События в Копейске - Олеся Герасименко, Алиса Иваницкая - Своими глазами - 2012-12-04
О.БЫЧКОВА: Это программа «Своими глазами», у микрофона Ольга Бычкова и Софико Шеварднадзе. Наши гости - Алиса Иваницкая и Олеся Герасименко, - наши коллеги съездили в Копейск, были там в разгар печальных событий, за которыми наблюдали все, а им удалось увидеть своими глазами, что происходило в колонии, где заключенные попытались протестовать против условий содержания. Сколько времени вы там провели?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Я прилетела в воскресенье утром.
О.БЫЧКОВА: 24 ноября там началось?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Были две главных ночи - с субботы на воскресенье и с воскресенья на понедельник, в 6 утра понедельника заключенные уже разошлись, - я приехала примерно в тот момент, когда они разошлись.
А.ИВАНИЦКАЯ: Я была на следующий день, 27, во вторник, приехала с утра, и до 28 была там.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Все это называют «бунтом» - но бунт в привычном понятии это когда громят, убивают, - в чем выражался бунт?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Это не совсем верное определение. Правозащитники местные и федеральные поправляют, потому что главная особенность этой акции была в том, что она была мирная, ненасильственная, протестная, соответственно, бунтом называть ее нельзя. И даже руководство колонии не называет ее бунтом. Заключенные отказались заходить в бараки и посменно дежурили на улице две ночи и вывесили плакаты.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Называется 300 заключенных, которые вышли на улицу - это правильно?
А.ИВАНИЦКАЯ: Возможно. Но правозащитники, когда выходили 28 - члены ОНК были, наконец-то, допущены в саму колонию, говорили, что в бунте принимала участие вся колония, как минимум, 800 человек. Собственно, на улицу и на крыши заключенные полезли только после того, - как говорят, - после угрозы ввести ОМОН и спецназ. Потому что для них это означает, что их будут бить – они просто испугались.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Так вся колония принимала в этом участие. Или 300 человек?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Там есть две версии. Официальная цифра - 500, - ее не отрицает ни ФСИН, ни правозащитники, а всего в колонии 1690 человек. Заключенные говорят, что с ними были все, но так как они были посменно и менялись, все единомоментно на улице не находились. Начальник колонии говорит, что совершенно точно не принимал участие в бунте отряд, который находится на облегченных условиях содержания так называемых, – там 300 человек. То есть, он не говорит, что все полторы тысячи не бунтовали, он говорит, что этот отряд не принимал участие точно. Значит, отнимаем, и получается тысяча.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Есть случай, который стал катализатором бунта, или они просто сговорились?
А.ИВАНИЦКАЯ: По версии родственников заключенных, скорее всего, наверное, там что-то произошло. Но день был выбран не случайно – это был день свидания, то есть, заключенные знали, что приедут все их родственники. Проводить акцию протеста, не имея поддержки снаружи - заключенные звали с крыши: «Зовите СМИ», приезжайте.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: На крышу полезли в первый день, или тогда, когда ОМОН приехал?
А.ИВАНИЦКАЯ: В первый же день. Собственно, ОМОН приехал под вечер субботы.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Спецназ ФСИНовский, потому что ОМОН не имеет права заходить на территорию колонии, ГУВД не может контролировать территорию колонии. ОМОН приехал для родственников.
О.БЫЧКОВА: Вы следите за тем, что было дальше?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Да, насколько я знаю, сегодня было представление прокурорское.
О.БЫЧКОВА: Уже пошел процесс по последствиям этой истории, что вы знаете и насколько можно сказать, что дело развивается и информация поступает о том, что происходит?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Учитывая количество правозащитников всякого ранга и вида, которые были туда допущены, с отсутствием информации проблем нет, и с принятием жалоб от заключенных – каждый член Комиссии получил по три тома этих жалоб, то есть, о сокрытии я бы не говорила. Другое доел, как все это будет теперь расследоваться – у Следственного комитета 140 заявлений, что стало достаточным основанием для возбуждения уголовного дела, но все больше по факту, без фигурантов. То есть, там есть одно уголовное дело по факту превышения полномочий сотрудниками колонии – без персоналий, от СК, а сегодня прокуратура вынесла представление - поставлен вопрос о необходимости увольнения начальника колонии. Но судя по настроениям во ФСИНе и в колонии, его не уволят.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Почему?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Потому что все эти заявления не первый раз пишутся, и родственники и заключенные писали их много раз – это не то, что в последние два месяца их стали усиленно насиловать и пытать, это было довольно давно, и тем более, это не единственная колония, в которой это происходит.
О.БЫЧКОВА: Но сейчас все это приняло публичный, громкий характер.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Да, единственное, что может повлиять – это общественное давление, если оно не будет ослабевать. Оно было первые 5 дней, а сейчас уже не такое.
О.БЫЧКОВА: А оно не ослабевает?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Лавров руку сломал.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Но процесс запущен? К этому подключилось определенное количество людей, правозащитников.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Проблема в том, что в этой истории ФСИН работает в тесной связке с прокуратурой и СК, поэтому если дело, - на мой взгляд, - не уйдет на федеральный уровень, а останется на уровне областном, - например, мне было удивительно, что следователи в колонии работали вообще исключительно из СК по Копейску – там не было даже областного СК, не говоря уже о столичных следователях.
О.БЫЧКОВА: Это странно.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Очень странно. Мне об этом сказал начальник колонии - мы с ним разговаривали в среду. А Копейск это маленький пригород Челябинска и понятно, что они все близко знакомы друг с другом
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Никто ни на кого дела заводить не станет.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Очень тесное сотрудничество у них. То, что прокуратура вынесла сегодня представление, это уже лучше. Но опять же - это сообщил Эльнур Шарапов из АГОРЫ, очень хорошая правозащитная организация, - вот на них есть некая надежда, что они не бросят и доведут до конца – они ребята упорные.
О.БЫЧКОВА: Надо довести до конца что?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Чтобы это был не просто обычный отказ в возбуждении уголовного дела за неимением обстоятельств.
А.ИВАНИЦКАЯ: Тут важна сама процедруа проверки. Потому что, как правило, проверка фактов побоев проходит по следующему сценарию: сперва опрашивается потерпевший, потом все сотрудники колонии. Факты, естественно, не подтверждаются, дело не возбуждается. По этой причине даже уполномоченный по правам заключенных в Челябинске Севастьянов говорил, что 200-300 жалоб в год это стабильно, и ни одного возбужденного уголовного дела. Более того, есть факты – как знаменитое дело Абакумова, - этот заключенный наблюдал избиение на глазах другого заключенного, Коровкина, который потом скончался, по официальной версии от СПИДа, и Абакумов написал жалобу, что видел эти избиения, что он считает, что они повлекли смерть заключенного. Уголовного дела против колонии возбуждено не было, зато было возбуждено против Абакумова – его обвинили в клевете.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: И ему оставалось всего 8 месяцев сидеть, а дали ему больше.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Нет, ему еще ничего не дали - суд только будет.
А.ИВАНИЦКАЯ: Но он в СИЗО, там уголовная статья. В любом случае, если его осудят, он будет сидеть уже не в этой колонии. Очень важно помнить, что это колония для тех, кто был осужден впервые по тяжким статьям. Это существенно, потому что когда говорят про черные колонии и черные дела, - там физически не было рецидивистов. В руководстве колонии считают, что Гиви – не могу выговорить грузинскую фамилию, - считают, что этот дезорганизатор, который сидит в штрафном изоляторе, поэтому его нельзя оттуда выпускать. Поэтому они нарушают в любом случае закон. Этого Гиви никто не знает никто, его практически в колонии не видели, потому что этот человек сидит там практически безвылазно.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Уже шесть месяцев.
А.ИВАНИЦКАЯ: А по закону после каждых 15 дней его хотя бы на один день должны выводить в отряд.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это он писал жалобу, что к нему заходил директор колонии Миханов, давал кулаком в лоб и говорил, что ему не нравится Саакашвили?
А.ИВАНИЦКАЯ: Это информация местного ОНК. Они навещали его в июле, фотография, которая размещена у нас на сайте - Гиви дает разрешение на фото - и видеосъемку, и мне показывали фотографии с различными побоями. Другое дело, что побои, зажившие и непонятно, кто ему их причинил. Но на пытки он тоже жаловался.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Были слухи, что кого-то убили, кого-то забили до смерти - они подтвердились?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Нет.
О.БЫЧКОВА: Там были разговоры про 12 трупов.
О.ГЕРАСИМЕНКО: При любом ЧП или какой-то подобной ситуации, а надо понимать, что за забором были родственники, и когда они видят хоть что-то, им кажется, что это уже смерть их родных.
О.БЫЧКОВА: По человечески это понятно. Но как на самом деле?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Это очень интересный. Любой бунт, о котором когда-либо мы писали, всегда заканчивался хотя бы одним, но трупом. В этом случае трупов не было – ни правозащитники, ни заключенные не говорят о наличии каких-либо трупов. Был момент, когда ночью с крыши упал человек – все так подумали, потому что там было минус 15, оказалось, что это у них слетела теплая фуфайка, а в свете плохих фонарей подумали, что упал человек. Когда ОНК допустили, заключенные сказали, что упала кофта.
А.ИВАНИЦКАЯ: Тут есть нюансы. Слухи тоже не на пустом месте - и руководство колонии не до конца информирует, а во-вторых, даже когда я стояла с родственниками, уже 27 числа, - мимо колонии ездит катафалк, он три раза проехал на наших глазах. Понятно, что первая версия, которая рождается – вывозят трупы.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А как они урегулировали этот бунт?
О.ГЕРАСИМЕНКО: В воскресенье вечером они первый раз сели за стол. Они взяли трех родственников с улицы, как сейчас говорят, что выбирали абсолютно случайно, - два человека там точно не из подставных, с ними разговаривали, там две цыганские жены, очень красивые женщины, - они точно не какие-то «утки», и еще одна мама заключенного. Они посадили туда правозащитников областных, прокуроры сидели, начальника колонии не было.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Он же вроде бы в отпуске?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Нет. Он должен был уехать, но не уехал.
А.ИВАНИЦКАЯ: Я ходила по колонии, естественно, пошла к нему в кабинет - мне сказали, что он в отпуске.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Нет, я брала у него интервью, провела с ним целый день. Он просто отказывался общаться с прессой, что довольно логично в таких ситуациях.
О.БЫЧКОВА: Это нелогично в таких ситуациях.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Никто в таких ситуациях с прессой у нас не говорит.
О.БЫЧКОВА: Нет, все-таки давайте сформулируем – это нелогично в таких ситуациях так поступать. Они все время так делает, но зря они так делают, абсолютно точно. Видимо, это какое-то малодушие.
А.ИВАНИЦКАЯ: Поэтому слухи и рождаются, потому что люди в неведении.
О.БЫЧКОВА: А дальше рождаются слухи.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как вам удалось раздобыть интервью?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Вот такими аргументами – я уговаривала двое суток всех его коллег, правозащитников, пресс-службу. Насколько я понимаю, подействовали слова его бывшего коллеги, бывшего сотрудника колонии – я нашла такого человека, который с ним знаком, и он его уговорил.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А что сказали?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Все то же самое. Я делала для журнала не совсем репортаж – мне хотелось написать именно начальнике колонии, что это за человек. Когда я приехала, я узнала, что ему всего 30 лет, он очень молодой, еще пара деталей меня заинтересовали. И я решила, что неплохо бы было сделать его портрет, чуть отойдя от темы бунта и пыток, которые, конечно, важны. В общем, понятно, - я давно занимаюсь этой темой.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Опишите этого человека и ощущения. Которые он у вас вызвал.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Он очень молодой, нигде, кроме колонии в Копейске, нигде не работал. Он закончил школу в Копейске, учился в колледже на юриста, хотел поступать в высшую школу милиции, но у него умер отец. Который работал водителем в этой колонии. И руководство колонии проявило такую инициативу, взяло на себя заботу о мальчике, отправили его учиться в Пермскую школу при Минюсте, а потом сразу взяли на работу, начальником отряда – он им стал в 18 лет. Начальником отряда в шестерке, где только тяжкие преступления и люди, которым не по 19 лет.
О.БЫЧКОВА: Какая-то «довлатовщина».
О.ГЕРАСИМЕНКО: Абсолютная литература – такого не бывает. Это было не очень давно, 5-7 лет назад. В общем, за 5 лет он сделал такую головокружительную карьеру и в 29 стал начальником колонии - 30 лет ему исполнилось 9 ноября.
О.БЫЧКОВА: Можно предположить, что он сделал такую головокружительную карьеру, потому что не очень много желающих сделать такую карьеру.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Кстати, не уверена. Просто эта его работа попала на время реорганизации ФСИНа – у нас же были полторы крупные реформы и сменились начальники, поэтому чиста кадров действительно была сильная. А он, так как только пришел, был молодой, к нему было меньше претензий и хвостов, чем к остальным – думаю, еще и на этой волне так получилось.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Хорошо, вы его спрашивали про то, что он пытает людей?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Он сказал, что он не пытает людей.
О.БЫЧКОВА: А что он делает?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Он сказал, что физическая сила применяется в исключительно редких случаях, точно по закону.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы ему поверили?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Нет.
О.БЫЧКОВА: Я слышала не от одного человека, что в этом регионе несколько таких колоний, которые еще со стародавних советских времен славятся своими жесткими методами и тем, что там все время происходят такого рода истории?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Вообще копейские колонии Челябинской области это больная точка, то у них 4 трупа.
А.ИВАНИЦКАЯ: 4 трупа в колонии №1 в 2008 г. собственно, после этого там улучшились условия.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Тогда эти 4 трупа довольно долго скрывали.
О.БЫЧКОВА: Поэтому там все внутри могло продолжаться, как продолжалось.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Вполне.
О.БЫЧКОВА: Слышала от людей, которые занимаются этим по разным поводам, как журналисты, правозащитники или адвокаты, все говорили в один голос, что ничего удивительного, что там это произошло.
А.ИВАНИЦКАЯ: Да, это абсолютно не из ряда вон выходящее событие, которое может стать поводом для акции.
О.БЫЧКОВА: Ожидаемая история.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Понятно, что начальник такой колонии должен быть особо жестоким – я правильно понимаю?
О.БЫЧКОВА: Нет, это другая история.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Он воспитан системой. Никогда в жизни нигде больше не работал.
О.БЫЧКОВА: Может быть он просто не может изменить, потому что десятилетиями складывалась такая практика.
А.ИВАНИЦКАЯ: Проблема в том, что во всех жалобах фигурирует достаточно узкий круг лиц.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Он и три его заместителя.
О.БЫЧКОВА: Все показывают на них?
О.ГЕРАСИМЕНКО: В основном на заместителей.
А.ИВАНИЦКАЯ: Люди, которые участвуют в пытках - Щеголь Щеголев, Кабреев - это всегда ограниченный круг лиц.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Это глава оперативного отдела - оперативники ФСИН занимаются агентурной работой среди заключенных.
О.БЫЧКОВА: Что называется пытками, и вообще, что там происходило и что вы видели - об этом после выпуска новостей.
НОВОСТИ
О.БЫЧКОВА: Продолжаем программу. Все-таки интересно, как эта колонии выглядит изнутри. Я помню Копейск – я была в этом городе, очень давно, это очень близко от Челябинска.
О.ГЕРАСИМЕНКО: 30 километров.
А.ИВАНИЦКАЯ: Минут двадцать, как район Челябинска.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Поэтому там колонии не градообразующие, как это бывает в других городах. Там есть какие-то фабрики.
А.ИВАНИЦКАЯ: В Копейске есть машиностроительный завод, производящий шахтное оборудование. А всего в Копейске 4 колонии.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы были внутри колонии?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Была, но при мне никого не пытали.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как это выглядит?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Как колония. Кстати, внутри клони, непосредственно в зоне, я была в первый раз. Кстати, она долгое время была образцовой в смысле бытовом и хозяйственном. Собственно, результаты денежных вложений родственников видны.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Никогда не была в колонии, и мне интересно, что такое «хорошо» - это когда нет мусора в холле?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Если не заходить в ШИЗО и общие бараки, то это похоже на вычищенную военную часть. Но надо понимать – это было после акции протеста, и там все ходи немного притихшие и настороженные. Миханов мне не разрешил разговаривать с заключенными – мы были там во время вечернего построения – это получасовое стояние на холоде всех осужденных с перекличкой, переписью. Меня провели по жилой зоне, бараки для заключенных с облегченными условиями содержания – эти те самые 300 человек, которые ведут себя примерно, получают какие-то баллы – в принципе, это похоже на такой европейский хостел.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Они себя хорошо ведут, потому что хорошо себя ведут, или их родственники больше денег платят?
А.ИВАНИЦКАЯ: Они сотрудничают с администрацией.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Да, обычно это так.
О.БЫЧКОВА: Это как расшифровывается?
А.ИВАНИЦКАЯ: Оказывают различные услуги.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Стучат.
А.ИВАНИЦКАЯ: Да. В том числе, там есть заключенные, которые занимаются…
О.ГЕРАСИМЕНКО: Там бывший мэр Магнитогорска, там сидит бывший зам.губернатора всей области, мэр еще одного областного города - все сидят за взятки в крупном размере. Я спросила, участвовал ли зам.губернатора в протестной акции. И мне сказали, что нет. А вот бывший зам.мэра Магнитогорска участвовал, и даже вел переговоры – это было очень сильно, он вставал, в очках в тонкой оправе и говорил: мы здесь на собрании давайте обсудим нашу повестку дня. В робе, за ним 60 заключенных, а он вел такое совещание. Очень интересно, что в колонии он всего две недели - недавно поступил из пробационной зоны. Я спросила, как получилось, что вдруг он начал выражать чаяния сидельцев. Которые там лет по 10 провели, начальник говорит, - цитирую, - что его интеллектуальными способностями воспользовались, и это было недоразумение, и вице-мэр уже одумался, - что бы это ни значило.
О.БЫЧКОВА: А почему не воспользоваться интеллектуальными способностями человека, у которого они есть?
О.ГЕРАСИМЕНКО: А я в этой фразе не вижу осуждения - он объясняет, что слуичилось. Для меня более удивительно, что он за две недели вписался в коллектив. Еще было интересно, что они вдвоем вели переговоры – один вице-мэр, а второй, человек, который сидит уже 10 лет в этой колонии по насильственной статье. У него прозвище «Тайсон», он огромный, и действительно немножко похож на боксера. Вместе они очень хорошо смотрелись.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: С кем они вели переговоры?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Это было в воскресенье вечером, первый раунд этих успокоительных речей. Там были родственники, прокуроры, правозащитники областные и 60 человек, которые представляли всех протестующих.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как практически произошел их заход обратно в здание?
О.ГЕРАСИМЕНКО:Когда шли переговоры, люди на крыше оставались, просто они послали делегатов на переговоры. С крыши он слезли в 6 утра в понедельник - им пообещали, что придут следователи и начнется прием жалоб, и если вы слезете, спецназ не заводим. Они сказали – да, мы не хотим драться, крови и трупов, давайте.
А.ИВАНИЦКАЯ: Я приехала только во вторник, ехала с родственницей заключенного. В понедельник уже говорили о примирении и зять ей звонил, говорил – все напоены, накормлены и спят, - зачем ты едешь?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Но голодовку они держали.
А.ИВАНИЦКАЯ: А она приезжает - они на крыше.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Нет, в понедельник уже в 8 утра никого не было на крыше.
А.ИВАНИЦКАЯ: И добавила бы о переговорах – там была интересная история – от ОНК был председатель Тарасюк. Проблема в том, что другие члены ОНК смогли зайти в колонию только 28, в среду.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Во вторник.
А.ИВАНИЦКАЯ: Нет. В среду.
О.БЫЧКОВА: То есть, не в первый день.
А.ИВАНИЦКАЯ: Да, и они рассказывали, что Тарасюк зашел на территорию колонии один, а заходить должны, как минимум, два члена ОНК.
О.БЫЧКОВА: Почему?
А.ИВАНИЦКАЯ: Такой закон. А он говорил, что был там как частное лицо, но его представляли как председателя ОНК. То есть, с правозащитниками все-таки был какой-то нюанс.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Просто Миханов их не любит. Там очень активные 4 члена, и он их очень не любит.
О.БЫЧКОВА: Вот как странно.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Действительно, как же так.
А.ИВАНИЦКАЯ: В этом ОНК 12 человек. Среди них 4 активных, есть председатель и зам.председателя. и эти активные члены ОНК считают, что ни вставляют палки в колеса. Дело в том, что Тарасюк сам бывший начальник колонии, 15-й, - видимо, они могли найти с Михановым общий язык. Но остальные - там есть люди, занимающиеся бизнесом, которые присылают на заседания комиссии секретарш, есть один священнослужитель, для которого это не его паства, но видимо, его обязали войти в ОНК, а остальные просто не участвуют.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Зато эти четверо гиперактивны, делают работу за десятерых.
О.БЫЧКОВА: А остальные – формально назначенные.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Конечно. Мне кажется, в любой комиссии есть 10%, которые работают, а остальные постольку-поскольку.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы и с родственниками общались?
А.ИВАНИЦКАЯ: Я и с Севастьяновым.
О.БЫЧКОВА: Сергей из Кронштадта: «Была ли у заключенных связь с волей, с родственниками?» - помимо того, что родственники стояли под стеной?
А.ИВАНИЦКАЯ: Думаю, что это и была основная их связь.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Были еще так называемые «перебросы» - когда кидают мобильные телефоны, - ФИСНовцы еще хотели к этому прибавить, что там кидали наркотики, на что им сказали - вы что, совсем, что ли? Там ОМОН стоит, а родственники кидают наркотики, и заключенные начинают сразу их употреблять? Вечерника такая. В общем, родственники кидали телефоны, а им оттуда записки - не все долетало, но долетало. Но телефоны там есть, конечно.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это правда, что родственники не могут получить свидание. Если за это не заплатят?
А.ИВАНИЦКАЯ: Здесь противоречивая информация. Очевидно, что те заключенные, которые сотрудничают с администрацией, имеют какие-то привилегии в этом. Потом, все-таки в самой колонии с кого-то можно что-то взять. Другое дело, что у них очень мало помещений для свиданий.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Из 90 положенных комнат для свиданий есть 22. Из них 9 – так называемые «люкс», как их называет Миханов, - они действительно выглядят как гостиничные номера, со встроенной микроволновкой, кондиционером, - как он выражается, - можно провести трое суток, не выходя. Там даже есть детская комната с игрушками, ДВД. Это стоит полторы тысячи в сутки.
А.ИВАНИЦКАЯ: Это просто аренда комнаты.
О.БЫЧКОВА: Это официально?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Официально. Вообще сама встреча бесплатная.
А.ИВАНИЦКАЯ: Раз в три месяца положена.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Раз в четыре - по закону. Хочешь чаще – это первый пункт – можешь за это платить.
А.ИВАНИЦКАЯ: За внеурочные свидания.
О.БЫЧКОВА: Тоже официально?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Да. Есть внутренний приказ - есть прейскурант. Для этого есть три типа комнат – бесплатные.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А как они выглядят?
О.ГЕРАСИМЕНКО: В том-то и дело – он даже побоялся мне их показать – ну, маленькие. Проблема в том, что там даже за постельное белье надо доплачивать - даже прокуратура сказала, что это не дело – убирайте оплату. Они ввели так называемые «дополнительные услуги» - чайник, подушка, белье, коврик - все за деньги, иначе вы оказываетесь. Я так понимаю, просто в четырех стенах.
О.БЫЧКОВА: На необитаемом острове.
О.ГЕРАСИМЕНКО: А дальше степень комфорта - насколько вы себе можете позволить.
А.ИВАНИЦКАЯ: Другое дело, что комнат мало. Если распределять на количество осужденных, то свидания уже могут быть раз в 9 месяцев. И почти все родственники говорили, что у них не было ни одного бесплатного свидания.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Чайник и полотенце – это бесплатное законное свидание.
О.БЫЧКОВА: Бесплатно – на самом деле за минимальную плату?
А.ИВАНИЦКАЯ: Девушка рассказывала, у нее муж сидит по 228, - за марихуану, - были такие забавные случаи, что она заплатила за свидание по прейскуранту, но в колонии случилась проверка и ей деньги вернули. А когда проверка закончилась, ей муж позвонил, сказал – привози деньги обратно. Даже говорили, что за положенное свидание приходится платить. То есть, раздается звонок – хочешь родственника увидеть – переведи деньги на счет, ил и окажи гуманитарную помощь. Но гуманитарная помощь, как они рассказывали, в больших суммах.
О.ГЕРАСИМЕНКО:Например, цементом заложить надо.
А.ИВАНИЦКАЯ: Или на 50 тысяч привезти стройматериалов, или на 100 тысяч. Люди называют разные суммы – видимо, там для разных людей по-разному.
О.БЫЧКОВА: Есть дифференциация.
А.ИВАНИЦКАЯ: Есть. Но такие большие суммы назывались за переводы - например, с этапа в адаптацию, с адаптации в отряд. То есть, иногда просят даже за это.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: О каких суммах идет речь?
А.ИВАНИЦКАЯ: Разно 150.
А.ИВАНИЦКАЯ: Я и про 200 тысяч слышали.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Мне говорили про 150 – это поддержка согласия об УДО.
О.БЫЧКОВА: Ух, ты.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Но это самая дорогая услуга в колонии.
О.БЫЧКОВА: Все это странновато выглядит. Когда нужно помочь колонии, чтобы что-то построить или забетонировать, - по крайней мере, с практической точки зрения это можно понять. Но 150 тысяч за УДО - это вообще просто вымогательство и грабеж, использование беспомощного положения.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Надо помнить, что решение об УДО выносит суд. Колония может поддерживать, или не поддерживать ходатайство осужденного. То есть, все равно это не гарантированный результат. Вообще все это похоже, прошу прощения за дурацкую аналогию, - на нашу школьную систему. В школе тоже за все платят - хотите, новое питание, нужны новые парты, а еще новый репетитор. Конечно, суммы меньшие и дело благое, но очень похоже.
А.ИВАНИЦКАЯ: Севастьянов, омбудсмен Челябинской области, сказал: с другой стороны, это заменило институт пыток. То есть, люди теперь платят, зато меньше бьют?
О.БЫЧКОВА: Теперь финансовые пытки – семья должна отдавать последнюю рубашку за каждый шаг.
А.ИВАНИЦКАЯ: Заключенного Дмитриевского мать не видела полтора года, пока его не перевели в колонию. Как раз Дмитриевский жаловался на пытки.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Там у него активные родственники, мама и папа.
А.ИВАНИЦКАЯ: Они не видели сына полтора года, потому что он изначально отказался платить, и он тоже в штрафном изоляторе.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Нет, он в камере - они жалуются на камеру, они мне передавали фотографии камеры и следы побоев, но все это датировано августом. А.ИВАНИЦКАЯ: Его после этого перевели – он сейчас в другой колонии.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Это как раз иллюстрация того, что все это шло уже несколько лет.
А.ИВАНИЦКАЯ: Я разговаривала с братом заключенного, который тоже сидел в этой колонии, раньше, он говорил, что Миханова там жилось вольготнее, до 2005 года условия были более или менее, а потом что-то совсем плохое началось. При том, что все говорят, что в 90-е было в тысячу раз ужаснее.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Мне рассказали про начало 2000 – меня интересовало ШИЗО. Там сейчас сидит из всей колонии 15-20 человек. Мне говорили, что в том же самом ШИЗО в начале 2000 гг. сидели 300 человек - в том же самом здании.
А.ИВАНИЦКАЯ: Просто они сидели не поодиночке, сейчас они практически все в одиночном заключении.
О.ГЕРАСИМЕНКО:Это двухэтажный барак с небольшими окнами - не могу себе представить, как может там уместиться 200 человек.
А.ИВАНИЦКАЯ: Предполагаю, что это просто каменный мешок.
О.ГЕРАСИМЕНКО: И ОНК мне рассказывали, там все время играет громко музыка – или Ромштайн, или песня «Голубая луна», - даже во время работы ОНК и следователей они это не выключают. И Щур просил - выключите, невозможно разговаривать, они сказали – это исключено.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А для чего это?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Вообще это психологическая пытка звуком – ничего более.
А.ИВАНИЦКАЯ: Я другую жалобу читала заключенного – он жаловался на то, что у них нет доступа к информации, что выпуски новостей им показывают с цензурой и двух-трехдневной давности, все остальное время играет музыка из советских мультфильмов «Тили-тили – трали-вали». На полную громкость. В камерах нельзя выключить звук – на просьбы заключенных ссылаются на внутренний приказ.
О.ГЕРАСИМЕНКО:Это действительно пытка звуком – к вопросу о насилии, она может быть совершенно разной. После отбоя ее выключают.
А.ИВАНИЦКАЯ: Музыка одна и та же каждый день.
О.БЫЧКОВА: Что еще по поводу пыток вам известно?
А.ИВАНИЦКАЯ: Я побывала в местном ОНК, я взяла там одну папку, начала читать. Обычные побои руками и ногами это уже не так интересно. Интересно читать изощренные виды из серии облить холодной хлоркой, родственники рассказывали, что людей ставили на растяжки, - руки-ноги в стороны, а, например, не русским давали словарь между ног – учите русский язык. Естественно, там сидения всякие и стояния, насилия сексуального характера, угрозы, побои.
О.БЫЧКОВА: Это подтверждается? Это реальные факты?
О.ГЕРАСИМЕНКО: То, что их там растягивают на окнах и на решетках, обматывают скотчем – да. ОНК получили несколько подобных жалоб, пришли, провели руками по решеткам – они липкие от скотча, абсолютное доказательство для следователя. А насилие палками и всем остальным - мне кажется, это правда, скорее всего. Но, к сожалению, это не нечто новое, и даже не для колонии, мы знаем такие случаи просто в отделениях милиции.
А.ИВАНИЦКАЯ: В колонии мало кто признается в том, что его насиловали – это не то, о чем люди будут лгать.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Там есть такая странная штука - так называемая доска профучета с разными цветными маркерами. Черный маркер - склонный к побегу, красный - к насилию, есть еще желтый - я попросила Ильнура Шарапова из АГОРЫ помочь мне выяснить, что это такое, потому что он был не подписан, и оказалось, что, судя по всему, желтой полосой маркируются так называемые «опущенные» осужденные, которые уже были изнасилованы, или которые сидят по статье насильственной. И есть даже такой 133 внутренний приказ, который обязывает эту категорию людей вносить в этот профучет» - что это значит, я не поняла.
О.БЫЧКОВА: С какой целью?
О.ГЕРАСИМЕНКО: С какой целью, зачем, и как это легитимно можно объяснить, я тоже не поняла. Но у людей на карточках эта желтая полоса стоит, и это видят не только надзиратели – это очень странно.
А.ИВАНИЦКАЯ: Вообще иногда угрожают, что мы тебе сейчас гомосексуалиста приведем. Но добавлю про побои - и в ОНК говорили, и есть жалобы заключенных – в колонии есть специальные реестры, где отмечено, кто, сколько, какой родственник заплатил. Плюс родственники говорили, что обязывали сдавать все с чеками в подтверждении того, что это не краденая техника, а гуманитарная помощь. Есть родственники. Которые ксероксы снимают. То есть, при желании, можно все найти.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Ну и что – найдут гуманитарную помощь. Я задавала Миханову этот вопрос, он говорит – это гуманитарная помощь.
О.БЫЧКОВА: А про то, как на конкретный счет в банке перечислялись суммы?
О.ГЕРАСИМЕНКО: Они создают счета в банке под проекты – допустим, церковь недавно построили, - вот кто хочет, жертвуйте. Или на баню.
О.БЫЧКОВА: Сколько шансов, что все это гнездо будет зачищено в правильном смысле?
А.ИВАНИЦКАЯ: Только если на федеральном уровне будет проверка.
О.ГЕРАСИМЕНКО: Генпрокуратура там есть.
А.ИВАНИЦКАЯ: Не знаю. Мне был анонимный звонок, человек перечислил фамилии местного следственного комитета, прокуратуры, которые, как он считает, покрывают все это дело.
О.БЫЧКОВА: Спасибо вам большое. Вы все нам толково объяснили.