Табель о рангах - 2017-05-14

10 мая мне как-то легче становится почти всегда. Потому что 9 Мая грусть и тоска какая-то. Совсем у меня нету в душе фанфар и разрыва салютов.

Чувство это появилось с годами, когда я стал просто по-другому смотреть на жизнь, на историю и всей страны и собственной семьи. Поэтому 9 Мая для меня – это в первую очередь повод вспомнить людей, которые даже не подозревали о моем существовании и которых я никогда не видел живьем и даже не всех видел на фотографиях.

Бабушкиных братьев Женю и Володю. Один погиб в 1941, другой в 1943. Младшему было всего 18 лет. Я никогда не видел своего деда Петра. Да и мой отец своего отца тоже не помнит, потому что когда тот погиб, папе было всего три года.

Целое поколение парней, которые не успели даже толком повзрослеть, у которых не было ни жен, ни детей. Целое поколение детей, которые не помнят своих родителей, потому что родители погибли, когда их дети были еще совсем маленькими. Женщины, ставшие вдовами в 20 лет с небольшим. Многие так больше замуж и не вышли. Даже не потому, что хранили верность павшим мужьям и переживали горе, а просто потому, что не за кого было замуж выходить. Женщин, таких же вдов, тысячи и тысячи, а мужиков на фронте поубивало.

Я помню только маминого отца, деда Ивана. Хоть и нет его с нами уже четверть века, но помню я его хорошо, потому что был тогда уже студентом, даже на «Эхе» тогда уже работал. С дедом мы очень дружили, и был наш дед просто отличнейшим дедом!

Только про войну мы с ним никогда не говорили. Да и не любили настоящие фронтовики говорить про войну. Не сыпали анекдотами и байками. Байки и приколы – это для кино, а в жизни ничего веселого в этой войне не было.

Я жалею, что наш дед не дожил до 50-летия Победы – это было бы и ему приятно и для нас символично. На 50 лет прошел последний праздничный парад, который был именно торжественным, но не был пафосным и великодержавным.

Вот еще и поэтому у меня 9 Мая скверное настроение. Праздник теряет смысл. Обалдевшие, опатриотившиеся долдоны устраивают бедлам, выпуская разнарядки на Бессмертный полк. Проводят рейды на железной дороге, подсчитывая, сколько проводников без георгиевских ленточек, в скольких вагонах не играют бравые военные марши.

Другие в детских садах делают из пластилина вечный огонь и заставляют детей поклоняться пластилину. В школах на перемене выстраивают ребят, раздают им какие попало портреты, и снимают для отчетности торжественный проход учащихся. В магазинах зачем-то напяливают пилотки на кассиров. А кассиры еще как один почему-то краснощекие и пузатые – ни дать ни взять герои штурма Рейхстага.

Пилотки – это, к слову, новый виток пошлятины. Народу уже все равно, что праздновать – главное, чтобы был карнавал. В Новый год все в красных колпаках, в День Победы все в пилотках. И георгиевские ленточки по сто рублей за пучок. А потом под вечер с этим лентами и в этих пилотках всякая пьянь с разбитыми рожами ходит.

Я вот думаю, чем объяснить угар, в который погружаются по случаю очередной годовщины все эти ораторы, депутаты, активисты? И ответ-то несложный. Нам нужно чем-то очень сильно гордиться, а так получается, что за последние годы и даже десятилетия гордиться особо нечем.

Россия в мире по-прежнему ассоциируется с водкой и балалайкой. А у тех, кто покультурнее - с Чайковским, Достоевским, Чеховым и Толстым. После полета Гагарина ни научных открытий, ни прорывов – ничего, чем мы были бы знамениты на планете. Хоть бы айфон уже какой-то изобрели. А мы только танки новые строим и бомбим что-нибудь.

Поэтому и хватаемся за подвиги 70-летней давности, к которым не имеем никакого отношения. Теперь еще и новую цифру потерь придумали – 42 миллиона!

Если раньше потери скрывали и преуменьшали, чтобы показать, как мы браво воевали, то теперь нам нужен образ главных страдальцев, и требуются наоборот, удвоенные жертвы. Так что и 42 миллиона – это не предел.

Но главное, что мы до сих пор не знаем всех по именам и не можем хотя бы с точностью до миллиона их сосчитать. Даже если очень захотим.