Конфликт на Кавказе своими глазами - Илья Азар, Марина Перевозкина, Ольга Боброва - Своими глазами - 2008-08-18
ОЛЬГА БЫЧКОВА: 22.10 в Москве. У микрофона Ольга Бычкова. добрый вечер. Это программа "Своими глазами". Ну, сегодня мы обсуждаем то, что происходило и происходит в Южной Осетии. Наши коллеги из трех разных изданий вернулись, кто когда. вот одна из них буквально сегодня. И готовы поделиться всем, что они увидели. Итак, я представляю по очереди, как я вижу их в студии прямого эфира "Эхо Москвы", Марина Перевозкина, обозреватель "Независимой газеты", добрый вечер, Марина:
МАРИНА ПЕРЕВОЗКИНА: Добрый вечер.
О. БЫЧКОВА: Илья Азар, спец. корреспондент Газеты.ру.
ИЛЬЯ АЗАР: Добрый вечер.
О. БЫЧКОВА: И Ольга Боброва, корреспондент "Новой газеты", добрый вечер, Вам.
ОЛЬГА БОБРОВА: Здравствуйте.
О. БЫЧКОВА: Я напомню сразу же нашим слушателям, что у нас есть номер всем известный для отправки Ваших смсок, реплик гостям. +7 985 970-45-45. У нас есть также некоторое количество вопросов, которые уже пришли на сайт "Эхо Москвы" в интернете. Ну, прежде, чем мы начнем говорить, потому что уж, конечно, есть о чем спросить наших гостей. Я скажу, что вот Ольга Боброва, корреспондент "Новой газеты" буквально сегодня, правильно я говорю?
О. БОБРОВА: Да, сегодня.
О. БЫЧКОВА: Вернулась из Грузии, и всю эту историю она наблюдала как бы с грузинской стороны.
О. БОБРОВА: Фактически с самого начала.
О. БЫЧКОВА: Вы были где? В Тбилиси…
О. БОБРОВА: Я была в Тбилиси, я была в Гори. Ну, мы ездили в Кахетию. Это место, куда сейчас значительное количество беженцев направлено. И ну это в основном центральная Грузия.
О. БЫЧКОВА: Илья Азар из Газеты.ру побывал и в Южной Осетии, а в Грузии Вы тоже были в разных местах, да?
И. АЗАР: Из Южной Осетии поехал в Грузию с нашими войсками в какой-то момент.
О. БЫЧКОВА: И Марина Перевозкина, обозреватель "Независимой газеты" тоже много где была за это время. И самое главное, что Марина была в Цхинвали в тот момент, когда все началось.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Да, я была в Цхинвали именно в тот момент, когда все началось. Я приехала туда накануне 6 августа.
О. БЫЧКОВА: А Вы приехали туда 6 августа накануне почему?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я приехала туда, потому что меня отправили в командировку. На самом деле это вызывает подозрения у многих, я заметила, почему вдруг какие-то корреспонденты, очень ушлые. или имеющие прямой канал связи со спецслужбами, оказались в нужный момент в нужном месте. На самом деле, я, конечно, совершено не хотела оказаться в тот момент в то месте. Я бы предпочла работать в более спокойной обстановке. И оказалась я там именно 6 августа, потому что я давно просилась в командировку, чувствуя, как накаляется ситуация в Южной Осетии, я неоднократно в своих материалах предупреждала, что ситуация на грани, что готовится вторжение, практически открытым текстом мы писали об этом, не зная только даты. И просто так случилось, что редакция никак не могла решиться меня отправить, и вот когда наконец она приняла это решение, я поехала и оказалась именно в тот день там.
О. БЫЧКОВА: В профессиональном смысле это произошло в нужный момент. Ну, вот такая работа…
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Как сказать…
О. БЫЧКОВА: У репортера.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: На самом деле я бы предпочла не переживать всего того, что мы там пережили.
О. БЫЧКОВА: Я представляю. Да, ну, расскажи те сейчас об этом. Я хотела бы попросить начать Ольгу Боброву из "Новой газеты", потому что о том, что происходит в Грузии в это время, у нас информации как-то меньше. И мы, может быть, меньше представляем себе, какие там сейчас настроения, и как это все было воспринято. Тут много люди спрашивают, например, о том, действительно ли антироссийские настроения в Грузии очень сильные. Правда ли, например. Александр спрашивает, менеджер, правда ли, что россиянам в Грузии сейчас небезопасно.
О. БОБРОВА: Вот должна Александр прямо сейчас ответить, об этом же меня спрашивали в аэропорту в Киеве. Насколько безопасно русским сейчас летать в Грузию. Должна сказать, что безопасно, вот, по крайней мере, меня никакие, скажем, протестные настроения, направленные против России, меня конкретно они не коснулись. И я много разговаривала с простыми людьми, о том, как дальше будет с Россией. Будете, скажем, как-то иначе относиться к русским. Говорят, нет, не будут. И я в это охотно верю.
О. БЫЧКОВА: Ну, в Тбилиси или в других грузинских городах как выглядело настроение в ту неделю.
О. БОБРОВА: Мы говорим именно о настроениях связанных в отношениях с россиянами…
О. БЫЧКОВА: Мы сейчас говорим уже вообще. Да, это что было паника? Ужас? Воодушевление, я не знаю.
О. БОБРОВА: Здесь нужно поймать какое-то расстояние. Предположим от Гори до Тбилиси порядка 70 км. И в Гори в какой-то момент, безусловно, была паника. Я была последний раз в Гори фактически вот за несколько часов до того, как туда вошли российские войска. И город уже был пустой. Надо сказать. И там можно была наблюдать какие-то остатки паники. Т.е. так стремительно… Мы ехали в Гори, и оттуда пробка стояла. Выезжали машины просто брюхом скребли по асфальту. Вывозили абсолютно все. Люди уезжали насовсем. И в Гори действительно была паника. В Тбилиси я не могу сказать, что какие-то особенно панические настроения царили, но, тем не менее, по ночам было слышно… предположим, место, где я жила, Церетели, практически центр, было слышно, как бомбили Тбилисское море. Это я Вам скажу, производит впечатление на мирный город. Я не могу сказать, что это паника, но люди боятся. Они не переживают такое каждый день. Это высыпают на улицу, сигнализация, собаки лают. Женщины плачут и т.д. Т.е. это не мирная жизнь, это не нормальная жизнь.
О. БЫЧКОВА: Как они оценивают, просто люди в Грузии то, что произошло? Скажем, отношение к Саакашвили, оно какое?
О. БОБРОВА: Я хочу сказать, что был какой-то момент, и, безусловно, это момент срежиссирован в какой-то мере администрацией Саакашвили, когда все это пытались представить таким образом, что Грузия объединилась. Грузия вполне возможно объединилась, но нету у меня уверенности, что именно Саакашвили был центром. Очень много, и они растут критические настроения по отношению к нему. И я думаю, что сейчас ситуация будет все более и более острая. И это будет связано с тем, что станет известно реальное количество потерь, реальное количество погибших. Сейчас вот пока они осторожно приближаются к цифре беженцев. И как только вот здесь будет поставлена точка, разговор о потерях, он станет неизбежным. И вот это очень серьезный, очень острый момент для Миши. Потому что я боюсь, у населения будут вопросы, если мнение населения что-то значит.
О. БЫЧКОВА: А вот сейчас о потерях что говорят? Вот о грузинских потерях?
О. БОБРОВА: Сейчас на тот момент, когда я уезжала, я позвонила в Минздрав. Он занимается подсчетами. И мне сказали окончательные цифры – 175 человек. И при этом подчеркнули особо, что речь идет только о тех людях, которые умерли в госпиталях. Т.е. мы понимаем, что вряд ли это люди, которые реально попали в зону конфликта. Под обстрел под бомбежку.
О. БЫЧКОВА: Т.е. этот список не закрыт явно еще.
О. БОБРОВА: Я бы сказала, что этот список толком и не открыт ведь. Потому что всеми способами пытаются как-то... Я расскажу коротко историю. Ездили в лагерь беженцев, Кахетия, село называется Сагареджио. И там вверху пионерский лагерь, в пионерском лагере расселили беженцев. Заброшенный пионерский лагерь, живут они, в общем, в лучших условиях, чем нынешние палаточники, которые под Тбилиси. И вот я пробыла там, наверное, где-то полчаса. И за эти полчаса туда съехалось все районное начальство, т.е. приехал начальник села, который непосредственно занимается этими беженцами. Приехало начальство района. Стали проверять документы, стали звонить в МВД. В МВД меня слезно умоляли уезжать, не расспрашивать, не раскапывать. Говорили, мы Вам дадим всю официальную информацию. Там ничего выяснять не надо. А там, надо понимать, простые люди. Мне показывали фотографии, рассказывали что-то. Вот странное дело, фотографии, даже если посмотреть на эти фотографии, вот мне, я далека от статистики, что 175 это даже не порядок той цифры, о которой надо говорить.
О. БЫЧКОВА: Ну, давайте вернемся к началу всей этой трагической истории. Это обстрел Цхинвали. Вот, прежде всего, Ольга, скажите, пожалуйста, как в Грузии объясняют то, что произошло. Ведь Саакашвили буквально перед этим сказал, что ничего не будет.
О. БОБРОВА: 8 числа я имела встречу в зам. министра МВД, ее зовут Эка Сгуладзе, и она мне рассказала о том, какова позиция Грузии по этому вопросу. С точки зрения Грузии все произошло следующим образом. Действительно Михаил Саакашвили за несколько буквально часов до того, как началась война объявил о том, что Грузия в одностороннем порядке прекращает огонь, и даже готова на переговоры, в каком бы формате они ни происходили. И вот прошло буквально несколько часов и обстрел "град" не избирательно осетинских сел. Я спросила о том, что случилось за эти несколько часов. И они стоят на том, что, ну, безусловно, осетинская сторона спровоцировала конфликт. Не смотря на то, что Грузия прекратили огонь, осетины, выждав немножко, начали обстрел сел Тамаршени и дай Бог памяти, по-моему, это Приси. Приси и Тамарашени обстреливали. Достаточно долго грузинская сторона терпела такое положение дел, однако, в какой-то момент она не смогла уже себя сдерживать, и соответственно в дело пошел "град". Ну, таким образом грузинская позиция выглядит, как просто вынужденный ответ. Т.е. даже не то, что равновесный, он вынужденный.
О. БЫЧКОВА: Какие-то есть доказательства фактические, которые Вам удалось увидеть. Я обращаюсь ко всем троим коллегам того, как это было на самом деле. кто первый начал. Что Вы знаете об этом, Марина?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я могу рассказать подробно. Потому что на самом деле мне представляется, что и заявления Саакашвили, и те переговоры, которые накануне шли в Цхинвали, о которых я расскажу, это все было частью давно спланированной операции по захвату Цхинвали, всей Южной Осетии. Потому что любая военная кампания, она включает в себя и кампанию по дезинформации противника и какую-то кампанию по введению противника в заблуждение относительно своих намерений. Эти заявления грузинской стороны являются частью этой кампании. На мой взгляд, это кампания была давно спланирована, об этом свидетельствуют много фактов, много признаков. Потому что я, например, в "Независимой газете" писала уже достаточно давно о том, что есть признаки, которые позволяют судить о том, что грузинская сторона готовится к каким-то решительным действиям. Нельзя было сказать точно, какие это будут действия, и когда они начнутся. Ну, например, тот факт, что уже достаточно длительное время грузинская сторона в Южной Осетии в демилитаризованной зоне выставляла посты каких-то непонятных силовых структур, которые явно не были миротворцами. Т.е. сами по себе грузинские миротворцы, как мне говорили наши военные в Южной Осетии, уже года 2, как вышли из подчинения командующие миротворческими силами. Ну, Вы в курсе, что там миротворцы состояли из трех батальонов. Из российского, североосетинского и грузинского. Так вот грузинский батальон уже фактически не подчинялся общему командованию. И, например, осетинская сторона постоянно выражала удивление, почему российские миротворцы, российские командующие терпят такое поведение. Грузинские миротворцы подчинялись напрямую министерству обороны. Вот этот Мамук Окурашвили знаменитый, который является главным по миротворческим операциям в Грузии, это военный Минобороны Грузии, они подчинялись ему. И их деятельность, она совершенно как бы никем из ни из смешанной контрольной комиссии, ни командующим миротворцами, она не регламентировалась в зоне конфликта. они сами выставляли какие-то посты.
О. БЫЧКОВА: Ну, Марина, согласитесь, что это такой общий сюжет.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Невозможно было проследить, что это за люди. Они постоянно проводили ротации, т.е. они практически все свои вооруженные силы прогнали через этот миротворческий батальон.
О. БЫЧКОВА: Исходя из того, что Вы видели сами там на месте, вот у Вас какое сложилось все-таки впечатление?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Да, т.е. я хочу сказать, что еще до этого я была где-то за месяц до этих событий, еще до того, как они взяли высоту Сарабук. И там было очевидно, что они понастроили огромное количество фортификационных сооружений там грузинские военные, или миротворцы, не понятно, кто они были. Вырыли окопы, траншеи и т.д. Ну, можно сказать, что это они делают просто для собственного самоудовлетворения, но, скорее всего, это были явные признаки подготовки к военной кампании. В этот раз я приехала туда 6 августа, как я уже сказала. До этого в течение несколько дней уже были достаточно сильные перестрелки и бомбежки города Цхинвали. И надо сказать, что где-то в начале июля грузинские миротворцы или военные, не понятно, кто они были, они захватили высоту Сарабук. Это тоже было достаточно неожиданно для осетинской стороны. Дело в том, что я хочу, чтобы слушатели представили, что собой представляет Цхинвали. Это город, который, вот если представить чашу, то Цхинвали находится в глубине этой чаши, а высоты вокруг города – это края чаши. Если поставить тяжелые орудия по краям чаши, т.е. по высотам, которые окружают город, то город оказывается совершенно беззащитным, его можно расстреливать спокойно. Вот одну из этих высот захватили в начале июля. И непосредственно перед всем этим ну практически каждую ночь были сильные обстрелы, и осетинская сторона начала эвакуацию женщин и детей, это шло в течение нескольких дней. Когда 6 августа я туда ехала, то встретила на дороге несколько семей, которые выезжали оттуда. И мне говорили, что идут очень серьезные перестрелки на азнаурском направлении, достаточно далеко от города. Но там ситуация была настолько напряженная, что люди не хотели там оставаться. 6го в ночь на 7 в первую ночь, которую я провела в Цхинвали, тоже была очень сильная бомбежка города. Настолько сильная, что утром, когда мы вышли из гостиницы, мы увидели, что достаточно большое количество женщин с детьми идут, почти бегут к центральной площади, где подогнали еще несколько автобусов и маршруток для тех людей, которые хотят уехать. Даже те люди, которые до сих пор не хотели покидать город, после этого ночного обстрела с 6 на 7 августа, они решили покинуть его. 7 августа в течение дня тоже где-то часов до 4-5 постоянно слышался звук каких-то обстрелов, каких-то бомбардировок. Видимо, били по окраинам города. Ну, нам объясняли, что идут бои за Приские высоты, за какие-то еще высоты. Якобы была предпринята попытка захватить эти высоты, она была отбита. Так нам объясняли. Я хочу еще пояснить вот что. Южная Осетия – это достаточно маленькая территория. Когда идут бои за Приские высоты, или когда идет перестрелка в районе Тамарашени. когда стреляют и сТамарашени и стреляют в Тамарашени, то слышно так, как будто бои идут в городе. Тамарашени это просто окраина Цхинвали. Т.е. без всякой границы город переходит в это грузинское село Тамарашени. Поэтому если там что-то происходит, невозможно в городе этого не слышать.
О. БЫЧКОВА: Т.е. это может совпадать с версией Ольги Бобровой…
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Нет, это абсолютно не совпадает с версией Ольги Бобровой.
О. БОБРОВА: Я хочу, это не моя версия…
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я расскажу все по порядку. Дело в том, что грузинская сторона утверждает, что начался обстрел Приских высот и Тамарашени, но если бы были какие-то перестрелки на Приских высотах, или в Тамарашени, это было бы слышно. Вот я заявляю, что вот атаке на город предшествовала абсолютная тишина. Я объясню, почему там установилась тишина во второй половине дня. Значит, в течение первой половины дня шли перестрелки, и осетинская сторона заявляла о том, что они ожидают штурма, и что грузинские силы подтягиваются к Южной Осетии. Но во второй половине дня где-то часа в 4-5 прошла информация, что в Южной Осетии появился госминистр Грузии по реинтеграции, он же спецпредставитель Саакашвили по урегулированию конфликтов Тимур Якобошвили. Вот я хочу, чтобы роль этого человека была для истории достаточно четко обозначена. Человек выполнил роль провокатора. Он приехал в Южную Осетию, встречался там с командующим миротворческими силами Маратом Кулахметовым, потом появилась информация, что приехал посол министерства иностранных дел России по особым поручениям Юрий Попов. И они на территории миротворческого штаба беседовали с Якбошвили. Беседовали с Колахметовым, приехал потом к ним присеодинился сопредседатель СКК от Южной Осетии … СКК – Это Смешанная контрольная комиссия. Борис Чечиев.
О. БЫЧКОВА: Т.е. они вели некие переговоры.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Они вели некие переговоры, да. В них участвовал представитель президента Грузии по урегулированию конфликта Тимур Якобошвили. Переговоры шли достаточно долго. Я хочу сказать, что с момента появления Попова и Якобошвили в Цхинвали, там установилась тишина. Т.е. полностью прекратился всякий обстрел. Всякие перестрелки. Тишина полная была. И тяжелые орудия молчали, и молчали автоматы. И в это же время часа в 4-5 мне сообщили представители Югоосетинского правительства, что им дан приказ, причем они сообщили об этом, как о новости какой-то не очень хорошей, с их точки зрения. Они сказали, нашим военным приказали не стрелять, и даже не отвечать, если будут стрелять с грузинской стороны. Они были этим возмущены. Они говорили, что они не понимают этого приказа. Но, тем не менее, такой приказ им был отдан. Это было где-то часа 4-5 7 августа. И вот с момента приезда этих людей и вплоть до последующей атаки Грузии на Южную Осетию было абсолютно тихо. Якобошвили. как мы узнали, покинул территорию Южной Осетии. Потом где-то около 9 может быть 10 вечера к журналистам, которые находились на территории штаба миротворцев, вышли командующий миротворческими силами Марат Кулахметов, Борис Чечиев и Юрий попов. Вот три этих человека вышли и сообщили, что они договорились, договорились с грузинской стороной о перемирии. Перемирие оподлится, как минимум, до следующего дня. На час дня 8 августа были намечены переговоры между грузинской и осетинской сторонами при посредничестве Попова. И до этого времени стороны заключили соглашение о том, что не будут открывать огонь.
О. БЫЧКОВА: Понятно. Давайте мы сделаем сейчас перерыв на несколько минут. У нас на очереди краткие новости и затем продолжение программы "Своими глазами". Я напомню, что в эфире у нас Марина Перевозкина, обозреватель "Независимой газеты", Вы ее сейчас слышали. Ольга Боброва, из "Новой газеты" и Илья Азар, специальный корреспондент Газеты.ру, который явно хочет что-то добавить, ну, вот прямо с Вас и начнем через небольшой перерыв.
НОВОСТИ
О. БЫЧКОВА: 22.33 в Москве. Мы продолжаем программу "Своими глазами". У микрофона Ольга Бычкова. Наши гости – это наши коллеги, журналисты, которые все эти дни были в Грузии, в Южной Осетии, и своими глазами видели, что там происходит. Марина Перевозкина, обозреватель "Независимой газеты", Ольга Боброва, корреспондент "Новой газеты" и спецкор Газеты.ру Илья Азар. Илья побывал на обеих сторонах, правильно я понимаю?
И. АЗАР: Да, именно.
О. БЫЧКОВА: Ну, вот у Вас какие впечатления?
И. АЗАР: Я просто приехал чуть позже, чем Марина. Если мы закончили с этим куском, то можем поговорить, что было дальше.
О. БЫЧКОВА: Нет, давайте рассказывайте про этот кусок, а потом поговорим про то, что было дальше.
И. АЗАР: Хорошо. Т.е. я приехал где-то в понедельник, когда собственно Цхинвали взяли уже. Город, конечно сильно разрушен. Т.е. своими глазами именно это стоит сказать. Но, тем не менее, те данные, которые передавали в Москве, до того, как все туда приехали журналисты, о том, что город полностью разрушен, стерт с лица земли. этого, конечно. сказать нельзя.
О. БЫЧКОВА: Да, он как, до какой степени он стерт с лица земли?
И. АЗАР: Ну, т.е. когда я туда ехал, я представлял. что я еду в Сталинград из той фотохроники, которая осталась с войны. Но на самом деле сильно разрушены частично большие здания, ну, в частности университета вообще практически, его надо сносить и строить заново. Ну, вот куда попали бомбы, те дома выгорели изнутри, просто в них нельзя жить. Но в принципе большинство домов стоит. Т.е. полностью развалин вообще в принципе практически нет. Ну, всюду выбиты стекла и многие дома сгорели. Ну, в общем, я думаю, эти дома можно восстановить через какие-то сроки. Ну, там уже в школу, я слышал, 1 сентября пойдут…
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Илья, ну, это вот в какой день Цхинвал еще был цел?
И. АЗАР: Это уже после всего.
О. БЫЧКОВА: В понедельник Илья говорит. Т.е. это уже основные обстрелы закончились к этому моменту.
И. АЗАР: Нет, все обстрелы уже закончились к этому моменту. Т.е. там стреляли, но в основном с нашей стороны. Т.е. по Цхинвали уже не стреляли. Ну, крупные сооружения, которых, надо признать не так много…
М. ПЕРЕВОЗКИНА: На очереди был Гори соответственно.
О. БЫЧКОВА: А дальше, ну, правильно, а Гори это близко от Цхинвали достаточно.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Ну, где-то около 30 км.
О. БЫЧКОВА: Это территория Грузии, но это очень близко. Потому что там все достаточно близко в этой стране, в этой республике.
И. АЗАР: Да, ну, когда выезжаешь из Цхинвали, сразу начинается грузинская территория и грузинские села.
О. БЫЧКОВА: Что можно сказать, вот тут спрашивают, правда ли, что грузинские села близ Осетии были полностью уничтожены. Правда ли осетинские села были полностью уничтожены? Что Вы видели на эту тему?
И. АЗАР: Я Вам могу сказать, что когда я ехал в Цхинвали, грузинские села, которые находятся на территории Южной Осетии, были, в общем, в среднем состоянии. Т.е. многие, большинство домов стояло. Вот когда я возвращался через 5 дней, не было ни одного целого дома вообще, они все сгорели. Причем многие еще горели. Откуда-то шел дым, а кое-где был пожар. Т.е. войны там уже давно не было, просто осетинские ополченцы просто сожгли все дома.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я Вам могу рассказать про Гори. В тот момент, когда я была там до того, как пошли наши регулярные войска и ополченцы, так называемые, Гори не сказать, чтобы не пострадал. Он пострадал и достаточно серьезно. Многие большие дома, как ни сказать, вообще все, ну, нет все не скажу, но достаточно много жилых домов больших многоквартирных, многоподъездных, они пострадали. Пожар, в них бомбы попадали. Целый квартал, квартал назывался комбинат. Там вот школа. Он вообще был разрушен. Там не такие высокие дома, не 12этажки, они 2-4 этажа, небольшие.
О. БЫЧКОВА: Так подождите, по Гори кто стрелял? Осетинские, российские?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Те первые разрушения, которые я видела, это разрушения, нанесенные российской авиацией, потому что в тот момент, когда Гори бомбили, там еще стояли грузинские силы. И версия российской стороны, как я теперь знаю такова, что бомбили лагерь, военную базу, где были вот эти мальчики-призывники резервисты. И потом в течение нескольких дней, потом из Гори уже ушли грузины, потому что совсем на подходе были русские, когда я последний день я там была. По-моему, это был понедельник или вторник. Уже вот бомбили окраины. Было слышно. И уже было много там погибших. И даже, как я понимаю, их пытались эвакуировать. Там госпиталь. Пытались эвакуировать из госпиталя горийского в Тбилиси. И морг был переполнен. Потому что мертвые люди еще даже вот под развалинами оставались, я видела. И потом я пыталась, вот спустя сколько, это получается сутки, да, проехать туда. Туда уже невозможно было проехать, было перекрыто. Но по свидетельствам очевидцев, вот людей, которые оттуда выезжали, выезжали, там еще осталось немного народу. Выезжали, Гори пострадал гораздо серьезней. Он уже горел, это даже видно было.
О. БЫЧКОВА: Как Вы оцениваете потери среди мирного населения. Вот в Южной Осетии. Ну, потому что Вы сказали, что в Грузии сейчас идут подсчеты. Мы не знаем. Значит, про Южную Осетию, про Цхинвали нам сказали сразу, что там было 2000 погибших. Марина, как Вы думаете, сколько там было? Ну, нет, я не правильно спрашиваю, сколько. Как подходить к оценке этих данных?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я думаю, что, конечно. в первые дни и часы этих событий, нельзя было дать адекватные оценки количеству погибших, но я думаю, что учитывая характер той военной операции, которая была предпринята против Южной Осетии, и учитывая как бы характера самого города, что там было достаточно мало надежных подвалов, где можно было бы укрыться. А подвалы в частных домах, они пробивались снарядами, и учитывая, что там оставалось огромное количество мирных жителей, женщин и детей, не смотря на то, что многие уже уехали, но там оставалось огромное количество. Учитывая то, что нельзя было уехать после начала этой операции, потому что единственная Зарская дорога объездная, по которой можно было выехать в Северную Осетию, она обстреливалась. И я встречала в госпитале уже потом во Владикавказе людей, которые пытались, женщины пытались покинуть Цхинвали горящий, но их расстреливали из минометов, и их бомбила грузинская авиация на этой дороге. Учитывая все это, я думаю, что как бы не подсчитывая точно, но, наверное, количество довольно адекватно названа цифра.
И. АЗАР: Марина, скажите, а Вы в больнице были? В Цхинвали.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Да, была в больнице в Цхинвали. Но дело-то в том, что обстрелы были такие, что до больницы никто не мог добраться. И я вот читала мнение одной правозащитницы, которая поехала в больницу в Цхинвали, подсчитала там трупы. Но дело то в том, что под этими обстрелами никто не рискнул бы ни раненного, ни тот же труп повезти в больницу. А труп зачастую хоронили, где придется. Где-то в огородах закапывали. И это не показатель, сколько находится в больницах раненных или мертвых. И больница была разбомблена.
О. БОБРОВА: Я была в больнице в Тбилиси. Это центральная клиническая больница Тбилиси, самая крупная. 4 больницы в Тбилиси работали на прием раненных. А центральная клиническая работала исключительно на прием раненых военных. И у меня сложилось впечатление, что она переполнена. А это огромное здание. Большое, стеклянное, советское здание. И там лежали даже не то, что в палатах, там в коридорах лежали. Не знаю, были ли заняты все этажи, но у меня сложилось впечатление, что очень много народу. Я говорила с главврачом, он сказал, что счет идет на сотни. Это только военные.
О. БЫЧКОВА: Илья. Вы почему про больницы спрашивали?
И. АЗАР: Потому что я понимаю, что в дни обстрелов, если у кого-то кто-то погиб, естественно, его не везли в больницу, потому что это было бы сложно. И собственно все рассказывают, что людей хоронили в огородах и прочее. Чтобы потом перезахоронить, поскольку кладбище тоже, видимо, разрушено. Что-то такое. Но факт в том, что когда я был в больнице в понедельник, когда уже не было обстрелов…
О. БЫЧКОВА: Вы были в больнице в Цхинвали, Вы хотите сказать.
И. АЗАР: Да, в Цхинвали. Мне показали, не знаю, как это называть, книгу учета людей, которые туда поступают. Там было ровно 217 человек, мне просто показали.
О. БЫЧКОВА: Но это было в понедельник. А сейчас уже прошла неделя с тех пор.
И. АЗАР: Да, но это уже не важно. Тех, кого хотели, привезли сразу же, естественно, как только обстрелы прекратились, раненных должны были привезти в больницу. Это вполне логично.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: И дело в том, что раненых повезли во Владикавказ. В тот же понедельник или во вторник я была во Владикавказе в одной из больниц Владикавказа, и там было около 70 человек.
И. АЗАР: Я понимаю, но все-таки основная часть населения живет в Цхинвали, насколько я понимаю.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Ну, в больницу, в которой нет медикаментов, в которой нет условий для того, чтобы лечить больных, вряд ли туда повезут.
О. БЫЧКОВА: А больница была разбомблена?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Больница была абсолютно разбомблена.
И. АЗАР: Я не знаю, может, мы разные больницы видели, больница пострадала, но в нее не попало ни одной бомбы. Вы знаете, что такое попала бомба?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Как это не попало ни одной бомбы?
И. АЗАР: Вы знаете, как вообще должна выглядеть больница, если в нее попала хотя бы одна бомба.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Больницу уже в первую же ночь разбомбили. Она горела.
О. БЫЧКОВА: А Вы видели?
И. АЗАР: Я в ней был. Я не заметил, чтобы он вся сгорела.
О. БЫЧКОВА: Нет, Вы видели эту больницу, которая была разбомблена?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я не могу точно оценить, какие снаряды попали, но эту больницу, есть же и видеосъемки разных компаний. Ни одной, а разных. И на всех этих съемках видно, насколько она пострадала.
О. БЫЧКОВА: Нет, ну, мы сейчас говорим с Вами, потому что Вы были на этом месте, потому что телевизор я тоже могу посмотреть, но я же не являюсь очевидцем телевизора. Да, это понятно. Просто это важный вопрос на самом деле. Насколько был разбомблен город, разбит. И от этого зависит, предположим, оценка количества погибших, разумеется. И важно еще понять, по каким объектам прицельно велась вот эта стрельба.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я хочу сказать, что Цхинвали отличается, например, от Грозного. Грозный тоже бомбили очень сильно. Но Грозный – это город, в котором было много многоэтажных каменных домов с хорошими подвалами. А Цхинвали в основном одноэтажный город. Там достаточно мало домов, которые имели достаточно надежные подвалы, где можно укрыться. В основном подвалы в частных домах. Мы какую-то часть времени провели в таком подвале. Они ни от чего не защищали на самом деле. Но я хотела, мы немножко отвлеклись, все-таки я не дорассказала, как началось все это. Я бы хотела подчеркнуть ту мысль, что после того, как политики, вот эти трое людей вышли и объявили о достигнутом перемирии. И вплоть до того, как начали разрываться в городе снаряды "града" и мины, выпущенные из минометов. Вот до этого времени в городе стояла абсолютная тишина. Т.е. после того, как мы услышали вот это обнадеживающее заявление о том, что достигнуто соглашение о перемирии и о переговорах, мы отправились к себе в гостиницу, и многие люди, жители Цхинвали, которых я впоследствии встречала и с лагерях беженцев, и в больницах, они говорили, что впервые после многих ночей, проведенных в подвалах, проведенных в страхе, они решили, что наконец-то можно вернуться к себе домой, в свои комнаты, лечь в свои постели и спокойно заснуть. Вот это произошло. И если бы был обстрел со сторон осетин, в Тамарашени, или на Приских высотах, то я услышала бы это. Потому что мы находились, все журналисты жили в гостинице "Алан" в основном на 4 этаже.
О. БЫЧКОВА: А во сколько начался обстрел?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Обстрел, я сейчас расскажу. Обстрел начался примерно в 23.30, я так думаю. Там плюс минус, потому что до этого момента тихо было абсолютно. Гостиница "Алан", она как раз окнами повернута к Тамарашени. Если бы стреляли в Тамарашени, мы бы услышали. Мы ничего этого не слышали.
О. БЫЧКОВА: И сколько это длилось в результате? Сколько длился обстрел…
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Обстрел длился непрерывно с того момента, как начался, он дальше не прекращался.
О. БЫЧКОВА: Ну, т.е. он не прекращался до какого времени?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Примерно где-то в 23.30 плюс, минус в гостинице появился пресс-секретарь миротворцев Владимир Иванов, он постучался в номера ко всем журналистам и сказал, что срочно вызывает командующий, он хочет сделать важное заявление. Впоследствии выяснилось, что командующий как раз хотел сделать заявление о том, что в сторону Южной Осетии со стороны Грузии выдвинулись танки. Я думаю, он получил эту информацию, возможно, от Юрия Попова, который покинул Цхинвали, он поехал в Тбилиси. И по дороге, как он мне впоследствии рассказал, он увидел, что в направлении Южной Осетии движется настоящая армада грузинской военной техники. И все журналисты оказались на территории штаба миротворцев. Командующий вышел к телекамерам установленным. Но он не успел сказать ни слова, потому что где-то в этот момент на территории части разорвалась мина. И вот с этого момента начался минометный обстрел, потом обстрел из "градов" и всего остального. В общем, где-то в 23.30 плюс минус несколько минут это все началось. Дальше обстрел не прекращался. Это был непрерывный огонь, непрерывная стена огня из всех орудий.
И. АЗАР: Так что, Марина, штаб миротворцев и гостиница разрушены?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Как Вы знаете, там есть штаб миротворцев, и есть так называемый Верхний городок миротворцев. В этом Верхнем городке находились военнослужащие российские в основном. В штабе миротворцев нахохлись, во-первых, командование всех трех батальонов. Где-то за час до начала всех этих событий грузинские миротворцы покинули территорию штаба. Вот Верхний городок, он абсолютно разрушен. По нему били прямой наводкой из танков.
И. АЗАР: Да, ну, он просто находится на самой границе. Это вполне логично.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: По штабу миротворцев главному тоже били. Ну, там как. Там видимо прямых попаданий непосредственно в здание не было, но когда мы там оказались через какое-то время в субботу, там валялись сломанные деревья. Там валялись осколки снарядов, какие-то разбитые камни, стекла, в общем там было несколько попаданий совершено точно по территории штаба. Достаточно близко от того места, где находился сам командующий миротворцами. По гостинице, где жили журналисты, тоже били. И били не только "градами". В какой-то момент выехал танк просто на площадь перед этой гостиницей и бил прямо прямой наводкой по гостинице. Но она, конечно, разрушена не целиком. Это достаточно прочное здание. И люди, которые там прятались в подвале, они по счастью не погибли. Ну, это отдельная история. Там можно будет потом рассказать.
О. БЫЧКОВА: Ну, вот все-таки это важный вопрос. Миророслав из Москвы к нему возвращается в своей смске. Он просит дать характеристику разрушенных зданий в Цхинвали. Жилые дома, детские сады, школы, или военные объекты, или вперемежку без разбору. Вот Ваши оценки какие из того, что Вы видели своими глазами.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Ну, как известно, "град" бьет по площадям. Он не разбирает военные или гражданские объекты. Там разрушены все здания. И разумеется, были объекты особенно любимые. Вот таким любимым объектом для грузинской артиллерии был, конечно, дом правительства. И как ни странно была гостиница "Алан". Что наводит на определенные размышления.
И. АЗАР: Марин, я тоже, я же не военный, я не знаю, в моем понимании, если попадает бомба, я не очень точно знаю, насколько "град" это ракета, то здание должно быть разрушено полностью. Разрушенных зданий полностью в Цхинвали практически нет.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Нет, ну, это очень серьезная бомба должна попасть, чтобы здание было разрушено полностью.
О. БОБРОВА: Ну, я хочу сказать, то, что я видела в Гори, который попал не под обстрел "града", а его закидали бомбами. И многие здания разрушены полностью, т.е. разрушены до того, что туда невозможно войти, это просто груда кирпичей. И бомбы, я так понимаю, это нечто более избирательное, чем "град". И вот в случае с Гори российская авиация, надо понимать, была избирательна именно в сторону жилых кварталов. Потому что почему-то именно жилые кварталы особенно пострадали. Да, безусловно, пострадала вот эта военная часть. Войсковые объекты. Что-то там связанное с госпиталем было, но я боюсь за это ручаться, потому что, мне кажется, хотя очевидцы утверждают, что на крышах этих госпиталей они успели поставить какие-то опознавательные знаки, кресты. Но вполне возможно это были простые палатки военные тентом накрытые зеленые. И в таком случае все эти действия выглядят вполне логично, но жилые кварталы пострадали весьма и весьма серьезно.
И. АЗАР: Я же, Марина, не отрицаю всей ситуации, понятно, грузины атаковали Цхинвали. Просто вопрос в том, что вот это число погибших даже 2000 , оно берется непонятно откуда. Просто доказательств этому нет никаких. Т.е. я понимаю, что жители говорят, у нас погибли родственники. Это все понятно.
О. БОБРОВА: И там еще один момент, это уже константа 2000 на начало, и 2000….
И. АЗАР: Судя по городу, ну, где доказательства…
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Ну, я думаю, что подсчеты будут еще произведены…
И. АЗАР: Если бы было 2000 погибших, значит, должно быть еще 5000 раненых. И где эти люди?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я думаю, что подсчеты еще будут произведены. Я думаю, что просто в той обстановке невозможно было сделать точные подсчеты.
О. БЫЧКОВА: Ну, может, тогда не надо было сразу на следующий день делать такие заявления громкие?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я думаю, что это были данные осетинской стороны, она так объявляла о своих потерях. Мне так кажется…
И. АЗАР: В том-то и суть, что все объявляют, что хотят. А Вы видели, я видел.
О. БЫЧКОВА: Понятно. Скажите, пожалуйста, вот Ольга приехала только что. Илья, Вы когда вернулись оттуда?
И. АЗАР: НУ, в середине недели, в четверг, по-моему.
О. БЫЧКОВА: Несколько дней назад, т.е. И Марина, Вы?
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Я вернулась в среду. 13 числа.
О. БЫЧКОВА: Да, я просто хочу спросить о том. что вам известно о том. что происходит сейчас. Вот люди возвращаются или не возвращаются в те места грузинские или осетинские, или откуда они бежали. И где на самом деле находятся российские военные. Вот это совершенно непонятно. Потому что на прошлой недели были тоже странные такие обмены сообщениями, что они дошли там до Поти. Или еще до какого-то места. Они не дошли. Там кто-то видел русские танки, кто-то говорит, что их там не было и быть не могло, говорят российские военные в каких-то местах. Сейчас вроде как происходит медленный, но отвод. Вт что Вы знаете об этом?
И. АЗАР: Я могу сказать, что в среду, т.е. в день. когда было объявлено перемирие, я выехал из Цхинвала на грузинскую территорию. Т.е. мы сначала с фотографом ехали через села на машинах ополченцев, потом догнали военную колонну российских войск и поехали уже с ней. Мы проехали, ну, большинство сел. До Гори мы не доехали километров 10. Ну, вот большинство сел мы проехали. Грузин там практически не было. Я не знаю, что случилось. Вероятно, их эвакуировали заранее. Ну, слишком близкое расстояние между городами. И вот где-то за 10 км до Гори нас остановили колонна, потому что пришел приказ, что все, Медведев остановил, и война кончилась. Соответственно, что мне потом рассказали ополченцы, в среду же, ну, вы понимаете, что такое ополченцы. Это люди, которые ездят на разбитых совершено машинах, в большинстве своем украденных у грузин. Ну, т.е. оставленных грузинами, которые убежали из сел. Ну, и они полностью все в пулях. И они ездят с калашниковыми все. И соответственно они ездят куда-то дальше там. Воруют трактора ну все, что угодно. И они говорят, что они приехали в Гори и думали, что там русские. Русских там не оказалось. Ну, по их версии. Я же тоже не знаю. Они говорят: нас встретили там грузины. И мы еле ноги унесли. И когда я ехал вместе с колонной, офицеры говорили, что мы передовой отряд. Я не знаю. Я не разбираюсь в этом.
О. БОБРОВА: Я могу сказать по состоянию на тот момент, когда я уезжала. Даже немножко до этого. В среду я имела беседу с человеком, который воевал на грузинской стороне, и который буквально в среду его должно быть демобилизовали, да. Демобилизовали. Из Гори, он стоял в Гори, это было связано с тем…
О. БЫЧКОВА: Это военный был?
О. БОБРОВА: Не резервист, это был профессиональный военный. У него в общем вот то подразделение, которому он принадлежал, оно понесло именно в этот день, именно в среду серьезные потери от обстрела. Т.е. в тот момент, вот как он мне рассказывал, половина города контролировали грузины, соответственно ближе к грузинской территории. Половина города уже ополченцы. Т.е. там не шло речи о регулярной армии. И вот уже в среду вечером, и все последующие дни четверг, пятница и на границе Гори, даже это не граница Гори, а территория, немного выступающая за Гори, ближе к Тбилиси. Уже стояли российские военные, российская армия регулярная.
О. БЫЧКОВА: Вот я хотела обратить внимание на предыдущий абзац того, что сказал Илья Азар, т.е. Вы говорите: там были некие ополченцы, которые брали некие автомобили брошенные. Там как-то на них передвигались. А откуда у них были калашниковы тогда? Т.е. там что ситуация была бесконтрольная что ли?
И. АЗАР: Вообще, я был в Цхинвали. были только военные, старики и люди с оружием. Обычных людей там не было в принципе. Т.е. каждый человек, каждый осетин был с калашниковым. Т.е. людей без оружия там не было. Я не видел. Ну, т.е. старики в домах сидели, которые укрывались ну соответственно они не могут выехать и не хотят. У них дом сохранился, они естественно там живут. У них нет оружия, хотя не исключаю, что есть. Где-то там лежит. А все здоровые мужчины, они все с оружием.
О. БЫЧКОВА: Так у них откуда эти калашниковы то взялись?
И. АЗАР: Ну, говорят, что им выдавали. Т.е. все те ополченцы, т.е. ну половина ополченцев соответственно жили в самой Осетии, а много людей приезжало из всех регионов из всего Северного Кавказа. С Ростова, в том числе. Говорят, что им выдавали после границы. Т.е. ехать со своим оружием было нельзя…
О. БЫЧКОВА: Из российских регионов приезжали?
И. АЗАР: Да. И им уже в Южной Осетии выдавали оружие. Но поначалу не выдавали. Т.е. многие жаловались, что им не дают оружие, а они очень хотели. В частности во Владикавказе я видел много людей, которые стояли на площади у правительства. Они ничего там не делали, они просто стояли и кричали. дайте нам оружие, мы хотим защищать наших родственников в Цхинвали.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Ну, и мы понимаем, что, да, огромное количество людей из Северной Осетии в первые дни конфликта ринулись.
О. БОБРОВА: Ну, когда я там была, там, разумеется, было полно обычных людей, весь город был просто заполнен. Естественно, после тех событий страшных, которые произошли 8-9-10 августа, все, кто мог, они стремились уехать во что бы то ни стало. Потом уже начали возвращаться. А ситуация там такая же, как и в Абхазии. Там в принципе со времен еще той войны первой с Грузией в конце 80 начале 90-х там естественно в каждой семье есть оружие.
О. БЫЧКОВА: Там полно оружия, и оно никуда не делось, и оно никуда не денется на ближайшее время.
О. БОБРОВА: Это обязательный атрибут кавказского мужчины, он должен иметь автомат у себя дома, особенно учитывая ту ситуацию, которая у них сложилась, и те отношения. которые сложились…
О. БЫЧКОВА: Петр из Москвы спрашивает: "Видели ли Вы командование или представителей батальона "Восток", какие у них планы?" Вот кто-нибудь встречал этих людей?
И. АЗАР: Командование батальона "Восток" жило на территории миротворцев в центре Цхинвали. Соответственно каждый день они уезжали, в общем. сам "Восток", когда я там был, он стоял уже под Гори. В частности мне знакомые журналисты рассказывали, что они взяли туда журналисты, и брали в село, сейчас точно не вспомню точно, как звали. Попали под обстрел, и они были там. В частности Сумлим Ямодаем тоже был на подгорье. т.е. на момент окончания войны они находились на подгорье. Соответственно ставка у них была в штабе миротворцев.
О. БЫЧКОВА: Ну, спрашивают, какие у них планы. Ну, это вопрос такой теоретический.
И. АЗАР: Ну, у них планы такие, какие у Минобороны все-таки они подчиняются Минобороны напрямую, поэтому странный вопрос. Планы Минобороны я не знаю. Когда я оттуда уезжал, они мне говорили, мы будем стоять, пока нам не скажут уходить.
О. БЫЧКОВА: Ну, Вы как прогнозируете вот эту историю? Допустим, российские войска отходят на территорию Южной Осетии. И что там происходит дальше? В Южной Осетии и в Грузии? Вот из того, что Вы видели. Вы думаете, что там должно остаться в результате?
И. АЗАР: Ну, насколько я знаю, туда было переброшено примерно столько же техники равной количеству техники, которая есть в Грузии, вообще, в Южную Осетию. Соответственно, я думаю, что какая-то часть там останется наверняка. Ну, когда я выезжал, еще техника вообще не возвращалась никакая. Т.е. дорога на (НЕ РАЗБОРЧИВО) перевал была абсолютно свободна. Возможно, сейчас начнут выводить какие-то части, но я не думаю… тем более, что сейчас уже заканчивается сезон. Я думаю, что зимой ничего вводить не будут, поэтому, что останется до зимы, то останется, я думаю.
О. БЫЧКОВА: Ольга?
О. БОБРОВА: Мне кажется, предстоит подсчет потерь. По крайней мере, я пытаюсь посмотреть на все на это в грузинской стороны. И мне кажется, что это сейчас один из острейших вопросов для Грузии. Реальное количество потерь. Потому что по моим ощущениям, они будут чудовищные. Несопоставимые даже с заявленными осетинскими.
О. БЫЧКОВА: Т.е. это будут потери, Вы считаете, прежде всего, мирного населения? Или военных?
О. БОБРОВА: Нам очень сложно провести. Вот кто такие резервисты? Это мальчики, которым 18 лет, которые, как мне описывали. с длинными волосами, с серьгой в ухе. Просидели 18 дней на сборах, их вот туда. Мне рассказывали люди, которые ехали в автобусе, автобус остановили, погасили огни, сказали: летит российская авиация. Их рвало в этом автобусе от страха. Мы понимаем, люди, которых реально считают военными потерями. Что это за военные потери. Это дети убитые, и ну, и, безусловно, мирные жители, которые из грузинских сел никуда не эвакуировались в тот момент, когда начался обстрел.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Что значит дети? Они одели военную форму и взяли в руки оружие. Дети сидят в детском саду.
О. БОБРОВА: Соответствен мы их считаем военными. Вот этих военных приезжали отцы забирали оттуда из Гори.
М. ПЕРЕВОЗКИНА: Т.е. это проблема правительства, которые отправили этих детей на фронт.
О. БОБРОВА: Безусловно, это проблема правительства. Это проблема, с которой столкнется Грузия.
О. БЫЧКОВА: Ну, Ольги и говорит, что у правительства сейчас будут проблемы в связи с этим.
О. БОБРОВА: Да, ну, я слышала неофициальную цифру. Ну я подчеркиваю, что она неофициальная. Я слышала эту цифру от наших военных, и от грузинской оппозиции, кстати, что потери военнослужащих грузинских там около 4 000. Это только военнослужащие.
О. БЫЧКОВА: Ну, мы много слышали этих цифр с тремя нулями. Мы понимаем, что ну надо посмотреть, по крайней мере, на чем они основаны. В этом мы уже имели возможность убедиться. Спасибо большое. Марина Перевозкина "Независимая газета", Илья Азар "Газета.ру", Ольга Боброва "Новая газета" были сегодня в программе "Своими глазами".