Суть событий - 2019-05-31

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

И он оказался в невероятно сложной ситуации сейчас, потому что он поручился за маленького мальчика с очень тяжелыми серьезными врожденными сердечными проблемами. Однажды на этого мальчика по имени Никита Федутинов уже собрали довольно большую сумму денег. На эту сумму отправили его в Индию для того, чтобы сделать там пересадку сердца. И тут случились всякие непредвиденные обстоятельства. Ему стало гораздо хуже. И выяснилось, что он, видимо, не дождется донора. Просто не доживет до того момента, когда появится подходящее ему сердце для пересадки.

И перед фондом встал этот вопрос. Они могли сказать себе: «Ну что? Мы сделали всё что могли. Мы один раз собрали, мы его отправили, деньги ему перевели, а за дальнейшее мы ответственности не несем. Что получилось, что не получилось. В конце концов, и сама операция по пересадке сердца тоже чрезвычайно рискованная и совсем не всегда это кончается хорошо. Поэтому вот наша работа выполнена. Работаем дальше».

С.Пархоменко: Поскольку администрации не понравился рейтинг Путина, то нужно считать по-другому, чтобы начал нравится

Или другая возможность, которая у них была — поручиться за другую сумму, гораздо большую — 29 миллионов рублей и сказать, что они заплатят за то, что ему пересадят сначала искусственное сердце. Искусственное сердце долго не работает. К сожалению, мировая медицина не дожила еще до того момента, когда искусственное сердце оказывается каким-то радикальным решением проблемы. Это очень временная вещь. Организм отторгает, в конце концов, искусственное сердце. И даже жизнь с искусственным сердцем тоже, в общем, полноценной жизнью называть нельзя, но в данном случае это способ дождаться донорского сердца для пересадки.

Эта штука, это искусственное сердце стоит 29 миллионов. Для фонда это разорение. Фонд уже за это поручился. У него не было времени собирать деньги. Он должен был сказать сейчас: да или нет, готовы они это заплатить или не готовы. Они сказали: «Да, мы готовы, мы заплатим». Притом, что это не дает вообще никаких гарантий. Не дает гарантий, что Никита проживет нужно время с этим искусственным сердцем. Не дает гарантий, что он дождется донора. Не дает гарантий, что этот донор, в конце концов, найдется. Не дает гарантий, что пересадка сердца с донором будет успешной. Нет никаких гарантий. Это просто шанс. Это попытка дать этому мальчику возможность пожить еще и, может быть, дождаться пересадки.

Если фонд не исполнит этих своих гарантий, он будет закрыт и по суду должен будет отвечать за эту сумму. По всей видимости, в это будут руководители фонда вовлечены и имущество этого фонда. И закрыты будут все прочие его проекты и так далее.

Сейчас идет сбор этих 29 миллионов. Я написал об этом подробно, ссылаясь на Митю Алешковского. Митя Алешковский — это человек, репутация которого безупречна и который создал такой фонд фондов под называнием «Нужна помощь», работа которого, собственно, заключается в том, что он помогает другим фондам, собирает совершенно колоссальные деньги. Собрано сейчас чуть больше половины. Надо сказать, что скорость сбора довольно большая.

Пожалуйста, пойдите или ко мне в Фейсбук или к Мите Алешковскому в Фейсбук, или вообще наберите в поиске: «Никита Федутинов» и найдете эту историю. Эта история совершенно из ряда вон выходящая. Это история о том как люди, взрослые и здоровые делают свой выбор в такой совершенно невыносимой ситуации, в ситуации, когда либо они должны сказать: «Мы попробовали, ничего не получилось — пусть умрет» или они могут сказать: «Мы попробуем сделать что-то еще, хотя это для нас чревато очень большими неприятностями и даже неприятностями для огромного числа других людей, потому что они тоже ждут денег и помощи от этого фонда, а он может сейчас закрыться». То есть, по существу это выбор: гарантированная смерть одного ребенка или большой риск для множества других людей. Выбрали большой риск. Удастся ли выйти из этой ситуации так, что в ней не будет никакой катастрофы, зависит, в сущности, от вас.

Я посмотрел, как идет там сбор денег. Да, приходит по 50, по 100 рублей, по тысяче рублей, редко-редко 10 тысяч. Но зато много народу. Пришлите, сколько можете. Я никогда ничего подобного в своих передачах не делал, но в данном случае это очень важная вещь, это реально важная вещь. Вот я с этого хотел бы начать.

И дальше давайте перейдем к текущим нашим политическим затеям. В последние дни, на мой взгляд, нет какого-то большого события, последних, может быть, два-три дня, которое стоило бы того, чтобы мы с вами его изучали. Не говорить же подробно про очередной этот смешной фортель ВЦИОМа. Это довольно анекдотическая организация. Я бы сказал, что люди, которые этим руководят, они уже стоят, я бы сказал, в одной очереди с господином Онищенко. Есть у нас некоторое количество таких анекдотистов, людей, которые снабжают нас всякими идиотскими новостями.

Это очередная идиотская новость, что, поскольку президентской администрации не понравился рейтинг Путина, то нужно считать его по-другому, чтобы начал нравится. О’кей, я видал и других социологов в таком же состоянии. Я видал господина Ослона, который сидел в высоком кабинете, где обсуждался очередной предстоящий опрос и спрашивал: «Вам как посчитать?» Мне навсегда запомнилась эта формулировка: «Вам как посчитать?» — спрашивал он. Называлось это фонд «Общественное мнение». Впрочем фонд «Общественное мнение» существует до сих пор. Ну, такая российская социология. Не хочу больше про нее.

Знаете про что давайте поговорим? Если ориентироваться на то, что люди написали мне в Фейсбуке, где они пишут о том, какие темы они хотели бы услышать в программе, неожиданно для меня очень много вопросов о европейский выборах, выборах в Европарламент.

Мне казалось, что наши слушатели гораздо больше сконцентрированы на внутренних делах. Но тут, действительно, много про это спрашивают, видимо, потому, что поднялась какая-то большая паника по поводу того, что там со страшной силой будто бы понавыигрывали какие-то экстремисты, всякие фашисты, всякие ужасные-преужасные национальный фронты и всё такое прочее.

Но знаете, что, давайте посмотрим на эти результаты повнимательнее. Я вот просто начну с самых общих цифр. Действительно, произошли европейские выборы. Прошлые были в 14-м году. С тех пор сильно выросла явка. Люди стали больше интересоваться этими европейскими выборами.

Вообще о европейских выборах известно, что это такой хороший способ людям выразить свое отношение. Как бы реальных полномочий у Европарламента не много и люди обычно считают, что он не влияет на их повседневную жизнь. Кстати, это уже не совсем так сегодня. Люди, которые живут в Европе, понимают, что решения разного рода европейских органов все более и более практичны, все больше и больше затрагивают их реальные обстоятельства жизни, и они связаны между собой.

И, действительно, решения Европарламента обычно не обращаются в жизнь непосредственно, но они становятся основой для дальнейших решений исполнительных органов исполнительных органов европейского сообщества — еврокомиссий и разных других. Они влияют на работу Европейского суда по правам человека и разных других европейских институтов. Так что это всё более и более важная вещь.

С.Пархоменко: Молодежь и люди среднего возраста в Германии голосуют за Зеленых. Будущее за ними,они будут только расти

Но, конечно, люди, которые голосуют на этих европейских выборах, оно относятся к этому как бы менее ответственно. Они не думают, что вот я сейчас тут проголосую — и мне тут налоги повысят. Или: Я тут проголосую — и мне тут станцию метро не откроют или, наоборот, откроют там, где я не хочу. Или там сократиться количество рабочих мест или, наоборот, увеличится. Они относятся к этому голосованию как к некоторой политической декларации: Нам нравятся такие, а не нравятся сякие, мы тех одобряем, а тех не одобряем.

Это получается такой мощный социологический опрос, который, конечно, всегда принимают во внимание европейские политики, готовясь к своим очередным как бы настоящим выборам — выборам в их национальные парламенты, выборам в муниципалитеты, президентским выборам, у кого есть президентские выборы.

Так вот, что получилось в этот раз? Ничего особо страшного не получилось. Всякие более-менее социал-демократические, либеральные, экологические, регионалистские, центристские партии, то есть как бы такие спокойные евродемократы, люди, которые обсуждают человеческим языком то, что происходит с Европой. Из 751 места — вот такого размера Европейский парламент, он такой здоровенный, потому что много стран в нем участвует — вот эти как бы спокойные демократы (такого термина не существует, я его на ходу придумал, но мне так удобно обозначить) набрали 372 места.

О.Бычкова

С.Пархоменко

А дальше есть всякие правые, ультра и прочие и прочие. Они набрали 184 места в общем сложности, меньше трети. Ну, ничего страшного на самом деле. Что касается решений, которую будут там приниматься, ничего особенно страшного. При этом, кстати, надо иметь в виду, что эти выборы, они довольно сильно отличаются от предыдущих, потому что в них не участвует Великобритания, которая находится как бы на пути к своему брекзиту. И ее места достались другим странам частично.

Там забавно было устроено, что часть этих мест — вообще, Британия владела 73 местами в Европарламенте — 46 из них отложили про запас для тех стран, которые в скором времени, может быть, тоже вступят в Евросоюз и захотят быть представленными в Европейском парламенте, от они поделят между собой эти 46 запасных места, которые остались от Британии. А остальные 27 мест распределили между 14 странами, про которые считали социологи и аналитики европейские, что они как бы недопредсставлены в соответствии с размерами своего населения в Европейском парламенте. Так что все эти пропорции в значительной мере изменились.

Есть еще всякие другие перемены очень важные. Например, для Франции важнейшим было то, что во Франции изменилось законодательство. И выяснилось, что в соответствии с этим новым законодательством в европейских выборах не могут участвовать депутаты национального парламента и не могут участвовать люди, которые возглавляют исполнительную власть на региональном уровне, то есть мэры, главы регионов (наш аналог губернаторов) и так далее. Это сразу вышибло из этих выборов большое количество разнообразных знаменитостей, потому что они предпочли остаться, сохранить мандат национального собрания, сохранить мандат мэра или мандат главы региона.

А на их место выдвинулись люди второго ряда из этих партий, может быть, менее заметные, тоже иногда достаточно опытные политики, потому что разрешено, например, депутатам местных уровней на уровне департамента или на уровне законодательного собрания региона выдвигаться в Европейский парламент и иметь эти два мандата. Ничего страшного. Но это, конечно, сильно повлияло.

Что касается Франции, раз мы про нее заговорили, пугаются по поводу Национального фронта. Он выступил под другим наименованием теперь впервые. Выступил под названием Rassemblement national. И набрал почти 24%... 23, 73% — это очень много. И он пришел первым. Он крупнейшее политическое образование Франции, если судить по этим выборам. Но надо сказать, что это не первый раз так. В 14-м году они набрали почти 25%... 24,86%, и у них было 24 депутата. Сейчас осталось 23.

С кем они, собственно, соперничали? Они соперничали с партией, которая вообще участвовала в европейских выборах первый раз. Это партия, едва образовавшаяся уже, собственно, после избрания президента Макрона и поддерживающая президента Макрона. Она дебютант и она заняла второе место с не очень большим отрывом. Результат вполне объяснимый и вполне достойный для них.

И никакой такой особенной катастрофы не произошло. С другой стороны, очень много набрали зеленые. И во Франции они набрали много и в Германии они набрали много особенно. В Германии они набрали 22%, увеличили свой счет с предыдущих выборов больше, чем в два раза. У них было 10% в 14-м году. И там чрезвычайно интересная именно в Германии раскладка сил, потому что там подробно анализируют, откуда такой успех у партии зеленых, которая, скажем, на последних парламентских выборах выступила не то чтобы безумно хорошо. А вот откуда. Во-первых, люди реально начинают говорить о том, что их беспокоит проблема, связанная с климатом и с экологией. 30% немецких избирателей — вот я посмотрел их статистику — говорят о том, что это одна из самых важных для них проблем.

Перед парламентскими выборами 17-го года, то есть всего два года тому назад таких людей, которые говорили, что экологические проблемы для них являются важнейшими, было всего 5%. Представляете, было 5, стало 30. И тогда зеленые на парламентских выборах набрали меньше 9%, а сейчас набрали 22%

Вторая история — это, конечно, протест, который в Германии случился. И, действительно, там довольно плохо обстоят дела у партийной коалиции, которая поддерживает Меркель. И там христианские демократы и социал-демократы, если говорить о большой коалиции так называемой, они очень много потеряли на этих выборах.

С.Пархоменко: Греция, Кипр и Венгрия - главная надежда России по части разлома единства европейских стран

И наконец, третье, что очень важно для Германии, это то, что там среди избирателей наметилась поколенческая перемена. Молодежь и люди среднего возраста голосуют за зеленых. И наоборот, люди пожилые, скажем, старше 70 лет голосуют за правящую правую коалицию. Это очень важно, потому что это будет продолжаться дальше. Вот люди в возрасте 18–24 лет — почти 35% таких голосует за зеленых. Следующее десятилетие 24–34 — 27%. И даже больше четверти тех, кому около 60. В общем, получается, будущее германское за этими зелеными. И они дальше будут только расти, так выходит.

Ну, и, конечно, опять все перенервничали по поводу «Альтернативы для Германии», не набирают ли они слишком много. Нет, не набирают. Они набрали 10,5% голосов. Это немало. Они представлены в Европарламенте. Это больше, чем на предыдущих выборах в Европарламент, в которых они участвовали первый раз тогда, в 14-м году, набрали 7 с небольшим процентов, теперь — 10,5. Но на выборах, например, последних внутренних 17-го года они набрали 12,6% — это тогда было сенсацией. Сейчас — 10,5. Упало. И где, собственно, триумф? Где вот это «они сейчас там вас всех порвут!»? Никто особенно не рвет.

В общем, такое впечатление, что в целом выигрыш в Европарламенте скорее у левых и зеленых, чем у консерваторов, правых, фашистов, экстремистов и всяких таких прочих. А есть страны, где это всё кончилось вполне себе катастрофой. Ну, Греция, например. Вы помните, что это чрезвычайно важная страна для России. Россия считает, что это слабое звено в цепи европейских стран и что это то самое место, куда хорошо бы давить, потому что там можно добиться решения о неподдержке санкций против России.

Когда там выиграла очень популистская партия под названием СИРИЗА во главе с Алексисом Ципрасом, они как-то здесь, в России были счастливы по этому поводу, что вот, наконец, у нас появятся люди, с которыми легко будет договориться. Они много потеряли на этих выборах, и потеряли настолько много, что… Они набрали 27%, а их главный оппозиционер — новая демократическая партия, главный их соперник набрал 34%. И разница такая большая, что этот самый Ципрас был вынужден объявить о том, что он объявит досрочные парламентские выборы, за которыми, по всей видимости, последует смена правительства. Поскольку правительство в Греции напрямую зависит от состава парламента.

Так что вот бывает и так, когда эти самые европейские выборы провоцируют полноценный кризис внутри страны, причем для большой страны, потому что Греция все-таки не последняя из европейских стран. Важная страна для европейского сообщества, потому что вокруг нее очень много всяких споров о том, помогать, не помогать, поддерживать, не поддерживать, прощать долги, увеличивать долги. И еще более важной страной в европейском сообществе для России, потому что Греция вместе с Кипром и вместе с Венгрией являются сегодня главными надеждами России по части разломать единство европейских стран, вставить туда какую-нибудь железную палку и расшатывать дальше, что является сегодня, как я понимаю, главной задачей внешней политики России, основной ее целью.

И даже, как я понимаю, выборы в США, когда они происходили в 16-м году, рассматривались именно под этим углом, сквозь эту, так сказать, лупу, в какой мере нам будет полезно или бесполезно, чтобы в американское политике случился хаос и безобразие, чтобы они не вмешивались в европейские дела, каковые европейские дела мы тут этим ломом и разламываем.

О.Бычкова

НОВОСТИ

О.Бычкова: 21

С.Пархоменко

А остальные места будут распределены между странами, которые недопредставлены. Это некоторый план на момент брекзита, который состоится. Но пока выборы произошли и произошли они в Британии вполне, что называется, жестко. Потому что там Партия брекзита во главе с Найджелом Фараджем…

О.Бычкова

С.Пархоменко

Последнее, что я хотел сказать про эти британские выборы, это то, что — я думаю, что вы все это знаете — тяжелейший удар понесли консерваторы. Всего 1,5 миллиона голосов. Вот сравните: Партия брекзита — 5 с лишним, а консерваторы — 1,5. Четвертое место, и это, конечно, чрезвычайно нехорошо для Терезы Мэй, которая по эти, так сказать, аплодисменты покидает свое премьерское место. И явно это обернется какими-то серьезными событиями на ближайших британских выборах.

А, тем не менее, когда говорят о том, кто Терезу Мэй заменит, чаще всего называют Бориса Джонсона, бывшего министра иностранных дел и бывшего мэра Лондона. И это, конечно, фигура, достойная пера. Особенно вот уж кто у нас производитель всяких анекдотических ошибок, оговорок, бесконечных проколов и бесконечных недоразумений в публичных выступлениях, это, конечно, он. Я думаю, нас ждет много интересного, отчасти, может быть, даже почты столько же, сколько нас ждало с Трампом.

О.Бычкова

С.Пархоменко

С.Пархоменко: Мы прекрасно понимаем, как губернатор воровал свою диссертацию, так он и мосты строит в своей губернии

Я не хотел так долго сидеть на европейских выборах. Тоже смешная история, которая случилась со мной в Фейсбуке с этим моим вечным постом, где я расспрашиваю людей о том, о чем они хотели бы, чтобы я говорил в программе. Я в этом посте написал вчера вечером, что, конечно, много всякого веселого происходит в США, но я про это разговаривать не стану. И немедленно, конечно же, на меня обрушился поток людей, которые мне написали: «Как «не стану»? В каком смысле? Нет уж, пожалуйста».

Если существует такой запрос, да, давайте поговорим про старину Мюллера, хотя это новость начала нынешней недели, но новость, действительно, довольно громогласная, которая заключается в том, что Мюллер впервые с того момента, как он стал специальным прокурором, дал пресс-конференцию. Она оказалась его последней пресс-конференцией на этом посту, потому что он в ней заявил о том, что он уйдет в отставку.

И он наговорил, надо сказать, довольно резких вещей, которые очень сильно взболтали весь американский политический мир в очередной раз.

Он подтвердил и надо сказать, очень жестко говорил о том, что основным выводом этого расследования является наличие вмешательства российских спецслужб, как он сказал, офицеров разведки и контрразведки в американские выборы. Он подтвердил, что у них есть твердые доказательства того, что эти самые российские спецслужбы с помощью российских хакеров добывали разного рода информацию и сбывали ее обратно в интернет при помощи, во-первых, подставных аккаунтов в социальных сетях, во-первых, WikiLeaks. Ну, это есть всё в докладе, но это сформулировал всё как-то очень и очень недвусмысленно.

Но новости все-таки заключались в том, что он подчеркнул, что касается другого важнейшего пункта, который в его докладе исследовался — вопроса о том, были ли попытки со стороны Белого дома помешать правосудию, помешать этому самому расследованию. И, как известно, в выводах доклада сказано формально, что это остается на усмотрение конгресса. Что вот доклад излагает какие-то обстоятельства на этот счет, а конгресс пускай решает, как это трактовать.

Так вот, совершенно неожиданно Мюллер битым словом сказал следующее. Он сказал: «Если бы мы хотели написать, что вмешательства не было, если бы мы хотели в том, что президент не виноват в препятствовании правосудию, мы бы это написали, но мы этого не писали».

Тут разгорается дискуссия — и она немедленно разгорелась в комментариях в том же самом Фейсбуке — является ли это нарушением презумпцией невиновности. Что, дескать, никто не обязан доказывать невиновность, никто не обязан располагать достаточными основаниями, чтобы считать кого-то невиноватым. Основания нужны, чтобы считать виноватым, наоборот. В этом существо презумпции невиновности.

На мой взгляд, этой коллизии там нет. На мой взгляд, он говорит не об этом, он говорит о том, что он не был уполномочен делать этот вывод. Он прямо, кстати, это и объясняет, он говорит о том, что по статусу Министерство юстиции, ведомство генерального прокурора США, они могут определять виновность или невиновность президента. Это прерогатива парламента американского, то есть конгресса.

А комиссия, которую он возглавлял, была частью этого Министерства юстиции и была назначена министром юстиции, и, соответственно, на них распределяются все те ограничения, которые существуют и в области деятельности министерства в целом, то есть они не могут говорить да или нет.

Это важная вещь. Это, конечно, основание для того, чтобы в конгрессе еще больше людей считали, что эта история не закончена. И, в общем, сегодня можно считать почти неизбежным, что там будет запущена процедура импичмента. Она будет запущена для того, чтобы можно было в оперативном порядке вызывать в конгресс людей, выслушивать их и требовать от них документы.

Все понимают, что, скорей всего, эту процедуру импичмента довести до конца не удастся, и, собственно, импичмента не будет, если не случиться чего-то совсем невероятного. Но, на мой взгляд, один из вариантов невероятного держит в своих руках президент Путин, который в один момент может выйти и сказать: «Да, мы ему помогали, да у нас была договоренность. Да, мы вели переговоры через таких-то людей, наша договоренность состояла в том-то» и так далее. Вот Путин может это сделать. И тогда будет импичмент.

О.Бычкова

С.Пархоменко

А вот вероятность того, что будет запущена сама процедура, которая не закончится импичментом — да, она очень велика. И после этой пресс-конференции Мюллера она стала существенно больше. И видно, что и сам Трамп и его окружение относятся к этому чрезвычайно серьезно. Они крайне активно и агрессивно начали это всё опровергать. Трамп вывесил огромный твит на эту тему, потом стер его. У них там это бывает, случается.

С.Пархоменко: Мы еще увидим, как люди, которые украли свою диссертацию, отправляются в суд и выигрывают это дело

Это в свое время, в начале правления Трампа, когда стало понятно, что очень важная часть его административной системы — это его твиты, была целая большая дискуссия относительно того, как относиться к его твитам, с точки зрения документооборота государственного. Потому что всякий документ, который выходит из рук президента, здесь, в США подвергается такой очень специальной процедуре. Эта бумага не должна никуда пропасть, она должна быть описана, пронумерована, подшита, отправлена в архив, и как-то с ней нужно обходиться строго определенным образом.

А вот что делать с твитом, который сегодня есть, завтра нет? Кроме того, его можно поправить по ходу дела, можно его опровергнуть. А это что? Куда это подшивать? И вообще, как всё это будет выглядеть?

Ну вот, затвитил, потом стер. Потом дал в любимом своем стиле…он очень любит давать такие комментарии истошным криком. Обычно это происходит при посадке в вертолет на лужайке Белого дома, непосредственно стоя под винтами этого вертолета под страшный грохот он страшно орет в микрофоны. Вот почему-то ему так больше нравится. Видимо, ему кажется, что это важная такая мизансцена: как-то все видят, что он торопится, и что вокруг него всякие машины, механизмы работают.

Вот он так истошным криком говорил про то, что у него конфликт с Мюллером, как известно, и связано это с тем, что Мюллер хотел быть главой ЦРУ, а он — Трамп, — оказывается, не дал быть главой ЦРУ. И вот, значит, с тех пор Мюллер ему мстит и мстя его ужасна.

В общем, процесс развивается. Вот всё, что можно сказать по поводу этих американских дел. Понятно, что это происходит с приближением выборов 20-го года. И я думаю, что это будет интересная история, когда в выборах 20-го года будет принимать участие кандидат действующий президент США, в отношении которого в этот момент будет разворачиваться процедура импичмента. Все будут понимать, что процедура эта безнадежна и что не затем такой состав Верховного суда и не затем такой сенат, чтобы эта процедура могла закончиться каким-то решением, но эти два процесса будут происходить параллельно. Это будет выглядеть очень весело, сказал бы я.

И я думаю, что противники Трампа будут этим пользоваться изо всех сил, кто бы это ни был. У меня такое ощущение, что мы еще не знаем основных противников Трампа на выборах. Пока, напомню, у демократов выдвинулось страшное количество людей. Там больше 30 уже. И лидирует среди них на сегодня Джо Байден, вице-президент при Обаме. Но, мне кажется, что есть еще какие-то люди, которые пока в эту гонку не включились, и мы можем их ждать и, может быть, даже Байден и не окажется так уж близок к лидирующим позициям, когда эта избирательная кампания будет в разгаре.

И в оставшееся время я бы вернулся в России с темой, может быть, тоже достаточно нетривиальной, но я эту тему сам себе должен на протяжении уже нескольких выпусков программы я ее намечал и каждый раз как-то до нее руки не доходили, а, между тем, там происходит много интересного.

И вот, наконец, на прошлой неделе произошел некоторый разрыв этого сюжета. Я говорю о том, что связано с высшей аттестационной комиссией, со всей системой научной аттестацией в России, с тем, чем занимается сообщество «Диссернет», к которому я тоже уже на протяжении нескольких лет имею непосредственное отношение, стараюсь следить за этим, писать об этом.

Я думаю, что вы слышали, что произошла вполне скандальная ситуация, когда был объявлен новый состав Высшей аттестационной комиссии. А это такой главный арбитражный орган в русле российской науки. Там решаются все споры. Там присуждаются ученые степени, там отменяются ученые степени. Там рассматриваются все обвинения в плагиате, в фальсификации, подтасовках и всем прочем.

Это чрезвычайно важная инстанция. Она с каждым днем становится все более и более важной, потому что над этим работает «Диссернет». И «Диссернет», надо сказать, разогнал всякую тину на поверхности этого болота. И теперь многие стали обращать на это внимание, многие стали знать, что там происходит, и многие стали понимать, что вопрос даже не в том, у кого есть ученая степень, у кого нет, а вопрос, в частности, в том, что это является очень эффективным тестом для исследования разного рода влиятельных людей в России.

И огромное количество российских депутатов, губернаторов, прокуроров, генералов, священников, ректоров университетов, членов правительства, бизнесменов, я не знаю, кого только не обладают этими учеными степенями. Они их получили при помощи разного рода мошеннических операций. И поняв это — а поняв это можно довольно легко — и доказав это — а доказать это можно со стопроцентной точностью, потому что вот текст слева, вот текст справа, мы их сравниваем и видим, — поняв это и доказав это, мы может определить свое отношение к этим людям в целом и к их политической деятельности в целом.

И мы с вами прекрасно понимаем, что как губернатор воровал свою диссертацию, так он и мосты строит в своей губернии. Как депутат подделывал свои научные публикации, так он и при голосовании он себя ведет, и так он и поддается давлению и так далее. То же самое касается и судьи и прокурора, и кого угодно еще.

Так вот в ВАК назначен новый состав. И при этом произошли довольно серьезные нарушения процедуры, потому что по уставу по регламенту ВАК члены его не могут находиться больше двух раз. Там тоже есть волшебное слово «подряд», но в данном случае не в нем дело, потому там что нет таких, которые подряд. Там просто есть люди, которые сидят уже и три и больше раз.

С.Пархоменко: 4-е место чрезвычайно нехорошо для Терезы Мэй, которая под аплодисменты покидает свое премьерское место

Надо заметить, что с ВАКом этим происходят всякие пертурбации. Вот специалисты из «Диссернета» тут посчитали, что положение о нем принималось в последнее время: в 2000-м, 2002-м, 2006-м, в 2011-м, в 2016-м годах. Поэтому говорить о том, что каждый раз, когда принимается новое постановление, жизнь начинается сначала, как-то странно. А именно это говорят эти самые, назначенные по третьему разы члены ВАК, что, дескать, прошлый раз нас назначали еще по старому регламенту. Ну, ребята, у вас старый регламент меняется на новый через каждый два года, как мы видим.

А главное, что в этом же положении находится глава ВАКа, председатель Высшей аттестационной комиссии Владимир Филиппов, он бывший министр науки и образования в России. И вот это человек, который точно не может оставаться на этом месте в третий раз. И это приведет, несомненно, к тому, что нас ожидает большое количество оспоренных в суде и признанных заведомо ничтожными решения ВАК. И этим будут пользоваться не только честные люди, но и жулики.

Мы с вами еще увидим, как люди, которых лишают степени, потому что они украли свою диссертацию, эти люди отправляются в суд и выигрывают это дело, потому что, оказывается, что этот ВАК не имеет права принимать такого рода решения, он сам нелегитимен, он противоречит своему собственном регламенту. Мы с вами на это насмотримся в ближайшее время.

И это, конечно, очень большая бомба, которая подложена под действия ВАК. А вторая бомба, которая там же есть, это тот конфликт, который произошел в данном случае (он уже не первый) между Министерством науки и образования и академией наук.

Дело в том, что академия наук рекомендовала значительное количество людей в состав ВАКа и ее рекомендации были в массовом количестве проигнорированы. Почти никто из тех, кто был рекомендован академией наук, не попал в члены аттестационной комиссии.

Об этом написал клуб «1 июля» — это очень влиятельная научная организация. Она объединяет тех академиков и членов корреспондентов, которые в свое время выступили против реформы академии наук. Это люди, которые сыграли ключевую роль в выборах нынешнего президента академии наук.

И вот они выразились, надо сказать, довольно резко с такой вполне неакадемической уже вполне резкостью. Они написали, что «Высшая аттестационная комиссия произвела очередную ротацию своих членов, и эта рутинная операция в данном случае имеет вполне скандальный характер, как и слишком много, что связано с ВАК последние годы. В результате ротации из ее состава оказались выведены и участники борющегося с торговлей диссертациями сообщества «Диссернет» и выступавшие против придания научного статуса гомеопатии и несогласные со смешением науки с политикой, проявившемся в дискуссии о диссертации Мединского».

И дальше там большой чрезвычайно текст. Но, действительно, здесь эти связи прочерчены очень ясно и очень верно. В ходе этой ротации изгнали тех, кто борется с фальшивыми диссертациями, изгнали тех, кто борется с лженаукой, в частности, с гомеопатией и со всякими дутыми лекарственными средствами, тех, кто борется с теми, кто борется с прививками — так я бы сказал.

Ну, и, конечно, скандал вокруг Мединского, к которому не имел прямого отношения «Диссернет», заметим. Это была история, когда научное сообщество само возбудилось на эту тему, здесь сыграл свою значительную роль.

С.Пархоменко: Трамп больше любит Твиттер. А Джонсон зато любит выступать устно со всякими удивительными заявлениями

Надо сказать, что последнее время в «Диссернете» произошло довольно много чрезвычайно заметных и ярких событий. Пожалуй, самое такое, имевшее наибольший резонанс, это история с кандидатом в губернаторы Санкт-Петербурга, теперь уже официальным кандидатом, он объявил об этом, а ныне исполняющим обязанности губернатора господином Бегловым, в которого чрезвычайно странная диссертация, которая, я бы сказал, взялась неизвестно, откуда — вот я ограничусь таким заявлением.

В ней нет прямого плагиата, но она была создана в условиях, когда с пулеметной скоростью публиковались за его подписью научные публикации в области, которая, по всей видимости, ему совершенно незнакома.

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко: С Борисом Джонсоном нас ждет много интересного, может даже почти столько же, сколько нас ждало с Трампом

Моя версия. Но эта версия легко доказывается, потому что, как мы понимаем, никакой доктор наук не может взяться на голом месте. У него сначала должно появиться большое количество публикаций — и регламент тоже этого требует — на эту тему. И эти публикации тоже должны быть написаны им. Про публикации мы уже знаем, что они написаны не им. Но они составляют, собственно, базу для ́той диссертации, соответственно, мы можем на основании этого строить разные интересные предположения.

Там по ходу дела есть много разных прекрасных ситуаций, например, я думаю, что многие помнят разные чудесные случаи из жизни российского ГРУ, когда оказывалось, что российские вот эти военные разведчики зарегистрированы по одному адресу, у ни паспорта подряд все с номерами, у них машины зарегистрированы в одном и том же месте.

Вот примерно такая же история обнаружена диссертационной области с Бегловым тоже. Оказалось, что существует больше 100 человек, которые пользуются одним и тем адресом электронной почти. И он один из них. И по этому адресу электронной почты, как по такой печати Фаберже можно их всех вычислять. Я думаю, мы вернемся еще много раз к диссертационным разнообразным приключениям так же ровно, как и господину Беглову, который начал свой скорбный путь в губернаторы Санкт-Петербурга.

О.Бычкова