Как соотечественнику вернуться в Россию? - Ольга Ровнова, Данила Зайцев, Петр Алешковский - Своими глазами - 2012-02-14

О.БЫЧКОВА: Это программа «Своими глазами», Ольга Бычкова и Софико Шеварднадзе. Сегодня нас совершенно фантастическая история ожидает — у нас много гостей, но начнем с центральной фигуры — думаю, никто не обидится. Данила Зайцев, который приехал к нам из Уругвая.

Д.ЗАЙЦЕВ: Если сейчас — то из Аргентины.

О.БЫЧКОВА: Посмотрите на этого человека — его прекрасная борода, замечательный наряд говорят о том, что он человек русский, но отличающийся.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Для тех, кто не видит — это красивая рубашка малинового цвета с вышивкой, окладистая борода.

Д.ЗАЙЦЕВ: Я доволен своей бородой.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Нам она тоже очень нравится.

О.БЫЧКОВА: С нами также Ольга Ровнова, старший научный сотрудник Института русского языка им.Виноградова РАН, и писатель и журналист Петр Алешковский. Но вначале нам Петр расскажет, кто тут, что и почему.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Думаю, что надо было отдать пальму первенства Ольге, — дело в том, что это ее проект, — как сегодня говорят. На самом деле, когда я спрашиваю ее, что тебе староверы, она говорит: это мое, — и замолкает. С этого года это тоже каким-то боком стало моим, потому что я слышал, как и многие здесь живущие, что приезжали некие староверы из латинской Америки год или два года назад, здесь их ободрали как липку, и они вернулись назад, часть осталась в Приморье — я связан с Приморьем тоже, потому что там выходит журнал «Рубеж», который издает мой приятель, Саша Колесов, и он как раз собирает различные эмигрантские тексты. Так получилось, что мы встретились с Ольгой — я стремился к этому, я знаю, что Ольга уже 6 лет ездит по Латинской Америке, поскольку диалектолог, — едет в экспедиции со специальным устройством, и записывает русскую речь, которую я тоже пожелал услышать, и ни секунды не жалею, потому что то, куда мы попали, куда Ольга попадает постоянно — это совершенно удивительное явление.

Дело в том, что предки Данилы, предки всех староверов оказались там в 

когда они отказались уйти в колхоз в Китае. Потому что с 1929 г. и чуть раньше, они проживали в Китае, удрав из Приморья и из Алтая, — две линии. Данила — сеньзянец, это алтайцы, а есть приморские харбинцы. И эти две ветки ушли сначала от советов, — часть мужчин, отвезя женщин, вернулась, и их здесь угробили.

О.БЫЧКОВА: Сгинули.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Нет, сейчас раскопаны все документы, есть книга Аргудзяевой, где пофамильно расписана деревня и людские потери — я видел такого замечательного человека, Луку Модунова в маленьком аргентинском городишке Ла-Марка, который рассказывал о том, как они охотились в Китае на тигров — они были очень известные тигроловы, ловили их живьем, чтобы сдавать в зоопарке. Вообще китайцы помешаны на тиграх, они для них священные животные.

И лука вдруг заплакал и сказал: очень тяжело оставаться в семье главным, когда тебе 9 лет, — и показал фотографию Тяти, — вот Тятя, каким я его никогда не видал, — фотографию отца из следственного дела, который погиб в лагерях где-то в Приморье.

О.БЫЧКОВА: Данила, история вашей семьи такая же?

Д.ЗАЙЦЕВ: У нас страшная история. Я начал говорить только благодаря Ольге — она меня убедила, чтобы я описал старообрядцев, о своей жизни, о своем проживании. Я проживал в разных странах, потому что мечтал найти свою, на протяжении 20 с лишним лет, с молодых лет, я очень заботился о человечестве, климате, культуре, и всегда любил чтение. Женился я 

после этого в Аргентине не жил, жил в Бразилии. Боливии, Чили, и всегда возвращался в Уругвай и Аргентину. Был в США, — но своего не дошел. И вот когда дошел до России, скажу, что нашел матушку-Россию, родную матушку. Я рвался в эту страну всегда.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Где вы родились?

Д.ЗАЙЦЕВ: Я родился в Китае в 1959 г., в 1961 г. мы попали в Аргентину через Красный Крест ООН. Если бы наши родители не заполнили анкеты, то мы бы имели такое же несчастье, о котором сейчас рассказал Петя.

О.БЫЧКОВА: То есть, им удалось спастись.

Д.ЗАЙЦЕВ: Да. А наших предков расстреляли большевики. Моего прапрадедушку, и дедов, — все это потеряно. Мало, кто убежал в Китай. Вернулись в Россию в конце

в начале

всего один мой родитель уехал в Южную Америку, а остальные, вся родня Зайцевых, вернулись обратно в Россию, — но их не допустили. Их увезли в Киргизию, Казахстан, некоторых расселили по деревням — в общем, дело было плачевное.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Самое интересное, что он здесь нашел родственников, — они нашли его через телевизор.

Д.ЗАЙЦЕВ: Я их искал, но не мог найти, — мне было очень сложно, я приехал как представитель по старообрядчеству, строить деревни для наших здешних старообрядцев. Мы поехали, потому что хотели встретиться с родиной. Второе — у нас был план, если будет все хорошо, то многие хотели бы вернуться обратно в Россию. Но многие вернулись назад, и это обидно. К нам с 2003 года стали приезжать разные послы, консулы, доктора политических наук, — разные гости, и все убеждали, чтобы мы вернулись на родину.

О.БЫЧКОВА: Приезжали в Аргентину?

Д.ЗАЙЦЕВ: И в США, и в Канаду. До сегодняшнего дня русские дипломаты ездят и убеждают вернуться. Но сейчас у нас уже просто стена стоит, — нет.

О.БЫЧКОВА: Да вы что?

Д.ЗАЙЦЕВ: А как? Мы здесь пожили и повидали.

О.БЫЧКОВА: Вы сколько прожили в России?

Д.ЗАЙЦЕВ: Почти три года. Откуда начать? Получилось так: сколько лет они ни ездили по нашим деревням, никто не осмелился приехать сюда на разведку, — как я ездил по всем странам. Но я такой человек — я хочу увидеть все своими глазами, я никому не верю никогда, хочу все узнать сам. И после этого я уже могу сказать, можно рассчитывать, или нет. У нас получилось так: они все время ездили по деревням, а тут вдруг приехали официально — посол, консул,

официальных представителя.

О.БЫЧКОВА: В Аргентину?

Д.ЗАЙЦЕВ: В Уругвай. С ним приехали из «Зарубежцентра», из Библиотеки Солженицына, что на Таганке — Виктор Александрович Москвин. Я был на этой конференции как представитель старообрядцев, ионии нам представили два плана. Первый план для испанцев, русско-испанцам, со смешанной кровью, они не умеют даже по-русски разговаривать — этот план был рассчитан на 10 лет, в течение которых они подготовят им школы, разное образование, чтобы они могли поехать в Россию. Другой план был для старообрядцев, которые ничего не потеряли, владеют чисто русским языком, культура которых даже больше, чем в России — это действительно. Они сказали, что для них уже все готово, Россия их ждет с раскрытыми руками, землю пусть берут, где желают, — все заброшенные земли пусть берут и начинают работать. Потому что староверы не разучились работать, семьи у нас очень большие, и все знают, что где бы они ни проживали, они всегда все поднимали. Хорошо известно, кто построил Сибирь — это староверы построили. Мы можем гордиться, что Сибирь подняли именно наши предки, — тут можно просто посмотреть по архивам.

Когда я был на конференции, мне пришлось выступить, но я кратко, за 8 минут, высказал все. Когда выходил с конференции, ко мне подошел автор старообрядцев, и показал мне большую книгу с фотографиями со всеми нашими староверами. Я говорю — откуда вы это взяли, это же наше? Он говорит: конечно, ваше, потому что я автор этой книги. — А где можно ее купить? — Вы ее не купите, это тираж только для ученых и университетов. Я говорю: продайте мне ее, пожалуйста, — это же наше. Я его просил, умолял, и он мне сказал: Данила, я тебе ее не продам, но отдам, лишь с одним уговором: подари мне один ваш поясок. Я говорю: я тебе дам два, только продай. Ну, он мне ее подарил, а я ему послал два пояска. Когда я открыл эту книгу, я был в шоке. Значит, куда бы мы ни трогались, в какие бы разные страны, нами занималось КГБ, — в этой книге есть то, что я родился в Аргентине, что у отца пятеро детей.

О.БЫЧКОВА: То есть, про вашу семью?

Д.ЗАЙЦЕВ: Да, что мой отец, Терентий Зайцев, попал в Аргентину , и у него пятеро детей, а из пятерых один — я.

О.БЫЧКОВА: То есть, все под колпаком.

Д.ЗАЙЦЕВ: Да. В Москве на конференции были разные русские — были оркестры, казаки выступали, — театр был забит полностью. Но после конференции ко мне подошли, и стали меня спрашивать — как вы относитесь к России? Я сказал — я бы раз приехать сразу же в Россию, эта заноза сидит у меня в сердце, я жду — не дождусь, когда это сбудется.

О.БЫЧКОВА: А до этого момента вы не были в Россию

Д.ЗАЙЦЕВ: Никогда. Но всю жизнь мечтал, и не только я, — сколько бы мы ни собирались, на свадьбах, крестинах, разных праздниках, — всегда говорили про Россию. Виктор Александрович мне предложил: если бы мы пригласили тебя на конференцию в ноябре 2007 г. — по вероисповеданию? Я ответил: меня очень интересует. — Хорошо, мы тебе пришлем приглашение с некоторыми вопросами. Если согласитесь — мы оплатим билеты и оформим визу. Я согласился. Через неделю-две получаю письмо с тремя вопросами: желаете ли поехать на конференцию, что бы хотели увидеть в России, что бы вы хотели, чтобы вам приготовили? Я ответил: на все время действия визы, чтобы у меня не было ни одного дня отдыха. Третье мое желание было — увидеть президента, — скажу откровенно. Не Солженицын.

Прошло время — визу они мне оформили, билеты прислали и спросили меня — где вы хотите жить, в гостинице? Я ответил — нет, мне интересно в храме. Потому что в храме я найду общий язык со старообрядцами и много чего узнаю, а гостиница — это закрытое лицо.

Конечно, я доволен, что был на конференции — я там много что увидел, меня поразила Москва, — знаете, чем? — Москва очень богатая. Столько дорогих машин, такие магазины, так одеваются люди — у меня был шок.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Она была такой, как представлялось?

Д.ЗАЙЦЕВ: Нет, я думал, что она бедная. Мы всегда думали, что в России нет машин, мы помнили, что такое было СССР.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Я всю жизнь мечтала приехать в Россию, и не только я, а все старообрядцы, которые живут за границей, что вам мешало просто приехать и посмотреть?

Д.ЗАЙЦЕВ: Это было нереально, потому что наши старики постоянно говорили: опасно, не время, все, кто уехал, больше не вернулся. Санховеры — это староверы, по происхождению украинцы, — они некоторые возвращались.

О.РОВНОВА: Они русские, воронежские — они говорят все-таки по-русски.

Д.ЗАЙЦЕВ: Да? А мы их называем украинцами.

О.РОВНОВА: Потому что они живут близко к украинцам.

Д.ЗАЙЦЕВ: Да. Вот они некоторые возвращались, рассказывали, что как только доезжали до России, у них отбирали паспорта.

О.БЫЧКОВА: Это еще было при ССССР.

Д.ЗАЙЦЕВ: Да. Потом было непонятно. Мой родитель ездил сюда в гости, пока был живой, был здесь в 1984 году. Приехал, наплакался, и уехал. Потому что было безобразие, пьянство, — здесь было страшно. В Москве, в сквере, подошел к нему мужчина, спросил — что ты тут делаешь, старик? — и наподдал ему так, что он отлетел на три метра. Из-за ничего. А старику было 70 с лишним.

О.РОВНОВА: Ты об этом не рассказывал.

Д.ЗАЙЦЕВ: Просто промолчал. То есть, впечатление было тяжелое. Вторую визу неизвестно, как было получать — знали, что в России есть прописка, регистрация, нужно ходить везде — для нас это непривычно. Мы привыкли жить открыто, нам все везде там доступно, не требуется никакой прописки, регистрации в милиции, — ничего не надо. Куда хочешь, туда и иди. Есть деньги — плати. И порядок, слава богу.

А когда я приехал в Москву, услышал русскую речь, русские надписи — я заплакал, — я встретил свое. И все 10 дней я был в шоке, удивлен, был радостным. Мне староверы говорили: Данила, не верь, это все вранье, все это пиар, ты не знаешь действительности.

О.БЫЧКОВА: Староверы московские?

Д.ЗАЙЦЕВ: Да. Они говорили — езжай в глубинку Россию, там увидишь правду. Москва это не Россия, Москва — это страна в стране. Они мне до сегодняшнего дня корят: мы же тебя предупреждали, а ты не слушал.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А у вас было ощущение, что вы нашли свою страну.

Д.ЗАЙЦЕВ: Да, это правда. Конечно, за 10 дней мы успели увидеть только Москву, а это много и немного. Но когда приехали насовсем — это было уже совершенно другая история. Я приехал туда, объяснял, рассказывал, уговаривал, и в конце-концов наши староверы послушались.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: То есть, кроме Москвы, вы в тот раз ничего не видели?

Д.ЗАЙЦЕВ: Ничего. Моя агента была заполнена в конец.

О.БЫЧКОВА: То есть, расписание.

О.РОВНОВА: Данила испанское слово употребил.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Итак, вы вернулись, влюбленный в Москву, стали агитировать всю свою семью?

О.БЫЧКОВА: И потом вы приехали всей семьей? А сейчас вы говорите, что вы разочарованы, и у вас ничего не получилось? Скажите двумя словами, почему?

Д.ЗАЙЦЕВ: Но простите, — это дурдом, — больше ничего не хочу сказать..

О.БЫЧКОВА: Хорошо, сама виновата — просила двумя словами и получила. Делаем перерыв и подробно поговорим об этой потрясающей истории Данилы Зайцева, переселенца из Уругвая, Аргентины, человека, который пытался найти в России свою родину, нашел ее, но дальше что-то пошло не так. Об этом — во второй части программы.

НОВОСТИ

О.БЫЧКОВА: Продолжаем программу. Александр пишет: «А рядом — молчаливая, покорная жена Данилы?» — нет, это старший научный сотрудник института, Ольга.

Д.ЗАЙЦЕВ: Это Оля, я очень доволен ей — мы приехали в первый раз из деревни за 500 километров по духовному делу, там была Ольга, мы ее пригласили к себе, и у нас так началась дружба. Это необычная дружба, потому что я многому научился от них, а они — от них.

О.РОВНОВА: Назови, как ты меня ласково называешь.

Д.ЗАЙЦЕВ: Олечка.

О.БЫЧКОВА: А про жену?

П.АЛЕШКОВСКИЙ: С женами там просто. Жены не покорные, как принято считать. Понятие «Домострой» безусловно, существует, они знают этот памятник, знают, что такое жить по Домострою, но при этом демократия абсолютная. Демократия теократическая, я бы сказал — молятся в воскресенье с половины третьего до 9 утра, — это обязательно. А все остальное время живут, рожают детей, воспитывают их, работают на поле, вышивают, шьют.

Д.ЗАЙЦЕВ: Мы там не называемся «мачистами».

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Да, мачо у них нет.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Сколько вас человек в семье?

Д.ЗАЙЦЕВ: У меня одиннадцать детей, пятеро женаты, и 15 внучат.

О.БЫЧКОВА: А сейчас где семья?

Д.ЗАЙЦЕВ: В Аргентине.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы сюда приехали один?

Д.ЗАЙЦЕВ: Я приехал сюда по партнерству.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Оля, расскажите, как живут старообрядцы в Аргентине?

О.БЫЧКОВА: И как вы откопали этих людей в Латинской Америке?

О.РОВНОВА: Прежде всего, хочу сказать, что старообрядцев значительно больше, чем мы думаем, и в России их значительно больше, чем принято думать. Если вы спросите своих родителей, были ли в роду старообрядцы, то они признаются, что все возможно. Я работаю в замечательном месте, Отделе диалектологии, возглавляет который Леонид Касаткин, замечательный диалектолог, и именно он и его жена, тоже сотрудник нашего института, руководитель другого отдела, фонетики, — они в середине

гг. побывали в штате Орегон. Данила говорил уже, что был в США, — там они встречались с разными старообрядцами. Но это Северная Америка. Они несколько раз туда ездил, привозили удивительные записи, рассказы, и все время звучала тема, что старообрядцы из Орегона имеют обширную родню в Южной Америке. Но они поехать туда не могли, поэтому мне ничего не оставалось делать, как поехать туда. Первые 4 года я ездила туда с разведкой. Я читаю, что мои поездки в Аргентину, Уругвай, Чили, Боливию, Бразилию, Австралию, — это разведывательные поездки были. Мне было важно понять, что там происходит, много ли там людей, насколько они открыты, каков их говор, есть ли там работа для диалектолога. Думаю, что вы уже поняли, что непочатый край работы.

О.БЫЧКОВА: Ярослав из Санкт-Петербурга: «Здорово говорит по-русски ваш гость, теряю смысл, слушая речь». Они там действительно живут деревнями, как это выглядит?

О.РОВНОВА: Живут по-разному. В основном действительно стараются селиться одной деревней — так обстоит дело, и мы с Петей в этом году еще раз убедились — в Уругвае.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Две деревни.

О.РОВНОВА: Деревни с библейским названием Фер и Петанга. В Аргентине живут несколько по-другому — на своих чакрах, — это испанское слово, мы бы сказали «хутор» — это своя усадьба, свое хозяйство.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: На самом деле земля разделена на квадраты как в США, фермы, одна примыкает к другой. Там же бывают школы, это компактный район проживания людей.

О.РОВНОВА: В Бразилии живут деревней, — там несколько деревень. В Боливии по-разному, но все-таки староверы всегда стремились жить деревней.

Д.ЗАЙЦЕВ: По разному не подходит никак.

О.РОВНОВА: Это диалектом. По разному — по —другому никак не получается.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: То есть, они похожи по традициям в разных странах?

О.РОВНОВА: В южноамериканских странах похожи. Это действительно две ветви — они там оказались через Гонконг. И первое место, где они осели, это была Бразилия, штат Парана, а уже оттуда они стали разъезжаться и по другим бразильским штатам, в другие латиноамериканские страны и в Орегон. Когда в 2006 г. я вернулась в Москву после экспедиции, то в течение года я не знала, что мне делать с этим материалом. Я выступила с сообщением на Ученом совете, но решала для себя сложную тогда для меня этическую задачу. Дело в том, что они не хотят быть изученными.

Ш.6 Почему?

О.РОВНОВА: Они хотят продолжать быть закрытыми.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Старообрядцы обычно закрытая община — это традиционно так.

О.РОВНОВА: Их закрытость — условие сохранения культуры, веры и языка. В некоторых домах мне не разрешали включать диктофон, например.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Нельзя фотографировать, закрывают лица.

О.БЫЧКОВА: Но Данила — открытый человек.

О.РОВНОВА: Данила особенный человек.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: С особенной историей, он говорит: я всю жизнь хотел объехать весь мир. При этом это совершенно правильная идея, Данила сейчас обуреваем идеей, уверен, что он ее добьется — создаст в Аргентине деревню староверов и привезет туда, уже ведет детям учителя, священника, который научит их пению, сам Данила поет и умеет совершать службу, и русскому языку научит. Учат они сами по большей части, часто дети 4 года ходят в школу, — арифметика и язык. Испанский — со стороны, из воздуха. Но дайте слово Даниле. Данила написал книгу, которую Ольга готовит сейчас к выходу в свет — про всю свою эпопею и про историю старообрядцев «Часовенного согласия».

О.РОВНОВА: Она хорошо называется: «Повесть и жытие Данилы Терентьевича Зайцева» — «житие» — через «ы», и мы решили, что так и оставим. Это как первый и второй том «Войны и мира».

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А есть ли цифра, сколько староверов проживают по всему миру?

О.РОВНОВА: Дело в том, что староверы разные, живут в очень разных странах — в Польше. Белоруссии, Украине, Румынии. Болгарии. Молдавии, Эстонии, Латвии. Литве.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: И по всей нашей стране, в том числе, в Москве.

О.БЫЧКОВА: Данила, ваши дети чем занимаются, как живут?

Д.ЗАЙЦЕВ: Вообще мы занимаемся сельским хозяйством, торговлей, магазинами. Открыли магазины, потому что продукты передавать в третьи руки невыгодно. А когда произвели и сами продали в розницу — это очень выгодно. Нам это понравилось.

О.БЫЧКОВА: А что вы выращиваете?

Д.ЗАЙЦЕВ: Овощи. И сами продаем в своих магазинах — это очень выгодно. Но почему так получилось, объясню кратко. Россия — плачевное дело, очень плачевное. Если власти не изменят будущее поколение, мы думаем, что приблизительно два поколения должны смениться, чтобы приблизительно страна наладилась. Потому что знаете, что — у нас, где я вырос, — вы приедете, вам не понравится — там пыль, ветер. Но что хотите, того и добьетесь — если честно.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы поэтому оказались у нас на Болотной?

Д.ЗАЙЦЕВ: Если честно, то да — потому что нигде ничего не исполняется, везде вранье и везде на тебе хотят прокатиться.

О.БЫЧКОВА: То есть, можно сказать, что вас сюда пригласили и обманули?

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Обокрали и обобрали до нитки.

Д.ЗАЙЦЕВ: Обманули.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Какие гарантии были?

Д.ЗАЙЦЕВ: Гарантии были — нам говорили, что государство даст гарантии. Я заполнил анкету по путинской программе переселения, и что меня здесь встретило? Ничего. Все было враньем. Многие переселенцы лили кровавые слезы. И когда состоялся конгресс, приезжали сюда 500 человек со всего мира, меня туда водила Лидия Графова. И там я слышал, как власти говорили — как же так, с 2003 г. по сегодняшний день в программу вложено 17 тысяч миллиардов рублей, и ни один проект не состоялся по переселению.

О.БЫЧКОВА: Конкретно вам что обещали?

Д.ЗАЙЦЕВ: Мы ничего не просили даром. Дайте нам земли, чтобы мы рассчитались на долгий срок, и технику. Как сеять, мы сами знаем, — покажите, куда сдавать и продавать.

О.БЫЧКОВА: И вам сказали, — дадим.

Д.ЗАЙЦЕВ: Да. Но ничего этого не было.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Он приехал в Минусинск, его бросили в колхоз, как собаку.

Д.ЗАЙЦЕВ: Дояром. На Пасху Христову.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: И сказали — доить коров — это выгодный бизнес. Он сорвался, нашел в Минусинске своих староверов другого Согласия, они ему помогли, результате позвонили Хлопонину, Хлопонин стал на уши, потому что это невыполнение приказания, но Данила сказал: нет, не хочу, уехал в Белгород. В Белгороде ему дали договор на 60 страниц, где бог знает что было написано.

Д.ЗАЙЦЕВ: Но вернемся немножко назад, — благодаря Лидии Графовой, — она молодец, — она подключила вместе с Москвиным — они меня дождались в Сибири, — она съездила, все проверила, — действительно, так и было, что со мной сделали. Второе — подключили Лукина, он договорился с губернатором белгородской области Савченко, и он нам встретил, скажу, что как отец — я очень доволен. Но он так и не узнал правду, что с нами случилось.

О.БЫЧКОВА: А что случилось?

Д.ЗАЙЦЕВ: Даже страшно говорить. Как я буду говорить — вот в книге подробности.

О.БЫЧКОВА: Скажите хотя бы три слова.

Д.ЗАЙЦЕВ: Хорошо. Денежки отмыть, проект вот такой раздуть на несколько миллионов долларов, и потом, когда вы сажаете гектар помидоров, — я знаю, сколько на это расходов. А когда тебе предлагают работать по чужому, надутому проекту, — на 32 млн. долларов, хотя я знаю, что на подобный проект нужны всего

долларов. Нам предлагали дома по 800 квадратных метров — а нам они зачем? Один дом — свыше миллиона долларов. Зачем это все?

О.БЫЧКОВА: То есть, пилили со страшной силой.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Да, распил.

Д.ЗАЙЦЕВ: Я тоже поступил умно — в Москве подключил моих друзей, чтобы они были моими партнерами, они будут смотреть на все порядки, будут все оформлять, а мы будем пахать. Это был Вадим Якунин, у которого завод лекарств, и Руслан Байрамов, у которого «Этномир» в Боровске — это бывшие партнеры. И чиновникам с ними было тяжело, потому что со мной они общались как с ангелом Божиим — когда я к ним приходил, они очень нервничали, но ничего не исполняли, хотя на словах обещали. Но ничего не исполняли на протяжении 6 месяцев. А мы уже посеяли пшеницу, и когда они у меня отобрали партнеров и предложили в партнеры государство, и надули меня, предложив проект.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как это — отобрали?

Д.ЗАЙЦЕВ: А мне сказали — у вас выбор: или избирайте губернатора, или работайте со своими партнерами. А я свое слово дал губернатору, и никогда бы своему слову не изменил, потому что это староверческое слово. Слово наше — это как подписанный документ. И я хотел его исполнить. Но что они сделали? Они не допустили меня до Евгения Степановича никак. И я видел, что нас обманывают со всех сторон. Те, кто нам дали коровники, местное население, которое начало тащить шифер, пилить железо, — они тащат, а нам слова нельзя было сказать. Приходишь в администрацию, нам отвечали: найдете, кто пакостит, скажете нам, а будете много говорить — получите «петушка».

О.БЫЧКОВА: В какой момент вы решили, что все, хватит.

Д.ЗАЙЦЕВ: Мы тогда не бросили, мы еще верили в Россию. Когда меня в Минусинске кинули, мы встречались с директором Шушенского заповедника, Расуловым. И когда у нас не получилось в первый раз, я говорю — что делать, поедем обратно в Уругвай или Аргентину? Потому что здесь у нас ничего не будет. Мне дети сказали — зачем в Аргентину, лучше в Сибирь, в тайгу, — будем жить своей жизнью. Поехали. 500 километров от населенного пункта. Нас эта жизнь устраивает — это золотая жизнь, святая, — мы построили дома, времянки, построили бани, коровники, завезли коров и технику, корчевали лес, — все сделали. Но там появились наркоманы, которые там выращивают и собирают коноплю. У нас был договор, что мы можем собирать грибы, разводить пасеки, можем быть егерями, и нам помогут. А потом постепенно запретили даже чтобы мы на их катер садились. И потом подошли лысые ребята к нашим детям — не ко мне. И сказали — насобираешь — плати тысячу рублей. Мой старший сын, Андриан, очень религиозный, он сказал: мы не убийцы, ни от кого не скрываемся — за что платить? А ему отвечают: а куда ты денешься? Хотите здесь жить — другого выхода у вас нет. А я тогда уезжал писать книгу в Аргентину — мне надо было сконцентрироваться, я 7 месяцев сидел ночами, писал книгу и искал землю, чтобы перевезти семью.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Обратно?

Д.ЗАЙЦЕВ: Обратно. Когда вернулся, увидел свою семью, я был в шоке — я даже заплакал.

О.БЫЧКОВА: Почему?

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Там все болели, жена заболела, ее увезли в больницу, дети остались одни, их не кормили, им не помогали, у них отобрали трактор, у них зимой не было дров.

Д.ЗАЙЦЕВ: Было просто жутко. И нам нельзя было выехать. И мы тайно с генералом связались через людей — пожалуйста, вытащите нас отсюда.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: С каким генералом?

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Он там рыбу ловил.

О.БЫЧКОВА: То есть, нашли знакомого, который помог.

Д.ЗАЙЦЕВ: Да. И он сказал: аккуратнее, мы не можем сменить Расулова, если хотите — мы вам этот парк отдадим, знаем, что вы будете работать честно. Но его нельзя сейчас убирать, потому что он уже заелся, он богатый, ему больше не надо воровать. А что наркоманство у него — мы это видим, но на это власти молчат, потому что другого посади — он будет хищно воровать. А этот уже наелся.

О.БЫЧКОВА: В результате отправили своих обратно?

Д.ЗАЙЦЕВ: Это была целая история. Были слезы, дерготня. Она в тайге молится, плачет, а я дергался по Абакану. Все тайно делали — никто ничего не знал, жили в разных местах. Я жил у старообрядцев, но знал, что они шпионы, что они работали на них же.

О.РОВНОВА: Сейчас, слава богу, вся эта семья жила вместе. Мы были у них в Аргентине, в штате Неокен, был в гостях, провели пять дней, вместе ездили на рыбалку с тем самым сыном Андрианом и его женой Нионилой, убедились в том, что все они живы и здоровы, — все 11 детей, включая

Ванечку.

Д.ЗАЙЦЕВ: Сейчас ему уже 5 лет.

О.БЫЧКОВА: Дети сейчас ходят к психиатру — восстанавливают душевное равновесие.

О.РОВНОВА: Все это было очень непросто.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Что-то невероятное по ним прокатилось, как пулеметная очередь.

Д.ЗАЙЦЕВ: И теперь, уехав из России. Я могу сказать, — нас не мать приняла, мачеха нас приняла.

О.БЫЧКОВА: А почему так? В чем причина?

Д.ЗАЙЦЕВ: Тут надо пересказывать всю мою книгу. Мы прожили в Аргентине всего год и 4 месяца, и все это время нам приходилось трудно. Но мы знали, что кости у нас целы, значит, мясо нарастет. Так и получилось. Мы в первый же год посадили на 18 гектарах, государство нам дало разрешение на продажу в розницу — мы продали урожай. Я попросил у них 2 тысячи гектаров, они же нам подсказали — ищите партнеров в России. Аргентина хочет, чтобы к ним приезжали работники со всего мира, чтобы поднять страну. И вся Южная Америка сейчас очень поднялась.

О.БЫЧКОВА: То есть, Аргентине нужны такие люди, как вы, а России нет.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: У него был аргентинский паспорт, он вернулся туда, как к себе домой.

О.БЫЧКОВА: Но Россия тоже вроде родная.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Он сказал, что будет ездить сюда туристом — его много что тут держит.

Д.ЗАЙЦЕВ: Я приехал сюда на 30 дней и веду переговоры с российскими партнерами и губернатором нашей провинции в Аргентине. Слава богу, получается, — уже

партнера могут к нам поехать — будем вместе работать.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Он ищет инвесторов, которые бы помогли развивать ему туризм, рыбу разводить, сельское хозяйство.

О.БЫЧКОВА: Там?

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Конечно, там. Только там.

Д.ЗАЙЦЕВ: Горячие источники, туризм — все выгодно.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: В Россию больше, конечно, никогда не вернетесь жить?

Д.ЗАЙЦЕВ: Не скажу, что никогда. Если ситуация изменится, и будет тут так же, как в порядочных странах — вернутся все, не только мы. Нас уже в Белгород собиралось около тысячи семей. В Бразилии, когда была конференция, я тайно сказал всем староверам — никуда.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Староверы разные. Есть богатые, а есть средние и бедные, многие хотят изменить свою ситуацию. А есть такие, которые летают на маленьких самолетах, Оля у них спрашивает — есть права? Они: птичьи. Все по-разному.

Д.ЗАЙЦЕВ: Что сказать — беда.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Но при этом я видел там комбайны за 350 тысяч долларов, и не один такой комбайн стоит на усадьбе в 

гектаров — это на каждую семью.

О.РОВНОВА: А я видела комбайн с компьютерным управлением в Бразилии.

Д.ЗАЙЦЕВ: В Бразилии есть семьи, которые обрабатывают по 

тысяч гектаров.

П.АЛЕШКОВСКИЙ: Так что все по-разному. Но при этом я часто слышал такую странную фразу, говорят: идешь по Красной площади — родное, молиться хочется, читать. А назад приедешь — испанцы честные.

Д.ЗАЙЦЕВ: И это правда. Скажу, как оно получается — приезжаю, вижу, человек красивый, высокий стройный, кажется, такой милый, подойдешь, спросишь: где такая-то улица? — и никто не ответит. Никто ничего не знает. Даже милиция не знает, сейчас полиция — какой толк от этого? К нам приедешь — они маленькие, черненькие, некрасивые, но подойдете, и знаете, что? — радостно общаться. И до сегодняшнего дня, куда бы я ни пошел, не могу с ними наговориться, и они со мной точно так же.

О.БЫЧКОВА: Слушали бы вас много часов подряд, — удачи вам, чтобы вы нашли, наконец, свое место — неважно, в какой части света, — чтобы все было хорошо у вас и у вашей семьи, Данила Терентьевич.

Д.ЗАЙЦЕВ: Ну, уже слава Богу. Вам спасибо тоже.

О.БЫЧКОВА: И это была программа «Своими глазами».