Открытие в Сан-Франциско Архиерейского Собора Русской зарубежной церкви - Игорь Малашенко - Своими глазами - 2006-05-16

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Здравствуйте. В этой программе, у которой большое количество почитателей, мы приглашаем гостя сюда, он рассказывает нам о событиях, свидетелем которых он был. Иногда модель меняется, иногда мы с вами вообще чего-то не знаем, а этот человек просто нам рассказывает, как это устроено. И сегодня я по телефону приветствую моего собеседника, который всю эту передачу будет вместе с нами в эфире, это президент компании «RTVI» Игорь Малашенко, здравствуйте, Игорь Евгеньевич.

И.МАЛАШЕНКО – Добрый вечер.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – У нас сегодня такая замечательная история. Мы можем поговорить с вами как с прихожанином Русской православной церкви за рубежом о том, что представляет собой эта церковь за рубежом. Я должен сказать, что о ней наши радиослушатели знают, ну, кроме тех, которые этим узко интересуются, довольно мало. В моем представлении это как что-то такое отколовшееся, имеющее свое руководство, имеющее свои взгляды на политику своего развития, с другой стороны, судя по последним сообщением, последних лет, то ли Зарубежная церковь делает реверансы в сторону Москвы, но и Москва вроде бы менее высокомерно себя ведет и старается повернуться лицом к Зарубежной церкви, как бы воплощая идею Путина об объединении всего на свете. Вот такой есть стереотип. Поэтому я хотел бы начать с более информационного слоя нашей передачи. Что же это такое собою представляет?

И.МАЛАШЕНКО – Ну. Во-первых, я сразу скажу, что слушателям извинительно мало знать о нашей церкви, поскольку, как я убедился, читая сообщения российской прессы, поэтому эта вещь совершенно понятная после десятилетий замалчивания. Русская зарубежная церковь, в этом многие не отдают себе отчет, она является и декларирует себя в качестве неотъемлемой части Русской православной церкви, которая временно самоуправляется, до тех пор, пока в России существует, существовала, так записано в уставе церкви – «безбожная власть». Соответственно вопрос об объединении церквей, с моей точки зрения, как часто говорят, он не стоит, потому что она является неотъемлемой частью русской церкви. Речь идет о том, когда будет преодолено это самое разделение, которое возникло, когда в России утвердилась безбожная власть. Как это звучит на практике, давайте я попытаюсь рассказать, руководствуясь тем, что программа называется «Своими глазами». Вот я живу в Нью-Йорке на Манхеттене, на 97 улице, буквально в нескольких кварталах от того, где я сейчас нахожусь, стоит церковь, которая выглядит как традиционная русская церковь. Она построена еще в конце 19 века, и принадлежит она московской патриархии. Буквально в нескольких кварталах от нее, и соответственно в 300 метрах от того, где я нахожусь сейчас, находится церковь Русской православной церкви за рубежом, соответственно прихожане ходят как туда, так и сюда. Более того, хотя я не думаю, что есть много людей, которые ходят и в тот и в другой храм, но это вполне возможно, и в принципе их никто не спрашивает, какой церкви они принадлежат. И порождает, должен я сказать честно, некоторое смятение в умах. Например, когда моя жена крестила нашего младшего сына, произошло это в Нью-Йорке, она выбрала церковь московской патриархии на 97 улице, поскольку она выглядит как традиционная русская церковь, в то время как зарубежная – это старый большой особняк, который был завещан церкви одним из ее прихожан несколько десятилетий назад. Так это выглядит на практике, и на практике же стоит несколько вопросов, собственно, когда воссоединятся, как воссоединяться, что в какой последовательности делать. Я могу привести конкретные примеры прямо сейчас или у вас уже появились какие-нибудь вопросы?

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – У меня появились вопросы. Перед открытием Архиерейского собора, было такое сообщение, смотрите, употреблено слово «воссоединение»: «Воссоединение русской церкви будет закреплено решением…» И вот смотрите, здесь есть фраза, отметил Николай Балашов (секретарь по межправославным отношениям отдела внешних церковных связей московского патриархата): «Мы полагает, что архиерея Зарубежной церкви примет во внимание резолюцию, завершившегося накануне Всезарубежного собора, в которой выражено желание уврачевать раны разделения и восстановить единство Русской поместной церкви». Вот, объясните прежде всего, вот это воссоединение, что должно быть в результате, одно руководство?

И.МАЛАШЕНКО – Во-первых, что происходило и происходит в Сан-Франциско, там прошел Всезарубежный собор. В числе делегатов которого находились как духовенство, так и миряне. Резолюция его известна, она не носит обязательного характера для собора Архиерейского, который заседает в Сан-Франциско сейчас, и который уже сегодня, наверное, к вечеру, в любом случае в Москве это будет уже завтрашний день, примет резолюцию Архиерейского собора по этому вопросу. Если не удаляться в очень высокие материи вопросы стоят такие, ну, например, на всякой службе, во всякой православной церкви поминается первый иерарх, первый священник этой церкви. Ну например, естественно, в каждом храме московской патриархии поминается патриарх Алексий II, в каждом храме Русской зарубежной церкви поминается митрополит Лавр, который является главой Русской зарубежной церкви. Естественно, когда церкви воссоединятся, то должен поминаться патриарх. На данный момент это проблема и это очень серьезный камень преткновения, потому что для московской патриархии, для переговорщиков, например, в число которых входит Николай Балашов, это чрезвычайно важный вопрос, чтобы обязательно поминали патриарха. Я извиняюсь, конечно, возможно, я не очень правильно делаю, проводя политические параллели, но как в России очень важно обязательно сказать: Президент РФ Владимир Владимирович Путин, точно так же, для московского духовенства чрезвычайно важно чтобы во всех церквах и зарубежной тоже поминался патриарх. К этому значительная часть паствы и духовенства не готовы. Решит этот вопрос Архиерейский собор в Сан-Франциско, я думаю, нет. Вопрос второй, так называемое, евхаристическое общение. На сегодняшний день, считается, что прихожане Московской патриархии за рубежом не должны причащаться в других храмах, и соответственно, священники не могут сослужить, то есть они не могут вести совместную службу.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Но ведь то, о чем вы сейчас говорите, это как бы до объединения, а если это воссоединение будет, то тогда и вопрос будет снят.

И.МАЛАШЕНКО – Матвей, я ровно об этом и говорю. Что меня очень встревожило, когда я читал сообщения российской прессы об итогах собора в Сан-Франциско, были бравурные заголовки о том, что раскол преодолен, воссоединение, православные всех стран объединяйтесь и так далее… Важно понимать, что ничего этого не произошло, для того чтобы потом не было разочарования, и чтобы потом недобросовестные политики и публицисты не начали крик, что обманули, говорили об объединении, а ничего не объединили. Значит, ничего этого не произошло. Была выражена решимость в конечном счете воссоединиться, на это потребуется время и потребуется решение целого ряда конкретных вопросов, примеры которых я собственно и стал приводить. Вопрос в следующем, евхаристическое общение, о котором я упомянул, будет ли разрешено официально прихожанам причащаться, как в тех, так и в других храмах. Будет ли разрешено священникам совместно служить, я, честно говоря, не думаю, что произойдет, хотя я бы, честно говоря, эту вторую часть бы приветствовал, но, честно говоря, я буду приятно удивлен, если произойдет даже это. Я думаю, что этот собор поддержит ту резолюцию, которая была принята Всезарубежным собором, наверное, там будет несколько более конкретных констатаций, но, тем не менее, я не думаю, что Архиерейский собор сейчас решит какие-то из этих конкретных вопросов. Это предмет дальнейшей работы, работы совместных комиссий, и это потребует времени. Но само по себе то, что уже прозвучало на Всезарубежном соборе, то, что было подтверждено единство церкви и то, что, в конечном счете, церковь воссоединится, само по себе это является уже важным достижением, не более и не менее.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Я предлагаю радиослушателям присылать вопросы на наш пейджер, всем кому интересна эта тема. Мне она тоже интересна, но в данном случае я агностик и могу только слушать.

И.МАЛАШЕНКО – Ну, что касается вас, Матвей, в одном романе Ремарка, а именно «Черный обелиск», священник говорит такому агностику как вы замечательную фразу: «Ползите, юноша, в конце каждого пути стоит бог и ждет вас». Возвращаясь к вопросам, которые стоят, есть два очень больших вопроса, о которых неоднократно говорила пресса последнее время, и которые действительно нуждаются в решении, и они являются препятствиями на пути воссоединения. Эти темы обозначаются обычно словами сергианство и экуменизм. Под сегрианством подразумевается сотрудничество в советские времена, точнее подчинение, называя вещи своими именами, православной церкви светской, то есть советской, власти, начало чему было положено декларацией митрополита, а в дальнейшем патриарха Сергия, и соответственно, по его имени это и получило название сергианство. Тема вторая, которая называется загадочным словом «экуменизм». Речь идет об объединительном движении, которое есть среди части христианских церквей, в частности, организации, которая называется Всемирный совет церквей, и которая, возможно, может привести к тому, что различные христианские церкви в итоге объединятся. Вот, вторая тема, это вещь абсолютно не приемлемая для Русской православной церкви за рубежом. И это на самом деле тема, которая часто возникает в ходе споров и внутри Московской патриархии. Для этого достаточно кликнуть пару раз в Интернете и убедиться в том, какая горячая дискуссия по этому поводу идет. Я объясню, почему этот вопрос вызывает такие горячие споры. Дело в том, что с точки зрения последовательного православного никакого разделения христианских церквей не было, и есть одна православная церковь, одна правая церковь, как следует из ее названия, и все остальные церкви просто отпадали от ее древа, поэтому воссоединяться с ними нельзя, они могут вернуться обратно в лоно истинной церкви, но о воссоединении речь идти не может. Более того, для людей, которые находятся под влиянием и большим впечатлением того, что написано в Апокалипсисе, вот эта тема объединения церквей вызывает в памяти одно из апокалипсических пророчеств о том, что в последние времена возникнет некое всемирное правительство и некая всемирная церковь, участвовать в которой ни в коем случае нельзя. Я сейчас говорю об этом в плане констатации факта о том, что такие взгляды распространены, они пользуются существенным влиянием в церкви как за рубежом, так и в России, и это большая проблема. Причем эта проблема была поставлена в резолюции Всезарубежного собора, там была обращена просьба к Московской патриархии избавить верующих от этого соблазна и выйти из Всемирного совета церквей. Патриарх Алексий, который уже комментировал результаты Всезарубежного собора, высказался и по этому поводу, в том плане, что он считает, что православная церковь не должна оказаться в изоляции, и поэтому он к этому не готов, что подчеркивает глубину еще имеющихся расхождений. Впрочем, я должен сразу заметить, что патриарх Алексий II говорил в очень сдержанном и очень в умиротворительном тоне и правильно совершенно отметил, что эти раны должно излечить время. Ну, как много времени я сказать не могу, но сама постановка этого вопросы мне представляется правильной. Я чувствую, что вы как агностик совершенно озадачены тем, что я вам сообщаю.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Нет, ну вряд ли так уже буквально нужно истолковывать мое молчание, просто, я слушаю человека, который в этом деле разбирается лучше меня.

И.МАЛАШЕНКО – Тема сергианства, которая является одновременно и более острой и в тоже время в каком-то смысле легче разрешимой. С точки зрения тех, кто более благожелательно относится к воссоединению церквей как можно быстрее, эта тема по большому счету уже решена, в частности, Социальная концепция, которая была принята на Архиерейском соборе, я имею в виду Московскую патриархию в 2000 году, где отношения церкви и государства на бумаге прописаны так, что там трудно что-то добавить или в чем-то упрекнуть авторов, которые это писали. Ну, как известно, помимо декларации, еще есть практика. Мы хорошо помним, что сталинская конституция была, в общем-то, образцовой и к ней было трудно предъявить какие-то претензии, проблема заключалась в том, что реальная практика была чрезвычайно далека от тех конституционных норм, которые были написаны на бумаге.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Я вас прерву совсем не надолго, сейчас краткие новости.

НОВОСТИ

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Игорь Евгеньевич, продолжайте.

И.МАЛАШЕНКО – Я бы сейчас отвлекся от этих, можно сказать, вечных вопросов, о которых мы говорили, и спустился бы на почву грешной политической реальности. Я сам являюсь сторонником воссоединения церквей, как и большинство прихожан нашей церкви, как это показал собор. Тем не менее, я должен отметить одну интересную тенденцию последних двух лет. Пару лет назад я бы сказал, что в церкви был больший энтузиазм по поводу воссоединения, я говорю о Зарубежной церкви, я, собственно, другой церкви не знаю, я в ней был крещен, поэтому, когда я говорю наша церковь, я имею в виду зарубежную, и, в общем, два года назад, энтузиазма было больше, и на моих глазах он убавлялся. Я думаю, что это связано с двумя вещами. Во-первых, с потоком достаточно негативных новостей из России, есть некоторый общий фон, и если суммировать общий фон, как он выглядит для многих людей здесь в Нью-Йорке, я бы сказал, что это выражается словом реставрация, причем речь идет о реставрации советских порядков, а поскольку это те самые порядки, от которых уходила Зарубежная церковь, и те самые порядки из-за чего она стала на какое-то время автономной, то это, естественно, препятствует процессу. Причем, есть более какие-то конкретные новости, ну, когда , люди, например, в Нью-Йорке видят патриарха всея Руси, который зачем-то встречается с представителями Хамаса, приехавшими в Москву, понять им зачем и почему он это делает чрезвычайно трудно.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Дружба церквей.

И.МАЛАШЕНКО – Пункт первый, люди не понимают того,.. патриарху не следует сидеть рядом с людьми, у которых руки обагрены кровью, говоря по-простому. Теперь, что касается приходов, которые действуют на святой земле, в частности на палестинской территории. Дело в том, что это тоже посылает очень неприятные сигналы, пробуждает нехорошее воспоминание у Зарубежной церкви. Дело в том, что несколько лет назад с помощью властей Палестинской автономии Московская патриархия завладела как минимум двумя монастырями на святой земле, которые находились на территории Палестинской автономии, причем это было сделано абсолютно безобразно. То есть реально оттуда просто напросто выбрасывали монахов и монахинь, и палестинские головорезы осуществляли все это дело, и, естественно, это произвело шоковое впечатление на Зарубежную церковь.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А чьи это были приходы?

И.МАЛАШЕНКО – Приходы Зарубежной церкви, но после того как Палестинское правительство получило в 1990-е годы, оно получало все большую автономию и все большую власть, в соответствии со стокгольмскими соглашениями, я просто напомню, что до начала новой волны террористических атак на Израиль, Палестинская автономия приобрела серьезные черты государственной автономии, поэтому она могла на своей территории распоряжаться объектами собственности, естественно, действовали там ее полицейские силы и силы безопасности, и это было использовано для того, чтобы просто вышвырнуть из этих монастырей представителей Зарубежной церкви и утвердить там Московскую патриархию. То есть действия, которые никак не вписываются в рамки братской любви.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – И это было сделано?

И.МАЛАШЕНКО – Да, это произвело очень большой шум, мировая пресса об этом много писала. В частности, американская пресса об этом много писала потому, что, вот очень причудливые бывают сочетания в современном мире, одна из монахинь, которая оказалась в осажденном монастыре была сестрой господина Стефанополиса, который занимал достаточно видный пост в первой администрации президента Картера, которая вообще имеет американский паспорт, при всем при том православная монахиня. Ну это был один из небольших завитков этой истории. После этого ситуация вроде как сгладилась, Московская патриархия не то чтобы извинилась, но когда начался переговорный процесс по поводу воссоединения, такие действия были прекращены и все должно было решиться в ходе этого переговорного процесса, но опять-таки некоторое время назад, около года патриарх Алексий принимал палестинского премьера, которому опять сказал о том, что хорошо бы решить вопрос с юридическим закреплением церковной собственности на палестинских территориях. То есть речь опять же шла об этих самых монастырях, из которых были подобным образом выброшены представители Зарубежной церкви. Естественно, это тоже всколыхнуло Зарубежную церковь, упоминания об этих словах патриарха в итоге с официального сайта исчезли, и представители Московской патриархии стали делать вид, что ничего не произошло. Но, понимаете, люди с длинной исторической памятью, которые здесь живут, естественно, очень нервно среагировали на подобные сигналы, которые шли на фоне потока новостей из России, которые можно описать словом советская реставрация. И поэтому, хотя собор в Сан-Франциско в принципе принял, действительно, очень важную и по-своему историческую резолюцию, поскольку там впервые собором подтверждено, что курс взят на воссоединение, и что оно будет обязательно достигнуто, значит, тем не менее, этот процесс не идет так быстро и так гладко, как казалось даже мне, например, два года назад. Можно задать, конечно, следующий вопрос, а собственно, почему Московскую патриархию так интересуют Русская зарубежная церковь, почему она интересует так президента Путина, потому что президент Путин лично, скажем так, курирует этот вопрос.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А у нас вертикаль, Игорь Евгеньевич, если вы не знаете.

И.МАЛАШЕНКО – Я знаю про вертикаль и более того вижу ее проявления, в том числе, и в этом процессе, но это вообще-то не объяснение позиции, которую занимает верхушка этой вертикали, а именно президент Путин, это вопрос, который я задал, зачем это ему? Да, и он реально этим занимается. В 2003 году он встречался с высшим духовенством Русской зарубежной церкви, несколько месяцев назад он наведывался в наш храм для того, чтобы приложиться к святыни Русской зарубежной церкви, к иконе Курской коренной. И здесь я, кстати, думаю, есть объяснение. Здесь, конечно, глубочайший символический и ценностный смысл в этом воссоединении церквей. Дело в том, что одна из больных проблем российской власти, и в какой-то мере русской церкви, которая получила многое от власти советской и непосредственно просто из рук Сталина, это проблема легитимности, это проблема такой законности, не в юридическом смысле слова, а в широком. И здесь, конечно, это объединение с Русской зарубежной церковью, видимо, представляется вещью очень важной. Вот, скажем, икона мною упомянутая, это всероссийская святыня, это действительно одна из самых почитаемых икон русского православия, и она находится в Нью-Йорке. В Курске до недавнего времени находился с нее список, копия, причем, может быть, некоторые наши слушатели обратили внимание, что буквально несколько дней назад, этот список был похищен, то есть даже копия в Курске была похищена. Кроме этого Русская зарубежная церковь, она, безусловно, легитимна, по церковному говоря, канонична. В принципе не подвергается сомнению и каноничность Московского патриархата, она отрицается только уже совсем такими последовательными противниками объединения. Я повторяюсь, каноничность Зарубежной церкви не вызывает никаких сомнений, поэтому воссоединение с ней было бы целью чрезвычайно желательной для российской власти и патриархата.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Все-таки, если говорить одним предложением, почему Путину так важно объединение?

И.МАЛАШЕНКО – Легитимность очень важна, понимаете, Деникина похоронили, перезахоронить прах императрицы Марии Федоровны из Копенгагена в Санкт-Петербург – договорились.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Легитимность в чьих глазах?

И.МАЛАШЕНКО – В своих собственных, в глазах собственного народа и так далее… Если вы чувствуете себя не легитимным, вы действуете неуверенно, чувство неуверенности, оно просто опасно в политике.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Помилуйте, Игорь Евгеньевич, вы хотите сказать, что из-за разделения существующего сейчас церквей президент РФ чувствует себя на копейку неуютно?

И.МАЛАШЕНКО – Да, я ровно это и хочу сказать.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Фантастика.

И.МАЛАШЕНКО – Причем вы же сами сказали «на копейку», я думаю, что это вопрос более важный в его глазах, но я уверен, что, прежде всего, воссоединение церкви имеет не материальную ценность, хотя, естественно, в Москве есть люди, которые облизываются на лакомые куски недвижимости за рубежом, и, конечно, хотели бы, в конечном счете, получить над нею контроль. Да, это тоже есть, как есть множество других факторов, часть из которых явная, часть не лежит на поверхности, о которых мы можем только догадываться, но в принципе, если мы говорим о верхушке вертикали, и зачем это Путину, я все-таки думаю, что это эта самая нематериальная ценность под названием легитимность.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А что для Алексия?

И.МАЛАШЕНКО – Вот это очень хороший вопрос и я, честно, не могу на него ответить. Это тоже желание выступить воссоединителем церкви и в этом смысле укрепить свою легитимность, хотя опять-таки, что ему укреплять свою легитимность в глазах абсолютного большинства его прихожан, она есть, или же для него это в большей степени головная боль. И ответа на этот вопрос я честно не знаю. И здесь, когда Борис Йордан выступает на соборе в Сан-Франциско, и произносит очень политическую речь, адресованную, прежде всего, его московским партнерам, он говорит правду, когда он напоминает, что главный толчок этому процессу дал президент Путин, и это правда, поэтому я думаю, что верхушка московской патриархии этого хочет, но я не думаю, что она будет проводить бессонные ночи, если этот процесс пойдет медленно или на его пути возникнут какие-то большие препятствия и так далее…

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Хорошо, вот есть вопрос, дело в том, что я…говорят: «Превратите этот монолог в диалог». Нет, я не превращу этот монолог в диалог, я только задаю некоторые вопросы, потому что Игорь Малашенко, он говорит о том, что я не знаю, я и Русскую-то православную церковь-то знаю еле-еле, но уж Зарубежную вообще не знаю. И откровенно признаюсь, это мне мало интересно. А он говорит важные вещи, причем важные, мне кажется и касательно церковной какой-то составляющей этой проблемы, так и политической. Вот про политику немножко. Значит, Ольга спрашивает: «Игорь Евгеньевич, почему вам предписывают какие-то необыкновенные влияния на Зарубежную церковь, якобы вы препятствуете воссоединению двух церквей, как сообщается в наших отдельных СМИ?» Ну, тут не секрет, в газете «Комсомольская правда», если я не ошибаюсь, появилась такая статья, в духе совка, где мочат Малашенко.

И.МАЛАШЕНКО – Здесь я должен уточнить. «Комсомольская правда» могла бы еще там быть какой-то случайностью, но по мне был там дан грязевой залп в течение двух дней несколькими публикациями, в том числе, включая газету «Труд», там всякие Интернет издания, ответ простой. Ответов два, первое, кто-то таким нелепым и наивным образом пытался повлиять на делегатов собора, сказать, что есть некий Малашенко, который исчадие ада, который показал фильм «Последнее искушение Христа», и вообще не буду повторять, что там про меня написано. Расчет был чрезвычайно наивный, как вы понимаете, потому что люди, которые приехали на собор, они жизнь провели в этой церкви, ее их деды основали, и поэтому с помощью такой копеечной разводки повлиять на их позицию нельзя было никак, к тому же влиять было не надо.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – А вы что, вы вхожи в руководство, вы друг митрополита Лавра, я не понимаю?

И.МАЛАШЕНКО – Я естественно не вхожу ни в какое руководство, я знаю многих представителей духовенства и некоторых иерархов Зарубежной церкви, но это просто богатое, точнее небогатое воображение авторов всех заказных статей, которые появились. К реальности это отношение не имеет.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Этот артзалп был потому, что вы в глазах этих ребят, вы, что считаетесь вторым человеком после Лавра? То есть они…

И.МАЛАШЕНКО – В глазах этих ребят это совершенно неважно. Эти ребята пытались решить свою задачу. Они пытались повлиять каким-то образом на настроение собора.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Как повлиять на настроение собора, если ты пишешь о Малашенко, который обычный прихожанин, или вы необычный?

И.МАЛАШЕНКО – Там, естественно, утверждалось, что у меня есть особые связи с некоторыми иерархами, что является опять-таки порождением фантазии этих людей. Давайте отвлечемся от меня, это не самый интересный вопрос. Вернемся к теме соединения церквей, что этому препятствует. Одно из препятствий воссоединения церквей заключается в том, что очень часто Москва действует так, как будто осуществляется спецоперация, в рамках которой идет вербовка агентуры, осуществляются активные мероприятия вроде того, которое только что процитировал ваш слушатель, и так далее… И это имеет обратный эффект, вот что важно понять. Те люди, которые размещают эту заказуху, им этого не понять, им все равно, прокукарекал, а там хоть не рассветай. Но вот люди более ответственные в Москве должны понимать, что, на самом деле, создает препятствия, и до тех пор, пока у людей будет возникать ощущение, что со стороны Москвы Зарубежная церковь сталкивается с чем-то вроде спецоперации, это будет только создавать препятствия, вот это факт.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Хорошо, вот я читаю информационное сообщение, тут некоторые цитаты Балашова. Вступление в силу акта о воссоединении, то, о чем мы сегодня говорим, дальше цитата: «Должно предшествовать окончательное урегулирование некоторых вопросов практического и церковно-канонического характера, в частности касающихся судьбы приходов РПЦЗ в России, созданных в 1990-е годы минувшего столетия». То есть насколько я понимаю, есть претензии не только такие имущественные, не только со стороны православной церкви московской к западной собственности, но и получается, обратная тоже существует.

И.МАЛАШЕНКО – Нет, обратных претензий нет. Дело в том, что в 1990-е годы, действительно, целый ряд священников, те, которые отходили от Московской патриархии по ряду причин перешли под крыло Зарубежной церкви. Соответственно, возникло несколько приходов на территории России, что, наверное, было решением не очень дальновидным, поскольку дальновидным было бы воссоединение церквей. На эту тему на соборе был прочитан большой доклад, был прочитан он архиепископом Марком, который имеет репутацию одного из самых горячих сторонников скорейшего воссоединения с Москвой, который эту практику осудил и в принципе, насколько я могу судить, большинство собора не стало оспаривать эту его точку зрения, поэтому вопрос такой есть, но, понимаете, согласие есть продукт не противления сторон, здесь уже похоже есть не противление сторон, поэтому я думаю, что этот вопрос безусловно разрешится в отличие от упомянутого мной экуменизма, где разногласия до сих пор носят принципиальный характер. Здесь надо решить, это трудный вопрос, судьбу конкретных священников и так далее, но я думаю, что при минимальном объеме доброй воли и не злопамятности этот вопрос, конечно, решаем. Между прочим, Балашов имеет в виду те вопросы, о которых я уже говорил.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – У нас осталось 5 минут и есть 3 вопроса. Два из них задает Тимур, один я. «Какие главные аргументы приводят противники объединения РПЦ?», собственно, вы уже ответили многочисленно. Теперь у него есть вопрос, на который я бы просил, чтобы вы коротко ответили: «Так кто у кого идет на поводу, Путин у Алексия или наоборот?»

И.МАЛАШЕНКО – Я думаю, что никто решительно не идет ни у кого на поводу, я думаю, что в Москве действительно есть большое желание воссоединить церкви, кто хочет этого искренне, потому что это разделение должно быть преодолено, для кого это вопрос политический, прежде всего, вопрос добавочной легитимности, давайте назовем это так, как я об этом говорил, а у кого-то, возможно, это вопрос совсем другой, кто-то думает о собственности, о том, что это даст дополнительные возможности для работы за рубежом и так далее.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Вот для меня, я свой делаю вывод и как бы вычленяю свое главное из всего того, что вы сказали. Вы перечислили много аргументов противника, вот то, о чем спрашивал наш радиослушатель, но мне кажется, есть один, и дело даже не в собственности и не в этих нюансах, о которых вы говорили. Есть два лидера, есть митрополит Лавр и есть Алексий II, и я не понимаю, как один из них может стать вторым человеком, и неважно, что сейчас они на своих постах, они могут смениться другими, но все равно, остается два лидера и это как объединение Белоруссии и России, понимаете, для меня это одинаковая история, ну как это один из них станет вторым?

И.МАЛАШЕНКО – Ну, во-первых, речь идет только о первой иерархии Русской зарубежной церкви. Патриарх один и это московский патриарх. Во-вторых, я вас смею уверить, что когда речь идет, скажем, о митрополите Лавре, это не проблема, он вообще всю свою сознательную жизнь был монахом, и он настоящий монах. И вот уж для кого это точно не будет препятствием, так это для митрополита Лавра. И если бы это зависело только от него, и это было бы главным камнем преткновения, я уверяю вас, что эта проблема бы решалась быстро и просто.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Вот, вы лично, вы сторонник воссоединения?

И.МАЛАШЕНКО – Да, безусловно. Я приветствовал бы какие-то конкретные шаги в этом направлении, например, как я уже сказал, я буду сожалеть, если там не будет принято решение о ее евхаристическом общении, хотя, честно скажу, на данный момент его не ожидаю я. Я думаю, что это вопрос, который можно было бы решить уже сейчас. Надеюсь, он будет решен в ближайшем будущем.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Ближайшее будущее это месяцы, года, десятилетия?

И.МАЛАШЕНКО – Мы говорим о годах: 3, 5, 7 лет. Никаких десятилетий не нужно, да их и нет, потому что я не буду скрывать, я не думаю, что у Зарубежной церкви есть необозримое будущее. У нее есть какой-то достаточно ограниченный период в жизни, для того чтобы воссоединиться, и это понимают хорошо и здесь.

М.ГАНАПОЛЬСКИЙ – Спасибо, время наше подошло к концу.

И.МАЛАШЕНКО – Спасибо вам и всего доброго.