Оперативно-стратегические учения Восток-2010 - Тимур Олевский, Павел Седаков - Своими глазами - 2010-07-12

О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день, это программа «Своими глазами» в студии телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы» Ольга Бычкова и Софико Шеварднадзе. У нас сегодня наши коллеги в студии - корреспондент «Эхо Москвы» Тимур Олевский и корреспондент журнала «Русский Ньюзуик» Павел Седаков. Наши коллеги побывали на оперативно-стратегических учениях «Восток-2010», вернулись на прошлой неделе.

Т.ОЛЕВСКИЙ: В четверг.

О.БЫЧКОВА: Мы не будем останавливаться на сложных названиях, сразу перейдем к тому, что журналисты видели своими глазами. Есть вопросы, пришедшие на сайт в интернете.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Не очень верят в организацию.

О.БЫЧКОВА: Не очень. Рассказывайте, где проходили эти секретные учения – я уверена, они не были секретными, но тем не менее.

Т.ОЛЕВСКИЙ: На пожилом самолете ИЛ-18 мы взлетели с аэродрома Чкаловский и взяли курс на Читу. Были в 4 городах, на 4 полигонах в Сибирском военном округе и в Дальневосточном военном округе, в Чите, Хабаровске, Владивостоке и Уссурийске. Происходили там разные эпизоды учений, разыгрывались разные сценарии. Мы-то приехали к финальной стадии учений, они начались задолго до, а солдаты, которые совершали всевозможные передвижения, переброску, они там окопались значительно раньше, чем приехали журналисты. На первом полигоне, который мы посетили, это был Телемба, полигон под Читой, на границе с Бурятией.

О.БЫЧКОВА: Полигон это что такое?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Это большое чистое поле, как выяснилось, самое большое чистое поле в этом регионе, где происходили зенитные стрельбы. Там стояли «Буки» и С-300, которых, правда, мы не видели с вышки, но видели - фотографы видели, их специально подвозили. Мы ракеты не видели, увидели результаты стрельб, убедились, что не все ракеты попадают в цель, потому что стреляют списанными, подходящими к сроку годности боеприпасами.

О.БЫЧКОВА: Да ладно, если бы ты стрелял…

Т.ОЛЕВСКИЙ: Я бы не попал ни разу бы ни в одну ракету. Они попали, и все уничтожили. Это было видно, это очень красиво: одна такая штука летит, другая навстречу – бах, пыль, и повар, который ждет солдат, говорит - «не зря я их кормил».

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Я не совсем до конца понимаю, что значит военные учения. Подразумевается враг? С кем наши воюют на полигоне, когда стреляют?

П.СЕДАКОВ: Как нам объяснили в Минобороны, воевали не с каким-то конкретным противником.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Они очень настаивали на том, что в этих учениях нет конкретного условного противника, на которого армия ориентируется как на возможного агрессора.

О.БЫЧКОВА: При этом учения проводятся на Дальнем Востоке.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Да. И все прекрасно понимали, и за скобками, естественно, звучали слова «Китай», «Япония», но в прессе это не должно было звучать – некий противник. Кстати, в одном из эпизодов было разыграно нападение некоего бандформирования сепаратистов. Сепаратисты были хорошо вооружены, глубоко окопались, у них было несколько эшелонов обороны, танки, зенитные комплексы - серьезные сепаратисты там попались. Потом стало понятно, откуда взялись сепаратисты – когда удалось поговорить с одним военкомом, который рассказал, как к нему пришел становиться на воинский учет недавно получивший гражданство России выходец из Китая.

О.БЫЧКОВА: Типичный сепаратист.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Он пришел и сказал - я лейтенант Китайской народной армии, законопослушный гражданин, поэтому пришел стать на воинский учет. Военком вышел, почесал голову, сказал – у меня там в лесах 10 тысяч хорошо обученных выходцев из Китая рубят лес, а вот у меня уже и офицеры появились в регионе. Если он свистнет, а те соберутся, пожалуй, нам будет непросто их отразить. Вот такие сепаратисты.

О.БЫЧКОВА: Ну, это твои домыслы.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Конечно.

О.БЫЧКОВА: Довольно грязные.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Тем более, что солдат и офицеров в регионе не так много, я бы сказал, совсем немного по сравнению с тем, что было в ССССР, по сравнению с тем населением, что на границах живет.

О.БЫЧКОВА: Вы еще расскажете нам, как живут люди на Дальнем Востоке, потому что это отдельная история, как я понимаю.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это отдельная планета.

О.БЫЧКОВА: Да. Но пока вернемся к учениям. Как выглядит Российская армия на данный исторический момент?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Как меня, абсолютно штатского человека пытались убедить, Россия на данный момент стремится к тому, чтобы научиться воевать и избавиться от всех непрофильных занятий активов, то есть, не красить траву, не варить обеды, не подметать, а за то недолгое время, что призывник находится в армии, год, он должен научиться стрелять, стать солдатом, повоевать, и что самое главное – в любой момент за 5 минут стать, построиться, занять свои места в машинах, двинуться, куда это нужно, высадиться, решить боевую задачу, и что важно – в комплексе всех родов войск. Офицеры очень упирали на то, что основная задача, которую приходится решать – взаимодействие всех родов войск. Кстати, то, с чем были проблемы во время всех чеченских войн - когда наносились удары по дружественному огню и гибли люди.

О.БЫЧКОВА: Когда свои били по своим.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Там был один эпизод, когда мы общались с высокопоставленным чином из Минобороны и он освещал, в том числе, и повод - почему Россия заинтересована в покупке «Мистралей», французских вертолетоносцев. Он объяснял, что естественно, дело не в металлической коробке, а в той системе управления, которая отходит России вместе с этой металлической коробкой, та система управления, которую, для того, чтобы нам ее построить, необходимы десятилетия, а она есть готовая.

О.БЫЧКОВА: То есть, «ноу-хау», начинка, технологии.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Интеллектуальная начинка по управлению. Они ее отрабатывали. Конечно, мы не могли не оценить - самолет летит, потому что им управляет из штаба специально обученный человек и все так работает, или он так летит, потому что сценарий был многократно отрепетирован, - а они были отрепетированы. Но после удачных стрельб нам говорили: это происходит потому, что командир, начальник этих войск, знает и одновременно отдает команды всем родам войск, и они взаимодействуют. По крайней мере, к этому они стремятся.

О.БЫЧКОВА: Конечно, тут никто не военные эксперты, и конечно, никто из нас не в состоянии навскидку оценить качество военной техники – мы даже не пытаемся это делать. Но мы все на общем уровне понимаем, что такое «гаджеты» и «девайсы» - как вы глядит с этой точки зрения то, что в руках, ушах, на головах у российских военных сегодня?

П.СЕДАКОВ: Мы пытались найти эти «гаджеты», было очень интересно узнать, чем сейчас воюет армия, потому что как люди сугубо гражданские, мы видим солдат на параде на Красной площади и по телевизору, в армейском магазине. А что происходит на самом деле гражданскому человеку не видно.

О.БЫЧКОВА: Но мы можем отличить спутниковый телефон от того, который с проводом и катушкой.

П.СЕДАКОВ: Можем. Спутниковые телефоны мы видели у журналистов Первого канала, а на полигоне был черный провод телефонный.

О.БЫЧКОВА: Правда, реально?

П.СЕДАКОВ: Сказали, что это до сих пор самое надежное средство связи. Мешает только танк, который может перерубить провод.

Т.ОЛЕВСКИЙ: на это есть специальный человек, который чинит провод.

П.СЕДАКОВ: Не зубами, но соединяет.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А реформа, которую они должны продемонстрировать, она была видна?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Старая техника на полигонах, очень старая. Танки Т-80, БМП, которым трудно сказать, сколько лет, но выглядят они далеко не новыми. Опять же, про это ест разные точки зрения. Кто-то говорит: а что вы хотите? На полигонах убивают старое, чтобы не портить новое. Другие говорят: убивают старое, потому что нового нет. Но если вы помните, министр обороны никогда не скрывал, что 10-летний план перевооружения будет только принят.

П.СЕДАКОВ: По завершении учений, скорее всего.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Есть новая форма, и ею очень гордятся.

П.СЕДАКОВ: Но форма пока только у офицеров - это называется военно-полевой камуфляж, «Пиксельный» еще другое название – он очень модный. В отличие от известного растительного орнамента, - пятна, листья, - он цифровой. Его сложнее различить в бинокль, лучше маскируют. Одежда модная абсолютно – там вытачки, карманчики.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Выглядит она действительно лихо. Они не выглядят мешковато, выглядят воинственно.

П.СЕДАКОВ: Подтянуто.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Но ходят такие инсинуации, что летом в ней не холодно, а зимой не жарко.

П.СЕДАКОВ: Поскольку сама ткань пропитана специальным защитным веществом, влагонепроницаемым, поэтому в ней, как говорили военные, как в целлофане себя чувствуешь.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Один момент, который будет понятен всем - погоны. Теперь они не на плечах. Погон теперь на груди.

П.СЕДАКОВ: Один погон, он сполз на грудь, посередине груди.

Т.ОЛЕВСКИЙ: «Что это за слюнявчик» - спросил один министр у одного из полковников.

О.БЫЧКОВА: А какого он размера?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Обычного погона. Кстати, в этом есть глубокий смысл, все очень просто - когда солдат воюет, а сейчас он воюет в разгрузке, в бронежилете, когда он одевает разгрузку и бронежилет, погон не видно, и отличить солдата от офицера или род войск уже невозможно. Они просто это перенесли туда, где должно находиться.

О.БЫЧКОВА: Там, где вешают документы, пропуски.

П.СЕДАКОВ: Да. Когда солдат одевает бронежилет, этот погон переползает на левое предплечье.

О.БЫЧКОВА: Так его еще надо перестегивать?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Там есть специальная шлица, очень удобная, довольно быстро перестегивается. Это не самая большая проблема. Мне показалось, что новая форма подразумевает нормальную удобную обувь, мне кажется это большой прорыв.

О.БЫЧКОВА: А она и выглядит по-человечески? Как ботинки?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Да, выглядит как ботинки, удобная, гнется.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: С деками?

П.СЕДАКОВ: С деками это отдельная история. Когда мы были на крейсере «Петр Великий», экипаж был в новой форме. И в новой же форме был президент Медведев – это была кипельно-белая куртка.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Это называется тропическая форма.

П.СЕДАКОВ: Она состоит из куртки, белых брюк, черных смешных туфель с большими дырками и пилотка с большим козырьком.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Который отстегивается. Но идея в том, что вот вы как себя представляете матроса военного корабля? Это человек в белой рубашке с большим синим воротником с полосками.

О.БЫЧКОВА: По-моему, это какой-то французский матрос.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Как это? Все российские матросы, а до того советские матросы носили синий воротник, который пришел еще из английского флота. Когда-то он закрывал от дождя. А тропическая форма довольно смешная, потому что когда вся команда выстраивается, создается впечатление, что попал в команду шеф-поваров. Правда, они все в белых куртках и брюках - но это только тропическая форма, понятно, почему она такая - там есть отражающие полоски, наверное, она удобная.

О.БЫЧКОВА: А бескозырка с ленточками?

П.СЕДАКОВ: Та, что была.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Она осталась?

П.СЕДАКОВ: Они остались на других кораблях. Та форма, что мы видели, экспериментальная. Она введена только на одном крейсере, ее чиновники одевали. Мы видели там управделами президента, Кожина, он щеголял в новой форме.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Сердюков был в ней, главком.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А сами моряки довольны этой формой?

П.СЕДАКОВ: Моряки довольны, в отличие от офицеров, поскольку офицеры, сухопутные мотострелки высказывали недовольство, что ткань не дышит, женщинам хотелось бы, чтобы эта рубашка не заправлялась в брюки, а была навыпуск. А теперь они должны ее подзаправку носить.

О.БЫЧКОВА: Нам бы тоже не понравилось, скорее всего.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Моряки довольны. Она действительно очень непривычно смотрится, но, по-моему, в ней значительно удобнее, особенно в тропиках, для чего она была пошита.

О.БЫЧКОВА: Вообще какой-то радикальный переход - я сейчас имею в виду только форму.

П.СЕДАКОВ: Но мы встречаем по одежке.

О.БЫЧКОВА: Да, радикальный переход требует изменения и внутреннего тоже.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Мне кажется, что норма пайков солдат тоже изменилась - по крайней мере, в какую бы столовую мы ни заходили, все бросались читать, чем кормят солдат. Как мне показалось, по-прежнему нет овощей и фруктов.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А чем кормят?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Первая наша посадка была на авиабазе «Белая» и нас там кормили замечательным блюдом - рис с гречневой кашей. А между ними лежала очень солидная сарделька. Слева рис, справа гречневая каша, а посередине сарделька.

О.БЫЧКОВА: «Дабл-гарнир».

Т.ОЛЕВСКИЙ: Но на самом деле это сытно - нет никаких сомнений.

П.СЕДАКОВ: На питании тоже можно остановиться – зимой мы были в Алабинской 5-й мотострелковой бригаде – там готовят уже гражданские повара.

О.БЫЧКОВА: Это под Москвой.

П.СЕДАКОВ: Да, это считается элитной частью. Там уже готовят гражданские повара, там на выбор несколько салатов, несколько первых блюд, вторых, компот, обязательно лук и чеснок.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Насколько я понимаю, они во многом перешли на аутсорсинг.

П.СЕДАКОВ: Переходят.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Ставят это одной из пяти задач реформы, формулируют, что нужно избавляться от непрофильных вещей, в том числе, переходить на аутсорсинг, и переходят.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Но это же хорошо?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Прекрасно.

П.СЕДАКОВ: Чтобы бригада воевала, и у нее голова не болела о том, кт варит в тылу кашу.

Т.ОЛЕВСКИЙ: И логика понятна - все, что делает солдат кроме того, что он стреляет, он делает дороже, чем это будет делать гражданский человек. Правда, там был такой момент - нас возил автобус, который раньше вел военный водитель, а сейчас этот автобус армии предоставляет некая фирма, которую нанимает округ, и офицер говорит: он на меня после 6 часов так смотрит, чуть ли не матом кроет, а если война – что я делать буду? То есть, и с этой стороны тоже можно поглядеть: от гражданского человека трудно что-то требовать.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Если война - поднапрягем своих.

О.БЫЧКОВА: Это во-первых. А во-вторых, вначале научитесь обращаться с ними со всеми в мирных условиях тогда, глядишь, может, и с войной справитесь. А в начале минимально. Саша из Питера: «Нагнали вам военные понтов».

Т.ОЛЕВСКИЙ: Нагоняли понтов военные. Но что мне показалось в настроении военных офицеров, старше полковника – что они не столько нагоняли понтов, сколько боялись попасть под удар критики, потому что многим эта реформа очень дорога. Там есть люди, которые понимают, что она нужна, и они хотели бы, чтобы она дошла до конца. Говорил, например, Макаров о том, что мы рубикон перешли, что мы спускаемся по ухабистой дороге вниз, но реформу уже не остановить. Но мне кажется, что в армии есть офицеры, которым эта реформа кажется разумной. И лишний раз показать неодетого солдата, по армейской традиции, видимо считается, что это и будет поводом для критики: увидят журналисты, ухватятся за неодетого, чумазого солдата, который только что прополз пару километров по-пластунски.

О.БЫЧКОВА: А каким ему быть?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Да, но на всякий случай лучше его не фотографировать. Но не потому, что хочется показать обязательно все с лучшей стороны, не потому что понты, а потому что там были люди, у которых искренне за это болит сердце, и они в разговоре приватном в общем, и не скрывают проблемы - проблема не в том, что форма не новая.

О.БЫЧКОВА: Да уж конечно.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А в чем проблема основная реформы?

П.СЕДАКОВ: Их достаточно много. Одна из проблем, на которую жаловались офицеры это то, что сделано все очень быстро, что делается быстро, болезненно для армии.

О.БЫЧКОВА: Быстро – в смысле недостаточно подготовлена?

П.СЕДАКОВ: Быстро по времени. Даже сами представители Минобороны говорили о том, что они запланировали несбыточные сроки. Потом им пришлось пересчитывать. Очень болезненно – страдают люди, под сокращение опадают почти 200 тысяч офицеров - понятно, что надо решить их вопросы жилья, дальнейшей жизни на гражданке, какой-то социальный пакет.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А вопрос неподготовленности солдат?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Вопрос неподготовленности в основном касается призывников. Во-первых, они не скрывают, что нынче призывники в армию приходят вовсе не те, что раньше. Призывники приходят в армию еще и с невысоким уровнем образования и с очень плохим здоровьем. Я говорил с психологом военным, который работает с призывниками на корабле, который мне рассказал, что приходит огромное количество детей из неполных семей. Это уже проблема, потому что они приходят из маминого воспитания с психологическими комплексами, попадают сюда, и только к концу года он их приводит в состояние, когда он боец, а тут у него и заканчивается служба. Это одна из причин. Вторая причина - низкое качество образования, здоровье и нынешние системы вооружения очень сложные. Но при этом офицеры говорят, что у них есть ощущение, в том числе, школа сержантов, которая открылась в Рязани тому подтверждение, что армия готова платить вполне приличные деньги для людей, которые приезжают из небогатых регионов, для которых это станет стимулом, чтобы там работать и таким образом становиться профессиональными военными. Но это дело далекого будущего. А сейчас контракт фактически провалился. Нужно набрать миллион человек, при том, что нередко с обидой слышно, что миллион человек мы набираем в армию, а внутренние войска у нас в три раза больше.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Сколько контрактников на сегодняшний день?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Там единичный процент.

П.СЕДАКОВ: В той бригаде, где мы были, батальон из 480 человек. Из них 15 контрактников. Хотел бы дополнить по физическому состоянию призывников – это действительно очень серьезная проблема. Мы были в элитной бригаде, в Алабино, и нам замполит озвучил такие цифры: по результатам тестирования призывников 30% не умели плавать, 40% никогда в жизни не стояли на лыжах. И подтянуться они могли от силы 3-5 раз. Понятно, что если навесить на такого солдата бронежилет, каску, боекомплект и пустить его бежать марш-бросок, он пробежит полтора километра, упадет, и ни в кого не попадет. И это будет, наверное, его последний забег.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Значит, чтобы по-хорошему подготовить, сколько нужно? Что они говорят?

Т.ОЛЕВСКИЙ: На флоте по-прежнему говорят, что три года. Кстати, сухопутные тоже говорят про три года. Если мы говорим о профессиональной армии, о людях, которые умеют воевать, о офицеры говорят, что это три года.

О.БЫЧКОВА: Если это профессиональная армия, там и подход другой. Там все абсолютно другое.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Правда, когда объясняли про три года мне показалось, что один год был явно лишний. Там приблизительно звучало так: в первый год мы его учим, потом он пообвыкается, понимает, что такое служба - вот эта фраза меня смутила, а третий год он учится воевать. Вот второй год, я как раз понимаю, это то самое, от чего избавляется сейчас Минобороны.

О.БЫЧКОВА: Но с другой стороны, это не три года призывника - это совсем другое дело. Делаем перерыв, а затем продолжим программу.

НОВОСТИ

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Продолжаем программу «Своими глазами», наши гости Тимур Олевский, наш корреспондент и Павел Седаков, корреспондент журнала «Русский Ньюзуик», они посмотрели, как проходят оперативно-стратегические учения «Восток-2010».

О.БЫЧКОВА: Вадим из Красного Села: «Видели вы там подразделения пехоты, использующие ноутбуки, видеокамеры на шлемах, были ли там беспилотники и спутники?» - сразу представляется себе американский солдат в Ираке или в Афганистане - похоже.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Незачем офицеру смотреть, что солдат видит перед собой – объяснили нам однажды.

О.БЫЧКОВА: То есть?

Т.ОЛЕВСКИЙ: То есть, камера там не нужна, потому что генерал - он по-прежнему, как я понял, зная ситуацию тактическую, оперирует стрелками и массами людей, которые брошены в бой. То есть, от того, что он будет видеть на экране своего телевизора то, что видит солдат перед собой, ему не поможет в бою. По крайней мере, такое мнение было высказано. Но не факт, что все так думают, что я видел? Я видел двух хорошо вооруженных солдат в полном обмундировании, которое весит 40 килограмм с рациями на жилетках, на плече, как положено, у них были наушники, которые тянутся откуда-то от виска к кустам, и они были готовы даже в эти рации что-то рассказать. Но это были образцово-показательные солдаты, которые ждали главкома, чтобы показать ему, какая будет армия, если все-таки дадут деньги, чтобы ее за 10 лет перевооружить.

О.БЫЧКОВА: То есть, вы видели таких двоих?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Да, двоих. Мы видели один беспилотник, который летал над полем боя в момент между артналетами и кажется даже наводил на цель – это был сделанный под Питером беспилотник, к нему прилагается солдат с ноутбуком и картой, которая предустановленна, и на этой карте отмечена ситуация, что происходит. Он летает на высоте 700 метров, передает видеоизображение и как-то отмечает непораженные цели.

О.БЫЧКОВА: А человек с ноутбуком сидит и получает картинку и одновременно управляет этой штукой.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Да, она летает довольно бойко, и в серый цвет покрашена, и действительно, на фоне тумана, который был на всех учениях, где мы были, он сливается с небом и его не видно. Садится он, подлетая к этому человеку с ноутбуком – у него раскрывается парашют, все это опускается на землю. Когда это летало, мы не могли оценить, насколько это работает и внедрено в систему управления боем. Но такой показательный залет самолетика был. Там были штабная пагода китайская – это был пункт управления.

О.БЫЧКОВА: Почему – пагода?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Она очень похожа на китайский чайный домик.

П.СЕДАКОВ: В китайском стиле.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Это совершенно случайно - я серьезно говорю, никакой связи. И там сидели офицеры, которые, кажется, в этот момент управляли боем и возможно, там работали системы связи «Акация» и прочие - по крайней мере, нам говорили о том, что они управляют всеми родами войск. У них были ноутбуки. Но поскольку это были военные люди, нас не очень подпускали посмотреть, что у них на экране. О других «гаджетах» я поведать не могу, потому что меня удивило, что некоторые команды отдавались по мобильному телефону - видимо, так просто быстрее и проще. А может быть, это были команды особого свойства, которые не должны слышать все в эфире.

О.БЫЧКОВА: По мобильному телефону – это круто.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Там есть такая система, когда все слышат всех. Например, то, что говорит один солдат, слышат все, и поэтому они могут принять решение одновременно. Вот он залез в кусты, говорит: я вижу диверсанта. И все его подразделение услышало, что он увидел диверсанта - возможно, это его последние слова - он сказал, и все услышали. Вот так должна работать в идеале вся эта система, как я это понимаю. Но мне кажется, что это недалеко от правды – в идеале так должна работать система связи во время боя: один человек сказал, все его услышали. Правда, другой вопрос, что есть какие-то процедуры - он не должен просто болтать и рассказывать анекдоты, он должен сказать только по делу. Видимо, были команды особого рода, которые касались самого хода учений – ну, дым пустили, или еще что-то не так - учения же были показательные – их на всякий случай отдавали по телефонам. Значит, не существует многоканальной системы связи пока.

О.БЫЧКОВА: Не существует вообще?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Почему? Это технически сложно?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Там не существовало. Если мы говорим о том, что системы управления мы покупаем, покупаем дорогой корабль ради системы управления, то видимо, системы связи ушли не дальше. И если телефонный провод до сих пор натянут и объясняют журналистам, что это сделано потому, что все, что сказано в эфир, услышит любой противник. Понятно, что система криптографии тоже пока не работают - видимо, это действительно нет, видимо, даже нет сейчас таких разработок на вооружении. По крайней мере, такое впечатление создается.

О.БЫЧКОВА: Или, по крайней мере, не видно, чтобы это использовалось.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Или, что более вероятно, они есть, но они есть в очень небольшом количестве. И пока они появятся у всех, пройдет то самое обозначенное время.

О.БЫЧКОВА: Помнишь фильм, который не очень давно получил «Оскара»? Про американского сапера?

П.СЕДАКОВ: «Песчаная буря»?

О.БЫЧКОВА: Типа того.

Т.ОЛЕВСКИЙ: «Повелитель бури».

О.БЫЧКОВА: Совершенно верно. Он идет и разминирует все время какие-то объекты, этот человек в скафандре, и у него постоянно связь. И те люди, которые находятся достаточно далеко от него и вокруг него, и вся команда, с которой он работает, они все между собой переговариваются – не по мобильному телефону точно, не по рации с проводом – совершенно точно. Они говорят, и наверняка есть способы, чтобы эти переговоры закрыть и защитить.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Наверняка есть.

П.СЕДАКОВ: У нас тоже в спецподразделениях используется эта связь повсеместно и широко. Другое дело, она не дошла до пехоты, до мотострелков, чтобы каждый пехотинец обладал такими «гаджетами».

Т.ОЛЕВСКИЙ: Мне кажется, что там есть еще психологический момент – например, как рассуждает младший офицер, как мне удалось выяснить? ОН рассуждает так: я еду в поле на два месяца, что же это я свою новую форму убью в этом окопе?

О.БЫЧКОВА: А другую дадут только в следующем году.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Да. Я ее сниму, надену старую. Я ее испачкаю, разорву, изничтожу, а в КАМАЗе в кабине лежит новая, которую я переодену и предстану перед командованием - возможно, что со средствами связи происходит такая же история.

О.БЫЧКОВА: Кстати, Лора не понимает, как может быть пилотка с козырьком. Я тоже не поняла.

П.СЕДАКОВ: Козырек отстегивается и пристегивается.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Некрасиво, но очень удобно.

П.СЕДАКОВ: Это похоже на головной убор, который был у японских моряков.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Потому что то, что мы видели – это тропическая форма. Очень яркое солнце, которое должно закрывать глаза. Кстати, как раз в этот момент на корабле «Петр Великий» награждали экипаж «Маршала Шапошникова», который успешно поборолся с пиратами, как мы знаем.

П.СЕДАКОВ: Накануне 9 мая.

Т.ОЛЕВСКИЙ: И по одной из версий – по крайней мере, Люди били себя в грудь и уверяли, что никто никого не расстреливал и без топлива не отпускал, а наоборот, всячески отпускал именно с топливом и с едой - такая версия ходит на флоте, это обсуждается. Это обидно, это обсуждается.

О.БЫЧКОВА: Обидно, что отпустили?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Да, обидно слышать такие слова, что будто бы мы их убили и уничтожили – как же могли такое подумать? Почему вы думаете, что они не доплыли, а вам они сказали неправду? Какие же вы все легковерные, все журналисты.

О.БЫЧКОВА: Бедные пиратики, несчастные, беззащитные существа.

Т.ОЛЕВСКИЙ: И они доплыли, и им все сделали, и на самом деле их никто не убивал.

О.БЫЧКОВА: Ну и ладно. Их посадили там на что-то и отправили восвояси, продолжать.

Т.ОЛЕВСКИЙ: «Маршал Шапошников» стоит и перед ним специальные боновые заграждения. Как вы думаете - не для того, чтобы нефть и грязь из корабля попала в залив, а чтобы наоборот – чтобы грязь из залива не пристала к кораблю и не забила какие-то заглушки. То есть, Золотой Рог это такая грязная вода, что кораблям, стоящим на приколе, приходится ставить боновые заграждения, чтобы все это не подплыло к кораблю .

О.БЫЧКОВА: Там что? Банки, бревна - часть какого рода?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Это нефтяные пятна. Мне кажется, Мексиканский залив по сравнению с этим…

О.БЫЧКОВА: Отдыхает.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Недалеко ушел. Это реальная экологическая проблема. Плюс там еще и канализация, насколько я понимаю, очистные сооружения только запланированы. Строительство как раз к саммиту АТЭС, благодаря тому, что он будет, возможно, построят.

О.БЫЧКОВА: Но там ведь люди живут, не только корабли плавают.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Да. Но в целом Золотой Рог представляет очень печальное зрелище - прибрежные воды в городе. От них приходится защищаться военным, а не от военных защищать эти воды.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А реформы и все эти военные обучения они связаны с лучшим техническим оснащением, или все-таки их обучают каким-то новым правилам боя, каким-то более современным тактикам?

П.СЕДАКОВ: Я так понимаю, как нам объясняли, перед Минобороны, перед реформаторами, стояли пять основных задач: создание частей постоянной боеготовности, как говорил Тимур – часть бригады должна в течение часа выехать за ворота и подготовиться к бою. Вторая задача - минимизация расходов. То есть, армия избавляется от непрофильных активов, а склады, военные городки убитые, авиабазы – все это сейчас выставляется с торгов и продается для того, чтобы как-то получить какие-то деньги, средства. Т.ОЛЕВСКИЙ: Соответственно, оплачиваются социально, оплачивается их содержание.

П.СЕДАКОВ: То есть, принятие программы вооружения на 10 лет и создание нового образовательного стандарта. По завершению учений, как нам говорили, будет создан специальный консилиум, который должен сказать, чему учить у нас солдат и офицеров. Потому что, я думаю, до конца это еще тоже непонятно.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Но этого никто и не скрывал. Например, выходил Александр Постников, главком Сухопутных войск, - он не пытался сказать, что прошли блестящие учения, мы все цели поразили. Он сказал – есть проблемы, мы их видим, мы для того и проводим учения, чтобы их выявить, и они будут еще довольно долго, но мы видим эти проблемы и понимаем, как их решать.

П.СЕДАКОВ: То есть, эти учения были, по сути дела, экзаменом для Минобороны – это некий промежуточный итог реформ, что сделано. Мы воевали не против кого-то, а мы воевали за новый светлый облик армии.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Да. Был проведен некий большой этап, и сейчас попробовали посмотреть, как этот этап действует. По крайней мере, этот бригадный принцип, как говорят военные, и как показалось и мне – этот бригадный принцип себя оправдал. И в ситуации той численности армии, которая есть, и тех задач, которые перед ней, возможно, будут стоять, он, по крайней мере, был выбран не зря. Кстати, говорили военные - зашел случайно разговор о реформе МВД, - слово за слово - что бы вы посоветовали премьер-министру Нургалиеву, чтобы реформа МВД состоялась, и такие люди, которые понимают глубже немножко реформы, чем просто новая форма, они говорили – в первую очередь то, что сделал Сердюков - посчитать деньги. Посчитав деньги окажется, что много кого стоит уволить, кое от чего придется избавиться. И некоторые коррупционные вещи уйдут сами собой. В общем, в принципе то, с чего начинали в армии.

П.СЕДАКОВ: Почти 200 тысяч офицеров увольняют, получается.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Это то количество офицеров, которых сократили, оставили 150 тысяч. Оставили меньше, чем сокращают

О.БЫЧКОВА: Алексей уточняет, что многоканальная связь есть и применяется, при этом криптозащита как таковая существует в основном в спецслужбах. Спасибо, Алексей. Давайте мы успеем поговорить про то, что там происходит вокруг – вы начали говорить про ужасно загаженную акваторию.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Просто в ужасно загаженной акватории стоят пришедшие паромы из Японии, - на этой неделе пришел паром, на котором половинки автомобилей, передние части. На следующей неделе приходит паром, на котором вторая часть автомобилей, задняя. Таким образом, реализуется пословица «сильна советская власть, но народ хитер», поскольку таможенные правила ужесточают и делают нерентабельным этот бизнес, их разрезают в Японии, а на Дальнем Востоке появились фирмы, в которых работают те же люди, которые раньше занимались продажей этих автомобилей – они их аккуратно сваривают и продают.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Фантастика.

О.БЫЧКОВА: Ты уверен, что это не анекдот?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А ты сваренные автомобили видел?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Сваренный от несваренного автомобиля не отличишь, потому что он хорошо сварен, но мне это говорил человек, который утверждал, что это его бизнес. И даже объяснял, как он их ставит на учет. Продавцы этих автомобилей не скрывают от покупателей, что автомобиль привезен таким образом, потому что в ПТС стоит штамп не продевшего таможню автомобиля, а собранного на территории страны из запчастей. Просто есть фирмы, про которые местные жители знают, что там делают хорошо это сборку, а если которые не очень. Такой микро-заводик. Я на Дальнем Востоке говорил с сотрудниками ГИБДД - кстати, это надо точно понимать - милиция ездит на праворуких «Тойотах» - не ездит на УАЗах и на «Ладах», и более того, если милиция ездит на «Тойотах», то говорить о запрещении правого руля уже немножко смешно.

О.БЫЧКОВА: Но его ж так и не запретили.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Но пошлины запретительные – например, чтобы население покупало продукцию заводов, которые там открываются. Никто не покупает «Жигули», их не видно. Зато в ГИБДД говорят, что у них есть несколько «Жигулей», но за их руль сажают людей, которые за год провинились или не очень хорошо работали.

О.БЫЧКОВА: В каких еще городах вы были?

П.СЕДАКОВ: Хабаровск, Чита, Уссурийск.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Хабаровск - город, взявший все плохое от Москвы, по-моему.

П.СЕДАКОВ: В Уссурийские я был второй раз, первый – когда выбивали «приморских партизан» из дома. У меня были две командировки, одна за другой, на Дальний Восток. Запомнилось отношение - когда появились первые металлические деньги, 10-рублевые, на Дальнем Востоке их называют «московскими»: это московские. Мы их не принимаем.

О.БЫЧКОВА: Не принимают?

П.СЕДАКОВ: Как-то к этому снисходительно относятся, не по любви. Они тяжелые, звенят.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Бродит такое мнение: «если бы не вы с вашими налогами, как бы мы здесь зажили». А в Уссурийске меня поразило, что в гостинице, в которой я жил, были надписи на двух языках – на английском и китайском, а на русском не было.

П.СЕДАКОВ: Сантехника вся китайская

Т.ОЛЕВСКИЙ: По рассказам - город Благовещенск, а напротив город Маньчжурия и город с российской стороны на уровне фундамента, а в Маньчжурии небоскребы.

П.СЕДАКОВ: Отдыхать люди с Дальнего Востока люди со средним даже достатком ездят в Китай, Таиланд.

Т.ОЛЕВСКИЙ: И очень растет процент межнациональных браков между китайскими мужчинами и российскими девушками.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Они уезжают в Китай?

Т.ОЛЕВСКИЙ: Они живут здесь, и мужчины получают российское гражданство.

О.БЫЧКОВА: зачем им туда уезжать? Их знаешь, сколько? А женщин там не хватает, но также там не хватает жизненного пространства.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Там детей нельзя рожать.

О.БЫЧКОВА: Это само собой, но там оставаться нет никакого резона.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Они, конечно, меняют уклад жизни, но рост таких браков очень стремительный.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А там есть Чайна-тауны?

П.СЕДАКОВ: Есть. Есть Чайна-Тауны, есть рынки, специальные кварталы - это есть.

О.БЫЧКОВА: А видно, что много людей оттуда?

П.СЕДАКОВ: Во Владивостоке не очень заметно - нет такого засилья. Наверное, это миф - такая китайская экспансия, хотя китайцы очень пристально наблюдают за нами, особенно, за этими учениями. И не то, что наблюдают - там работаем пропаганда. В Хабаровске вещает телеканал, китайский военный телеканал, где с утра до вечера показывают учения, парады.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Китайские учения.

П.СЕДАКОВ: И наши российские офицеры сидят и облизываются. Есть такая «шпиономания» - мне российский офицер рассказывал, что он не верит в то, что столько китайцев просто обычные рабочие, торговцы, лесорубы. Он говорит: они такие дисциплинированные, обещают по свистку, ложатся спать по приказу - я точно думаю, что там окопался взвод спецназа.

О.БЫЧКОВА: Просто люди так не могут жить, и работать так не могут, разумеется.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Совершенно потрясающе красивый город, где живут отзывчивые люди, со своими проблемами. На Москву обижены - там есть это настроение. Но есть ощущение, что это чуть другая страна.

П.СЕДАКОВ: Чувствуется ощущение оторванности, заброшенности на Дальнем Востоке. Люди жаловались на то, что у них сначала отобрали бизнес - сначала лес, потом рыбу, автобизнес забрали и ничего не дали взамен.

О.БЫЧКОВА: В смысле – федеральный центр отобрал?

П.СЕДАКОВ: Да. В поселке Кировск, откуда родом все эти молодые «партизаны» - я никогда не видел такого отношения к милиции. Хотя у нас много горячих точек, где есть проблемы с силовиками, но в Кировском это доведено до высшей точки. К бандитам относятся лучше, чем к милиции – я такого нигде не видел.

О.БЫЧКОВА: Ты думаешь, кто на самом деле эти «партизаны»?

П.СЕДАКОВ: Сложный вопрос. В этой истории нет положительных героев.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Мне кажется, неважно, кто они. А важно, как к ним относятся.

О.БЫЧКОВА: Это какие-то отморозки?

П.СЕДАКОВ: Это группа друзей 18-22 лет.

О.БЫЧКОВА: Не вопрос – что нельзя делать того, что они делали. Но у них действительно была какая-то дополнительная подоплека?

П.СЕДАКОВ: Действительно была. Многие из них придерживались националистических взглядов, некоторые из них были скинхедами радикальными, но ребят объединяло то, что они дружили, все занимались в одном военно-патриотическом клубе, достаточно серьезном, – ориентирование на местности, стрельба, разведка, и все имели проблемы с милицией. Независимо от того, кто там был – вор, бандит, или обычный мирный человек, ты проходил там через угрозыск, и тебя там прессовали.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Ты делал материал для «Ньюзуика» и рассказывал, как милиционеры после этого начали ходить группами, потому что боялись нападения.

П.СЕДАКОВ: да, такое было. Там тихий, мирный, курортный город, и вдруг он превратился в какую-то военную базу, там милиционеры и омоновцы спали на стадионах, в палатках, стояли зарешеченные «Уралы».

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: И люди говорили «так им и надо» - ментам.

П.СЕДАКОВ: Да. Такое можно было слышать, общаясь с людьми. Причем, так говорили не только молодые люди. Которые пострадали от милиции, а женщины 40-50 лет, бабушки. Они говорили, что «жалко, что парней никто не поддержал».

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Эта уссурийская история изменила что-нибудь в отношениях?

П.СЕДАКОВ: Думаю, что изменила. Потому что в самом Кировском начались проверки в ОВД, - до этого руки вообще давно не доходили. А г-н Дарькин - я его спросил, пользуясь случаем, на корабле – не опасается ли он, что появятся другие группы «сепаратистов», он сказал, что условий для этого нет, потому что у них уровень жизни в Приморье поднялся на 6%, а количество преступлений, особо тяжких убийств снизилось на 15%. Он считает, что все под контролем.

О.БЫЧКОВА: Можно понять, какой уровень жизни по этой истории, которую вы рассказывали с 10-рублевыми монетами и банкнотами. То есть, если людям важно, в каком виде десятирублевки.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Им важно. Там цены на многие вещи значительно ниже, чем у нас.

О.БЫЧКОВА: Они, мягко говоря, не жируют.

Т.ОЛЕВСКИЙ: И зарплаты тоже, соответственно, несравнимы. Конечно, 10 рублей для них деньги. Я вспомнил, как мы говорили о строительстве АТЭС - на самом деле Владивосток обсуждает очень бурно бессмысленность вколачивания денег в строительство – кстати, там разделились мнения, - кто-то говорит, что бессмысленно вкладывать деньги в этот остров, кто-то говорит, что хорошо, что мост построят.

О.БЫЧКОВА: Это к саммиту АТЭС.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Правда, местные жители переживают, говорят – у нас демографический взрыв, потому что на острове жило 5 тысяч человек, а теперь там живет еще 12 тысяч гастарбайтеров.

О.БЫЧКОВА: Хорошо, это будет уже сюжет для следующей программы - когда вы туда доберетесь и посмотрите, есть ли там действительно демографический взрыв. Спасибо вам большое за очень интересный рассказ.