"До и после прилавка" - публикация в журнале "Огонек" - Владимир Никулин - Своими глазами - 2006-08-08
К. ЛАРИНА – Добрый вечер. У микрофона Ксения Ларина. Начинается наша программа «Своими глазами». У нас объявлена сегодня тема, не очень понятная для аудитории, поскольку просто перепечатали название публикации, которая послужила поводом для сегодняшней встречи: «До и после прилавка» в журнале «Огонек». Автор этой публикации Владимир Никулин, который является специальным корреспондентом газеты «Современник», пишет иногда и для «Огонька». Добрый вечер, Владимир.
В. НИКУЛИН – Добрый вечер.
К. ЛАРИНА – Так вот, о чем идет речь. «До и после прилавка» - это такая зарисовка совершенно реальной сегодняшней жизни тех людей, которых мы иногда встречаем на улицах, но нам не приходит в голову подумать о том, как они здесь существуют. Что это за люди? Это так называемые гасторбайтеры, или, проще говоря, нелегалы, которые в больших количествах живут сегодня в нашей столице и занимаются самыми–самыми разными работами, на которые, судя по всему, не очень соглашаются идти москвичи, поэтому приходиться существовать так, почти подпольно. На меня эта публикация произвела очень сильное впечатление, поскольку, во-первых, она снабжена очень, скажем так, говорящими фотографиями, и становится непонятным, как люди там вообще выживают. Давайте мы об этом немножечко поговорим. Пусть нам расскажет Володя, каким образом он туда попал. Я так поняла, что Вы не первый раз встречаетесь с этими людьми, уже год назад Вы такой журналистский рейд совершили, да?
В. НИКУЛИН – Да. Год назад я познакомился с одним узбеком, совершенно случайно, и он мне рассказал довольно красочно и литературно для узбека, расписал просто какой-то фильм ужасов. Я был в шоке от того, как живут его земляки, что там бегают полчища крыс по ним, что все из одного котла едят: дети, старики, тетки – все моются под одним шлангом и т.д. Я думал, в XXI веке такого быть не может.
К. ЛАРИНА – То есть это почище, чем «Небеса обетованные». Был такой фильм Эльдара Рязанова. Вы помните.
В. НИКУЛИН – «Небеса обетованные» - это там дом отдыха для них был бы. Я говорю: «Ну давай, проведи меня туда». На самом деле, туда очень сложно попасть. Система «сарафанного радио» у них работает очень быстро.
К. ЛАРИНА – То есть чужих не пускают?
В. НИКУЛИН – Да, рынок, на котором они работают, огорожен забором, а сами они живут за забором. Там огромный пустырь и какое-то недостроенное строение (то ли завод строили, то ли еще что-то): бетонные блоки навалены. Там они и живут. Чтобы попасть за забор, нужно иметь своего человека. Благо, этот узбек обеспечил мне доступ, мне и фотографу.
К. ЛАРИНА – Вы заплатили за это денег?
В. НИКУЛИН – Нет, никаких денег, он даже не просил.
К. ЛАРИНА – То есть он понимал, что это для публикации в прессе?
В. НИКУЛИН – Да.
К. ЛАРИНА – Не страшно? Мало ли…
В. НИКУЛИН – Я тоже его спросил. Он ответил: «Не знаю. Мало ли, может, что-нибудь изменится, как-то отношение к людям. Москвичи узнают, что мы никому не мешаем жить, что живем там, где работаем. Кому от этого плохо?» На самом деле, работа очень грязная и тяжелая. Ни один москвич, даже приезжий россиянин, не пойдет туда работать, работать по 12 часов в сутки…
К. ЛАРИНА – Без выходных.
В. НИКУЛИН – Без выходных.
К. ЛАРИНА – Кстати, хочу сразу сказать нашим слушателям, что речь идет не о тех, кто торгует на рынке. Это та самая черная рабочая сила, которая занимается погрузкой, фасовкой. Да?
В. НИКУЛИН – Да, погрузка, выгрузка, переборка овощей (всю гниль отделить от нормальных фруктов). Кстати, этой гнилью они там питаются, как-то режут ее, обрабатывают.
К. ЛАРИНА – Объедками?
В. НИКУЛИН – Да. За это они получают от 200 до 300 рублей в день. Это огромные деньги для узбеков. В Узбекистане у них месячная зарплата 10 долларов. Они говорят: «Мы работаем здесь 3 месяца, потом всю зиму себе ни в чем не отказываем». Для меня это дико, конечно. Вернемся к их жизни. Живут они так. Там бурная растительность, сорняки различные, кусты, и в этих сорняках они сколачивают из деревянных поддонов… Два поддона – это у них пол, из этих же поддонов стены и потолок.
К. ЛАРИНА – То есть из коробок?
В. НИКУЛИН – Да. Набросаны тряпки какие-то, где-то, может, кто-то нашел на помойках матрасы, это вообще хорошо – мягче спать. Так они и живут. Они разбиваются, собираются маленькими сообществами то ли по интересам, то ли по взаимной симпатии по 5, 6, 10 человек.
К. ЛАРИНА – Но они все разных национальностей, как я поняла? То есть это не какая-то узбекская община, диаспора? Нет?
В. НИКУЛИН – Это, в основном, киргизы, узбеки, туркмены. Таджиков очень мало. Таджики работают, в основном, как я понял, на стройках. Эти совсем ничего не умеют делать, приходится перебирать гниль всякую. Они собираются в общины по 10-12 человек, потому что так легче выжить. И потом, у них же есть какие-то пожитки.
К. ЛАРИНА – Вещи, которые они с собой привозят?
В. НИКУЛИН – Да, что-то заработали, купили кому-то подарок, футболку за 50 руб. родственнику и т.д. Они это все хранят не там, где живут, а у них есть такие «склады». Они их выкапывают и там маскируют.
К. ЛАРИНА – Прячут?
В. НИКУЛИН – Да, потому что когда приходит милиция, то милиция рушит все и их же вещи поджигает. Поддоны сгорели и Бог с ними, а вещи остались спрятанными.
К. ЛАРИНА – А как часто милиция туда приходит? Там какие-то рейды происходят? Или что? Там же тоже система оповещения, «сарафанное радио», как Вы говорите, построено.
В. НИКУЛИН – Как только милиция появляется на рынке, идет свисток в их жилой городок и там все начинают расползаться по кустам. Кто не успел, кого поймали, приходится, по их словам… Я не видел лично, что милиционеры пришли и отнимали деньги…
К. ЛАРИНА – А Вы, когда там были, милиционеров не видели вообще?
В. НИКУЛИН – Я там был не так много.
К. ЛАРИНА – Понятно, то есть это как бы их свидетельство?
В. НИКУЛИН – Да, но об этом все они поголовно говорят. Я понимаю, что может один человек наврать…
К. ЛАРИНА – И сколько берут?
В. НИКУЛИН – Берут, честно говоря, по-божески. 100-150 руб.
К. ЛАРИНА – А зачем поджигают?
В. НИКУЛИН – А поджигают, когда… Есть рейды ОМОНа. Те денег не берут, те просто собирают людей в охапку, кого успели поймать, и увозят в отделение, а все поддоны рушат, поджигают. Я спрашивал у них, как они поступают, когда увезли кого-то в отделение. У них есть специальный человек, который дружит с милицией. Он едет в отделение.
К. ЛАРИНА – Такой посредник, да?
В. НИКУЛИН – Да, ему называют сумму. Они говорят, что чем больше людей забрали, тем лучше, с одной стороны, потому что идут какие-то оптовые скидки, получается дешевле на человека. Тогда для них это очень неприятный момент, потому что тот, кто выкупает, платит не свои деньги, а потом удерживает деньги с тех, кого выкупил. Там бывает, что от 300 до 500 рублей приходится за человека отдавать. Ходил один человек у них хмурый, убитый горем, после того как его из отделения милиции вытащили, его спросили: «Что ты такой?» Он говорит: «Я не знаю, что делать». За него заплатили тогда 100 долларов (у милиции тогда какие-то проблемы с деньгами были или праздники). Он говорит: «Как 100 долларов? Для меня это нереальные деньги. Мне за дорогу надо рассчитаться, что я сюда приехал. Я занял у соседа». Чуть ли не в петлю лез. Как-то насобирали ему на дорогу, отправили его домой. Вроде жив остался. А то, что крысы там бегают, я реально видел. Спит днем человек на этом поддоне, где-то в центре этого зала недостроенного бетонного здания человек спит, тут же крысы бегают, рядом его товарищи еду готовят, еду в котелке. Ну так нормально они…
К. ЛАРИНА – Привыкли к таким условиям, да?
В. НИКУЛИН – Да.
К. ЛАРИНА – А вода? Там есть какие-то санитарные условия?
В. НИКУЛИН – Воду они с рынка таскают. Там вода-то есть холодная. Это не проблема. А вот с горячей они договорились на соседней базе и туда их раз в неделю пускают. Один день женский, один – мужской. В принципе, у нас в армии то же самое. В этом я не вижу страшного ничего, смертельного.
К. ЛАРИНА – С другой стороны, я так понимаю, там есть своя инфраструктура выстроенная, судя по Вашему репортажу, есть иерархия: есть бригадир, есть начальник. Но при этом есть свой врач, есть даже свой парикмахер. Причем люди самые разные. Что за контингент, что за люди? Вы говорите, что они ничего не умеют делать, только перебирать овощи. Я в это не верю. Я вижу здесь здоровых мужиков. Что они, больше ничего не умеют делать?
В. НИКУЛИН – В основном, там жители Узбекистана, Туркмении. Это вообще, какие-то феодальные страны, аграрные.
К. ЛАРИНА – Они из каких районов? Не из столицы, наверное, приезжают?
В. НИКУЛИН – Они не из столицы, но Самарканд можно назвать большим городом.
К. ЛАРИНА – Большой город.
В. НИКУЛИН – Все равно там работы нет. Какая там экономика? По-моему, в Узбекистане… Я знаю только одно предприятие: «УзДео» машины выпускает. Может, еще что-то они делают, а в остальном-то это аграрная страна. Когда Советский Союз развалился, они так хотели самостоятельности – получили ее.
К. ЛАРИНА –Русские среди них есть?
В. НИКУЛИН – Я видел только одну женщину, которая у них врач. Она сама из Туркмении, из города Байрам – Али. Она работала хирургом в районной больнице, когда все было нормально. Не сдала какую-то «Рухнаму», язык и т.д. На ее место взяли, наверное, местного человека. Ей ни пенсии, ничего не положено. Родственников у нее в России нет. Она тоже приезжает сюда нелегально работать на переборке этих фруктов, так как все знают, что она врач, и неплохой, видимо, врач…
К. ЛАРИНА – Если хирург, то, конечно, неплохой.
В. НИКУЛИН – Хотя там любой врач, наверное, подошел бы, даже ветеринар. Все со своими болячками идут к ней. Она рассказывала, как там роды принимала. Хорошо, роды прошли без осложнений, а если бы какие-то осложнения были…
К. ЛАРИНА – А что, неужели никакого другого выхода нет? Русская женщина, образование какое, хирург, опыт работы в больнице. Неужели больше нет никаких вариантов утроиться на работу в Туркмении? Без туркменского языка невозможно, да?
В. НИКУЛИН – Я жил в Туркмении какое-то время. Это еще в советские времена было. У меня там жила бабка, мы ее в 93-ем году увезли сюда, в Россию. Когда увозили, уже в 93-ем году, ты мог даже хорошо знать туркменский язык, но если ты русский, то без протекции какого-то высокопоставленного туркмена, ты не нашел бы нормальную работу, работу по специальности, потому что дипломов они напокупали и в конце 80-ых годов начали перебираться из аулов в город. Соответственно, образование они не получали, а дипломы покупали, если есть диплом, есть родственники (там же клановая система – все друг друга тащат)… Я думаю, ей не осталось места.
К. ЛАРИНА – И в Россию она тоже не может приехать, получить гражданство как русскоязычный человек?
В. НИКУЛИН – Я ее спрашивал: «Почему в Россию не едете? Получите гражданство». Опять же, видимо, в Туркмении из-за недостатка информации она не знает, что если ты русский, то можешь приехать, будет тяжело первое время, но гражданство ты все равно получишь. Она даже этого не знала. Узнала от меня. У нее есть туркменский паспорт, говорит: «С чем я приеду? Вот, говорят, если до 95-го года не приехал, то теперь все». Я говорю: «Попробуйте, приезжайте». Хотя, с другой стороны, я общался с нашим выдающим демографом академиком Вишневским, он мне дал статистику какого-то центра (то ли Карнеги, то ли еще что-то). Этот центр проводил исследования, как ассимилируются приехавшие в Россию из других республик. Там по национальностям: таджики, армяне, узбеки. Русские семьи гораздо сложнее адаптируются к России. Почему так, непонятно.
К. ЛАРИНА – Русские именно?
В. НИКУЛИН – Да, русские. И адаптируются плохо, и ассимилируются в России.
К. ЛАРИНА – Скажите, пожалуйста, они знают что-то вообще о своих правах? У них же все-таки документы есть, паспорта. У них же их не отбирают. Мы с Вами до передачи говорили, что есть совсем рабы, люди, у которых отбирают документы и паспорта, это люди совсем бесправные. Но здесь все-таки, я так понимаю, у них нормальные отношения с их работодателями, если это можно назвать нормальными отношениями. У них есть права, у них есть паспорта, документы. Почему они не пользуются своими правами? Почему они не регистрируются?
В. НИКУЛИН – А какие у них есть права? У них одно право: хочешь - работай, не хочешь – не работай, не нравится – уезжай. А какие еще у них здесь есть права?
К. ЛАРИНА – Почему они не зарегистрируются официально? Это сложно?
В. НИКУЛИН – А где они зарегистрируются?
К. ЛАРИНА – Подождите, Вы сами начинаете свой репортаж этим: «Летом Госдума приняла закон, упрощающий регистрацию в России трудовых эмигрантов из большинства стран СНГ». Почему они этим правом не воспользуются, чтобы получить общежитие?
В. НИКУЛИН – Вы думаете, они знают об этом праве? Они о нем знать – не знают.
К. ЛАРИНА – Вы им о нем рассказали?
В. НИКУЛИН – Я им рассказал, а что толку? Чтобы зарегистрироваться, нужен адрес, куда регистрировать. Их же не зарегистрируют на пустыре за рынком на улице Подольских курсантов. Любой милиционер им скажет: «Что за бред? Давайте человека, который вас на своей территории зарегистрирует». Чтобы это сделать, надо человеку заплатить. Они как выбираются в Россию? Они занимают деньги у соседа, у родственников. Билет на поезд стоит 150 долларов. Это для них огромные деньги. Они занимают, приезжают сюда, сначала отрабатывают дорогу, потом надо здесь как-то питаться, откупаться от милиции, покупать, какие-то вещи приходят в полную негодность и т.д. И какие у них могут быть права?
К. ЛАРИНА – Это того стоит, такие жертвы? Это их жизнь улучшает на родине, этот ужас, который они здесь переживают в течение 4 месяцев?
В. НИКУЛИН – Я думаю, что улучшает, потому что они мне говорят, что у них на родине зарплата 10 долларов в месяц, а тут масса денег – 200 долларов в месяц - и зарабатывают даже 300. Пускай они потратят 70 – 100 долларов на еду, на текущие расходы, но 200 долларов… Они отправляют это все к себе на родину.
К. ЛАРИНА – К своим семьям?
В. НИКУЛИН – Да, конечно, потом они приезжают, покупают телевизор и т.д. А то, что они живут в таких условия, для меня дико, а для них это, в принципе, нормальные условия. Я был в Таджикистане, в разных горных кишлаках.
К. ЛАРИНА – Немногим отличается?
В. НИКУЛИН – Там только крысы не бегают, а так все то же самое.
К. ЛАРИНА – Я напомню, что сегодня у нас в студии Владимир Никулин, специальный корреспондент газеты «Собеседник» и автор журнала «Огонек». Мы говорим о публикации в последнем номере «До и после прилавка», о том, как протекает бытовая жизнь гасторбайтеров за кулисами одного из московских рынков. Если у вас будут вопросы на следующую часть программы… Я надеюсь, она у нас будет открытая. Наш пейджер – 7256633. Sms-ки можно присылать по телефону 9704545. Телефоны прямого эфира: 7839025, 7839026.
/новости/
К. ЛАРИНА – Продолжаем программу «Своими глазами». Еще раз представлю нашего гостя. Владимир Никулин, спецкор газеты «Собеседник» и автор журнала «Огонек». Мы говорим о жизни нелегалов в Москве, в данном случае речь идет об одном из московских рынков. Мы еще не рассказали, что там еще и дети есть, что особенно поразительно. Если они приезжают на сезон, то зачем они сюда и детей тащат?
В. НИКУЛИН – Есть же матери-одиночки или отцы-одиночки или просто едет супружеская пара.
К. ЛАРИНА – То есть всей семьей?
В. НИКУЛИН – Да, детей им, соответственно, оставить негде. Они же не могут какие-то лагеря оплачивать или что там есть в их республиках.
К. ЛАРИНА – А что, родственникам нельзя оставить ребенка?
В. НИКУЛИН – Не у всех есть родственники. Они везут сюда своих детей. В основном, дети от 3 до 7 лет – для них есть подобие детского сада. Две женщины, жены бригадиров… Они могут позволить себе не работать, потому что бригадиры – привилегированный класс. Чтобы не быть обузой мужу, они следят за детьми, пока родители на работе. Там берут по 10 руб. с головы.
К. ЛАРИНА – А как же кормить, мыться? Они же болеют, особенно маленькие дети.
В. НИКУЛИН – Это очень странно, но обычно болеют дети городских жителей.
К. ЛАРИНА – То есть человек ко всему привыкает.
В. НИКУЛИН – Да, я так понимаю, что у них настолько ужасные условия существования, что у этих детей к трем годам, по-моему, иммунитет на все вырабатывается.
К. ЛАРИНА – А что они едят? Я так понимаю, что у них достаточно скудный там ассортимент. Есть рис, я вижу на фотографиях, они варят пустой.
В. НИКУЛИН – Нет, для детей они тушенку в рис кидают, а потом, все фрукты, которые не годны к продаже, из них можно что-то вырезать. Детям отдаются подгнившие дыни, арбузы, ягоды, фрукты, те же самые помидоры и т.д. У детей нормальный рацион. Им даже компотик варят.
К. ЛАРИНА – Это, конечно, поразительно. Мы так спокойно об этом говорим, на самом деле, это, конечно, дикость, это какая-то параллельная жизнь, которую мы и не знаем, люди, которые ходим по улице. Встречаем торговцев легальных, которые торгуют на рынках или торгуют цветами, но вот эта жизнь абсолютно закрыта, подпольная, дети подземелья. Я все-таки хочу понять, что людьми движет. Они видят свет в конце туннеля? Вы с ними разговаривали. Такая жизнь не может же продолжаться вечно. Хорошо, даже если они заработают, но что это за деньги, даже в сравнении с Узбекистаном, о чем Вы говорите, это же не на всю жизнь. Они же там все равно работу не найдут, как я понимаю. И что? И так всю жизнь, пока не помрешь?
В. НИКУЛИН – Видимо. У кого-то есть цель. Кто-то откладывает деньги, хочет свое дело попробовать начать. А что по-другому? Если они сюда не поедут, там им вообще загибаться с голоду. Я разговаривал с одним, говорю: «Долго так собираешься ездить?» Он говорит: «А куда мне деваться? У меня трое детей. Мне их кормить надо, одевать надо, в школу надо собирать».
К. ЛАРИНА – То есть выхода нет никакого у людей?
В. НИКУЛИН – Нет.
К. ЛАРИНА – А кто-нибудь из них пробовал остаться в Москве?
В. НИКУЛИН – Некоторые пробовали. Я разговаривал с парикмахером. Продуктивный возраст у него довольно-таки. Он говорит: «Пытался работать на стройке. Тоже обманули. Вообще денег не заплатили. Здесь хоть не обманут. Здесь все свои. На стройке нанимают русские, могут вообще не заплатить денег. Чуть не остался бомжом. Хорошо, к землякам обратился, собрали денег на обратную дорогу, я вернулся, опять до апреля перекантовался у себя в горах, в апреле с гор спустился и приехал сюда».
К. ЛАРИНА – А скажите, они выходят что называется в Москву, в город? Или они постоянно в этом гетто существуют? Общаются с москвичами, с местным населением? Или вообще не выходят?
В. НИКУЛИН – Все их общение внутри этой диаспоры. И за ворота рынка они стараются вообще не выходить. На рынке можно купить себе и вещи, и все, что надо. Выходят только те, кто более или менее обеспечены, которые уверены, что, например, в районе Бирюлево они с милицией договорятся и никаких проблем не будет. Они выходят, им заказывают, допустим: «Купи мне какой-нибудь радиоприемник. Я его отвезу с собой». Им дают деньги, заказы, что купить, им приносят. Там все довольно-таки честно. Во всяком случае, я интересовался: «У вас тут есть какие-то кражи друг у друга?» Они говорят: «Нет, ты что? За это сразу руки отрубят».
К. ЛАРИНА – А как они относятся к москвичам, к местному населению? Конфликтных ситуаций там не было?
В. НИКУЛИН – Они нормально относятся к москвичам. Они не любят только представителей правопорядка.
К. ЛАРИНА – Ментов что называется?
В. НИКУЛИН – Да. А ко мне они нормально относились, наоборот, так обрадовались. К нам с фотографом чуть ли не в очередь выстроились рассказывать о своей жизни, пожаловаться.
К. ЛАРИНА – Я здесь вижу на одной из фотографий, женщина все-таки закрывает лицо, которая здесь сидит у котла с рисом, да?
В. НИКУЛИН – Ну это, видимо, их восточная скромность.
К. ЛАРИНА – Это чисто женское что называется?
В. НИКУЛИН – Да.
К. ЛАРИНА – А так не прятали они лица?
В. НИКУЛИН – Дети, вообще, бегали за фотографом, позировали, просили сфотографировать, мужчины тоже нормально относятся к этому.
К. ЛАРИНА – Подождите, может быть, они тогда какие-то надежды связывали с фактом публикации в центральном журнале? Что это каким-то образом изменит их жизнь? На что они рассчитывали?
В. НИКУЛИН – Меня женщины просили: «Ты напиши, чтобы нам хотя бы палатки выдавали, чтобы дети в палатках жили, а то течет все». Я говорю: «Я напишу, чтобы вам палатки выдали». Они: «Спасибо, больше нам ничего не надо». Как мало надо людям для счастья.
К. ЛАРИНА – А по вашим наблюдениям, может, по Вашей информации, сколько таких лагерей существует на территории города Москвы?
В. НИКУЛИН – Я знаю, где проживают беженцы из Узбекистана после прошлогодних узбекских событий. Сюда их много через Киргизию, Таджикистан пробралось. Они тут живут не в Москве правда, 20 км от Москвы.
К. ЛАРИНА – Ближнее Подмосковье.
В. НИКУЛИН – Да, там есть какое-то общежитие - брошенное здание. Там они живут. Тоже ходят работать на рынок. Там рядом рынок есть, они туда ходят. Они пытаются делать какие-то документы, с гражданством что-то решать. В Узбекистан им возвращаться нельзя. Они там считаются в розыске за подрыв государства, что-то такое.
К. ЛАРИНА – То есть по политическим мотивам?
В. НИКУЛИН – Да. Они что-то пытаются делать. А такие дикие аулы… Я такого больше не встречал ни на каких рынках, хотя на других рынках я и не заглядывал за забор.
К. ЛАРИНА – Ну вот смотрите, Володь. Была ситуация в прошлом году, когда случилось несчастье на Бауманском рынке, помните? И там тогда впервые обратили на это внимание, что там не только торгуют, но и живут. И это послужило одной из причин того, что этот рынок рухнул, потому что не выдержал такого количества людей, вещей, фур, коробок, которые там понаставили. Они слышали об этой катастрофе? Нет? Об этом не думали? Что это может здесь произойти? И второй вопрос сразу же. С тех пор что, власти не озаботились такой тотальной проверкой рынков?
В. НИКУЛИН – Да власти их, может, и проверяли тотально. А что толку?
К. ЛАРИНА – То есть все равно оставили? Откупились и все?
В. НИКУЛИН – Конечно. Может, даже и не откупились. Может, кого-то вывезли, депортировали, но свято место пусто не бывает. Они получат новые паспорта и вернутся. Людям некуда деваться. Все равно будут рваться в Россию, потому что здесь больше денег, здесь лучше жизнь, здесь можно заработать больше. Мне очень нравятся из этих гасторбайтеров дворники – киргизы. Очень качественно работают и живут, как люди.
К. ЛАРИНА – Но они легальны дворники?
В. НИКУЛИН – Да, они же как-то нашли общий язык с Правительством Москвы. Видимо, искали как-то. А если люди, те же узбеки, туркмены и т.д., даже не пытаются ничего искать, никаких путей и выходов из этой ситуации… А ситуация действительно просто решается. Если они все равно будут сюда приезжать, пускай они приезжают только на сезон, обязать руководство рынка и отделение милиции в Чертанове…
К. ЛАРИНА – А что за рынок, может, Вы скажете?
В. НИКУЛИН – Рынок на улице Подольских курсантов, плодово-овощной.
К. ЛАРИНА – Это где?
В. НИКУЛИН – Это между Чертановым и Бирюлевым. Пускай руководство рынка ставит там какой-то палаточный лагерь, обеспечит их водой и соблюдает какие-то минимальные санитарные нормы. Это стоит не так дорого. Пускай приезжает отделение милиции, их отлавливает и всех регистрирует, а не пугает. Пускай они с 9 тыс., платят 13 % налога, но чтобы они отмечались, что налог я в этом месяце заплатил, чтобы если они заплатили налог нашему государству, значит они имеют право вызвать скорую помощь, обратиться к милиции, если какие-то скинхеды…
К. ЛАРИНА – Мы опять же говорим так запросто, но если вдуматься… Они роды там принимают. Это хорошо, что все так обошлось, а если кто-нибудь умрет, что они будут делать? Закапывать тут же человека?
В. НИКУЛИН – Наряд милиции вызовут и разберутся.
К. ЛАРИНА – А кто рынком заведует? Кто там начальник?
В. НИКУЛИН – Кто-то из таджиков. Я фамилию уже не вспомню. Я общался с его заместителем. Молодой парень, довольно любопытный тип. «Где живешь?» Я говорю: «Да вот, на Новом Арбате». Он такой: «А где?» я: «На Поварской улице, напротив Верховного Суда». Он говорит: «Я там часто в казино играю».
К. ЛАРИНА – Заместитель директора рынка?
В. НИКУЛИН – Да. Говорит: «Я в этом районе часто бываю». Бывает часто и живет хорошо. Вопрос-то действительно просто решить.
К. ЛАРИНА – А Вы ему предлагали каким-то образом этот вопрос решить хотя бы на своем, бытовом уровне? Это люди, которые так или иначе на него работают. Он не может, заместитель директора рынка, или директор рынка, если этот играет в казино «Корона», то я представляю, куда ходит директор… Они не могут купить те самые палатки?
В. НИКУЛИН – Да все они могут, но зачем они будут тратить свои деньги? Пока их не обяжешь к этому, добровольно они это делать не будут, а вот в добровольно-принудительном порядке они это сделают.
К. ЛАРИНА – То есть, в принципе, если их устраивает такое, почему я должен им помогать, почему я должен им условия создавать, если они и в таких нечеловеческих условиях живут? Не хочешь работать – иди отсюда обратно. Другие появятся сразу.
В. НИКУЛИН – Да, там присутствует такая логика: сделаем палатки, они еще что-то потребуют, потом еще потребуют им какие-то трудовые книжки завести. С другой стороны, я…
К. ЛАРИНА – Оплаченный отпуск, бюллетень, еще потребуют, чтобы здесь клиника была своя и тому подобное.
В. НИКУЛИН – Я себя ставил на место руководителя этого рынка. Зачем мне заботиться о каких-то нелегалах, если я могу сказать: «А я не знаю, откуда они здесь берутся».
К. ЛАРИНА – А так, наверное, и происходит.
В. НИКУЛИН – «Я их выгоняю. Они живут за рынком. Территория за рынком – это уже не моя проблема. Это проблема муниципальная – разбирайтесь». Зачем он будет свои деньги тратить?
К. ЛАРИНА – Ну что, давайте посмотрим, что нам пишут и что нам звонят. Звонят нам, звонят, пишут тоже. Сейчас спрошу у Вас что-нибудь, уважаемый Владимир. «Я москвич, получаю 1000 долларов. Если мне в Швейцарии предложат, как узбекам, в 30 раз больше, чем на родине, я буду перебирать овощи и жить в поддоне», - пишет нам Петр.
В. НИКУЛИН – Молодец Петр.
К. ЛАРИНА – Дальше. «Русские, которые приезжают в Россию из Средней Азии, как правило, плохо ассимилируются, т.к. в Средней Азии они были привилегированными белыми людьми, а здесь они себя чувствуют людьми второго сорта». Может быть такое обоснование?
В. НИКУЛИН – Так и есть, потому что там они… Они же все были специалистами, русские люди, не работали в колхозах, не собирали арбузы и дыни.
К. ЛАРИНА – Еще одно мнение: «Сюда приезжают люди из деревень и аулов, которые не видели городских удобств и не знают ничего, кроме сельской работы. Это молодые и здоровые люди. Они работают не для удовольствия, они работают для того, чтобы прокормить семьи». В принципе, это резюмирует то, что нам говорил наш гость. Здесь про Теплый Стан, про рынок, как обманули торговцы. Лера пишет: «Уважаемый Владимир, в страшном сне не могло присниться, что с гражданами нашей бывшей великой родины могло такое случиться, что они превратились в рабов бесправных». Скажите мне, пожалуйста, кстати, кого они считают больше виноватым в этой ситуации? Руководство своих стран или что-то еще?
В. НИКУЛИН – Ну те, кто повзрослее…
К. ЛАРИНА – Вообще, они на эту тему говорят?
В. НИКУЛИН – Да. Молодежь, конечно, винит свое руководство, а начиная где-то от 35 и выше, они все спрашивают, зачем Советский Союз развалили. Я говорю: «Так вы же сами захотели. Орали, что в Москве одни империалисты, создали империю. Хотели свободу – пожалуйста вам свобода».
К. ЛАРИНА – Они тоже ведь, кстати, выбирали своих президентов. По первости оно так было?
В. НИКУЛИН – Один раз выбрали на всю оставшуюся жизнь.
К. ЛАРИНА – Татьяна пишет: «Попросите Вашего гостя. Может, он кинет клич через газеты, чтобы хотя бы те же палатки приобрели за счет благотворительных организаций? Людям будет польза».
В. НИКУЛИН – Я бы попросил, чтобы не приюты для собак создавали, лучше, я думаю, людей действительно обеспечить как-то палатками. Меня удивил поступок женщины, которая в «Последнем герое» выиграла. Сколько они там –3 млн. – выиграли? Построила на эти 3 млн. приют для собак. Теперь воюет с соседями, которые говорят: «Уберите эту псарню отсюда». Если есть какие-то фонды, они могут, конечно, подсуетиться и купить какие-то палатки.
К. ЛАРИНА – А другое мнение: «Ваши слезливые причитания абсолютно неуместны. Они отсоединились от России, не хотели жить в одном государстве. Всех надо выселить – пусть там борются за свое воссоединение. Нам не нужны новые экстремисты - мусульмане».
В. НИКУЛИН – Те, кто работают на рынках, не экстремисты. У них слишком мало для этого даже образования, с оружием они обращаться не умеют. Это обычные крестьяне. А то, что они отсоединились, это действительно их проблема. Мы же не говорим, что палатки надо купить за счет налогоплательщиков. Нет, конечно. Я же плачу налоги, чтобы содержали мою мать - пенсионерку, а не гасторбайтеров.
К. ЛАРИНА – Вы же понимаете, мы опять упираемся с Вами в эти закорючки законотворческие. Если официально ставить палатки, это значит признать, что они там есть, что они там живут. Получается их надо регистрировать. А куда их регистрировать? В палатку? Этого быть не может. Как в палатку можно зарегистрировать? Это же не лагерь беженцев. Значит им надо придать какой-то статус. Это замкнутый круг.
В. НИКУЛИН – Пускай всех регистрируют на жилплощади директора рынка.
К. ЛАРИНА – Николай спрашивает: «А Вы не повредите этим людям, сообщив в эфир название рынка?»
В. НИКУЛИН – Да, по-моему, им уже ничем невозможно повредить. Они там как работали, так и будут работать. Милиция о них знает, прокуратура знает, все знают, кому положено. Не знает только наше население.
К. ЛАРИНА – Берите наушники. У нас осталось несколько минут до конца эфира. Я напомню телефоны прямого эфира: 7839025, 7839026. Давайте попробуем послушать вас, ваше мнение, ваши предложения по разрешению этой ситуации. И конечно, если есть вопросы к Владимиру Никулину, то мы готовы вас выслушать. Пожалуйста. Здравствуйте.
АЛЕКСАНДР – Добрый вечер. Александр, Москва. С уважением выслушал. Скажите, только честно, на кого рассчитана Ваша публикация? Вы сами говорите, что власти все прекрасно знают, что милиция знает. На кого рассчитана? И второй вопрос. Вы сами верите, что что-то может измениться? И изменится ли? Только честно, я прошу.
В. НИКУЛИН – Публикация рассчитана на читателя «Огонька» - это я могу Вам сказать сразу. Измениться что-то?.. Я не думаю, что что-то сильно изменится. Конечно, что-то изменится, если узнает больше народу об этом, в Бутове же изменилась ситуация, когда пресса подняла шум.
К. ЛАРИНА – Но здесь как бы не наши люди. Вы знаете, я опять вспоминаю этот ужас на Бауманском рынке. Ведь вспомните, даже чиновники проговаривались вслух, что, мол, там нет москвичей, не переживайте. Не говоря уже, о населении. Если говорить о бытовом шовинизме, то он существует. Что ж мы будем делать вид, что его нет? Он существует. Может быть, они еще и поэтому на улицу не выходят. Они живут все-таки не в стеклянной банке, они же понимают, что творится сегодня в нашей стране, в нашем городе.
В. НИКУЛИН – Так поэтому и не выходят, потому что они знают, что к ним может подойти любой человек и сделать с ними все, что хочет, избить может. Если убьет, то по факту трупа заведут уголовное дело, но если просто побьет, отнимет деньги, куда они пойдут жаловаться?
К. ЛАРИНА – Ведь большинство населения города Москвы, как это ни прискорбно, тайно или явно поддерживают этот клич: «Вон отсюда, черные». И Вы это прекрасно знаете.
В. НИКУЛИН – Это поддерживают маргинальные слои населения.
К. ЛАРИНА – Их много, к сожалению. Если уж на этом можно целые партии строить, то их много. Это самый простой инстинкт, на котором можно все что угодно построить. Вопрос, надолго ли? Поэтому я Вас уверяю, если бы мы сейчас опрос провели «Ваш выход из ситуации» с предложением обустроить людям быт и дать возможность зарабатывать людям деньги тем трудом, которым они могут зарабатывать, если уж на это не идут москвичи, на такие подневольные, совсем черные работы или всех выселить, я Вас уверяю, что большинство людей выскажется за второй вариант.
В. НИКУЛИН – Да, но тогда эти же люди, которые орали, что всех надо выселить, потом будут возмущаться, почему овощи, фрукты и т.д. подорожали раза в 3.
К. ЛАРИНА – А почему они подорожают раза в 3?
В. НИКУЛИН – А представьте, сколько надо заплатить россиянину из регионов, как их сейчас называют, из провинции? Как минимум, долларов 500 он будет требовать за такую работу.
К. ЛАРИНА – Сколько они там получают? Опять забыла цифру, которую Вы называли.
В. НИКУЛИН – От 6 до 9 тыс. руб.
К. ЛАРИНА – Во всяком случае, это больше, чем получают многие бюджетники.
В. НИКУЛИН – Бюджетники живут в квартирах со всеми удобствами, правильно?
К. ЛАРИНА – Но если человек не является ни учителем, ни работником ЖЕКа, ни санитаром в больнице, он вообще ничего не умеет делать. Разве он не пойдет на такую работу? Только если ему обеспечить условия. Он не будет жить в подвале с крысами, конечно. Это тоже выход.
В. НИКУЛИН – Почему не идут тогда?
К. ЛАРИНА – Не знаю. Давайте еще телефон, если есть. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ – Добрый день. Ксения, во-первых, огромное спасибо Вам за эту тему и Вашему собеседнику. Владимир, Вам спасибо. Но вообще, эту ситуацию немножко подвинуло в ту сторону, о которой Вы рассказываете, наше государство, наш замечательный президент. У нас несколько лет назад изменили правила выплат единого социального налога на иностранцев, в том числе на гасторбайтеров. И сделали так, что раньше мы не платили за них, а это было 36 % от зарплаты, сейчас это 20 %. Поскольку эти люди не имеют права ни на пенсионное обеспечение, ни на медицинское, до 2002 года или 2003 мы не платили на иностранцев… А сейчас заставили платить полностью. Поэтому работодатель, который их одел бы, раньше он немножко выигрывал, он выигрывал эти 24 %, работодатель, который хотел по-честному взять этих иностранцев, они просят меньшую плату, они выгодны. Я работал не в рыночной сфере, я работал в строительной, но это примерно одно и то же. Был какой-то выигрыш, причем выигрыш существенный 23-24 %. А сегодня это у нас отняли, нам сказали: «Платите». Мы должны платить еще официальный налог с зарплаты этого иностранца, а он не получает при этом ни медицинского обслуживания, ни больничного листа, ни пенсионного обеспечения.
К. ЛАРИНА – Все объяснили. Спасибо за звонок. Здесь смотрю на нашем пейджере очень много таких телеграмм с благодарностью за то, что мы эту тему подняли. И даже для очень многих людей, это было откровением, что это так. В конце я хотела бы еще об одной вещи сказать, которая меня совершенно поразила. При всем этом ужасе и бесчеловечных условиях, в которых живут эти люди, они сделали себе молельную комнату.
В. НИКУЛИН – Ну да.
К. ЛАРИНА – И она, судя по всему, выглядит как-то очень даже прилично. Это кто?
В. НИКУЛИН – Это единственное помещение, которое выглядит прилично.
К. ЛАРИНА – Это они сами сделали себе? Или это бригадиры обеспечили?
В. НИКУЛИН – Это бригадиры и руководство рынка.
К. ЛАРИНА – То есть все-таки здесь они сделали?
В. НИКУЛИН – Да.
К. ЛАРИНА – Почему?
В. НИКУЛИН – Модно сейчас так.
К. ЛАРИНА – Да ладно модно. Они же там сидят не круглые сутки. Они туда приходят к намазу, как я понимаю. Это все серьезно для них?
В. НИКУЛИН – Это модно.
К. ЛАРИНА – Что значит модно? Или им все равно?
В. НИКУЛИН – Кому-то все равно. Там нет такого столпотворения людей, как у мечети. Заходит несколько человек. В час, может, человека 2-3.
К. ЛАРИНА – Это в каком помещении?
В. НИКУЛИН – Это бывший контейнер.
К. ЛАРИНА – Прямо тут же? На территории этого лагеря?
В. НИКУЛИН – Да.
К. ЛАРИНА – Ну ладно. Спасибо Вам большое, Володя. Я так понимаю, что это тема, которой Вы будете и дальше заниматься. Может, еще нам что-нибудь расскажете?
В. НИКУЛИН – Расскажу.
К. ЛАРИНА – Спасибо нашим слушателям за то, что присылали нам вопросы и по телефону, и на пейджер. Еще раз представлю нашего гостя: Владимир Никулин, специальный корреспондент газеты «Собеседник» и автор журнала «Огонек». Спасибо.