Сплетни из кулуаров ООН - Алексей Венедиктов, Леся Рябцева - Своими глазами - 2015-10-07
07.10.2015
А. Нарышкин
―
21 час и 4 минуты в российской столице, вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы», и в эфире «Своими глазами», сегодня говорим о сплетнях из кулуаров ООН. И спрашиваю своих коллег: Алексея Венедиктова, главного редактора «Эхо Москвы», и Лесю Рябцеву, помощника главного редактора «Эхо Москвы», которые побывали в ООН, которые были на Генассамблее в самый такой ответственный, самый интересный момент – когда там был Путин.
Л. Рябцева
―
Главное, что там была я.
А. Нарышкин
―
Ну, конечно, хорошо. Скромность украшает. Здравствуйте, Алексей Алексеевич.
А. Венедиктов
―
Добрый вечер.
А. Нарышкин
―
Чувствуйте себя как дома. Можете присылать вопросы на смс: +7-985-970-45-45, твиттер-аккаунт @vyzvon в вашем распоряжении. И есть еще сайт «Эхо Москвы», где есть Сетевизор, и там тоже через специальную форму можете прислать свои вопросы. Кстати, некоторые вопросы присылали до эфира, и, в частности, Леся, тебе вопрос: «Что такое ООН?».
Л. Рябцева: Оон
―
это три буквы.
А. Нарышкин
―
Я спрошу по-другому, дополню нашего слушателя: что ты вынесла из своей поездки? У тебя же это первое такого уровня международное мероприятие?
Л.РЯБЦЕВА: Я Венику вписала номер отца своего, а себе – свой номер
Л. Рябцева
―
Нет, это не первое мероприятие международного уровня у меня, нет.
А. Нарышкин
―
Это самое массовое все-таки, самое такое большее.
Л. Рябцева
―
Ну, ты имеешь в виду, когда там присутствовало 70 лидеров стран, то да, это самое массовое. Думаю, не только у меня, все там потеряли девственность в этом смысле. Но ООН – это огромное здание. И, ну, я даже не знаю, что описать. Это же не здание, собственно, не сама организация важна, а то, что там происходило.
А. Нарышкин
―
Ну, это похоже на улей какой-то?
Л. Рябцева
―
Нет.
А. Нарышкин
―
Нет?
Л. Рябцева
―
Хотя да.
А. Нарышкин
―
Хорошо, давайте все-таки вернемся к началу вашей поездки. Как вообще отправиться, будучи журналистом, на Генассамблею ООН?
Л. Рябцева
―
Ну, на сайте ООН есть раздел, где можно, собственно, прочитать инструкцию о том, как нужно аккредитоваться. Это очень тяжело, и у Венедиктова была паника, потому что для этого нужна рабочая виза, а у нас стояла туристическая американская виза. И когда Венедиктов получил аккредитацию, там в письме прямо было сказано от ООН, что, чуваки, вам нужно поменять ваши визы, у вас на это есть неделя. И тогда Венедиктов потянулся к Айфону, как он это обычно делает, и сказал: Леся, что же делать? Написал мне сообщение.
Л.РЯБЦЕВА: Чтобы узнать график Путина, нужно приезжать заранее, это точно
Ну, короче, самое проблемное – это вот собрать одновременно всю эту кучу документов, и, ну, просто чтобы это все было готово к дедлайну. Потому что тебе надо отправить свою красивую фотографию на белом фоне, чтобы она была освещена правильно и красиво…
А. Нарышкин
―
Это для ООН или для посольства?
Л. Рябцева
―
Нет, для ООН, уже там. Потому что тебе дается такое ID, карточка с твоей фотографией. Ну, в принципе, там при входе в ООН тебя тоже могут сфоткать, на аватарку, типа того. Но там очень плохое освещение, можешь получиться некрасивым. Поэтому надо присылать заранее. Вот. У меня была очень красивая улыбающаяся фотография, и меня попросили ее оставить. Когда просто я пришла получать этот ID, мне сказали: знаете, вы здесь так хорошо вышли – давайте не будем вас переснимать. Вот. Ну, что еще? И там нужен твой паспорт, контакты… А, вот, еще смешная история. Венедиктов, кстати, об этом не знает, поскольку он не знает английского языка. На получение ID в анкету тебя просят внести контактного человека, контакты человека, к которому в случае emergency, в случае ЧП, обратиться.
А. Венедиктов
―
Сердечного приступа.
Л. Рябцева
―
Короче, если Венедиктова там кто-нибудь бы… сейчас, без мата как это сказать? Ну, там, Обама бы мимо прошел, например, его хватил бы кондратий, то нужен человек и телефон этого человека, которому можно позвонить. Фишка была в том, что я подумала, это будет совсем когнитивный диссонанс, если я в его анкете напишу свой контакт, а в своей – его, и если вдруг одновременно с нами что-то случится, то это совсем не сработает схема, одновременно мы будем недоступны. В общем, у Венедиктова была я контактным лицом – он этого не знает, да? Вы не знали этого.
А. Венедиктов
―
Нет, откуда я знал? По-английски там писала что-то.
Л. Рябцева
―
Но проблема была в том, что себе я должна была вписать номер отца и перепутала. Я Венику вписала номер отца своего, а себе – свой номер.
А. Нарышкин
―
Смотрю на Алексея Алексеевича – мне кажется, как раз вас сейчас кондратий хватит, и Обама здесь даже ни при чем.
А. Венедиктов
―
У меня есть здесь контактное лицо.
Л. Рябцева
―
Прошло 3 минуты 40 секунд от эфира программы «Своими глазами», и Леся Рябцева захватила микрофон.
А. Нарышкин
―
Ну, не в первый раз.
А. Венедиктов
―
… из ООН позвонят папе Леси, и он примчится сюда оттуда, из Нью-Йорка.
Л. Рябцева
―
Нет, ради вас – вряд ли.
А. Венедиктов
―
На самом деле Леся права, что главная проблема была вот в этой рабочей визе, потому что вы не имеете права – у меня есть туристическая, у Леси есть туристическая – вы не имеете права работать там официально, если у вас виза другого типа, просто вас вышибут и закроют вам визу вообще. Такие случаи бывали. Поэтому, конечно, за неделю напряглись, но, в принципе, поскольку это ООН, масса бумаг, это была самая большая проблема. И второе: нужно было принести что-то там какой-то оригинал чего-то. Помнишь, какая-то бумага была…
Л. Рябцева
―
Нет, там была проблема, на самом деле еще заранее в Москве тебе нужно было отправить свое портфолио, кейсы, что ты точно ведешь эфиры, то, что ты журналист. Мы скидывали ссылки на наши эфиры, аудио свои записи и так далее. А когда ты приходишь в ООН, тебе, помимо своего паспорта, контактов папы, например, нужно приносить оригинал письма, которое тебе ООН высылает, и оригинал… как это называется по-русски? Бумажки, что ты журналист, ну, из редакции. Редакционное задание, типа того. И все.
А. Венедиктов
―
Я не мог себе подписать как главный редактор, мне вернули эту бумагу. Лесе-то я подписал, а себе не мог.
А. Нарышкин
―
А вам лесин папа подписывал.
А. Венедиктов
―
Видимо, да.
Л.РЯБЦЕВА: Я там была самым главным
Л. Рябцева
―
Вообще все, что нужно, подписывает мой папа на самом деле.
А. Нарышкин
―
Хорошо.
А. Венедиктов
―
Но на самом деле с этим ворохом бумаг, там нужно было…
Л. Рябцева
―
Короче, это проблема. Вот это самое нудное, что нужно взять эти бумажки с собой…
А. Венедиктов
―
Не забыть, не потерять.
Л. Рябцева
―
Просто мы идиоты, мы такие гордые и самостоятельные, а просто все это делает всем журналистам пул Лаврова обычно и МИД. А мы решили тут выпендриться и полететь своим ходом, поэтому все эти бумажки, документы собирали сами.
А. Нарышкин
―
Давайте ближе…
Л. Рябцева
―
… к делу, к сути.
А. Нарышкин
―
… к Нью-Йорку, да, в ту сторону. Мы с вами, Алексей Алексеевич, перед эфиром говорили, вы объясняли, что очень важно на такие мероприятия лететь не с Путиным, хотя, казалось бы, Путин – это самое главное было, наверное, в Генассамблее.
Л. Рябцева
―
Еще раз: я там была самым главным.
А. Нарышкин
―
Ну, хорошо, второе после тебя по значимости.
А. Венедиктов
―
А я полетел с Рябцевой.
Л. Рябцева
―
Понял, короче? Понял, кто здесь босс?
А. Нарышкин
―
Все, не о чем говорить, будем обсуждать Лесю Рябцеву. Но все-таки важно полететь именно до Путина, чтобы какая-то была разведка?
Л. Рябцева
―
Нет, не до Путина надо полететь.
А. Венедиктов
―
Да даже до Лаврова.
Л. Рябцева
―
Просто до всех надо лететь.
А. Венедиктов
―
Это на самом деле затратнее, потому что и у Лаврова свой самолет, на котором летит пул. Он, кстати, летел через Венесуэлу. И у Путина так называемый передовой самолет, который за несколько часов или за ночь до президента летит туда. Но если ты хочешь подготовиться хорошо, пошастать по коридорам, пообщаться с людьми… вообще общаться с людьми, которые готовят решения, не принимают решения, а готовят решения, да? Со стаффом. То ты летишь заранее, естественно, за свои деньги. И, собственно говоря, это всегда так было.
Л. Рябцева
―
За деньги редакции, вы имеете в виду. Не хвастайтесь своим кошельком.
А.ВЕНЕДИКТОВ: На моем бейджике и на лесином бейджике было написано «репортер». Работали на равных
А. Венедиктов
―
Что-то у нас сегодня весело вечером. Да. Так вот, за деньги редакции в командировку, абсолютно верно, ты летишь, и тогда у тебя есть время пообщаться, побрифинговать и так далее. И не первый раз летаем с Лавровым и с Путиным, всегда заранее и потом после.
А. Нарышкин
―
Я правильно понимаю, что в этой поездке тот стафф, о котором вы говорите – это команда Чуркина и дипломат, который при посольстве?
Л. Рябцева
―
Нет, там это все разные команды, их очень много. То есть, до приезда Путина и Лаврова там уже работали чуркинские ребята, ну, и, собственно, фэсэошники и так далее.
А. Венедиктов
―
Лавровские, и путинские, но не журналисты.
Л. Рябцева
―
Они всегда приезжают заранее. Потом приезжает лавровская команда со своими журналистами, с пулом и с мидовскими ребятами, и уже из России. То есть, сначала там работают те, кто на месте, и те, кто приезжают специально из России. Потом приезжают лавровские, а потом, спустя время, к приезду Путина уже собирается вся его тусовка, подтягивается.Но вот чтобы узнать, например, какие-то истории о подготовке, узнать график Путина того же самого, нужно приезжать заранее, это точно. Ну, и, опять же, узнать локацию, получить аккредитацию вовремя. Потому что мы получили ее за день до и заодно увидели кучу пикетов и акций. А журналисты, которых там не было, они этого не увидели. А мы делали оттуда прямо репортажи, прямые включения.
А. Нарышкин
―
Пикеты, акции у здания ООН.
Л. Рябцева
―
Да. Они вообще по всему городу проходили, но в основном, конечно…
А. Нарышкин
―
Все против Путина или кто-то был против Обамы?
Л. Рябцева
―
Нет, конечно.
А. Венедиктов
―
Против любого главы государства.
Л. Рябцева
―
Слушай, 70 стран. Путин там был не самый…
А. Венедиктов
―
Там в основном, кстати, были с китайскими флагами, да? Больше всего.
Л. Рябцева
―
Да. Мы это обсуждали, типа, Си Цзиньпин очень редко выступает, поэтому там было очень много китайских журналистов.
А. Нарышкин
―
Надо было его встретить как следует.
Л. Рябцева
―
Ну, мы его и встречали, конечно, хлеб-соль и кланялись в землю. Но главное, что там было китайцев много.
А. Нарышкин
―
Ну, скажите, главное же событие – это все-таки тот вот понедельник, когда был и Путин, и Обама, и вообще лидеры там выступали.
Л. Рябцева
―
И лунное затмение.
А. Нарышкин
―
И лунное затмение, все так в один замечательный день. Как переживает Нью-Йорк вот такие вот события? Это, наверное, какой-то совсем ад для города. Я просто представляю, если бы штаб-квартира ООН находилась в Москве, это что бы было! Наша многострадальная столица просто не выдержала бы наплыва. Мы и так зашиваемся от этих мигалок, а тут 70 человек. Или Нью-Йорк, может быть, готов к таким?..
Л. Рябцева
―
Сейчас Венедиктов тоже расскажет чудесную историю про фак.
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Рябцева
―
Три буквы. Вот видишь, ООН, фак – я люблю такие слова.
А. Венедиктов
―
Да, на самом деле смешная была история. Там действительно постоянно – сейчас Леся расскажет про перекрытия – постоянно едут кортежи по выделенной полосе, но часто перекрывают, потому что едут разные люди с разным уровнем охраны. И больше всего охраны было, кроме Обамы и Путина, было у руководителя государства Африки, судя по всему. Ну, там много джипов. И на одном из…
Л. Рябцева
―
Они просто все семейство брали, наверное, с собой возили показать Нью-Йорк.
А. Венедиктов
―
Да, это правда.
Л. Рябцева
―
Я бы тоже так делала.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Путин взлетел вовремя. Там ветер все время дул в морду
А. Венедиктов
―
Не буду комментировать. И, значит…
Л. Рябцева
―
Папа, опять же…
А. Венедиктов
―
Ты поняла. И там был очень смешной эпизод. Я застрял на углу, вдруг все перекрыли. У нас бейджик, кстати, там никакого главного редактора, никакого помощника главного редактора. На моем бейджике и на лесином бейджике было написано «репортер», «корреспондент». Собственно говоря, работали на равных. И там, значит, вдруг стоп, всех стоп. Я показываю бейджик. Я же действительно без английского. Мне говорят «стоп» все равно, стоят полицейские, идет какой-то кортеж. Причем понятно, что это кортеж не главный, там машин пять. Но обычно они с закрытыми стеклами, а тут открытые стекла, и высовываются, причем белые ребята, что очень важно, у них видно, на пузе висят короткие автоматы. В открытые окна они вот так смотрят вокруг. И везут какого-то, я предполагаю, что из Африки, человека. И они должны повернуть налево, но поскольку стоп, стоит такси, он не может ни назад, ни налево, его прижали. Значит, ему полицейские чего-то, эти ему... Он опускает стекло, водитель такси, и показывает средний палец кортежу.
А. Нарышкин
―
Потрясающе.
Л. Рябцева
―
Я вот подумала, что человек из Африки…
А. Нарышкин
―
Таксист остался жив потом?
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Рябцева
―
Нет, отстрелили палец.
А. Нарышкин
―
Ну, кто знает.
Л. Рябцева
―
Я просто думаю, что человек из Африки не обязательно должен быть афроамериканцем. Вы, наверное, имеете в виду все-таки афроамериканца.
А. Венедиктов
―
Нет, я не имею в виду афроамериканца.
Л. Рябцева
―
Как вы узнали, что он из Африки?
А. Венедиктов
―
Кортеж Обамы состоит из сорока машин, а здесь было семь.
Л. Рябцева
―
Где логика-то?
А. Венедиктов
―
Больше никакого афроамериканца нет.
Л. Рябцева
―
Ок, хорошо.
А. Венедиктов
―
Главы государства. Я не знаю, может, и есть. В Канаде вроде нет…
Л. Рябцева
―
Там были флажки что ли на машинах?
А. Венедиктов
―
Нет, у них не было флажков.
Л. Рябцева
―
Как вы узнали тогда, что это чувак из Африки?
А. Венедиктов
―
У него было очень много аксельбантов, такой у него мундир был…
А. Нарышкин
―
Они любят там такое.
А. Венедиктов
―
Они любят. Был такой, знаешь, с красным…
Л. Рябцева
―
Хорошо, я не разбираюсь в этом.
А. Нарышкин
―
Мы уже оказались в Нью-Йорке, давайте ближе к Путину все-таки. Вопрос, который мучает меня, получается, неделю, две.
Л. Рябцева
―
Бедный.
А. Нарышкин
―
Нет, сейчас уже перестану. Путин, в итоге, опоздал на Генассамблею или нет?
Л. Рябцева
―
Нет. Хорошая пауза. Нет, он не опоздал. Точнее, как? Его выступление не опоздало, потому что задержались все выступления. Но его самолет приземлился на полтора часа позже назначенного времени.
А. Нарышкин
―
Ну, то есть, как всегда, по традиции.
А. Венедиктов
―
Он взлетел вовремя, там ветер был. Мы отслеживали, естественно. Там ветер все время дул в морду.
Л. Рябцева
―
Мне очень нравится, знаете, там были такие заговоры. Вы, может быть, смотрели репортажи о том, что, оказывается, Обама специально не дождался Путина, начал выступать, а Путин специально опоздал, чтобы не слушать Обаму.
А. Венедиктов
―
Вот это было, помнишь, как смешной вопрос на пресс-конференции Путина с фотографией, где он сказал: ну, вы, журналисты, даете. Спросили, а где на фотографии Пан Ги Мун.
Л. Рябцева
―
Короче, фотка, где чокается Обама с Венедиктовым… ой, господи, с Венедиктовым…
А. Венедиктов
―
Привет, я там не был.
А. Нарышкин
―
Это другая фотка была.
Л. Рябцева
―
Это я делала селфи на их фоне. Так вот, короче, Обама чокается шампанским – розовым, между прочим – с Путиным. И рядом стоит пустой стул, и все понимают, что это стул Пан Ги Муна. И журналистка федерального телеканала у Путина на пресс-конференции спрашивает: Владимир Владимирович, скажите, пожалуйста, а куда дели Пан Ги Муна? Он ушел специально, чтобы вы вдвоем с Обамой остались наедине и сделали вот эту памятную фотографию? На что Путин говорит: вы, журналисты, такая очень наивная братия. Вообще-то Пан Ги Мун стоял на сцене и говорил свое торжественное слово, что, типа: йоу, привет Вован, он тост говорил. Второй вопрос журналистки был на тему того, какой тост сказал Обама. Всем казалось, что там какой-то был заговор. На самом деле Обама просто поздравил Пан Ги Муна. То есть, вообще, в общем, все раздуто.
А. Венедиктов
―
Поэтому все опоздали, не опоздали…
Л. Рябцева
―
Да это не правда, короче, да.
А. Венедиктов
―
То есть, он сел позже, но он и не собирался быть на выступлении Обамы.
А. Нарышкин
―
Путин, в итоге – я как-то упустил – Путин слушал Обаму? Это технически было возможно?
Л. Рябцева
―
Самый конец. Ты имеешь в виду, в зале или вообще?
А. Нарышкин
―
Нет-нет-нет, вообще знал ли Путин о том?..
А. Венедиктов
―
Да, знал, конечно.
Л. Рябцева
―
Я думаю, ему сообщали.
А. Нарышкин
―
Смотрел, слушал, или ему какие-то карточки дали?
А. Венедиктов
―
Не знаю.
А. Нарышкин
―
Во время выступления Путина, Обамы вы были в зале оба, но в разных местах.
Л. Рябцева
―
Да, Венедиктов туда проперся без билета.
А. Нарышкин
―
Что такое билет?Л. Рябцева
―
Фишка в том, что здание ООН было поделено на несколько секторов, медийщиков пускали только в одну часть здания.
А. Нарышкин
―
Медийщики – это вы.
Л. Рябцева
―
Медийщики – это я и все остальные, конечно же. Да нет, все журналисты сидели перед заседанием, перед залом, короче. И под каждого выступающего загоняли определенный пул журналистов. Мы, соответственно, должны были зайти… на ком, на китайце мы заходили?
А. Венедиктов
―
На китайце.
Л. Рябцева
―
Да, на китайце мы заходили.
А. Венедиктов
―
Там история в том, что там мест мало, билетики дают, потом их отбирают…
Л. Рябцева
―
Запускают 30 человек. Потом те, кто выходят, у них отбирают билеты. И вот такой поток бесконечно туда-обратно. Тебе отдают, потом забирают.
А. Венедиктов
―
Это билет на вход в зал.
Л. Рябцева
―
И у тебя есть такая line, очередь за этими билетиками. Такая бумажка, очень некрасивая – что я ее не сфоткала, не знаю. В общем, туалетная, в совке такие в туалете давали.
А. Венедиктов
―
Я сфоткал.
Л. Рябцева
―
Промолчу.
А. Венедиктов
―
Потому что я настоящий журналист.
Л. Рябцева
―
Ну да, в отличие от меня. Куда уж мне, репортер какой-то. Вы журналист великий.
А. Венедиктов
―
Я тоже репортер, там у меня написано было.
Л.РЯБЦЕВА: Билет на вход в зал ООН - такая бумажка, очень некрасивая, в совке такие в туалете давали
Л. Рябцева
―
Ну да, ну да. Вот. И, короче, китайцы дрались за эти билетики. Наши билетики отвоевывал пул Лаврова и как раз ребята, которые там вот всем занимались, путинские и лавровские.
А. Нарышкин
―
Прошу прощения, билетик, его не надо покупать, просто заявку даешь заранее.
Л. Рябцева
―
Да.
А. Венедиктов
―
Это вход.
Л. Рябцева
―
Ты его не покупаешь, но это лотерея, повезет – не повезет. Тебе могут дать, если уже освободились, какие-то люди вышли из зала, тогда тебя посадят и дадут этот билетик. Если не повезло, то сиди и жуй бороду. Венедиктов отдал свой билетик другому журналисту, из Авторадио, если я не ошибаюсь, по-моему, бедной девочке. А я, соответственно, свой билет никому не отдала и сказала: ничего не знаю, я пошла к Обаме и Путину, и вообще, китаец меня ждет.
А. Венедиктов
―
Надо понимать, что мы не были в списке ни лавровского пула, ни президентского.
Л. Рябцева
―
Зачем вы это говорите? Вот больше нас никуда не пустят из-за вас.
А. Венедиктов
―
Пустят, пустят. Нам билетиков не должно было достаться.
Л. Рябцева
―
Но досталось же.
А. Нарышкин
―
Какие-то блатные, получается, если вы не в пуле, но, тем не менее, вы там оказались.
Л. Рябцева
―
Ты попробуй Венедиктова… понимаешь, там Венедиктов и Рябцева, все. И когда люди узнали, они поняли, что спорить бесполезно.
А. Нарышкин
―
То есть, это бренд уже, да? И Венедиктов, и Рябцева.
А. Венедиктов
―
Извини, первое, когда мы вышли из аэропорта в Нью-Йорке…
Л. Рябцева
―
Ой, меня узнали бруклинские, JFK таксисты, да, ну, аэропортовские.
А. Венедиктов
―
Мне: о, Алексей Алексеевич. Это Рябцева? Это Леся? Таксисты.
А. Нарышкин
―
Наши мигранты какие-то или на самом деле прямо натуральные американцы?
Л. Рябцева
―
Нет, русские. Ну, мигранты, скорее всего, либо там которые живут. Это, кстати, между прочим, программа «Своими глазами», я вам хотела напомнить.
А. Нарышкин
―
Да, Леся Рябцева и Алексей Венедиктов. Ты смешную историю рассказывала перед эфиром про то, как тебя в здание ООН, где очень-очень много лидеров разных стран, пускали по твоей татуировке.
Л. Рябцева
―
О, да, вообще, офигенная история. В общем, я совсем недавно сделала огроменную татуировку на ноге, и она как раз зажила, и я подумала, что в Нью-Йорке я буду супер-органично смотреться в короткой юбке. И в первый раз, когда я подошла к зданию ООН, я охраннику показала паспорт, вот те всякие координационные бумажки.
А. Нарышкин
―
Он тебе тоже сказал: Леся Рябцева, yes, good.
Л. Рябцева
―
Нет пока, Алексей, так широко я не распространилась, я еще не такой сильный вирус. Так вот, и он спросил: классная татуировка – это какой-то у тебя узор национальный? Я говорю: ну, не сильно, это индийский узор, как бы не сильно по нации, по лицу не вышла, что называется. На второй день, когда ты подходишь к зданию, нужно показать свою карту ID с фоткой, на второй день мою карту уже никто не смотрел, потому что вся охрана знала, этот чувак-охранник знал, что у меня эта татуировка, и она у меня работала вместо паспорта, вместо ID, потому что понимали, что второй больной такой не может быть. И они меня пропускали, типа: о, привет, татуированная, проходи. Вот. Классно? Я там своя, короче, была.
А. Нарышкин
―
Вот так вот обеспечивают безопасность в ООН.
Л. Рябцева
―
Да, между прочим. Представляешь? Вообще. А вдруг кто-нибудь подделал бы мою татуировку?
А. Нарышкин
―
В шоке я, конечно.У меня такой вопрос, Алексей Алексеевич. Вы же за Путиным следите очень-очень давно. Объясните, если знаете, вот почему, например, европейские лидеры, ну, западные лидеры и сам Обама, когда они выступают, они пользуются суфлерами, а Путин всегда что-то читает, карточки какие-то, бумажки, листы?
А. Венедиктов
―
Как мне рассказали два министра иностранных дел зарубежных государств, Путин не отдал переводчикам свою речь. Он в папке с ней вышел. Как появляется на суфлере? Лидеры сдают переводчикам, и это… Понятно, да?
Л. Рябцева
―
Черновик. Ты даешь проект свой речи, которая будет потом говориться.
А. Венедиктов
―
Он не сдал его. Как нам рассказали члены делегации, он правил сам еще в машине, в самолете и в машине свою речь, причем с учетом Обамы (то, что ты спросил). И поэтому он вышел с папкой и открыл папку, и на суфлере у него этого не было. Может быть, он не привык, я не знаю, но то, что вот здесь был такой элемент, что а вдруг не то пустят, вдруг вот негодяи-американцы…
Л. Рябцева
―
Ой, ну, что за бред?
А. Нарышкин
―
Заговор.
А. Венедиктов
―
У всех же в голове заговоры. Да, у всех в голове заговоры. А если подменят?
Л. Рябцева
―
Потому вы и седеете рано. Надо спокойнее относиться. Подумаешь, подставят. Он битбокс мог начать читать. Надо было импровизировать.
А. Нарышкин
―
Мы все втроем седеем: и Обама, и Алексей Алексеевич, и я. У меня тоже, хоть молод, тем не менее…
Л. Рябцева
―
Все Алексеи, я бы сказала. Алексей Обама, Алексей Нарышкин, Алексей Венедиктов. Одна я нормальная, Леся Рябцева.
А. Нарышкин
―
Замечательно. Слушайте, а напомните мне, слушал ли Обама речь Путина?
А. Венедиктов
―
Ему, конечно, доложили.
А. Нарышкин
―
В зале не было?
А. Венедиктов
―
Я его не видел в зале. Я видел американскую делегацию, но в зале я не видел.
Л. Рябцева
―
Они выступали и уходили туда в кулуары куда-то на задняки. У них вот эти пересечения с другими были…
А. Венедиктов
―
Двусторонки.
Л. Рябцева
―
Да, переговоры, и их никто дальше уже не видел, пока они не выходили к пулу журналистов.
А. Нарышкин
―
Что происходило после того, как выступил Обама, потом выступил Путин? Дальше что?
Л. Рябцева
―
Праздник, фейерверк.
А. Нарышкин
―
Нет, помимо уже Генассамблеи.
А. Венедиктов
―
Я расскажу. Меня заткнули, потому что я был без билета, в такую небольшую ложу, совсем небольшую ложу, где сидели или стояли избранные товарищи, тоже журналисты, в основном фотокорреспонденты. И когда Путин закончил выступать, за мной стояло два, как потом выяснилось, южнокорейских корреспондента, я им перекрывал телевики, пока выступал Путин. Ну, так, двигался, но, в принципе, мешал. Но когда Путин закончил выступать, мне положили на плечо вот этот телевик, потому что я стоял у барьера, и сказали: а сейчас будет наш президент. И вышла женщина, президент Южной Кореи.
Л. Рябцева
―
Вали отсюда.
А. Венедиктов
―
Да, вали отсюда.
Л. Рябцева
―
Отдавай билет.
А. Венедиктов
―
Во-первых, билета не было, как известно. А во-вторых, поскольку они говорили по-английски с корейским акцентом, я все равно не понял, что они хотели, но все равно…
А. Нарышкин
―
Вам просто положили объективы на плечи…
А. Венедиктов
―
Довольно такая неприятная была процедура, я тихо так отполз.
А. Нарышкин
―
Вместе с корейцами на спине.
Л. Рябцева
―
С корейцами на спине, большая черепаха.
А. Нарышкин
―
Куда отползли-то? Дальше что было?
Л. Рябцева
―
Ничего, мы пошли обедать.
А. Венедиктов
―
Мы ушли. Мы чуть-чуть общнулись там с делегацией…
Л. Рябцева
―
Общнулись, понял? Общнулись.
А. Венедиктов
―
Да, мы чуть общнулись с делегацией, дальше пошли обедать. Ушли из здания, уехали в город.
Л. Рябцева
―
Потому что все остальное – это закрытые мероприятия, туда журналистов не пускают. Все остальное время все пуловские журналисты тусили в здании ООН: ходили в столовку, шлялись по коридорам, ковыряли в носу.
А. Венедиктов
―
Ждали.
Л. Рябцева
―
Сидишь и медитируешь, короче. Нам повезло, мы пошли обедать, и потом нам написали, что Путин все-таки решил выйти к журналистам, у него будет выход.
А. Венедиктов
―
После.
Л. Рябцева
―
Да, уже после всех переговоров, после Обамы, после Керри и так далее. Вот. И мы быстро подскочили и тоже пришлось там помедитировать, но меньше, чем всем остальным бедным журналистам.
А. Нарышкин
―
Хотел спросить: когда нам говорят дипломаты накануне разных визитов… Вот я помню, перед поездкой Путина в Нью-Йорк Ушаков, помощник президента, говорил, что будут такие-то, такие-то встречи на ногах. Что это такое, как это организуется? Потому что в моем представлении есть некое пространство, куда запускают много-много разных президентов, премьеров…
Л. Рябцева
―
Как мыши в лабиринте.
А. Нарышкин
―
… они начинают там вращаться, периодически сталкиваются друг с другом, как молекулы: привет-привет, как дела? Все нормально. И потом разбегаются. Или это не так?
А. Венедиктов
―
Ну, смотри, я первый раз в этом здании, поэтому не могу сказать, что я точно это знаю и представляю. Но там существует очень много переговорных комнат, они в задней части. То есть, они не в красивой, не в мраморной части. Школьные коридоры, можно сказать и так. Иногда с постами охраны…
Л. Рябцева
―
Абсолютный совок. Вот в школах реально такие, как у нас вот, коридоры, с линолеумом, ужасными стенами и мелкими комнатушками. Отвратительное вообще зрелище.
А. Венедиктов
―
И поэтому есть комнаты, которые арендует, или фиксирует (не за деньги) та или иная делегация, у которой двусторонки. Скажем, чтобы не гонять больших дядек, скажем, у Путина и Обамы есть комнаты, куда им приводят гостей, да? Потому что когда эти дяди идут, там такая толпа охраны…
Л. Рябцева
―
Это называлось комната русской делегации, российской делегации. И, соответственно, все мероприятия лавровские и путинские, они запланированы были там. А если нужно было куда-то выйти или мероприятия пересекались, вот когда Путин отдельно от Лаврова, то просто вторую на эти часы бронировали, вторую комнату.
А. Венедиктов
―
И вот есть специальная комната у Совета безопасности, она называется комната действительно Российской Федерации, она единственная такая. Когда строилось это здание, вот там вот это сделали, это была российская делегация. Вот там встречался Путин и Обама. Но там, конечно, подхода нет, там три слоя охраны, и журналисты ждали там, наверное… во-первых, на другом этаже мы ждали его. А во-вторых, туда не подняться было абсолютно точно, несмотря ни на что. Ну, и, собственно…
Л. Рябцева
―
Да и что там делать? Вот именно. Они все равно не пустят. Это как мы в Вене стояли в коридорах, там были закрытые переговоры, куда даже переводчиков не пустили, они там сидели вчетвером, а мы куковали все в коридоре около двери, нас внутрь все равно… Туда пускают только фотографов Путина. Они перед тем, как начинаются переговоры, делают фотки, и все, их выгоняют тут же. Все, ничего не происходит больше, там нельзя ни писать, ни говорить, ни даже посмотреть, ни понюхать.
А. Венедиктов
―
Поэтому очень важно было, что сначала у Путина не стояла встреча с журналистами по результатам, и журналисты путинского пула, они знали, что встречи не будет, что они в шесть стартуют, вот то, что Леся рассказывала.
А. Нарышкин
―
То есть, они просто ждали, условно, пока Путин выйдет, их посадят в автобус…
Л. Рябцева
―
Да.
А. Венедиктов
―
Ну, вдруг. Знаешь, мы же все на «вдруг». Но нам уже утром сказали, предупредили, что у него вот есть настроение вроде бы подойти…
А. Нарышкин
―
Поэтому вы спокойно рассчитали время и отправились на обед.
Л. Рябцева
―
Да.
А. Нарышкин
―
Поступили гораздо умнее, чем все
Л. Рябцева
―
Крутая паста, итальянский ресторан через пятнадцать кварталов, потому что все было перекрыто, доехать нельзя было, почти шли пешком по этой жаре и духоте.
А. Нарышкин
―
Адрес потом, если хочешь, во второй части программы назовешь. «Своими глазами» в эфире…
А. Венедиктов
―
50…
Л. Рябцева
―
Какая разница?
А. Нарышкин
―
Это сколько долларов отдали за обед?
Л.РЯБЦЕВА: Там Венедиктов и Рябцева, все. Когда люди узнали, они поняли, что спорить бесполезно
Л. Рябцева
―
Я тебя умоляю, за такие деньги?
А. Нарышкин
―
Я не знаю, не был в США. Передача «Своими глазами», Алексей Венедиктов, Леся Рябцева, закулисные различные истории с Генассамблеи ООН в эфире «Эхо Москвы». Через пять минут продолжим, сейчас новости.НОВОСТИ
А. Нарышкин
―
Продолжаем эфир «Эхо Москвы». Алексей Венедиктов и Леся Рябцева, закулисные кулуарные сплетни с Генассамблеи ООН, где и Алексей Венедиктов, и Леся Рябцева побывали вместе с Владимиром Путиным.
Л. Рябцева
―
И без Алексея Нарышкина.
А. Нарышкин
―
В следующий раз возьмете меня. Спрашивает Дмитрий Мезенцев, наш постоянный слушатель: «Чем потчуют в ООН, вкусно кормят?». Вообще расскажите об условиях для журналистов. Вы сказали про вот этот сложный, ну, непростой процесс аккредитации. Вы рассказали про этот балкон для прессы. Какие еще условия?
Л. Рябцева
―
Вот ты заходишь и чувствуешь: ты нелюдь, ты приехал сюда обслуживать господ.
А. Нарышкин
―
Атмосфера человеконенавистничества?
Л. Рябцева
―
Да нет, просто все приезжают туда не пожрать, а поработать, поэтому журналистам там обеспечивают чудесные рабочие места. Там офигительные медиацентры, с розетками, с компьютерам, с трансляцией, с прямым эфиром, со всем чем только можно.
А. Венедиктов
―
Но далеко от зала, вообще в другом помещении.
А. Нарышкин
―
То есть, беготня?
Л. Рябцева
―
Ты просто выбираешь, какой ты журналист: ты сидишь и потребляешь то, что тебе дается ООН, официальными пресс-службами… Меня, кстати, жутко заспамила эта сраная аккредитованная, вот этот центр своими письмами. Это просто коловрат какой-то, мне в час по десять писем приходило. Этот отчитался, этот отписался, этот, блин, пришел, этот уехал, этот отъехал, вот здесь почитайте релизы. Короче, это было чересчур много…
А. Венедиктов
―
Это правда.
Л. Рябцева
―
… но на основе этого ленивые журналисты делают свои новости. А если ты хочешь быть журналистом бегающим, собирающим какой-то эксклюзив и познающим журналистом, ты не будешь сидеть в медиацентре. Вообще ни одной секунды я там не была. Я зашла, поискала Ольгу Лаванову с Машей Захаровой, развернулась и ушла. Все, что я там делала.
А. Нарышкин
―
Маша Захарова – это…
Л. Рябцева
―
Официальный представитель МИДа и директор департамента чего-то там, информации и печати.
А. Нарышкин
―
А вы говорили, что перед тем как Путин и Обама отправились на свои переговоры после своих выступлений, у вас была возможность с членами делегаций пообщаться. Там Лавров тоже был, или они все туда ушли?
А. Венедиктов
―
Нет…
А. Нарышкин
―
А кто же остался-то?
Л. Рябцева
―
Я. И Венедиктов.
А. Венедиктов
―
Да, мы. Самая интересная работа на самом деле – раскрываю профессиональные тайны – это как раз общение вот с этими людьми, которые готовят решения. Это неофициальные члены делегации. Это руководители департаментов МИДа, это руководители отделов Администрации президента, помощники помощника, то есть помощники Ушакова.
А. Нарышкин
―
Которых мы даже вообще в публичном пространстве не видим.
А. Венедиктов
―
Вы их не знаете в лицо, это правда.
Л. Рябцева
―
Даже имен их не знаете.
А. Венедиктов
―
Стафф Чуркина. Да. И мы там знакомились с ними. И когда начинаешь… просто стоишь – они же тоже ждут, когда выйдут их принципалы – и начинаешь говорить: как вы думаете, что имелось в виду, когда… а вот по Сирии, да? А там стоит человек из МИДа, который ведет Сирию, видимо. Замначальника департамента. И он начинает рассказывать тебе долго про разные группировки реально. И ты начинаешь в этой каше немного понимать.
А. Нарышкин
―
Такая информация для понимания.
А. Венедиктов
―
Да. Потом люди из постпредства из чуркинского рассказывали нам про протокол, как дальше это будет.
Л. Рябцева
―
Они брифингуют, по сути.
А. Венедиктов
―
Да, брифингуют. Ты стоишь там вот просто с людьми в костюмах и разговариваешь.
А. Нарышкин
―
Это те самые люди, которые потом в агентских сообщениях именуются «источник».
Л. Рябцева
―
… неизвестный источник, неофициальный.
А. Нарышкин
―
Анонимный собеседник агентства.
А. Венедиктов
―
Наши коллеги из агентств к ним не подходили, потому что коллеги из агентств привыкли работать с Путиным и с Лавровым. Это пул лавровский, пул путинский. Знают они там замначальника департамента. А на самом деле, еще раз повторю, это те люди, которые пишут решения, проекты решений.
Л. Рябцева
―
Но они очень зашуганные.
А. Венедиктов
―
Они, да…
Л. Рябцева
―
Они такие чекисты, знаешь.
А. Венедиктов
―
Они дипломаты. Они сдержанные. Там есть и чекисты, есть и дипломаты.
Л. Рябцева
―
Олень-носорог, дипломат-чекист.
А. Нарышкин
―
Этот стафф, он молодой вообще?
Л. Рябцева
―
Да.
А. Венедиктов
―
Ну, в общем, да.
Л. Рябцева
―
Не старше сорока лет.
А. Нарышкин
―
Ух ты!
Л. Рябцева
―
Там было три человека, и один, наверное, чуть старше меня, ему лет 28, наверное, такой белобрысый милый мальчик. Он еще светлее, чем я. Это поразительно, какой-то альбинос-человек. И двое чуваков зажравшихся, они так... ну, в общем, да.
А. Нарышкин
―
Потому что на самом деле странно: когда смотришь на все российское руководство – это люди 50-55+…
Л. Рябцева
―
Ты на нас с Венедиктовым посмотри.
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Рябцева
―
Ты тоже смотришь и видишь такого руководителя. А то, что… как готовятся его приезды, и брифинги, и бумажки, и решения – это делается огромной командой, которая сильно разновозрастная.
А. Нарышкин
―
То есть, у нас на «Эхе» такая же модель, как и у Путина?
Л. Рябцева
―
Конечно, везде демократия, как у Путина, несомненно. Равняемся на лучших. С днем рождения, Владимир Владимирович!
А. Нарышкин
―
Да, кстати. Не хотите поздравить?
Л. Рябцева
―
Я все сделала уже. Я же говорю, один руководит, ты смотришь, а вся команда выполняет.
А. Нарышкин
―
Закончились переговоры Путина и Обамы, которые длились дольше, чем ожидали журналисты. Тоже рассказывали перед эфиром смешную историю, как…
А. Венедиктов
―
Леся пусть рассказывает.
Л. Рябцева
―
Как я выгнала Венедиктова за водой, и тут пришел Обама?
А. Нарышкин
―
Ты выгнала Венедиктова за водой? Не он тебя, помощницу, а ты Венедиктова.
Л. Рябцева
―
Слушай, он же понимает, что надо как-то хорошо себя вести иногда, не все же хамить без конца и бухать. Вот он сказал: можно я пойду за водой? Я сказала: да, конечно. А можете мне взять, пожалуйста, тоже? Он сказал: да, конечно. Он ушел и исчез где-то в этих кулуарах дурацких. И я стою там одна. Точнее, я сидела на полу вообще. И тут все быстро начинают шухериться: двигаемся, двигаемся – короче, расширили коридор. И идет огромная толпа людей. Я сидела в телефоне, уперлась там в свои коленки. И тут я понимаю, что идет куча-куча охранников.
А. Венедиктов
―
Коридор узкий, надо понимать.
Л. Рябцева
―
Коридор узкий.
А. Венедиктов
―
Школьный коридор.
Л. Рябцева
―
Четыре человека если встанут, вот такой ширины. Вот. И идет толпа. И тут кто-то кричит: Обама! Вспышка слева.
А. Нарышкин
―
И?
Л.РЯБЦЕВА: Ты заходишь и чувствуешь: ты нелюдь, ты приехал сюда обслуживать господ
Л. Рябцева
―
Пришел Обама, и я замерла, я оторопела. Вообще все оторопели. Там было порядка тридцати журналистов, и все офигели, потому что никто его не ожидал там увидеть, и никто не достал телефон его сфоткать. То есть, мы просто все встали и начали на него смотреть. А я еще поймала его чудесный взгляд, и мы смотрели друг на друга.
А. Нарышкин
―
Я помню, год назад с Алексеем Венедиктовым вы ездили на какое-то мероприятие…
Л. Рябцева
―
В Вену мы ездили.
А. Нарышкин
―
В Вену на Путина. И ты еще в «Краем глаза», по-моему, описывала, как на тебя Путин зыркнул, и что-то такое, неприятное ощущение у тебя, по-моему, осталось.
Л. Рябцева
―
Я просто люблю визуальные контакты, понимаешь? Для меня это очень важно. Вот с Обамой я установила визуальный контакт, и мы минуту друг на друга смотрели. А еще он не понял, что я от него хочу…
А. Нарышкин
―
Минуту?!
Л. Рябцева
―
Минуту, пока он шел по коридору мимо меня.
А. Нарышкин
―
Ну, это любовь, мне кажется.
Л. Рябцева
―
Я тоже так думаю. Он такой прикольный, подтянутый и вообще. Я реально сидела, то есть, я стояла, потом, когда начала по стеночке подниматься, я на него посмотрела, и он был в метре от меня, то есть…
А. Нарышкин
―
Ты около правой стеночки, он около левой, вы оба так спустились?
Л. Рябцева
―
Ты дурак, что ли? Я не понимаю. Какую-то фигню рассказываешь.
А. Нарышкин
―
Ну, ты сползла, хорошо.
Л. Рябцева
―
Потом мы (неразб.) друг другу навстречу, да. В общем, неважно.
А. Венедиктов
―
… я стоял в кассе за водой.
Л. Рябцева
―
Короче, Венедиктов – да, я ему начала писать сообщение в Телеграме, что, типа, Алексей Алексеевич, тут Обама прошел – вы все пропустили, ха-ха.
А. Нарышкин
―
Пропустили Обаму…
Л. Рябцева
―
Это еще не вся история. Потом, короче, Венедиктов пропустил Обаму, а потом нас стали запускать в зал, где будет конференция с Путиным, это Венедиктов тоже пропустил. Я начала ему отправлять сообщение, что, Алексей Алексеевич, пожалуйста, скорее приходите со своей водой, вас просто не пустят туда. Ну, фэсэошники закроют вход, и все, и как бы… Венедиктов, конечно, бы прорвался, несомненно, может быть, как-нибудь. Но зачем, если там уже есть я в зале? И фишка была в чем? Что меня впустили в зал, посадили, а Венедиктова поставили у стеночки в углу, и он там стоял в своем темном углу.
А. Венедиктов
―
Ты обещала занять мне место.
Л. Рябцева
―
Я ничего вам не обещала. Вообще никогда.
А. Венедиктов
―
Не мне, а фэсэошнику.
Л. Рябцева
―
Нет, не фэсэошнику, а человеку из мидовской команды. Я сказала, что я его сейчас наберу, и не место ему займу, а я пройду, а он потом за мной проскочит. Вот так все было. Вас же там не было, вы не знаете, как было. Я могу говорить, что хочу. Самое главное, что Венедиктова поставили ровно напротив Пескова, и Песков ему написал смску: готовь вопрос. Вот это я знаю точно. Сертифицирую.
А. Нарышкин
―
Хорошо. Вопрос: если, условно, вам Песков рекомендует готовить вопрос, как потом определяется… вы же этот вопрос обратно отсылаете Пескову?
А. Венедиктов
―
Куда?
А. Нарышкин
―
Я не знаю.
Л. Рябцева
―
Нет, нет!
А. Нарышкин
―
Может, процедура согласования – я не знаю, как это делается.
А. Венедиктов
―
Нет.
А. Нарышкин
―
Хорошо. Но у вас есть некий вопрос. А как потом выбирают? Путин, может быть?..
А. Венедиктов
―
История была в том, что мы не знали, сколько времени будет эта пресс-конференция, Путин, абсолютно уставший, по-моему, мокрый абсолютно вошел – у него же джет-лаг.
А. Нарышкин
―
Тем более, он прилетал-то вообще, по-моему, на 10 часов.
А. Венедиктов
―
Наверное было часов 7 уже по-местному, значит, в Москве уже было…
Л. Рябцева
―
Плюс 7 – в 2 часа ночи это было.
А. Венедиктов
―
Да. И было непонятно, сколько. Понятно, что первый вопрос мне не дадут, и я еще когда утром - или не утром, днем, говорю Пескову, что если там будет долго, я хочу – у меня есть вопрос.
Л. Рябцева
―
Но какой – Венедиктов еще не знал.
А. Венедиктов
―
Да, конечно, я не знал….
Л. Рябцева
―
А потом ходил и всех пинговал: что спросить, что спросить?..
А. Венедиктов
―
Да. И мидовцев, и помощников. То есть – за что ухватить?
Л. Рябцева
―
Где сделать новость?
А. Венедиктов
―
Где сделать новость, где сделать интерес, да. Так готовятся вопросы всегда, собственно.
Л. Рябцева
―
Нет, просто обычно, если заранее конференция – вот Леша Соломин рассказывает, президентский пул у него, и с Лавровым, мы знаем, когда летаем, мы заранее должны согласовывать. Но мы можем сказать тему, мы можем обозначить…
А. Нарышкин
―
Контуры обрисовать.
Л. Рябцева
―
А тут, во-первых, не было такой возможности, а во-вторых, и не нужно было – формат общения совершенно другой, уровень общения другой, там не было никого лишних, левых журналистов или еще кого-то.
А. Венедиктов
―
Там был только его пул.
Л. Рябцева
―
Да, только свои.
А. Нарышкин
―
И вы.
Л. Рябцева
―
И мы.
А. Нарышкин
―
И ваш вопрос в итоге?
А. Венедиктов
―
Мой вопрос был – ну, он есть на сайте президентском – о том, что, вы говорили в своей речи, что вы хотите большую антигитлеровскую… или антиигиловскую коалицию, а сейчас, судя по тому, что вы говорите после встречи с Обамой, не получилось, и только двусторонка. И он ответил: пока да. И это была новость. То есть, его предложение было отвергнуто. Собственно говоря, я про коалицию пытался там как-кто размяться.
А. Нарышкин
―
Кстати, когда на таких мероприятиях – вы довольно часто бываете, и Леша Соломин, я мог бы у него поинтересоваться…
Л. Рябцева
―
Вот и я о том же.
А. Нарышкин
―
Чем руководствуетесь, когда вот этот самый вопрос готовите? Какой-то информационной значимостью? Может быть, вы думаете о том, как Путина удивить, как привлечь его внимание?
Л. Рябцева
―
Удивить Путина! Господи!
А. Венедиктов
―
Привлечь внимание – это можно. Только зачем? Чтобы задать, опять же, вопрос. Нет, ну, Леся все рассказала: я хожу, вот, брифингую этих людей, разговариваю с ними, пытаюсь понять, где тонкие места – где тонко, там и рвется – чтобы был сущностный вопрос, мы ровно так же готовили вопрос на прямую линию с Путиным тогда, да?
Л. Рябцева
―
Вообще все мы так вопросы готовим.
А. Венедиктов
―
Всегда к интервью готовимся таким же образом. Просто тут нужно все время слушать. Как вот, я точно понимал, что его речь на Ассамблее – это одно, потом у него переговоры с Обамой, которые скорректируют его позицию, потому что, иначе – зачем переговоры? Я слушал, что он говорил до меня, отвечая на другие вопросы. И когда я поймал расхождение, я, собственно, его и вытащил. Когда я поймал уже на пресс-конференции это расхождение. Но это просто надо внимательно слушать и не отвлекаться.
Л. Рябцева
―
Да.
А. Нарышкин
―
Школа журналистики в эфире «Эха Москвы» от Алексея Венедиктова.
А. Венедиктов
―
Это такая обычная банальная история, что даже странно…
Л. Рябцева
―
Странно, что это никто не знает.
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Рябцева
―
Алексей, работаете на «Эхе» и не знаете.
А. Нарышкин
―
Я продолжаю учиться. Если что.
Л. Рябцева
―
Ну, хорошо. Я рада за вас.
А. Нарышкин
―
Путин отправился домой, Обама отправился в Вашингтон в Белый дом. Вы же остались. Какой интерес, на самом деле, после выступления всех этих лидеров?
Л. Рябцева
―
Работа-то продолжается, сессия продолжалась.
А. Венедиктов
―
Дальше был Совбез, где мы председательствовали в последний раз. Это вот опять удалось мне пройти туда.
Л. Рябцева
―
А я гуляла.
А. Венедиктов
―
Дело в том, что на Совбезе, чтобы вы понимали, каждая делегация имеет один гостевой билет.
Л. Рябцева
―
И гостевой домик.
А. Венедиктов
―
Мне дали гостевой билет, сказали: только, ради бога, его потом верните.
А. Нарышкин
―
У делегации, в смысле, не от СМИ, а у делегации…
А. Венедиктов
―
У российской делегации для представителя СМИ на этот балкон один билет.
А. Нарышкин
―
И это были вы?
А. Венедиктов
―
Это был я.
Л. Рябцева
―
На Совбез, что ли?
А. Венедиктов
―
На Совбез.
А. Нарышкин
―
Повезло.
Л.РЯБЦЕВА: Везде демократия, как у Путина, несомненно. Равняемся на лучших
А. Венедиктов
―
Да. Ну, там, надо сказать, что потом опять проталкивали людей, наши ребята, очень хорошо, я хочу сказать здесь, что очень профессионально сработали и пресс-служба президента, и пресс-служба полпредства. Проводили, где могли.
Л. Рябцева
―
И МИДа тоже.
А. Венедиктов
―
И МИДа. Ложились костьми, своих журналистов – все, куда можно. Это вот спасибо им огромное. Ну, это было на самом деле на Совбезе не самое интересное. А самое интересное было, когда вдруг сказали: а, сейчас Ларов будет встречаться с Керри. Еще раз: вне всего. И, значит, опять беготня по этажам, прохождение: вам не сюда, с вашим бейджиком не сюда, билет вы вернули, не вернули? – вот сюда…
Л. Рябцева
―
Очень плохая организация.
А. Венедиктов
―
Да, она странная. Это 70-я ассамблея, но суматошная. Вот местная ооновская – суматошная.
Л. Рябцева
―
Ну, что говорить, если они по татуировке меня пропускали внутрь.
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Рябцева
―
Я же сказала, что в израильских аэропортах реально тщательнее проверяют.
А. Венедиктов
―
Конечно.
Л. Рябцева
―
Что там в карманах? Но рамки, конечно, были там, но…
А. Нарышкин
―
В общем, Алексей Алексеевич, чтобы в следующий раз на 75-й Генассамблее…
А. Венедиктов
―
Нет.
А. Нарышкин
―
… не было суматохи…
А. Венедиктов
―
Нет.
А. Нарышкин
―
Леся вам подскажет адрес тату-салона…
А. Венедиктов
―
Я сказал: нет. Я успел понять и сказать нет. Достаточно одного человека.
Л. Рябцева
―
Меня хватает.
А. Венедиктов
―
Но что было интересно? Они не закрыли дверь, вот это была небольшая комнатка, и проход всех гостей был только через журналистов, как бы насквозь. Ну, там сбоку…
А. Нарышкин
―
Живой коридор получился.
А. Венедиктов
―
Да. И вот, значит, Керри, не повернув головы… ему кричат и американские журналисты: Hi! Вот, значит, человек идет в окружении охраны, не поворачивая головы.
Л. Рябцева
―
Тум-тум-тум тум-ту-дум тум-ту-дум...
А. Венедиктов
―
Приблизительно.
Л. Рябцева
―
Ну, мало ли что он про себя там думал.
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Рябцева
―
Может, он мантры читал.
А. Венедиктов
―
Очень был напряжен. Дальше – он уходит, в это время входит саудовский принц. Саудовский принц шел, раскланиваясь с незнакомыми.
А. Нарышкин
―
В такой восточной традиции.
А. Венедиктов
―
Он шел…
Л. Рябцева
―
В той самой, в белой.
А. Венедиктов
―
И кивал. Никто ему не кричал: Hi! Мы не знали, кто это. Потом выяснили, что это саудовский принц на самом деле. Он здоровался. И Керри обратно прошел тоже с таким вот…
А. Нарышкин
―
В образе?
А. Венедиктов
―
В образе, абсолютно. Ну очень недовольный.
Л. Рябцева
―
А Обама классно – он улыбался. Вот видите?
А. Венедиктов
―
Керри не улыбался.
Л. Рябцева
―
Вот мне больше повезло, чем вам.
А. Венедиктов
―
Зато я воды купил.
Л. Рябцева
―
Ну, вот я о том же. Лучше вы по воде ходите.
А. Венедиктов
―
Я и хожу по воде.
А. Нарышкин
―
По бутылкам.
Л. Рябцева
―
По бутылкам, да. По стаканам, там, по беленькой.
А. Венедиктов
―
Это у меня была неделя просто.
А. Нарышкин
―
Я не знаю, радоваться за вас, сочувствовать – сами потом скажете. Чем ваше турне американское закончилось? Как сворачивается работа журналистов?
Л. Рябцева
―
У некоторых пуловских журналистов работа в Нью-Йорке закончилась приемом Russia Today, которой было 10 лет в этом году, и они праздновать решили там, в Нью-Йорке, и еще в Москве будет большой прием. Они там побухали, потусили и на следующее утро улетали в Париж уже, да?
А. Венедиктов
―
Да-да, потому что 2 октября в Париже «нормандская четверка» – те же журналисты.
Л. Рябцева
―
Да. И что? Потом я видела в Фейсбуке, как журналисты писали, что они смогли поспать хотя бы 15 часов, потому что вот эти 5 дней перелетов – Венесуэла-Нью-Йорк-Париж-Москва, и они смогли поспать только в Париже, вместо того, чтобы погулять. А у нас все было круто, я погуляла по Бруклинскому мосту, тусила, ела там, делала репортажики.
А. Нарышкин
―
Мы от Генассамблеи уже ушли…
Л. Рябцева
―
Она уже закончилась.
А. Нарышкин
―
И все-таки про Russia Today интересно. А кто был среди гостей этого мероприятия?
Л. Рябцева
―
Мы.
А. Нарышкин
―
Ну, это понятно. Потому что очень много разных мнений насчет того, смотрят вообще заграницей Russia Today или не смотрят.
А. Венедиктов
―
Мы не видели этого.
А. Нарышкин
―
Нет, ну, кто туда пришел? Может быть, пришел Чуркин, и его стафф, как вы говорите?..
А. Венедиктов
―
Пришел Лавров, минут на 10 зашел.
Л. Рябцева
―
Наталья Водянова.
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Рябцева
―
Алексей Венедиктов, министр иностранных дел Аргентины, Арам Габрелянов.
А. Венедиктов
―
Ашот.
Л. Рябцева
―
Ой, Ашот Габрелянов, да, сын. Несколько посольских там было. И в основном журналисты Russia Today и журналисты всякие русские, и эмигранты, которые живут там.
А. Нарышкин
―
Американским политикам неинтересно такое мероприятие?
А. Венедиктов
―
Их там не было.
Л. Рябцева
―
И вообще, американцев там было очень мало. Это была тусовка для русских, которые прилетели в Нью-Йорк.
А. Нарышкин
―
А, ну, хорошо.
Л. Рябцева
―
Мне там нечего было есть еще.
А. Венедиктов
―
А мне – пить.
Л. Рябцева
―
Но это все проходило в очень дорогом богатом отеле.
А. Венедиктов
―
Это Waldorf Astoria, да.
Л.РЯБЦЕВА: Я поймала чудесный взгляд Обамы, и мы смотрели друг на друга
Л. Рябцева
―
Там где, собственно, жили все делегации, и та гостиница, которая была напичкана фэсэошниками, и вот там как раз проверка была просто катастрофичная – тебя раздевали почти догола. Там еще охранник ржал на входе.
А. Венедиктов
―
Вход в гостиницу.
А. Нарышкин
―
Еще раз: где раздевают догола?
Л. Рябцева
―
На входе в гостиницу.
А. Нарышкин
―
Как называется?
Л. Рябцева
―
Waldorf Astoria.
А. Венедиктов
―
Это в связи с тем, что…
Л. Рябцева
―
… с тем, что там живет делегация, все-все песковские и так далее ребята жили именно там. И охранник на входе ржал, что, типа, ребята, здесь проверка круче, чем в аэропорту, поэтому вам нужно снимать обувь. А там все такие нафуфыренные, на каблуках. Я говорю: нет, пожалуйста, скажите, что вы шутите.
А. Нарышкин
―
А с Пескова тоже снимали обувь?
Л. Рябцева
―
Он не снимал обувь, но он просто говорил, что тщательная проверка. Там реально вытряхивали все карманы. Потому что гостиница огромная, и там она вся напичкана всякими дипломатами, не то, что в здании ООН, конечно.
А. Венедиктов
―
На самом деле Waldorf Astoria – это очень интересная история. Дело в том, что у американского президента нет резиденции в Нью-Йорке, никогда не было. И до прошлого года все американские президенты, приезжая в Нью-Йорк на Генассамблею…
Л. Рябцева
―
И в Starbucks.
А. Венедиктов
―
Да. Они останавливались в Waldorf Astoria, при этом там был целый этаж заблокирован – 365 дней в году под охраной secret service. Понятно?
А. Нарышкин
―
Да. На всякий случай.
А. Венедиктов
―
Но, как интересно – в прошлом году Waldorf Astoria была продана китайцам.
Л. Рябцева
―
И что?
А. Нарышкин
―
Кризис или?..
А. Венедиктов
―
И Обама остановился в другом отеле.
Л. Рябцева
―
Начинается – заговор…
А. Венедиктов
―
Это не заговор, это принципиальное решение было, что в гостинице…
Л. Рябцева
―
… а то, мало ли, по телесуфлеру не тот текст…
А. Нарышкин
―
Получается слишком много лидеров в одной гостинице, это какие-то такие протокольные вещи?
А. Венедиктов
―
Есть много гостиниц, естественно…
Л. Рябцева
―
Несколько. Их проверяют перед поездкой…
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Рябцева
―
Я люблю перебивать Венедиктова. Заметно?
А. Нарышкин
―
Лавров, кстати, тоже в этой гостинице останавливается?
А. Венедиктов
―
Лавров был в этой гостинице.
А. Нарышкин
―
Я помню по нашей совместной поездке в Киев, тоже Лавров – я просто не знаю, это нормальная практика, когда дипломаты останавливаются в гостинице, а, например, не в резиденции посла?
А. Венедиктов
―
Да.
Л. Рябцева
―
Абсолютно, конечно.
А. Венедиктов
―
В резиденции – это не очень…
Л. Рябцева
―
Это когда я с этим встретилась… как его звали? Один из министров иностранных дел Украины бывший, которого я в лифте встретила.
А. Венедиктов
―
Дещица.
Л. Рябцева
―
Дещица. Да.
А. Нарышкин
―
Он теперь посол, по-моему, в Чехии?
А. Венедиктов
―
Он посол в Вене, по-моему.
Л. Рябцева
―
Мой номер на 4-м этаже, а его на 8-м был, мы вместе зашли в гостинице в лифт и поехали. Это нормальная абсолютно история.
А. Нарышкин
―
Это который пел как-то перед протестующими этот стишок…
Л. Рябцева
―
Ты решил напомнить? Да.
А. Нарышкин
―
После которого его уволили.
Л. Рябцева
―
Тот самый, да. И с днем рождения Путину потом сказал.
А. Венедиктов
―
Они жили все в этой гостинице. Кстати, Лавров, когда приехал, это вот было в Женеве, кстати. Тогда была встреча четверки: Керри, Лавров, Дещица и Эштон, они все жили в этой гостинице, где вели переговоры, где жили мы.
Л. Рябцева
―
А мы жили через дом от Waldorf.
А. Венедиктов
―
Да, мы жили через дом. Чтобы пешком ходить. Не дай бог, там, вызвать такси.
Л. Рябцева
―
Кстати, это катастрофично - жить рядом, я больше никогда так не буду делать. Я лучше буду доезжать 3 часа до здания ООН, но звуки от постоянных мигалок, от кортежа, потому что это все до ночи, все эти переговоры продолжались – заснуть было вообще невозможно. Плюс еще джет-лаг. То есть, мне хочется спать, а у них еще вечер, они все тусят и бухают. Если ты ложишься спать – ну, вот эта бесконечная нервотрепка из-за мигалок, из-за охраны, из-за шума.
А. Нарышкин
―
Слушайте, а как, например, вот тот же Лавров, или та же Мария Захарова, его пресс-секретарь, как они справляются вот с такими переездами? Я просто видел в Инстаграме у Марии Захаровой, что вот она восхищалась Лавровым, который мужественно все это переносил, и она сочувствовала сама себе, что вот я уже – все, я сваливаюсь, у меня нет сил. Есть какой-то секрет?
Л. Рябцева
―
Да. Они пьют выжимку из философского камня. Нет, конечно, никакого решения, у каждого свои какие-то способы: кто-то бухает, кто-то курит сигары, кто-то много жрет, кто-то много спит потом. Кто-то просто так натренирован, что он может летать и 3 дня не спать вообще, а потом спать какое-то время, выделенное для него.
А. Венедиктов
―
Это умение, конечно. Есть технические возможности – там, в самолете у Путина есть спальня…
Л. Рябцева
―
Ты просто начинаешь привыкать к этому, да. Абсолютно.
А. Венедиктов
―
Джет-лаг очень мешает, это правда.
Л. Рябцева
―
Катастрофично. Сейчас в Москве он мешает. Я вот какой уже день отхожу – неделю? Ну, меньше, я пол-недели отхожу.
А. Нарышкин
―
В общем, тяжелое это на самом деле мероприятие.
Л.РЯБЦЕВА Песков Венедиктову написал смску: готовь вопрос. Вот это я знаю точно. Сертифицирую
А. Венедиктов
―
Физически тяжело. Это работа, еще раз, да? Это вот, предположим, когда выход Путина был, нам сказали, что, ну вот, часов, там, в 5, в 6… Мы после обеда вернулись, Леся пошла отдыхать, я пошел к себе отдыхать – бум…
А. Нарышкин
―
Подъем.
А. Венедиктов
―
… а надо бежать через эту охрану, надо огибать эту улицу.
Л. Рябцева
―
Мы быстро добежали. А потом опять ждали, 2 часа медитировали. Ты находишься в этом однотонном коридоре, где ничего не происходит, ты должен просто сидеть и ждать неизвестно сколько. Там нет розеток, ты сидишь в айфоне, от айфона уже тебя тошнит, со всем пулом уже поговорила, тебя все бесит, ты хочешь домой… Слава богу, мы хотя бы не голодные были. Потом еще Венедиктов воду принес – вообще кайф.
А. Венедиктов
―
Во время пресс-конференции она пила воду.
Л. Рябцева
―
Новость какая!
А. Нарышкин
―
Ты чувствуешь себя виновной?
Л. Рябцева
―
Несомненно. Я пила воду без газа.
А. Нарышкин
―
Давайте на этом будем заканчивать, на чистосердечном признании Леси Рябцевой. Программа «Своими глазами». Алексей Венедиктов и Леся Рябцева говорили о закулисье Генассамблеи ООН, о всяких разных историях, о джет-лагах, о том, как бороться с бессонницей, со сложным графиком. Меня зовут Алексей Нарышкин. Спасибо, всем удачи.