он уже не папа. Папа и Мама – это уже Москва, Питер, Екатеринбург, т.е. там, где льются, завихряются денежные потоки, где добываются металлы, редкоземельные элементы и т.д. Так что уже, я считаю, что сейчас славу Ростова-папы затмили.

М. ПЕШКОВА: Вы доктор наук, Вы профессор, автор 19-ти романов, я не ошибаюсь в количестве?

Д. КОРЕЦКИЙ: Да, 19-ти.

М. ПЕШКОВА: Вы известный очень писатель. Вам не хотелось бы переехать в Москву? Не предлагали ли?

Д. КОРЕЦКИЙ: И предлагали, по разным линиям шли эти предложения. Одно было, которое совершенно реальное и от меня ничего не требовалось.

М. ПЕШКОВА: Наверное, квартира на Тверской?

Д. КОРЕЦКИЙ: Мне обещали купить квартиру, от меня только требовалось писать и жить в Москве.

М. ПЕШКОВА: То есть, каждый год выдавать по 10 романов?

Д. КОРЕЦКИЙ: Об условиях речь не шла, но я никогда не выдавал в год 10 романов. Я с начала моей литературной деятельности, это 80-ый год, то за 27 лет 19 книг у меня.

М. ПЕШКОВА: Не густо, надо сказать.

Д. КОРЕЦКИЙ: Не густо. Поэтому, когда у меня спрашивают, есть ли у меня «литературные негры», то я говорю, что если и есть, то очень ленивые. За 27 лет написать 19 книг.

М. ПЕШКОВА: Они не умеют работать на компьютере, наверное.

Д. КОРЕЦКИЙ: Наверное. Но я тоже не умел, я научился уже в зрелом возрасте, где-то в 44 года.

М. ПЕШКОВА: И это Вы писали ручкой?

Д. КОРЕЦКИЙ: Ручкой в тетрадях. У меня «Антикиллер» написан в шести общих тетрадях. В каждой строчке это писалось, то что неправильно – заклеивалось, писалось на заклеенном.

М. ПЕШКОВА: Заполнение протоколов способствовало всему этому?

Д. КОРЕЦКИЙ: Я заполнял прокурорские протоколы, начинал следователей прокуратуры. Должен сказать, что та деятельность не способствовала литературы, потому, что когда занимаешься той деятельностью, то мозг настолько иссушен, что он ничего не продуцирует, ничего не хочется писать, а хочется только отдыхать.

М. ПЕШКОВА: А почему Вы взялись за перо?

Д. КОРЕЦКИЙ: Я не взялся за перо, я начал с того, что рассказывал разные истории молодым людям, своим сверстникам.

М. ПЕШКОВА: Подчиненным?

Д. КОРЕЦКИЙ: Нет, каким подчиненным! Мне было 10 лет, мы переехали на улицу Нижнебульварную, это район Богатяновки в Ростове. Знаете песню «На Богатяновке открылася пивная», это тот район.

М. ПЕШКОВА: Как в Одессе на Дерибасовской?

Д. КОРЕЦКИЙ: Да. Одесситы спорили с нами и у нас есть исследования таких интересных блатных, фольклорных моментов, Саша Сидоров исследовал. Поскольку в этой песне есть «Держась за Раю, как за ручки от трамвая», то у нас ходил трамвай, а в Одессе по Дерибасовской трамвай не ходил.

М. ПЕШКОВА: Автор популярных криминальных книг, доктор юридических наук, профессор Данил Корецкий в программе «Непрошедшее время» в эфире «Эха Москвы».

Д. КОРЕЦКИЙ: Когда я переехал в этот район, я был сын врача из хорошей семьи, а там, в основном, жили люди судимые, у них дети были, они не читали, не смотрели кино и они меня просили рассказывать книги, фильмы. Тогда еще не было ни компьютеров, ни телевизоров. Я им рассказывал вначале то, что знал, потом стал придумывать. Потом я признавался, что я придумываю и ждал реакции их, своих первых слушателей. А реакция была положительная. Они стали заказывать, про войну придумай, про татаро-монгольское иго, про мушкетеров. И я придумывал. Это первый опыт из устной формы. Один раз, выступая на встрече с библиотекарями, я это рассказал. Библиотекари народ пытливый и они спросили: «А как сейчас эти мальчики относятся к Вашему творчеству?» А я сказал, что эти замечательные мальчики сгинули в местах лишения свободы. Правда, потом они повыходили, я встречался, один 8 лет отбыл, другой 25 лет. Кстати, этот второй сказал, что читал в «Антикиллере», что я их описал. Это было удивительно, я не ожидал, что он прочтет книгу и обратит на это внимание.

М. ПЕШКОВА: Где Вы публикуетесь?

Д. КОРЕЦКИЙ: Сейчас в АСТ, до этого я работал 13 лет с ЭКСМО.

М. ПЕШКОВА: А почему Вы перешли, извините мой нескромный вопрос. Обычно писатель и издатель связаны такими крепкими узами, узами любви, я бы сказала.

Д. КОРЕЦКИЙ: Любовь осталась. Но, кроме любви, есть и деловая сторона вопроса. Есть условия определенные. Поэтому получилось так, что переход такой состоялся. Хотя отношения и с прежними издателями у меня хорошие и никаких причин их омрачать я не вижу. Поэтому, когда мы говорим о книгах последних, то речь идет о книгах АСТ. Вот «Время невиноватых»* - это не художественная книга. Это мои размышления, которые я публиковал в центральной прессе о смертной казни, о терроризме, о борьбе с преступностью.

М. ПЕШКОВА: Об оружие, разработчиком закона о котором Вы являетесь.

Д. КОРЕЦКИЙ: Да, о правовом режиме оружия, о сегодняшней криминальной жизни. Я думаю, она вызовет интерес у читателей, потому, что собранная вместе, это достаточно острая публицистика. И когда она была разбросана по газетам и журналам – это одно, а когда она собрана в один кулак – это другое. Хотя, мне интересно, как она будет расходиться, потому, что народ уже отошел от публицистики.

М. ПЕШКОВА: Мне хотелось вернуться к Вашим корням, к Вашим родителям. Кем они были?

Д. КОРЕЦКИЙ: Мама и сейчас есть. Родители врачи. Отец был стоматолог, мама кардиолог. Отца, к сожалению, уже нет, так что, они хотели, чтобы я тоже был врачом, династия. Но меня в медицину не тянуло.

М. ПЕШКОВА: Когда Вы были студентом, Вы буквально бежали с морга.

Д. КОРЕЦКИЙ: Был такой случай. Я ушел, резали ребёнка маленького, что перенести чисто физически легче, чем большой труп. Но я этого не выдержал, я ушел и сочинил тут же какие-то стихи страшные. И в последствии, когда я выезжал на места происшествий, я не любил этого, хотя деваться некуда было, осмотр и всё такое… Но я никогда не любил и не понимал тех, кто мог одной рукой есть пирожок, а другой переворачивать труп. Это никогда мне не было понятно. Какая-то проблема поднимается в книге. Это проблема изучается предварительно, самый лучший способ изучения – это беседы с осведомленными людьми, лучше нет способа, ни документальные записки…

М. ПЕШКОВА: То есть, Вы коллекционер. Вы коллекционируете то, что называется интересные души?

Д. КОРЕЦКИЙ: Души вряд ли, я же не Мефистофель, чтобы коллекционировать души. Случаи с биографиями – да, людей, которые много видели, специфических моментов – да. Но описаны некоторые оперативно-следственные моменты в «Антикиллере», первом и втором, мне рассказал один из сотрудников, что эта ситуация, описанная, она использовалась в реальной оперативной разработке и дала положительный результат, он сказал, что они боялись, что может, этот человек читал книгу и как-то поймет это. Но тот, кого разрабатывали, книгу не читал и тот прием, который я предложил, он сработал, и это было мне приятно, потому, что со мной говорили, как профессионал с профессионалом, а не просто как с человеком, который высосал из пальца и написал всякую ерунду.

М. ПЕШКОВА: Вот тут-то мне хотелось у Вас спросить о господине почтенного возраста, которого Вы назвали. Расскажите мне о его судьбе.

Д. КОРЕЦКИЙ: Аксель. Он ушел на пенсию, потом он, будучи на пенсии, он раскрыл еще 27 убийств. Он привык заниматься этим, ничего другого не умел и не хотел. Моды тогда еще не было, что можно уйти из милиции и пойти торговать. Я живу потому, что я в Ростове всю жизнь живу и привык это делать. Я консервативный человек, все, кого я знаю, в основном живут тоже в Ростове. Если я выхожу и иду по улице, то я встречу 20 знакомых и ко мне подходят люди, просят автограф, что-то говорят, аура совершенно другая. Хотя мне товарищ, он ростовчанин, уже давно переехал и живет в Москве, говорит, что я бы очень быстро там акклиматизировался и вошел бы в социум своего круга и все было бы нормально. Наверное, так оно и есть, наверняка. Но не тянет.

М. ПЕШКОВА: Уже пущены корни, там сын Ваш, доктор наук.

Д. КОРЕЦКИЙ: Внук.

М. ПЕШКОВА: Что по жизни делает Ваш единственный сын?

Д. КОРЕЦКИЙ: Аркадий Данилович. Внук Данил Аркадьевич Корецкий.

М. ПЕШКОВА: Полный Ваш тезка! Сын, наверное, с детства думал, кем он будет. Вы много уделяли внимания воспитанию сына?

Д. КОРЕЦКИЙ: Я думаю, что много, как думает он, не знаю.

М. ПЕШКОВА: Почему он избрал юриспруденцию?

Д. КОРЕЦКИЙ: Тут большой загадки нет. Если я юрист, если ко мне в дом приходят юристы, милиционеры, прокуроры, судьи… Одно дело, если приходят пьяницы и ранее судимые и они отзываются о милиционерах и судьях определенным образом.

М. ПЕШКОВА: Мент!

Д. КОРЕЦКИЙ: А если приходят сами сотрудники, то разговоры другие, отношение другое. И у него это, естественно, формировалось и он стал юристом. Сейчас он подполковник милиции, начальник кафедры ростовской юридической МВД России, обладатель второго дана по карате, ему посвящена книжка «Принцип карате», Я его ответ в секцию, когда ему было 13 лет и я эту книжку написал, я сам занимался, но успехов не достиг. А он достиг успехов. Это очень высокий уровень.

М. ПЕШКОВА: Там же еще есть пояс и у внука.

Д. КОРЕЦКИЙ: И у мальчика есть, я боюсь, чтобы он не обиделся. По-моему, синий уже пояс, но это ученические пояса, до черного – это ученические. Но шутки-шутками, но в этих ученических ему осталось несколько ступеней и тоже подойдет к черному поясу, хотя ему еще нет 10 лет.

М. ПЕШКОВА: А невестка чем занимается?

Д. КОРЕЦКИЙ: Она врач.

М. ПЕШКОВА: Еще есть маленькая девочка. Сколько ей?

Д. КОРЕЦКИЙ: Маленькая Настя. Ей 4 годика. Она подрастающий член семьи.

М. ПЕШКОВА: Кто первый читатель Ваших книг в доме?

Д. КОРЕЦКИЙ: Наверное, жена. Она, в свое время, когда я от руки писал, то она эти каракули разбирала, относила машинистке, машинистка перепечатывала, она сверяла, относила машинистке исправлять, потом рукопись появлялась и я ее вёз, толстый том в Москву, несколько экземпляров в издательство. Потом появились компьютеры.

М. ПЕШКОВА: А о ком бы Вам хотелось написать?

Д. КОРЕЦКИЙ: Не знаю. О ком хотел – написал. О ком хочу – о том пишу. Сказать, что я о ком хотел написать и не написать, такого не было.

М. ПЕШКОВА: Западные издатели что говорят по Вашему поводу, как они Вас издают?

Д. КОРЕЦКИЙ: Ничего по этому поводу не говорят. Из восточных издателей слово сказали китайцы, они издали «Антикиллер», издали болгары несколько книг, издали латыши и издавали рассказы на французском и чешском когда-то.

М. ПЕШКОВА: О Ваших конкурентах. Кого Вы считаете конкурентом в литературе? Кивинова, Константинова?

Д. КОРЕЦКИЙ: А почему они конкуренты? Это развитые ребята, я их с удовольствием читаю, с Константином мы знакомы, у нас добрые отношения, взаимная симпатия, он сильный автор, мне его интересно читать. Кстати, не так много людей, которых интересно читать. Основную массу просто невозможно читать, даже при всем желании. Поэтому, какие конкуренты? У каждого своя читательская аудитория. И одни и те же читатели и у меня, и у них есть. Поэтому я считаю, конкурентов нет.

М. ПЕШКОВА: А читаете ли Вы Александру Маринину, она ведь тоже вышла из вашей среды, милицейской?

Д. КОРЕЦКИЙ: Женская литература – это особая статья. Я не хочу никого обижать, но я читаю только то, где я надеюсь найти нечто такое, чего я не знаю, что-то для себя новое. Поэтому я читаю тех, кого назвал. Но Вы, по-моему, расспросили меня так дотошно и разносторонне…

М. ПЕШКОВА: Как следователь.

Д. КОРЕЦКИЙ: …что я даже не знаю, что я еще не сказал. Я боюсь, как бы я не сказал чего-то лишнего.

М. ПЕШКОВА: В Москве есть любимые места? Какие это улицы?

Д. КОРЕЦКИЙ: В Москве у меня долгое время любимым местом был Юго-Запад, потому, что там жили наши близкие знакомые. Я у них жил, останавливался, было время, когда в гостиницу попасть было невозможно, да и денег не было.

М. ПЕШКОВА: Да и сейчас такие гостиницы в Москве, что не очень-то попадешь.

Д. КОРЕЦКИЙ: Сейчас у меня больше возможностей жить в хороших гостиницах. Пока ещё можно туда попасть. Юго-Запад был для меня и родным местом, и наиболее известным местом. У меня описан в книгах Юго-Запад, потому, что я его знал больше, чем другой район. Потом наши друзья уехали в Америку, я перестал туда ездить. Потом я туда попал и он мне не показался близким и родным. А сейчас мне больше нравится центр, Тверская, Манежная площадь.

М. ПЕШКОВА: Однажды Вы приехали в армянское село под Ростовом-на-Дону*, там, где самые вкусные, люди говорят, шашлыки. Что там произошло?

Д. КОРЕЦКИЙ: Там многое происходило. Вы имеете ввиду случай, когда подошли мне пожать руку специфические люди и сказали: «Мы хоть из братвы, но Вас читаем и уважаем за то, что Вы нас не «парафините» и не «форшмачите».

М. ПЕШКОВА: А что это значит?

Д. КОРЕЦКИЙ: Не унижаете и не позорите. И, как у О`Генри есть фраза: «На углу четвертой линии пятой авеню заклятые враги пожали друг другу руки». В данном случае просто читатель и писатель пожали друг другу руки.

М. ПЕШКОВА: Автор криминальных книг, писатель Данил Корецкий о себе и о своих героях. Звукорежиссер Наталья Селиванова и я, Майя Пешкова. Программа «Непрошедшее время».

* «Смягчающие обстоятельства» - Изд. Москва, "Эксмо-пресс", 1998 год.

* Богомил Николаевич Райнов - болгарский писатель и профессор по эстетике. 1919-2007 гг.

* «Похититель секретов» - Издательство АСТ, 2007 год.

* «Татуированная кожа» - Издательство АСТ, 2006 год.

* Ио́сиф Станисла́вович У́ншлихт (19 декабря 1879, Млава Плоцкой губернии (ныне в Польше) — 29 июля 1938) — партийный деятель СДКПиЛ и ВКП(б), один из создателей органов государственной безопасности — ВЧК—ГПУ.

* «Время невиноватых» - Издательство АСТ, 2007 год.

* Чалтырь — село в Ростовской области. Административный центр и крупнейший населённый пункт Мясниковского района.