Сергей Пархоменко - Суть событий - 2019-09-06

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

Разумеется, я планировал всю программу под одним единственным лозунгом и под одним заголовком: Завтра в Москве должны были бы состояться выборы в Мосгордуму, но они не состояться и вместо них будет…

О.Бычкова

С.Пархоменко

Но, как это иногда бывает, действительность оказалась сильнее. За ночь нам с вами предъявили другой сюжет, без которого программа, конечно, существовать не может, и нам придется с него начать. Это сюжет о нападении на главу Центризбиркома Эллу Памфилову.

И я всё свое здешнее утро, по вашему времени весь день, как миленький сидел, рыл, копал, собирал, искал, перечел огромное количество разных сообщений по поводу этого нападения. И у меня появился вопрос. Я этот вопрос сформулировал у себя в Фейсбуке. Может быть, те, кто в Фейсбуке ходят и читают мой блог тамошний, его уже видели. Но поскольку зрители у нас и слушатели, особенно зрителей в YouTube у нас гораздо больше, чем читателей Фейсбука, то я повторю и здесь.

С.Пархоменко: Единственное, что есть — это сообщение самой Эллы Памфиловой

У меня есть вопрос, я подчеркиваю: это вопрос. Вот я прошу отнестись очень серьезно к тому, что я сейчас скажу и аккуратно. Это не повод для конспирологических теорий, каких-то предположений, гипотез, какого-то глубокого анализа, каких-то шуток, хохмочек и всякого прочего. Это вопрос, который созрел в моей голове и на который я до сих пор не получил ответа, хотя, поверьте, много разных возможностей за это время испытал. Вопрос такой: что у нас есть по поводу этого нападения кроме сообщения самой Эллы Александровны Памфиловой?

О.Бычкова

С.Пархоменко

Вообще, нам в последние месяцы и даже, к сожалению, годы много приходится и приходилось читать сообщений, что на кого-нибудь совершено нападение. Мы уже привыкли получать такие сообщения. Мы знаем, что с этим сообщениями делать и как относиться, потому что в них всегда есть некий набор. Есть сообщение о нападении, и дальше есть какие-нибудь подробности или сообщения о том, что эти подробности имеются.

Совсем не обязательно все и сразу выкладывать. Идет следствие, существует тайна следствия, существуют интересы следствия. Совершенно не обязательно вываливать всё немедленно. Но имеются какие-то сообщения, например: «Составлен фоторобот преступника. Обнаружена видеозапись того и сего. Сняты отпечатки пальцев. Мы вам не показываем эти отпечатки пальцев, но мы вам сообщаем, что они у нас есть. Собака взяла след и нашла брошенную тапочку. Мы вам не показываем эту тапочку, но мы сообщаем вам, что у нас есть такая тапочка».

Здесь нет ничего, вообще нет ничего. Ни у кого нет ничего.

О.Бычкова

С.Пархоменко

Какие вам привести примеры? Когда убили Немцова, была фотография трупа Немцова и стоящих над ним полицейских. И видео, которое появилось в этот же день. И сообщение о том, сколько пуль, в упор выпущенных. На каком месте, с кем шел, откуда шел. И это были сообщения не Немцова. Немцов не мог сообщать уже ничего. Это сообщали другие люди, все эти подробности. И эти подробности складывались в некоторую картину.

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

Что мы имеем вместо этого? Мы имеем вместо этого сейчас заявление Бастрыкина, где все глаголы — вот найдите это заявление, оно на сайте Следственного комитета — все глаголы в будущем времени: «мы установим, мы проверим, мы определим, мы изучим, мы обыщем». И так далее. Нет ни одного глагола в настоящем, а уж, тем более, в прошедшем времени. Из этого его сообщения следует, что у них нет ничего.

Единственное, что есть — это сообщение самой Эллы Александровной Памфиловой, которые крайне противоречивы. Еще раз скажу, я совершенно ни на что не намекают, я ни по какому поводу не шучу, я сейчас не собираю никаких конспирологических версий. Хотя, понимаете, мы можем с вами констатировать, что да, в создавшихся сложных политических обстоятельствах мы вправе говорить о том, что провокация была бы уместна, что она была бы вполне своевременна, и что эта провокация позволила бы организовать дальнейшее давление, позволило бы отвести внимание общества и так далее. Масса может быть разных соображений и размышлений на эту тему. Не буду сейчас соображения и размышления здесь множить.

Просто скажу, что в одном своем сообщении Элла Александровна Памфилова сообщает, что «электрошокер искрил и трещал» и у нее на животе остались от этого следы. В другом своем сообщении она сообщает, что преступник был такой дурак, что «забыл его включить». И в этих обстоятельствах возникает вопрос: А что заставляет нас думать, что этот электрошокер действительно был, и что это не была какая-нибудь палка или авторучка или просто палец, которым он тыкал в Эллу Александровну, а что это был именно электрошокер? Кто кроме Эллы Александровны Памфиловой видел этот электрошокер? И почему Элла Александровна Памфилова говорит нам то одно, то другое?

О.Бычкова

С.Пархоменко

С.Пархоменко: Я надеюсь, что люди не пренебрегут своим правом выразить свой протест

Для кого-то это может казаться убедительным. Для меня бы это тоже оказалось убедительным, если бы я не вспомнил, что в середине июля Элла Александровна Памфилова отказалась встречаться с кем-то, кажется, из независимых кандидатов в самом начале этого кризиса с регистрацией и со всем остальным, сообщив, что она проходит реабилитационный период после сложной операции, проведенной ей на правом плече. Ну, поэтому я бы к фотографии Эллы Александровны Памфиловой с царапиной на правом плече относился бы осторожно.

Я бы ничего не утверждал, ничего не отрицал, просто аккуратно относился бы к этой фотографии. Потому что есть разница между журналистами и активистами, как учат нас наши дорогие опытные коллеги. И есть такие наши коллеги, которые очень любят это повторять.

Вот в данном случае мне как журналисту очень бы хотелось что-нибудь видеть, прежде чем делать какие-нибудь выводы. Мне хотелось бы получить какие-то свидетельства. Я очень надеюсь, что я их получу. То есть, наоборот, я надеюсь, что я их не получу, потому что я, разумеется, желаю здоровья и долгих лет жизни Элле Александровне Памфиловой. И я хотел бы, чтобы никакого нападения на нее не было. И мне гораздо больше понравилась ситуация, в которой на нее никто не нападал, никакого ущерба ее здоровью нет, она никак не пострадала, на ее теле нет никаких отметин и царапин, с ней совершенно всё в порядке. Я был бы этому очень рад.

Но если это не так, то я бы хотел получить какие-нибудь свидетельства и после этого сделать какие-нибудь выводы. Потому что пока на все вопросы я получаю только аналогии: «А вот если бы это была Соболь, вы бы сейчас визжали», «А вот если бы это был Яшин, вы бы сейчас кричали». Ну, аналогия в данном случае не заменяет собой никаких свидетельств. Вот что я хотел бы сказать в первые 15 минут своей программы.

О.Бычкова

РЕКЛАМА

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

Вместо этого в воскресенье состоится голосование, цели которого какие угодно, но только не связанные с выборами в Мосгордуму.

О.Бычкова

С.Пархоменко

Я очень надеюсь, что таких людей будет достаточно много. Я надеюсь, что люди не пренебрегут своим правом выразить свой протест, выразить свое отношение к тому, что произошло — то или иное отношение. Может быть, кто-то захочет похвалить власть за то, что произошло, может быть, захочет продемонстрировать свой восторг от того, что произошло.

Но вот, действительно, раз в несколько лет есть у нас с вами такая возможность выразить свое отношение к происходящему в российской политике путем голосования. По разным другим поводам говорят: люди проголосовали ногами — это значит, что они не пришли куда-то или пришли куда-то. Или говорят: люди проголосовали рублем за этот фильм (за этот ресторан, за этот магазин, за эту услугу, за эту краудфандинговую кампанию). Люди проголосовали рублем. Они пришли и заплатили или они не пришли и не заплатили.

А вот здесь есть возможность проголосовать голосом, есть возможность легальным образом продемонстрировать свое отношение к тому, что произошло на протяжении последних месяцев в Москве. Надо сказать, что это не только московская прерогатива.

То же самое будет происходить, например, в Санкт-Петербурге, где происходят удивительные события, которые могли был быть выборами губернатора Санкт-Петербурга в будущее воскресенье, но там выборов губернатора тоже не будет тоже, как и выборов в Мосгордуму в Москве. Там тоже будет политическая манифестация в форме голосования, потому что произошло всё то, что мы знаем об этих петербуржских выборах, включая абсолютно позорное появление там коммунистического кандидата, потом такое же позорное исчезновение коммунистического кандидата Бортко. Вот это то, что привело к отсутствию этих выборов, а к появлению предстоящего нам протестного голосования.

Так к этому нужно относиться там, так к этому нужно относиться в Москве, где происходят бесконечные споры по поводу так называемого «Умного голосования».

С.Пархоменко: Это политическое зверье легко врет и врет на тему политических заключенных тоже

И здесь я обратил бы внимание на события совсем уже минувшей недели, когда в эти споры активным образом вмешался человек чрезвычайно авторитетный, хотя на протяжении уже многих лет он не участвует непосредственно в российской политике как действующее лицо, как актор, что называется, а участвует в ней как наблюдатель, комментатор, так сказать, моральный авторитет, мудрец, аналитик и так далее. Я имею в виду Михаила Борисовича Ходорковского, который выступил удивительный образом.

Он выложил сайт, на котором разделил всех сохранившихся зарегистрированных кандидатов по самому важному с его точки зрения принципу, а именно того, поддержали они или протестовали они против политических репрессий, против политических арестов, политических процессов и появления в России политических заключенных в процессе подготовки к этим, так и не состоявшимся выборам.

Это странная очень позиция, о чем многие написали. И хорошо очень написал, например, Сергей Смирнов, главный редактор «Медиазоны», коротко, но очень внятно. Я с ним солидаризировался, и, собственно, вся моя реплика в отношении этого заключалась в демонстрации солидарности с Сергеем Смирновым.

Но Ходорковский не дал мне этим успокоиться, а попросил меня… потребовал, точнее, прокомментировать, написал свой ответ — написал довольно резкий и довольно такой, обиженный комментарий на это мое согласие, что, дескать, вот я не заметил смысла этого списка и принял список тех, кто правильно отнесся к проблеме политических заключенных и тех, кто неправильно отнесся проблеме политических заключенных, — я принял этот список за рекомендательный.

Да, к сожалению, никак по-другому его трактовать нельзя. И, к сожалению, это грубая ошибка Михаила Борисовича Ходорковского, который должен был бы понимать, что его список будет трактован десятками тысяч людей именно так вне зависимости от того, хочет он этого или не хочет, он для этого делал этот список или не для этого; он правильно оформил его изображение в интернете или неправильно. Так устроена политика и так устроено человеческое восприятие. Если авторитетный человек говорит: «Вот эти люди поступили правильно, а эти люди поступили неправильно» накануне акта выборов, во всяком случае, акта голосования, — люди это воспринимают как рекомендацию, как аргумент к тому, чтобы за этих правильных голосовать, за этих неправильных не голосовать.

Между тем, среди тех, на кого Ходорковский указал как на людей, которые выступили против политических репрессий есть огромное количество людей, для которых эти политические репрессии — хлеб и вода, которые существуют на этих политических репрессиях, которые паразитируют на этих политических репрессиях, которые принимают непосредственное участие в этих политических репрессиях. И им сказать по этому поводу несколько лицемерных фраз ничего не стоит. Потому что это люди, придерживающиеся — я уже несколько раз говорил о них — звериных взглядов на человеческие отношения, на общественное устройство, на закон, на права человека. И это политическое зверье легко врет и врет и не тему политических заключенных несомненно тоже. Почему Ходорковский не хочет отдавать себе в этом отчет, я не знаю.

И среди них, например, появился человек, который стал просто героем минувшей недели. Здесь я снова как-то прошу всех заглянуть к себе в Фейсбук… да на самом деле много где есть эти сообщения и эти ссылки на потрясающее совершенно кино, которое было снято на минувшей неделе по поводу кандидата из московского, по-моему, 8-го округа. Это север Москвы. Это Войковская, Аэропорт, Сокол — вот эти места. И там речь идет о том, что этот человек организовал скупку агитационных материалов своего соперника Дарьи Бесединой, которая противостоит ему в этом округе.

Я совершенно не хочу выступать агитатором за двое суток до голосования на вот эти несостоявшихся выборах и объяснять вам, что за Дарью Беседину надо голосовать, а за этого Кумина не надо голосовать. Вопрос не в этом. А вопрос в том, что мы имеем дело с человеком, который наглейшим образом организует совершенно позорную операцию, пойман на этом, снят на видео на этом, в отличие от Эллы Александровны Памфиловой, о которой нет никакого ни видео, ни свидетельств…

О.Бычкова

С.Пархоменко

Самое интересное, что эти люди из штаба, люди облеченные там административной властью, люди, люди, которых Кумин нанял и которые работают на этого Кумина, говорят, что «наш кандидат поддержан властью, наш кандидат от власти, нашего кандидата власть защитит, прикроет, и если вы ему поможете, даже если вы при этом нарушите закон, ничего вам не будет, никто вас не тронет, потому что мы всегда договоримся, а те, на кого вы работаете сейчас, на противника Кумина, — это вообще никто». Это цитата: «Они вообще никто. Они враги Отечества, — как там сказано, — поэтому вы можете делать с ними всё, что годно: их никто не защитит, им никто не поможет и за них никто не вступится».

Это совершенно фантастическое саморазоблачение благодаря и при помощи этого Кумина сделанное, после чего он сидит в эфире «Эха Москвы» и включает, что называется дурочку, как это называлось у Райкина. И просто несет пургу, просто произносит какие-то слова, которыми пытается занять эфирное время, поскольку ему надо отсидеть сколько-то минут эфирного времени…

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

НОВОСТИ

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко: То, что должно было быть избирательной кампанией, представляет собой странную, растянутую форму мятежа

С.Пархоменко

Они отменили Конституцию, они отменили законы, они подмяли под себя прокуратуру уж точно, но, на самом деле, по всей видимости, и полицию. Они подмяли под себя суды. Суды исполняли беспрекословно их указания. И они владели столицей, по меньшей мере. А поскольку Москва является центром политических решений в России и местом, где имеют свою резиденцию все за исключением одного — Конституционного суда Российской Федерации — высшие органы государственной власти России, мы можем говорить, что на протяжении какого-то времени они удерживали власть в стране

И здесь возникает вопрос о том, как это происходило и как это соотносится, например, с властью президента страны?

Ну, история дает нам множество разных возможностей трактовать это, много разных вариантов для анализа. Было много в мире и истории человечества ситуаций, когда в случае таких мятежей главы государств, президенты были отрешены, отстранены от власти временно или постоянно. Иногда они знали об этом, иногда они об этом даже не догадывались, им казалось, что они продолжают управлять государством, а в действительности их указания уже не проходили. Это зависит от обратной связи, от того, насколько глава государства может контролировать то, что в реальности происходит и насколько он может оценивать результаты принимаемых им решений.

Иногда бывало, что главы государств имитировали свое отстранение от власти. Ну, есть знаменитая легенда, в которую лично я не верю ни одной секунды, считаю ее абсолютно недостоверной и злонамеренной — история о том, что сам Михаил Сергеевич Горбачев руководил ГКЧП, что он это придумал, он их толкнул, он их двинул и так далее. Это ерунда. Но, тем не менее, она обсуждалась довольно серьезно.

Почему — потому что есть много таких прецедентов. Потому что есть много историй, когда это в действительности так и происходило, когда мнимо отрешенный от власти глава государства в действительности просто выдвигал вперед каких-то других людей, чтобы с их помощью, их руками сделать некую грязную работу, а потом вернуться как ни в чем ни бывало в белом смокинге или не в белом смокинге, или просто вернуться, решив эти проблемы. По-разному это бывает.

Я бы сказал, что той силой, которая претендует на то, чтобы оказаться автором и исполнителей одной из таких схем, является Российская национальная гвардия, Росгвардия. И в этих обстоятельствах у меня есть вопрос к Путину. Вот как-то я сегодня задаю всё время вопросы разные.

Теперь у меня есть вопрос к Путину: А на основании чего он считает, что он удержит это в руках, вот эту самую Росгвардию? Почему он думает, что, создавая эту армию, которая подчиняется только ему, у него есть гарантии того, что эта армия будет продолжать всегда ему подчиняться? Что является здесь его инструментом, его аргументом? Ответ сейчас только один: Это личная преданность Виктора Золотова. Это единственное, за что он держится.

Вот представьте себе, Путин выводит на улицу гигантскую собачищу, которую удерживает на тоненькой ниточке, которая будет оборвана в любую секунду. Мало ли, кто ему был лично предан? Вот сам Путин был много лет лично предан Березовскому, как мы все знаем. И Татьяне Юмашевой, (ныне Юмашевой, а в то время Ельциной) и Валентину Юмашеву — семье Ельцина он был лично предан. И еще Собчаку он был лично предан, и мы знаем, чем это кончилось для Собчака.

А вот, например, этот Золотов был много лет, как теперь тоже хорошо известно, лично предан петербургскому авторитету Роману Цепову. И есть много фотографий на эту тему и много текстов, которые про это написаны.

Много бывает разных личных преданностей. Они кончаются. Наберите, пожалуйста, в интернете слова «государственный переворот, национальная гвардия» и посмотрите, сколько в истории есть примеров этого. Мне кажется, что сегодня, когда создана национальная гвардия, во главе которой появился Виктор Золотов, мы получим с вами важное указание на то, чем кончится путинский режим рано или поздно, и как зовут завтрашнего диктатора России. Это вот вопрос, который у меня есть к Путину. И я бы хотел, чтобы он однажды как-то мне на него ответил.

Я думаю, что люди с хорошим слухом, люди, умеющие анализировать то, что они слышат, поняли, что на протяжении последних 5 минут я говорю что-то странное. И вообще, есть такое ощущение, что я читаю по бумажке. Было такое ощущение, Оля?

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

С.Пархоменко: На основании чего Путин считает, что он удержит в руках вот эту самую Росгвардию?

Так вот теперь, я думаю, у нас с вами есть основания, оглядываясь вокруг и глядя на то, что происходит со следствием, что происходит с судами, что происходит с абсолютно демонстративными задержаниями и осуждениями (некоторые из которых занимают два дня, как суд над Константином Котовым), сегодня мы можем с вами повторить эти наши размышления трех с половиной летней давности (это была весна 16-го год).

Три с половиной года существует «Росгвардия». За это время она превратилась в то, что мы имеем сегодня — вот в эту силу, которая не обязана нам с вами представляться… Ходят только общие разговоры: кажется, сенатор Лукин был так любезен — мы очень уважаем Владимира Петровича Лукина — он подал законопроект на эту тему. О чем этот законопроект? О том, чтобы эти люди, выкручивая нам руки и ломая нам ноги, сообщали, как их зовут или хотя бы позволяли разглядеть номер, который есть у них на груди затем, чтобы потом затеять какое-то расследование, которое еще неизвестно, чем закончится, и неизвестно, какой будет ответ на него.

Я в свое время прошел через это. Я написал все полагающиеся заявления, все полагающиеся письма. Я подал все прошения, все петиции и всё остальное для того, чтобы мне сообщили, как зовут человека, номер которого мне были известен. Мне никто не ответил. Никто мне просто даже не единой ответной бумаги не написал за исключением квитанции: «Да, мы приняли ваше заявление». Никакого ответа на это заявление не было.

Так вот, сейчас, кажется, появился законопроект о том, чтобы нам разрешили посмотреть на номер бляхи, с которым мы должны потом куда-нибудь пойти, что-нибудь заявить, кого-нибудь попросить, чтобы нам сказали, кто там был за этим номером в этот день и в этом месте.

Вот во что превратилась сегодня Росгвардия.

Человек, которого я сейчас назвал — Константин Котов — получил 4 года по так называемой «дадинской статье», которая была, по существу, опровергнута, отменена, признана не соответствующей Российской Конституции Конституционным судом Российской Федерации. Это было 10 февраля 2017 года в пятницу. Потому что я в этот день вел свою передачу и хорошо помню это решение Конституционного суда.

Конституционный суд тогда заявил по поводу приговора, вынесенного вчера Константину Котову. Конституционный суд сообщил о приговоре Константину Котову в феврале 17-го года, за два с половиной года до его вынесения, что «в правовом демократическом государстве, — это цитата, — реагирование публичной власти на проведение гражданами собраний, митингов и пикетирований должно быть нейтральным», — сообщил Конституционный суд.

И еще Конституционный суд написал: «Соблюдать общие принципы юридической ответственности, предполагающей, в частности, что уголовная ответственность за нарушение порядка организации митингов и пикетирований должно быть адекватно общественной опасности деяния» — вот, что должна российская власть, как считает Конституционный суд и что Конституционный суд заявил за два с лишним года до приговора Константину Котову.

На самом деле мы понимаем, в чем смысл приговора Константину Котову. Это некоторая демонстрация, это некоторое сообщение, которое отправляют нам. И я читаю сегодня в социальных сетях бесконечные комментарии о том, что «ну вот, конечно, лидеры-то гуляют, ходят или в худшем случае 10 суток сидят или 30,кому особенно не повезет, а люди получают годы тюрьмы, у людей жизнь сломана, судьба уничтожена и так далее — вот чем кончается общение с этими вашими лидерами протеста, вот чем кончаются походы на улицу по призывам этих ваших лидеров протеста».

Ну что, затея удалась у Золотова и Росгвардии и у президента Российской Федерации, который либо действительно не контролировал ситуацию, либо прикинулся, что не контролирует ситуацию — одно из двух. Хотя, возможны еще и некоторые другие варианты, например, что он сам посылает нам этот месседж. Вот это самый интересный вариант, по-моему, и самый мрачный в этой ситуации.

Так вот, похоже, что затея удалась. Люди пишут эти сообщения, люди пишут эти комментарии, люди трактуют это так, люди переносят эту ответственность с тех, кто вопреки закону, вопреки Конституции, вопреки решению даже Российского Конституционного суда, про который мы всё знаем и статьи председателя которого мы читали и учили наизусть в «Российской газете» про то, как хорошо и уместно крепостное право… много чего товарищ Зорькин написал в минувшие годы, много разной гадости и мерзсти такой, служивой, сервильной… Так вот за подписью этого самого председателя Конституционного суда Зорькина мы читаем это, что в правовом государстве так не должно быть.

Ну, есть еще множество других историй про митинги и демонстрации. Россия на протяжении последних нескольких недель в лице своих важных руководителей и представителей типа министра иностранных дела, да и президента страны много раз публично порадовалась тому — ну, правда, иногда эта радость принимала довольно экзотические мрачные формы, но тем не менее, — что зашли разговоры о возвращении России в «большую восьмерку» и уже состоялось возвращение России в европейские организации, российской делегации.

Россия, правда, в лице опять же некоторых своих представителей любит из этого устраивать специальный мрачный, такой готический цирк и говорить: «Нет, пусть попросят как следует. Мы еще подумаем, мы еще будем разбираться. Мы еще много раз посомневаемся, возвращаться нам или не возвращаться».

На самом деле понятно, что это называется «большая победа российской дипломатии». Так вот то, куда так рады вернутся в России, вот то место, куда она так хочет, это место, в частности, прислушивается к решению органа под названием Европейский суд по правам человека

. ЕСПЧ бесчисленное количество раз… Вот я просто выписал некоторое количество названий, которые вам ничего не скажут и, может быть, вам покажутся смешными: «Сис против Франции», «Ойя атаман против Турции», «Букта и другие против Венгрии», «Фабер против Венгрии», «Малофеева против Российской Федерации» и еще очень много.

Что это такое? Это называние дел в ходе которых Европейский суд утверждал одно и то же — факт участия человека в несанкционированной манифестации, даже если национальное законодательство предполагает, что для того, чтобы устроить массовую протестную акцию, нужно что-нибудь где-нибудь санкционировать и подать куда-нибудь какую-нибудь заявку и где-нибудь зарегистрироваться и так далее, — так вот сам факт участия ничего не означает. Никаким образом не составляет никакого нарушения ничего.

Вот прямая цитата одного из решений Европейского суда: «Если участник несанкционированной акции не участвует в актах насилия, Европейский суд требует, чтобы органы власти проявляли надлежащую степень терпимости к мирным собраниям, если свобода мирных собраний, гарантированная статьей 11-й Европейской конвенции по правам человека не должна лишиться своего истинного смысла.

Много-много раз, в последний раз мы с вами особенно подробно говорили тогда, когда было знаменитое дело в декабре 14-го года, когда рассматривались жалобы Навального и Яшина, довольно знаменитое теперь уже дело, которое во всех этих архивах так и называется: «Навальный и Яшин против Российской Федерации». Вот там это было сказано еще раз, что вот эта самая статья 11-я Конвенции о правах человек, которой подчиняется Россия, поскольку они хочет быть частью Европу и поскольку президент Путин сидит на соседнем крессе с президентом Макроном и сладостно улыбается, слушая, как президент Макрон говорит: «Россия — европейская страна. И мы приветствуем эту Европейскую Россию, Европу от Лиссабона до Владивостока».

Ну, и дальше много-много красивых слов, которые первым начал говорить еще, между прочим, де Голль. Это он придумал вот это «от Лиссабона до Владивостока». Или у него было «от Бреста до Владивостока», не помню, Владивосток точно присутствовал. От Бреста — имеется в виду не того Бреста, который на границе Советского Союза и Польше или нынче Белоруссии и Польши, а того Бреста, который там, в Нормандии, на берегу Атлантического океана.

О.Бычкова

С.Пархоменко

Так вот, если Россия по-прежнему хочет, чтобы ее называли европейской страной, несмотря ни на что — не смотря на Крым, несмотря на войну в Восточной Украине, — она должна прочесть, наконец, это и понять, что внутри нее, России, есть так называемые силовые органы, а есть еще так называемые правоохранительные органы, которые в действительности являются карательным органами, которые систематически уничтожают этот режим Европейской конвенции о правах человека, ее действие в России, полностью отрезают Россию от действия этой конвенции, от прав человека.

И это они превращают Россию в изгоя, это они превращают Россию в презренного преступника, с которым просто нельзя разговаривать, которому нельзя доверить — вот вам из последних примеров — участие в международной следственной комиссии по «Боингу» МН17.

Если Россия утверждает, что она не имеет к этому никакого отношения, а просто пустить ее как дружественную державу, от которой можно ожидать помощи, от которой можно ожидать откровенности, от которой можно ожидать ответственности, от которой можно ожидать понимания своей роли, своей обязанности перед правосудием, — не-не, Россию туда нельзя впускать ни в коем случае. Это опасно, это рискованно. И даже сама Россия пытается на это ссылаться в деле о том же МН17, когда говорит: «Ну, послушайте, Украина же сама виновата в том, что был сбит «Боинг» МН17, потому что Украина допустила этот гражданский самолет в зону наших военных действий. Они же должны были понимать, что мы сумасшедшие. Они должны были понимать, что мы дикие, безумные, что мы можем выстрелить в любую секунду, что опасность слишком велика».

Это, вообще, поразительная манера российских властей на самых разных этажах и на самых разных политических уровнях ссылаться на свою собственную дикость как на фактор. Когда сначала руководство государства говорит о том, что «они совершили преступление тем, что подпустили чужой гражданский самолет слишком близко к нам, они тем самым поставили его в опасную ситуацию, потому что понятно же, что он нас можно ожидать чего угодно».

А потом другие на гораздо меньшем уровне говорят: «А вот эта семейная пара совершила преступление тем, что привела ребенка слишком близко к нам, к нашим полицейским, нашим дубинкам, к нашему ОМОНу и нашей Росгвардии и тем поставила этого ребенка под угрозу, потому что понятно же, что к нам близко нельзя ребенка, мы можем с этим ребенком бог знает, что сделать. Они что, не понимали? Да они преступники».

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко: Поразительная манера российских властей — ссылаться на свою собственную дикость как на фактор

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

Это статья 305-я Уголовного кодекса Российской Федерации «Вынесение заведомо неправосудного приговора, решения или иного судебного акта». Пункт 1-й: «Вынесение судьей заведомо неправосудного приговора, решения или иного судебного акта наказывается штрафом в размере до 300 тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 2 лет, либо принудительными работами на срок до 4 лет, либо решением свободы на срок до 4 лет».

Второе: «То же деяние, связанное с вынесением незаконного приговора суда к лишению свободу, — как в нашем конкретном случае, или повлекшие иные тяжкие последствия наказывается лишением свободы от 3 до 10 лет». 10 лет — это даже длиннее в два раза, чем тот срок, который будет сидеть там Московская городская дума, которую как будто бы выберут послезавтра.

О.Бычкова