Итоги года глазами журналистов "Эха Москвы" - Татьяна Фельгенгауэр, Ирина Воробьева, Яков Широков, Алексей Дурново, Владимир Роменский - Своими глазами - 2010-12-31
О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, это программа «Своими глазами», у микрофона Ольга Бычкова и у меня сегодня целых 5... Даже не знаю, ну, конечно, они называются гости, безусловно, но они такие же гости как и я в этой студии – мои коллеги по «Эху Москвы» Владимир Роменский и Алексей Дурново, Яков Широков, Ирина Воробьева и Татьяна Фельгенгауэр. Хором поздоровайтесь с людьми.
(хором) Здрасьте.
О.БЫЧКОВА: Ой, молодцы.
И.ВОРОБЬЕВА: Неплохо получилось. (смеется)
О.БЫЧКОВА: Да, неплохо получилось. «Вот бы Карлсон удивился, - пишет Александр Пушкин из Москвы, – увидев столько человек в одном телевизоре». В одном телевизоре он не увидит, но на одном экране компьютера Карлсон легко может увидеть прямо сейчас всех на этой видеотрансляции, которая как обычно есть на сайте «Эха Москвы». Итак, мы будем подводить итоги этого года, 2010-го, который вот-вот, вот, просто уже буквально вот-вот закончится, а для некоторых закончился, вместе с журналистами «Эха Москвы», которые хорошо потрудились, бурно прожили этот год и, наверняка, им есть чем поделиться. Я прежде чем начну опрос, я напомню номер нашего SMS-портала +7 985 970-45-45.
Ну я не знаю теперь просто даже с кого начинать.
И.ВОРОБЬЕВА: Я предлагаю начинать вот оттуда, с того конца, потому что там главные герои, мне кажется, там сидят.
О.БЫЧКОВА: Говорит Воробьева.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Во всяком случае, сегодняшнего вечера точно главные герои.
О.БЫЧКОВА: Ну ладно, Роменский, ты уже рассказывал о своих подвигах сегодня в информационной программе. Роменский только что вырвался не из застенка, а автозака.
И.ВОРОБЬЕВА: Не то, чтобы он вырвался. Скорее, это мы его вырвали.
О.БЫЧКОВА: Ну, вот, давай тогда рассказывай первый. Потому что мой первый главный вопрос – это главное профессиональное достижение 2010 года. Я подчеркиваю, профессиональное – не на личном фронте, не где-нибудь там еще, понимаешь? А вот именно профессиональное достижение.
И.ВОРОБЬЕВА: На этом все ответы Роменского закончились.
О.БЫЧКОВА: Подожди, Воробьева, до тебя тоже очередь дойдет. Не волнуйся.
В.РОМЕНСКИЙ: Если так вот вспоминать, я бы отметил 2 вещи. Удалось взять интервью у спикера Совета Федерации Сергея Миронова во время поездки в Кировскую область вместе с ним.
О.БЫЧКОВА: Это когда было?
В.РОМЕНСКИЙ: Это было летом. Соответственно, Миронов туда ездил к Никите Белых. Я поскольку постоянно общаюсь с губернатором Кировской области в программе «Дневник губернатора» по понедельникам, тоже, вот, поехал с Мироновым. Договориться об этом интервью удалось... Ну, вот, наверное, действительно это профессиональная удача, потому что когда журналистов привезли в гостиницу, заселили, начали общаться, нас повели кормить, тут же народ начал как-то расслабляться как это он обычно делает, и я подошел, начал общаться тоже с женщиной, которая нас, собственно, всех привозила, организовывала, говорю: «Вот, интервью с Мироновым удастся, нет?» Она говорит: «Ну, вот, видите, вот там его пресс-секретарь?» Ну и, соответственно, мы с этим пресс-секретарем посидели, пообщались предварительно, и на следующий день он меня знал и он уже в нужный момент просто меня выхватил, посадил и мы с Мироновым пообщались. Ну и я в блоге начал писать – хотя не знаю, для меня это несвойственно – тоже дело это мне понравилось, на сайте «Эха Москвы». Это, наверное, такие 2 мои удачи, я считаю.
О.БЫЧКОВА: Ага. Ну, круто. Про неудачи думай пока. Как вот я поняла сейчас из предварительного опроса моих коллег, с неудачами у них намного хуже обстоит дело.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну, как-то и быстрее забываем.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Конечно. Память услужливо все это вычеркивает мгновенно – мы помним только золотые моменты нашей работы.
О.БЫЧКОВА: Это здоровое свойство.
И.ВОРОБЬЕВА: Рассказывать, да?
О.БЫЧКОВА: Ну давай.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, раз дорвалась. Ну, в общем, на самом деле, практически все профессиональные достижения этого года как-то связаны с моей коллегой, которая сидит рядом со мной, с Татьяной Фельгенгауэр. Мне кажется, они у нас были такие, совместные.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И даже один микрофон у нас сегодня на двоих, потому что мы как начали Новый год встречать.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, в этой студии.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В этой студии, да, год назад. В 10 мы заступили, да?
И.ВОРОБЬЕВА: В 11 мы заступили, в 3 часа мы, вот...
О.БЫЧКОВА: В 11 вечера ровно год назад?
И.ВОРОБЬЕВА: 2009-го, да, и, в общем, первые часы этого года радиостанция «Эхо Москвы» и все ее слушатели встретили с нами.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И, вот, мы таким дуэтом и не прекращаем.
И.ВОРОБЬЕВА: Да. Потом мы вместе с Таней уехали в Киев, и совершенно, на мой взгляд, ударно там поработали, по крайней мере, нам было очень весело, интересно.
Если, все-таки, говорить не о совместных с моей прекрасной коллегой каких-то достижениях.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Проэктах.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, проектах. В этом году я случайно (как правило это происходит случайно), мне удалось повести некоторые другие программы, такие как «Клинч», например, «Народ против». И мне очень понравились. А, еще программа «Поехали?» была совершенно прекрасная. И очень понравились форматы. Мне показалось так, не опозорила честь этих передач и тех ведущих, которые постоянно это делают. Вот, так что так вот, наверное, такие итоги, если говорить о профессиональных итогах года, а не о том, какие события нас больше всего потрясли в 2010-м.
О.БЫЧКОВА: Про события тоже поговорим. Тань?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, да, если брать отдельные мои выступления – не наши дуэты с Воробьевой, потому что их было в течение года очень много...
О.БЫЧКОВА: Там, где ты соло выступала.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: ...и очень удачные. Там, например, в истории с Олегом Кашиным, я считаю, мы с Ирой тоже выступили интересно, но об этом тоже попозже расскажем. Для меня лично такой сильный профессиональный скачок связан с утренним «Разворотом», с Матвеем Ганапольским. С 23 августа мы с ним в эфире, 2 недели через 2 недели, и мне кажется, что за вот эти несколько месяцев столько всего мы набаламутили, что это несомненно был очень хороший опыт и продолжает оставаться. Хороший опыт для меня как ведущей. Это, конечно, серьезный был шаг, непростой.
О.БЫЧКОВА: Почему ты так закатываешь глазки сейчас, вздыхаешь и как-то очень многозначительно ухмыляешься? Как это расшифровывать надо?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, вот Ира не даст мне соврать: утренний эфир – это очень сложно, потому что он очень сильно отличается от формата эховского, например, дневного «Разворота», к которому я привыкла за предыдущие годы. Утренний эфир – он совсем другой. Ну я уж не говорю про то, что Ганапольский – он вообще просто человек с другой планеты. И к нему приспособиться... Вообще когда новая пара образовывается, любой из нас, кто работал в парном ведении (а тут все попробовали себя в этой роли), могут подтвердить, что когда образовывается новая пара, уходит очень много времени на то, чтобы люди притерлись друг к другу, чтобы они звучали слаженно. И вот это было очень непросто. Мне кажется, что у нас получается.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, в этом смысле я хотела дополнить Таню, потому что в этом году у меня появилось двое новых соведущих – один в дневном «Развороте», один в утреннем – это Тиша Дзядко и Алексей Осин.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Увела парня у меня (я про Тишу).
И.ВОРОБЬЕВА: Да.
О.БЫЧКОВА: Отбила.
И.ВОРОБЬЕВА: И мне показалось, что это прекрасные мои соведущие. Я, прям, в полном восторге, потому что в этом смысле то, о чем говорит Таня, о притирке так называемой, они у нас как-то прошли, на мой взгляд, очень конструктивно и получились.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Безболезненно, главное. (смеется)
И.ВОРОБЬЕВА: Безболезненно, да.
О.БЫЧКОВА: Ну? А профессиональная главная лажа у тебя какая была, Воробьева, колись в этом году?
И.ВОРОБЬЕВА: Я, вот, пока буду думать ровно как и Роменский. Мы сейчас подумаем так, чтобы не совсем позориться.
О.БЫЧКОВА: Роменский уже готов?
В.РОМЕНСКИЙ: Я могу сказать.
О.БЫЧКОВА: Давай, скажи тогда, если ты уже надумал про главную профессиональную неудачу в этом году.
В.РОМЕНСКИЙ: Слушайте, это сложно, на самом деле, о каких-то таких неудачах вспоминать.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да признавайся. Я сейчас сходу, Вов, назову с десяточек.
И.ВОРОБЬЕВА: Да-да, мы сейчас тебя сдадим. (все смеются)
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Твои лажи все.
В.РОМЕНСКИЙ: Ну, вот, люди могут, наверное, что-то другое сказать. Но если мне говорить, я как-то пленку ведущему в этом году подписал не «Владимир Роменский». Пленка была посвящена премьеру нашему любимому, и я подписал пленку «Владимир Путин». «С подробностями Владимир Путин. Путин прилетел туда-то, Путин сделал что-то...»
О.БЫЧКОВА: Это ты себе такой псевдоним взял фактически.
В.РОМЕНСКИЙ: Описáлся.
О.БЫЧКОВА: Да. (смеется)
В.РОМЕНСКИЙ: Что поделать? Не знаю. Ну, вот, как сегодня я был задержан, недели 2 назад я был задержан у белорусского посольства. Наверное, это тоже профессиональная неудача. Это интересный опыт, но если корреспондент должен быть на мероприятии, наверное, он должен быть от и до, от начала до конца, до закрытия.
О.БЫЧКОВА: Ты просидел в автозаке, все пропустил.
В.РОМЕНСКИЙ: А я какое-то время пропустил.
И.ВОРОБЬЕВА: Вот, в этом я не согласна с Роменским. Мне кажется, он просто очень скромничает. Потому что твое задержание у белорусского посольства – об этом писали все, даже Интерфакс, и мы повесили на стенку. Я считаю, что профессиональный успех Владимира Роменского в том, что на радиостанции появилась стена имени Роменского. (смеется) Туда, кстати, наши коллеги Алексей Дурново и Яков Широков, они, честно говоря, это они делали.
В.РОМЕНСКИЙ: Я к этому никакого отношения не имею.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, кстати, к этой стене уже паломничество совершают некоторые сотрудники.
А.ДУРНОВО: Да, это, в общем, наше с Яшей творчество, действительно, уголок Владимира Роменского. То есть, в основном, Яшино – я там только чуть-чуть поучаствовал. Но, по-моему, уже все присоединились и все, по-моему, что-то туда присылают, картинки, рисунки, текстики про Владимира Роменского.
О.БЫЧКОВА: Это Алексей Дурново сейчас вступил. У тебя, скажи, что было главным успехом профессиональным и главной неудачей в этом году?
А.ДУРНОВО: Ой, у меня был год очень ровный и скучный из-за своей ровности.
О.БЫЧКОВА: Скучный?
А.ДУРНОВО: Там, вот, на самом деле, взрывов было 2 у меня. Но удача – даже не достижение, наверное, а удача большая – что мне удалось взять интервью у Михаила Саакашвили. Это была именно удача.
О.БЫЧКОВА: Это ты когда в Тбилиси ездил?
А.ДУРНОВО: Да. Это было, вот, счастливое стечение большого количества обстоятельств, одно из которых заключалось в том, что самолет не улетал на следующий день – я в Тбилиси провел на несколько дней больше, чем казалось изначально.
Еще из достижений мне, честно говоря, из того, что я делал в этом году, мне понравились мои футбольные эфиры. Их было довольно много, и мне показалось, что вот это было как-то... Ну не знаю, может быть, спорт мне близок, но мне показалось, что это было как-то... Ну, как-то и душевно, и интересно, и хотелось, не знаю, чтобы Чемпионаты мира бывали почаще, чтобы у меня заодно бывали футбольные эфиры.
О.БЫЧКОВА: Ты не поверишь: я один раз тоже вела футбольный эфир в этом году с финала Чемпионата мира.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мне кажется, мы все хотя бы по разочечку повели футбольный эфир.
В.РОМЕНСКИЙ: Некоторых бог миловал.
О.БЫЧКОВА: (смеется)
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это некоторые просто не знают, сколько там людей на поле бегает.
О.БЫЧКОВА: Некоторые тоже не знают, сколько там бегает людей. И что?
И.ВОРОБЬЕВА: Я тоже, кстати, не знаю. Нет, ну знаю тоже, но не точно.
А.ДУРНОВО: На самом деле, вот еще был там случай у меня с оперативностью – я должен был вести эфир после полуфинала, одного из и я должен был информировать ведущего новостей о том, какие события происходят в матче. Играли Голландия и Уругвай. И перед выпуском новостей, вот, 23:59, Голландия забивает гол и я бегу в службу информации, там сидит Марина Максимова, я говорю «2:1, 2:1!» Машу руками, значит. Марина пошла и, вот, Марина начинает говорить, что 2:1. Они забывают третий и я опять бегу, буквально врываюсь в студию. Я, честно говоря, я не знаю – может быть, даже это слышно было, это громкий шепот со сбитым дыханием: «3:1!» Ну, это так.
О.БЫЧКОВА: Ну ладно. Неудачи расскажешь?
А.ДУРНОВО: Ой, неудачи.
О.БЫЧКОВА: Или у тебя тоже все было блестяще как у всех остальных?
А.ДУРНОВО: Вот, я бы сказал, что все остальное было неудачным, потому что не оказалось, что...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ничего себе. То есть остальные 360 дней, Леша?
А.ДУРНОВО: Нет, не 360, а 363. Потому что мне показалось, что я, ну вот, за редким исключением в этом году, там где-то начиная с весны, как бы, я делаю необходимый минимум. На самом деле, могу больше и как-то, вот, яркости мне самому не хватает.
О.БЫЧКОВА: Ты понимаешь, что руководство слышит то, что ты сейчас говоришь?
И.ВОРОБЬЕВА: Я бы сказала, слушает-слушает! Отписывает в Твиттере мгновенно.
А.ДУРНОВО: Знаете, наверное, еще одно достижение – что меня не уволили в этом году.
О.БЫЧКОВА: (смеется) Это большой успех.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ты знаешь, а год еще не закончился. А Венедиктов еще на станции. (смеется)
А.ДУРНОВО: Я знал, что ты всегда желаешь не добра, Тань. Спасибо.
О.БЫЧКОВА: Яков Широков.
Я.ШИРОКОВ: Ну, наверное, самой большой своей удачей, то что мне понравилось больше всего и по части адреналина, и драйва – это я бы назвал прыжок вслед за уходящим мэром. Это когда накануне отставки Юрия Лужкова он был на конференции Юнеско, и когда он уже подошел к эскалатору, за ним бросилась девочка из Интерфакса. Я понимаю, что это последний момент, наверное, услышать мэра на этой пресс-конференции так вот, в неформальном плане...
О.БЫЧКОВА: Почти так оно и произошло.
Я.ШИРОКОВ: Да. Собственно говоря, так и было. Я прыгнул вслед за эскалатором, обойдя их секьюрити и, что самое главное, Сергея Петровича Цоя. Прыгнул вслед и записал те буквально 5 секунд, которые Юрий Михайлович сказал, что он никуда не собирается уходить, все это ерунда, все эти слухи и успел буквально кинуть на станцию этот звук. Это, я бы сказал, что, вот, из того, что звучало – это были, по-моему, последние слова Юрия Михайловича для прессы, сказанные не на торжественных каких-то мероприятиях, потому что буквально меньше чем через сутки был подписан указ об его отставке.
Ну а неудача. Неудача у меня связана с футболом. Когда я накануне вечером, глубоко вечером в субботу мне сообщают, что нет ведущих на утренний Спортканал, я приезжаю утром. Честно признаюсь в эфире, что я не смотрел футбольные трансляции, и мне в ответ шлют гневные SMS, что мне надо вести баскетбольные матчи. Каким образом? Ну вот...
О.БЫЧКОВА: Ты провел?
Я.ШИРОКОВ: Провел. Я посмотрел, что было накануне. Накануне был эпохальный матч с Англией, когда английские футболисты пропустили гол в собственные ворота, и вокруг этого пытался выстроить утренний эфир. Ну, я посчитал, что лучше я буду откровенен, чем я буду плавать и пытаться доказывать, что я это все видел.
О.БЫЧКОВА: Вот такое странное ощущение от этого года, который заканчивается. Ну, кроме того, что как-то, вот, интенсивность событий к новогодней ночи к сегодняшней – она почему-то не снижается.
А.ДУРНОВО: Очень много всего.
О.БЫЧКОВА: Это как-то... Так не бывает обычно.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну, вот, я могу сказать, что на этой неделе у нас были утренние «Развороты» и я, честно говоря, планировала, что новостей будет мало и мы будем лениво подводить итоги в одной получасовке.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, мы за неделю начали уже подбирать, что можно обсудить.
И.ВОРОБЬЕВА: Да-да, что мы можем обсудить, какие такие, неформатные вопросы.
О.БЫЧКОВА: Потому что будет не о чем.
И.ВОРОБЬЕВА: Да. И тут прямо с понедельника началось и не останавливаясь, не останавливаясь – коллапс на дорогах, в аэропортах, Ходорковский, куча-куча каких новостей.
Я.ШИРОКОВ: Подмосковье без света.
И.ВОРОБЬЕВА: Очень-очень странно, действительно, для этого года.
О.БЫЧКОВА: А у вас есть объяснения, почему так происходит?
И.ВОРОБЬЕВА: Потому что суд перенес оглашение приговора на 27 число, потому что зима у нас внезапно наступает как всегда. Ну это как минимум.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И потому что все хотят улететь на Новый год куда-нибудь.
А.ДУРНОВО: Вы знаете, у нас, ведь, в этом году и лето внезапно наступило, вот такое лето, которого я не увидел даже в Африке. Вот этот год... Вот, как говорят «трэш», вот этот год – это трэш. И не случайно мы когда выбираем из событий года, мы, в основном, вспоминаем всякий негатив. И негатива в этом году, к сожалению, было гораздо больше, чем позитива. И это очень грустно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну не, был позитив, Леш.
А.ДУРНОВО: Ну какой?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Позитив в этом году определенный.
А.ДУРНОВО: Нет, у меня был позитив в личной жизни – у меня, например, племянник родился, вот для меня это главное событие со знаком плюс.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И в новостях тоже был позитив, и в работе было много позитива.
А.ДУРНОВО: Нет, я про новости говорю. Вот, какой был такой позитив в новостях?
В.РОМЕНСКИЙ: Не знаю. Только что вернулись я, Таня, Ира с Триумфальной площади. И это, действительно, позитив, что люди могут там собираться. В прошлый Новый год, прошлое 31-е декабря...
Я.ШИРОКОВ: Задержали меня.
В.РОМЕНСКИЙ: Задержали Яшу. В этот раз задержали 70 человек и меня, но я просто в этот момент не находился на разрешенном митинге. А митинг на 1000 человек, наконец, там разрешили.
Я.ШИРОКОВ: Да, и самое главное, что теперь никаких там параллельных митингов прокремлевских движений не проходит и разрешают митинги, все-таки, оппозиции.
А.ДУРНОВО: Параллельно проходит другой митинг оппозиции.
О.БЫЧКОВА: Не, а почему это называется диким позитивом и каким-то огромным достижением? А что, собственно, такого?
И.ВОРОБЬЕВА: Ну потому что очень многие корреспонденты ходят 31 числа работать на Триумфальную площадь, и мы уже, вот, что называется, сжимаемся заранее, что вот сейчас будут тумаки раздавать во всех местах на этой площади.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Конечно. Мы видим, как ситуация меняется, потому что, вот, каждое 31 число, ну, минимум 3 корреспондента работает на площади, а по-хорошему там человек 5-6 точно всегда находится. Просто там эфиримся мы не все, но мы видим, как меняется за год ситуация, там в какой-то момент резко все заметили, что «ой, все невозможно, ужасно». И, вот, например, весной, по-моему, нас с Ирой очень сильно помяли, да?
И.ВОРОБЬЕВА: Да. По-моему, да, весной. Какие-то были совершенно бесчеловечные вот эти сотруднички, которые там...
В.РОМЕНСКИЙ: Тогда сломали руку журналисту?
И.ВОРОБЬЕВА: Нет-нет-нет.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Артемию раньше сломали.
И.ВОРОБЬЕВА: Артемию раньше сломали руку. Нет, там просто в какой-то момент на площадь пришли люди, у которых были такие, пластмассовые наклепки на плечах, на руках, такие, уже не космонавты, а черепашки-ниндзя. И как раз вот эти сотрудники очень больно и очень жестко давили всех, но без разбора абсолютно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не обращая внимания на вот эти аккредитации.
И.ВОРОБЬЕВА: Но вот что касается позитива, почему мы еще говорим о позитиве? Потому что в этом году нам сделали с помощью Общественного совета при ГУВД нормальные пресс-карты, которые аккредитация при ГУВД, такие, большого размера, очень хорошо видно, что написано «ПРЕССА». Ну, по меньшей мере, офицеры, начальники – они пропускают.
В.РОМЕНСКИЙ: Можно «но»? У меня прямо много «но». Сегодня пришел на Триумфальную площадь, встретил девушку, которая работает на Рен ТВ. И она рассказывает, что вот эта бумажка у нее – во-первых, она висела, но в прошлый раз ей сломали ребра об забор. Об металлическое заграждение, когда, опять же, была давка, ей просто поломали ребра. Опять же, к этим карточкам. Да, это хорошо, да, офицеры знают. Но для остальных милиционеров – у них нет головы своей, они не могут мыслить. У них есть приказ и они его выполняют. Если им сказано «Никого не пропускать...»
О.БЫЧКОВА: У них есть своя голова, но у них есть приказ.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, секундочку. Извини, пожалуйста, Вов. Вот, если бы не эти карточки, нам бы с Таней сегодня тебя не удалось бы вытащить из автозака, поверь мне. Не удалось бы.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да.
Я.ШИРОКОВ: Нет, они работают-работают.
А.ДУРНОВО: Я дополню быстро. Вот, мы говорим про 31-е. 31-е у нас не единственные акции. Если на 31-е, действительно, мои коллеги видят какое-то проявление цивилизации со стороны сотрудников милиции, да, она на виду. А вот то, что творилось в понедельник у здания Хамовнического суда и как там задерживали людей... Вот когда их волокли буквально за ноги, да?
И.ВОРОБЬЕВА: Да, это мы тоже видели.
А.ДУРНОВО: Вот это то же самое. Ты схватил хромую старушку и потащил ее, вот, по льду, по асфальту подо льдом. Вот, просто поволок.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не, ну там кошмарно теснили людей. И я там была когда, я сама там пару раз упала, ну, просто потому, что невозможно было передвигаться.
А.ДУРНОВО: Да я понимаю, там узкое пространство, но, тем не менее, это варварство было.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Они же теснили еще все время.
О.БЫЧКОВА: А вы все ходили, ведь, на этот процесс?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, хотя бы по разу – все.
Я.ШИРОКОВ: Ну, я могу сказать, что я, наверное, на 3-м заседании побывал, когда шло представление доказательств, когда шли свидетели.
В.РОМЕНСКИЙ: На радиостанции «Эхо Москвы» (я просто маленькую ремарку), наверное, наберется человек 5, которые, ну вот, наверняка ходили на треть заседаний.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет-нет, Вов, ты не прав. Вот, я могу сказать и, наверное, Ира со мной согласится, так как мы еще работаем выпускающими редакторами, люди, которые чаще всего ходили на Ходорковского, - это Яша, Андрей Гаврилов, Леша Соломин, Вова Роменский.
А.ДУРНОВО: И я тоже, дорогая моя.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И Леша Дурново.
В.РОМЕНСКИЙ: Вот они 5, которые были, каждый по трети по своей видел.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну просто это не по трети, но, вот, 5 человек, которые стабильно ходили, ну, раз в неделю точно.
В.РОМЕНСКИЙ: Не, ну и Даша Полыгаева много была, и Алина Гребнева.
И.ВОРОБЬЕВА: Не, ну каждый корреспондент хоть раз да сходил на этот процесс, это правда.
А.ДУРНОВО: Это дом родной был почти что эти 2 года.
О.БЫЧКОВА: Ну, аккуратнее с такими выражениями.
Я.ШИРОКОВ: Ну, там, по крайней мере, приставы уже, меня, например, в лицо знали. Я приходил, они говорили: «О, «Эхо Москвы», здрасьте. Давно вас не видели», если там, например, несколько дней не было. Вот, к чести могу сказать, там есть одна тетенька-пристав, которая сидит на входе, она, в принципе, добродушная женщина, она даже иногда спрашивает «Чего-то я вас давно не видела. Как у вас здоровье, как, нормально все?»
В.РОМЕНСКИЙ: Это, действительно, правда, она обращается с такими вопросами.
А.ДУРНОВО: А меня она вообще последний раз пропустила, даже не смотря в мои документы.
О.БЫЧКОВА: Ну, круто-круто.
И.ВОРОБЬЕВА: А про неудачи будем говорить?
О.БЫЧКОВА: А?
И.ВОРОБЬЕВА: Я просто... Мы кажется мы про неудачи-то не сказали.
О.БЫЧКОВА: Ой, девушек все еще мучает вопрос неудач.
И.ВОРОБЬЕВА: Да нет, мы просто как-то так перескочили на Триумфальную площадь.
О.БЫЧКОВА: А мы сейчас... Давай мы сейчас с этой темой закончим, у нас сейчас будет перерыв, а потом начнем прямо с твоих неудач лично, Воробьевой.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, давайте лучше как-то, вот, в серединку закопаюсь, чтобы никто не заметил.
О.БЫЧКОВА: Уже все равно все заметили – я уже проанонсировала. А скажите, пожалуйста, вот эта вот история с процессом Ходорковского. Вот, вы думаете, чем все это закончится? Он так и будет там сидеть столько, сколько сейчас предписано?
Я.ШИРОКОВ: Я теперь не сомневаюсь, что, скорее всего, будет 3-е дело и 3-е дело будет самое страшное. И по 3-му делу могут даже сотруднику службы безопасности, Пичугину, если не ошибаюсь, дать чуть ли не пожизненное.
А.ДУРНОВО: Так Пичугин уже получил.
Я.ШИРОКОВ: Пичугин получил пожизненное. Я говорю, что как Пичугину могут им тоже запросить пожизненное – я в этом уже, например, сомневаюсь мало, к сожалению.
О.БЫЧКОВА: А ты согласен с тем, что это, действительно, ну вот, по всему – не только по тому, что это пришлось под занавес года, но это, действительно, одно из важнейших событий, то, что сейчас произошло в Хамовническом суде?
Я.ШИРОКОВ: Ну, как человек, который наблюдал за ним, то да. А как обыватель, не знаю. Обыватель, скорее всего, просто не заметит это дело.
А.ДУРНОВО: А я, вот, скажу. Ты знаешь, очень символично, что процессом Ходорковского этот год закончился. Вот, какой год, такой и его итог. Вот, он ровно подводит такую черту, вот, именно так вот здесь все и заканчивается.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Концентрация 2010 года в отдельно взятом приговоре Ходорковскому и Платону Лебедеву.
А.ДУРНОВО: Да, зашкаливает-зашкаливает концентрация.
Я.ШИРОКОВ: Даже десятилетие закрывается приговором Ходорковскому.
В.РОМЕНСКИЙ: Может быть, вы со мной поспорите, но, вот, я не уверен, что именно так все может развиваться. Может быть, это какая-то конспирология, что называется, но как мне сказал один из корреспондентов «Эха Москвы»: «Вы представляете, что у нас впереди выборы в Думу, у нас впереди выборы в президенты? И не исключено, что просто тот человек, которому нужны будут какие-то свои дивиденды политические, свои очки, он просто возьмет и помилует его».
О.БЫЧКОВА: Понятно. Давай мы сейчас сделаем перерыв на несколько минут – у нас краткие новости на очереди. Затем мы продолжим программу «Своими глазами». Роменский, Дурново, Широков, Воробьева и Фельгенгауэр, корреспонденты «Эха Москвы».
НОВОСТИ
О.БЫЧКОВА: И мы продолжаем программу «Своими глазами». У микрофона Ольга Бычкова и мои коллеги – журналисты «Эха Москвы» Владимир Роменский, Алексей Дурново, Яков Широков, Ирина Воробьева и Татьяна Фельгенгауэр. Мы подводим итоги года глазами эховских журналистов. Чего-то вы итоги года подводите, как будто бы это итоги последней недели декабря или максимум, вот, самого декабря.
И.ВОРОБЬЕВА: Неправда. Мы начали говорить про Киев, про Кашина сказали.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, про Кашина еще не успели сказать.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну, мы расскажем про Кашина.
О.БЫЧКОВА: Расскажи, конечно.
И.ВОРОБЬЕВА: Подожди, ты же сказала, что с моих неудач начнем. Это не неудача была.
О.БЫЧКОВА: Давай.
И.ВОРОБЬЕВА: Так про что рассказать-то?
О.БЫЧКОВА: Про неудачу. Хочешь покаяться, если человек хочет покаяться, кто ж его остановит.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Воробьева просто знает, что нас Венедиктов слушает, сейчас проще признаваться.
И.ВОРОБЬЕВА: Конечно. Он пишет в Твиттер. Конечно, я знаю, что он слушает. А то потом скажет: «Ну, конечно. Ты думаешь, у тебя не было неудач? Сейчас я тебе расскажу». Да нет, на самом деле, тут есть, действительно, такой момент, что поскольку мы работаем выпускающими редакторами, основные наши неудачи связаны именно с этой работой, потому что очень трудно работать, когда эта работа зависит не только от тебя, но и от корреспондентов, которые периодически там что-нибудь не то выкидывают, от ньюсмейкеров, там, от многого зависит.
Ну а что касается работы журналистом, ведущим, то, конечно, мне кажется по крайней мере так, что у большинства ведущих, по крайней мере у тех, кто первый-второй год ведет программы прямого эфира, всегда возникают неудачи, когда приходит гость в студию и ты из эфира выходишь и понимаешь: «Не дожал». Вот, не дожал человека.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Обычно это происходит, если приходит твой знакомый хороший или друг – ну, такое бывает.
О.БЫЧКОВА: Конкретные примеры и пошли дальше. Давай.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот я могу сказать про конкретный пример, про себя. У меня, например, категорически не получаются эфиры с Николаем Усковым просто потому, что он мне крайне симпатичен и я не могу с ним спорить.
О.БЫЧКОВА: Он тебе нравится как девочке.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, не как девочке, а как мальчику.
В.РОМЕНСКИЙ: А краской залилась, смотрите.
О.БЫЧКОВА: Залилась-залилась.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, ну он мне нравится, конечно, мне с ним интересно. И главное, я соглашаюсь с тем, что он говорит.
О.БЫЧКОВА: Ну, конечно, если он тебе нравится. Конечно, ты соглашаешься.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А спор ради спора мне сложен, потому что я, наверное, не такая опытная.
И.ВОРОБЬЕВА: Все. Не будешь больше с Усковым вести «Особое мнение».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Буду 6 января на день рождения. Я уже посмотрела. (смеется)
И.ВОРОБЬЕВА: Все. Зря ты сейчас это сказала. Вот такие неудачи, да.
О.БЫЧКОВА: Ну так, все-таки, скажите мне.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про Кашина.
И.ВОРОБЬЕВА: Про Кашина? Или про что?
О.БЫЧКОВА: Да. Ну давай, про Кашина.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Расскажи про Кашина – было здорово.
О.БЫЧКОВА: Это профессиональная история про Кашина?
И.ВОРОБЬЕВА: Да.
О.БЫЧКОВА: Или это личная история?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, она была совершенно не личная, исходя из того, что отношения с Олегом Кашиным очень такие, непростые.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну, я писала у себя в блоге, что последние несколько лет мы с Олегом не то, чтобы не дружили – даже не здоровались. У нас были такие отношения. Но когда это произошло, вот это избиение, на следующий день у здания ГУВД на Петровке, 38 я, честно скажу, с большим удивлением увидела своих коллег, тех, которые, ну, очень трудно себе представить с плакатом – это Таня Фельгенгауэр, Владимир Варфоломеев, Плющев, Тоня Самсонова...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что ж ты меня палишь? У меня была смена выпускающего редактора в тот день.
И.ВОРОБЬЕВА: Упс. Ну, значит, на следующий день. Вот. И для меня это было удивительно и очень важно, потому что в момент, когда избили Олега, никто не знает там до сих пор точно, за что это кто это сделал. Это не важно. Потому что в тот момент вне зависимости от отношения очень многие журналисты, ну, по крайней мере, в Москве вышли и сказали свое нет. И больше того, вот, с нашими коллегами-друзьями из других изданий мы как-то так, вот, в какой-то момент сели после всех этих пикетов, которые, я напомню, продолжались неделю. Неделю народ, сменяя друг друга, стоял у Петровки, 38. Это было очень трудно, этим было очень трудно управлять, но, тем не менее, вот...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, было очень сложно именно организационно, потому что, по сути, там не было организаторов. И я помню, что в какой-то день и я приехала достаточно рано, и там стояло 2 человека с плакатиками, которые они сами напечатали. У Иры в Живом Журнале был график такой, прямо по полчаса разбито, кто когда может, заполняли, чтобы знать, кто кого как вообще будет сменять или не будет сменять. Вообще, довольно холодно же стоять.
О.БЫЧКОВА: Ну понятно, да.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И я приехала, и я смотрю, что вот, стоит 2 человека с плакатиками, а еще пятеро стоят и не знают, что им делать. И я вспоминаю, что в офисе «Мемориала» мы договорились, что мы положим остальные плакаты. И я туда бегу, скорее забираю эти плакаты, возвращаюсь. И тогда же, помнишь, к нам подошел какой-то человек и начал задавать какие-то подозрительные вопросы?
И.ВОРОБЬЕВА: Да, такие люди постоянно появлялись на Петровке.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: «Кто у вас тут главный?»
О.БЫЧКОВА: Расскажите мне, пожалуйста. Вот, в рамках того, что мы подводим итоги года сейчас, да? Вот, в результате кто нападал, зачем нападал, почему нападал так и не известно, несмотря на все громкие крики о том, что все будет взято под разные контроли и непременно там все будет...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Зачем – это понятно, а вот кто именно – не очень.
А.ДУРНОВО: Потому что это всегда в момент напряжения, когда есть спрос, говорят «Да, обязательно найдем, конечно»
О.БЫЧКОВА: Я хочу о другом спросить. Вот, если это одна из важных историй года для вас, то какой вывод? Вот, она чем запомнится? Тем, что опять не нашли нападавших? Или чем?
И.ВОРОБЬЕВА: Нет. Для нас она... Ну, то есть когда живешь в государстве под названием Россия и когда являешься журналистом, в общем, довольно трудно верить, что, несмотря на все заявления, найдут реальных людей, которые это сделают. Поэтому для нас эта история запомнится газетой «Кашин», которую сделали разные люди из разных изданий, зачастую вообще незнакомые друг с другом, они просто сели и за 4 дня, забив абсолютно на все, то есть они работали и одновременно делали газету 24 часа.
О.БЫЧКОВА: Для тебя эта история про солидарность?
И.ВОРОБЬЕВА: Да, для меня это история про солидарность.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, журналистская солидарность.
В.РОМЕНСКИЙ: Ну, наверное, для всех это история про солидарность, даже вне зависимости от того, делал ты эту газету или не делал... Не знаю, я на этот пикет попал практически случайно, меня как раз госпожа Фельгенгауэр позвала, а сама не пришла.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Таня меня зовут.
В.РОМЕНСКИЙ: Таня позвала меня.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, у меня была уважительная причина, Вова, прости, пожалуйста.
А.ДУРНОВО: Таня работала выпускающим редактором.
О.БЫЧКОВА: Ладно-ладно, не перебивайте Роменского.
В.РОМЕНСКИЙ: Но вот то объединение людей, которое вокруг этого произошло. Ну, на самом деле, точно так же, наверное, как и Химкинский лес, который тоже взорвал. Потому что леса-то рубят везде. Но вот здесь этот лес – за него начали бороться и на это обратили внимание. Именно поэтому это стало такой информационной бомбой.
А.ДУРНОВО: А рубить дорогу все равно будут.
В.РОМЕНСКИЙ: Да. То есть здесь проиграно. Но здесь люди объединялись, люди выходили на площади, люди ставили палатки в лесу. Кто-то это освещал, кто-то об этом говорил, кто-то за этим следил. Появилась эта Евгения Чирикова, которая теперь выходит и на Триумфальную площадь.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да и везде она выходит.
О.БЫЧКОВА: А для тебя это было чем-то абсолютно новым? Или ты считаешь, что так и должно быть, собственно, это нормально? Вот для меня это вообще такая человеческая солидарность и человеческая самоорганизация. Для меня это вообще один из вот таких генеральных главных итогов 2010 года. Потому что до этого мы такого не видели много лет. Но я-то много лет не видела, а у вас в другой жизни (НЕРАЗБОРЧИВО).
В.РОМЕНСКИЙ: Ну это даже на самой Триумфальной. Они не могут договориться друг с другом, Лимонов...
И.ВОРОБЬЕВА: Нет-нет, это разные вещи.
В.РОМЕНСКИЙ: Для меня это одинаковые вещи. Здесь нету...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот смотрите, на самом деле, в этом году было очень интересно. По поводу человеческой самоорганизации это, во-первых, пожары.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, началось не с этого.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, вот, в истории с Кашиным это, наверное, все-таки, профессиональное.
И.ВОРОБЬЕВА: Началось с терактов в московском метро. Вспомните: когда это случилось, мир раскололся на черное и белое, потому что были люди, которые пытались драть там тысячи и тысячи рублей за такси, когда ничего не работало, а были те, кто подвозили бесплатно, были те, кто помогали. Вот с этого началось. Вот в этом году тогда вот эта солидарность и, кстати, не только среди людей – она вот с этого началась. Потом пожары. Действительно, там люди самоорганизовывались. Потом Кашин.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кашин – это более такая, профессиональная история.
А.ДУРНОВО: Я извиняюсь, я вот хочу про 29 марта сказать, на самом деле. Вот это, наверное, самый страшный день в этом году, ну, вот, по моим ощущениям, по крайней мере. Как ни банально, я в этот день почувствовал, что я работаю в команде. Потому что вдруг на работу приехали все. И как-то, вот, я помню я первую половину дня провел здесь, и я поехал на Лубянку уже только под вечер, когда фактически там уже было все закончено, там уже не о чем было рассказывать в эфире. Но я помню, как мы встречали Андрея Гаврилова и Тимура Олевского, которые были первые на Парке Культуры и на Лубянке, вот, как мы их встречали, как будто это человек, которого ты 20 лет не видел и не знал, что он жив. Вот, примерно так.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, на самом деле, Леш, это такая особенность радиостанции «Эхо Москвы». И, может быть, потому что я работаю здесь дольше, я помню случай, когда, действительно, что-то происходит вот такое, все приезжают на работу, все – ведущие, корреспонденты, каждый пытается как-то помочь, никто не уходит с работы. Даже если у тебя закончился эфир, ты все равно остаешься и ты говоришь: «Давайте я буду делать что-то».
Я.ШИРОКОВ: Ну, когда Ельцин умер, такое было тоже.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, да, я тоже тогда приезжала – я помню это все прекрасно.
В.РОМЕНСКИЙ: Люди делают ту работу, которую им готовы предоставить. Потому что я в тот день, у меня был дневной «Разворот», соответственно мы развернули, потом я вышел, подошел к выпускающему редактору. Алина Гребнева, по-моему, была, если я не ошибаюсь.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, Алина.
В.РОМЕНСКИЙ: Я говорю: «Алиночка, что нужно сделать?» Я понимаю, что, действительно, у человека все сыпется и если кто-то может взять хоть небольшой вот такой клочок ее забот, то ей от этого будет легче. И, соответственно, здесь сидел, какую-то пленку монтировал. Намонтировал, но уже тогда рассосалось, тогда уже расходились.
А.ДУРНОВО: Я помню, вот, 31-е, по-моему, августа, когда, действительно, все корреспонденты ушли на площадь. Кто-то ушел по заданию, кто-то ушел по желанию. У меня была корреспондентская смена, я остался в монтажке записывать людей, ну, звонить ньюсмейкерам – тогда задерживали всех без разбора. И я помню, как недавно, когда были события, вот, через день после событий на Манежной, опять-таки, Вова Роменский, выйдя из «Разворота» понедельничного, вместо того чтобы поехать домой, пошел на Манежную площадь по собственному желанию.
О.БЫЧКОВА: Что еще запомнится, Ир?
И.ВОРОБЬЕВА: Ну, запомнится лето, конечно, очень сильно, честно говоря. Запомнится, потому что на тот момент мы все оказались в одной и той же ситуации. Потому что дышать можно было периодически только здесь в редакции, и то в некоторых комнатах, потому что выходить в курилку вообще не было смысла – там стоял такой дым. Просто невозможно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я ходила в маске.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, и я прекрасно помню, как все мы приезжали в редакцию с красными глазами, кашляя. Но приезжали и вот там работали, и все удивлялись: «Как же так? Почему на улицах на каждом углу не раздают респираторы, как-то не помогают и так далее?» Наверное, лето очень сильно запомнится.
Очень сильно мне запомнятся мои командировки. Ну, у меня, как правило, обычные командировки такие, в Молдавию, хорошие. Питерский форум, кстати, летний очень запомнился мне тоже. Мне кажется, что та большая команда... Я вижу, как Яша Широков сейчас улыбается мне. (смеется)
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Леш, ты пропустил. У меня дома лежит бейджик – я заболела, я не смогла поехать. Так бы нас там было 300 человек.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, потому что огромная команда.
А.ДУРНОВО: Здесь нас было очень мало, ребята. Очень мало нас здесь было, ребята.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну ладно – мы всю часть работы делали там, не надо. Очень много народу, конечно, ездило, и все как-то так, я прекрасно помню, что все как-то так работали. Ну то есть попали в большое пространство, где куча каких-то ньюсмейкеров ходит, которых мы как правило либо видим в сообщениях информационных агентств, периодически видим у себя в редакции, иногда в студии.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: На стене в виде фотографий.
И.ВОРОБЬЕВА: Да-да, на стене в виде фотографий тоже. Вот. Поэтому я помню прекрасно, как все разбежались с этими микрофонами, как Яша там... Ты кого-то очень важного поймал – я помню, мы тебе потом очень...
В.РОМЕНСКИЙ: Можно расскажу? Не знаю, здесь не присутствует Тимур Олевский.
И.ВОРОБЬЕВА: Жаль. Прорыв года, я считаю.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Незримо он всегда с нами.
В.РОМЕНСКИЙ: Который, да, действительно, достоин этого. И вот то, что рассказывали с питерского форума, это, что называется, наглость. И когда он говорил с Миллером, ну то есть стояли журналисты, брали какое-то интервью и Олевский говорит: «А я не понимаю, вы можете объяснить?..» И начинает на него наскакивать. Ну то есть обычно политики, какие-то бизнесмены, они в таких делах говорят: «Так, уйди отсюда, не мешай мне». А Миллер в этой ситуации говорит...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: От Тимура не так просто избавиться, надо сказать. (смеется)
В.РОМЕНСКИЙ: Он говорит: «Ты не понимаешь? Так, ладно, пойдем ко мне в кабинет, я тебе сейчас все объясню». Соответственно, Олевский, я так понимаю, записал с Миллером эксклюзивное интервью, что тоже очень круто. Можно я вернусь к пожарам?
О.БЫЧКОВА: Вернись.
В.РОМЕНСКИЙ: Потому что ну вот то, что мне от пожаров больше всего запомнится, это, наверное, 3 истории – это летающий Путин на самолете.
Я.ШИРОКОВ: Амбиции.
А.ДУРНОВО: На вертолете, по-моему.
(все хором) На самолете.
В.РОМЕНСКИЙ: На самолете. Второй момент – это, конечно, прокремлевское движение, которое... Что у нас было? Их просто так много, что я их порой путаю.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тушили.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, «Молодая Гвардия Единой России тушила Твиттером».
О.БЫЧКОВА: А, которая тушила в интернете.
В.РОМЕНСКИЙ: Которая тушила в интернете. Ну, то есть, мне кажется это настолько абсурдным, что можно что-то вот такое спланировать, если ты можешь реально пойти и помочь. И третий момент – наверное, это история с тем, что те вещи, которые собирали, что называется с мира по нитке, их потом обнаруживали на каких-то свалках и помойках.
А.ДУРНОВО: А для меня главный был вывод вообще этого кошмарного августа – то, что я понял, что перед чем, перед чем, а перед природой мы абсолютно беззащитны. И, вот, мы могли бы жить в идеальном царстве-государстве, где Ходорковского отпускают, где никого не задерживают. Но, вот, от такой жары тебя ничего не страхует.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: От такой жары спасет скоординированность ответственных служб.
А.ДУРНОВО: От пожара спасет.
И.ВОРОБЬЕВА: И от пожара тоже.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И от последствий, и от пожара.
А.ДУРНОВО: От пожара спасет, от жары не спасет.
И.ВОРОБЬЕВА: Еще послушайте, подождите секундочку. По поводу пожаров. Мы забыли про рынду.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да!
И.ВОРОБЬЕВА: Рында – это была просто потрясающая штука, которую, я напомню, просто нам в редакцию пришло письмо... Из блогов! Нет, из блогов, просто нашли в блоге этого прекрасного человека, который написал «Верните мне рынду» - и там дальше запикать можно. И, соответственно, это письмо Алексей Венедиктов прислал Владимиру Путину в приемную. Причем, не просто напрямую, а через сайт.
В.РОМЕНСКИЙ: Кстати, говорят, что когда он зачитывал его остальным министрам, он попросил, соответственно, двух министров, женщин покинуть комнату, поскольку, действительно, там было очень много мата. Человек писал от сердца.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ой, какой стеснительный премьер, а?
И.ВОРОБЬЕВА: Не, ну послушайте, там мат был такой... Видно было, что такой художественный абсолютно стиль был.
О.БЫЧКОВА: Ир, это все читали, все знают. Можешь даже не пересказывать сейчас своими словами – все помнят.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, я просто к тому, что, на самом деле, потом, когда все это, вышли мы с радиостанции (я просто в тот день работала выпускающим редактором), я вышла с радиостанции, встретилась с друзьями – все вокруг говорили только про рынду, исключительно про рынду. Я, конечно, это запомню.
Я.ШИРОКОВ: Вы знаете, я бы сказал, что лучше всех итог вот этих пожаров, итог борьбы с этими пожарами... А я как человек, который живет в Подмосковье и который тоже ощутил на себе очень немало, который находится под юрисдикцией немножко другого губернатора, живя там. Так вот итог всех этих пожаров лучше всего, на мой взгляд, подвел Андрей Лошак в статье «Закоротило» о том, что среднее звено чиновничества просто не знает, что ему делать, и люди в итоге организуются сами, сами друг другу помогают, уже совершенно не обращают внимания на чиновников.
А.ДУРНОВО: Чиновники им мешают, как правило, это делать.
Я.ШИРОКОВ: Это замечательная статья «Закоротило» на одном ресурсы – вы можете просто набрать в Гугле «Андрей Лошак Закоротило» и прочитать еще раз. Мне кажется, это статья, которая подводит итог не только пожарам лета, но, в принципе, наверное, итог к чему пришли за это десятилетие.
О.БЫЧКОВА: Ну, в твоей интерпретации как это звучит?
И.ВОРОБЬЕВА: Можно я тоже как-то вмешаюсь?
О.БЫЧКОВА: Подожди – дай скажет Широков, потом ты скажешь. Секунду.
И.ВОРОБЬЕВА: Хорошо.
Я.ШИРОКОВ: Я увидел следующее. Что в итоге вертикаль отстроилась таким образом, что как нервная система где-то произошла какая-то блокировка и среднее звено перестало получать команды и застопорилось в неведении, что ему дальше делать.
О.БЫЧКОВА: Именно среднее звено?
Я.ШИРОКОВ: Ну, среднее и нижнее.
А.ДУРНОВО: Мне кажется, что команды оно по-прежнему получает, оно просто утратило способность их выполнять. Оно само по себе болтается там.
Я.ШИРОКОВ: Нет, они просто надеются на то, что за них все решат наверху – им просто дадут команды и они будут выполнять. Они боятся проявить какую-то инициативу, потому что если...
В.РОМЕНСКИЙ: Да ладно! Вот, в Кущевской проявляют инициативу, по-моему, нормально. В Кущевской проявили.
И.ВОРОБЬЕВА: Послушайте, Андрей Лошак кроме всего прочего писал о том, о чем мы говорили чуть пораньше. Он писал в том числе о солидарности. Он говорил о том, что гражданское общество так называемое, что общество вообще в состоянии уже сейчас само себе помогать. И оно этим занимается, как правило, просто даже не обращая внимания на каких-то там чиновников среднего звена – они просто не нужны.
Я.ШИРОКОВ: Вопреки, я бы сказал.
И.ВОРОБЬЕВА: Нет, они просто не нужны. Они просто технически не нужны.
А.ДУРНОВО: Они мешают еще к тому же.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да. Это же абсолютно бесполезное звено, значит, его можно исключить.
А.ДУРНОВО: Им это скажи. (смеется)
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушай, я... Знаешь, Леша, вот, 2 недели через 2 недели примерно этим и занимаюсь вместе с Ганапольским по телефону, говорю, что эти чиновники не нужны.
А.ДУРНОВО: Нет, я имел в виду, что, вот, доведи до их сознания, что они не нужны, чтобы они это поняли и исчезли.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мне кажется, они начинают уже догадываться об этом.
О.БЫЧКОВА: Нет. Может, они поймут и станут, наоборот, делать что-нибудь нужное или больше нужного.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Или наоборот.
Я.ШИРОКОВ: Кстати, могу сказать, что тотемные звери, что это был не год огненного тигра, а это был год злого хорька.
О.БЫЧКОВА: Злобного.
Я.ШИРОКОВ: Злобного хорька.
И.ВОРОБЬЕВА: Таня вздрогнула.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не трожьте хорьков! Это святое.
Я.ШИРОКОВ: Ты знаешь, как я люблю хорьков.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, было, на самом деле... Мы забыли важное событие 2010 года, вы знаете какое?
В.РОМЕНСКИЙ: Польша.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Положительное. 20-летие «Эха Москвы».
И.ВОРОБЬЕВА: Как забыли? Никто не забыл. Почему? Мне кажется, некоторым просто стыдно. (смеется)
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну потому что никто ничего не сказал.
А.ДУРНОВО: Никто и ничто не забыто.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А между тем, радиостанция «Эхо Москвы», на самом деле, мне кажется, за этот год очень сильно вперед ушла от своих конкурентов. Ну и, кстати, наверное, во многом, благодаря интернету.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, сайт вырос очень сильно.
О.БЫЧКОВА: Ну, это наши личные итоги.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, я хотела еще сказать по поводу итогов.
О.БЫЧКОВА: А давайте сейчас про общечеловеческие еще.
И.ВОРОБЬЕВА: Вот, про общечеловеческие корреспондентские хотела сказать. Вот я просто сейчас вспомнила, что события, авария на шахте Распадская – туда уехала наш корреспондент Даша Полыгаева.
О.БЫЧКОВА: Ой, это все было в этом году. Это невозможно, конечно.
И.ВОРОБЬЕВА: Да, да. Он как-то вместил в себя всё это.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И в Смоленск тоже Даша ездила.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну просто я конкретно про Распадскую хотела сказать, что это, вот, когда Даша выходила в эфир, многие корреспонденты в курилке просто собирались под вот этим приемником и слушали, потому что Даша каким-то образом сумела так прочувствовать то, что происходило на Распадской, что когда мы слушали, у нас было ощущение, что мы все про это теперь знаем. Вот это такой вот итог корреспондентский. Я считаю, что в данном случае при этом событии, конечно, корр «Эха» сделал все, что от него зависит.
В.РОМЕНСКИЙ: Когда она вернулась, у нее светились просто глаза. Она говорила, ну то есть она не понимала, как можно жить здесь. Ты здесь приходишь на работу, ты работаешь, уходишь с работы, еще что-то.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это после каждой командировки, Вов. После каждой командировки ты возвращаешься и ты думаешь: «Как можно сидеть и работать в редакции по информационным агентствам, а не ходить на мероприятия и не уезжать?»
В.РОМЕНСКИЙ: Есть вещи, которые тебя цепляют сильней, есть вещи, которые цепляют слабей. Это точно совершенно так.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я думаю, что это зависит от того просто, как ты свою работу устраиваешь в командировке.
А.ДУРНОВО: Я добавлю быстро маленькую деталь, что когда-то было довольно много роликов, снятых на телефон или фотоаппарат из Распадской. Почти на всех (я не могу сказать, что на всех, потому что, скорее всего, не всех их видел), но почти на всех где-нибудь да промелькнула Даша.
И.ВОРОБЬЕВА: Это правда, да. Дашу очень легко узнать – у нее ярко-рыжие волосы.
О.БЫЧКОВА: И легко заметить, да.
Я.ШИРОКОВ: Вот, кстати, я тогда еще вспомнил про Тимура Олевского и его важное достижение. По-моему, он один из первых раздобыл телефон свергнутого Курманбека Бакиева.
И.ВОРОБЬЕВА: Ой! Эта история гениальная была просто! Давайте расскажем, как это было здесь в редакции. Это ты ж была выпускающей?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тимур вообще святой человек. Он приходит и совершенно... Тут все носятся «Боже, переворот! Что делать? Какой кошмар! Срочно надо как-то!»
И.ВОРОБЬЕВА: Все искали.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И Тимур приходит, говорит: «Вы знаете, вот, совершенно случайно вот есть телефон, по которому можно... Вам надо?» И вот этот вопрос «Вам надо?» где-то, наверное, секунд на 10 вверг в ступор всех. Но потом Тимура, по-моему, неделю носили на руках, он пешком не передвигался по радиостанции – все его носили на руках, ему выписали премию, по-моему. Ну, в общем, это было гениально.
И.ВОРОБЬЕВА: Все ему сказали, что он был гениален, особенно этот вопрос.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тимур – он не подражаем. Вот, в этих моментах он всегда...
Я.ШИРОКОВ: Как в «Дне радио»: «Какая досада, что у меня дядя в Генштабе служит».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да-да, это было примерно так.
А.ДУРНОВО: «В Минобороне никого нет».
И.ВОРОБЬЕВА: И еще по поводу итогов года хочу сказать, что я точно знала... Вот, помните, как долго мы ждали, будет отставка Лужкова, не будет отставки Лужкова? Все как-то писали тексты заранее и так далее. Вот, я ехала на работу в метро, я точно знала, что отставка Лужкова будет точно в мою смену выпускающего редактора, 100%. Мы делали ставки. И я еду в метро, мне звонит наш прекрасный коллега Тимур Олевский и говорит: «Воробьева, ты была права. Все, отставка Лужкова». И, конечно, как тогда народ тоже сработал слаженно, потому что быстро все, значит, подняли, быстро все дали в эфир, сразу раз-раз-раз. И, вот, было, конечно...
Я.ШИРОКОВ: Да, я в мэрии просидел в ожидании Лужкова и Ресина.
И.ВОРОБЬЕВА: Вообще я хочу сказать, что, вот, с точки зрения выпускающего редактора, корреспондентская наша (вот, мне так кажется), очень сильно выросла, потому что нет такого вот... Нет вот этой ситуации, когда ты звонишь журналисту, который находится где-то и говоришь: «Слушай, ну пойди найди кого-нибудь».
О.БЫЧКОВА: Ладно, Ир. Ну, это нам с тобой только интересно все это.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мне кажется, это интересно всем.
О.БЫЧКОВА: Ну, хорошо. У меня просто остается уже совсем чуть-чуть секунд.
В.РОМЕНСКИЙ: А можно тогда про Манежку? Потому что вот это, действительно.
О.БЫЧКОВА: Давай. Давай про Манежку еще. 5 секунд.
В.РОМЕНСКИЙ: По моим ощущениям – тоже вчера спрашивали события года – для меня это, наверное, даже не приговор Ходорковскому, для меня это Манежка. Потому что когда ты видишь толпу в 7 тысяч человек... А мы привыкли ходить на другие акции – мы привыкли ходить на Триумфальную, мы привыкли ходить на коммунистов – там нету такого. Там не кидают люди в масках файеры в сотрудников ОМОНа, когда они, действительно, теснили ОМОН. Там не разбирают елки, там не кричат националистические лозунги.
О.БЫЧКОВА: Страшно тебе?
В.РОМЕНСКИЙ: Страшно было в один момент. Там, вот, основные события происходили рядом с Манежем, и в один момент они усилили очень сильно ОМОН, и ОМОН пошел просто всех бить.
О.БЫЧКОВА: А вообще страшно?
В.РОМЕНСКИЙ: И когда ты стоишь, прижавшись к зданию Манежа...
О.БЫЧКОВА: Володь, вообще тебе, говорю, страшно? Вот сейчас Новый год начинается, а у нас все вот такое вот в бекграунде и мы понимаем, что все вот эти пункты будут развиваться.
В.РОМЕНСКИЙ: Нет.
О.БЫЧКОВА: Нет?
В.РОМЕНСКИЙ: Мне лично?
О.БЫЧКОВА: Да?
В.РОМЕНСКИЙ: Ну как? Мне за державу обидно, а мне не страшно. А чего мне бояться?
И.ВОРОБЬЕВА: А мне страшно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. А мне страшно. О судьбах Родины.
И.ВОРОБЬЕВА: Страшно, потому что никто в этой стране ничего с этим сделать не может, к сожалению. А должен бы, вообще-то.
О.БЫЧКОВА: Все. Спасибо большое. Это была программа «Своими глазами».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это очень грустно заканчивается она.
О.БЫЧКОВА: Владимир Роменский, Алексей Дурново, Яков Широков, Ирина Воробьева, Татьяна Фельгенгауэр. Других новостей, Фельгенгауэр, у меня для тебя нет.
А.ДУРНОВО: Давайте хором попрощаемся.
О.БЫЧКОВА: Спасибо большое. Прощаемся.
(хором) С новым годом!
О.БЫЧКОВА: Чтобы было не страшно.