Табель о рангах - 2013-11-24

Даже не хочется проводить подсчеты, сколько раз я, подводя итоги недели, говорил об авиакатастрофах. Ну, собственно говорил и говорю ведь не только я – все говорят, от простых обывателей до верховного начальства. И всякий раз эти разговоры – как впервые.

Сначала начинают обзывать упавший самолет. Мол, не самолет это вовсе, а какое-то корыто. Если самолет отечественный, то варианта два: либо ругаем наш авиапром, который не может построить нормальную технику, либо ругаем старые советские самолеты, которые никак нельзя считать хорошими, поскольку Советский Союз, мягко говоря, сам уже давненько не летает.

Если самолет упал импортный, быстренько выявляем, что до того, как попасть к нам, он ходил по рукам, как проститутка, побывав хоть в Уганде, хоть в Южной Америке, хоть в Антарктиде.

Ругаем авиакомпании, которые только и могут, что тарифы повышать, а технику новую покупать жадничают.

Но через некоторое время почти всегда возникают подозрения, что накосячил экипаж. Это сначала пилотов называют опытными, налетавшими тысячи часов. Но потом говорят уже, что опыта полета на таких судах у них не было, что на второй круг они заходить не умели, что в пилоты переучились едва ли не из бортпроводников. И предлагают начать сажать за штурвал хоть гастарбайтеров.

Неужели из тех же стран, откуда мы импортируем дворников? Точно так же не говорящих по-русски и способных найти в небе дорогу только до Душанбе?

Естественно все эти словобредни сопровождаются появлением на экранах и страницах целого полка экспертов, обрамляются грозными заявлениями всяких структур о тотальных проверках. Ушлые распильщики бюджета тут же требуют выделить миллиарды на поддержку нашей авиационной промышленности, чтобы делать очередные Суперджеты. Ну и, конечно же, обязать авиакомпании покупать только новую качественную технику. Хотя для самолета двадцать лет – это не так и много при нормальной эксплуатации.

В общем, вся неделя прошла под знаком переживания и обсуждения катастрофы Боинга в Казани. Но пройдет еще неделя – и мы уже перестанем о ней вспоминать и говорить. А к Новому Году из головы выветрятся все подробности, и чтобы восстановить их в памяти придется лезть в Википедию.

И, разумеется, ничего кардинально в нашей авиационной жизни не изменится. Промышленность не наладит выпуск недорогих, качественных, массовых гражданских самолетов. Компании продолжат закупать всякую дрянь, где попало. За штурвал будут сажать не лучших из лучших, а просто тех, кто есть.

Изменятся разве что тарифы, которые будут расти и расти. Ну, и число жертв будет расти тоже, потому что при таком раскладе новые катастрофы будут просто вопросом времени. Россия и так уже в числе рекордсменов по катастрофам воздушных судов – и есть все шансы поднимать рекордную планку выше и выше.

Быть может по этой причине, в том числе, мы и перестали воспринимать эти катастрофы как большую беду? Ведь одной из главных тем недели было как раз обсуждение человеческой черствости, выплеснувшейся в интернет. Люди горевали не о погибших, а об отмене КВНа.

Я уже говорил, что не осуждаю таких людей за их мысли. Потому что трудно принимать чужую боль, как свою, особенно, повторюсь еще раз, если такие беды случаются регулярно в воздухе, на земле, на воде и вообще повсюду. Иметь черствые мысли, к сожалению естественно. Психологи даже называют это защитной реакцией организма.

Но вот высказывать эти мыли публично – совсем другое дело. В семье не без урода. Но когда цинизм и насмешки по любому поводу превращаются в общее место – это уже совсем другое дело. Потому что в таком случае речь идет не о защитной реакции организма и не о словесном поносе, а о том, что в нашей стране у людей мозги набекрень в массовом порядке - если они не в состоянии с уважением относиться даже к чужой смерти, а видят в ней только повод для шуток и демонстрации своей невоспитанности.

Но когда депутаты искренне предлагают бороться с падением нравов и разложением морали с помощью лесоповала и рытья каналов – это ведь тоже симптом. Когда люди не знают других способов борьбы с простудой, перхотью и головной болью, кроме гильотины