Олимпимпийские игры в чадре (исламские олимпийские игры для женщин) - Татьяна Сейранян - Своими глазами - 2005-10-11
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Программа "Своими глазами" Я приветствую обозревателя газеты "Газета" Татьяну СЕЙРАНЯН. Здравствуйте, Татьяна.
Т. СЕЙРАНЯН: Здравствуйте.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давайте. Это страшно интересно и совершенно невероятно. Я еще раз напоминаю, что Татьяна СЕЙРАНЯН побывала в Иране и так получилось, что она оказалась на исламских Олимпийских играх для женщин. У нас достаточно времени, поэтому давайте начнем сначала. Как вообще вы оказались в этой таинственной исламской республике Иран?
Т. СЕЙРАНЯН: Иранская республика пригласила журналистов, чтобы мы могли составить свое мнение о том, насколько женщины Ирана свободны, то есть нам предлагали встречи с различными женскими организациями, от экологических до феминистических, даже вплоть до заместителя министра…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А там заместитель министра - женщина?
Т. СЕЙРАНЯН: Там есть женщина в правительстве. Мы должны были с ними встретиться. Я думала, что будет страшно интересно, прилетаем в Иран и узнаем, что там открываются женские Олимпийские игры, и довольно быстро понимаем, что нас туда привезли, собственно, ради того, чтобы мы только о них писали.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А что, вас кинули на эти встречи, и никаких встреч с этими людьми, женщинами, о которых вы говорили не было?
Т. СЕЙРАНЯН: Были две встречи с редакторами главными двух женских журналов и все, то есть не было даже половины того, что обещано.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давайте мы с вами поговорим сначала о том, как все это выглядит, потому что вы же были первый раз в Иране?
Т. СЕЙРАНЯН: Да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Говорят, первое впечатление самое верное. Вы прилетели. Как это выглядит, что это собой представляет?
Т. СЕЙРАНЯН: Впечатление не самое приятное. Мы жили 10 дней в Тегеране, а уже в аэропорту наступает культурный шок. Нас предупреждали, что локти должны быть закрыты, штаны должны быть. Все вроде было у меня. И кофточка должна прикрывать попу. У меня не прикрывала, но у меня сверху был плащ, который я в самолете расстегнула. Как только я зашла в аэропорт, ко мне подбежала женщина, и таким жестом, довольно неприятным дернула меня за плащ. Я не поняла, что она от меня хочет. Она еще стала дергать, очень грубо все, разговаривая на своем языке, никак не пытаясь перейти на английский. Я поняла, что она хочет просто, чтобы я его застегнула. Ну вот они грубы, женщины эти, во всем.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какие "эти"?
Т. СЕЙРАНЯН: Иранские женщины.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть вообще?
Т. СЕЙРАНЯН: Вообще, да. Мне очень не понравилось их отношение к нам, к журналистам.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Подождите, давайте разберемся, просто вы сказали такую фразу, что они грубы. Если бы они были грубы все во всем, то дети бы не рождались, потому что их бы иранцы просто не любили по ночам.
Т. СЕЙРАНЯН: Они грубы к тем, что нарушает их каноны.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Правила и обычаи?
Т. СЕЙРАНЯН: Да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не было какой-то памятки или что-то вам не давали, как себя вести?
Т. СЕЙРАНЯН: Нет. В теории-то мы знали, что должна быть и голова покрыта всегда и шея.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А кто это вам рассказал?
Т. СЕЙРАНЯН: Перед вылетом нам прислали памятку, где было написано, что постарайтесь прикрывать…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А памятка кем была сделана?
Т. СЕЙРАНЯН: Организатором с российской стороны, региональным агентством.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И вот вы вышли, поправили, застегнули.
Т. СЕЙРАНЯН: Да. А у двух девочек, спортсменок - с нами в самолете летели спортсменки из России, которые должны были принимать участие в этих женских Олимпийских играх - у них не было с собой платков вообще. Ну потому что памятка-то, конечно, была, но никто не думал, что на самом деле настолько все это серьезно. Так вот их даже не пропускали на паспортный контроль. Им сказали берите платки, где хотите, при том, что у нас багажа нет, до багажа надо дойти. И вот в этом пустом аэропорту берите, где хотите платки, иначе вы не можете пройти паспортный контроль.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Часто же такое бывает, это же международный аэропорт, нет там каких-то платков, знаете, они выдают?
Т. СЕЙРАНЯН: Как тапочки в больнице. Нет.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Или, например, когда в синагогу заходишь, то выдают тебе такую кипу, дешевую, но просто прикрыть голову.
Т. СЕЙРАНЯН: Нет, ничего подобного нет, как хотите, так и выкручивайтесь, их просто посадили на скамейку и сказали, что дальше вы не пойдете. В конце концов кто-то нашел в кармане, где-то, второй платок, им дали, они одна за другой проходили. Это был первый шок.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы прошли. Аэропорт что собой представлял?
Т. СЕЙРАНЯН: Такое довольно маленькое, грязное здание, совершенно никак не напоминает международный аэропорт, чем-то похож на наш.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это в Тегеране?
Т. СЕЙРАНЯН: Да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы вышли, сели в транспорт какой-то и вас повезли в гостиницу. Что вы видели вокруг себя и что собой представляла гостиница, в которой вы жили. Если можно, в деталях, это очень интересно.
Т. СЕЙРАНЯН: Тегеран - вообще город, похожий на каменный мешок, по-другому не опишешь. На мой взгляд, архитектура очень слаба, даже говорить о ней нечего, бедные районы. Кажется, что весь Тегеран - такой весь сплошной бедный район. Мы потом видели, уже к концу пребывания нашего, богатые районы, но они настолько все время находились далеко от маршрутов наших поездок и как-то казалось, что въезжаешь в другой мир - стоят несколько красивых домов, а потом опять начинается эта маленькая, серая, каменная, жуткая совершенно беднота, очень некрасивая, грязная, не зеленый совершенно город. Город серый - сплошной асфальт и сплошной камень. Ужас просто. Кажется, что там дышать нечем. А самое то, что шокировало, это шокировало абсолютно всех, кто со мной был, это вождение. Я сама вожу, и думала, что хуже, чем в Москве, наверное, нет нигде. Москва, это просто люди водят по правилам, потому что там если светофор горит красным, это никому ни о чем не говорит, люди проезжают просто, как хотят, а с пешеходами вообще никто не считается, у пешехода два варианта - или перебежать дорогу, или не перебежать, его могут или задавить, или не задавить. То есть там они, видимо, такие фаталисты все.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, скажите, вы же там были в центре Тегерана? Мы чуть-чуть забегаем вперед, но вам довелось это видеть. Просто про сами исламские игры мы поговорим во второй части программы, а сейчас хочу про Тегеран. Во многом облик города определяет реклама, она дает цвет, свет, вечером что-то горит, какие-то лампочки и так далее. Вот есть там какая-то реклама, как-то город расцвечен?
Т. СЕЙРАНЯН: Рекламы довольно мало, на мой взгляд, я привыкла в Москве к большому количеству рекламных вывесок. Там ее мало, в основном, она оформлена бедно, поэтому ночью особо так не подсвечивается. Чего у них действительно много на улицах - так это фонариков таких, напоминающих наши елочные украшения, только если бы папа захотел не пойти в магазин и купить сегодня фонарики на елку, такие малюсенькие красивые лампочки, а вот если бы он взял обычные лампочки, навесил их на провод, а потом бы раскрасил разными цветами и навесил на елку. Вот этот ужас у них висит на улицах, как украшение.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А это украшение или это просто свет?
Т. СЕЙРАНЯН: Как нам объяснили, это если в доме в каком-то проводится праздник, то они около дома вывешивают эти лампочки. Например, свадьба, вот можно понять, что там идет свадьба, потому что там эти лампочки висят. Но выглядит очень некрасиво, бедно. Бедная страна.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А вот скажите - сложно мне задать этот вопрос - вот эта бедность, она чем вызвана? То, что преимущественно вы были в бедных районах, или весь Тегеран такой? Там есть, например, центральная площадь?
Т. СЕЙРАНЯН: Центральная площадь есть.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что-то поражающее своим, пусть исламским, великолепием каким-то?
Т. СЕЙРАНЯН: Я думаю, то, что у меня осталось такое впечатление, это от того, что нас не возили по другим местам. На самом деле в Тегеране четыре очень красивых парка. Уже в последние дни буквально мы проехали их на автобусе мимо, и я видела, что они есть, там стоят чудесные скульптуры, но впечатление все равно осталось то, что я видела в самом начале, от самого города. Центральная площадь тоже есть, очень зеленая, с каким-то красивым монументом, там можно лежать, сидеть, многие молодые люди располагаются там, как на пикнике. Вот у нас нельзя в Александровском саду ступить на траву, у них можно, и все лежат, и это выглядит хорошо, красиво и свежо, но этого мы видели очень мало, больше мы катались по каким-то совершенно ужасным местам, таким каменным, с маленькими домиками.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Чем богаты, тем и рады, то есть то, что вам показали, собственно, об этом вы и рассказываете, потому что принцип этой передачи не придумывать и не фантазировать, а вот то, что вы своими глазами видели, то и рассказывать, поэтому как есть, так есть. Сейчас мы послушаем свежие новости и после этого продолжим разговор.
НОВОСТИ
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы продолжаем нашу программу "Своими глазами", мы говорим о том, как она побывала в исламской республике Иран. Тут интересные очень сообщения. Например, Сергей пишет: "Вот к чему привело правление исламистов, а при шахе Тегеран по красоте и роскоши не уступал Парижу". Вот какой город был. Ну это было при шахе, это было давно и почти уже неправда, никто не помнит. И вот вас поместили в гостиницу. А что собой гостиница представляла?
Т. СЕЙРАНЯН: Нам сказали, что это лучшая гостиница Тегерана, пять звезд, описали ее так красиво. Но это было тоже заведение…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Скромное.
Т. СЕЙРАНЯН: Более чем, только что тараканы не ползали. Очень высокое здание. При том, что это сейсмически опасный район, меня удивляет, что у них так много высоких зданий.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какой-то свой Лужков есть, который считает, что можно строить. Ну не разваливается же, стоит.
Т. СЕЙРАНЯН: Да, пока стоит, слава Богу.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну ладно вам. Давайте теперь собственно перейдем к Олимпийским играм, потому что это страшно интересно. И как же это все выглядело?
Т. СЕЙРАНЯН: Всех гостей расселяли, ожидали они 49 стран, готовились к этому практически больше года. На самом деле, насколько я узнала из бесед, и пригласили 49 стран, 49 стран согласились, в результате приехала только 41, но это много. Когда мы туда приехали за два дня до объявленного начала игр, до 22 сентября, в гостинице было буквально семь стран и она практически пустовала, многие говорили о том, что игры сорвутся. Открытие было перенесено на 24 сентября. Кстати, вот мы приехали за два дня, думали, что сорвутся, к 22 сентября подъехало очень много стран, практически там был полный состав. И почему перенесли - разные были версии. Одни говорили о недостаточной организованности, а другие поговаривали, что все так делается, потому что ждут американскую команду, которая обещала приехать, команда очень интересная была, из двух человек - тренер и спортсменка.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А приглашены были только люди мусульманской веры или могли быть все? Потому что мы с вами говорим про исламские Олимпийские игры. Какая там была специфика? Спортсменки наши, они кто были?
Т. СЕЙРАНЯН: Теоретически они должны были быть мусульманками, но они ими не были. Естественно, в паспорте же не написано, поэтому они платки надели, сказали, что мусульманки, и все.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Понятно. И вот сами игры. Стадион, да?
Т. СЕЙРАНЯН: Спортивный городок у них большой. Сама я в этом не специалист, но я разговаривала много с тренерами команд, они говорили, что в принципе все спортивные сооружения у них соответствуют мировым стандартам. Главным девизом этих игр было соревнование по международным стандартам, но в соответствии с исламскими критериями и ценностями. Вот международные стандарты в спортивных сооружениях были соблюдены, что в открытых, что в закрытых, на это никто не жаловался. Жаловались уже больше на организацию, на судей.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А вот исламские критерии и ценности в чем выражались реально?
Т. СЕЙРАНЯН: Исламские критерии и ценности выражались в том, что на игры, большая часть которых проходила в закрытых помещениях - соревнования по бегу, таеквондо, плавание, теннис, сквош - это все в закрытых помещениях, девушки могли быть в короткой форме в соответствии международным стандартам, не будет же девушка бежать в платке и во всех этих одеждах, это невозможно, и в эти закрытые помещения не пускали мужчин, а чтобы мы туда прошли, нас обыскивали, буквально стоял кордон из этих иранских женщин-полицейских, и обыскивали четыре человека, одна за одной, одна сумку, другая ощупывает…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что искали?
Т. СЕЙРАНЯН: Искали камеру, фотоаппарат и отнимали сотовые телефоны, потому что в них тоже может быть фотоаппарат.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть это не должно было стать публичным, я так понимаю? Главный смысл в этом?
Т. СЕЙРАНЯН: Главный смысл в том, чтобы не сфотографировали, не дай Бог, девушку-мусульманку без платка и без соответствующих одежд.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну да, чтобы никто этого не увидел. А телевизионной трансляции, естественно, не было?
Т. СЕЙРАНЯН: Телевидение могло снимать только те соревнования, которые проходили в соответствии с исламскими критериями и ценностями, то есть девушки одеты по всей форме, это стрельба из лука, стрельба из пистолета, и их можно было снимать, а также можно было снимать церемонию открытия и закрытия, где, естественно, опять-таки все были одеты по форме.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А вот сами соревнования, это были такие соревнования, по-настоящему, да?
Т. СЕЙРАНЯН: По-настоящему, да, но много нареканий все равно было, потому что очень много туда приехало наших русских тренеров, я была удивлена, практически полмира тренируют наши русские тренеры. Там я познакомилась с совершенно замечательной тренершей малазийской команды по стрельбе некоей Тамарой, она уехала в Малазию семь лет назад. Они приехали за неделю до начала Олимпийских игр, им обещали все оплатить, ничего им не оплатили, они должны были сами за семь дней до начала оплачивать номера, а позже они прилететь не могли, потому что рейсов нет, мало же рейсов из Малайзии в Иран. Потом, относительно подготовки, очень долгое время не были организованы тренировки перед соревнованием.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, знаете, это уже пусть наша спортивная редакция занимается этим вопросом, собственно Олимпийскими играми, для нас, конечно, интересно, вокруг этого всего. А вот скажите, чем вы питались, что за еда была?
Т. СЕЙРАНЯН: Первые два дня тоже казалось, я честно думала, что я или перестану просто есть там, или просто не знала, что делать, потому что первые два дня нам на завтрак, обед и ужин давали гору риса огромную, они смешивают желтый рис с белым, абсолютно это все несоленое, и думают больше о красоте, чем…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ну можно думать и о красоте, кроме того, есть какие-то традиции, но может быть у них такая традиция, мы с вами можем только догадываться. А не было какого-то выбора?
Т. СЕЙРАНЯН: Первые два дня выбора не было никакого, к этому рису давали только еще мясо, никаких овощей, нам было просто плохо от этого, потому что мы к такой еде не привыкли. Потом мы узнали очень интересную вещь, что, оказывается… мы спросили нашу переводчицу, наша переводчица, русская девочка, Катя Морозова, которая выбалтывала все, что могла, маленькая девочка 17-летняя, очень замечательная, и она говорит "у нас болезнь овощей, болезнь овощей". Что за болезнь овощей мы понять не могли очень долго. Оказывается, у них холера.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Холера какая? Обычная?
Т. СЕЙРАНЯН: Да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А почему болезнь овощей?
Т. СЕЙРАНЯН: Видимо, болезнь немытых овощей. Я не знаю, почему она так называла, но нам некоторое время их не давали, мы испугались, что вообще давать не будут.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, боялись, что вы могли заразиться.
Т. СЕЙРАНЯН: Видимо, да, но потом питание наладилось, они сделали шведский стол, в принципе, довольно приличный.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А какие были напитки?
Т. СЕЙРАНЯН: Напитки только кока-кола и вода.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А чай, кофе?
Т. СЕЙРАНЯН: Чай с кофе давали утром только, все остальное время можно их было покупать, стоили они около двух долларов за маленький чайничек.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Скажите, а вы имели возможность позвонить домой? Какая у вас связь была с Москвой?
Т. СЕЙРАНЯН: Если говорить о связи, тоже получилось очень смешно. Я думала, что наши сотовые телефоны работают везде, роуминг, роуминг. Нет, в Иране не включаются сотовые телефоны. Их карточки стоят очень дорого, практически тысячу долларов за сим-карту, а сами телефонные аппараты стоят столько же, сколько здесь, поэтому нам приходилось звонить из гостиницы. В принципе дозвониться можно было. Плохо было то, что почему-то отсюда никто не мог дозвониться нам. А мы могли.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тут Борис спрашивает, если вы знаете, то скажите, если нет, тоже никакой проблемы нет: "Насколько сопоставимы результаты, показанные на исламских Олимпийских игр с результатами аналогичных соревнований на больших Олимпийских играх?" То есть там были установлены какие-то рекорды?
Т. СЕЙРАНЯН: Рекорды были у наших девочек. Я смотрела за нашими российскими спортсменками, у нас туда поехало всего две команды: по сквошу, которая вылетела еще во время отборочных соревнований, ничего не прошла, и наша легкая атлетика из Казани, и там была девочка Кондратьева Екатерина, она установила рекорд соревнований на 60 метрах…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какой рекорд, рекорд чего?
Т. СЕЙРАНЯН: Рекорд по бегу, вот этих исламских Олимпийских игр.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А это отдельная история? То есть у них своя бухгалтерия, и они там считают?
Т. СЕЙРАНЯН: Своя бухгалтерия.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Они как бы не соотносятся с реальными Олимпийскими играми, это такая отдельная исламская история?
Т. СЕЙРАНЯН: Да, отдельная.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, идем дальше. Давайте еще про Иран. Здесь очень много вопросов пришло. Например, один из радиослушателей спрашивает, была ли у вас возможность ходить по городу?
Т. СЕЙРАНЯН: Вот это было очень интересно. Первые несколько дней нас вообще не выпускали из гостиницы. Вообще создавалось иногда такое впечатление, что нас там держали, как заложников, потому что сначала они нам три дня голову морочили насчет того, что они никак не могут сделать аккредитацию, поэтому лучше нам не выходить, потому что если нас, не дай Бог, остановит полиция, нас сразу заберут. Потом, когда сделали аккредитацию, все равно без сопровождающих нас просто никуда не выпускали. Даже если просто говоришь, что мне нужно обязательно сфотографировать вашу иранскую школу, едешь вроде как с водителем, такси или что-то, они сами заказывали, он будет все равно сопровождать.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, я думаю, вам было спокойней.
Т. СЕЙРАНЯН: Спокойней - да, мне было приятно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А в гостинице что вы смотрели по телевидению, какие там программы?
Т. СЕЙРАНЯН: По телевидению программы есть… транслируется и Евроньюс, и Би-Би-Си.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть международные программы есть?
Т. СЕЙРАНЯН: Есть, и на французском языке, и на английском, есть возможность смотреть. Переводчица Катя Морозова сказала, что она ловит наше РТР-Планета, так что с этим у них проблем нет, у них практически у всех есть спутниковое телевидение.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И разрешается вешать тарелки?
Т. СЕЙРАНЯН: Разрешается.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Потому что одно время не разрешали. И теперь следующий вопрос. Вот вы, когда были в городе, вы заходили в какие-то магазины, что там продается?
Т. СЕЙРАНЯН: Хотела я найти продуктовый магазин, не нашла, нашла магазин сладостей, очень вкусные у них сладости.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А что значит не нашли? Вот вы идете по улице, там же лавки все время, лавки, магазины.
Т. СЕЙРАНЯН: Нет. Там очень мало магазинов. Магазинов практически нет. А очень много магазинов одежды, причем одежда - вот у нас, если идешь, в основном, идут магазины с женской одеждой, а мужскую найти довольно сложно - вот у них ровным счетом наоборот. Мужчин они своих любят безумно, сплошняком идут магазины мужской одежды.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Может, это просто мужчины женщин не любят, это какая-то определенная форма отношения к ним? Ну, надела свой платок, в основном же темное что-то, или цветастое?
Т. СЕЙРАНЯН: Молоденькие девочки пытаются как-то играть с этими традициями, и они подбирают, они одевают такие коротенькие плащики, вроде как прикрыты этим плащиком, но при этом плащик может быть ярко-зеленого цвета, и под цвет плащика подбирают платочек, и этим платочком они закрывают шею, закрывают волосы, то есть все соблюдается, но явно видно, что девушка старается быть модной. Им только пять лет назад разрешили косметику использовать. Сейчас кажется иногда, что до девушки дотронешься и у нее просто посыплется пять килограмм, потому что они пользуются своим правом теперь по полной.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вовсю. А знаете, я летом отдыхал в Турции и видел там невероятную картину, мне уж тоже хочется вам чего-то рассказать, потому что тоже видел своими глазами. Я видел семью, я только не знаю, это была семья из Ирана, может быть из какой-то другой исламской страны, но это Турция, понимаете? А может быть, не знаю, это была турецкая семья, но таких радикальных, традиционных взглядов, такая ортодоксальная, и женщина, жена, ходила купаться, вот она ходила купаться… представляете себе костюм аквалангиста? Вот на ней был такой костюм, только без акваланга. Если бы я это не видел своими глазами, я бы никогда в это не поверил. То есть, конечно, это был не костюм аквалангиста, но это было что-то такое облегающее, темного цвета - слава Богу, что темного, потому что если бы это было зеленого, то она была бы как лягушка - и полностью… ну, только лицо, как в мультике нашем про майора Пронина, как изображали там американских шпионов, вот она была в таком виде, полностью закрыто все, руки торчат, ноги торчат чуть-чуть, или даже, по-моему, на ногах какие-то тапочки. Вот так это было. Ну Бог с ним.
Т. СЕЙРАНЯН: Да, да. Приезжаем мы в эту гостиницу пять звезд, на улице 40 градусов, жарко, плохо в этих длинных одеждах, сразу бежим на «рисепшн» спрашивать, есть ли у них бассейн. Да, бассейн есть, но женщинам туда можно приходить только во вторник и воскресенье, в остальные дни бассейн открыт для мужчин. Не важно, что мужчин в гостинице почти не было, потому что это собственно женские Олимпийские игры, и все команды, которые приехали, состоят сплошняком из одних женщин, целая гостиница забита одними женщинами. Все равно они бассейн не открыли в другие дни - вторник и воскресенье. Пожалуйста, купайтесь. Я спросила, как они на пляж ходят, у них море, залив. У них там целая система. Приезжает семья, и они должны выкупить кусочек пляжа, кусочки пляжа закрытые, и там уже женщина может раздеться и искупаться при своем муже, который ее и дома видит в нормальных одеждах, а таких общественных пляжей, как у нас, нет.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Понятно. Вы разговаривали с этой переводчицей, она там живет постоянно?
Т. СЕЙРАНЯН: Она живет там семь лет. Ее мама была тренером по гимнастике, и уехала туда, вышла там замуж, сейчас обе они собираются обратно в Россию.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А что она вам рассказывала вообще про жизнь, как живут люди, что-то говорила?
Т. СЕЙРАНЯН: Что-то говорила, много чего говорила, мы интересовались.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, что вспомните.
Т. СЕЙРАНЯН: Единственное, что сразу вспоминается, очень много она говорила про своего мальчика, только она его называет не мальчик, а муж, они все переводят то, что у нас называется молодой человек, они это переводят как муж. У них система очень интересная. Во-первых, у них работает система помолвки, она со своим помолвлена, и это значит, что она практически ему жена. Когда они приходят в ЗАГС, для того, чтобы пройти эту процедуру, они сдают кровь для того, чтобы определить совместимость, тоже очень интересно, потому что у них разрешены браки между двоюродными родственниками, братьями и сестрами, и поэтому сдают кровь на совместимость, это мне показалось интересным.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Их дело. А вот что еще, как люди зарабатывают деньги, много ли она получает? Что-то такое вы говорили, вот еще, про жизнь.
Т. СЕЙРАНЯН: Зарабатывают деньги… Если говорить о женщинах, то какое-то время назад, лет 20 назад, там в результате реформ женщинам было запрещено получать… сначала дошли до того, что женщинам вообще запретили получать высшее образование и решили, что все женщины должны сидеть дома и воспитывать детей, потом женщины, наверное, восстали против этого и им запретили учиться на определенные профессии, в частности, на юриста, на милиционера, на врача. Теперь разрешено учиться на все. В принципе много женщин работает, много женщин ездит за рулем. Как они ездят за рулем, я не понимаю, соблюдая вот эти какие-то сумасшедшие неписаные правила, нормально, не пугаются. В принципе главный вопрос, который был поставлен этим путешествием, свободна ли иранская женщина - сложно на него ответить. С одной стороны, я зашла в аэропорт и мне сказали "застегни плащ, одень срочно платок и ходи в этом платке, ешь в этом платке", если бы вы знали, как неудобно есть в этом платке, он все время куда-то вылезает, вылезают волосы, страшно неудобно, и я, естественно, сразу себе сказала "нет, она не свободна", а потом, когда я с ними разговаривала, в принципе, то уходя в философское понятие свободы, они мне говорили "она у нас внутри и снаружи тоже, в чем наша несвобода кроме того, что мы носим платки, а мы носим платки потому что мы верим в то, что так нужно".
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну вот скажите, можно ли там отделить религию и их такое каноническое поведение от мужского шовинизма? Что там от Бога, а что там от мужчин, которые сделали себе такую удобную жизнь, не пуская женщин в свое время во власть, потом в престижные юристы, это же престижная профессия, они ж понимают, что она соображает, видит, смотрит, но не пускают? Там всем рулит религия или все-таки люди?
Т. СЕЙРАНЯН: Там всем рулят люди. Очень большое значение имеет слово религиозных деятелей, но при этом большинство девочек молоденьких, с которыми я разговаривала - я не нашла ни одной такой глубоко верующей, ни одной, которая мне сказала бы "я ношу платок, потому что так говорит Коран", они носят платок, потому что так говорят старые бабушки, потому что если они выйдут на улицу без платка, их остановит милиция и заставить надеть платок, и вообще просто потому, что так принято. Мужчины, которые видят женщин без платка… Я зашла в бизнес-центр для того, чтобы через Интернет сбросить свою заметку в редакцию, и пока я там сидела, с чем-то разбиралась, у меня что-то упало, я подняла, и платок упал, и я этого не заметила, ну не привыкла я к этому платку, он мне мешался, и сидела, печатала какое-то время. Потом поднимаю голову, смотрю, женщины, которые там сидят, в ужасе на меня смотрят, а мужчины как работали, так и продолжают работать, собственно, я бы не сказала, что какое-то большое значение имеет мужской шовинизм, скорее какое-то женское непонятное отношение, особенно более взрослых женщин. Вместо цветастых своих плащиков, они надевают длинные-длинные плащи, которые закрывают все от шеи до самых ботинок, даже ботиночек не видно, когда они идут. Все укутаются, 40 градусов, не понимаю, как ходят.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, ходят. Только и могу, знаете, развести руками. Что сказать? Спасибо вам большое, наше время подошло к концу. Конечно, непривычно нам, но надо уважать, вот так они живут, им там кому-то плохо, но кому-то и хорошо. Спасибо вам большое.
Т. СЕЙРАНЯН: Спасибо вам.