Табель о рангах - 2018-06-10
Мне на этой неделе больше всего запомнились две беседы с Владимиром Путиным. Ну, про одну-то вы все хорошо знаете. Может быть, даже смотрели. А может быть слушали по радио. Это была 16-ая по счету – чуть не сказал юбилейная – Прямая Линия. Прямая линия – удивительный способ одновременного проявления культа личности и народного отчаяния. Когда миллионы людей со всех уголков страны обращают свои упования к Президенту и выясняется, что даже самые малые проблемы никто в России решить, кроме него, не может. Народ давно проклял депутатов и министров, предал анафеме своих губернаторов и мэров, ненавидит всех чиновников в общем и почти каждого чиновника в частности. И только на президента не падает ни тени сомнения – сплошное обожание.
Правда, на этой неделе выяснилось, что в марте к избирательным урнам с заветными галочками в квадратиках пришло совсем не так много народу, как нам объявили, а, стало быть, и проголосовало за Путина совсем не так много, как мы думали – но тем не менее. Президент действительно стал синонимом России. И все эти просьбы – они только с одной стороны от отчаяния.
А с другой стороны – от восторга! Как разновидность приношения вождю, почитания его мудрости. А кроме того, это еще и способ прозвучать на всю страну: глядите, меня по телевизору показывают! Водопровод и электричество подождут, это проза! А что по телевизору показали – это на всю жизнь память!
Сам по себе народ и нужен для демонстрации величия. Но держать народ надо на расстоянии. Поэтому все ходы записаны, а живые люди в студии ничего не спрашивают, а только молча восхищаются. Эх! Еще бы пару губернаторов казнили в прямом эфире! Еще бы парочке министров снесли башку! Чтобы россияне убедились, что всё именно так, как они думали: царь хороший, а бояре – плохие!
Но и так тоже сойдёт. Бояре для первого раза хорошенько напуганы. Им еще раз четко и всем сразу показали, кто у них избиратель. Они отчитываются не перед народом, записанным на пленку, а перед одним конкретным человеком. И конкретному человеку это нравится. Поэтому ему не трудно не просто сидеть четыре часа кряду, но и непринужденно беседовать, шутить и спрашивать, почему мясо называется говядиной.
Но был в эти дни и другой разговор с Владимиром Путиным. Гораздо более короткий и в сто раз более интересный. Там не было миллиона вопросов – а всего пара десятков. Не было массовки в студии, не было клоунов на экранах из разных губерний. Был всего один человек – австрийский журналист Армин Вольф.
Вольф заставил Путина нервничать, злиться, заставил объяснять одно вранье другим враньем. Вольф сбил с него державную спесь и оказалось, что наш мудрейший и всезнающий моментально теряется в беседе, где ему не глядят в рот и не спрашивают «чего изволите». Эти два разговора были совсем рядом по времени – поэтому и контраст настолько заметный.
Армин Вольф вел себя как журналист. И я не могу не восхищаться его работой. И хотел бы, чтобы наши журналисты вели себя так же. Чтобы наши журналисты вспомнили, что они тоже власть – хоть и в переносном смысле.
Журналисты не прислуга, они обязаны задавать неудобные вопросы и добиваться на них ответа. Это власть – прислуга. Это мы ее наняли и содержим на наши налоги. И с этой точки зрения рядовой гражданин важнее президента.