Ликвидация последствий катастрофы в Японии - Владимир Легошин, Дмитрий Коринный - Своими глазами - 2011-03-27
А.ПЛЮЩЕВ: Добрый вечер и добрый день, это программа «Своими глазами» в студии телекомпании и радиостанции не Ольга Бычкова, а Александр Плющев и Софико Шеварднадзе.
Сегодня мы говорим о спасательной операции в Японии, ликвидации последствий катастрофы землетрясений и цунами, у нас в гостях Владимир Легошин, Герой России, спасатель международного класса, заместитель начальника Отряда «Центроспас» и Дмитрий Коринный, спасатель международного класса Отряда «Центроспас». МЧС РФ.
Вы участвовали в спасательной операции в Японии, в ликвидации последствий. Мы видим оттуда много фотографий и видео того, что происходит. На вас, Людей, которые не в первый раз попадают в подобные ситуации, какое это произвело впечатление, отличалось ли то, что там было, от других подобных ситуаций?
В.ЛЕГОШИН: В принципе, наверное, все укладывается в обычные рамки, кроме одного - на моей памяти, на памяти сегодняшнего поколения людей, которые живут на Земле, это первая катастрофа, которая объединила в себе три: две природных, одну техногенную. Понятно, что техногенная следствие, но землетрясение и цунами – сразу. «Цунами» - японское слово, весь мир узнал о цунами из Японии. А тут все три сразу, отсюда вся сложность и беда.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Сколько вы там пробыли в общей сложности, и сколько вас было?
В.ЛЕГОШИН: Вся операция длилась 10 дней, от порога до порога. Там была группировка в 160 человек, мы были самой крупной иностранной группировкой в Японии.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы говорите, что единственное, что отличает эту катастрофу – что она была сопряжена со взрывами на АЭС. А в вашей работе как это отражалось, что было приоритетно?
В.ЛЕГОШИН: Приоритеты наши – во-первых, мы полетели оказывать помощь Японии в ликвидации последствий землетрясений и цунами.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это то, о чем вас просили японцы?
В.ЛЕГОШИН: Это то, что Россия предлагала. Приоритеты – спасение жизни, здоровья людей, минимизация ущерба и понятно, что это работа с телами погибших.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы думали, что вы еще обнаружите живых пострадавших?
Д.КОРИННЫЙ:Такая надежда всегда есть.
А.ПЛЮЩЕВ: Оправдалась?
Д.КОРИННЫЙ: Нет, единицы - один подтвержденный, один непонятный случай нахождения живых.
В.ЛЕГОШИН: Надо понимать, почему. Все понимали, что это вода. Вода это та среда, в которой человек не выживает. Плюс - этажность в прибрежных районах Японии - 2-3 этажа максимум. Логика говорила о том, что в завалах живых не может быть, они могли быть либо в машинах, либо на верхних этажах. Так оно и оказалось, в общем - в силу несложности этих завалов. Все, кто остался в живых особенно не пострадали, они были заблокированы и выбрались сами в течение первых 3-4 часов.
Были два эпизода, они были описаны СМИ – на 9-й день нашли бабушку и мальчика. С мальчиком непонятно, как он там оказался. С бабушкой все понятно, - ее нашли в машине, случайно, это было достаточно далеко от места, которое нам японская сторона определила для работ. Она была в машине с одеялом, теплыми вещами, водой и едой - просто была в изоляции 9 дней. Вероятно, нашли и кого-то после этого. Но когда летишь в такие места, надежда найти живых живет до последнего. И существует временной критерий – после 10-го дня искать уже некого, наверное. Наш опыт говорит о трех случаях нахождения живых людей под серьезными завалами, где у них не было ни еды, ни воды, ни теплых вещей – на 6-й день три раза и на 7-й день – один раз. Все остальное были разные слухи - 12-14 дней – это не более, чем слухи.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы говорите, что когда летели, то надежды обнаружить живых было очень мало. Какую задачу вы себе ставите? Найти тела?
В.ЛЕГОШИН: Нет, найти живых, а потом уже тела. Это две параллельных задачи. Не подумайте что это цинично, но в первые 2-3 суток, когда они живые, откликаются, людей можно найти, тела стоят в стороне, с ними ждут какое-то время. Потом уже нет.
А.ПЛЮЩЕВ: Дмитрий из Екатеринбурга: «Поведение ваших коллег-японцев какое впечатление на вас оказало?»
Д.КОРИННЫЙ: Благотворное, честно скажу. На них приятно смотреть - они упакованы, собраны, хорошо работают. И они очень грамотно все организовали. Руководит всем Департамент полиции, они сразу взяли все на себя: безопасность обеспечения, управление в зоне работ, допущение или недопущение нужных людей, эвакуация населения. И четкий учет работ, которые проводятся. В этом смысле они молодцы, все сделано так, как надо было - как должно быть.
А.ПЛЮЩЕВ: Как вас приняли?
Д.КОРИННЫЙ: Нормально. Банкеты нам устраивать не надо было - мы не за этим туда летели. Когда мы летим туда, мы всегда рассчитываем на собственные силы. Потому что прилететь туда и просить у пострадавшей стороны – дайте там того, сего, где жить, что нам есть – это абсолютно неправильно. Моя позиция такова - если пострадавшая сторона просит международной помощи, она должна вообще не заботиться о людях, которые туда прилетели. Она должна просто не мешать и дать всю объективную информацию. И с учетом собственного понимания допустить постороннюю помощь с учетом квалификации тех людей, которые прилетели. Вот как определить эту квалификацию – наверное, надо это принимать на веру. Не больше и не меньше. Но там было все в порядке.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вам давали объективную информацию?
Д.КОРИННЫЙ: Конечно. С нами постоянно были полицейские, которые давали нам объем работ. Если у нас были какие-то мелкие просьбы, никаких помех у нас в этом смысле не было. С нами всегда рядом находились 3-4 сотрудника МИДа Японии. И естественно, что лучшее может дать пострадавшая сторона - переводчика. Японский язык достаточно специфичный.
А.ПЛЮЩЕВ: Даже английский.
Д.КОРИННЫЙ: У нас многие говорят по-английски достаточно неплохо, а в Японии это не очень популярно. Там если человек говорит по-английски, значит, он либо в бизнесе, либо по роду своей деятельности рядом с иностранцами. Там по-английски очень мало людей говорят. Но, тем не менее, «боди-ленгвич» существует, все друг друга понимают - в этом полное понимание. Просим показать, где есть вода, чтобы умыться – они покажут, подскажут дорогу, встретят, проведут, куда нужно - в этом смысле было все просто замечательно.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как это се выглядит? Это действительно уже город призраков, где только спасатели и полицейские откапывают тела?
В.ЛЕГОШИН: Нет, японцы в этом смысле люди очень разумные. Во-первых, они, несмотря на эту беду, очень быстро собрались - они эвакуируют население исходя не из мифической радиационной опасности, а потому что это пострадавшие районы. Плотность населения в Японии достаточно высока, а разрушена вся инфраструктура. Там есть проблемы с энергетикой, разрушены дороги, нет жилых зданий вообще – значит, нет тепла, воды, продуктов питания. И подвезти их сложно, исходя из того, что дороги разрушены. Хотя мы ехали на 5-9 день - на дорогах неровности, думаем – неужели так плохо делают дороги?
Д.КОРИННЫЙ: А это уже потому что все отремонтировали, все трещины заделали. И это не те ямы, какие есть на наших магистралях - так, какие-то неровности – небольшая горочка, кочечка, которую еле чувствуешь, а это была большая трещина - все заделано. Рядом никакого мусора, никакой брошенной строительной техники – никого нет, а все хорошо и здорово заделано. И очень быстро.
Они отселили все население – в гольф-клубы, еще какие-то общественные здания, - там заботятся о них. Они получают питье, питание, медицинскую помощь, заботу. Плюс там надо найти пострадавших, опознать людей, узнать, где их родственники – это огромная работа.
Если у нас обваливается здание, мы знаем примерно, сколько людей должны находиться под завалами – плюс-минус, а при цунами все не так: вех куда-то унесло, потом куда-то вынесло. Кто где остался, кто где оказался, понять невозможно - связь не работает в этот момент.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Помимо радиоактивной угрозы, наверное, там еще угроза эпидемии из-за того, что столько людей и домашних животных остались под завалами?
В.ЛЕГОШИН: Да нет. Наверное, погибшие люди и животные в эпидемическом плане ничто - уверяю вас, - мойте руки, и все. Скорее всего, вода. Беда с водой - сальмонеллез, дизентерия - это всегда есть, кишечные инфекции это нормально – они есть всегда. Ну и здесь они появляются. Надо мыть руки, соблюдать правила личной гигиены, и ничего не будет. Тут кордоны ставить совершенно не нужно.
Вопрос в том, как о людях тут заботятся - должны быть хотя бы элементарно туалеты - тут огромное скопление людей. Это всегда проблема.
Д.КОРИННЫЙ: На километры береговой линии все коммуникации снесены.
А.ПЛЮЩЕВ: По телевизору мы видели, что когда началась спасательная операция, тут же в магазинах не пострадавших городов пропали различные продукты, которые отправили в зону катастрофы. Как было с обеспечением населения жизненно важными продуктами, медикаментами?
В.ЛЕГОШИН: С моей точки зрения, там сменилась вообще форма доставки продовольствия людям. Если раньше они шли в магазины и покупали, то, во-первых, там нет людей, которые там живут и магазины не работают, и те, кто их обслуживает, тоже уехали. Да, мы встречали на хай-веях грузовики с продовольствием - у них были пропуска в эти районы, они везли туда продовольствие - с этим там все было налажено. Правда, они поступали целевым образом – в места нахождения пострадавших и перемещенных.
А.ПЛЮЩЕВ: То есть, если в гольф-клуб поселили, то туда и везут.
В.ЛЕГОШИН: Да. Какой смысл везти продукты в Синдай, когда там полтора землекопа остались? Так что тут все в порядке.
Д.КОРИННЫЙ: Часть города, которая отделена от кромки берега, которая не очень сильно пострадала – длиннющие очереди в супермаркеты, выдача по карточкам. Люди стоят там по полдня.
В.ЛЕГОШИН: Это общая практика регулирования в зоне чрезвычайной ситуации – это делается везде и всегда во всем мире, это было, есть и будет.
А.ПЛЮЩЕВ: Меня интересовало, насколько это хорошо налажено.
В.ЛЕГОШИН: Налажено хорошо.
А.ПЛЮЩЕВ: Я понимаю, что вы не строители.
В.ЛЕГОШИН: Мы собиратели.
А.ПЛЮЩЕВ: Как вы думаете, быстро ли отстроится то, что там разрушено?
Д.КОРИННЫЙ: Отстроится. У них сейчас немножко другие проблемы – приоритетные. Отстроить разрушенный город в Японии это значит можно сделать достаточно быстро. Но сейчас им пока не до этого.
А.ПЛЮЩЕВ: Построятся, но не сейчас.
В.ЛЕГОШИН: Существуют различные мнения и домыслы тех властей, которые этим занимаются – так везде, во всем мире, так устроен человек - начинают анализировать, стоит строить на этом месте, или не стоит. Япония страна не очень большая, заселена густо. И найти землю в другом месте будет сложно. Сейчас они поднимут такой вопрос – что делать дальше. Если наша МЧС образовалась после землетрясения в Армении в 1988 г., и лишь через 20 лет мы докатались до того, что имеем сейчас, то они сейчас тоже будут думать, как предотвратить эти цунами - как строить, как делать защиту, как строить дороги эвакуации - они будут об этом думать – если строить, то как и где. Понятно, что сейчас спешно никто строить не будет. Они достаточно организованные люди и будут принимать какие-то взвешенные решения, чтобы они не были ошибочными.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Каждый народ по-своему воспринимают такой масштаб трагедии. Японцы комментируют?
В.ЛЕГОШИН: Они только выражали благодарность, честно говоря, никто не комментировал. Но мы много где были – ни одна власть ничего не комментирует, говорит «спасибо», отзываясь на помощь, которая пришла. А что комментировать? Все уже случилось. Все говорят, что паники не было - правильно, четыре дня в панике находиться невозможно, любая паника заканчивается через два часа. И рыдания заканчиваются, и ступор, и реактивный психоз проходят. Все достаточно быстро.
А.ПЛЮЩЕВ: Там до сих пор ощутимы подземные толчки - как вам работалось в таких условиях?
Д.КОРИННЫЙ: Мы жили в палатках.
В.ЛЕГОШИН: Убаюкивало.
Д.КОРИННЫЙ: В палатке на тебя гарантированно ничего не осыплется. Ну, трясет.
В.ЛЕГОШИН: Надо понимать, что Япония один из самых сейсмо-опасных районов, их трясет три раза в месяц как минимум. Скажем, 2 балла мы с вами не почувствуем – для этого надо лечь на очень жесткую поверхность. Их трясет постоянно, они к этому привыкли.
А.ПЛЮЩЕВ: Но вы же не каждый день там.
В.ЛЕГОШИН: А мы тоже все это видели и слышали, для нас это уже даже не интересно.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Что наше МЧС делают для того, чтобы следить за радиационным фоном?
В.ЛЕГОШИН: Постоянный мониторинг.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: У вас была специальная лаборатория?
В.ЛЕГОШИН: Была лаборатория, измерительные приборы. Прошла информация, что произошла авария - ее не скрывали. Значит, понимаем, что факт существует, а каких-то частностей и подробностей мы не знаем. Японцы достаточно детально докладывают о том, что происходит. Мы понимаем, что такой риск возможен и принимаем превентивные меры - то есть, мы должны мониторить ситуацию и понимать, что происходит в месте наших работ. Плюс работали институты и специальные учреждения, которые занимаются именно атомной энергетикой. Понятно, что с ними консультировались, они докладывали все значения. И надо сказать, что та радиофобия, которая есть, - она только радиофобия. Это мнение обывателя, который раз услышал об этом, не понял, - ему страшно. Но он не представляет ровным счетом ничего - что происходит на самом деле, чего бояться, а чего не бояться. Это необоснованные страхи людей, которые не хотят разобраться в проблеме - вот это беда.
А.ПЛЮЩЕВ: Слушатели задают вопросы. Владимир: «При стихийных бедствиях часто имеются случаи мародерства – имелись ли такие случаи в Японии?»
В.ЛЕГОШИН: Во-первых, у нас не было задачи следить за всей Японией. Но надо сказать, что мы этого не видели.
Д.КОРИННЫЙ: Практически нет.
В.ЛЕГОШИН: Дело в том, что это существует везде, всегда и во всем мире – все люди. В человеке много хорошего и много плохого. Скорее всего, это есть – где-то больше, а где-то меньше. Но если там эвакуировали все население – кому мародерить?
Д.КОРИННЫЙ: Внешне почти не видно. Ну, встречается разбитый автомат.
В.ЛЕГОШИН: Но ведь существуют собственники кассовых автоматов, банкоматов, игровых автоматов, платежных. М есть полиция, которая обо всем этом знает. Сказать, что вытащили мародеры или уполномоченные властями подразделения, мы не можем. Назвать это мародерством мы не можем. А видеть воочию, что там кто-то что-то ковыряет - мы этого не видели. Если человек сливает бензин из автомобиля - так может это его автомобиль, - мы этого не знаем. Это не наше дело, мы не можем давать такой оценки.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Мне кажется, что сам факт, что банки начали выдавать людям деньги просто под честное слово уже о многом свидетельствует.
В.ЛЕГОШИН: Конечно, в таких ситуациях на честность делается упор. В других городах стоят люди, собирающие помощь – они стоят с кружками, и туда отдают деньги. Никаких кассовых аппаратов, никаких приходно-расходных ордеров не существует. Наверное, грешно воспользоваться чужой бедой - хорошее в человеке тоже есть.
А.ПЛЮЩЕВ: С Владимиром Легошиным и Дмитрием Коринным о ликвидации последствий катастрофы в Японии продолжим разговор после выпуска новостей.
НОВОСТИ
А.ПЛЮЩЕВ: Продолжаем программу. Речь идет о ликвидации последствий катастрофы в Японии. В гостях Владимир Легошин и Дмитрий Коринный. Скажу нашим слушателям, что наши гости не участвовали в ликвидации последствий на «Фукусиме», хотя об этом очень много вопросов. Но я так понимаю, что только японцы участвуют в этой части операции?
В.ЛЕГОШИН: Это и правильно. На станции участвует в ликвидации последствий только персонал станции, потому что только он знает, что там происходит. Каждая станция это уникальный объект, посторонних пускать туда абсолютно не нужно.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вернемся к нашему МЧС – вас было 160 человек, какую технику вы с собой везли?
В.ЛЕГОШИН: Специальную аварийно-спасательную, которая имеет всевозможные средства малой механизации, энергетику, базовый лагерь, отопители, гидравлику, пневматику – например такую, которая может поднять 60 тонн, может резать бетон, кусать арматуру с палец толщиной, действовать достаточно быстро, не двигая ничего вокруг. Не нужен бульдозер, кран. Туннель в завале можно сделать достаточно быстро нашими средствами - специальная техника.
А.ПЛЮЩЕВ: Дмитрий улыбается при перечислении техники - у вас хорошие воспоминания связаны с вашим арсеналом?
Д.КОРИННЫЙ: Естественно. На месте, поскольку большинство домов деревянные, максимум, что использовали – бензопилы. Поскольку завал представлял из себя просто набор деревянных конструкций.
В.ЛЕГОШИН: Что не всегда хорошо.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А как вы находили тела? Вы чем раскапывали, руками?
В.ЛЕГОШИН: Конечно, руками. Если завал можно разобрать руками, это замечательно – это быстрее всего. Если можно вытащить, приподняв сразу весь завал – это тоже хорошо, чем меньше времени мы затратим на деблокировку человека, тем лучше будет всем. Это понятно, для этого придумываются всякие средства – чтобы минимизировать время доступа и подхода к пострадавшему. Или к телу.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Сколько тел было извлечено в общей сложности?
В.ЛЕГОШИН: Более ста.
А.ПЛЮЩЕВ: Вы уже рассказывали, как было все организовано, как ваши коллеги работали. Контактировали ли вы с обычными японцами, как они воспринимали помощь?
В.ЛЕГОШИН: Отлично воспринимали. Несли яблоки, помидоры.
Д.КОРИННЫЙ: Огурцы, фрукты приносили. На месте завалов очень доброжелательное отношение. Когда группа прочесывает район, оставшиеся части домов, даже если в доме находился хозяин - в некоторые дома, в редкие, возвращались люди, начинали разгребать завалы, - они тут же выходили, говорил, что у них все хорошо, - очень доброжелательно, ни в коем случае не воспринимали это как вторжение в свой дом.
А.ПЛЮЩЕВ: Если люди возвращаются в свои дома – можно оценить, сколько процентов остались?
В.ЛЕГОШИН: Доли процентов.
А.ПЛЮЩЕВ: То есть, единицы людей.
Д.КОРИННЫЙ: Население было оповещено, поэтому все ушли. Другое дело - возвращаться к обломкам - очень немногие туда приходят. Но приходят.
В.ЛЕГОШИН: Надо же где-то жить. И это выбор каждого человека - жить в гольф-клубе, или жить на своем разбитом, но в своем доме. А потом там много того, что первый этаж пострадал, а второй остался - там такого много, что касается производства – там был рыбный заводик – оттуда всех людей централизованно эвакуировали. Они так сразу и сказали – тут не ищите, мы тут всех эвакуировали.
Д.КОРИННЫЙ:Мы очень много времени потратили, чтобы прочесать этот рыбозавод, а потом появился хозяин и сказал – ребята, у нас сирена сработала, все собрались и ушли, - до единого человека.
А.ПЛЮЩЕВ: Еще вопрос по организации спасательной операции – то есть, выделяется какой-то участок, квадрат, и на тот квадрат, где вы работаете, никто уже не идет?
В.ЛЕГОШИН: Квадрат согласован с руководством проведения спасательных работ – в данном случае это был департамент полиции Японии. Мы приехали – дайте нам работу, мы можем делать то и то, - давайте нам объем. Они выделяют, они сопровождают, привозят, - все начинают работать. Успели досрочно - возьмите следующий квадрат, потом еще. Мы делаем то, что нужно пострадавшей стороне - мы для этого приехали, мы не диктуем свои условия.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: В каком режиме вы работаете? Дежурили, круглосуточно?
В.ЛЕГОШИН: Мы работали, как это нужно японской стороне. Ночью они не работали, поэтому мы без них работать тоже не имели права.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Наш слушатель из Новосибирска: «Почему российские спасатели покинули Синдай, хотя турецкие остались, и до сих пор помогают»
В.ЛЕГОШИН: Когда мы улетали, турецкие только прилетели.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы там были единственными спасателями?
В.ЛЕГОШИН: Нет, что вы. Мы из Синдая уехали перед монголами.
Д.КОРИННЫЙ: И Южная Африка уже приехала.
В.ЛЕГОШИН: Запрос с японской стороны был на 14 суток. Мы не можем им диктовать.
А.ПЛЮЩЕВ: А спасателям оформляют визы, например?
В.ЛЕГОШИН: Конечно. Это просто ускоринный порядок – по месту прибытия. Существует миграционный листок. Когда они говорят, что все, - мы уезжаем.
А.ПЛЮЩЕВ: О технике спрашивают много. Родион спрашивает, есть ли различия между техникой, используемой в России и за границей, и Андрей из Питера спрашивает, отечественная у вас техника, или нет?
В.ЛЕГОШИН: На 90% техника отечественная. Дело в том, что все это аналоги. У нас техника одна из самых мощных на сегодня. Как это ни называй, но двигатель везде двигатель, коробка передач тоже везде коробка передач, спредер - везде спредер, домкрат – везде домкрат. Принцип физический один и тот же - все оборудование либо гидравлическое, либо пневматическое.
А.ПЛЮЩЕВ: Это понятно.
В.ЛЕГОШИН: Я вас уверяю, что кореец, который возьмет наше оборудование с инструкцией, точно так же в нем разберется, как я разберусь в корейском. Все то же самое. Вот если вы сядете в японскую машину, - у вас же не будет проблем управлять?
А.ПЛЮЩЕВ: Управлять вряд ли. Другое дело, что могут быть проблемы в эксплуатации.
В.ЛЕГОШИН: Никакой разницы – что вы за «Тойоту» сядете, что за «Ладу-Приору».
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы общались со спасателями из других стран?
В.ЛЕГОШИН: Да, в лагере.
Д.КОРИННЫЙ: Конечно. И там даже английский не нужен, потому что просишь открыть борта машины аварийно-спасательной, и дальше разговор уже идет на каком-то обще-спасательном языке - у всех все примерно одинаковое. Немножко отличаются производители, но все равно работаем одним и тем же.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: То есть, это язык жестов и тела.
Д.КОРИННЫЙ: Жестов и терминов. Названия фирм, которые производят оборудование – оно и у нас есть такое же – может быть, не в работе, а на складах, но все равно есть.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: лагерь один общий для всех?
В.ЛЕГОШИН: Когда мы прилетели, мы сразу спросили - нам куда? - место было нам сразу определено: там стоит международный лагерь, базироваться будете там. И это правильно на самом деле.
А.ПЛЮЩЕВ: Сколько длится рабочий день спасателя во время такой операции?
В.ЛЕГОШИН: 25 часов - мы начинаем на час раньше. Все всегда находятся в постоянной готовности. А дальше – как нам позволит пострадавшая сторона, как это будет целесообразно, как будет полезно. Мы приехали с помощью, мы можем предложить, что можем работать так, а они либо разрешают, либо нет.
А.ПЛЮЩЕВ: Но люди устают, и есть соображения эффективности.
В.ЛЕГОШИН: Это сменная работа.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: У вас были какие-то ограничения в том, что вы хотели делать и как хотели делать?
Д.КОРИННЫЙ: Они не работают в темное время суток – полиция не работает.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: То есть, если бы у вас была возможность, то вы работали бы и ночью?
В.ЛЕГОШИН: Конечно. Мы полетели туда во всеоружии. Но для них работа ночью неприемлема. Ну, вы понимаете - если находим тело, то его надо описывать, документировать. Но думаю, что все-таки не из-за этого. Они ночью не любят работать.
А.ПЛЮЩЕВ: Юрий: «По равнению со спасательной операцией на Шри-Ланке и Гаити - как можно оценить по сложности операцию в Японии?»
В.ЛЕГОШИН: Это разные вещи. На Шри-Ланке только цунами было, здесь и землетрясение и цунами – совершенно разные абсолютно вещи. Но общее одно - очень много пострадавших.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Сейчас очень много говорится о том, как достойно японцы справились с катастрофой такого масштаба.
В.ЛЕГОШИН: Достойно? Это очень мужественные, собранные, деловые люди. Те решения, которые они приняли, касающиеся последствий землетрясений - все очень правильно. Самое главное – цинично об этом говорить, - может быть, они пока отдались от проблем частной собственности. Выплат, компенсаций – они сейчас занимаются инфраструктурой, заботой о тех людях, которые остались живы. Пусть они даже не сильно сейчас занимаются телами, хотя эта работа у них идет в полном масштабе. Но они сейчас заботятся о тех, кто остался без жилья и без средств к существованию и нуждаются в медицинской помощи. Они в полный рост занимаются теми, кто сейчас находится в гольф-клубе, и еще где-то.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: У вас была возможность с ними поговорить об этом?
В.ЛЕГОШИН: Нет, это не входило в нашу задачу. И существует языковой барьер все-таки. Конечно, говорили, но нам было некогда – нам надо было работать.
А.ПЛЮЩЕВ: Чтобы было более наглядное представление о том, что там произошло и происходит, - какую береговую полосу, насколько глубоко вошла волна, где заканчиваются повреждения от берега?
В.ЛЕГОШИН: Вопрос сложный.
А.ПЛЮЩЕВ: Где как?
В.ЛЕГОШИН: Я бы назвал это деформационной картиной. Где-то волна уходит далеко, где-то совсем не уходит, получается изрезанная линия побережья. Это связано и с тем, какие поднятия здесь существуют, и реальная интерференция существует.
Д.КОРИННЫЙ: Например, есть улица, идущая от моря - по ней волна ушла на полтора километра. Где-то стоит лес, и волна лес не проходит, - уровень поднимется волны, но ударной волны в этом месте не будет. Тот же рыбозавод очень серьезно прикрыл город.
В.ЛЕГОШИН: И есть такой закон Бернулли - скорость потока на сечение. Уменьшается сечение, увеличивается скорость потока. Соответственно, вошла вода, которая, может быть, поднималась достаточно медленно, но она входит в узкое место, сечение уменьшается, и скорость потока увеличивается в тысячу раз. Значит, там она пойдет, ломая все на своем пути.
Д.КОРИННЫЙ: Километра на полтора.
В.ЛЕГОШИН: Есть волна 10 метров, она войдет на высоту 12 метров, а дальше не пойдет. Там оказалось так, что если люди остались на вторых этажах – такие случаи были, - все остались живы. Стали убегать, - кончилось плачевно.
А.ПЛЮЩЕВ: По сколько таких командировок в год у вас бывает?
В.ЛЕГОШИН: У Господа-бога надо спрашивать.
А.ПЛЮЩЕВ: Я понимаю, что по разному. Но есть какая-то средняя температура по больнице?
В.ЛЕГОШИН: Нет средней температуры по больнице, вы же знаете. Были года, когда была одна чрезвычайная ситуация за другой, были года, когда ждали-ждали, а потом все под Новый год. Каждый год по-разному. Мы не можем привести такой статистики.
А.ПЛЮЩЕВ: Понимаю, что вы люди не суеверные, наверное, - кстати, есть суеверия у спасателей?
В.ЛЕГОШИН: Да нет. Есть какие-то шутливые приметы.
А.ПЛЮЩЕВ: Какие, например?
В.ЛЕГОШИН: Был у нас кот, как он на машину залезал – значит, куда-то полетел.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы люди верующие?
В.ЛЕГОШИН: Я – нет.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А вы?
В.ЛЕГОШИН: Я знаю, что когда собирался в Большой театр – обязательно куда-то улетал. Когда у тебя какие-то серьезные дела, ты решил их сделать – впереди выходные, - собрался: все сделаю, все успею, - обязательно улетишь. А если ходишь нога за ногу, думаешь, что-то мы никуда давно не улетали, делать нечего, - никогда в жизни не улетишь. Это закон.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А на что надеетесь, когда летите?
В.ЛЕГОШИН: Мы должны быть максимально полезны - только на это.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Дмитрий, а вы верите в бога?
Д.КОРИННЫЙ: Наверное, да.
В.ЛЕГОШИН: Нет, и я верующий человек. Я не верю в приметы.
А.ПЛЮЩЕВ: Не суеверный. Я спросил о суевериях, потому что люди пишут, что в последнее время катастроф стало существенно больше. И они это видят предвестником грядущего Конца Света.
В.ЛЕГОШИН: Пусть вспомнят, что было 10 лет назад – подряд 4 или 5 землетрясений, пожары, обрушения, плюс еще война.
А.ПЛЮЩЕВ: Для них 10 лет назад это как раз недавно.
В.ЛЕГОШИН: Конец света нам предвещают каждые два года - то один, то другой, то третий предсказывает.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А для вас конец света каждый раз, когда вы летите на такую спасательную операцию?
В.ЛЕГОШИН: Нет, это наша работа. Мы обязательно вернемся. Это ни в коем случае не конец света.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: По вашим прикидкам - за какое время японцы могут восстановиться?
В.ЛЕГОШИН: Знаете, у них очень серьезная беда случилась, это определенный крах экономики, огромные проблемы в энергетике, плюс проблемы разрушения инфраструктуры, жизнедеятельности человека. Восстановить энергетику, которая была основана на АЭС, - сейчас надо что-то менять, и с ней еще сколько проблем будет.
Д.КОРИННЫЙ: В общем, все упирается именно в АЭС «Фукусима», а потом уже все остальное.
В.ЛЕГОШИН: Энергетика это все, мы это все понимаем. Не будет энергетики, не будет ни тепла, ни воды, ни еды - ничего.
Д.КОРИННЫЙ:Ни денег на восстановление.
А.ПЛЮЩЕВ: Ирина из Москвы благодарит вас за то, что вы делаете, и спрашивает, почему вы не брали собак? Действительно не брали?
В.ЛЕГОШИН: Собак не брали - наверное, это в данном случае было не нужно. Дело в том, что Дима правильно сказал – там малоэтажное строительство, достаточно легкое – не было такой необходимости брать собак. Им там работы не будет - искать некого собакам, нет смысла. Потом, это площадные поисково-спасательные работы. Вот нас 160, и надо еще 320 собак - это нецелесообразно.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Есть что-то, что в этой спасательной операции вас поразило больше всего?
В.ЛЕГОШИН: Меня приятно удивило, - если можно применить такое слово в такой ситуации - деятельность японских властей, их собранность. Они знают, что делать. Может быть, они иногда не туда рулят, но четко знают, что делать. Порядок, который там есть.
А.ПЛЮЩЕВ: София спрашивает: «Спасали ли домашних животных?»
Д.КОРИННЫЙ: Да.
А.ПЛЮЩЕВ: Там их много?
Д.КОРИННЫЙ: Немного, но такие случаи были.
А.ПЛЮЩЕВ: Именно в Японии?
Д.КОРИННЫЙ: Именно в Японии. Ребята привязанную собаку со второго этажа отвязали.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Живую?
Д.КОРИННЫЙ: Живую. И попугая нашли.
В.ЛЕГОШИН: А мы всегда всю животину спасаем - если им плохо, почему нет?
А.ПЛЮЩЕВ: Вы ведете счет поездок?
В.ЛЕГОШИН: Нет, не ведем, хотя может кто-то и ведет – по-разному. Указания такого нет, да и смысла нет – зачем? Незачем. Мы же не снайперы и не летчики-истребители.
А.ПЛЮЩЕВ: Несмотря на то, что ваша работа не связана с боевыми действиями, или еще с чем-то сильно опасным, все равно это не наша работа, где у тебя уровень опасности ноль целых и в периоде процентов. Были ли какие-то травмы у ваших людей, потери?
В.ЛЕГОШИН: Потенциально? За всю историю? - да, конечно. У нас нет 12 человек.
А.ПЛЮЩЕВ: 12 человек потеряли совсем?
В.ЛЕГОШИН: Да. В том числе и там, где не стреляют, как вы говорите.
А.ПЛЮЩЕВ: А за эту операцию?
В.ЛЕГОШИН: Нет, конечно. Гибель человека в нашем деле это вообще недопустимо. Потому что спасать спасателя - это нонсенс. Незачем куда-то ехать и лететь, чтобы потом еще спасателя спасать. Минимально это непрофессионально. Это плохой тон, я бы так сказал.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Но если ваш товарищ в беде и просит о помощи - вы ее не окажете?
В.ЛЕГОШИН: В беде – конечно. Но мы не должны попасть в такую ситуацию, чтобы нас еще кто-то спасал - что вы. Конечно, у нас есть врачи групп, которые заточены специально под спасателей, их первое дело – обеспечить медицинскую помощь спасателю, а потом уже пострадавшему, - он для этого и берется. Когда нечего делать, понятно, он занимается пострадавшими, но заточен он под спасателей. Но вся подготовка спасателей состоит в строжайшем соблюдении мыслимых и немыслимых правил и техники безопасности. Ни в коем случае никакого риска здесь не должно быть, кроме осознанного риска, оправданного. Если есть человек, который в беде, которому угрожает серьезная опасность – здесь спасатель может пренебречь - это написано в законе.
А.ПЛЮЩЕВ: Я так понимаю, что отряд «Центроспас» - это такая элита спасателей, если я правильно понимаю.
В.ЛЕГОШИН: Ну, это первый отряд, самый большой.
А.ПЛЮЩЕВ: Передовой, элита спасателей. А как к вам попадают, из обычных спасателей становятся первыми?
В.ЛЕГОШИН: Ну, как, - берут лучших туда, и все, - считают количеством, большинством голосов.
А.ПЛЮЩЕВ: Есть люди, которые не выдерживают?
В.ЛЕГОШИН: Уходили люди, которых это не устраивало по тем или иным причинам – как везде. Люди есть люди, у всех есть силы и слабости.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Нервы не выдерживали?
В.ЛЕГОШИН: Все бывает. Бывает, поскуливают - все бывают Люди есть люди, чем они лучше врачей, которые боль и смерть видят каждый день? Они выполняют примерно такую же работу, но чуть другую - это работа с человеком.
А.ПЛЮЩЕВ: Спрашивают, какой процент погибших детей?
В.ЛЕГОШИН: Это процент общей популяции человека. Цунами не разбирает, мужчина, женщина или ребенок.
А.ПЛЮЩЕВ: Я понимаю природу этого вопроса – дети более беспомощные.
В.ЛЕГОШИН: перед стихией все беспомощные. Просто если психика ребенка позволяет ему стресс пережить спокойно, то взрослым - нет.
А.ПЛЮЩЕВ: Мы заканчиваем нашу программу про ликвидацию последствий катастрофы в Японии. В гостях у нас были Владимир Легошин и Дмитрий Коринный.