Ингушетия своими глазами - Татьяна Фельгенгауэр - Своими глазами - 2009-08-24

О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день, это программа «Своими глазами». В студии прямого эфира телекомпании RTVi, радиостанции «Эхо Москвы» Ольга Бычкова. Софико Шеварднадзе у нас сегодня в отпуске, но обещала вернуться рано или поздно. А своими глазами у нас сегодня рассказывает о том, что она видела в Ингушетии корреспондент «Эха Москвы» Татьяна Фельгенгауэр. Добрый вечер тебе.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Добрый вечер. Буду рассказывать своим ртом, а не своими глазами.

О.БЫЧКОВА: Хорошо. Своими глазами, своими ушами.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Руками, ногами.

О.БЫЧКОВА: Дело в том, что человек буквально пару часов назад прямо из аэропорта «Внуково» примчался сюда, чтобы успеть на этот эфир «Эха Москвы». Люди, вроде, из командировки, особенно из не очень легкой едут домой, принять ванну, отдохнуть, расслабиться. А наши люди сразу едут в эфир и сразу делятся о том, что они видели своими глазами, оставаясь при этом – телезрители не дадут мне обмануть радиослушателей – оставаясь при этом настоящими красавицами, как моя коллега Таня Фельгенгауэр. Ну так вот. Значит, в пятницу. Да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В пятницу, да.

О.БЫЧКОВА: Сегодня у нас понедельник?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В пятницу утром, да я собралась.

О.БЫЧКОВА: Ты села в самолет, чтобы.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В надежде увидеть там Юнус-Бека Евкурова. Потому что появилась информация, ну, в четверг стало известно о том, что он прерывает реабилитацию, возвращается в Ингушетию в ближайшие дни. И сориентировали нас, что именно в пятницу на рейс 9:20 утра, который вылетает из Внуково, Юнус-Бек Евкуров садится и летит в Назрань, ну, вернее, в Магас, аэропорт Магас. И мы радостно тут всей редакцией меня собрали, отправили в аэропорт. Я сажусь в самолет – никого нет. То есть люди есть, но все не те. Разве что, телеканал «Звезда» тоже искал там президента тщетно. Искали-искали. Я, вот, честно: мы уже летели и стало ясно, что его, вроде нет, но на всякий случай я обыскала весь самолет, разве что в кабину пилота не заглянула – нету там Юнус-Бека Евкурова. И я приезжаю совершенно расстроенная в Назрань, вернее в Магас, потому что я надеялась на интервью в самолете.

О.БЫЧКОВА: А сколько лететь часов?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: 2.20.

О.БЫЧКОВА: Немало.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Немало, да. И, вот, 2 часа 20 минут я размышляла о том, как мне объяснить Венедиктову, почему у меня нет интервью с президентом Ингушетии.

О.БЫЧКОВА: Потому что не было президента Ингушетии.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Когда мы приземлились, меня ждал следующий вопрос, который был совершенно не решен – куда ехать и где жить. Ну вот так вот. Так случилось.

О.БЫЧКОВА: А, я помню эту историю в четверг вечером.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да.

О.БЫЧКОВА: Когда мы с тобой здесь как раз пересекались на станции, и ты говорила, что до сих пор непонятно, где жить в этом городе.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Когда я приземлилась в аэропорту, этот вопрос все еще стоял вполне себе ребром. Я начала судорожно названивать пресс-секретарю ингушского президента Калою Ахильгову, который обещал все устроить в лучшем виде. Дозвонилась до него, он сказал... Во-первых, спросила «Где же президент?» Он сказал: «Ну... А... Я... тебе объясню все чуть-чуть позднее».

О.БЫЧКОВА: Где оказался президент? Скажи сразу.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он в тот момент был еще в Москве. Хотя, когда мы прилетели, нас встретили какие-то странные слухи, что, на самом деле, Евкуров уже несколько дней в Ингушетии, но об этом никто не знает. Там такую конспирологию с его возвращением развели. Когда мы прилетели, выяснилось... Вот, моих коллег с телеканала «Звезда» встречал местный тоже телевизионщик, и он рассказал, что он видел, как подъехал кортеж в пятницу, в то время, когда мы приземлялись, подъехал президентский кортеж, подъехал к VIP-залу, постоял и уехал. Ну, было очевидно, что это сделано совершенно для вида. Более того, потом мы выяснили, что кортеж президентский катается так уже не один день, и что это, наверное, они так репетируют встречу президента.

О.БЫЧКОВА: Подожди. Объясни еще раз для тех, кто не понял до конца: это было вот такое первое возвращение президента Ингушетии после долгого лечения в Москве?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Юнус-Бек Евкуров находился в санатории, в четверг появилось сообщение о том, что он, наконец-то, возвращается в Ингушетию, дабы забрать полномочия президента уже обратно и приступить, собственно, к работе. Естественно, все этого очень ждали, туда понаехала куча журналистов, потому что, ну, это просто чудо – то, что он остался жив после такого покушения. И более того, в такие короткие сроки восстановился, чтобы приступить опять к работе. И просто не верилось, что это будет так.

О.БЫЧКОВА: Но это сейчас ты нам расскажешь дальше, как он выглядит и как можно оценить состояние его здоровья, да? Ну, хорошо. Значит, президент в это время был еще в Москве, когда он всех вас так ловко обманул.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Мы с таким легким разочарованием, все-таки: «Ну, хорошо. Нет – значит, завтра встретим». Завтра – уж нам клятвенно пообещали, что, ну, вот завтра президент точно приедет, мы его встретим. Хорошо. Едем в Назрань. Надо же где-то жить, вопрос надо решать. Поселились совершенно без проблем в единственной, собственно, гостинице, которая есть в городе Назрани. Она какое-то время назад была печально известна тем, что оттуда похищали съемочную группу РенТВ, но это было давно, при Зязикове. Сравнительно недавно, но, все же.

Сейчас там как-то все поспокойнее. Поселились там, встретили там много коллег. И, конечно, появился вопрос «Что же делать?» Образовался совершенно свободный день, президента нет, надо чем-нибудь себя занять, и тут приходит одновременно 2 сообщения. О том, что в Назрани в городской больнице где-то на крыше ходит террористка-смертница и там ее сейчас ищут активно. И через какое-то время пришли новости о терактах в Грозном. Причем, сначала об одном, потом о 2-х, потом откуда-то вообще появилась цифра «5» - она, правда, продержалась недолго. И вот мы заметались – куда ехать? В Грозный смотреть и узнавать, что там происходит и работать на месте взрыва в Грозном? Либо вот здесь мы в Назрани просто несколько улиц дойти посмотреть, что происходит в городской больнице, как там?

Пока мы решали этот вопрос, тут в редакции решали вопрос, как, можно меня отпустить в Грозный или нет? Мы уже доехали до горбольницы, потому что это ближе. Там все эвакуированы. Как мне объяснили – мы немного припозднились – сначала всех вывели из больницы во внутренний двор, а потом уже за территорию вообще.

О.БЫЧКОВА: Больница большая? Там народу много?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, там немало народу. В больнице – ну как? Такая, стандартная, там, 4, по-моему, этажа. Главная больница города Назрани.

О.БЫЧКОВА: То есть, ну, немаленькая?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Она не маленькая. Плюс еще там такая достаточно внушительная территория вокруг нее. Мы подъезжаем, стоят медсестры, врачи, люди сидят, стоят, смотрят, непонятно, что происходит вот за этим вот забором вот так вот. Вглядываются – что там происходит? Как там? Ничего непонятно. Там какие-то женщины в слезах, кто-то говорит «Вот, посмотрите, как мы живем, как такое вообще возможно».

В какой-то момент подъезжает огромный джип, оттуда высаживаются огромные бравые парни в бронежилетах с автоматами и в масках. Они заезжают за эти ворота, проезжают на территорию, кто-то из них проходит пешком, исчезают из поля зрения. Тут, значит, мне звонит мой знакомый грозненский, который говорит: «Тань, ты вообще чего делаешь-то?» Я говорю: «Вон, я в Назрани, тут куча народу около больницы, эвакуировали, а в самой больнице ищут террористку-смертницу». Он говорит: «Ты знаешь, вот, я давно же в Грозном, на всякий случай отойди подальше от толпы. Потому что, вот, есть такая тактика у Шахидов, что они в толпу как раз вот такую заходят». Говорю: «Ну, хорошо». Отхожу в сторону немного. И тут я понимаю, что внутри на территории какое-то движение. Потому что вот эти люди, которые приникли к забору и уже несколько часов находятся на улице – а надо сказать, что в Назрани вообще-то было все эти дни достаточно прохладно. Там какую-то дряхлую бабушку медсестра перевязывает прямо на улице, там ей вызывают карету скорой помощи, чтобы ее хотя бы в машину погрузить эту бабушку, потому что она не держится на ногах.

И тут, значит, вся эта толпа, которая стоит за забором и пытается понять, что происходит, начинает резко двигаться, потому что все что-то увидели. И я подхожу проверить, что ж там происходит, может быть, они поймали кого-то или что? Выясняется, что это подрались 2 человека, которые приехали искать эту смертницу. Я уж не знаю, может быть, они в масках друг друга не узнают, на позывные не откликаются? Я не знаю, что это было. Но в этот момент мне стало страшно. Потому что это люди, которые должны, по идее, обезвреживать преступников, а не бить друг другу морды, извините. Проходит еще какое-то время, открываются ворота, всех запускают.

О.БЫЧКОВА: В больницу?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Ну, вот за это время уехал этот джип огромный. Что там произошло? Ушла она или не ушла?

О.БЫЧКОВА: Была ли она вообще?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И тут мне звонят из редакции, говорят: «Тань, ты знаешь, что главврач этой больницы говорит, что это учения и вообще что никого не эвакуировали». Я говорю: «Здрасьте, «никого не эвакуировали». А это что? Все статисты вокруг меня в белых халатах, вот эти люди перебинтованные. Это что? Это массовка такая интересная для учений? Систему Станиславского тут отрабатывают, верю или не верю?» И позднее тоже уже официально заявляется, что это были учения.

Я не знаю, кто поверил в эту теорию о том, что таким образом проводят учения в больнице в городе Назрани, но при мне, когда уже прилетел президент, один из жителей Назрани ему пожаловался на эту историю и Евкуров сказал, что он разберется, что это, вообще, происходит. Вот так вот у меня прошел первый день.

О.БЫЧКОВА: Ну, если там, действительно, были не учения, а там, действительно, была угроза какого-то теракта, то, ну, что жаловаться? Слава Богу, что всех вывели.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, а почему тогда?.. Где результат поисков? А где эта смертница, которую искали? Зачем выводили людей? Может быть, надо не между собой драться, а искать кого-то, кто скрывается в больнице? Я не знаю. Это странно.

О.БЫЧКОВА: Ну, то есть ты из этой истории какой вывод делаешь?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я из этой истории делаю вывод, что это просто какая-то, ну, в общем-то, то, о чем говорят последнее время – это какая-то беспомощность правоохранительной системы, которая там есть, какая-то совершенная неотлаженность в работе, непонимание того, что и как можно и нужно сделать. А главное – не умение признать свои какие-то ошибки. Зачем людям говорить, что это учения? Кто в это поверит? Вот те, кого выводили? Ни один из них не поверил. Я потом с несколькими людьми пообщалась и потом еще, там, таксисты – самый разговорчивый народ – тоже говорят: «Какие учения? Да никакие это не учения».

О.БЫЧКОВА: Что представляет из себя столица Ингушетии, вот, по внешнему виду настолько, насколько ты могла за 2,5 дня?..

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да. Я, там, честно скажу, по самой Назрани передвигалась, в основном, на автомобиле и один раз, ближе к вечеру мы с Тимуром Акиевым – это глава ингушского правозащитного центра «Мемориал» – совершили такую, небольшую пешую прогулку. Ну, такой, знаете, классический райцентр. Там, в основном, частный какой-то сектор, что называется. Одноэтажные дома.

О.БЫЧКОВА: Маленькие.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, маленькие такие частные одноэтажные, кирпичные. Ну, кстати, не очень маленькие. Потому что там же большие семьи. Вот такая одноэтажная, реже двухэтажная застройка. Не очень хорошие дороги и какие-то, там, рынки – не рынки. Ближе к вечеру исчезают люди с улиц, практически никого нет. Достаточно темно. Там есть дороги более-менее главные, они так, как-то хоть заасфальтированы. Побочные – они там совершенно разбитые, плюс еще из-за дождей это было, в общем, достаточно все грязно, в лужах и во всякой слякоти. Был момент, когда Евкуров сразу из аэропорта, сразу – никуда не заезжая – поехал к зданию РОВД Назранского, вот где был этот акт серьезный очень 17 числа. И там перед входом на территорию такая здоровущая глубоченная лужа, просто невероятная, огромная.

О.БЫЧКОВА: Ну, это лужа, которая осталась из-за этого взрыва? Или она там всегда?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, я так понимаю, что это просто такая дорога. И так, как бы, вот эта вся делегация, которая сопровождала, они так все притормозили перед этой лужей и дальше уже кто как мог через нее перебирался – кто вплавь, кто обходил. Ну, я не могу сказать, что Назрань – это, прям... Я бы вообще не назвала это городом, это такой, больше похожий на большое село по внешнему виду. Ну, вот, Магас строят. В Магас мы ездили несколько раз, потому что там все административные здания.

О.БЫЧКОВА: И там аэропорт?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, не в самом Магасе. Это аэропорт называется «Магас», он в другом немножко месте находится. А вот сам город Магас – это новая столица, ее строят, и там уже такая, более или менее городская застройка. И плюс на площади стоит правительство, администрация президента и, вот, аналог нашей Госдумы.

О.БЫЧКОВА: Но Магас как столица он функционирует уже? Как главный город?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, по количеству людей он, я так понимаю, конечно, проигрывает Назрани, потому что там как-то вообще все живут родовыми селениями. В Магасе я там особо не передвигалась. Моя конечная цель в Магасе всегда оказывалась администрацией президента, где я брала осадой пресс-службу и приемную президента, чтобы получить интервью.

О.БЫЧКОВА: Да. Об интервью с президентом Ингушетии ты нам расскажешь, безусловно, отдельно. Я напомню, что у нас в программе «Своими глазами» корреспондент «Эха Москвы» Татьяна Фельгенгауэр, которая только что, вот, буквально только что, сегодня вечером вернулась из Назрани, где она встречалась с президентом Ингушетии, который вернулся туда, в свою очередь, из Москвы. Ну и наблюдала своими глазами, что там происходит.

Тут много вопросов задают люди через сайт и посредством смсок. Ну, в общем, о том, как выглядит экономика Ингушетии – ну, это мы можем сказать ответили, Немо2808, извините.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я думала, спросят «Как выглядит Евкуров?»

О.БЫЧКОВА: Нет, это сейчас тебя спрошу. Потому что, ну, все, что могла увидеть за 2 дня Татьяна Фельгенгауэр, она объяснила – Назрань не выглядит очень богатым и процветающим городом.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Совершенно. Но зато периодически на улицах мелькают Бентли и Кайены.

О.БЫЧКОВА: Да ты что?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, да. (смеется) Честно говорю.

О.БЫЧКОВА: То есть среди вот этой полудеревенской застройки?.. И по разбитым дорогам?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, и по разбитым дорогам. Там много очень наших, отечественных автомобилей, не первой свежести, прямо скажем. Посреди этого можно увидеть чудесный, прекрасный Лексус какой-нибудь.

О.БЫЧКОВА: Понятно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Еще там все очень любят ездить без номеров, не пристегнутые и очень быстро. Манера езды в Ингушетии меня поразила просто сверх всякой меры.

О.БЫЧКОВА: Архар из Москвы спрашивает: «Что обозначает вот этот вот крючок такой тройной на флаге Ингушетии?» Дорогой Архар, вы можете справиться в Википедии так же, как это сделала я. А это солярный знак, который обозначает вечное движение солнца и Вселенной. В общем, собственно, и все, все достаточно просто.

Хорошо. Расскажи нам теперь, все-таки, когда ты встретилась с президентом Ингушетии и когда, наконец, ты достигла той цели, ради которой ты ехала в Назрань? Значит, он вас обманул. Вернее, обхитрил, так скажем, не полетел этим самолетом.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, я думаю, что это зависело во многом от врачей.

О.БЫЧКОВА: Ну, конечно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ровно через сутки после того как прилетела я, тем же абсолютно рейсом обычным самолетом прилетел Юнус-Бек Евкуров. Причем как мне рассказал коллега, который с ним вместе летел, он зашел в самолет последним, конечно. Но он со всеми поздоровался, кого-то кого узнал среди пассажиров, попросил подсесть поближе, чтобы поговорить. Он приземлился, журналистов запустили на летное поле прямо к нему, к трапу. Хотя, там до последнего момента думали, что «ну, вдруг он опять не прилетит? Вдруг это прямо уже супермасштабная тренировка, репетиция его приема?» Но мы просто увидели там машины министров. То есть уже приехали его встречать в том числе Рашид Гайсанов, который исполнял обязанности президента последние 2 месяца. И он вышел, он опирался на палку. Хотя, тут же пошутил, когда...

О.БЫЧКОВА: Ну, наверное, это называется трость.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, трость – это слишком тонко. Ну, скорее, это было подобие костыля небольшого. Потому что, на самом деле, видно, что ему тяжело идти.

О.БЫЧКОВА: Не для красоты, конечно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Ну, на самом деле, потом уже в кабинете его уже видела с костылем, ну, на одну руку, такой, под локоть – он хромает сильно. Ну вот, опираясь на трость, он спустился, к нему подошли журналисты, сняли, как он со всеми разобнимался, расцеловался, как все друг другу рады. И он подошел к нам сказать несколько слов. Сказал, что он хорошо себя чувствует и говорит: «Ну вот, трость – это так. Я для солидности, вообще, сейчас ее взял, а на самом деле со мной все в порядке». Ну, понятно, конечно, что не может быть все в порядке, когда всего 2 месяца прошло после такого серьезного покушения. Но он выглядит очень хорошо для человека, который пережил такой теракт. Он нормально говорит, у него все в порядке с дикцией, с артикуляцией, со словами, со скоростью речи, с взглядом. Единственное, что у него часть щеки, я так понимаю, часть лица, по-моему, правая – не двигается. Там, наверное, задет нерв, там у него было несколько переломов, если я правильно помню отчеты врачей. Но в целом он выглядел очень хорошо. И я не знаю, как он себя в этот момент, конечно, чувствовал. Он сказал, что врачи больше всего переживали, как он перенесет перелет, но он заверил нас, что с ним все в порядке. Объяснил, что очень много работы. Удалился прямо в аэропорту – там небольшой такой типа конференц-зала со своими министрами и чиновниками, которые его встречали – тоже совсем на короткое время, вероятно, для такого, первого разговора. И прямо оттуда поехал в РОВД Назранское. где был этот теракт 17 числа, посмотреть, что там было.

А там, надо сказать, очень серьезные разрушения. И я знаю, что эти кадры наверняка показывали, но я сделала несколько снимков – я думаю, что мы

– потому что это, на самом деле... Это страшно. Хотя, там продолжаются работы на месте – там нету половины здания, там огромная воронка на том месте, где, собственно, сработало взрывное устройство. Огромная воронка. Сильно очень пострадал дом жилой, который стоит за зданием РОВД. И там огромное количество жженого совершенно, пережженного железа, такой запах гари. Очень такое, тяжелое впечатление, на самом деле, от этого места.

И Евкуров туда пришел, он пообщался с людьми, которые там работают на месте, узнал, что и как, что известно, там, что они уже сделали. После этого пошел к жителям дома, которые, собственно, пострадали также при этом теракте. Пошел общаться с ними, узнавать, какие у них проблемы. И, в общем, дал им твердое обещание, что в течение недели, 10 дней он им всячески поможет.

О.БЫЧКОВА: Ну что ж? Давай мы продолжим с тобой более подробно говорить на эту тему, потому что Татьяна Фельгенгауэр не только слетала в Назрань, не только посмотрела, что там происходит, не только побывала в Магасе и окрестностях, не только увидела красивые машины на улицах этого города, но она также взяла интервью у президента Ингушетии Евкурова, чего не удалось, скажу я с гордостью, в этот момент другим ее коллегам. И об этом мы поговорим через несколько минут после небольшого перерыва в программе «Своими глазами». Вернемся.

НОВОСТИ

О.БЫЧКОВА: И мы продолжаем программу «Своими глазами». В студии прямого эфира телекомпании RTVi и радио «Эхо Москвы» Ольга Бычкова, а своими глазами о том, что происходило в последние несколько дней в Назрани и в Ингушетии рассказывает, излагает Татьяна Фельгенгауэр, корреспондент «Эха Москвы», которая только что, сегодня вечером, собственно, оттуда и вернулась. Ну, ты начала говорить о президенте Евкурове. Ну, расскажи, во-первых... Люди могут прочитать, во-первых, интервью Фельгенгауэр с Евкуровым на сайте «Эха Москвы» - оно там вывешено в полном виде.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Оно не такое большое, поэтому это не сложно прочитать.

О.БЫЧКОВА: А почему оно небольшое, кстати?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Оно небольшое по очень простой причине. Дело в том, что господин Евкуров как только приземлился, тут же начал работать в таком бешеном темпе, что странно вообще, что это интервью у меня случилось. Потому что он проводил совещание за совещанием. После того как он заканчивал совещание, он ехал, там, не знаю, к родственникам погибших при теракте, он общался с людьми. Он в тот день когда мне удалось – это было воскресенье, то есть вчера, когда мне удалось, все-таки, его записать – у него были с самого раннего утра совещания, совещания, совещания, совещания. Потом он принимал медиков, которые его оперировали, и говорил спасибо им. Потом у него была встреча с молодыми людьми, которые, я так понимаю, курсанты и будут милиционерами либо они как раз закончили обучение и приступают к службе в правоохранительных органах Ингушетии. И он встречался с ними и разговаривал с ними. Потом я как раз попала в его кабинет, уже, наконец, чему была несказанно рада, потому что это обнадежило меня, что, может быть, все-таки, я смогу вытащить его на несколько минут.

О.БЫЧКОВА: Потому что ты прождала несколько часов, как я понимаю?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, я несколько часов ждала. Много часов ждала. И я смотрела, как он записывает обращение к народу. Обращение к ингушскому народу.

О.БЫЧКОВА: В связи с чем? В связи с тем, что он вернулся?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В связи со своим возвращением. Он сначала очень долго всех благодарил. Всех, кто писал ему телеграммы, детей, которые слали ему открытки.

О.БЫЧКОВА: А он говорил по-русски, извини?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По-русски. Он говорил по-русски, на вайнахский он перешел буквально 2-3 раза коротких несколько фраз сказал. Он, действительно, очень долго говорил всем спасибо – это было видно, что он искренне благодарен. Вообще, Евкуров при общении производит впечатление очень такого, открытого и честного человека, ну, или человека, которому хочется верить. Да, он очень приятен в общении, так, достаточно прямолинеен, не юлит, ничего, если, там... Мне рассказывали коллеги: если не хочет отвечать на вопрос, он просто говорит «Следующий вопрос». Он не будет, вот, что-то там как-то придумывать, знаете, как там политики у нас любят воды какой-нибудь налить? Говорит очень все по делу.

Рассказал про ситуацию в республике, что да, она сложная. Но, вот, один из главных же вопросов был в том, что изменится после его возвращения, после того, как он пережил это покушение? Будет ли это уход от его попытки найти какой-то, открыть какой-то диалог с людьми, которые уходят в лес? Или это начнется уже тотальная силовая операция по примеру Чечни. Это же был главный вопрос. И он несколько раз в течение своего обращения, потом во всех – значит, там была пресс-конференция у нас – в пресс-конференции, у меня в интервью он повторяет, что «ничего не изменилось в моих приоритетах, ничего не изменилось. Вот то, о чем я говорил в самом начале – вот это все сохраняется».

И он находит слова, которые, на мой взгляд, должны быть услышаны, потому что это очень правильная формулировка. И он объясняет, что «если вы складываете оружие и сдаетесь – это не позор, это мужество. Ингуши – мужественный народ, и не нужно принимать это за трусость». И он несколько раз повторил, что «мы ждем, что вы сложите оружие и вернетесь в семьи свои, к своим матерям, к своим женам. Но если вы меня сейчас не услышите и продолжите, то вот тут обратного пути не будет, тут уже все, будет по всей жесткости, что называется». И это было достаточно длинное такое обращение, и оно было такое, очень эмоциональное. У него были какие-то пометки на бумажке, да? Вероятно, те темы, которые нужно затронуть. Но было видно, что он не читает, что он говорит. Возможно, там какие-то кусочки текста у него были подготовлены – ну, потому что несколько фраз я услышала практически такие же, как на пресс-конференции первой, которую он дал. Ну, это, вот, что называется, тезисы, от которых он потом уже идет и сам говорит, что считает нужным.

И как раз после этого обращения он уже поднимается, чтобы уходить, потому что ему нужно было уезжать куда-то на очередные встречи и делать очередные дела президентские свои. И тут вот к нему так, наперерез...

О.БЫЧКОВА: Подбегаешь ты?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: (смеется) Да. Так, вот, «заметьте меня, пожалуйста». И подходит к нему Калой Ахильгов, говорит, что «ну вот, тут...»

О.БЫЧКОВА: Пресс-секретарь?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, пресс-секретарь, который является вообще моим главным героем. Потому что реально помог мне сделать это интервью. Я, конечно, там, по-моему, всех достала требованием, чтобы все-таки хоть что-то у нас получилось. (все смеются) Но Евкуров сказал, что да. Так, посмотрел на меня с легким удивлением, как мне показалось. Ну, потому что из всех журналистов, которые приехали из Москвы, я, вот, одна женского пола была.

О.БЫЧКОВА: И самая упорная, между прочим.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И сказал, что «да, хорошо. «Эхо Москвы» – знаю, люблю. Но очень коротко. Очень коротко».

О.БЫЧКОВА: Ну ладно. Скажи, что самое главное из того, что ты услышала?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Из того, что я услышала, - это отставки, это попытка каким-то образом, все-таки, перестроить работу правоохранительной системы. В частности, он сказал, что ДПС – это очень серьезная тема для них и большая проблема. Потому что, ну, действительно, там большие проблемы в Ингушетии с этим. Он говорил: «Я бы, на самом деле, всех вообще разогнал, и мне нужна новая молодая кровь туда. Потому что это невозможно – уровень коррупции там просто зашкаливает». Это, вот, основное то, что он. Ну и, конечно, мы поговорили про взаимодействие с федеральным центром, в частности, там, назначение Аркадия Еделева. И он сказал, что «все прекрасно понимают, что в Ингушетии навести и, главное, потом соблюдать и следить за этим порядком могут только ингуши. Поэтому не цепляйтесь вы к назначениям из Москвы – эти люди прекрасно понимают, что здесь должны быть хозяевами ситуации ингуши». Я не знаю, насколько это будет соответствовать действительности в дальнейшем. Но если Юнус-Бек Евкуров сделает хотя бы половину или хотя бы треть того, о чем он мне говорил и о чем он вообще в эти дни говорил, для Ингушетии, мне кажется, это будет очень хорошо. Потому что он настроен решительно, но открыт для диалога.

О.БЫЧКОВА: Ну вот скажи. Люди, с которыми ты там помимо президента разговаривала и общалась, вот, в такой, более приватной атмосфере, без микрофонов. Вот что они говорят, ну, вообще что они говорят о том, что происходит? Когда закончится этот ужас и все это безобразие с терактами? Вообще, что они думают на эту тему?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, первое, что меня поразило, - это то, как люди спокойно и, если не сказать, обыденно могут обсуждать взрывы, убийства, похищения. И я когда удивляюсь там, почти все говорят «Мы привыкли». И, вот, меня приводит в ужас то, что люди к этому привыкли. Вот это ужасно.

Они очень рады, что вернулся Евкуров, те люди, с которыми я говорила. Но у многих звучала одна и та же фраза, там, разными словами сказанная, но суть ее такова: «Москва не даст Евкурову делать то, что он хочет. Это не тот стиль руководства, который ждет Кремль». Что, как будет развиваться, никто не знает, все очень беспокоятся за Юнус-Бека Баматгиреевича, но желают ему всего самого хорошего. Потому что он, действительно, начал ту работу, которая сейчас Ингушетии необходима. Там сейчас стало спокойнее, там стало больше милиции на улицах и ночью в том числе. Там людей нет, конечно.

О.БЫЧКОВА: Ну как спокойней, если, вот, только что, неделю назад взрывают РОВД?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Но и до этого тоже постоянно были взрывы. Да. Там есть огромные проблемы, с теми же самыми правоохранительными органами, которые... Тут, пожалуй, тот вопрос, от которого Евкуров, как мне показалось, немного ушел – что местные республиканские милиционеры, они же во многом боятся федералов. Они не могут с ними ничего сделать – они не могут их остановить, они не могут их проверить, они не могут ничего. Таким образом, у федералов...

О.БЫЧКОВА: А федералы боятся местных.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С чего бы это федералам бояться местных?

О.БЫЧКОВА: Не знаю. Нет?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет. Они им показывают волшебные корочки и все, их никто ничего не проверяет, они могут делать все, что им хочется.

О.БЫЧКОВА: А что они делают такого?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, я не знаю. Правозащитники, например, чаще всего обращают внимание на то, что зачастую к похищениям причастны силовики. Это проблема, которую, кстати, в том числе и Евкуров обозначал. Но, вот, по поводу похищений он сказал странную фразу. Он сказал, что «правозащитники – это конечно, и они там бывают правы, и мы находим подтверждение их обвинениям. Но часто вот эти подозрения в похищении – это лишь прикрытие для человека уйти в лес. То есть родители приходят, говорят, что у меня ребенок – его похитили – ну, молодой человек».

О.БЫЧКОВА: А, чтобы их не преследовали за то, что он ушел?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет. «А потом мы узнаем, что вот этот вот человек среди боевиков, а он у нас в похищенных числится». Поэтому сложно. Вот эта вот тема отношений с федеральным центром – она, конечно, очень сложная. И, с одной стороны, бегают женщины, заламывая руки, которые говорят «Расскажите Путину, что у нас тут происходит – пусть он что-нибудь сделает». А с другой стороны, люди, которые говорят «Вот лишь бы центр не мешал Евкурову – пусть он делает то, что делает». Ну вот, тут есть 2 точки зрения.

О.БЫЧКОВА: Понятно. Вот тут вопрос упорный от Владимира из Киева, который уже тут услышал то, что мы говорили по вебтрансляции в перерыве. Но, тем не менее, я его процитирую. Владимир спрашивает: «Чувствовали ли вы себя как на родине, в России? Или как?» Это вопрос, в действительности, ну, имеющий право на существование, потому что мы понимаем, что очень часто нам кажется, что Кавказ – это что-то такое, находящееся отдельно от нас.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, я когда ехала, меня, конечно, немного потрясывало.

О.БЫЧКОВА: Нас тоже потрясывало за тебя.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Получилось как? Я сначала напросилась в эту командировку, приперев Венедиктова практически в угол, и он, скрепя сердце, сказал «Да». И примерно через часа 3 я поняла, на что я напросилась. И меня начало потрясывать. Меня потрясывало до того момента, пока я не села в самолет.

О.БЫЧКОВА: Тебя конкретно почему потрясывало?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Потому что я не знала, куда я еду.

О.БЫЧКОВА: Из общих соображений или из каких-то конкретных?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я не знала степень опасности, которая там может грозить или не может. Я понимала, что я еду в другой мир в плане традиций, например. Я взяла с собой платок. Я взяла свой платок, я там его не носила – но я его, на всякий случай, взяла.

О.БЫЧКОВА: То есть у тебя не было ситуации, когда тебе нужно было надевать платок непременно?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет-нет, у меня не было такой ситуации. Я так, оглянулась, посмотрела, девушки молодые ходят без платков – думаю «Ну, нормально, и я думаю, что ничего страшного, если я буду ходить без платка».

О.БЫЧКОВА: Ой, извини. Давай отвлечемся на буквально короткий момент на эту тему. А вообще, как одеты женщины и как много женщин, которые ходят в таком, более традиционно-кавказском виде, чем, например, ты или другие девушки?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, во-первых, я ходила в нетрадиционном кавказском виде, потому что я ходила в штанах. Мне объяснили, что это не совсем правильно, в следующий раз...

О.БЫЧКОВА: А девушки, которые ходили там, ты видела их без платков – они тоже были в штанах?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, они были не в штанах. Я там не видела девушек в штанах. Одну девочку я увидела на встрече президента – это местная телевизионщица, вот она была в брюках, чему я очень удивилась. Вообще, там женщины ходят в юбках, но не до пола. Девушки молодые вполне себе в разной длины юбках и платьях. Да, они в платьях или в юбках.

О.БЫЧКОВА: Не в джинсах?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, они не в джинсах, но там очень такие, веселенькие платьюшки, очень модные. Ингушки – изумительно красивые девушки, просто невероятной красоты. Они – не знаю – они красивы, они хорошо выглядят. Вот идет девушка по улице... Во-первых, они почти все ходят на каблуках – я не знаю, как по этим дорогам можно ходить на каблуках, я им искренне позавидовала, что они так свободно себя чувствуют. В каких-то там достаточно модных одежках, чудесные девушки, красивые. Нет ощущения, что ты попал в какой-то совершенно другой мир. Меня, на самом деле, больше нервировали эти постоянные смски из Москвы, все ли со мной в порядке – вот это меня нервировало. А больше меня там ничего не нервировало – мне было там абсолютно спокойно. И я не знаю, может быть, так сложилось, что я была с людьми, которые могли мне обеспечить вот это ощущение покоя.

Но когда мы шли ближе к вечеру уже по Назрани пешком, я не могла сказать, что мне было страшно. Ну, мы прошли, ну, стоит БТР – да, стоит БТР. Ну вот, мы прошли, там, проехали блокпост, вот еще блокпост и еще блокпост, вот люди с автоматами. Но я не могу сказать, что у меня было какое-то ощущение «ах, ужас-ужас-ужас, Господи, заберите меня, скорее, отсюда». Я спокойно себя там чувствовала, мне там очень понравилось. Поэтому когда меня спрашивали сегодня несколько раз «Ну как тебе?» и я говорила, что я в диком восторге, мне безумно понравилось и я хочу еще раз туда, мне говорили, что я просто сумасшедшая.

О.БЫЧКОВА: А ты в восторге от чего? Скажи. Ну, ты сумасшедшая – хорошо, это мы понимаем...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мне понравились люди, с которыми я там общалась, мне понравились горы, мне понравилось то, что люди работают, пытаются что-то делать, то, что они не теряют надежды, что ли. Вот у меня был тяжелый осадок очень, когда мы были на месте взорванного этого РОВД – там тяжело, там страшно.

О.БЫЧКОВА: Ну, наверное, действует как-то более отрезвляюще?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, конечно. И когда там, не знаю, ты заходишь в гостиницу, а у тебя внизу в холле сидит 4 здоровых мужика с автоматами – это тоже вполне себе отрезвляет

О.БЫЧКОВА: А гостиница как выглядит?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Такая, обычная гостиница, несколько этажей. Там, кстати, вот этот весь комплекс был построен при Аушеве. Там очень красиво, очень живописно. Такой пруд большой, вид из гостиницы на этот пруд. Ну, она такая, немного, я бы сказала, советского образца – ничего, никаких изысков, конечно.

О.БЫЧКОВА: Это в Назрани?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В Назрани, да. Вполне себе нормальная, такая, со всеми удобствами.

О.БЫЧКОВА: Администрация президента Евкурова – она находится в Манасе?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В Магасе.

О.БЫЧКОВА: В Магасе, извините меня. И это что? Это боле современное здание? Это какая-то более, не знаю, дорогая обстановка? Что это?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это такой совершенно классический чиновничий дворец, я бы сказала так. То есть там внутри немного мрамора, пара диванов, вот эти лестницы большие, которые ведут к приемной. Там очень серьезная система безопасности, там очень много вооруженных людей, там очень серьезная охрана. Так просто, в принципе, туда не попасть. Хотя, мне один раз удалось. И очень был удивлен Калой, который меня встречал, говорит: «А ты? Вообще как тебя пропустили?» Я говорю: «Ну вот я сказала, что я из Москвы, что я журналист, показала удостоверение, сказала, что я с тобой договорилась, что ты должен меня встретить, и меня пустили на саму территорию». Он говорит: «Супер. Очень интересно». Я говорю: «Ну, я, наверное, не выгляжу как потенциальная террористка». Но внутрь, в само здание меня не пустили, кстати. Внутрь, в здание меня не пустили.

О.БЫЧКОВА: Но ты же потом там была уже?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Потом, когда за мной пришел Калой. Уже, в принципе, вот так просто в здание не зайти – надо, чтобы тебя либо кто-то встретил, либо ты был своим человеком.

О.БЫЧКОВА: А вообще много людей с оружием на улицах Назрани, например?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, собственно, военные и милиция, правоохранительные органы и силовые органы. Вот их..

О.БЫЧКОВА: Я понимаю. Но их много? Вот они бросаются в глаза?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, не могу сказать, что их очень много. Но достаточно. Я была в Тель-Авиве недавно, там примерно столько же. Но там военные ходят, мальчики-девочки на побывку домой – они же не могут свой автомат оставить? Они должны вместе с ним. Вот там примерно такое же соотношение. Только эти стоят на блокпостах, на каких-то местах, где они... Стоят там какие-то бетонные блоки, стоит машина и они, значит, охраняют.

О.БЫЧКОВА: Ну, а ты была где-нибудь еще кроме официальных мест и гостиницы? Я не знаю, там, ресторан, кафе, магазин?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Назрань – не тот город, где есть ресторан, я хочу сразу сказать.

О.БЫЧКОВА: Да ладно? Как это так?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, там есть кафе небольшие. Но, во-первых, все очень рано закрывается. Ну, я уже сказала, что там с наступлением темноты людей вообще нет. Там все достаточно рано закрывается – там в 8-9 все. И есть ресторан при гостинице, который работает долго. Тем более, сейчас священный месяц рамадан и практически все держат уразу, поэтому там поесть можно часов с 8 вечера. И один день я совершенно вынужденно тоже держала уразу, потому что я не успела позавтракать, так как продолжала одолевать президента попытками его записать. Времени на еду не было, и вот первый раз мы поели уже ближе к ночи.

Мы один раз вышли с Орханом Джамалем в город. Он-то знаток этого региона – он там все знает и все знает, его все знают. И он показал мне местечко на рынке на местном, такая совершенная забегаловка с пластиковыми стульчиками, столиками, очень вкусно готовят. Ну, там есть вот такие забегаловки и есть кафе. Вот и все. Там, в общем, в Назрани-то делать нечего. Магазины совершенно простые, маленькие, такого, тоже вполне себе сельского типа.

Ну, Владикавказ – я, вот, могу сравнивать, потому что я еще сегодня побывала во Владикавказе.

О.БЫЧКОВА: А ты обратно летела через Владикавказ?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, из Беслана мы вылетали. Владикавказ по сравнению с Назранью – это, конечно, центр Вселенной.

О.БЫЧКОВА: Столичный город.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вполне себе столичный город с ночной жизнью, все как надо, с проспектами, с освещением. В Назрани, конечно, не так.

О.БЫЧКОВА: Вот Стас пишет: «Вы там были, Татьяна, как журналист под опекой властей. Поезжайте туда в частную поездку и почувствуйте разницу». Стас, какую разницу она должна почувствовать? Что там, БТРов будет меньше на улицах, я не знаю?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, там никаким образом... Я же не была там с охраной, Стас, меня там никто не охранял. И я сейчас, вот – я надеюсь, моя мама меня не слушает – несколько раз просто заказывала себе такси из гостиницы, ездила на такси в Магас, одна. И что? Как частный человек, просто в гостинице, просто заказывала такси и просто ехала в Магас. Да, мы проехали блокпост один. У меня ни разу не проверили документы.

Сегодня, когда мы ехали уже со знакомым – не волнуйтесь, мама, не волнуйся, я сегодня ездила не одна по Ингушетии – сегодня мы вообще один блокпост объехали. Ну, просто объехали ингушский, который чтобы в Осетию попасть. ну, объехали его – это очень просто.

О.БЫЧКОВА: А, то есть это... Это не проблема?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это совершенно не проблема. Не проблема проехать через блокпост когда угодно и как угодно, если у тебя есть соответствующее какое-то удостоверение. За это время один раз лишь попросили открыть багажник. Так что, ну, там частный – не частный, какая разница? Вы все равно все это видите. там у меня не было никаких машин сопровождения, мигалок, охраны и всего прочего.

Когда мы в первый день в гостиницу зашли и вот эти бравые вооруженные парни, которые там сидели, подошли ко мне и к моему коллеге, Леше с телеканала «Звезда» и спросили: «Охрана нужна?» Мы хором сказали: «Нет». Они так на нас посмотрели, сказали: «Зря». Вот в этот момент мне стало второй раз страшно. Больше мне в Ингушетии страшно не было.

О.БЫЧКОВА: Это бесстрашная девушка Татьяна Фельгенгауэр, корреспондент «Эха Москвы», которая вернулась из Назрани. Слава Богу, все благополучно, вернулась с большой пользой для своего дела. Спасибо тебе. Поезжай куда-нибудь, возвращайся так же успешно, рассказывай. Спасибо всем. До свидания.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: (смеется) Ласково послала меня Оля, спасибо. (все смеются)