Мюнхенские заявления Путина - политика Запада и политика России - Лорен Милло, Петр Толстой - Своими глазами - 2007-02-13

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Программа «Своими глазами», у микрофона Матвей Ганапольский. Вместе со мной моя соведущая, главный редактор телекомпании «Russia today» Маргарита Симоньян. Добрый вечер.

М.СИМОНЬЯН – Добрый вечер.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Вы знаете, что у нас теперь программа идет в несколько ином формате. Мне кажется, этот формат интересный. Приходит один человек импортный, другой наш, и говорят об одном, и, но все-таки мы сохранили суть программы «Своими глазами», то есть эти люди, так или иначе, имеют отношение к тому событию, которое произошло и о котором будем говорить. Сегодняшняя программа - это лакомый кусочек, потому что мы будем говорить о том, что находится сейчас в центре обсуждения, это мюнхенские заявления Путина. По поводу того, что он сказал и то, как он это сказал, и то, что он сказал по этому поводу. Куча всяческих заявлений и официальных и неофициальных, и довольно злых, например блогеры известных западных газет, очень известные западные политологи очень зло прошлись по тому, что говорил президент России, как он это говорил. А президент России им ответил, вот последняя новость, «Владимир Путин считает, что в США всегда найдутся люди, которые найдут повод для нападок на Россию. «Говорим, - это цитата его, - говорим ли мы, что-то объясняем, молчим, все равно там, в США будут люди, которые найдут повод для нападок», - сказал президент РФ журналистам, комментируя мнения американских политиков о том, что его выступление на мюнхенской конференции по безопасности было конфронтационным». Далее цитата: «Лучше говорить прямо и открыто. То, о чем я говорил в Мюнхене, я говорил в прямых беседах с коллегами, и для них нечего откровенного не было», - отметил Путин. По его словам, хорошо, что в зале были и представители Конгресса США, и министр обороны, так как - далее важная цитата: «За глаза говорить это не удобно». И вот сейчас Маргарита начнет разговор на эту сложную тему. Пожалуйста, Маргарита.

М.СИМОНЬЯН – Я, во-первых, хотела бы представить наших гостей. Это Лорен Милло – корреспондент в Москве, как мы только что выяснили, 3 года уже работает на "Либерасьон", французского издания. Лорен очень, немножко переживает по поводу того, что она недостаточно хорошо говорит по-русски, но на мой взгляд, она абсолютно прекрасно для человека, который всего 3 года живет в Москве, говорит по-русски, поэтому, я думаю, что в крайнем случае Петр Толстой - ведущий программы "Воскресное время"…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Будет переводчиком-синхронистом.

М.СИМОНЬЯН - … который, в свою очередь говорит по-французски, он поможет Лорен справиться с какими-то трудностями, которые могут возникнуть. Лорен написала заметку об этом выступлении, мюнхенском выступлении Путина, естественно Петр Толстой обсуждал это выступление на следующий день после него самого, после выступления в своей программе «Воскресное время», и я бы хотела спросить у коллег, почему они оценили это выступление именно так, как они оценили, то есть как, и почему? Вот, наверное, мы начнем с Лорен.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да, Лорен, пожалуйста.

Л.МИЛЛО – Добрый вечер, и действительно, прошу прощения заранее за то, что буду разрушать русский язык. Но стараюсь, но будете страдать. Ну, конечно обсуждали, просто потому что российская дипломатия нам интересна, и сейчас Россия, президент Путин говорит, что Россия хочет играть свою роль, важную роль в мире и, конечно, тогда надо обсудить, что он говорит и какие результаты от этой дипломатии. И что могу сказать об этой речи. По сути, он, по-моему, это была правильная речь, значит, правду говорил, но вопрос: зачем и что это дает России так говорить? Говорить, что США ведет опасную политику в Ираке, это не новость, это факт, что все уже знают. Вопрос, что это дает российскому президенту так говорить? И что делает наш, в основном наш вопрос, что делает Россия, чтобы мир стал менее опасным?

М.СИМОНЬЯН – Как Вы думаете, Петр, что делает Россия и зачем так говорить?

П.ТОЛСТОЙ – Я считаю, что выступление Путина было достаточно откровенным, и это, конечно, событие не одной недели, а возможно, событие, которое будет обсуждаться гораздо дольше, потому что, мне кажется, что президент России выступил, может быть, впервые за долгий период российской внешней политики с абсолютно откровенными, внятными тезисами, обращенными по всему миру и говорящими о том, что нынешняя система, которая сложилась в мире, неэффективна, опасна и его и Россию не удовлетворяет. Почему она такова? Как я понимаю, потому что каждый, если мы вспомним историю, каждый век начинался с каких-то новых вызовов. Начиная там с французской революции наполеоновских войн, с первой мировой войны в начале 20 века и вот в 21 веке там было 11 сентября, о котором тоже много говорили. И фактически в мире сейчас накопилось огромное количество проблем, которые решаются пока только одной страной. Эта страна взяла на себя право решать, диктовать и навязывать свою волю всем остальным, собственно, об этом и говорил Путин. И не случайно, что это он сказал в Европе, потому что за, скажем, последние, там, послевоенные десятилетия вся европейская внешняя политика была крайне зависимой от Соединенных Штатов и, на мой взгляд, крайне инфантильной. Именно поэтому Путин избрал такой тон.

М.СИМОНЬЯН – А Вам не показалось, что во время этого выступления прозвучали некоторые вопросы, на которые, ну, неизвестно, ждал ли президент ответа, но наверняка те журналисты, которые слушали это выступление, на них ответы ждали. Например, вот это вот, ставшее уже знаменитым обращение к министру обороны Гейтсу, министру обороны Соединенных Штатов, когда Путин сказал, что было бы здорово, если бы министр обороны сейчас подтвердил, что он не будет прятать под подушкой пару сотен зарядов. Как Вы считаете, те вопросы, которые были заданы, получили на следующий день работы конференции, когда было много выступлений, получили ли они ответы? Лорен.

Л.МИЛЛО – Что мне больше всего заметно, это, что эта речь мне показала как Россия, президент Путин с удовольствием живет в духе «холодной войны» и так..

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А что это значит, Лорен? Простите, просто я хочу понять…

Л.МИЛЛО – Ну, эти атаки, и это не первый раз. Сейчас мы все обсудим эту речь, как бы это было что-то новое, но как несколько месяцев назад, когда Путин уже говорил, назвал Америку товарищем волком. Извините, это уже атаки, можно сказать, российские атаки.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну, а Гейтс, как Вы знаете, написал страны, которые являются там, как это он сказал?

М.СИМОНЬЯН – И первой упомянул Россию. Он сказал…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет.

М.СИМОНЬЯН – …мы должны защищаться, потому что мы не знаем, что произойдет...

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Что произойдет.

М.СИМОНЬЯН – …в таких странах как Россия, Северная Корея, Иран и Китай…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Как Россия. Понимаете, поставил первое.

М.СИМОНЬЯН – Это было еще до выступления.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А я вас хочу спросить вот о чем, я... Вот Путин вышел, вот формально, да? Он вышел, и он сказал всю правду, правду, которую знали все, а все обиделись. Вот я Вас хочу спросить: на что обиделись? На то, что Путин сказал правду, на то, что эту правду сказал Путин, на то, что он, Путин сказал эту правду как-то не так, понимаете? Вот что он должен был шляпой как в трех мушкетерах делать вот такие вот реверансы?

М.СИМОНЬЯН – Вот я дополню, Матвей.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Я просто не понимаю, я не понимаю этого, объясните.

М.СИМОНЬЯН – Я читала в некоторых публикациях, которые были после выступления, ровно эту мысль, где автор в общем негативно оценивая речь, оговаривался, что дескать Путин сказал то, с чем мы бы все здесь в Европе согласились, но это вызвало такую реакцию, потому что это сказал Путин. Вот как Вы думаете?

Л.МИЛЛО – Да нет, да нет. Еще раз вопрос в смысле. Зачем это, что это дает, что это приносит, какую пользу, так говорить, как этот вид вести дипломатию? Это - что нам не понятно, потому что вы говорите. Я с вами согласна, что говорил правду, но есть и другие правды. Правды в мире есть много, есть, он мог и тоже говорить о том, что, какая система в России, какая власть в России.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Не, ну, у нас же принято критиковать друг друга.

Л.МИЛЛО – Да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Вот вышел Гейтс. Я просто пытаюсь понять, правда, я сейчас и..

М.СИМОНЬЯН – Ну, конечно, Кейни до этого, мы все помним.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – …и Петру Толстому буду задавать вопросы тоже. Вот еще раз, я просто понять хочу. Вот он вышел, он, что, должен был говорить о недостатках российского здравоохранения, например, и так далее, или он должен был сказать: «Я хочу показать светлые, радостные пути, как общество должно двигаться дальше». Вот он вышел и сказал то, что он думает, почему это – «холодная война»? Вот объясните.

Л.МИЛЛО – Это просто, что он говорил, мне кажется лично…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ –Да.

Л.МИЛЛО – …совсем не очень интересно, потому что, что я хочу от президента России, хотела бы слышать от президента державы, от президента страны, который сейчас хочет играть роль в мире, хочу слышать не как он критикует другие страны, хочу слышать, что может делать, что делает уже сейчас Россия, чтобы мир стал более безопасным.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Вот он и сказал, он сказал: «Мы протянем…». Только не улыбайтесь, я просто формально Вам говорю, что он сказал. Там сидели иранцы, и он сказал: «Мы считаем, чтобы...». Я только приблизительно говорю его слова: «Чтобы не было нового конфликта, мы протягиваем руку Ирану. Мы считаем, что Иран загонять в угол нельзя, потому что политика Соединенных Штатов себя дискредитировала в Ираке, и не хотелось бы, чтобы катастрофа эта повторилась в Иране». Вот его рецепт, который он сказал.

Л.МИЛЛО – Да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Вот что здесь не так?

Л.МИЛЛО – Это еще открытый вопрос. Мы все очень надеемся, что сегодняшняя политика России с Ираном правильно, надеемся, потому что это очень острый вопрос, но это еще не… у нас нет уверенности, если продавать ядерные материалы в Иран и продавать оружие Ирану, если это вклад в безопасный мир, это еще открытый вопрос. Я очень надеюсь, что Вы правы.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Хорошо, и…

П.ТОЛСТОЙ – Не знаю, мне, как человеку, который живет в России, мне было абсолютно понятно, и почему Путин говорил те вещи, которые он сказал, и то, что он сказал, в общем, для меня вещи какие-то ожидаемые. Я бы даже сказал, что даже мог бы раньше все это заявить.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А вот это, кстати, интересная история сейчас обсуждается, почему он 5 лет или 6 лет обнимался с другом Бушом, и вдруг сейчас заговорил на эту тему…

П.ТОЛСТОЙ – Я думаю, я думаю, что…

М.СИМОНЬЯН – Но он, кстати, Буша также назвал другом.

П.ТОЛСТОЙ – Я думаю, что…

М.СИМОНЬЯН – Просто, мне кажется, формат конференции, это же все-таки немножко такая неформальная вещь.

П.ТОЛСТОЙ – Я думаю, что вопрос даже не в том, кто с кем обнимался, потому что дипломатия, она допускает разные объятия. Я видел, как министр иностранных дел России целовал в губы Мадлен Олбрайт в момент, когда НАТО бомбило Сербию. Поэтому объятий было в нашей истории много, но я думаю, что у России не было ни политических, ни экономических предпосылок для того, чтобы такое выступление прозвучало бы так и вызвало бы такую реакцию у наших коллег на Западе. Потому что то, чего никогда, на мой взгляд, не поднимали, значит, после окончания «холодной войны», что Россия не, не то, что она сейчас хочет стать великой державой, она была, есть и будет великой державой. Вне зависимости от того, что по этому поводу думают, скажем, о нас в Европе, и в истории Европы России всегда была самостоятельным игроком. И мне кажется, что Путин еще раз обозначил, что Россия была, есть и останется самостоятельным игроком в мировой политике.

М.СИМОНЬЯН – Это принципиальный момент. Именно самостоятельным… Лорен тянет руку.

Л.МИЛЛО – Да, меня интересует, что значит быть великой державой, потому что..

П.ТОЛСТОЙ – Я отвечу.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Сейчас, сейчас.

Л.МИЛЛО – Потому что ваши… это мне напоминает наш президент Де Голль, который смеялся над людьми, которые прыгают на стул и кричат как маленькие козлы, да?

П.ТОЛСТОЙ – Угу.

Л.МИЛЛО – «Европа, Европа, Европа». А сейчас мне кажется, у меня впечатление…

П.ТОЛСТОЙ – Но они допрыгались.

Л.МИЛЛО – Россия, Россия…

П.ТОЛСТОЙ – Они нет.

Л.МИЛЛО – … кричит: «Мы - держава, держава, держава».

П.ТОЛСТОЙ – Нет, нет. Я…

Л.МИЛЛО – А я обратно к моему вопросу: великая держава … Мы это как на Западе и во Франции, и в Евросоюзе, мы это только приветствуем, что Россия играет важную роль.

П.ТОЛСТОЙ – А у вас нет другого выбора.

Л.МИЛЛО – Ну. Это, что угроза, что ли?

П.ТОЛСТОЙ – Нет.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Угроза, угроза.

П.ТОЛСТОЙ – Нет. Это констатация факта. Дело в том, что…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Я хочу сказать радиослушателям, сейчас секунду. У нас в гостях Лорен Милло - корреспондент московского бюро газеты "Либерасьон" и Петр Толстой - ведущий программы "Воскресное время". Вместе со мной Маргарита Симоньян, соведущая, просто неудивительно, что она говорит «угроза». Вы же никогда… Вы Толстого-то видели только или на экране. Он там маленький такой, на самом деле, дядька с трудом проходит сквозь дверь, там, за 2 метра. Какой у Вас рост-то?

П.ТОЛСТОЙ – У меня метр 93 в хорошем настроении.

М.СИМОНЬЯН – Внушительный.

П.ТОЛСТОЙ – В плохом - метр 92.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Метр 92, понятно. Да, да, пожалуйста, поэтому никаких угроз…

М.СИМОНЬЯН – В ярости - 2 метра. Может быть, все-таки Петр нам объяснит, что он имел в виду под словом «великая держава».

П.ТОЛСТОЙ – Нет, ну, тут…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, но послушайте меня. Давайте все-таки…

П.ТОЛСТОЙ – Это длинный разговор, скажем, исторический. Я…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Давайте все-таки обсуждать то, что говорил Путин, непонимание. Вот можно, сейчас, Маргарита...

П.ТОЛСТОЙ – Я понимаю великая держава, как держава, которая является, во-первых, суверенной, то есть не зависит от внешних факторов, которые решаются за нее, как это было в случае, например, если приводить, ну, близкий пример - во Франции, которая так протестовала против войны в Ираке и тем не менее согласилась и проглотила все то, что американцы навязали. Я считаю, что великая держава - это держава, которая относится к себе с чувством собственного достоинства и которую в мире воспринимают именно, в связи с наличием этого чувства собственного достоинства, адекватно ее возможностям и ее силе, а не такая идея, что значит нас в течение 15 лет будут учить демократии люди, которые на самом деле, как мне сказал один мой давно, преподаватель во Франции, он говорит: «(По-французски)». Это значит, что у нас нет уроков, которые мы могли бы дать России. И я вот это запомнил, и я считаю, что он как человек, действительно, ну, крайне мудрый, тогда в начале 90 годов это сформулировано, но, к сожалению, большая часть западной публики сейчас думает совершенно иначе. Они думают, что они вправе учить Россию демократии, как держать вилку и так далее. Спасибо не надо.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Что, уже и этому учат?

М.СИМОНЬЯН – То есть речь идет о том, о праве страны, если я Вас правильно поняла на независимую внешнюю политику. Вот скажите, Лорен, что должна сделать страна и ее лидер, чтобы заявить об этом праве? Вот мюнхенское выступление - это не есть ли выступление о том, что Россия настаивает на таком своем праве?

Л.МИЛЛО – Да. Просто у меня другая дефиниция великой державы, совсем. Для меня великая держава в мире, в дипломатии - это страна, держава, если хотите, которая что-то делает в мире, что-то полезное, помогает решить проблемы, вот, и эти…

П.ТОЛСТОЙ – А какие проблемы решил Евросоюз, состоящий из нескольких великих держав?

М.СИМОНЬЯН – А какая держава, с этой точки зрения, великая?

П.ТОЛСТОЙ – Да. Вот Евросоюз, например, возьмем проблему Косово, как решили проблему Косово? Каким образом? В какой тупик сейчас заведена эта проблема, благодаря усилиям европейских гуманистов, которые представляют из себя вроде бы супердержаву?

М.СИМОНЬЯН – Давайте определимся, какую державу мы считаем великой, исходя из Вашего определения. Тогда какая держава очень сильно помогла миру решить проблему, ну, например, терроризма? Или другую какую-нибудь.

П.ТОЛСТОЙ – Не, ну, Давайте вспомним вторую мировую войну. Какая держава выиграла вторую мировую войну, вот какая? Их было две, я Вам напомню, а Европа вторую мировую войну в целом проиграла, как это ни печально.

Л.МИЛЛО – Возьмем пример. Сейчас актуальный пример - Северная Корея. Уже за последние годы Россия сказала, у меня отношения и старалась помогать и, наверное, чуть-чуть роль играла, но все-таки, кажется, что вчера у нас, может быть, какой-то договор, и там играл, кажется, важную роль Китай, а не Россия, вот, вот это пример очень актуальный.

П.ТОЛСТОЙ – Дело в том, что Китай граничит с Северной Кореей, они соседи, и по сути и Китай для него, он платит за этот договор, а не Россия. Россия участвует в этих переговорах в шестисторонней комиссии на равных, вместе с Соединенными Штатами, Китаем и Японией.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Извините, можно чуть-чуть вмешаться? Я хотел с вами поговорить, да? Я хотел бы, чтобы мы от общей такой оценки, что такое великая страна, не великая и так далее…

П.ТОЛСТОЙ – Да, это очень длинный разговор.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Длинный разговор, и самое интересное, что менее интересный, чем заявленная тема передачи, а именно: что говорил Путин, и почему он сказал именно так, а не иначе, и почему на него прореагировали таким, а не иным способом. У меня к Вам вопрос.

М.СИМОНЬЯН – А по разному прореагировали-то, кстати.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да? Я слышал.

М.СИМОНЬЯН – По разному. Вот это тоже можно обсудить, мне кажется.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну, сейчас вот, я спрошу, и поедем. Вот давайте так. Я, конечно, понимаю, что там… ну, хорошо, ладно, короче говоря, смотрите, вот Путин, он же очень опытный, очень опытный в дискуссии и все уже давно знают, что каждое его слово взвешено и так далее, и он не столько говорит, сколько меседжи отпускает, да? И так сказать, вот все понимают, что это обозначает это, это обозначает это и так далее. Но вот смотрите, он говорил, во-первых, была содержательная часть его разговора и, во-вторых, я бы так сказал, ну то, что отвечает на вопрос как, да? Как он говорил. Ну вот, например, помните, он несколько раз, в течение разговора, притом, что сидят мировые лидеры, он так сказать протягивал руку и поднимал двух пугано-сидящих иранцев, значит он все время говорил: «А вот Иран, а вот Иран, а вот Иран». С одной стороны, можно сказать, что да, не, ну, просто парень говорил, вот что думает, то и говорил, да? Вот некоторые говорят так, просто, вот как сейчас сам Путин говорил: «Да чего? Все же знают, я просто об этом сказал и все». Но с другой стороны, ну мы же не про мальчика говорим с улицы, а говорим про президента России. Опытнейшего человека. Вот как вам кажется, он говорил подобным образом, потому что просто говорил, как он сейчас про себя сам говорит, да? Что я просто сказал то, что у всех было на уме, просто у меня оно на языке, чего вы меня за это трогаете? Или он специально поднимал Иран как бы, понимаете, да? То есть он манипулировал в хорошем смысле, как лидер, он выстраивал нужную ему картину, в которой мы с вами видели на экране, перепуганная Меркель дорогого стоит. И очень смешной Ющенко, который вдруг забыл русский язык и надел наушники, и по всей видимости он на…

П.ТОЛСТОЙ – А он на английском слушал, ему быстрее так понимать…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А потому что мы знаем, это родной его язык. Первый английский, второй украинский, уже там третий русский, причем русский он давно забыл. Ну, и другие лидеры, которые смотрели на это дело с удивлением. Какую задачу выполнял Путин этой речью, почему он говорил так, а не иначе?

П.ТОЛСТОЙ – Вы знаете, я думаю, что сложно сказать по поводу формы этого выступления.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Это очень важно. Вы попробуйте.

П.ТОЛСТОЙ – Но это важно, я с Вами согласен.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Потому что обиделись на форму, обиделись на форму.

П.ТОЛСТОЙ – Я думаю, что зря обиделись, во-первых. Во-вторых, я думаю, что эта форма связана с тем, что он долгое время в двусторонних разговорах все это высказывал, и это все проваливалось в эту знаменитую европейскую политкорректность, которая как вата. Туда можно кидать пудовые гири и все это туда проваливается. Это первое, и именно поэтому он выбрал такую форму подачи. Второе, знаете, есть такой принцип, по которому на протяжении многих десятилетий работают в России иностранные журналисты, а по-французски он называется вот (говорит по-французски). «Для того чтобы шокировать среднестатистическую Жоржетту», которая сидит на диване у телевизора и должна увидеть что-то такое, что заставит ее смотреть. Путин нашел эту форму в том числе и потому, что на фоне той исключительно вялой вот публики, которая притом, что это мировые лидеры, как мы, да, видим, и просто сама по себе, как бы обстановка которая там была, она… Он решил это все встряхнуть. Вот как мне видится, именно почему он выбрал такую форму.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Т.е. он в какой-то степени это делал сознательно?

П.ТОЛСТОЙ – Я думаю, что он делал это достаточно сознательно, но и потом, наверное, он решил, так сказать, выбрать эту форму в связи с тем, что общий тон дискуссии был слишком благожелательный. Собрались в очередной раз констатировать, что мир сложный.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Мы делаем паузу, запомним то, что сказал Петр Толстой - ведущий программы «Воскресное время» и продолжим сразу после выпуска новостей. Оставайтесь с нами.

НОВОСТИ

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Программа «Своими глазами». Ведут Маргарита Симоньян, Матвей Ганапольский. Корреспондент московского бюро газеты «Либерасьон» Лорен Милло и Иван… ой, простите, Петр Толстой. Видите, я «Свободу» слушаю, там Иван Толстой. Родственник, кстати, Ваш, нет? Просто… Петр Толстой, ведущий программы «Воскресное время» Первого канала. Знаете, пока мы говорили, а мы передачу начали в 9 вечера. У нас здесь телевизор, который показывает Первый канал. И вот мы говорим про Путина, да? Они показывают Путина. Мы чего-то там такое другое говорим про мировых лидеров, совпадает синхронно.

П.ТОЛСТОЙ – Да, новости про самолет, и показывают эксклюзивные кадры самолета.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Эксклюзивные кадры самолета. Не дай бог…

М.СИМОНЬЯН – Маленький пиар Первого канала.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Не, не, ну, чего, Первый канал – это Первый канал.

М.СИМОНЬЯН – Конечно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Лорен, тут пришло такое сообщение от Лизы: «У вашей иностранной гостьи позиция как у всей Европы, ее можно формулировать так: как дальше жить, сами не знаем, но учить других будем». Вот может быть, Путин своим выступлением… Это было такое, знаете, как маленьких деток бьют такой… Чем бьют?

П.ТОЛСТОЙ – Хворостинкой.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Хворостинкой. Знаете, что такое хворостинка? Ну, неважно. Вот ладошкой. Знаете, ладошкой бьют по попе. Вот Путин реагируя на Гейтса, да? который, я считаю, безответственно абсолютно вот так вот написал, да?

Л.МИЛЛО – С заявлением по России, Северной Корее, Китаю, Ирану…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да, Россия, Северная Корея непредсказуемы.

П.ТОЛСТОЙ – Ему надо было денег получить от Конгресса.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Я живу в России, вот реально я живу в России. Я, конечно, понимаю, у нас есть там непредсказуемый момент, мы не знаем, кто будет преемник, и вообще, как сложится, да? Но, но, но до 2020 года, вот мне кажется, я предсказываю, что мне жить при Путине. В той или иной форме, понимаете? Поэтому я считаю, что это такая, в общем, то, что говорят: за державу обидно, немножко такая оскорбительная история. Поэтому Путин вышел на трибуну и объяснил Западу, что вы сначала немножко там с собой разберитесь, наберите… разберитесь с Ираком, да? немного, вот вы сначала там… Вы предсказуемые или Вы сами предсказуемые? Спросил он Запад, а Запад обиделся как ребенок.

Л.МИЛЛО – Ну, я не так вижу, что Запад обиделся. Это просто еще раз… Это просто не очень интересную речь…

М.СИМОНЬЯН – Ничего себе, неинтересную речь. Я, честно говоря, не помню, о какой речи столько бы писали в последнее время.

Л.МИЛЛО – Это просто не дальше… Мы остаемся здесь и обсудим, что он уже сказал заранее… Но я хочу ответить на описание Евросоюза…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да, то, что Петр сказал.

Л.МИЛЛО – Петра, да, потому что кажется, что он имеет в виду, что у нас в Евросоюзе не так принято говорить, что вот у нас так скучно, что мы так вежливо обращаемся друг к другу…

П.ТОЛСТОЙ – Нет, в Париже было не скучно.

М.СИМОНЬЯН – Совсем недавно.

П.ТОЛСТОЙ – Да.

Л.МИЛЛО – Этот хороший тон и хорошие манеры. И я только хочу сказать, что этот хороший тон нашей дипломатии делает Евросоюз более привлекательным, чем сейчас Россия. Проблема тоже, почему мир сейчас безопасный, и что происходит сейчас в Европе, и мне кажется, это интересней, чем эти атаки Путина.

М.СИМОНЬЯН – А мир сейчас безопасный?

П.ТОЛСТОЙ – Ну, я считаю, что мир совершенно не безопасней.

Л.МИЛЛО – Что происходит сейчас вокруг России? Все ваши соседи, все ваши бывшие союзники отделяются от вас. Даже сейчас споры с Лукашенко. Значит, ваш союзник, с кем вы хотели создать государство, все отделяются, все боятся России. И все… Беларусь еще нет, но скоро, наверное, будет тоже. Хотят в Евросоюз. Значит, вы описываете нас как скучные люди, да?

П.ТОЛСТОЙ – Скучноватые.

Л.МИЛЛО – Такие скучные, да, скучноватые, «бон манер», да? - хороший тон, но кажется, что есть в свободном мире и другие мнения, и что свободные страны, ваши соседи. Эти страны, для них вы – великая держава, да? Россия, с нефтью, с газом. У нас этого всего нет. И эти страны тоже в основном даже еще говорят по-русски, значит, они должны были быть ближе к вам, да? И куда они хотят? В Евросоюз.

П.ТОЛСТОЙ – Эти страны никуда не денутся от России, понимаете? Они никуда от нас не бегут. А что касается европейской дипломатии, то это заслуга не дипломатии, а заслуга той мечты о Евросоюзе, которую абсолютно искусственно сумели сформировать и внедрить на протяжении последних 20 лет в головы тех стран, которые были сателлитами Советского Союза. Но не России. Понимаете, есть разница между Советским Союзом и Россией. Россия не является Советским Союзом – вот что важно еще понимать, когда Вы говорите про страны.

М.СИМОНЬЯН – Петр, боюсь, это очень мало, кто понимает, кроме нас, живущих в России, к сожалению.

П.ТОЛСТОЙ – Да, боюсь тоже, потому что каждый раз мне приходится слышать, что Польша, Чехия были с Россией. Они были с Советским Союзом. А сейчас милые дипломаты из Евросоюза, не снимая вот этой приклеенной улыбки с лица, размещают в Польше и Чехии систему ПРО, как бы помогают американцам это сделать, потому что это, между прочим, инициатива не только Соединенных Штатов. Это система ПРО, которая защищает все страны НАТО, в том числе и страны Евросоюза.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Я хочу сказать Маргарите, что мы все-таки в разные игры играем. И я должен вмешаться, потому что наша Лорен, она говорит свою точку зрения, а…

М.СИМОНЬЯН – А Петр свою, конечно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А Толстой, не, Толстой спрятался за Путина, он его все время…

П.ТОЛСТОЙ – Мы Путина обсуждаем? Или мы обсуждаем Лорен…

М.СИМОНЬЯН – Матвей, а вот я не соглашусь категорически, просто категорически. Я вот тут прочитала очень много в западной прессе нападок на прессу российскую, главным образом, на телевидение, что, дескать, вот российское телевидение, оно создает пропаганду «холодной войны», оно создает такой негативный образ Запада и прочее, прочее. Но понимаете, я все время читаю западную прессу, и столько негативного образа…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – И ты еще жива?

М.СИМОНЬЯН – Вот, Матвей, ты знаешь, на грани просто вот приступа. Столько негативного образа России, сколько в западных СМИ, ну уж на нашем телевидении и в нашей тем более печатной прессе нет и в помине. Вот, ну, даже взять заметку Лорен, да? Милло. Вы цитируете очень многих экспертов российских, которые высказались по этой теме, но Вы цитируете всех экспертов, которые высказались негативно.

Л.МИЛЛО – Почему негативно? Это разные мнения. Я могу рассказать мой опыт. Вы говорите, на телевидении в России. Я три года живу в России, меня на телевидение никогда не приглашали. До этого я работала в Германии, немецкое телевидение пригласило, и было интересно слышать...

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Так чего же Вас приглашать на наше телевидение? Вы же не то говорите все время. Давайте, я Вас отведу.

П.ТОЛСТОЙ – Лорен, я Вас приглашаю. Я воспользуюсь, случаем, приглашаю, приходите.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Пригласите, действительно.

М.СИМОНЬЯН – А Лорен должна будет тогда точку зрения…

Л.МИЛЛО – Только прямой эфир, только прямой эфир.

П.ТОЛСТОЙ – Хорошо, прямой эфир, а я тогда через Вас передам привет читателям, договорились?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да. Сейчас мы…

М.СИМОНЬЯН – Вот и отлично. Сделал доброе дело.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Я тут все время за 30, как мне сказали? за 30 серебряников. У нас замечательная реприза тут появилась, что 30 серебряников уже не котируются, потому что инфляция очень сильная, да. Я тут наезжал на Лорен, сейчас с огромным удовольствием…

М.СИМОНЬЯН – Понаезжаю на Петра.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – …наеду на Петра, да. Петр, но все-таки Лорен права в одной очень важной вещи. Вот представьте себе, что мы там, предположим, соседи и знаем секреты друг друга, и Вы все время ходите и там говорите. Ну, я просто говорю: Вы, или давайте, я.

П.ТОЛСТОЙ – Ну, кто-то ходит.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Я хожу и говорю: «А, Петр Толстой, какой парень, блин, поддерживаю каждый его шаг и так далее. Ну, в чем-то не поддерживаю, но в принципе поддерживаю», да? И говорю это много лет и… Но знаю все его, там, секреты, недостатки: там не так себя повел, там передача. Вот это мне напоминает всякие оперативки, да? Когда выходит. Там неправильно сказал, здесь…

П.ТОЛСТОЙ – Это Вы к чему?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Сейчас объясню. Там пропустил главную новость, там неправильно составил последовательность и т.д. И вдруг на каком-то там совете директоров или чего-то там такое я говорю: «Петр, ну, я, конечно, друг, но я хотел сказать…», и пошло, да? Вот Лорен сказала правильную вещь. Вот кроме вот этой правды, которую знают все, хотелось бы сказать: «Ребята, значит, вот у нас плохие дела, поэтому Россия предлагает следующий выход». И то, что мы называем «мягкий позитив». И дальше «мягкий позитив», и дальше какой-то финал, что типа: «Ребята, ну, я думаю, что мы вместе, сообща вот это вот сделаем». Потому что правду говорить, а безусловно, подчеркиваю: он говорил правду. Он говорил горькую правду, но он не Господь бог, чтобы говорить эту правду, потому что каждый мог выйти и сказать такую правду. Тогда бы вышли американцы, сказали по поводу там их фишки: права человека, да? Тогда бы вышли французы, что бы сказали французы?

П.ТОЛСТОЙ – Про кухню.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну нашли бы. Про это бы сказали, про то бы сказали. И во что бы превратилась эта история? Т.е. прежде всего, шокирует, что вышел блистательно информированный человек, который всем побил по попе, и оказалось: все в этом м…, а он на белом коне. Честно? На мой взгляд, не честно.

П.ТОЛСТОЙ – Матвей, я ситуацию эту вижу иначе, и если позволите, я объясню…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Конечно, конечно.

П.ТОЛСТОЙ – …объясню, как мне кажется, что хотел сказать Путин. Хотя, наверное, трактовать выступление Путина в Мюнхене – дело нелегкое.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А Вы идите от того, что он сказал.

П.ТОЛСТОЙ – Значит, смотрите, я сейчас пойду от того, что сказали Вы. Дело в том, что когда Путин выходит и после 15-летнего перерыва говорит, что Россия была, есть и будет самостоятельной державой, которая будет вести свою политику и которая не согласна с тем, что сейчас происходит в мире, как Соединенные Штаты влияют на довольно безвольную Европу и как сейчас строится вообще мировая политика, он, на самом деле, обозначил очень важную вещь. Ведь Россия исторически была, есть и остается частью Европы, но не Евросоюза, и надеюсь, что не будет в Евросоюзе. Но, оставаясь частью Европы, она была мостом между Европой и менее, скажем так, развитыми странами. Это было на протяжении столетий. И сейчас, когда у Европы и у Соединенных Штатов Америки, безусловно, есть проблемы, мы сейчас не будем говорить там об исламском факторе, о разных историях, которые происходили за последние годы в Европе, начиная от скандальной публикации карикатур на пророка Мухаммеда и заканчивая волнениями в Париже, да? Мы сейчас даже не будем на этом подробно останавливаться. Мне кажется, что сам факт того, что Путин сказал, вот смотрите, вот здесь, здесь и здесь вопросы не решаются или решаются неправильно, а Россия самостоятельная держава, которая может вам помочь это решить. Т.е. он обозначил Россию как отдельную силу на континенте, которая в принципе вполне может вступить в диалог по целому ряду проблем.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А Вы это услышали, что он…?

П.ТОЛСТОЙ – Не дело президента, обозначать как бы дальше. Это уж если они хотят, они к нам будут обращаться, но только как к равноправным партнерам.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ва! Маргарита, а я этого не услышал. Что же я не… Простите…

М.СИМОНЬЯН – Матвей, Вы, наверное, по разным каналам с Петром слушали.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, а ты это слышала?

М.СИМОНЬЯН – Я услышала вот последнее, последняя мысль, высказанная Петром, я ее услышала тоже, абсолютно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Т.е. Петр говорит, что Путин фактически сказал: «Ребята, вот есть Россия, гигантская держава, которая мост там и т.д. Вы чего, забыли, что мы есть? Давайте, вообще, к нам обращайтесь. Вот я тут стою, можно мне записку написать».

П.ТОЛСТОЙ – Он сказал, не забыли, что мы есть, а вы просто нас не за тех держали 15 лет, т.е. 15 лет они думали, что нас нет, а мы есть.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ага. Понял.

М.СИМОНЬЯН – Нет, мне как раз показалось, что он сказал, что вот вы так решаете эти проблемы, а вы знаете, можно их решать вот эдак, да? Вот то, что мы говорили о том, чтоб не загонять Иран в угол…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – И он сказал как - эдак?

М.СИМОНЬЯН – Это как раз, ты же сам только что цитировал.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А, что не загонять иранцев в угол, да?

М.СИМОНЬЯН – Да, не загоняние иранцев в угол.

П.ТОЛСТОЙ – Он и про Косово говорил, кстати, как эту проблему можно решить.

Л.МИЛЛО – Я согласна с Петром, что, наверное, Путин это имел в виду, предлагая услуги России. Проблема в том, что, по-моему, он это очень убедительно предлагал, потому что еще раз я думаю, что чтобы быть великой державой, надо показать какие-то результаты, какие-то эффекты. И что видно вокруг России сейчас – это провал ваших отношений с СНГ. Значит, когда такая держава, которая уже не может договориться со своими близкими партнерами и которая испугает их, чтобы они потом убежали в НАТО.

П.ТОЛСТОЙ – Ну, прямо они убежали все, уже убежали.

М.СИМОНЬЯН – А Вы согласны…?

П.ТОЛСТОЙ – Я с этим не согласен, потому что, Лорен, послушайте, ведь провал… то, что Вы называете провалом с СНГ, это, собственно говоря…

Л.МИЛЛО – Это очень жаль.

П.ТОЛСТОЙ – Я думаю, что этого не произошло. Я с Вами не согласен. Мне кажется, что просто в момент, когда страны бывшего Советского Союза, которые в течение 15 лет опять же были иждивенцами по отношению к России, получая задаром нефть и газ, когда им сказали: пожалуйста, заплатите, то, собственно говоря, это и вызвало такую бурную реакцию. Она пройдет через два-три года. Но я сомневаюсь, что Франция кроме своих колоний кого-либо будет когда-либо субсидировать в тех объемах, в которых Россия субсидировала страны бывшего СССР, и благодаря России они стали независимые. Так же, как благодаря России воссоединилась Германия, а не по чему-либо другому. Другой вопрос, что мы не получили гарантий, никаких. Тогдашнее руководство, желая понравиться миру и Западу, и кстати, именно поэтому во Франции так любят Горбачева, сумело как бы обойтись без гарантий.

М.СИМОНЬЯН – Давайте я вот зацеплюсь за слово, которое сказала Лорен, - «убедительно», да? Вы сказали, Лорен, смог ли Путин кого-то в чем-то убедить. Вот у меня вопрос к вам обоим. Значит, Путин уже впоследствии, то, что сейчас цитировал Матвей, сказал о том, что в США всегда будут люди, которые так или иначе найдут возможность что-то плохое говорить о России. Если встать на эту позицию, если мы исходим из того, что есть люди в Америке, есть люди в Евросоюзе, у которых есть свои интересы, исходя из которых они, что называется, найдут, за что зацепиться. Ну, не нравишься ты мне, да? Если из этого исходить, возможно ли, кого-то в чем-то убедить, т.е. вообще в принципе это возможно или можно просто сказать, что ты думаешь и заниматься дальше своим делом? Была бы такая возможность вообще в принципе?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Это очень важный вопрос, то, что спросила сейчас Маргарита Симоньян, потому что я был в шоке, я честно вам говорю, как вот эта Жоржетта, о которой вы упомянули.

П.ТОЛСТОЙ – Но он добился результата, так что Вы были в шоке.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Да, я был в шоке, но другим, я был в шоке, когда, по-моему, господин Гейтс на следующий день или в этот же день заявил, что речь Путина – это какой-то элемент «холодной войны». Правильно я говорю, да? Это он сказал.

П.ТОЛСТОЙ – Да, да, это во всех комментариях было.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Т.е. послушайте, я вот что… добавляя к вопросу Маргариты, я хочу вас спросить, а может быть… Здесь была одна статья, что у Путина плохие спичрайтеры. Может, как-то по-другому писать надо или что? Ну, вот если человек вот говорит, то после этого встает министр обороны другой страны и говорит, что повеяло «холодной войной». Путин, по-моему, умеет играть на каком-то музыкальном инструменте, что-то, на аккордеоне или на гитаре. Может, ему надо говорить и играть, например, или он должен вприсядку танцевать, чтобы то, что он говорит, не было истолковано, как попытка воссоздать «холодную войну».

М.СИМОНЬЯН – Вот я о том и говорю…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Не понимаю.

М.СИМОНЬЯН – В принципе, у меня вот ощущение, что что бы он ни сказал, нашлись бы люди, которые истолковали это так или эдак. Или у вас такого ощущения нет? Или можно было сказать как-то по-другому, чтобы кого-то в чем-то убедить? Т.е. мы имеем дело с людьми, которые так легко поддаются убеждению, и это действительно зависит от того, что человек скажет и выступит, или мы имеем дело с людьми, которые отстаивают свои собственные интересы вне зависимости от чьих бы то ни было слов?

Л.МИЛЛО – Ну, здесь так много… я думаю, речи Путина – хорошие, что надо это не лучшие речи, это лучшую политику, и когда Вы говорите, отношения с Евросоюзом, у нас в Евросоюзе были и до сих пор есть лидеры, которые готовы России все простить. Я знаю, наши лидеры – Ширак, Шрёдер был в Германии, они готовы…

М.СИМОНЬЯН – Петр начал записывать, что простить, видимо.

Л.МИЛЛО – Ну, я объясню сразу. Они, как нам говорили и как нам еще иногда говорят, но сейчас чуть-чуть поменялось, что мы тоже… бывает, что они нам говорят: вы, журналисты, и вы так много писали о Чечне, и вы слишком много пишете о проблеме СМИ в России. И главнее всего, забудем об этом и развиваем конструктивную политику, потому что сейчас власть в России, она так и есть, надо с этим Путиным наладить отношения. Значит, они готовы были и до сих пор готовы, идти на компромиссы и хотят, потому что раз хотят что-то делать с Россией…

П.ТОЛСТОЙ – А куда они денутся?

Л.МИЛЛО – Тогда и есть проблема…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, ну, зачем? Все, Петр, все куда-то денутся.

П.ТОЛСТОЙ – Не, не, не, я просто хочу сказать, что…

Л.МИЛЛО – Проблема в том, что даже с этими лидерами отношения, тоже даже с Евросоюзом отношения, не только со своими соседями, но даже с Евросоюзом отношения очень ухудшились за последние годы, и это меня тоже беспокоит. Зачем спорят с Евросоюзом? Им надоела ваша политика.

П.ТОЛСТОЙ – Понятно. У России нет задачи, понравиться Евросоюзу, у президента России не может быть задачи, быть одинаково хорошим для всех, в том числе, для депутатов Европарламента. Это первое. Второе. Я думаю, что Европе, во-первых, у Европы нет никакого права, что-либо прощать, потому что у самих проблем хватает достаточно серьезных, не менее серьезных, чем в России, а может быть, и более серьезных. А во-вторых, мне кажется, что то, что Вы говорите, ну, как-то вообще мне слышать странно. Как отношения с политиками одного поколения, они меняются. И Вы знаете, что во Франции и в других европейских странах придут к власти политики других поколений и у них будут другие отношения с Россией, если, конечно, не продолжать воспроизводить с завидной регулярностью мифы о «холодной войне», об агрессивности России, о том, что Россия хочет всех поглотить, в том числе, по-моему…

Л.МИЛЛО – Вы обожаете «холодную войну», ваш президент обожает. Они воспитаны в этом духе. Почему…

П.ТОЛСТОЙ – Нет, это не так. Наш президент через каждое слово говорит: наши американские партнеры. Наш президент ужинает постоянно с лидерами Евросоюза. Какая «холодная война»?

М.СИМОНЬЯН – А давайте вспомним, где мы слово «холодная война»-то слышали, от кого? Вот где, в какой прессе или…

Л.МИЛЛО – В России каждый день об этом слышим.

М.СИМОНЬЯН – Когда цитировали Роберта Гейтса?

П.ТОЛСТОЙ – Это, наверное, связано с погодой. Ну, холодно, и вот эта война, на улицах снег.

М.СИМОНЬЯН – Матвей показывает на время, я так понимаю, сколько у нас осталось?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – У нас осталось с тобой 3 минуты 20 секунд. Надо итожить.

М.СИМОНЬЯН – Вот у меня вопрос такой итоговый, у меня вот просто сейчас мысль возникла. Мне очень интересно обоих ваше мнение услышать. Скажите, пожалуйста, а как вы считаете, действительно, Евросоюз и Америка, в первую очередь, все-таки выступление было направлено на Америку, искренне заинтересована в том, чтобы Россия была то, что мы сейчас определили как великая держава, т.е. страной, способной осуществлять совершенно независимую внешнюю политику, а не страной, способной подчиняться чьей-то воле, там, ПРО размещать, ЦРУ, еще что-то, с чем-то соглашаться, на что-то закрывать глаза? В чем вот заинтересованность Евросоюза и Америки, в такой России или в другой России?

Л.МИЛЛО – Конечно, мы все заинтересованы в демократической ответственной России, но еще раз, великая держава – это не цель сама собой, это зачем, что делать, какой вклад, в чем, помогите в мире, в чем?

М.СИМОНЬЯН – Вы как думаете, Петр, в какой?

П.ТОЛСТОЙ – Ну, я думаю, что поможем. Поможем распутать ситуацию в Косово, которую завели в тупик агрессии НАТО в Югославии. Поможем распутать много других ситуаций, все впереди. А что касается ответа на Ваш вопрос, мне кажется, что конечно, для наших западных партнеров было бы гораздо удобнее иметь дело с гораздо более симпатичными, сговорчивыми и милыми лидерами эпохи, не знаю, там, Горбачева в Советском Союзе или раннего президента Ельцина, до того, как он начал делать заявления о перенацеливании ракет. И в принципе, конечно, для них такой лидер как Путин менее удобный. Именно поэтому они ищут любой повод от проблемы прав человека до проблемы, там, не знаю, свободы средств массовой информации для того, чтобы напомнить, что у них…

Л.МИЛЛО – Не надо долго искать, чтобы найти такие проблемы в России.

П.ТОЛСТОЙ – Да, да, безусловно, но я думаю, что…

Л.МИЛЛО – А я думаю, что Вы говорите – это паранойя.

П.ТОЛСТОЙ – Я думаю, что можно их найти всюду, не только в России, но и во Франции. Могу привести пример.

Л.МИЛЛО – Конечно, да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ой, уже не надо примеры, потому что сейчас передача закончится.

М.СИМОНЬЯН – Уже … друг друга, да.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ну вот, товарищ Симоньян, главный редактор «Russia today», вот тебе такие тут крики по SMS: «Лорен, не поддавайтесь!»

Л.МИЛЛО – Спасибо.

П.ТОЛСТОЙ – В обиду не дадим.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – В обиду не дадим. Россия не даст в обиду Францию. Значит, какой вывод ты делаешь, как ведущая программы?

М.СИМОНЬЯН – Далеки позиции и очень сложно будет, и наверное, не очень скоро возможно будет понять друг друга. Я имею в виду Евросоюзу, в данном случае, Америке и России.

П.ТОЛСТОЙ – А мы не торопимся.

М.СИМОНЬЯН – Да.

П.ТОЛСТОЙ – Когда русский царь ловит рыбу, Европа может подождать.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – И на этой странной, жутковатой ноте…

М.СИМОНЬЯН – Цитата, цитата.

П.ТОЛСТОЙ – А что тут жутковатого?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Представляешь, Европа ждет, пока Владимир Владимирович…

П.ТОЛСТОЙ – Матвей, но Вы же сами сказали, что Вы на 20 лет вперед уверены во всем, поэтому куда нам с Вами торопиться?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, в этом уверен.

П.ТОЛСТОЙ – Ну, и все.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Действительно, торопиться некуда. Друзья, итак. Корреспондент московского бюро газеты «Либерасьон» Лорен Милло, очаровательная и ведущий программы «Воскресное время» Петр Толстой были здесь в студии. Вела программу Маргарита Симоньян и Матвей Ганапольский.