Трагедия, произошедшая в селе Прямухино Тверской области - Никита Русланов - Своими глазами - 2006-12-05

05 декабря 2006 года

21.05 - 22.00

Передача «Своими глазами»

В эфире радиостанции "Эхо Москвы" – Никита Русланов, журналист ТВ-Центра

Эфир ведет Матвей Ганапольский

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Программа «Своими глазами». У микрофона Матвей Ганапольский. Ну вот все знают, и это сейчас, наверное, новость номер один, это трагедия, которая произошла в селе Прямухино Тверской области. Священник Андрей Николаев погиб со всей семьей. Трое детей. Сначала не знали, где жена, потом нашли, что жена там же. Сгорел дом. Я сейчас не берусь утверждать, точно так же, как по всем отравлениям, о которых сейчас все время говорит пресса, что там случилось – мы не знаем с вами, что там случилось. Может быть, в каком-то смысле атмосферу вот этой жизни в селе Прямухино в Тверской области поможет нам воссоздать человек, наш гость, журналист ТВ-Центра Никита Русланов. Здравствуйте, Никита.

Н. РУСЛАНОВ: Добрый день.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Который, как выяснилось, побывал там несколько ранее и знаком был со священником Андреем Николаевым. Давайте начнем. Расскажите, пожалуйста, что вас туда вообще привело раньше еще?

Н. РУСЛАНОВ: Познакомились мы с отцом Андреем, когда готовили очередной выпуск программы. Программа была посвящена проблеме алкоголизма.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А какая программа?

Н. РУСЛАНОВ: Программа называется «Улица твоей судьбы», это ток-шок, выходит на канале ТВЦ, и если как бы все у нас сложится, то в ближайшую среду в 19.50 будет программа целиком посвящена отцу Андрею. Чудом сохранился исходный материал нашей поездки. К сожалению, из четырех кассет только одна, но самая такая ценная, где и интервью с ним, и экскурсия по селу. Все это будет, все это мы дадим в эфире, будут люди, которые его лично знали. Так получилось, что и я, и редакторы наши, мы как-то сдружились очень с отцом Андреем – не знаю, с чем это связано. Ехали мы туда, это был август месяц, тогда он буквально только въехал в этот самый злополучный дом. У него был уже один пожар, мы были на пепелище, где раньше стоял его первый дом. Там тоже очень странная история, как он сгорел, непонятно, винят проводку, но он просто не на камеру, а так, говорил, что как деревенский человек, который всю жизнь прожил в деревянных домах, уезжая, он всегда выключал электроприборы и пробки.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давайте вот что сделаем. К вам пришло здесь много вопросов и пришли некоторые комментарии. Вот Виктор, например, пишет: «У меня мама в деревне в Тверской области живет, поэтому знаю все эти проблемы. Какая милиция? О чем вы, ребята?». Тут другой человек пишет по поводу того, что у него там были проблемы и почему он не обратился в милицию. Вы сейчас все это прокомментируете.

Н. РУСЛАНОВ: Хорошо.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: «О чем вы, ребята? За 60 километров – ближайшее отделение. Если есть бензин, может и приедут. Это проблема. Часть людей продает, другая покупает пойло, 26 рублей бутылка. Милиция не замечает». Вот я бы очень хотел, чтобы вы описали атмосферу, что собой представляет эта деревня, насколько это далеко, насколько глухо, насколько соответствует действительности то, что было сразу после этого ужасного происшествия написано, что вся деревня пьет, вот расскажите об этом поподробнее.

Н. РУСЛАНОВ: Далеко и глухо. Это дорога, которая ведет на Селигер, чтоб было понятнее, после Торжка 10 километров и поворот, там указатель. Указатель, мне кажется, поставили только потому, что это бывшее имение Бакуниных. Не будь это имение Бакуниных, не было бы и указателя. С дорогой тоже смешно. Она частично асфальтовая, строил там какой-то меценат. Меценат умер, и дальше там идет бездорожье, это бездорожье приводит собственно в Прямухино. Обстановка там тяжелая на самом деле, даже сложно передать. Пьют не все, есть здоровые люди, в первую очередь это казначей храма, и есть еще несколько человек, которые, скажем так, сохранили человеческий облик. В основном, наиболее здоровая часть населения это либо так называемые дачники, поскольку мы были летом, которые имеют возможность уехать потом в город, либо это те, кого содержат дети, потому что молодежи там очень мало, мы их практически не видели. Дети были, но, честно говоря, они производили, может быть, даже более страшное впечатление, чем взрослые, потому что брошенные совершенно, играющие в пыли, грязи ребята, которые ругаются, как сапожники… Я, наверное, ничего нового не открываю, но когда все это вместе наслаивается, и как бы тематика такая тяжелая, отец Андрей очень много об этом говорил. Ну, может быть, несколько красок, чтобы общих фраз было поменьше…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А вы подробней, вы подробней. Я поясню. В этом смысл этой передачи. Люди не знают, они не знают эти глухие углы. Вот, например, то, что вы сказали, рождает сразу несколько вопросов. Ну, например, есть ли там электричество?

Н. РУСЛАНОВ: Электричество там есть.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Есть ли там какой-то магазин?

Н. РУСЛАНОВ: Магазин есть в центре деревни, там же находятся почтовое отделение, так называемая администрация, которая была закрыта тогда, и там же находятся еще несколько полуразрушенных домов. Это вообще такая отличительная черта, но не только этой деревни, а и многих других, что между домами, где как бы теплится жизнь, которые как-то стоят, стоят дома, которые разрушены полностью, то есть даже срубы, которые были как бы поставлены на века, даже они умудряются покоситься, когда там нет человека или когда человек пьет. Это очень видно. Сложно описать, но в таких домах даже живут люди. Вот в той программе, которая в октябре прошла, где участвовал отец Андрей, показывали кадры, есть такая там его бывшая соседка Зинаида Баранова, у человека развалились обе печки, пол практически ушел до уровня земли, с кровати можно наблюдать звездное небо, стекол нет, там полиэтиленовая пленка, стены там даже не поддаются описанию, это какие-то ободранные обои поверх бруса, человек там живет. Женщине этой около 60 лет, она на удивление оказалась даже разговорчивой, ну, по-деревенски, а, может быть, и не по-деревенски, но, в принципе, интеллигентная – оказывается, она убила своего сожителя, расчленила его труп, отсидела, если не ошибаюсь, пять лет, по возрасту или по какой-то амнистии вышла, сейчас там живет, и вот где-то недели полторы-две назад мы разговаривали с отцом Андреем по телефону и он сказал, что она до сих пор там живет, хотя ей предлагали квартиру, и она не одна там такая, там таких очень много семей или просто одиноких людей, которые доживают там свой век, и перспективы, в принципе, никакой не видят.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Еще один вопрос. Вы сказали, что там вы видели детей. А вот дети что делают? Там же нет школы. Кроме того, что делает вообще население? Оно чем-то занимается?

Н. РУСЛАНОВ: До недавнего времени там функционировала пилорама, которая давала какой-то заработок кому-то из местного населения. Основное занятие – как у первобытных народов – собирательство и рыбалка, благо леса там богатые грибами и ягодами были летом, а по поводу рыбалки – там есть пруд, куда мужики ходят. Поработать никто не хочет.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не хочет или негде?

Н. РУСЛАНОВ: Колхоз как таковой доживает последние годы, но там запустение дикое. Там есть, мы разговаривали с человеком, который еще хоть какую-то жизнь поддерживает здоровую, там такой есть Михаил Михайлович Виноградов, он сказал, что хотел организовать свое как бы частное хозяйство, выкупить пай в колхозе, ему продали пай какой-то в дальнем конце полей, за болотом, куда не доходила никакая техника, разорился он достаточно быстро и плюнул на эту затею. Остальные даже этого не пытаются сделать. Пенсии. На эти пенсии как бы и живут. Вот мы спрашивали мужиков: «На что живете?». – «Кому-то дров поколем, где-то что-то найдем, продадим». Отец Андрей рассказывал, что очень интересная ночная жизнь у этой деревни, когда идут пустые дороги, которые через эту деревню проходят, и идет человек – у него на плече доски. Откуда он их ночью взял, куда он их несет – непонятно. Ну, выводы он как бы не делал, ну и мы не будем, наверное.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: У нас в гостях журналист ТВ-Центра Никита Русланов, он автор фильма о священнике Андрее Николаеве.

Н. РУСЛАНОВ: Это не фильм, это телепередача. Она будет завтра в 19.50 на канале ТВ-Центр.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Понимаете, у меня сложное ощущение такое. Это часто у меня бывает, когда я слушаю гостей, я не стесняюсь об этом говорить. Вот вы сейчас рассказали об этой деревне и о том, как живут эти люди. И, с одной стороны, знаете, борются две эмоции. Первая эмоция – проклятая власть, до чего довела, негодяй Путин и так далее. Москва не сделала им жизнь прекрасной. Это одна история. Потом вдруг вы начинаете говорить, что не хотят, не хотят. Значит, возникает вопрос: так им не создали возможность работать или они вообще не хотят работать? Ну, бывает такое, мы с вами знаем. Или там смесь одного и другого? Кого в этом винить? Вот ваша оценка, чисто журналистская? А потом перейдем уже к отцу Андрею Николаеву.

Н. РУСЛАНОВ: В принципе, можно сказать, что это смесь. Люди делятся на две категории. Первая – это которые в принципе не хотят работать, не видят в этом никакого смысла, потому что, опять же, возвращаясь к отцу Андрею, он предлагал работу нескольким людям по мере сил, там, вплоть до той же колки дров. Вопрос был: «Зачем? Я в колхозе получу 200 рублей, напьюсь, мне больше не надо». Вот это цитата его и, думаю, что он не стал бы лукавить. И вторая часть – население, которое что-то хочет, пытается где-то работать, но все равно не там, вот им не создали условий там, на месте. Вот так, наверное, это можно охарактеризовать.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо. Я напоминаю, что у нас в гостях журналист ТВ-Центра Никита Русланов, он автор телепередачи о священнике Андрее Николаеве.

Н. РУСЛАНОВ: Ну, можно еще поправить, автор фильма – это громко сказано, у нас авторская группа.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Пусть простят коллеги.

Н. РУСЛАНОВ: Сценарист, пожалуй, можно так характеризовать.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть вы сценарист. Хорошо. Ну, спасибо всей вашей группе. У нас эфирный пейджер 725-66-33, СМС 970-45-45. Потом включим телефон. Вы спросите нашего гостя Никиту Русланова какие-то подробности, которые я выпущу или выпустил, но давайте сейчас поговорим, собственно, об этом человеке, насколько соответствует действительности то, что было написано в Интернете, то, что писали СМИ, что его служба была, знаете, как в этой, только про другое: «Наша служба и опасна, и трудна»…

Н. РУСЛАНОВ: Трудна.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что жгли, пытались ограбить церковь, что он там ночами ходил с двустволкой вокруг и так далее. Вот про это расскажите. И, вообще, что это за человек?

Н. РУСЛАНОВ: Ну, насчет отца Андрея так, вкратце, можно сказать: это человек, который был абсолютно на своем месте. Вот если представить себе сельского священника, который при этом как бы молод годами, а отцу Андрею сорока точно не было – я сейчас забыл, не вспомню, сколько ему лет было – такое ощущение, что он единственный, кто был в этой деревне на своем месте. Он был и умен, он был красноречив, он был вообще, ну, тяжело так говорить, но он, наверное, был последним шансом этой деревни. Надеюсь, что у нее еще будет какой-то шанс. Потому что он – вот насчет борьбы с пьянством, о чем сейчас как раз в СМИ идет в основном речь – несмотря на то, что он родился, он из тех мест, то есть это не городской житель, алкоголизм и алкоголиков он ненавидел патологически, он как бы не стеснялся нам об этом говорить. Простой пример: у него был водитель, который по его просьбе возил его детишек в музыкальную школу в райцентр соседний, и у него было единственное условие: «Я тебе плачу – немного, но тебе хватит – но ты не должен пить ни в коем случае, никогда я тебя пьяным видеть не должен. Единственное условие к тебе». Он не только пил, но и садился за руль пьяным. В итоге как бы работу потерял и, не знаю, уж связано ли с этим или с чем-то другим, человек опустился окончательно. Мы его видели, ну, это тяжело передать. Спрашивали еще тоже – как он боролся, как вообще с этим можно бороться? Боролся, как священник: боролся словом, боролся примером. Вообще, не моя мысль, нашего шеф-редактора, о том, что он когда приехал туда, он как бы из соседнего райцентра, но как местного жителя его поставили восстанавливать этот храм, этот приход, хотя храмов у него там было несколько, он сразу как бы противопоставил себя всем остальным тем, что он, во-первых, не пьет, а, во-вторых, при этом еще и хорошо живет. И здесь, возможно, я ничего не утверждаю, это как бы наши только домыслы и впечатление, скажем так, возможно, была какая-то зависть, потому что и дети у него и учились, они были, скажем так, благообразны и так же благообразно выражались, то есть никакого ни косноязычия, никаких ругательств – об этом даже и речи быть не может. Я не идеализирую, это правда. Мы удивились очень сильно. И матушка у него совершенно замечательный человек. Здесь есть то, чего он никогда не говорил на камеру. У них была такая проблема: матушке Ксении сказали врачи, что она не перенесет родов. Это когда они еще только поженились. И отец Андрей, как священнослужитель, как человек этого призвания, он сказал «ну, на все воля Божья, но мы все равно попробуем». И когда ее забирали в роддом – первый раз, потом второй раз, третий раз – он просто возносил молитвы святому Сергию Радонежскому. Можно верить, можно не верить, я ему верил, когда он мне это рассказывал, и думаю, что это правда. Он по часам засекал, когда он молился, рождались дети. Старший Давид, ему, если не ошибаюсь, было 11, и младшие Анна и Анастасия, 7 и 5 лет. Дети очень живые, дети замечательные. Единственное, что как бы поразило: с нами, со съемочной группой нашей они были очень раскрепощены, никакого отторжения, ничего такого не было, нелюдимости, но играли они всегда в стороне, не было у них друзей в деревне. Вот странно. При том, что, я говорю, дети там были. Вот такая вот красочка.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: К нему в церковь ходили?

Н. РУСЛАНОВ: Да. Церковь была достаточно – как бы сказать? – востребована, популярна и, как он сам признавался, будет в фильме небольшой об этом рассказ, очень много крещений там было. Приходили, я даже не знаю, сложно сказать, в церковь или к нему, как к священнику. Приезжало очень много людей со стороны. Я думаю, что это все-таки к нему, как к священнику. Он вообще был человек очень мобильный. И съездить до Москвы оттуда, это три часа, для него было не проблемой. У него был автомобиль, не очень новый, не очень хороший, но он позволял ему делать все эти маршруты. У него были еще некоторые проблемы с долгами, потому что когда сгорел первый дом, сразу поднялись цены на все дома в округе сразу же, и второй дом ему пришлось покупать втридорога, но семью нельзя оставить без крова. А они остались без копейки, сгорело все. И им повезло – он признавался, что за полчаса буквально до пожара они с семьей уехали к родственникам в Сергиев-Посад. «То есть - он говорит, - не знаю, если бы мы остались, как бы все тогда повернулось». Потом им еще и баню сожгли в дополнение ко всему. На этом же участке стояла баня, где остались какие-то вещи, ее сожгли вскорости. Вот как бы три пожара. Третий унес их жизни. И храм был востребован именно благодаря отцу Андрею. В храме раньше располагалось… Вообще на самом деле сложно говорить про храм. Там два храма – верхний и нижний. На верхний сил пока не хватило, может быть, хватит у следующего отца-настоятеля. В нижнем храме располагался…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А это все его приход?

Н. РУСЛАНОВ: Это все его приход, плюс еще у него есть – не могу о нем в прошедшем времени пока говорить – храм в соседней деревне, к сожалению, мы там не были, поэтому за него ничего не могу сказать. Это вот остаток от той усадьбы Бакуниных, которая была на этом месте. Это, в принципе, все, что осталось практически от этой усадьбы, все остальное не имеет, мне кажется, уже исторического значения, об этом, я думаю, что лучше у Бакунинского фонда спросить, существует такой. Храм большой. Для такой, сейчас уже незначительной деревни, села, как Прямухино, очень большой. В верхнем храме был клуб, в нижнем храме – хранилище удобрений. Паперть, на которую раньше заезжали кареты, на нее заезжали в советское время трактора, чтобы вот с пафосом въехать в клуб, в том числе заезжали и в сам храм. Сцена была на месте алтаря. Ну, в общем, когда отец Андрей 11 лет назад туда приехал, зрелище было, он рассказывал, достаточно страшное. Восстановили и паперть, восстановили нижний храм вплоть до отштукатуривания стен, на роспись не хватало, конечно, никаких средств, но очень много удалось бабушкам, так получилось, что хранители этих ценностей оказались местные бабушки, им удалось очень много икон сберечь из этого храма еще с той поры. И он рассказывал по поводу того, что и как воровали, и был такой случай, что когда спускали иконы на веревке, и то ли рука дернулась, непонятно, что там случилось, веревка порвалась или что-то, иконы упали и разбились на доски, вот эти деляночки. Иконы были, может быть, не ценны с точки зрения антиквариата, но они были ценны, как подарок, как дар этому храму. Воровали неоднократно из храма. На тракторе цепью вырывали решетки. Было очень много случаев ограблений. Сначала поставили сигнализацию, сигнализация была выведена в дом казначея, но храм находится как бы чуть в стороне от села, пока доедешь, след уже простыл. Потом поставили решетки. Решетки выдирали, распиливали и так далее. И закончили на том, вот когда мы снимали, там металлические глухие ставни на нижнем храме, где, собственно, происходит богослужение. Как говорил отец Андрей, благолепия это не прибавило. И даже на иконах каких-то пошла плесень от сырости, все-таки нижний храм ближе к почве. Но зато они были спокойны, после этого никто не воровал. Видел я интервью его казначея, я так понял, дело в том, что нам он отказал тогда в съемке и интервью, не знаю, по какой причине. То, что он говорил, что там один раз всего лишь был задержан какой-то местный забулдыга – я, честно говоря, склонен списывать на то, что он не хочет это разглашать, если он тогда нам отказал, именно из какого-то страха. Может быть, и сейчас это повлияло. Потому что мы слышали это от отца Андрея, он говорил это и на камеру, и в приватных разговорах, где, в принципе, смысла ему не было нас обманывать. Но храм, когда мы приезжали, был действующий и не сильно хуже многих московских храмов выглядел внутри, там были действительно ценные для церковного человека, для верующего человека, там была икона с фрагментом мощей Оптинских старцев, это все как бы достаточно серьезно. Ну, надеюсь, что храм будет действующим и далее.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я напоминаю, что у нас в гостях Никита Русланов, журналист ТВ-Центра. Завтра в 19.50 будет передача, посвященная погибшему Андрею Николаеву, его семьей. Сейчас новости, после чего ваши вопросы на наш эфирный пейджер, на наш телефон, продолжим программу «Своими глазами».

НОВОСТИ

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Продолжаем наш эфир. Программа «Своими глазами». Я хочу зачитать такую, я бы сказал, официальную бумагу, это на официальном сайте Тверской епархии РПЦ, рапорт благочинного Осташковского округа Тверской епархии протоиерея Анатолия Волгина: «В ночь на 2 декабря погиб при пожаре в собственном доме клирик Тверской епархии, настоятель Троицкой церкви села Прямухино иерей Андрей Николаев. Вместе с ним сгорела его супруга Ксения и трое детей: сын Давид, 10 лет, дочь Анна, 7 лет, дочь Анастасия, 4-х лет. Однако, как выяснилось позднее при вскрытии тел, супруга священника была беременная». Я не знаю, знаете ли вы об этом, так что сгорело пять человек. Волгин отмечает, что дом и семья священника сгорели дотла. «Отрабатывается пять версий, основные из которых поджог и самовозгорание. По настоянию родственников погибших принято решение похоронить семью священника на Чулимовском погосте возле Никольского храма села Васильково Кувшинковского района». И здесь: «Прокуратурой Кувшинковского района Тверской области возбуждено уголовное дело». Интересно, кем оно будет расследоваться. Конечно, все заинтересованы. Вот Алексей II, духовенство российской столицы вознесли молитву и выразили надежду, что дело будет расследовано. Действительно, очень бы хотелось, чтоб дело было расследовано. Светлана пишет на пейджер: «Я бы хотела пожелать, чтобы на эту передачу – ну, передача-то будет в записи, там не будет живого диалога, просто переиначим, могла бы сказать она, - я бы хотела, чтобы эту передачу увидел губернатор Тверской области, который является членом партии «Единая Россия», потому что то, что творится у него в Тверской области, это все на его совести». Наверное.

Н. РУСЛАНОВ: Здесь по поводу прямого эфира – передача завтра будет и записана, и выдана в эфир, это очень сложно. На самом деле мы будем работать практически в режиме прямого эфира. К сожалению, звонков и живого общения не получится.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но интересно было бы, интересно было бы получить комментарий губернатора. Не по поводу усопшего. Это трагедия и пусть разбираются. Вы рассказали не менее важную, не менее шокирующую и ужасную историю. Знаете, здесь одна слушательница пишет, я же говорю «задавайте вопросы, задавайте вопросы, «Эхо Москвы» интерактивное радио, задавайте вопросы», она говорит: «Все, что он говорит, так ужасно, что и вопросы задавать не хочется».

Н. РУСЛАНОВ: Ну, на самом деле то, что мы видели, вся власть в Прямухино – это был отец Андрей. Он был и участковый там, и психолог, и священник, естественно. Когда мы ходили по деревне, к нему обращались с самыми разными просьбами, от «достаньте холодильник, потому что у нас сломался» до «батюшка, когда к вам можно придти на исповедь?», то есть обо всем абсолютно, он там был как бы, еще раз повторюсь, это был последний шанс этой деревни, как мне кажется.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот здесь господа Егоровы пишут такую историю замечательную, послушайте, здесь каждая фраза, каждая фраза того, что они пишут, дает нам надежду на блистательное будущее России: «Если бы Ельцин, Гайдар, Чубайс и другие не разрушили бы советскую власть, был бы жив священник Андрей и его жена, крестьяне работали бы в колхозе и все было бы хорошо, в их гибели повинны именно Ельцин, Гайдар, Чубайс и им подобные». Такая вот история. Ну, ладно, не стоит комментировать.

Н. РУСЛАНОВ: На самом деле здесь политики-то, как мне кажется, минимум, здесь чисто человеческая драма, не важно, какой строй. Дело в том, что в нашей стране, и как бы наша программа старается по возможности рассказывать об этих людях, в нашей стране есть очень много героев, о которых не пишут в газетах, их не показывают по телевидению, они герои просто потому, что они каждый день служат на своем посту. Это могут быть и солдаты, это может быть и священник. Вот отец Андрей, он был именно героем, потому что… Кстати, по поводу солдат и священник, я сейчас вспомнил, он говорил, что он пришел в церковь из армии, то есть он в армии познакомился с полковым священником, он служил в спецназе сам, с полковым священником, который и направил его, нашел ему это призвание, и потом уже отец Андрей рукоположился, получил свой приход, и он говорил, что «в армии жесткая дисциплина, но в церкви она еще жестче», и вот эта дисциплина, она его держала там. Он говорил, что «я никогда не покину этот приход, это мой крест, который я должен с честью донести, вынести, может быть, меня будут жечь», ну, тогда, еще раз будут жечь, потому что тогда уже был один пожар, «может быть, мне будут угрожать, все, что угодно, но это выше наших мирских понятий и мне нужно это донести с честью». Он с честью это донес.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Наши эфирные телефоны 783-90-25, 783-90-26. Наверное, вопросы какие-то к вам будут. Давайте послушаем. Слушаем вас. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Это Виталий из Егорьевска. Я учитель истории в будущем, закончил институт только что. Честно скажу, вы знаете, мне 32 года, но я просто в таком шоке пребываю. Страшнее злодеяния, когда дети умирают, просто тяжело придумать. Я просто хочу задать один вопрос. Вопрос такой. Отца Андрея сжигали уже два раза. Я понимаю, что он там был и власть, как говорится, и психолог, и все такое прочее, но есть и государственные органы. Было ли расследование, было ли уголовное дело? Ведь деревня маленькая, в принципе, найти-то можно виновных. Почему довели дело до такой трагедии?

Н. РУСЛАНОВ: Списали на проводку.

СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, можно еще один маленький вопрос?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот по поводу слушательницы, которая связала гибель детей и священника с властью, я хотел бы заметить одну вещь – изучая историю, я узнал такую вещь интересную, что, вы знаете, еще до революции, до советской власти, было множество деревень, нищих деревень, в которых были богатые храмы и, вы знаете, ни о каких там железных ставнях и металлических решетках речи не шло, просто духовность была в людях воспитана с детства, с молоком матери, не имея образования, люди все равно, на такие злодеяния просто никто не шел.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Виталий, простите, вы о каком времени говорите?

СЛУШАТЕЛЬ: В каком смысле, Матвей?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, вы сейчас упомянули какое время?

СЛУШАТЕЛЬ: Я упомянул время до революции.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, вот, вы знаете, я должен вам сказать, что у вас сведения несколько неверные. Храмы грабили всегда и с батюшками расправлялись всегда. Мы как-то сделаем по этому поводу передачу, я думаю, что несколько передач у нас здесь будет. Я не сильный историк, но про это знаю. Поэтому вот так вот говорить про особую какую-то духовность… Конечно, были, когда вырезали и сослали, если можно так сказать, крестьянскую интеллигенцию, это вы знаете, это сделал наш друг всех селян товарищ Сталин в определенные времена, вот тогда в деревне появилось… Об этом много и хорошо рассказывала Латынина, не буду повторять, но просто не надо, там свое было. Спасибо большое за ваш вопрос.

Н. РУСЛАНОВ: Маленький комментарий. Виталий, я, к сожалению, не историк, но учился одно время на историка, было такое. Грабили, но грабили меньше, потому что люди знали, что церковные служители, они кормятся за счет своего прихода, и все вот эти богатства были от прихода, поэтому, может быть, и грабили меньше. А сейчас, мне кажется, любое богатство сразу вызывает прежде всего зависть, не важно, откуда оно взялось.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Идем дальше. Следующий телефонный звонок. Слушаем вас. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Здравствуйте. А мы можем поговорить?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Конечно, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Меня зовут Лариса.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, Лариса.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Я Лариса из Казани.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Очень приятно.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Я вас внимательно слушала. Я вас внимательно слушала и на самом деле эта история ужасна, но я запомнила некоторые ключевые слова, которые говорил вот тот журналист…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Его зовут Никита Русланов.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Очень приятно, Никита Русланов. И вот я бы повторила ключевые слова: спецназ…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какое слово? Чуть погромче.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Спецназ, то есть человек служил в спецназе. Священник служил в спецназе, он думал о том, что… Он думал о том, что на самом деле его будут жечь, и о том, что церковь еще жестче, чем армия. Так? Далее…

Н. РУСЛАНОВ: Дисциплинированнее.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Да. Я запомнила еще то, что…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, и что?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Я запомнила то, что жена не должна была рожать, но он ее послал на роды, что как бы был горд тем, что у них хорошо все вышло. И я на самом деле знаю русскую деревню и я специалист по социальным технологиям. И я думаю, что этот спецназ и то, что он хотел сделать все сразу, не сочувствуя русскому народу, не сочувствуя людям, которые… стали алкоголиками, но их надо было…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Извините, я хотел…

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: …тихонечко надо было вести.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Простите, пожалуйста, простите, вас Лариса, да?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Да.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Лариса, то есть вы сейчас в телефонном звонке – его сожгли вместе с семьей, погибли фактически не трое, а четверо детей – и вы осмеливаетесь что-то такое…

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Я осмеливаюсь оправдывать этот народ.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Народ, который сжег?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Да. Я оправдываю этот народ…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть правильно сделали…

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Я обвиняю его, что если он духовник, то он…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: М-да. Ну, вы знаете…

Н. РУСЛАНОВ: Могу ответить, кстати…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет.

Н. РУСЛАНОВ: Нет, просто по поводу духовника и народа…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, нет.

Н. РУСЛАНОВ: Хорошо.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, есть людоеды. Когда убили Аню Политковскую, звонили, то есть звонит женщина и находит какие-то моральные оправдания… Она не слышала ни фига, они не слышала, что вы сказали, что врачи сказали, что нельзя ей рожать. Она не не хотела рожать, а врачи так сказали. То, что нормально троих родила и четвертого… Она ничего этого не слышит. Я просто вам хочу сказать, Никита Русланов, сколько вам лет?

Н. РУСЛАНОВ: 24.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: 24. Мне 53. В вашей жизни будет много таких людоедов, как Лариса из Казани. Очень много. Вот, знаете, можно друг друга спросить, вот откуда это чудовище взялось? Вот откуда оно взялось, вот эта Лариса из Казани?

Н. РУСЛАНОВ: Ну, откуда взялись те, которые жгли эти дома?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, жгли, они, может быть, были пьяные, знаете, да? Может быть, они были абсолютно нищие. У нее есть на телефонный звонок, она в Казани живет, это ж межгород, правильно? Я просто вам хочу сказать, что эта передача в каком-то смысле демонстрирует таких людей, которые за неправильное слово – понимаете, да?

Н. РУСЛАНОВ: Понимаю.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: За не ту манеру жизни, а у него была своя манера жизни и воистину в прямом и переносном смысле можно сказать «и Бог ему судья». Вот знаете, чем поучительна эта передача? Вот она поучительна такими звонками. Поэтому когда вы будете размышлять, зная этого человека… У меня он не стоит перед глазами, я только смотрел пару его фотографий, а вы будете – ну, так сложилось – вы в свои 24 года, вот вам придется пережить эту историю, как ни крути, но вы видели его живого, видели его детей, видели его жену – вот помните вот эту вот Ларису. Слушаем вас. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Лариса – сука.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот первый раз согласен. Слушаем вас. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Добрый вечер. Я считаю, что это все ж таки от того, что у нас правительство не работает. Законы есть, но законы не работают. Вседозволенность, всераспущенность приводят к тому, что люди без царя в голове становятся. Смотрите, убили в Петрозаводске… ой, забыла, как город называется.

Н. РУСЛАНОВ: Кондопога.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Кондопога.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Кондопога. Нерусских. Здесь русские русского убили. Всю семью, детишек, беременную. Ни на что не глядя. Это не можно, это…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А нерусских можно?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Нет, никого не можно. Я имею в виду, что царя в голове нету. Не важно, кого убивают…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, я вас понял. Спасибо вам большое, согласен. Наверное, правильно.

Н. РУСЛАНОВ: Ну, насчет того, что убили, все-таки надо как-то дождаться официальной версии, хотя не очень хочется даже, честно говоря, все как-то понятно сразу стало.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Даже да. Слушаем вас.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вы знаете, я могу оправдать убийцу. Я могу оправдать убийцу. Но для меня святое – это дети. Я не знаю, поп он был, хороший был, плохой был, для меня самое главное – это дети. Это, конечно, страшно, очень страшно, что погибли дети. Вот это для меня самое важное.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А если бы там не было детей?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, если бы не было детей, я думаю, не было бы, наверное, такой огласки, на мой взгляд, мне так кажется. Жгут людей, очень много жгут людей.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, вы знаете, нет, нет. Извините, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Юрий.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Юрий, спасибо вам большое за звонок. Нет, я вам должен сказать, что фактически убийство священников – это не рядовая история.

Н. РУСЛАНОВ: По поводу огласки. Все произошло-то с 1-го на 2-е, а по информационным каналам только, если не ошибаюсь, в понедельник утром, кстати, «Эхо Москвы», ехал, в машине слушал, не ожидал, честно говоря. Я уже тогда знал о том, что случилось, переживал это, как личную трагедию, потому что отец Андрей и к нам сюда, в Москву, приезжал, лично ко мне домой, так уж получилось. И с супругой с моей он знаком, и мы с его семьей. Я, честно говоря, не ожидал огласки, не ожидал такого резонанса. И вот Лариса, она из Казани, вот «ислам.ру» вышел с соболезнованиями, это очень трогает на самом деле, причем один из первых. Вначале это прошло по православным каналам, насколько я знаю, эта информация, потому что мне конкретно позвонил отец Максим Козлов, настоятель Татьянинского храма при МГУ, и рассказал об этом. Причем он рассказал в воскресенье, а все произошло в ночь, если не ошибаюсь, то ли с пятницы на субботу, то ли с четверга на пятницу. Все шло с таким опозданием. Ну, может быть, следствие не затянется.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ну, я думаю, все заинтересованы в том, чтобы это дело как-то расследовать…

Н. РУСЛАНОВ: И по поводу правительства то, что говорили – нет там никакого правительства, нет там никакой власти, это такая глухая деревня, где как в анекдоте про двух аксакалов: «Помнишь, в 1917 году в Питере заварушка была?». – «Да». – «Вот интересно, чем она кончилась?». Вот там то же самое абсолютно. Телевизоры там принимают только с параболическими антеннами. Связь мобильная существует только на высоких точках, я уж не говорю о том, что мобильный телефон там далеко не у каждого, поэтому глушь еще та, правительство там, конечно, отсутствует, как данность, как класс. Все это чисто людской фактор.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, не там, конечно, правительства Ельцина, очень жаль. Правительства Ельцина нет. И почему Чубайс, почему Гайдар ничего не делает для того, чтобы там стало хорошо? Даже не понимаю.

Н. РУСЛАНОВ: Там даже нету губернатора местного, ну, просто по той же самой причине – доехать туда, это надо постараться.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Слушаем вас, добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Это Георгий, Москва. Я очень сочувствую русскому народу насчет этой трагедии. И знаете еще что хочу сказать – если Путин, его команда еще останется на пять лет, еще хуже будет.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему вы так думаете?

СЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, потому что это мафиозская власть, я четыре года в Москве нахожусь, сам гражданин Белоруссии, понимаете, я много раз дозванивался, я обнимаю русский народ, но мне жалко, что у них такой правитель. У меня два высших образования. Мне жалко русский народ. Я обнимаю и сочувствую очень.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо. Слушаем вас, добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Боже мой, неужели я до вас дозвонилась. Я буду говорить быстро.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, надо не быстро…

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Я так нервничаю ужасно.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы не нервничайте.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Дело в том, что такая же точно история, просто ваш молодой человек, он умница, он просто ездит по таким глубинкам, у нас дом в деревне, это Владимирская область, в прошлом году, Новый год, трое мужчин – два сына и отец делали колодцы, там провалились все колодцы, и вот у них у всех, можете себе представить, у троих, они ездили по деревням, подобралось так, что они в нескольких деревнях сделали эту работу, в третьей деревне их настигли и сожгли. В этом году мы были там, я мужа еле утащила, он у меня после инфаркта. Вы себе не представляете, у нас машину вытащили ночью на руках, открыли, сняли ворота, поставили рядом, сетка «рабица» такая плотная, крупная, вы знаете, у меня муж в свое время был охотник, он такой человек был, любил и рыбалку, и все, и туда забрались. И, вы знаете, мы вынуждены были просто оттуда в полном смысле слова бежать, потому что когда приехали следователи, естественно, мы на следующий день поехали, вы бы видели эту милицию, это тихий ужас. А один из них был похож на человека, он сказал: «Скажите спасибо, что вы не вышли и что они вас не убили».

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Простите, а как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Меня зовут Татьяна.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Татьяна, слушайте, у меня к вам вопрос. А почему же, вот справедливо здесь пишут некоторые радиослушатели, а почему же Гайдар с Ельциным ничего не делают?

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: (смеется) Это вопрос, Матвей, дорогой мой, я очень рада, у вас жена грузинка, я очень рада, что вы, наверное, много понимаете того, чего не понимают русские, вы такой мне вопрос задаете, милый вы мой человек.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ну они же обвиняют, что во всем виноваты…

СЛУШАТЕЛЬНИЦА: Если бы вы знали, они ездят в ту сторону, где Пятницкое шоссе немножко дальше, ну, может быть, Киевское, Рижское направления, а вот те люди, которые любят действительно леса, там – правильно этот мальчик сказал молодой – там изумительные леса, там реки, но реки все побиты этим самым электричеством, потому что там всю рыбу выбивают. Вы себе не представляете – живут люди только воровством, работать не хотят вообще.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, понятно, да, об этих механизмах мы уже говорили. Ну, давайте уже не будем телефонные звонки, потому что тут не о чем говорить. Значит, погибли люди трагически. Вот американцы бы сделали по этому поводу фильм. Не про «Бэтмена», а вот такой серьезный фильм, про то, как человек… Собственно, про это все американские фильмы, как ни крути. Наши фильмы, они про то, как Россия поднимается с колен, нынешнее наше кино, а вот американские фильмы, они про то, как побеждает справедливость. Мы смеемся, да – он один, их много, но он, знаете, последняя сцена, он уже плохой, окровавленный, весь встает и пустит пулю…

Н. РУСЛАНОВ: Где-то на заброшенном заводе, как правило.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, на заброшенном заводе, да. Но какое, черт побери, имеет значение, где торжествует справедливость, пусть даже киношная? Пусть она торжествует в глухой деревне, на заброшенном заводе, лишь бы торжествовала. Ну вот мы с вами видим историю, когда справедливость не восторжествовала и хорошие люди погибли, погибли трагически, погибли те, кто устроил этот пожар, сделали такую, сами не задумываясь, сделали хорошую театральную версию злодейства, потому что пламя было, знаете, все это так красиво для них. Какой вывод делаем из всей этой ситуации? Я-то этот вывод сделал десять лет назад, ну а вы молодой, вам 24, вот сделайте какой-нибудь вывод.

Н. РУСЛАНОВ: Ну, на самом деле тяжело сделать вывод из гибели людей. Вывод могу сделать только из жизни отца Андрея, которая была, несомненно, достойной. Пример одного такого человека потянул за собой, мы это видели, там действительно в этой деревне есть те, кто за ним потянулся, потянул за собой двух-трех людей, он их в прямом смысле спас – спас и как человек, и как духовный наставник. Не смотрите по сторонам, делайте людям добро, вам воздастся, не важно, здесь ли или на небесах. Надеюсь, отцу Андрею – я говорил уже эту фразу – надеюсь, он и его близкие обрели покой там, потому что здесь ему покоя не давали.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Никита Русланов, журналист ТВ-Центра, автор сценария передачи о священнике Андрее Николаеве, передача завтра на канале ТВ-Центр в 19 часов 50 минут.