Русский экстрим. Как выжить иностранцу в России? - Борис Райтшустер - Своими глазами - 2009-09-21

О.БЫЧКОВА: Добрый день, это программа «Своими глазами» в студии телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы» Ольга Бычкова и Софико Шеварднадзе, и у нас сегодня коллега в студии - руководитель московского бюро немецкого журнала «Фокус» Борис Райтшустер, который обещал поделиться своими соображениями о том, каково иностранцу выживать в России. Мало того, он написал книгу, которую только что принес сюда – ну, разумеется, тут икра, матрешка, человек в ушанке, - ну, вы понимаете.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Удивляюсь, что там не водка, а что-то другое.

О.БЫЧКОВА: Шампанское.

Б.РАЙТШУСТЕР: Крымское. Так что международный аспект тоже присутствует.

О.БЫЧКОВА: ну, это ошибка издателей, мы не будем к ним строго относиться. Книга называется «Русский экстрим» - чтобы вы не сомневались, чтобы вам было понятно, о чем в течение ближайшего часа будет нам рассказывать Борис Райтшустер. Но прежде всего, чтобы нашей аудитории было понятно, с кем мы тут имеем дело, - Борис, вы давно в Москве?

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, я уже второй срок отбываю, так сказать.

О.БЫЧКОВА: Хорошее начало. Это сколько лет?

Б.РАЙТШУСТЕР: Сейчас 10 лет и раньше 4 года.

О.БЫЧКОВА: То есть, пятнадцатый год.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, так что я уже обрусел немножко.

О.БЫЧКОВА: Это действительно экстрим? Я не понимаю. Многие в России, особенно в Москве, считают, что иностранец сюда приезжает, он крутой, тут ему все двери открыты, все девушки вешаются ему на шею.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это неправда. Это было в 90-х.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, изменилось. Сейчас «крутыми» считаются ваши богатые, олигархи.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Абсолютно согласна.

Б.РАЙТШУСТЕР: А мы, как бедные заморские гастарбайтеры тут.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это было тогда, когда нужно было выехать за границу, надо было заставить в себя влюбиться.

О.БЫЧКОВА: Я знаю, что масса людей считает, что вот тут люди приезжают в Россию, делают здесь, что хотят, им совершенно все открыто. Мне рассказывали, что иностранцу въехать в Россию, получить здесь документы, жить здесь долго, получать всякие визы и всякие виды на жительство – это очень тяжелая история. И оказывается, что это намного тяжелее, чем нам поехать в Германию или еще куда-то.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да. Но зато как нам у вас интересно, представляете? У меня теперь обратная проблема – когда я в Германии, у меня уже ломка начинается.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: ТО есть, для вас Москва уже дом?

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, конечно. Я тут живу, и домой езжу как на каникулы, как на курорт.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как на дачу.

Б.РАЙТШУСТЕР: И мне уже там тяжело. Первый день я радуюсь, что там тихо и спокойно, второй день радуюсь, а на четвертый уже пальцы начинаются двигаться – не хватает адреналина. А на шестой уже ломка, уже не хватает, чтобы были какие-то приключения, чтобы что-то было - мне уже скучно и даже с людьми не о чем говорить. Я говорю с мамой - видишь, я в Чечню поеду через неделю. Она говорит - замечательно, но мне новый диван домой доставили, а там не та начинка: я заказывала лошадиные волосы, а там оказалась пластмасса. Я ей говорю: - Да, а в Чечне опасно. Она говорит: - да-да, но с диваном все гораздо серьезнее.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы переехали сознательно, зная, что вы здесь будете жить, или вам так понравилась 15 лет назад Россия?

Б.РАЙТШУСТЕР: Я тогда просто влюбился. Я тогда еще школу не закончил – я был одним из первых, кто участвовал в обмене молодежи. И тогда, как бывает, бессмертно влюбился, за две недели пришлось выучить русский язык.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Бессмертно влюбились в девушку, или в Россию?

Б.РАЙТШУСТЕР: В девушку, а потом и в Россию, соответственно. Это лучший способ полюбить страну, выучить язык.

О.БЫЧКОВА: Но можно также и разлюбить.

Б.РАЙТШУСТЕР: Надо делить это. После окончания школы я взял два чемодана, все свои сбережения – родители были в ужасе: тогда были 90-е годы, тогда считали, что Россия – это голодная страна. И тут я имел первые навыки – жил в Люберцах, как настоящий «любер», поэтому это была такая настоящая закалка, которой, думаю, нет у многих корреспондентов, которые живут в дипкорпусе.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Тяжело не было?

Б.РАЙТШУСТЕР: Сначала было немножко тяжело, конечно. И сейчас все время еще интересно. То есть, это абсолютно как окунуться в другой мир. Знаете, это можно немножко сравнить как зоопарк и джунгли. Германия как зоопарк – все чистят постоянно, вовремя приносят еду, если вы заболеете, вас лечат. Если вы всю жизнь жили в зоопарке – это прекрасно.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Смотря, какой зоопарк.

Б.РАЙТШУСТЕР: А Россия – как джунгли: там красивые цветы, запахи, за каждым углом что-то новое, но могут и напасть в любой момент.

О.БЫЧКОВА: Могут и сожрать.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да. А если заболеешь – нет гарантий, что тебе дадут еду. И если знать одно и другое - будет всегда напряжение: в джунглях вы будете скучать по зоопарку, а в зоопарке будете скучать по джунглям.

О.БЫЧКОВА: Мне кажется, есть целая категория западных иностранцев, которые действительно подсаживаются на это дело, влюбляются в Россию, и не могут оторваться. Или для того, чтобы оторваться, потому что понимают, что через 15-20 лет, через большое количество лет - у каждого свой срок, - но нужно как-то двигаться дальше, может быть, изучать другую страну, расширять свои горизонты, и люди это делают с большой болью, просто с мясом отрывают Россию. Почему это происходит? Ведь в мире много достаточно стран, где тоже достаточно весело.

Б.РАЙТШУСТЕР: Вы недооцениваете себя. Все-таки Россия – это очень особая страна, думаю, ее ни с чем нельзя сравнивать. Действительно, в какой-то мере для иностранцев это как наркотик - мне действительно в Германии скучно, даже без русского юмора. Например, такая история на грани двух миров: мой фотограф Игорь в книге как олицетворение России, который меня научил любить русский экстрим.

О.БЫЧКОВА: Игорь – русский?

Б.РАЙТШУСТЕР: Игорь Гаврилов – наш фотограф. Он в первый раз посетил меня в Германии, я был у родителей в отпуске. Он моему папе водку наливает, папа говорит: - нет-нет, я пить не буду. Игорь смотрит на него как на инопланетянина, ничего не понимает, мой папа рассказывает: - Я молодым стал свидетелем одной аварии, когда подвыпивший человек врезался в столб, был ранен. И увидел этот ужас, как он врезался в столб, я клялся, что я никогда пить не буду. Игорь говорит: - Что за глупости? И так всю жизнь прожили? Не с водкой надо было бороться, а со столбами, - вот у нас в России свобода - нет столбов, и мы спокойно едем, как свободные граждане, это у вас ограничивают права. Вы говорите, что у нас темно, а это все из-за свободы, чтобы люди могли свободно передвигаться. Я думаю, что нам, немцам, нужно действительно многому учиться от этого русского подхода, юмористического подхода. Я постоянно с этим сталкиваюсь. Мы с иностранными коллегами ехали по Питеру, и постоянно были в пробках. Все иностранцы были очень недовольны, и я говорю финскому коллеге: - Что вы волнуетесь? Это часть программы - чтобы вы привыкли к тому, как тут живут. Это такая экскурсия: три часа по пробкам. Он мне: - Вы так думаете? - то есть, он за счет своей серьезности, за счет того, что он это не может с юмором воспринимать, он очень страдает. И я думаю, что тут есть чему нам научиться. Во мне иногда тоже эта вредная немецкая черта педантизма проскальзывает.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вам кажется, что только немцы так влюбляются, или из других стран тоже?

Б.РАЙТШУСТЕР: Думаю, что немцы особенно. Потому что очень сильные противоречия.

О.БЫЧКОВА: Контрасты.

Б.РАЙТШУСТЕР: Не зря говорят: «что немцу хорошо, то русскому плохо». И наоборот. У нас – полнейший порядок, педантичность, зато сдержанность, меньше юмора, меньше чувств. А у вас – наоборот.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А у нас полный бардак.

Б.РАЙТШУСТЕР: Это вы так называете, это можно и свободой называть.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: У вас есть российский паспорт?

Б.РАЙТШУСТЕР: Нет.

О.БЫЧКОВА: А почему у него должен быть российский паспорт?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Если он 15 лет живет в стране, он никуда не хочет уезжать, он влюблен в эту страну, - почему нет?

Б.РАЙТШУСТЕР: Знаете, это тоже фантастика - с паспортом, - это тоже вся Россия. Для нас, иностранцев, каждый день новые открытия: например. Я иду в магазин и хочу купить подписку на телевидение платную.

О.БЫЧКОВА: Спутниковую.

Б.РАЙТШУСТЕР: Не буду говорить какую, чтобы не было рекламы. У меня с собой паспорт. Мне говорят - иностранцам нельзя. Не знаю, что делать.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Неправда. У меня тоже иностранный паспорт – я после передачи расскажу, что делать.

Б.РАЙТШУСТЕР: Моя подруга говорит – у меня нет с собой паспорта, но я вам могу сказать паспортные данные моего брата - паспорта у нее с собой не было. Так они оформили на паспорт, которого нет, о котором она просто сказала – это для них было более удобно, нежели оформить на мой немецкий паспорт, который перед ним лежит, а в нем все - виза, и все.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Но с такими историями вы должны сталкиваться постоянно – вас это не бесит? Вы говорите, что вам все здесь нравится, даже неблагоустройство.

Б.РАЙТШУСТЕР: Иногда это меня действительно бесит, потому что с этим постоянно сталкиваюсь. И меня очень удивляет, что русские это воспринимают абсолютно как норму. У меня так было, что машину эвакуировали, и вы представляете себе, какой это ужас. Я, как западный человек, это абсолютно не могу воспринимать, и я там уже начал говорить, сказал - у нас в Германии такое невозможно, и все хором начали защищать ГАИ: уезжайте в свою Германию. Есть такие моменты, когда действительно во мне взрывается: то есть, они не злятся на гаишников, которые специально медленно работают, постоянно ходят на перекур.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как вы выкручиваетесь в этих моментах? Взятки даете, договариваетесь?

Б.РАЙТШУСТЕР: Это что же, вы хотите, чтобы я в прямом эфире рассказал? Надо быть умнее. Например, с гаишниками – я считаю, что если их долго мучить: плохо говорить по-русски, то они понимают, что за то время, пока они со мной мучаются, они уже трех русских остановят. У меня фантастическая ситуация - раньше в метро подходили, требовали предъявить паспорт. А я сразу: ваше удостоверение? На каких основаниях? И я так решительно говорю, что он уже начинает извиняться, что он меня остановил.

О.БЫЧКОВА: Нам надо объяснить нашим слушателям, потому что телезрители видят, что Борис Райтшустер - это такой жгучий брюнет, кареглазый, - он не такой, как мы себе представляем немцев, не блондин с голубыми глазами.

Б.РАЙТШУСТЕР: да, это французские предки. Раньше часто как чеченца воспринимали.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Кстати, есть что-то.

О.БЫЧКОВА: Возможно, в метро вас должны останавливать поминутно, по идее - человека с такой внешностью.

Б.РАЙТШУСТЕР: Раньше это было, сейчас почему-то уже нет. То ли милиционеры уже лучше себе представляют, что такое чеченец или кого они ищут, то ли у меня вид стал немножко другой. Мне даже иногда обидно - я считаю, что на меня не обращают внимания - это обижает.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Но с другой стороны, если без шуток, я тоже, когда 5 лет назад переехала в Москву, часто сталкивалась не столько с проблемами из-за паспорта, сколько с непониманием людей, неуважением. Но не было практически ни одного случая, может быть, это наивно прозвучит, когда бы просто человечный, нормальный подход не решал бы дела. У меня не было такого случая. А как у вас?

Б.РАЙТШУСТЕР: Это действительно присутствует. Например, мой коллега в Германии, швейцарец. У него умер папа, он поехал на похороны, опаздывал, а на границе его остановили, потому что у него был костюм для похорон. Он говорит - я опаздываю. Ему говорят: костюм новый, вы должны платить за него налог, а это долго. Он там уже в отчаянии, а таможенники не то, чтобы ждали взятки, а у них это такой закон, они по-другому не могут. Они мучились, хотели ему помочь.

О.БЫЧКОВА: Что же он не догадался бирку оторвать?

Б.РАЙТШУСТЕР: Потом они придумали, сказали – идите, быстро оденьте этот костюм, тогда мы вас бесплатно пропустим. Вот в этом суть всей Германии – он там хотел дать взятку, но это абсолютно исключено. А закон как он нарушит? Думаю, в России все наоборот - я уверен, что почти все русские таможенники в такой ситуации пропустили бы его. Но в этом тоже есть своя прелесть. Игорь, фотограф, все время говорит: я не хотел бы жить в стране, где могут лишить прав за то, что я проехал на красный свет. Я даю взятку гаишнику, и все спокойно. Говорит - Как вы живете, бедные немцы, это какой-то ужас, жить в стране, где неподкупная милиция – это страшно. Так что это все палка о двух концах. Представляете себе, как мне теперь трудно в Германии? Я уже привык.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Оля, какой романтик!

Б.РАЙТШУСТЕР: Я уже привык. Раньше я привык перед «зеброй» останавливаться – попробуйте этого не сделать в Германии. А теперь в Германии перед «зеброй» останавливаюсь, и бедные водители смотрят на меня как на больного - почему я не двигаюсь. А я в Москве так привык, что я не могу двигаться, хотя там «зебра». Знаете, это очень страшно, но зато страшно интересно – между двумя культурами быть постоянно.

О.БЫЧКОВА: Борис вас спрашивает: «Полагаю, что ваш гость бывал в других странах СНГ, нынешних и бывших – в каких из них иностранцам проще и интереснее жить и работать, если не в России?» ну, наверное, за 15 лет вы где только не побывали – и в России и в окрестностях?

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, был везде. Но я очень люблю - может быть, это сейчас политически-провокационный ответ, но он честный – я очень люблю Грузию.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Все любят Грузию.

О.БЫЧКОВА: Мы принимаем этот ответ.

Б.РАЙТШУСТЕР: Я просто очень люблю эту страну, там всегда крайне интересно. Я только сейчас был в Грузии, меня очень обрадовало, что грузины, несмотря на все эти проблемы, они очень хорошо к русским также относятся – это очень приятно. То есть. Грузия очень колоритная, в приятном смысле привыкать труднее – например, в Средней Азии тоже есть свои прелести, но я бы не сказал, что для работы это всегда очень удобно.

О.БЫЧКОВА: А в России все очень удобно для работы журналиста?

Б.РАЙТШУСТЕР: Нет, но зато интересно. Я в пятницу делал материал о том, что наш министр иностранных дел Штанмайер стал «одноклассником» - он сделал свой профиль на интернет-портале. И в течение часа я получил справку от спикера Меркель, от спикера Жданмайера, от спикера социал-демократов и от спикера христианских демократов - за час. Ответ от чиновников высшего уровня. В России это было бы через 8 недель переписки.

О.БЫЧКОВА: 8 месяцев.

Б.РАЙТШУСТЕР: И были бы заняты все служащие в моем офисе. Представляете, почему в Германии безработица среди журналистов? Потому что им так просто все отвечают. А у вас это была бы работа для многих людей.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Зато у вас отобрали фотоаппарат у здания «Роснефти» и разбили его на мелкие куски – это интересно? Причем, без компенсации.

О.БЫЧКОВА: Об этом как раз спрашивает Вадим из Москвы, который занимается экологией и журналистикой: «Удалось ли вам получить компенсацию за фотоаппарат?». Это когда было?

Б.РАЙТШУСТЕР: Никакой компенсации. Это действительно возмутительно для меня, как для немца – я знал, какой это полицейский – показывал фотографию, и за три года ничего не было сделано. Посол лично поехал, чтобы этим заняться. Я знаю, кто конкретно это был, какой человек – но даже не открыли никакого уголовного дела, никакой переписки. Думаю, что жалко, что многие русские привыкли к этому. Думаю, что это и русского должно это возмущать так же, как и меня, потому что это может случиться с любым. И мне обидно, что многие люди, когда я об этом рассказывают, смотрят на меня как на больного и говорят – ты что, дурак, что так волнуешься? То есть, это нормально, что милиция так делает, нормально, что так делает прокуратура, а я - дурак, что меня это удивляет.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Мне кажется, что вам это тоже нравится – судя по вашей реакции и улыбке. Могу поспорить, что и в этом вы находите что-то хорошее.

Б.РАЙТШУСТЕР: Я не знаю, кто это сказал, - что юмор - это способ невыносимое делать выносимым. Я думаю, что юмор во многом имеет именно эту функцию – я нигде так много не смеюсь, как в России, - это действительно так. В Германии серьезно и скучно в этом плане. Но мы часто смеемся, хотя иногда это близко к слезам – это тоже бывает.

О.БЫЧКОВА: Александр из Екатеринбурга: «А почему у вас славянское имя?» Это славянское имя?

Б.РАЙТШУСТЕР: Это очень забавно, поэтому меня из-за этого часто считают русским. На самом деле у меня предки из Франции. Мои братья Томас и Штефан. А когда мама прочитала Пастернака, она захотела сына назвать Борисом. Папа был категорически против - «холодная война», и все прочее – тогда сына назвали Томас. Потом та же история – назвали Штефаном. А на третьем ребенке мама уже сказала - все, или мы разводимся.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Любовь к России была у вас заложена генами матери.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, в паспорте, она уже это чувствовала.

О.БЫЧКОВА: Джордж считает, что вы самый обыкновенный мазохист.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Не обижайтесь.

Б.РАЙТШУСТЕР: Он считает, что в России настолько плохо? Мы сейчас говорим об экстремальных моментах, но есть очень много другого. Например, если у нас в Германии женщине подать пальто, то это уже считается почти секс-терроризмом.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Ну, нет, это вы преувеличиваете.

Б.РАЙТШУСТЕР: Это я про Германию. Если вы наливаете вино, это уже не принято. Во Франции не так, согласен, но в Германии просто так сделать комплимент – это может плохо кончиться.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы хотите сказать, что в Германии абсолютно потеряна галантность и манеры?

Б.РАЙТШУСТЕР: Во многом. Там уже вообще полы приблизились – мужчины стали гораздо женственнее, а женщины – мужественнее. Не все, нельзя огульно про всех так сказать, но эта тенденция есть, и это действительно очень интересна.

О.БЫЧКОВА: Тема русских женщин очень большая и крайне важная для нашей программы, мы посвятим ей следующую половину передачи – после перерыва. А сейчас, если можно, несколько вопросов от аудитории: «Смешно, а воблу есть научился?»

Б.РАЙТШУСТЕР: Вы не поверите, но я вегетарианец.

О.БЫЧКОВА: Но это же рыба.

Б.РАЙТШУСТЕР: Тоже не ем. Это было очень выгодно, когда я первый раз приехал в Россию, в семью - это 90-й год, они никогда не взяли с меня ни копейки, хотя были друзья друзей, они мне говорили – когда мы услышали, что ты не ешь мяса, это было как гора с плеч, - кушай свои овощи, сколько хочешь.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Мне кажется, что Россия для вегетарианцев - вегетарианский рай. Что крупы, что пирожки, картошка, капуста.

О.БЫЧКОВА: Может, он еще и не пьет, как папа?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Этого не может быть.

Б.РАЙТШУСТЕР: Ну а где вы видели мясо в водке? Это абсолютное вегетарианство. Табак тоже вегетарианская вещь, так что до этого не доходит. Я просто тогда не хотел пить из гуманизма, когда были тяжелые времена, и отвык.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А когда вы приезжаете домой, вы пьете водку и пугаете папу, наверное?

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, но мне нужно следить за собой – когда я начинаю пить водку, я начинаю говорить по-русски, и на меня смотрят уже как на законченного алкоголика.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Они вас навещают в Москве?

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, иногда приезжают. Родители собирались, спрашивали - что привезти? Может, муку, сахар?

О.БЫЧКОВА: Спички, керосин.

Б.РАЙТШУСТЕР: А когда я их тут привез в большой супермаркет, у них был, конечно, шок - они до сих пор этого не могут понять.

О.БЫЧКОВА: Потому что они читают то, что вы пишите в журнале «Фокус», а вы выражаетесь вполне себе резко по поводу российской политики.

Б.РАЙТШУСТЕР: Разве? Ну, что вы. А по поводу политики – это задача журналиста, это вы уже отвыкли. Если бы вы знали, как я выражаюсь по поводу Меркель и немецких политиков, поэтому, думаю, может они и рады, что я в Москве.

О.БЫЧКОВА: Делаем перерыв на несколько минут. В программе «Своими глазами» руководитель московского бюро немецкого журнала «Фокус» Борис Райтшустер. Вернемся, чтобы поговорить о русских женщин – ровно с этого и начнем.

НОВОСТИ

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Продолжаем программу. Наш гость - руководитель московского бюро немецкого журнала «Фокус» Борис Райтшустер, и он нам рассказывает, как ему последние 15 лет нравится жить в России.

О.БЫЧКОВА: При этом и книжку написал на эту тему под названием «Русский экстрим».

Б.РАЙТШУСТЕР: «Как я научился любить Москву» на титуле.

О.БЫЧКОВА: 15 лет учился, наконец, научился.

Б.РАЙТШУСТЕР: Еще учусь.

О.БЫЧКОВА: Мы обещали поговорить о русских женщинах. Расскажите ваши истории – чем вообще русские женщины отличаются от других? Ну, мы знаем, что у нас тут все самые красивые – это абсолютно медицинский факт.

Б.РАЙТШУСТЕР: Конечно. Я бы сказал, что русские женщины очень эмоциональны, очень открыты. Поймите меня правильно – надеюсь, что этого в Германии не услышат и не переведут – эмансипация – очень важная вещь. В России я думаю, что желаю для себя немножко больше эмансипации, я с этим согласен. Но в Германии, а может, в Англии и в Америке, думаю, с этим немножко переборщили. Потому что когда женщины за счет эмансипации хотя быть такими же, как мужчины, и во многом становятся похожими, - на мой взгляд, это трагедия. То есть, я очень за равноправие, это очень правильно, но когда женщина говорит: я специально некрасиво одеваюсь, потому что не хочу, чтобы на меня смотрели, потому что я женщина, я хочу, чтобы на меня смотрели только из-за ума, - по-моему, это уже абсолютный перебор. И, к сожалению, с этим очень часто сталкиваешься. Мои друзья-мужчины в Германии действительно часто от этого стонут, им действительно тяжело. И я не удивляюсь, что в Германии такие сильные проблемы с демографией.

О.БЫЧКОВА: В России тоже проблемы с демографией.

Б.РАЙТШУСТЕР: Может быть, они у вас немножко другого характера. Но в Германии это действительно уже - я уже говорил, что если комплимент сказать, то это уже может быть очень…

О.БЫЧКОВА: Расскажите какую-нибудь историю, связанную с русскими девушками?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Во-первых, он влюбился, а потом уже переехал в Россию. Да?

Б.РАЙТШУСТЕР: да.

О.БЫЧКОВА: Что-нибудь такое было, когда у вас возникали отношения с русскими девушками?

Б.РАЙТШУСТЕР: Ну, за 15 лет не без этого было.

О.БЫЧКОВА: Ну, предположим, как девушка проявляла себя неожиданным образом – кроме того, что она эмоциональная красавица, недостаточно эмансипированная? Что-нибудь конкретное расскажите?

Б.РАЙТШУСТЕР: Есть смешное - например, я делал репортаж про модельное агентство, и там, конечно, очень много красивых женщин и с очень многими можно было откровенно разговаривать – это было крайне интересно. Например, там был такой момент, что они говорили, что поскольку я такой вежливый и не сразу атакую, они уже думали, что, может быть, я другой ориентации - то есть, моя немецкая вежливость…

О.БЫЧКОВА: Сыграла свою роль.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да. И то, что я не сразу лез с комплиментами - тут это уже воспринимается… по-моему, это очень хороший пример, чтобы почувствовать эту разницу. И наоборот. Я сейчас думаю, что по понятиям немецких мужчин, может быть, я сейчас ужасный шовинист - как я могу женщинам улыбаться, или незнакомым подавать пальто, или что-то такое делать. Это крайне интересно - тут крайне разные восприятия. В Германии в этом плане мне тяжело.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А как русские женщины относятся к иностранцам? Они открыты к общению, свободны, или все-таки с опасением?

Б.РАЙТШУСТЕР: Я бы сказал, что это немножко изменилось – раньше опасений было меньше, а сейчас, может быть, больше.

О.БЫЧКОВА: Больше?

Б.РАЙТШУСТЕР: думаю, да. Потому что сейчас иностранцы как шпионы – везде крутят истории, как обижают русских женщин иностранные мужья. У меня были очень смешные истории – например, одна моя знакомая, она мне очень нравилась, но поскольку я сдержанный немец, на том все и закончилось – что она очень нравилась.

О.БЫЧКОВА: И из этого ничего не вышло.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, и она очень всегда хотела за границу. И вдруг она пришла счастливая – она уезжает в немецкоязычную страну – у нее молодой человек из этой страны, и она вся такая восторженная была, все время говорила - русские мужчины такие негалантные, такие бывают грубые, через полгода получаю письмо: эти немцы ненастоящие мужчины, он даже гвоздь в стенку не может вбить, он такой мягкий, ничего не может мне сказать. И это очень типично.

О.БЫЧКОВА: Она вернулась оттуда?

Б.РАЙТШУСТЕР: Она еще там, но она очень жалуется. Я об этом писал, даже в интернете было очень много отзывов от разных женщин. Думаю, что действительно беда в том, что русские женщины, с одной стороны, хотят мягкости и галантности немецкого или западного мужчины, а с другой стороны, они хотят русского – настоящего мужчины.

О.БЫЧКОВА: Русской брутальности.

Б.РАЙТШУСТЕР: Ну, больше адреналина и всего. Но такой смеси не бывает, понимаете? Это очень тяжело, чтобы он был и мягкий и галантный, а потом мог превратиться в дикого тигра.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Когда я была в Германии, часто сталкивалась с тем, что даже муж и жена – они всегда делят счет в ресторане.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Это святое, ну вы что?

Б.РАЙТШУСТЕР: А вас не смущает, что здесь нужно платить за русских женщин?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Когда я в Германии оплачиваю, на меня смотрят почти как на извращенца - почему это он оплачивает, что за безобразие, что он хочет, почему он это делает?

О.БЫЧКОВА: Объясните мне – я понимаю, когда кто-нибудь и его подруга делят счет. Но муж и жена почему? Все остальное у них более или менее общее?

Б.РАЙТШУСТЕР: На всякий случай - мало ли, потом развод. У них у всех брачные договора.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Ваша поклонница спрашивает: «Ваш герой женат? Смотрю веб-страницу и мучаюсь этим вопросом».

О.БЫЧКОВА: Лена спрашивает.

Б.РАЙТШУСТЕР: Я не женат, но в надежных руках, так сказать.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Лена, не все потеряно. То есть, вас не смущает, что вы должны платить за русских женщин?

О.БЫЧКОВА: Что значит «должны»?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Ну, здесь считается, что кавалеры должны платить за дам, - извините, пожалуйста.

О.БЫЧКОВА: Но мы же с тобой так не думаем до конца, на самом деле?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Так мы с тобой очень эмансипированные женщины.

Б.РАЙТШУСТЕР: Нет, это меня не возмущает. С другой стороны, есть женщины, которые ожидают, чтобы им машину подарили. Если это принимает такой размах, то мне это не очень нравится. Вы знаете, что я имею в виду - это спонсорство. Думаю, что это большая разница – подарить цветы и пригласить в ресторан, или быть спонсором и подарить «Мерседес». В России не без этого, в Германии это тоже есть, но тут этого больше.

О.БЫЧКОВА: ну, это есть везде.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Россия – это та страна, где бы вы растили своих детей, или нет?

Б.РАЙТШУСТЕР: Знаете, это палка о двух концах.

О.БЫЧКОВА: Или даже о трех.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да. Это очень тяжело сказать. Если они в немецкой школе, тогда, пожалуй, может, да. И при европейской медицинской страховке. Вот у вас был вопрос, не мазохист ли я – не забывайте, что я не живу как слесарь завода Ильица, - увы, или, слава богу. Я нахожусь в немножко привилегированной ситуации: у меня иностранный паспорт, аккредитация МИДа, зарплата из Германии, в любой момент я могу выезжать, меня защищает посольство – поэтому нельзя сравнивать.

О.БЫЧКОВА: Кто-то написал, что для вас это такой «даун-шифтинг».

Б.РАЙТШУСТЕР: Да нет, «даун-шифтинг» - это когда мало работают. А я столько здесь работаю, - знаете, когда я в Германии работал журналистом, у меня было на 5% бюрократии, а тут - 80 или 90%, потому что постоянно нужно какое-то разрешение, какой-то факс. И у меня за счет этого чувство, что я живу в джунглях, но получаю еду из зоопарка - это идеальный случай. И очень много приятного - в Германии мне очень многого не хватает, немцы все-таки, за счет своей дисциплинированности – мы строим лучшие машины, но мы не лучшие для компании, если вечером посидеть.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Душевности не хватает вам?

Б.РАЙТШУСТЕР: Эмоциональности, - я бы так сказал. Думаю, что у французов больше этой смеси – они и машины хорошие строят, и эмоциональны при этом.

О.БЫЧКОВА: У всех свои плюсы. Майк пишет: «Что там русские женщины, Борис, вот грузинские - это да».

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вот спасибо.

О.БЫЧКОВА: Митек спрашивает: «Иностранцы приезжают в Россию за женами, в поисках рабынь?».

Б.РАЙТШУСТЕР: Не могу так сказать про всех иностранцев – я приезжал не за тем. Но то, что это есть, - конечно. В Германии, например, русские женщины считаются предметом мечты.

О.БЫЧКОВА: А я слышала, что в Европе наоборот утвердилось представление о русских женщинах не как о женах, а как о доступных, легкомысленных, и все прочее.

Б.РАЙТШУСТЕР: Одно другого не исключает.

О.БЫЧКОВА: Нелестное представление.

Б.РАЙТШУСТЕР: немножко в эту сторону пошло, потому что действительно есть такой контингент. Но я бы сказал, что немцы, как и любой другой народ знают, что если есть много таких, то это не значит, что весь народ такой, или все такие. Бесспорно, это есть и в Германии, - что русские женщины очень красивы, эмоциональны и женственны. Думаю, что главное, - что они женственны – они этого не скрывают. Думаю, что в Германии не меньше красивых женщин, но они эту женственность скрывают, не хотят многие выделяться красотой - она может строго одеваться, причесываться, потому что не хочет привлекать внимание женственностью, хотя на самом деле могла быть очень красивой. А тут бывает наоборот - может быть, женщина не самая красивая по понятию идеала, но она настолько женственна, что она просто отменная красавица. Думаю, что дело во многом в этом. Но думаю, что, наверное, это мода, и это и в Германии произойдет когда-нибудь.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Большинство ваших друзей русские, или это какие-то экспаты, коллеги иностранные?

Б.РАЙТШУСТЕР: Тут больше русских. Это даже удивительно, что некоторые мои коллеги тут живут в чисто-немецкой среде. У меня так было, что один мой коллега три года тут жил и сказал - у меня за все это время не было ни одного русского друга. Я всегда стараюсь этого избегать, в принципе, я почти всегда в полностью русской среде. Хотя за последние 10 лет стало немножко тяжелее - я чувствую, что некоторые стали тут бояться с иностранцами иметь дело.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Но если это настоящие друзья - как они могут бояться?

Б.РАЙТШУСТЕР: Я говорю о знакомствах, которые, может быть, могли бы привести к дружбе, потому что бывает хорошее начало, но потом вдруг человек исчезает и часто даже начинает, иногда в шутку - «вот, ты разведчик». Но когда ты за вечер это слышишь раз 20…

О.БЫЧКОВА: Это может раздражать.

Б.РАЙТШУСТЕР: Это можно один раз послушать, второй, но когда раз 15 - сколько ты там получаешь, за клевету на Россию, - когда вы это 20 раз слышите, это не помогает налаживанию дружеских отношений все-таки.

О.БЫЧКОВА: «Существует расхожее мнение, что русские неулыбчивы и угрюмы, то есть, в обычных ситуациях русские улыбаются сильно реже, чем европеец или американец» - по-моему, это действительно так.

Б.РАЙТШУСТЕР: Я бы так сказал: на улице, с незнакомыми - да. А дома, с знакомыми, скорее, наоборот – они улыбаются чаще, чем мы.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: У меня был эксперимент, когда я переехала в Москву.

Б.РАЙТШУСТЕР: Считали?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Я не считала. Меня на самом деле поразило, что люди совершенно не улыбаются на улицах - это правда.

Б.РАЙТШУСТЕР: Это да.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: И я начала им улыбаться. И хочу сказать, что 9 из 10 улыбались мне в ответ. Один смотрел на меня как на сумасшедшую.

Б.РАЙТШУСТЕР: Ну, вы симпатичная девушка. Если я это буду делать, может быть, они подумают, что…

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Я улыбалась бабушкам, женщинам - мне хотелось посмотреть на их реакцию. В принципе, они мне все улыбались тоже.

Б.РАЙТШУСТЕР: Вам почаще по улицам надо ходить.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Просто мне кажется, что если у вас есть нехватка улыбки, вам стоит улыбнуться и вам тоже улыбнутся в ответ - как ни глупо это звучит.

О.БЫЧКОВА: Существует распространенное мнение, что все эти, особенно американские «приклеенные улыбки» - они фальшивые, лживые и лицемерные.

Б.РАЙТШУСТЕР: Знаете, я раньше так тоже думал. Но когда я побывал в Америке, я потом сказал – может, в гостинице американской и фальшивые улыбки, но все равно они мне больше нравятся, чем когда в гостинице, когда мне хамят и показывают, как они недовольны, что у них клиент. Иногда лучше такая ненастоящая улыбка, чем…

О.БЫЧКОВА: Искренняя злобная рожа.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да. В личных отношениях – нет, а в зоне обслуживания – ресторанах и прочем, - улыбка лучше, даже если она не самая настоящая.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы смотрите российские телеканалы?

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, смотрю. В последнее время даже юмористические передачи. Обожаю «Комеди-вумен» - это просто прекрасные передачи. Остальные программы, к сожалению, - ну, что тут скрывать – очень иногда не хочется смотреть. В Германии тоже такая тенденция, но думаю, что вы тут чуть больше впереди. У нас на общественном телевидении бывают очень хорошие передачи, у вас иногда, когда смотришь, думаешь… ну, тяжело. Особенно новости. Но не будем об этом.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Бывали случаи, когда вас друг здесь спасал и проявил такую дружбу, которая в Германии не существует?

О.БЫЧКОВА: Софико, ты о чем?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Мне кажется – я просто тоже прожила за границей долгое время – здесь все-таки, если ты дружишь с кем-то по-настоящему, есть понятие настоящей дружбы, не с фальшивой улыбкой. Я об этом спрашиваю. У вас есть такое впечатление?

Б.РАЙТШУСТЕР: Есть. Когда я вернулся из Германии, я был совсем молодым студентом, а тот, кто снимал за мое отсутствие квартиру, никаких денег мне не платил. У меня был пустой холодильник, а родители с торжествующим видом говорили: вот, видишь, холодильник пустой, - мы тебе сказали, не уезжай в Россию. Представьте себе русских родителей, которые бы это допустили, да еще и с торжествующим видом. В России все наоборот. Я не могу назвать этих людей, но у меня были очень трогательные моменты - даже когда какие-то официальные лица, которым сказано, чтобы со мной сделать что-то не очень приятное - они это смягчают, и наоборот говорят, что защищают. И это в России всегда очень удивляет. Думаю, что немцы не будут злоупотреблять своими полномочиями, но если им сказано - бить, - утрирую, - они и будут бить. А в России, думаю, наоборот – даже если это не друзья. А среди друзей это обязательно. Действительно. В Германии это проблема. И очень интересно – думаю, это даже не национальный признак - в ГДР это тоже было, пока это было ГДР, и резко прекратилось, когда воссоединились. Думаю, что это зависит от общества, и я чувствую, что в России этого, увы, уже становится меньше. Так же, как экономический прогресс: страна богаче и меньше этой взаимовыручки, меньше этих отношений. Мы платим очень высокую цену за экономический прогресс и за то, что становимся богаче. Думаю, что 15 лет назад этого было гораздо больше, сейчас больше, чем в Германии, но не уверен, куда это ведет.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы объездили, наверное, всю Россию?

Б.РАЙТШУСТЕР: От Владивостока до Калининграда.

О.БЫЧКОВА: Вот люди вам пишут: «Поезжайте в какую-нибудь русскую глубинку, где все совершенно не так, как в Москве» - наверное, вы уже это оценили?

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, это сильно отличается. То, О чем я сейчас говорил – про взаимовыручку – думаю, что это очень московский феномен. Думаю, что в Москве это изменилось, но я уверен и даже чувствую, что в глубинке это все совсем по-другому, и вообще - там многим людям памятник надо поставить. Вот много плохого говорят о русских врачах. Я был в Кемерове – у местных врачей там зарплата мизерная, но они работают по 12 часов там, помогают кому-то бесплатно – это просто люди- герои будней, это очень, сильно впечатляет. А в Москве этого уже меньше, мне кажется.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Могу подтвердить - вот я сейчас была в Якутии, Ярославле - безумно красивые места. Но когда я попадаю в какие-то глубинки, не самые красивые города, абсолютно серые и холодные, меня всегда поражает теплота и красота людей и общения - они абсолютно отличаются от московских отношений. В отелях, ресторанах, на улицах – это на самом деле так.

О.БЫЧКОВА: Это понятно. Тем больший контраст условий жизни, в которых живут во многих местах в российских регионах.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, очень большая разница. Москва это все-таки уже такой отдельный космос, мне кажется, и во многом живет даже богаче, чем Германия. Если собрать все богатые машины, думаю, что в Берлине таких маленькая часть.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Конечно, все миллиардеры и миллионеры России практически живут в Москве.

Б.РАЙТШУСТЕР: Поэтому и цены такие сумасшедшие, что для немцев очень удивительно. Но это тоже русский характер, я думаю. Потому что я с многими говорил даже с экономистами – я не понимаю, почему пачка сыра, которая в Германии стоит один евро, у вас стоит 7 евро, и почему везде такие сумасшедшие цены. Они говорят – во-первых, мало конкуренции, а во-вторых - менталитет. Люди в России готовы так платить. Для меня часто, если слишком высокая цена, я этого просто не покупаю. А тут, очевидно, все-таки другой менталитет у людей - это все равно покупается. Мне, как иностранцу, это действительно тяжело понять.

О.БЫЧКОВА: Но отношения с деньгами в России…

Б.РАЙТШУСТЕР: Абсолютно другое, совершенно. Например, мои многие друзья не понимают - у меня машина не новая достаточно, «Фольксваген», а у многих моих друзей, хотя денег и нет, они на последний кредит покупают «Мерседес». Я мог бы купить не один «Мерседес», но зачем мне это надо? Это очень интересно, это абсолютно противоположное отношение. У нас деньги копят, оставляют что-то, а у вас это абсолютно наоборот - все тратят. Поэтому вот сейчас кризис, а магазины, рестораны, - все заполнено. Потому что в кризис надо тратить деньги. А у нас наоборот, и цены падают.

О.БЫЧКОВА: Как вы думаете, это русская черта, или это черта, связанная с тем, что вот раньше был СССР, где ничего не было, а сейчас условия изменились и люди стараются как-то побольше…

Б.РАЙТШУСТЕР: думаю, больше второе. Потому что, опять-таки, ГДР и ФРГ – это всегда хороший пример. Думаю, что все-таки быт это определяет. В первую очередь, эти опыты - может быть, помните реформу Павлова, когда деньги отменили? - я это уже на себе чувствую. Вы не поверите - по немецким понятиям я уже такой «щедрый русский», который не считает денег.

О.БЫЧКОВА: Транжир и мот.

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, я уже неправильно поступаю, потому что думаю, что деньги - это деньги, они могут завтра обесцениться.

О.БЫЧКОВА: Ваши родители не думают, что в смысле бытовых навыков и важных жизненных принципов, которые касаются, например, денег, или чего-то еще, вы тут испортились?

Б.РАЙТШУСТЕР: Да, они так считают. Считают, что я обрусевший, во многом уже неправильный, не такой дисциплинированный, каким должен быть. Мама уже пожалела, что назвала в честь Бориса Пастернака.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А как вашему «Фольксвагену» наши российские дороги? Вас это тоже забавляет?

Б.РАЙТШУСТЕР: О, это вообще. Вот это типичный пример – я стараюсь как можно меньше ездить, потому что меня, как немца, это постоянно нервирует. Русский водитель привык, что везде нарушают…

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Наконец-то мы нашли то, что вас в этой стране нервирует.

Б.РАЙТШУСТЕР: Нет, это ужасно. Потому что если бы хоть чуть-чуть соблюдались правила, мы бы все двигались в десять раз быстрее. Но каждый готов ради того, чтобы стать ближе на один метр, перекрывает ста другим машинам дорогу. К сожалению, это право кулака, и всем от этого хуже – мне каждый раз это на нервы действуют. Тут действительно «то, что русскому хорошо, немцу очень плохо».

О.БЫЧКОВА: Очень. Практически смерть – но не в прямом смысле. К сожалению, мы уже заканчиваем, хотя могли бы беседовать и беседовать с нашим гостем. Тут вам все пишут комплименты, вашему русскому языку, мы присоединяемся к ним всей душой. Спасибо вам большое.

Б.РАЙТШУСТЕР: Вам спасибо.

О.БЫЧКОВА: Вы еще долго тут останетесь?

Б.РАЙТШУСТЕР: Надеюсь.

О.БЫЧКОВА: Еще 15 лет?

Б.РАЙТШУСТЕР: Посмотрим, как будет. Но пока уезжать не хочу.

О.БЫЧКОВА: Он не хочет уезжать. Это был руководитель московского бюро немецкого журнала «Фокус» Борис Райтшустер, и это была программа «Своими глазами».

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Всего доброго.