Главные события в науке за 2010 год - Елена Лозовская, Михаил Гельфанд - Они-1 - 2010-12-26
А.НАСИБОВ: Открытия, находки и исследования.
Татьяна Фельгенгауэр,
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ашот Насибов
А.НАСИБОВ: У микрофона в программе «Они».
Сегодня мы подводим научные итоги 2010 года. Самые заметные события в науке, в технологиях, в исследованиях в уходящем году в мировой науке и в отечественной.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас сегодня не будет наших постоянных рубрик главной темы – новостей науки, потому что у нас сегодня итоговая передача по 2010 году. А значит, можно сразу представлять гостей:
А.НАСИБОВ: Михаил Гельфанд, заместитель директора Института проблем передачи информации Российской Академии наук, и заместитель главного редактора газеты «Троицкий вариант». Михаил, мы Вас приветствуем в студии.
М.ГЕЛЬФАНД: Добрый день. «Троицкий вариант – наука», на всякий случай.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И Елена Лозовская, главный редактор журнала «Наука и жизнь».
Здравствуйте, Лена.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Здравствуйте.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С «Наукой и жизнью» мы работаем уже…
А.НАСИБОВ: И с наукой, и с жизнью…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И с наукой, и с жизнью вместе работаем с начала создания программы «Они». И Елена у нас уже, по-моему, была пару раз.
А.НАСИБОВ: Я думаю, что самое время брать быка за рога, в смысле гостей, и предложить каждому гостю определиться с самыми главными событиями с его, гостевой точки зрения.
Елена, в порядке дамы, вперёд!
Е.ЛОЗОВСКАЯ: «В порядке дамы – вперёд» – это хорошо!
Вообще, когда начинают говорить о каких-то проблемах именно вот там 2010, например, года, в этом есть некоторое лукавство, потому что, то, что называется «прорывом 2010 года», за этим стоят годы, а то и десятилетия исследований. Иногда даже результат, который опубликован, представлен в 2010 году, он получен гораздо раньше. Потому что, конечно, учёным, прежде чем представлять это общественности, нужно 10 раз всё перепроверить, провести дополнительные эксперименты, доложить на каких-то конференциях, и так далее.
А.НАСИБОВ: Короче, не будем сейчас заниматься лукавством. Давайте всё-таки заниматься лукавством тогда. Давайте!
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Хорошо, тем не менее, вот есть такие приятные исключения. Я бы как одно из основных научных событий года отметила открытие 117-го элемента.
Это произошло в Дубне. Это тем более приятно. Всё-таки мы тут сыграли, наши физики сыграли ведущую роль.
117 элемент был получен на решении из Берклия-249. Эту мишень предоставили американцы. И это говорит о нашем хорошем сотрудничестве. И бомбардировку провели ионы кальция-48, и в итоге получили 117-й элемент.
А.НАСИБОВ: Назвали его?
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Пока у него названия нет. Его называют «Унусептий», - ну, это просто латинское 117-й.
Дело в том, чтобы дать элементу название, надо, чтобы его получили ещё где-нибудь. Чтобы это подтвердили в другой, независимой лаборатории.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но называть-то мы всё равно будем, раз у нас, в Дубне нашли?
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Ну, а вот, не знаю, какая у них там процедура! Не всегда, по-моему, нам удаётся назвать так, как мы хотим. Но это неважно! Всегда дают хорошие имена в честь каких-нибудь там известных физиков, или в честь мест, где это было открыто.
Я думаю, что имя будет достойным.
И этот 117-й элемент он как раз занял недостающую клетку между 116-м, который уже получен.
А.НАСИБОВ: И 118-м! Я догадался? Да?
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Да. (смеётся).
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, а кстати, в связи с Таблицей Менделеева, тут пару недель назад сразу несколько статей вышло о том, что, судя по всему, Таблицу Менделеева придётся переделывать немножечко в учебниках, в пособиях школьных. Потому что сильно очень шагнула вперёд наука в плане взвешивания. Там уточнённые теперь показатели. И придётся Таблицу Менделеева переделывать.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Ну, взвешивания они же касаются только весов. Ну, там будут изменения в десятых, или в сотых знаках. Ничего страшного в этом не вижу совершенно. Это не означает переделку Таблицы.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Школьники не заметят.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Ну, конечно, не заметят. Они всё равно берут округлённые значения для своих учителей. Если берут, конечно.
А.НАСИБОВ: Танюша, напомни про sms-ки, пожалуйста.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. +7 (985) 970-45-45. Это номер для ваших сообщений. Задавайте ваши вопросы, и напоминайте про самые важные события в науке.
А.НАСИБОВ: А можно я предложу слушателям сейчас подумать: а вот как бы вы хотели бы обозвать этот 117-й элемент? Присылайте нам sms-ки с вашими вариантами названия 117-го элемента. А мы в конце передачи, может быть, огласим самые интересные.
Продолжайте, пожалуйста.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Ну, и ещё я бы отметила всё-таки достижения большого андронного коллайдера. Он вышел на рабочие параметры, перестал ломаться всё время.
Там достигнута энергия в столкновении в 7 терра-электрон-вольт, это в два раза меньше предельно расчётной. Это уже приближение такое большое. И там получены, наконец-то, результаты, которых раньше не наблюдалось, которых не было при меньших энергиях.
То есть, там получено, что некоторые частицы при вот таких столкновениях с большой энергией вылетают как бы группами такими. То есть, они как будто знают, как соседняя частица летит, и летят вот в одной плоскости, в одном направлении. И, наоборот, там – в противоположном направлении. И это явление абсолютно новое. Его пока ещё никак не объяснили. Но это уже говорит о том, что большой андронный коллайдер построен не зря.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это приятно, учитывая то количество денег, которые на него потратили.
А.НАСИБОВ: Деньги тоже разлетались, между прочим.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Ну, и что ещё бы я отметила в области физики. Почему я о физике говорю? Я всё-таки бывший физик.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, давайте. А мы, на самом деле, по областям пойдём. Да.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Я бы отметила то, что недавно по всем тоже новостным каналам прошло, это удержание антиводорода в течение там буквально десятых долей секунды.
Антиводороды давно получили, но…
А.НАСИБОВ: Антивещество? Это удержание антивещества, фактически, да?
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Ну, тут не просто антивещество, то есть, антипротоны, позитроны, там и так далее, другие античастицы получать научились уже давно. А тут именно атом антивещества, то есть его ядро – анти и вот у него вместо электрона – позитрон. То есть, электрон с положительным зарядом. И вот эти атомы, во-первых, их в достаточно большом количестве сделали, а,
во-вторых, их в специальной магнитной ловушке удержали довольно долго. А потом их там специально нивелировали.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, мы делали с Сашей там отдельную передачу по поводу антиводорода. Это было, может быть, не очень понятно сначала, но в любом случае, очень-очень интересно.
Михаил, Вы бы тоже на физику в первую очередь обратили внимание, или на какую-то другую область науки?
М.ГЕЛЬФАНД: Ну, во-первых, мне про физику высказываться не положено по профессиональному признаку.
А.НАСИБОВ: Вы знаете, как говорил старшина из повести «А зори здесь тихие»? – «Пока война не кончилась, мы здесь все в среднем роде ходить будем». Поэтому здесь высказываются все обо всём в студии.
М.ГЕЛЬФАНД: Ну, Вы напрасно так считаете. Я как раз считаю, что люди скорее должны высказываться про то, в чём они понимают, хоть немножко.
Вот, тем не менее, во-первых, я попробую сейчас немножко поговорить про биологию.
На самом деле, вот если посмотреть чисто формально список, условный список условных достижений условного десятого года, я абсолютно согласен с тем, что было сказано, что вот вся эта привязка там к дате публикации, или к дате пресс-релиза, она в значительной степени условна. То, тем не менее, все достижения условного 10-го года, в общем, были скорее всё-таки биологических, по версии журнала «Саймс», который, ну,
по-видимому, наибольшего внимания в этом смысле заслуживает.
Они же подводили итоги десятилетия, вот там как раз такого не было, там биологии было существенно меньше.
В биологии, ну опять, я ещё раз к Вам присоединюсь, по-видимому, не очень осмысленно говорить о достижениях конкретного года. Скажем, одна из самых ярких публикаций – это определение геномной последовательности неандертальца. Но это уже не первая статья на эту тему. До этого было несколько фрагментов генома. Там первый такой черновик был опубликован пару лет назад. И на самом деле, в какой момент произошла эта публикация, это вопрос сильно дискуссионный.
И мне кажется, на самом деле, основное изменение – это не изменение там одного года, но это изменение последних лет. Это связано, как всегда, с биологией, с технологическим прорывом. Появились методы дешёвого определения, относительно дешёвого определения очень больших объёмов последовательностей ДНК. И это довольно сильно перестроило то, как люди вообще занимаются биологией.
Ну, в частности, это сделало возможным определение геномной последовательности неандертальца.
А новость буквально последних дней, которая не вошла ещё ни в какие рейтинги, потому что рейтинги составлялись, как всегда, заранее, вот это было опубликовано, по-моему, 23-гло, что ли, декабря совсем на днях, - это полный геном человека из Денисовой пещеры на Алтае, который оказался фактически третьей ветвью такого современного человека. Вот были неандертальцы и кроманьонцы, то есть, мы. У меня потом, если будет время, я про это расскажу немножко подробнее, уже просто конкретно про это всё. Вот. Я пока общие вещи скажу. И оказалось, что вот этими замечательными машинками можно делать там массу абсолютно разнообразных задач в самых разных областях биологии.
Вот в последний год, скажем, это был вал статей, в которых никакую одну выделить нельзя про раковые геномы. То есть, люди определяют последовательность в раковых клетках, потом смотрят, чем они отличаются от нормальных.
И там есть масса статей про самые разные раки. Там видно, что они очень разные по тому, вот молекулярно, что с ними происходит. И в этом году, на самом деле, случилась первая история, когда такое геномное секвенирование реально там было использовано в медицине. Там у человека редким, с физиологически редким раком, который не очень было понятно, как лечить, потому что вот по физиологическим проявлениям, по локализации там, по форме опухоли он был достаточно редким. Просто секвенировали геном. Увидели, что это мутация в известном гене. Уже было известно лекарство, которое действует ровно на тот белок, который этим геном кодируется. И вот это лекарство стали давать. Так сказать, это чисто молекулярный диагноз, который, так сказать, с вполне разумными медицинскими последствиями. Это, на самом деле, ну, в каком-то смысле, начало новой эры.
Там можно делать чудесные работы, скажем, можно секвенировать, определять последовательности там бактерий. Вот не одной конкретной бактерии, а там всего бактериального сообщества, откуда угодно. И оттуда возникают самые замечательные. Ну, смешная работа такого сорта, она никак не является достижением года. Но просто очень забавная, что у японцев в кишках живёт бактерия, которая может переваривать стенку морских водорослей. А у американцев такой бактерии нет.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: О! Слушайте! Это многое объясняет.
А.НАСИБОВ: Бурная реакция в студии.
М.ГЕЛЬФАНД: То же самое началось просто с определения последовательности, в ней нашли гены кандидата. Но там красивая по логике работа, но уже немножко специальная, не буду про это подробно говорить.
А.НАСИБОВ: Ну, это всё какие-то боковые ветки.
М.ГЕЛЬФАНД: Нет, это не боковые ветки, а это как раз абсолютно центральная ветка. Я говорю, что есть психологический прорыв, который дальше растекается по большому количеству конкретных научных ручейков.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И тут уже мы говорим о таких прикладных историях.
М.ГЕЛЬФАНД: Ну, способность переваривать суши, несомненно, имеет важное практическое значение.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И назначить правильное лекарство от рака, несомненно, тоже.
А.НАСИБОВ: Что ещё?
М.ГЕЛЬФАНД: Всё, что я буду выделять, это будут, на самом деле, частные проявления этого. Я про остальное, во-первых, меньше знаю. И мне вот кажется, что это на самом деле и есть самое интересное из того, что происходит.
А есть вот какие-то работы по стволовым клеткам, я просто про это немножко меньше понимаю. Но прорыв, мне кажется, как раз всё-таки происходит в этой области.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А что Вы скажете о той работе, которую журнал «Саймс» поставил на второе место? Это – создание искусственного генома и внедрение его в бактерию. Получение фактически искусственной бактерии.
М.ГЕЛЬФАНД: Ну, я, вот как раз в «Троицком варианте - Наука» мы про это писали. Это замечательное технологическое достижение, которое является там промежуточным шагом в очень длинной цепи.
Я не знаю. Вот мне бы казалось, что скорее это прорыв не концептуальный, а такой чисто технический. Это технически очень красивая работа. Ясно, что из неё много, чего следует. Но сама по себе она, по-моему, такой критической ценности не имеет. Все вот эти вот разговоры про синтетическую жизнь, которые в связи с этим произносились, это всё-таки в значительной степени журналистские гиперболы.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Но сейчас они уже синтезировали митохондриальный геном мыши, например. Это, как? Это те же исследователи.
М.ГЕЛЬФАНД: Ну, Крег Венсер он, вообще, большой мастер создания такой информационной ауры вокруг того, что они делают. Ну, синтезировали митохондриальный геном мыши. Он не такой длинный. На самом деле, технически геном вот той метаплазмы, который они сделали, было синтезировать гораздо труднее.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я напомню, что вот этот сложный, научный спор у нас в студии ведут: Елена Лозовская, главный редактор журнала «Наука и жизнь» и Михаил Гельфанд, заместитель директора Института проблем передачи информации РАН, заместитель главного редактора газеты «Троицкий вариант – Наука».
На самом деле, вещь довольно важная. Каждый год – это Нобелевские премии. И в этот раз наши соотечественники получили.
Кстати, один из них – Андрей Гейм. Мы с ним связались, и попросили рассказать, на его взгляд, какое научное событие можно выделить в 2010 году?
А.ГЕЙМ: Очень трудно выделить какой-то единственный шаг, сделанный одним человеком. Но существуют движения по нескольким фронтам, которые я считаю очень важными и очень интересными.
Например, открытие планет вокруг других звёзд. Вместе с открытием воды на Марсе, и возможно на Луне, наверное, говорит нам о том, что жизнь не такое уж уникальное явление. И много планет с водой и с условиями для жизни существует.
Я также доволен, как развивается область науки, в которой я участвую. Это графен. Были показаны возможности выращивания огромных квадратных метров этого материала. Были показаны первые высокочастотные транзисторы на этом материале.
Был показан двухмерный тифлон, аналог тифлона, но со структурой графена. Так что, эта область науки остаётся очень важной и быстро развивается.
Ну, и, наверное, последнее, что хотелось бы упомянуть, это развитие так называемой синтетической биологии. В этом году было множество прорывов в этом направлении.
Например, в бактерии люди сумели изменить немножко гены этой бактерии, как они хотели. И получилось то, что природа сама по себе не создала и ни когда не создавала, то есть, получился совершенно новый синтетический вид жизни, если хотите. Это первый маленький шажок, но он показывает открытые возможности и горизонты.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это Андрей Гейм, Нобелевский лауреат. Кстати, вот он затронул ту тему, о которой Вы только что спорили.
Я так понимаю, что, Михаил, Вы не очень согласны с господином Геймом в значимости открытия?
М.ГЕЛЬФАНД: Я, собственно, сказал. На самом деле, генные инженеры изменяли последовательность ДНК бактерии в течение последних лет 30, наверное. И это, как и любой биотехнологический штамп, который работает на витаминной фабрике. И это существо, которое раньше не существовало, которое было изменено искусственно. И по этому поводу масса воплей раздаётся про генномодифицированные организмы.
Вот я как раз, пользуясь случаем, хотел бы сказать, что те спекуляции, которые в Европе, а также отдельные деятели в России по этому поводу произносят. Это на самом деле вещь нам давно и хорошо известная. Поэтому весь шухер ни на чём не основан.
Гейм, на самом деле, сказал ещё одну очень важную вещь в своей Нобелевской речи, которая касается не собственно науки, а организации науки.
Я вот позволю себе просто процитировать: «Мгновенная информация обо всём и обо всех часто позволяет индивидуальному мнению конкурировать с консенсусом и параноидальным настроением с доказательствами.
Это время, когда одно слепое заявление может закончить чью-то политическую карьеру. Один-единственный, упрямый в сознании своей правоты журналист может окучивать правительство, или королевскую семью.
Наука не свободна от такого давления.
Например, как вы думаете, сколько экспериментов, за которые были получены Нобелевские премии, могли быть остановлены, если бы этические нормы, или правила здравоохранения и безопасности были бы такими же суровыми, как сейчас? Я думаю, много». Ну, и так далее. Вот эта, на самом деле, вещь, которая тоже очень важная. Она не относится прямо к науке, и не относится конкретно к 2010 году, но мне кажется, что это должно быть произнесено, что с развитием Интернета и привычка средств массовой информации, вместе с любым мнением обязательно давать противоположное - вот неинтересно, когда нету спора, приводит к тому, что любые маргиналы получают, ну, грубо говоря, тот же вес в общественном сознании, как люди, которые занимаются реальным делом.
Ну, вот я говорил про генномодифицированные организмы, где очень чувствуется, потому что никаких научных причин там обсуждать страшный вред ГМО для здоровья. Там вот съешь генномодифицированную морковку – козлёночком станешь, нету. Но при этом одиночки, которые частично по психологическим причинам, частично, возможно, по материальным, делают карьеру на борьбе с ГМО. Вот они получают, на самом деле, равный, если не больший вес по сравнению с, условно говоря, научным инстримом. И эта вещь, которая, по-видимому, очень ярко проявляется именно в последнее время.
И Гейм говорил примерно про это. И я в этом смысле хотел бы как присоединиться.
В отличие от синтетической бактерии, вот к этому я бы как раз хоте, всей душой присоединиться.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Елена, скажите, пожалуйста, а Вы вот из тех трёх направлений, которые выделил Андрей Гейм, какую бы поддержали, как главную?
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Я бы поддержала исследования астрономические. И в этих исследованиях в последние годы, ну не могу сказать, что прямо вот в 2010 году, но в последние годы действительно было очень много интересного. То есть, число экзопланет уже превысило там пять сотен. Среди них обнаружились такие, которые близки по размеру к нашей Земле. У одной, по крайней мере, может быть, у парочки этих планет, обнаружилась атмосфера. Причём, эту атмосферу научились мерять уже более точно. То есть, научились измерять напрямую спектры планет. Раньше это были косвенные измерения, сейчас они стали более точные. И мне кажется, что эти исследования, они, конечно, не говорят о том, что мы там через какое-то время уже полетим колонизировать эти планеты. Но они, тем не менее, очень интересны. Я бы вот это поддержала.
А.НАСИБОВ: А я бы ещё выделил, конечно, открытие воды на Луне и, по-моему, где ещё? – На Марсе?
Е.ЛОЗОВСКАЯ: И на Марсе. Это тоже было не в этом году,
по-моему, это всё-таки было в прошлом, или в позапрошлом даже году. Но, тем не менее, вот опять-таки, в науке вот нельзя точно привязать к определённому году. Это действительно те возможности, которые позволяют нам рассчитывать, что там, прилетев на Луну или на Марс, мы сможем каким-то образом, может, хоть какое-то минимальное количество воды, но получить.
М.ГЕЛЬФАНД: Осталось только добраться. Знаете, это, как на часах современных пишут: «Работают до глубины 300 метров». Вот надо ещё погрузиться на глубину 300 метров, чтобы проверить работоспособность часов.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да вы что, у нас тут вот некоторые погружаются на дно Байкала.
А.НАСИБОВ: Угу. И проверяют, проверяют….Понятно.
Уже пошёл вал ответов, между прочим, на элементарный вопрос: как бы вы обозвали 117-й элемент?».
М.ГЕЛЬФАНД: Ну, назвать – не открыть, это дурацкое, это дело не хитрое.
А.НАСИБОВ: Понятно, понятно! Но там даже в мою честь предлагают назвать, между прочим, между прочим. Так, обратите внимание!
М.ГЕЛЬФАНД: А Вам не будет неудобно, если такое случится?
А.НАСИБОВ: Мне не будет ничего.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ашоту не бывает неудобно. Понимаете? Такое уникальное качество.
У нас есть ещё две записи такие. Я думаю, что одна из них будет так или иначе касаться и астрономии тоже, и про здоровье немного поговорим.
Но Вы могли бы коротко сказать: для российской науки этот год, 2010-й, он был скорее успешным в плане там открытий, публикаций? Потому что я понимаю, тут нет жёстких рамок.
Елена, пожалуйста.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Современная российская наука она настолько тесно связана с наукой мировой, что я бы вот их уже и не разделяла. То есть, очень многие наши профессора, учёные они там полгода работают в России, полгода работают за рубежом.
Посмотрите вот на публикации ведущих журналов, там коллектив почти всегда международный. То есть, там учёные из США, России, Франции, Германии и так далее.
И это правильно. Потому что, конечно, можно делить науку там по странам, но в целом для развития человечества это неважно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте, мы сейчас сделаем короткий перерыв на рекламу и, конечно же, на Новости, и после этого услышим ответ на этот же вопрос от Михаила Гельфанда.
Новости.
А.НАСИБОВ: Работает радиостанция «Эхо Москвы». Программа «Они». А гости в студии: Михаил Гельфанд, заместитель директора Института проблем передачи информации Российской Академии наук, и заместитель главного редактора газеты «Троицкий вариант - Наука», и Елена Лозовская, главный редактор журнала «Наука и жизнь».
Мы обсуждаем главные события в науке за 2010 год.
Напомню, что слушатели могут присоединиться к обсуждению, присылая sms-ки на номер: +7 (985) 970-45-45.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: До того, как уйти на перерыв, говорили мы о том, как в 2010 году складывались дела у науки российской? И у российских учёных.
Елена уже высказалась в том ключе, что сейчас уже нет таких границ чётких между странами.
Скажите, пожалуйста, Михаил, Вы согласны?
М.ГЕЛЬФАНД: Ну, с этим я, несомненно, согласен. Другое дело, что вот с точки зрения организации науки всё-таки у разных стран особенности есть. Я буду про свою любимую, значит, волынку тянуть. И вот в этом смысле, как раз в этом году, именно в организации российской науки случилось событие, по-моему, совершенно удивительное, потому что был проведён конкурс, ну, так называемых мега-грантов. Это очень большие по размеру научные гранты, которые выделяются, как нашим соотечественникам, живущим за рубежом, так как там могли принимать участие такие чистые, настоящие иностранцы, и в этом же конкурсе могли принимать участие российские учёные, живущие в России. И вот в организации этого конкурса было сразу несколько новшеств.
Но первое – что в нём могли принимать участие и иностранцы. А второе, может быть, даже более важное, это просто размеры этих грантов. Они большие не только по российским меркам, но и по любым международным.
Там, в общем, довольно приличные результаты, чего в самом начале никто не ожидал. То есть, первый список, первый транш из 40 победителей. Там можно какие-то конкретные претензии предъявлять, но в целом, на самом деле, он отвращения не вызывает.
Это первый случай, когда была проведена международная экспертиза проектов. То есть, там из экспертов половина была иностранцы. Опять там можно предъявлять кучу претензий там к организации экспертизы, к каким-то конкретным оценкам. Но, тем не менее, это первый пример такой массовой международной экспертизы российских научных проектов.
Ну и, наконец, это первый случай, когда экспертные заключения возвращались заявителям. Это стандартная международная практика, когда человек может увидеть, какие претензии у экспертов были к его проекту. В России этого не было никогда. И в результате в России появилось 40, ну, может быть, чуть меньше, чем 40, и появятся ещё людей. Во-первых, в общем, в массе очень сильных, и абсолютно независимых. И вот, когда они будут натыкаться, это уже происходит на самом деле, они натыкаются на какие-то наши бюрократические рогатки, и, так сказать, бессмысленные сложности. И дальше просто, как стадо бешеных слонов начинают носиться в разные стороны: там писать письма во все инстанции. Это люди, которые обличены, на самом деле, очень большим кредитом доверия. У них там есть прямой доступ ко всему научному начальству. И они, так сказать, в меру разумения его используют.
И у меня есть такая, немножко, может быть, наивная надежда, что это позволит очень сильно очистить вообще всю ситуацию. То есть, они будут проламывать просеки, за которыми дальше уже будут семенить какие-то более мелкие там антилопы и всякие маленькие существа.
А.НАСИБОВ: Я правильно понимаю, что эти люди они не встроены ни в систему Академии наук, я имею в виду гранты? Они сделаны так, что люди могут не обращать внимания ни на своё научное начальство, ни на какие-то академические институты, объединения научные, и прочее, и прочее, и прочее.
М.ГЕЛЬФАНД: Нет, они могут заниматься тем, чем хотят. Это,
во-первых.
Но это гранты вообще выделялись в университеты, поэтому химические учёные могли в этом принимать участие как заявители. Но у них фактически нет начальства, поэтому им просто не с кем это согласовывать.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но это такой несомненный шаг вперёд в организационном вопросе.
М.ГЕЛЬФАНД: Очень интересно, очень интересно, что из этого получится.
Вот. А, возвращаясь, собственно, к науке, ну, по-видимому, действительно, мы про это немножко начали говорить. Одним из таких удивительно ярких достижений было определение последовательности сначала неандертальца. И там были российские соавторы, потому что часть материала происходила из российской пещеры Мезмайская в Краснодарском крае.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Чем вот это открытие так важно?
М.ГЕЛЬФАНД: Сейчас расскажу.
Вот. А второе, это уже, так сказать, источник был совсем чисто российский – это вот эта вот фаланга девочки из Денисовой пещеры.
А важно это много чем. Ну, во-первых, это очень большой прорыв в понимании эволюции современного человека.
То есть, там, например, в неандертальской статье они нашли те участки генома человека, которые быстро менялись уже после разделения с неандертальцами. То есть, это, если немножко пропагандистки говорить, собственно, ровно то, что, вроде бы, нас сделало человеком.
И можно теперь смотреть, какие функциональные участки, так сказать, какие гены в этих областях генома лежат.
А, кроме того, там имеется, так сказать, одним из результатов этих работ некоторая. Ну, я не знаю, до какой степени это фундаментальное открытие. Но показано, что примерно 3% генома современных людей, живущих в Европе и Азии, происходят из генома неандертальца. В отличие от африканцев, которые с неандертальцами не смешивались, потому что они с ними не встречались – неандертальцы жили в Евразии. И кроманьонцы, когда пришли из Африки, теперь показано, вроде бы, довольно строго, что кроманьонцы, пришедшие из Африки, смешивались с неандертальцами.
А с Денисовым человеком – ещё лучше: он ближе к неандертальцам, чем к нам, чем к кроманьонцам, но при этом разделение произошло тоже очень давно. То есть, это очень глубокая ветка. И как раз генов, ну, вариантов геномов более точно. Людей из Денисовой пещеры в геномах евразиатов не находят, кроме меланезийцев.
Вот 4% геномов людей с Папуа-Новой Гвинеи, ну, там одного конкретного человека, по-моему, двух, может быть. Значит, это действительно общая часть с геномом поверх, так сказать, неандертальского субстрата, вот там 3%, такого классического неандертальца вот европейского типа.
Ещё 4% у них генома людей из Денисовой пещеры. То есть, 7% генома меланезийцев. Это, на самом деле, не те, кто пришли из Африки, а те, с кем они смешивались по дороге.
Значит, по-моему, это совершенно удивительное. Это как-то немножко меняет наше представление о нашем месте в окружающей действительности, в этом смысле, вполне философский результат.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Даже можно некоторые учебники дополнить, переписать.
М.ГЕЛЬФАНД: Учебники в какой-то части придётся переписать. Но я думаю, что учебники переписывать немножко рано, потому что, всё-таки опять вот этими чудесными машинками сейчас такого сорта исследования можно будет сделать массово, и секвенировать, определить последовательность генома не там одного папуаса, а представителей разных популяций, и тогда такого сорта вещи можно будет говорить более уверенно. В каком-то смысле всё-таки эти результаты предварительные.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте послушаем ещё одну запись, которую сделал Алексей Соломин для нашей программы. И послушаем итоги 2010 года по версии профессора Константина Холшевникова, заведующего кафедрой Небесной механики
Санкт-Петербургского университета.
К.ХОЛШЕВНИКОВ: В этом году впервые, наконец-то, запущен космический аппарат с солнечным парусом. Такие запуски были раньше, но все неудачные. А сейчас, наконец-то, к Меркурию летит космический аппарат с развёрнутым солнечным парусом, который и даёт, как говорят, экологически чистую тягу.
А идея солнечного паруса принадлежит нашему, советскому учёному Сандеру.
В этом же году открыта уже пятисотая внесолнечная планета. То есть, планета, обращающаяся вокруг другой звезды, не нашего Солнца.
Более того, сейчас уже открыты несколько систем планет. И есть такая система, у которой уже целых пять планет открыто! То есть, такая система, как наша Солнечная, теперь уже это можно считать обычное явление в нашей галактике.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это был профессор Константин Холшевников, заведующий кафедрой Небесной механики
Санкт-Петербургского университета.
Елена, в Вашем журнале, насколько я понимаю, тема космоса, космических исследований она занимает серьёзное место.
Вы согласны с вот этими выделенными темами? Потому что мы про это пока ещё не говорили, но вот, разве что, про экзопланеты только рассказали.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Да. Про экзопланеты мы говорили, и в журнале у нас действительно очень часто публикуются статьи на эту тему.
А что касается солнечного паруса, это очень интересный проект. О нём тоже журнал «Наука и жизнь» уже писал. То, что сейчас его смогли уже воплотить – это замечательно совершенно.
И вообще, мне кажется, что сейчас, в преддверии пятидесятилетия полёта Гагарина, тема Космоса выходит вперёд, на первое место во всех средствах массовой информации. Журнал «Наука и жизнь», конечно, не исключение.
Вот очень большие надежды связываются всё-таки, например, с полётом наших аппаратов «Фобос». Я не знаю, когда точно они полетят, там сроки всё время меняются. Но, если удастся нам, всё-таки сесть на спутник Марса – Фобос, это, мне кажется, будет очень интересно. Там могут быть какие-то новые получены данные.
Ну, и, конечно, вот вопрос колонизации Луны он как-то неожиданно снова тоже встал на первое место, почему ещё? Например, есть проект – добывать на Луне гелий. Вот добывать его там, привозить на Землю и использовать в наших земных целях.
Вот тут, знаете, идёт всё время смешение, - то, что сделано, то, что планируется, но ещё не сделано. И то, что из разряда фантастики.
М.ГЕЛЬФАНД: За морем телушка – полушка. Это всё-таки такое, это немножко маргинальная идея. Нет?
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Ну, не знаю.. Учёные из Института космических исследований, вроде бы, всё просчитали. И считают, что это вполне такая разумная идея.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А что касается исследования за пределами Солнечной системы?
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Ну, пока что эти исследования нам доступны только с помощью вот хороших телескопов. В том числе, тех телескопов, которые находятся не на Земле, а за пределами Земли. Они, естественно, имеют больше возможностей: им не мешает ни атмосфера, ни какие-то другие помехи.
Может быть, нам удастся за пределы Солнечной системы запустить какие-то беспилотные аппараты в ближайшее время, которые нам тоже какие-то там сведения будут передавать.
Но полёт человека вот так далеко, я думаю, что мы ещё и на Луну-то, и на Марс. На Луну мы слетали. (Смеётся).
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот два основных направления – это Луна и Марс. Две главные темы.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Да. Всё-таки, всё-таки Луна и Марс. Да. А за пределы Солнечной системы мы пока что, извините…
А.НАСИБОВ: А для меня вот очень важным является открытие вот этих самых бактерий, живущих на дне океана, около вулканических разломов и выбросов, неких выбросов из глубин Земли. И фактически там небелковой жизни, если хотите.
М.ГЕЛЬФАНД: Не хочу, потому что, то, что Вы сказали, это ерунда.
А.НАСИБОВ: Спасибо.
М.ГЕЛЬФАНД: А бактерии, которые живут около разломов, известны уже десятки лет.
А.НАСИБОВ: Хорошо, но их исследовали толком ещё…
М.ГЕЛЬФАНД: Да нет, их и исследуют тоже уже. Их замечательно исследуют.
А.НАСИБОВ: Хорошо. Я остаюсь при своём мнении.
М.ГЕЛЬФАНД: Это, между прочим, иллюстрация к тому самому, что я говорил. Значит, Вы остаётесь при своём мнении. Я сейчас Вас спрошу, в какой статье это написано?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте Елена попробует разрешить этот спор.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Недавно по всем каналам, действительно, новостным прошла новость о том, что обнаруженные бактерии, они обнаружены в озере в Калифорнии, в глубоком. И там у них вместо фосфора частично мышьяк. И вот эти бактерии посчитали как бы прообразом какой-то инопланетной жизни. Но на самом деле, эти бактерии просто приспособились – ну, не хватает им фосфора. Мышьяк он немножко на фосфор похож.
М.ГЕЛЬФАНД: Там ещё хуже. Там на самом деле, есть существенные сомнения в качестве самого эксперимента. Я в этом немножко разбирался. Вот это как раз вопрос, который остаётся абсолютно открытым.
Зверюшки действительно совершенно замечательные, они живут в условиях, в которых другие жить не могут. Вот включается там мышьяк в состав ДНК, или не включается, - это очень сильно открытый вопрос. С этим надо осторожнее.
А.НАСИБОВ: В общем, Танюш, нас с Вами съели.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А чего-то нас-то? Это тебя, Ашот, съели.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Тут небольшая ремарка: включение других элементов, например, стронций, может у человека включаться вместо кальция в кости – и ничего!
М.ГЕЛЬФАНД: Ну, так и селен может включаться в белки вместо серы. Это тоже все хорошо известные эффекты. Но всё-таки надо осторожнее с сенсациями!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы же понимаете, Михаил, тут же каждый жаждет сенсаций!
М.ГЕЛЬФАНД: Там случилось, нет, там просто по несчастью люди, которые этим занимаются, работают в НАСО, в отделе астробиологии. Им очень хотелось это привязать к Космосу, и ко всему прочему.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Конечно. Но это очень красивая история получилась бы!
М.ГЕЛЬФАНД: Ну, понимаете, вот я был у вас на передаче некоторое время назад, а следующим человеком был какой-то чудик, который отправляется искать снежного человека. Ну, и чего?
А.НАСИБОВ: Одну минуточку. Это говорит не о качестве.
М.ГЕЛЬФАНД: Это говорит о всеядности.
А.НАСИБОВ: Это говорит не о качестве нашей передачи, это говорит…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это была его любимая тема.
Так, давайте, не очень много времени до конца программы. И у нас есть ещё одна запись, которую я предлагаю послушать. Это Елена Малышева, профессор, доктор медицинских наук, ведущая программы «Здоровье» на Первом канале.
Е.МАЛЫШЕВА: В этом году вручили Нобелевскую премию за экстракорпоральное оплодотворение. И великая честь этой Нобелевской премии состоит в том, что сама по себе – идея и первые эксперименты по экстракорпоральному оплодотворению больше 20 лет назад произошли в мире.
А сейчас – это традиционная процедура, доступная бесплатно, по специальным государственным проектам в Москве, например, и в других городах России.
То есть, то, что когда-то обсуждалось: как? Зачатие в пробирке?! Младенцы в пробирках? – оказалось величайшей идеей. Величайшей идеей, давшей возможность бесплодным парам иметь детей.
А вообще, каждый год приносит новые методы диагностики и лечения рака. И это идёт такими семимильными шагами, что вот это, пожалуй, радует больше всего.
И ещё: в арсенале лекарств лечения рассеянного склероза, тяжелейшая болезнь, которая поражает молодых людей, появилась первая таблетка. Вообще, это ежедневный укол, очень эффективно. А сейчас появились таблетки, которые принимаются по пять дней всего два раза в год.
Вот это тоже великие вещи. Но они происходят в медицине, как рутина. И это, конечно, просто потрясающе!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это была Елена Малышева, ведущая программу «Здоровье» на Первом канале. Профессор, доктор медицинских наук.
Лена, Вы вот с этими, основными точками, которые выделила госпожа Малышева, согласитесь?
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Ну, я думаю, родителей тех детей, которые были зачаты в пробирке, и родились, они скажут, конечно, только спасибо за то, что вот этот человек придумал такое, добился, чтобы это всё пришло в медицину из эксперимента. И, конечно, он заслуживает Нобелевской премии, безусловно.
М.ГЕЛЬФАНД: Кстати, у вас автор, который до этой премии не дожил.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Да, к сожалению.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То, о чём сказала как раз Елена Малышева, что очень давно это происходило, и только сейчас отмечено Нобелевской премией.
М.ГЕЛЬФАНД: Политически очень сильно заряженный вопрос.
А.НАСИБОВ: Вот! Вот! Дайте мне 20 секунд доформулировать.
Вот «Политически очень заряженный вопрос». Я ждал подобного вопроса, потому что, по-моему, в уходящем году во весь рост встали вопросы медицинской, биологической и прочей этики.
Это вот то, о чём Вы, Михаил, говорили, упоминая Гейма и его Нобелевскую речь, о том, что, если подходить к целому ряду вопросов с точки зрения эстетической, то возникают масса вопросов другого порядка - вопросы эко. А в разных странах к этому относятся по-разному. Первое.
Вопросы геномодифицированных продуктов – в разных странах опять же…
М.ГЕЛЬФАНД: Не продуктов, а организмов. Тут уже поздно моргонировать!
А.НАСИБОВ: Организмов – относятся по-разному.
Сейчас во весь рост встали вопросы уже геномодификации самого человека. И уже проводятся эти опыты, и уже есть результаты.
М.ГЕЛЬФАНД: А что Вы имеете в виду?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Михаил с удивлением посмотрел.
А.НАСИБОВ: Те же спортсмены.
М.ГЕЛЬФАНД: Мы же это обсуждали в прошлый раз! Это абсолютная легенда. Нет никакой геномодификации у спортсменов.
А.НАСИБОВ: У меня выступали специалисты, которые это всё объясняли.
М.ГЕЛЬФАНД: Нет, одно дело, когда вы спортсменам подкалываете эритропоэтин, которые сделали геномодифицированные бактерии. Вы подкалываете белок. Вы точно так же его можете добывать, я не знаю, если у Вас есть там большой доступ к свежим трупам, можете добывать из них. Если вам ничего не страшно.
Но это не есть генная модификация спортсмена. Это подкалывание ему… Вот, когда вы инсулин диабетикам колете, вы же их генно не модифицируете?
А.НАСИБОВ: Речь идёт о выращивании людей, заранее определённого типа.
М.ГЕЛЬФАНД: Значит, речь напрасно про это идёт. Ещё раз: это абсолютная легенда.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте вернёмся всё-таки, к вопросу политики и этики.
А.НАСИБОВ: По-моему, в этом году одной из важнейших проблем стал вопрос биоэтики. – О том, как относится к научным достижениям, которые вторгаются в жизнь и здоровье человека?
М.ГЕЛЬФАНД: Я с этим абсолютно согласен. И эти вопросы, ну, они не в этом году встали. Они встали достаточно давно. Скажем, первое – вот биологическую науку это затронуло, ну я уж не говорю про Евгения, кой-какие совсем старые споры по этому поводу, но, скажем, когда появились первые средства технические для генной инженерии, то собралась специальная конференция в Охиламаре, которая очень серьёзно занималась как раз тем, вот, до какой степени мы можем вмешиваться в геномы живых существ, и какие последствия от этого могут быть. И было это в 1977 году, если я правильно помню, в семидесятых, может быть, в 75-м, я сейчас точно не вспомню. И это вопросы, которые вставали всегда. И я абсолютно согласен с тем, что их надо очень глубоко обсуждать. Только единственное – что их надо обсуждать, ну, я даже не говорю, что их обязаны обсуждать профессионалы. – Нет, это касается всего человечества, их должны обсуждать все.
Но люди, которые это обсуждают, они всё-таки должны знать, о чём они говорят. Вот обсуждать такого рода вещи на основании того, что они прочитали в газете «Твой день», - вот это лишнее.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А роль политика в эстетике?
М.ГЕЛЬФАНД: Роль политика – в нормальной стране, или в какой-нибудь другой?
Роль политика в том, что он должен аккумулировать просвещённое мнение населения страны.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Роль политика, если честно, она велика.
М.ГЕЛЬФАНД: Его, несомненно, надо учитывать. Ясно, что в разных странах это может решаться по-разному. Я думаю, что всё в конечном счёте определится тем, как решает в Китае, просто все учительницы…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Елена, а Вы согласны?
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Нет, но когда речь идёт об эко, там вообще не политика скорее, а церковь запрещала это делать.
Там, где роль церкви в политике высока, там это дело и запрещали.
Я вообще не вижу там проблем, потому что зачатие-то совершенно нормальное. То есть, там никакой генной модификации нет в помине.
М.ГЕЛЬФАНД: Там проблемы с тем, что уничтожаются эмбрионы, которые не пошли в дело.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Ну, что же делать? Те яйцеклетки, которые не пошли в дело, они так и так погибают.
А.НАСИБОВ: А ещё по 6 человек рожают.
М.ГЕЛЬФАНД: Извините, по 8.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как-то вот на самом интересном месте почему-то заканчивается время нашей программы.
Да, в гостевой доругаемся. А что касается вариантов названий 117 элемента, то я так понимаю, что самым популярным предложением было название: «Дубний». Ну, раз в Дубне открыли.
М.ГЕЛЬФАНД: А, по-моему, уже есть.
Е.ЛОЗОВСКАЯ: По-моему, уже есть.
А.НАСИБОВ: А мне понравилось название «Тандемий». Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это наши слушатели «Эха Москвы».
М.ГЕЛЬФАНД: С большим чувством юмора.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Большое спасибо всем. Напоминаю, что в программе «Они» сегодня выступали: Михаил Гельфанд, заместитель директора Института проблем передачи информации Российской Академии наук, и заместитель главного редактора газеты «Троицкий вариант - Наука», и Елена Лозовская, главный редактор журнала «Наука и жизнь».
Большое спасибо. С наступающим новым годом! Всем пока!
М.ГЕЛЬФАНД: Спасибо. Всего хорошего!
Е.ЛОЗОВСКАЯ: Спасибо.