Сирия - Тимур Олевский, Александр Викторов - Своими глазами - 2011-10-23
О.БЫЧКОВА: Это программа «Своими глазами», у микрофона Ольга Бычкова. Сегодня мои коллеги будут рассказывать о том, как они только что съездили в Сирию, увидели там много чего своими глазами – так получилось, что Тимур Олевский, корреспондент «Эхо Москвы» и Александр Викторов, журналист НТВ, были в Сирии в те дни, когда там происходили не только сирийские события, но и на это время пришлась история с возвращением Гелада Шалита в Израиль и обратной выдачей большого количества палестинских заключенных. В это же время произошла финальная история с Каддафи - все это вы наблюдали с сирийской стороны. Рассказывайте, как вы там оказалась, какая нелегкая судьба журналиста вас туда завела.
О.БЫЧКОВА: Мы там оказались по приглашению сирийской стороны после того, - известно, что наши сенаторы поехали в Сирию и вернулись с ощущением, что надо рассказать о правде, происходящей в Сирии – не все там так плохо, как сообщают «вражеские СМИ». Был составлен список журналистов, и когда мы туда прилетели – думаю, что только благодаря официальному приглашению нам так легко и быстро дали сирийскую визу – это не так просто, хотя совсем недавно Сирия была туристической страной, там даже есть довольно развитая туристическая структура.
А.ВИКТОРОВ: Туристом итак несложно попасть, но если ты едешь выполнять журналистские обязанности – это сложно.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Даже фотографировать, не попав под прицел спецслужб, сложно – сразу подойдет человек и начнет спрашивать документы и выяснять, зачем ты здесь. На одной из эстакад в Дамаске висит плакат «Спасибо, Россия» - который повесили после того, как Россия наложила вето в Совбезе. И чтобы журналист сфотографировал такой дружественный плакат, необходимо получить бесконечное количество разрешений.
О.БЫЧКОВА: Плакат, находящийся на улице.
А.ВИКТОРОВ: Причем, это происходило в присутствии министра информации. Мы пытались снять плакат, наш оператор снял с тротуара, перешел на разделительную полосу, вдруг видит - навстречу идет человек в гражданской одежде. Для оператора это вообще удача. И выясняется, что это специально обученный человек.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Который стоит под этим мостом.
А.ВИКТОРОВ: дальше нас привозят на площадь, где стоит памятник папе Асада. Только достали камеру, как из-под земли 4-5 человек. У меня сложилось впечатление, что 50% служат в службах безопасности, а вторая половина помогает – дружинники.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Я был в министерстве информации, мы туда приходили по собственной инициативе, чтобы получить разрешение на работу в Сирии на время нашей командировке, официальное – это отдельное впечатление. Беднее и несчастнее министерства просто не существует в Сирии, и вообще, к сирийским журналистам, судя по всему, относятся по принципу: мы вызвали журналистов, чтобы они нам поработали – журналисты не люди в Сирии. Сирийские журналисты обслуживающий класс, а иностранные - враги иностранных разведок.
А.ВИКТОРОВ: Причем, абсолютно все.
О.БЫЧКОВА: И российские?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Особенно.
А.ВИКТОРОВ: На удивление.
Т.ОЛЕВСКИЙ: В Сирии есть проблемы, связанные с безопасностью, – это не то, что страна гудит изнутри. Это все тщательно скрывается, находится под спудом спокойствия, которое создается. Поэтому приехавших журналистов из России, поскольку поездка проходила под звездой некоего сакрального знания о том, что в Сирии все спокойно, нельзя было показать ничего.
О.БЫЧКОВА: То есть, журналистов туда приглашают с единственной целью, - чтобы они показали, что все замечательно.
А.ВИКТОРОВ: Приглашают, чтобы пригласить - у меня сложилось такое впечатление.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Потому что работать по правилам, которые предлагает встречающая сторона, невозможно. Естественно, мы по очереди расходились - это можно назвать операцией прикрытия, - когда три редакционных коллектива приезжают, два идет со спецслужбами, третья исчезает.
О.БЫЧКОВА: Начинает петлять.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Мы приехали в город Хама - где недавно были события, - это видно по разрушениям в городе. И около одного из разрушенных полицейских участков я решил зайти с коллегами в аптеку – она напротив этого участка.
А.ВИКТОРОВ: Это был Дом офицеров, не полицейский участок.
А.ВИКТОРОВ: Но он был сожжен. С нами ходили сопровождающие - 3-4 человека. Мы забегаем в аптеку, просим - девушка, расскажите, что тут было? - не буду ничего говорить.
О.БЫЧКОВА: На каком языке говорили?
Т.ОЛЕВСКИЙ: По –английски. Кстати, многие говорят, но многие и по-русски.
А.ВИКТОРОВ: С самого первого дня нашего пребывания с нами работали два местных оператора, причем, не телевизионщики – они фиксировали каждый шаг. Ну, как бы операторы, в кавычках – они снимали наш каждый шаг.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Камера не выключалась совсем.
А.ВИКТОРОВ: А я человек телевизионный, я понимаю, что уже пленки наснято на сериал. Причем, события, куда нас приглашали, их не интересовали – их интересовали только мы.
Т.ОЛЕВСКИЙ: И наш разговор.
А.ВИКТОРОВ: Честно говоря, я уже начал стебаться – языки показывал.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Они писали больше звук, а не картинку - фиксировали, что мы говорил.
А.ВИКТОРОВ: А говорили мы разное.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Программа была так устроена, что мы встречались с довольно большим количеством официальных лиц, и по их реакции на наши вопросы можно было понять, насколько они напряжены. Там был один из членов политбюро правящей партии «Баас», мы встречались с совершенно несчастным министром информации, - человек видно, что несвободен в своих действиях. Встречались с зам.министра иностранных дел, министром иностранных дел и двумя губернаторами. Приходим в кабинет к губернатору Хама, где недавно было, он с нами разговаривает, и вдруг: кстати, совершенно случайно в соседнем кабинете к нам зашел оппозиционер – хотите поговорить? Со случайно зашедшим оппозиционером говорить было неинтересно.
А.ВИКТОРОВ: Мы пытались добиться конкретики хоть от кого-то - у нас был даже прокурор в Хаме.
О.БЫЧКОВА: А что вы хотели узнать?
А.ВИКТОРОВ: Хоть что-нибудь. Первая цифра прозвучала от партии «Баас», когда сказали, что погибли 700 человек .сторонников Асада и 4,65 тысячи ранены. Вторая половина, - которая погибла - про это ничего нигде не было сказано. В Хаме спрашиваем – сколько человек задержано? А главный прокурор говорит: я не могу назвать точную цифру – не знаю. Губернатор потом говорит: 200-300 человек, - но 200 и 300 - разница большая. Так сколько? И еще фраза: Точную цифру назвать не могу, но мы отпустили больше, чем взяли». О.БЫЧКОВА: Так какое впечатление – что там происходит? В студии уже неоднократно были люди, которые говорили, что там все прекрасно, Асад в полном порядке, все нормально, ничего не будет. Другие говорил – да нет, там все не сегодня-завтра навернется. Никто не понимает здесь, что происходит.
Т.ОЛЕВСКИЙ: И там никто не понимает что происходит. Но на самом деле все хорошо там только с количеством портретов Асада - изображение президента присутствует в жизни сирийского гражданина не то, что на каждом столбе в аэропорту, - на квадратном метре их может быть три - на любой плоской поверхности наклеен портрет президента. Но это не очень помогает. В Хаме сгорели и пострадали только государственные учреждения.
О.БЫЧКОВА: В каких количествах?
А.ВИКТОРОВ: В Хаме не назвали цифру, но в Дерии 150 домов было сожжено, хотя показали из них три.
Т.ОЛЕВСКИЙ: На доме пулевые отверстия от стрельбы с улицы, - их видно на стене. Дома сожжены совсем, дотла, - они оставлены специально для того, чтобы их показывать прессе. Я видел три дома в Хаме – дом городского суда, в котором выгорели стены и полы на двух этажах, видели дом офицеров, довольно тщательно разрушенный, полицейский участок напротив аптеки, и снесенные памятники.
А.ВИКТОРОВ: В Дерии нам показали здание сожженного корпункта госканала – совсем маленький домик и дом правосудия, он же полицейский участок.
Т.ОЛЕВСКИЙ: По крайней мере, не видно сожженных или разоренных магазинов, что бывает в случаях бесчинств и мародерства, нет разрушений в жилом секторе, которые бы бросались в глаза, - видимо это говорит о том, что объектами нападений становились исключительно силовые структуры и органы госуправления.
А.ВИКТОРОВ: И те люди, которые поддерживают правящую власть. 150 домов в Дерии как раз госучреждения и госчиновников. У меня сложилось ощущение, что всем госчиновникам раздали одну бумагу формата А-4, и там - что говорить людям. Первое, что они говорят: люди вышли на улицы и их требования были законными. Потом к этим людям присоединились те, кто хотел внести в жизнь Сирии нестабильность, они начали применять оружие, самодельные взрывчатые вещества, и народ попросил ввести войска - это краткое содержание бумаги.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Это официальная версия.
А.ВИКТОРОВ: Ради которой они нас и пригласили.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Важно, что сирийские чиновники называют тир страны, от которых исходит угроза - это Турция, в первую очередь, - понятно, что там Стамбульский Сирийский национальный совет заседает в Стамбуле. Турцию обвиняют в подпитке контрабандным оружием и боевиками, которые переходят с территории Турции в Сирию. Второй страной, через которую попадает оружие и боевики назван Ливан, - видимо, это связано с тем, что волнения происходят неподалеку, на границе с Ливаном, и третья сторона, как обычно, Израиль - которая якобы занимается контр-сирийскими действиями. Израиль не называется в числе первой страны, но при этом говорится, что у нас много израильского оружия. Мы тир дня просили, чтобы нам показали конфискованное оружие. Нам показали россыпи ржавого оружия.
А.ВИКТОРОВ: Там были самодельные взрывные устройства - действительно самодельные - видно, что делалось в подвале и не накануне нашего приезда. И показали одну израильскую гранату.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Тонны оружия и одна маленькая «лимонка». То есть, никакого израильского оружия они не смогли показать – там старое советское вооружение и то, что сделано вручную.
О.БЫЧКОВА: Говорят, там российского оружия немеряно.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Местные жители говорят, что у всех есть оружие.
А.ВИКТОРОВ: Вот я сомневаюсь. Это достаточно жесткая и полицейская страна - так исторически сложилось, еще со времен Башара Асада. И про главных врагов - скорее всего, Иордания, Турция.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Да, пожалуй.
А.ВИКТОРОВ: Ливан – это союзники. По сути, это вообще один народ, это бывшая французская колония.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Но Турция больше всех. Еще важно – министр иностранных дел произнес магическую мантру, которую любят наши власти применять – когда речь заходит о разгонах и беспорядках. Он сказал: к нам приходят боевики Талибана и исламисты – бойтесь, люди, если что-то с нами случится, то Талибан и «Братья-мусульмане» захватят власть, и всем будем плохо.
А.ВИКТОРОВ: Отчасти это пугалка.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Это официальная версия, и это принципиально для понимания. Потому что, например, есть город Хумс, - это город, где происходят события сейчас. И поскольку мне довелось пообщаться с людьми на улице - без надзора. В те дни, когда мы там были, люди погибали десятками и там действительно происходили столкновения с армейскими подразделениями, которые жестко защищали вооруженных людей. Я поговорил с одним из лидеров оппозиции и, которые якобы готовили в Дамаске, в одном из спальных районов, после пятничной молитвы, мятеж - ну, не мятеж, а выход на улицу. Мы с ним встречались ночью в машине, в такси катались два часа, он с нами говорил по-английски. И говорил о том, что происходит это все таким образом: якобы существуют некие снайперы, которые стреляют в толпу, после этого эти некие снайперы, провластные, утверждают, что в толпе появились мятежники, которые убивают людей, а армия вмешивается в это и начинается разгар митингов, в том числе с применением оружия. Армия иногда стреляет в мирных граждан – особенно если они держат лозунги «Долой режим Башара Асада», но когда они договорились с кем-то из посредников и поменяли лозунги на лозунг «Долой коррупцию», - стрельба прекратилась, и они стали проводить акцию мирно и спокойно.
А.ВИКТОРОВ: Сирия многоконфессиональная страна, там алавиты, сунниты, шииты, и до недавнего времени - там верхушка от алавитов, и до недавнего времени проявление своих религиозных убеждений было под запретом. Местные жители рассказывали, что существовало некоторое подразделение, которое срывало платки с женщин – это светское государство. И это продолжалось десятилетиями. И вдруг получилось так, что последние годы – несколько лет – людям дали свободу. И мне кажется, что радикальные исламистские настроения сейчас стали подниматься.
О.БЫЧКОВА: Толпа на улице как выглядит?
А.ВИКТОРОВ: Понимаете, сирийцы хорошие люди, они даже напоминают ливийцев – не тех, которые сейчас Каддафи замочили, а вообще ливийцев - они искренни, напоминают советских людей образца 1972 г.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Страна напоминает Сирийскую советскую социалистическую республику.
А.ВИКТОРОВ: Да, они любопытны, причем абсолютно незазорное – мы приходили с камерой взять интервью, и в этот момент собирается вокруг толпа и наш сопровождающий дико нервничал, пытался говорить: ребята, вот вам 5 минут, Мы: но надо же людьми поговорить. Спрашиваем: как дела? - Плохо. – А семья? - Плохо. Все отвечали «плохо», и спецслужбы нервничали. Но я так думаю, что люди говорили правду – напряжение чувствуется и у спецслужб, у госслужащих и у народа – все переживают.
Т.ОЛЕВСКИЙ: При этом улица Дамаска светская, очень пестрая – там много людей, которые ходят в обычной европейской одежде, там не чувствуется запрета на отсутствие платка, или наоборот, необходимости его снимать – это видно по ассортименту магазинов – там есть практически все, и незаметно, что страна находится под санкциями – меня это очень удивило. Когда приезжаешь в страну, находящуюся под санкциями, кажется, что люди голодают.
О.БЫЧКОВА: Да, есть ощущение общей бедности.
Т.ОЛЕВСКИЙ: А там продаются дорогие часы, все европейские бренды. Другой вопрос, что у сирийцев есть общая склонность не следить за внешним видом своих домов и улиц – не в смысле мусор убирать.
А.ВИКТОРОВ: Город очень чистый.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Но город кажется запущенным - очень много пыли, светлые дома домов покрываются серой пеленой, которую никто никогда не моет.
А.ВИКТОРОВ: Потому что это бессмысленно.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Но для того, чтобы показать войну в Сирии, можно просто снять пыльный серый город на камеру мобильного телефона. Поэтому те кадры, которые мы иногда видим, это не то, что происходит на самом деле.
О.БЫЧКОВА: Но общий вывод – там действительно события происходят и какие-то волнения есть, а власти делают все для того, чтобы изобразить максимально хорошую мину.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Более того, власти пытаются возглавить это движение, и понимают, что нет никакой другой силы, кроме Башара Асада, - то есть, политическое поле зачищено, и они искусственно придумывают оппозицию – но это отдельная история.
О.БЫЧКОВА: Сейчас делаем небольшой перерыв и вернемся в студии.
НОВОСТИ
О.БЫЧКОВА: Продолжаем программу. Мои гости – Тимур Олевский и Александр Викторов. Но в перерыве Тимур сказал, что ему кажется, что Асад удержится, в стране нет революционной ситуации.
Т.ОЛЕВСКИЙ: По ощущениям того, что сейчас делается официальным Дамаском. Мы не видели вещей, которые говорили бы о революционной ситуации. О напряжении в обществе – можно сказать, но что взорвется – нет.
А.ВИКТОРОВ: Мне показалось, что все очень обманчиво. Сложилось впечатление, что органы власти не могут работать на опережение - у них все постфактум. Даже приглашение российской прессы, когда чуть ли не состоялись уже санкции ООН. Думаете, мы до этого не просились? – просились, - никуда никого не пустили. Думаю, что не каждый сириец способен с автоматом или камнем пойти на танк - в основной своей массе это мирные люди, у 60% своя лавка, и им все равно, кто будет – Асад, или нет. Но поскольку они до сих пор четко не сформулировали, чего хотят, мне кажется, в любой момент это может треснуть, и пусть не революция, но волнения могут продолжиться.
О.БЫЧКОВА: То, что мы наблюдали сейчас в Ливии, там совсем недавно говорил - Каддафи держит ситуацию под контролем, там все зачищено, там некому было особенно идти, пока не пришли НАТО.
А.ВИКТОРОВ: В Ливии больше племенная война, здесь с религиозным оттенком, но народ, по большому счету, один.
О.БЫЧКОВА: Как раз именно тогда произошли жуткие сцены избиения и фактически линчевания в прямом эфире Каддафи. Это когда было?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Это было в день нашего отлета в Москву. Мы были в аэропорту.
А.ВИКТОРОВ: Задержали рейс.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Мы видели, что в отелях работала «Аль-Джазира», показывали в прямом эфире кадры, снятые на мобильный телефон, где с еще живым Каддафи фотографируются повстанцы - помните жуткие кадры, где окровавленный человек что-то кричит. Их телекомпания зациклевала на несколько часов.
О.БЫЧКОВА: Они гоняли этот короткий ролик несколько часов без перерыва?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Несколько часов. Первый раз я подумал, что, наверное, это не телевидение, это уже больше - это орудие.
О.БЫЧКОВА: Или больше, или что-то другое.
А.ВИКТОРОВ: «Аль-Джазира» и «Аль-Арабия» на самом деле изгнаны из Сирии - их корпункты закрыты, они считаются источниками лжи. Мы проезжали в Дамаске по одной из улиц, и на мусорных баках там логотип «Аль-Джазиры».
Т.ОЛЕВСКИЙ: Но при этом они работают в кабеле у многих – она работает свободно в отелях и некоторых кафе, - видимо, она вообще работает в стране. Но что удивительно - видимо все-таки это смотрели люди дома. Мои коллеги, которые остались в этот день в Дамаске, говорили – абсолютно тихо на улице.
О.БЫЧКОВА: По сирийским каналам показывали?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Показали в новостях один раз.
А.ВИКТОРОВ: Не смаковали. Но там интересное отношение к Каддафи. Ясное дел, Каддафи всех в арабском мире немного достал, поэтому Лига Арабских государств так его благополучно сдала. Но сирийцы говорят, что они не сдавали Каддафи. И странная ситуация: вроде бы власть не любит Каддафи, но с другой стороны, тот способ, которым был свергнут Каддафи, тоже не любят. То есть, не знают, что делать в этой ситуации.
О.БЫЧКОВА: А народ как реагировал.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Удивительно – абсолютное равнодушие. Это не вызвало никакого заметного внешнего отклика, который был бы фактором внешней политики.
А.ВИКТОРОВ: все-таки про санкции – я их заметил. Им деньги печатала то ли Швейцария, то ли Австрия – они перестали поступать. Система «Виза», «Мастер-кард» мы не могли пользоваться – было все обрублено. Пока это не так заметно, но наш сопровождающий, приезжая с нами на съемку, метался между банкоматами - пытался что-то снять. На самом деле это первая ласточка – без денег там тяжело.
О.БЫЧКОВА: А как вы обходились?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Наличные доллары прекрасно меняют все.
О.БЫЧКОВА: Вас предупредили, что надо брать с собой доллары?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Да, Они любят наличную валюту, более того, сейчас накапливают. Я говорил с главой местного Центробанка, и он объяснил, что у них сейчас очень много денег вернулось в страну из западных банков в виде наличности, потому что богатые и зажиточные сирийцы, которые хранили все там, привезли назад свои вклады, чтобы их не арестовали, и сейчас в стране скопилось дополнительно 17 млрд. долларов наличной массы, которая будет поддерживать Сирию еще довольно долго, - чтобы обеспечить необходимый импорт. А сельское хозяйство итак вполне обеспечивается, они могут довольно долго продержаться, санкции не будут действовать мгновенно. Более того, он рассказал, что очень рассчитывает на помощь Москвы как посредника для расчетов, рубль даже вводится в список мировых валют, которые в Сирии можно менять – для того, чтобы сирийцы, теряя деньги, могли через Москву, через Пекин, через страны, которые выказали им поддержку, проводить свои валютные операции.
О.БЫЧКОВА: Рубль там сейчас меняется?
А.ВИКТОРОВ: Нет.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Но принимается - у меня принимали. Они знают, что такое рубль, и знают, какой у него курс – он не очень хороший, но вошел в число валют ,которые привлекательны - понятно, что с ним делать.
А.ВИКТОРОВ: Мне кажется, уровень санкций остановится, и больше ничего не будут делать. Потому что через Сирию идет транзит в тот же Ирак. Грузы приходят в порт и оттуда на фурах перевозят все в Ирак. Если ситуация осложнится, американцам будет не совсем удобно - только через Персидский залив сложно.
О.БЫЧКОВА: А история с Геладом Шалитом? Мы знаем, что в Сирии большое количество палестинцев - их везде вокруг Палестины много. Вы видели беженцев?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Я их видел, я был на митингах, которые были посвящены радости палестинцев по поводу освобождения палестинских узников – на окраинах дамаска есть кварталы, обжитые беженцами из Палестины.
О.БЫЧКОВА: А на что это похоже?
Т.ОЛЕВСКИЙ: На Дамаск, только чуть беднее.
А.ВИКТОРОВ: И грязнее.
О.БЫЧКОВА: Они там живут в домах?
Т.ОЛЕВСКИЙ: В домах. Но я был в городах палестинских беженцев в Палестине - где люди живут палатках 40 лет. Здесь обычные дома в обычном городе. Единственная проблема – территория ограничена физически, и они не могут селиться за пределами этой территории. Поэтому люди строят вверх шапки и дома, улицы очень узкие, люди прибавляются, поколения меняют поколения, нужно больше жилья, а жить некуда – они растут вверх.
О.БЫЧКОВА: Муравейником.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Да. В Сирии они никем не ограничены, это город чуть беднее, чем Дамаск, но там очень силен «Хамас» как политическая сила - в этих кварталах. По случаю радости освобождения палестинцев из тюрем Израиля был организован около мечети митинг, который был организован от начала до конца «Хамас» - вплоть до раздачи бесплатных кофе и чая, там поставлены были пластиковые стульчики, висели телевизоры плазменные, на них показывали прямую картинку из Сектора Газа. Там висели плакаты «Хамас» с лозунгами «Халед Машааль ведет нас к победе», собралось много телекамер. Было не так много людей, мне таксист сирийский сказал: «Иногда они еще и работают». Когда в открытом эфире показали, как первый человек выходит из автобуса, начались танцы, радость, крики, люди поздравляли друг друга. Специальный человек, симпатичный, похожий на профессора в очках, выкрикивал антиизраильские лозунги в микрофон, пытаясь завести толпу. А вечером, когда прилетели первые освобожденные палестинцы - Сирия часть палестинцев согласилась принять у себя на территории. На аэродроме около самолета собралось несколько тысяч человек. Но тут еще такая штука – противостояние с Израилем это доставшееся Асаду еще от папы замечательная национальная супер-идея, которую грех не использовать. И они ее используют настолько, что даже оппозиция – как бы оппозиция Башару Асаду, она называется «Комитет за независимость и освобождение». Спрашиваю - от кого освобождение? - Как от кого? От агрессора-Израиля, который захватил Галанкие высоты.
А.ВИКТОРОВ: А есть такие телеканалы, которые слово «Израиль» не произносят, они это называют «Незаконное сионистское образование».
Т.ОЛЕВСКИЙ: Я у каждого спрашивал – не пора ли вам договориться? Они все говорят дежурную мантру: мы никогда не договоримся, потому что палестинский народ это наша боль. Но мне показалось, что проблема с Израилем не стоит первой на повестке дня. Это существует как некая идея, но не является проблемой номер один для чиновников. И, в общем, они не готовы специально педалировать эту тему. Они приняли меньше всего палестинцев. Казалось бы, почему? В ответе «мы готовы принять всех, без всяких условий» - говорил министр иностранных дел, но приняли меньше всего. Им это совершенно не нужно. У них действительно есть проблемы, которые должны показать, возможно, и Израилю – давайте не будем раскачивать ситуацию, мы такие классные, как есть - добрые враги столько лет.
О.БЫЧКОВА: Привыкли друг к другу.
Т.ОЛЕВСКИЙ: да, и не будем делать специальную фишку.
А.ВИКТОРОВ: Я хотела еще добавить – в Дамаске это заметно в меньшей степени, но в провинции есть ощущение, что идет стройка – причем, сплошная и везде. Дело в том, что очень большие налоги на недвижимость. Но пока ты дом не достроил, налоги берутся либо небольшие, либо не берутся вовсе. То есть, дом закончен, но из дома торчат арматурины.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Или не заселен последний этаж.
А.ВИКТОРОВ: То есть, когда появляется сын, достраивают еще этаж, и опять торчат арматурины.
О.БЫЧКОВА: То есть дом формально недостроен.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Да, за него не нужно платить налоги. Поэтому много недостроенных домов.
А.ВИКТОРОВ: И что удивило – в Сирии очень большие налоги на роскошь, причем к роскоши относятся наши автомобили «Лада» - мало того, что они сами по себе очень дорого стоят: «Лада» 15-й модели - 30 тысяч долларов. Плюс ко всему налог на роскошь - порядка полутора тысяч долларов в год. Если у человека более крутой автомобиль.
О.БЫЧКОВА: Еще более крутой?
А.ВИКТОРОВ: Налог может доходить до нескольких десятков тысяч долларов. Поэтому автомобили все бюджетные. И если ты видишь человека на модном автомобиле – значит, жизнь удалась.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Очень удалась. Там интересная особенность с бизнесом – как это бывает в авторитарных странах – на уровне очень мелкого и маленького, мельчайшего бизнеса, лавочки, проблем нет. Но стоит тебе обзавестись сетью из трех-четырех лавочек, уже приходят, и появляется необходимость делиться - спецслужбы, чиновники и прочие. Ребята, которые держат лавочки говорят, что коррупция чудовищная. То есть, иметь бизнес, который бы кормил семью, можно. Иметь бизнес, который бы позволял откладывать – невозможно, не имея знакомых.
О.БЫЧКОВА: Крыши.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Да. И это важный факт, который они осознают как проблему. Видимо, и это тоже является частью протестов - об этом говорит придуманная оппозиция. Это тоже важный момент – придуманная от начала и до конца оппозиция. Там есть такой человек, он был у нас в эфире, в Москве – человек, который готов говорить о чем угодно, кроме как о замене власти президента Асада. То есть, у человека такая позиция: мы – оппозиция, поэтому мы будем договариваться с властью.
А.ВИКТОРОВ: Представители «Бааса» говорят: мы сейчас создаем партии, чтобы провести парламентские выборы.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Публичная оппозиция Сирии, которую нам показывают с экранов телевизора, это придуманная оппозиция Башаром Асадом и его режимом для того, чтобы в политическом пространстве создавались центры, куда можно направить народные чаяния и протесты.
А.ВИКТОРОВ: Причем, среди них есть люди, которые сидели в тюрьме – и при папе, и при сыне – лет по 14.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Хорошо сидели, по многу лет. И они тоже оппозиция.
О.БЫЧКОВА: А зачем в Москву приезжают?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Во-первых, их отправляют, а во-вторых - им надо набирать политический капитал, - с ними же здесь разговаривают.
О.БЫЧКОВА: Но, наверное, Москва тоже понимает, кто эти люди.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Конечно. Но дамаску нужно, чтобы была оппозиция, с которой говорят в Москве – некая признанная легитимная оппозиция, но только не та, которая в Стамбуле.
А.ВИКТОРОВ: Что интересно – они не ездят в Китай, хотя он тоже наложил вето – никто не поехал в Китай, чтобы с кем-то встречаться - едут сюда. Странная ситуация.
О.БЫЧКОВА: Обещали рассказать про еду и про жизнь. Все эти события не откладывают отпечатки?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Кроме того, что инфляция раскручивается очень стремительно. Они подняли за последний месяц зарплаты госслужащим на 25%. Логичный вопрос, хотя мне не ответили в Центробанке, я спросил – как с инфляцией? Он сказал: все нормально. А поговорил с людьми на рынке – все растет на 10-12%, увеличиваются цены на бензин. Понятно, что ты одномоментно увеличиваешь количество денег, выдаваемых всем на руки на 25% - естественно, что цены на все вырастут. Они и выросли.
А.ВИКТОРОВ: Но они ниже московских. А про еду рассказывать всегда сложно. Есть с чем сравнивать - был в Ливане и то, что в Сирии – абсолютно одинаково и так же вкусно. Это, прежде всего, закуски, которых бесчисленное количество. В Хаме, когда мы сидели и обедали за столом с губернатором, в бывшей резиденции представителей Египта на тот момент, когда они были с Сирией единым государством. Нам принесли поднос, а потом сказали – а теперь все встанем и перейдем за соседний стол – там десерт.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Да, у простых людей есть аналогия «фаст-фуда» - это всевозможные шанечки, булочки из плоского теста с сыром и мясом - их все едят. Очень много чая, кальянов. Есть в дамаске забавное местечко - буквально стадион, заставленный столами – туда приходят мужчины выпить чай, поиграть в кости, нарды или нарды и покурить кальян – такой местный клуб. Делают они шаурму не так, как в Москве – они ее жарят после того, как заворачивают. И это очень вкусно. Его пропитывают жиром и поджаривают. Очень много соков, - там очень много фруктов.
О.БЫЧКОВА: Алкоголя нет?
А.ВИКТОРОВ: Как – нет?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Он есть. Еще раз - не надо воспринимать эту страну как страну вечной абстиненции – ничего подобного. Там можно все купить, все принести.
О.БЫЧКОВА: Много женщин на улице?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Есть даже за рулем.
А.ВИКТОРОВ: Очень много.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Они достаточно свободно относятся к этим вещам.
А.ВИКТОРОВ: В Сирии и Ливане женщина за рулем наоборот вызывает восторг – никакой агрессии.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Очень много регулировщиков, которые занимаются тем, что мешают работать светофорам. Светофор сам по себе работает, все куда-то едут, столпотворение безумное. Но это все колоритно.
А.ВИКТОРОВ: И когда видишь регулировщиков, понимаешь, что страна исламская в основной своей массе, потому что регулируют движение руками. Палка для мусульманина считается очень плохо.
О.БЫЧКОВА: Главное, чтобы понятно было.
А.ВИКТОРОВ: Им все понятно.
О.БЫЧКОВА: Тогда какие вопросы? Спасибо вам. Всего доброго.