Суть событий - 2019-02-08

С.Пархоменко

Напомню вам, что, как обычно, у нас работают СМС-сообщения: +7 985 970 45 45. На сей раз я сами их вижу. Ничья помощь мне не нужна для того, чтобы следить на экране. И даже уже вижу, что что-то такое появилось — пишут мне и задают вопросы. И очень правильно.

Еще можно было и нужно было задавать эти вопросы с помощью Фейсбука, где я обычно за некоторое время до начала программы, за несколько часов выкладываю специальный темосборный и вопросоприемный пост. Посмотрите, что там есть. И с помощью этого поста обычно и формирую программу, ориентируясь на тот интерес, который читатели и слушатели «Эха Москвы» там высказывают.

Кроме того я вот уже вижу, что прекрасно работает трансляция на эховском канале в YouTube. Можно там смотреть программу в прямом эфире, можно ее комментировать, и там есть чат.

С.Пархоменко: Что-то, что показалось нужным чиновникам в РФ, получает финансирование до принятия закона по этому поводу

Ну, и последнее: на забывайте о моем Телеграм-канале, он называется «Пархомбюро». Он вырос большой, в нем уже почти 11 тысяч читателей. И правильно, потому что время от времени, когда есть что, я выкладываю после программы те подготовительные и справочные материалы, которые собираю в таких случаях для того, чтобы готовиться к тем темам, которые я собираюсь обсуждать.

Ну, вот все системы связи я перечислил. Но я с некоторой оторопью смотрю на свои собственные какие-то подготовительные бумаги, которые я собрал перед этой программой, потому что я вижу, что программа моя становится всё менее и менее аналитической и всё менее и менее про политику и даже всё менее и менее про общественную жизнь, а всё более и более правозащитной. Какая-то одна сплошная правозащита.

И в этот раз снова те темы, которые мне кажутся особенно важными и те темы, которые, действительно, имеют для нас с вами значение, они, так или иначе, связаны с тем, что Российское государство нарушает права своих собственных граждан, преследует их по разным абсурдным поводам — именно поводам, а не причинам.

Истинная задача: прекратить какую-либо общественную активность, напугать людей, заразить их страхом, заразить их покорностью перед этим государством, а те реальные, казалось бы, политические сюжеты, которые могли бы быть в центре событий, — те отходят на периферию общественного внимания, и они на обсуждаются ни официозной, контролируемой государством прессой, особенно, конечно, телеканалами, не становятся предметом обсуждения в обществе, потому что общество отвлечено на разного рода преследования и вот эти нарушения прав человека, которые я тоже имею в виду.

Между тем эти темы никуда не деваются. Каждый раз, буквально без единого исключения я получаю в тех вопросах, которые я собираю в Фейсбуке перед программами, какой-нибудь вопрос о деле «Боинга» МН17, которые в летом 14-го года был сбит над восточной Украиной. И люди спрашивают меня, куда делось это дело и почему оно никуда не движется, и почему никак нее развиваются? Оно развивается, несомненно.

И вот последняя реальная, серьезная новость связана с тем, что 5 стран подписали меморандум о финансовом обеспечении будущего суда. Создан специальный комитет, который будет за этим наблюдать: Австралия, Бельгия, Малайзия, Украина и Нидерланды, которые в этой истории играют ключевую роль, потому что именно там находится международная следственная группа, и, по всей видимости, именно там будет международный суд по этому поводу. Вот сделан еще один шаг.

И Россия, разумеется, не участвует в этом. Они и не собирается участвовать в этом суде. Она сразу заявляет устами многих своих официальных лиц о том, что она не собирается признавать результатов этого суда и каким-то образом способствовать реальному правосудию и наказанию реальных виновных.

И с российской стороны раздаются разнообразные комментарии по этому поводу. Например, самая последняя новость, она просто 8 февраля, то есть она таки сегодняшняя. Зам главы Министерства иностранных дел России Александр Грушко заверяет журналистов, что, как он выражается, «диалог по поводу сбитого над Украиной в 14-м году «Боинга» не прерывался. Москва настаивает, что он должен вестись с учетом информации российской стороны. Он не прерывался на политическом уровне. Мы затрагиваем эти вопросы и готовы к этому разговору, прежде всего, исходя из того, что он будет затрагивать и такие вопросы, как не представление первичных данных украинской стороной следственной группе, которое ведет дело в Нидерландах».

С.Пархоменко: Принятие закона в парламенте — это вещь декоративная, которая только оформляет заранее принятое решение

Это хороший способ диалога, в котором одна из сторон заранее сообщает, что на ее вкус, именно вкус, по ее убеждению, по ее желанию в этом диалоге будет обсуждаться. Такой у нас специальный диалог: «Говорить будем про то, про что я хочу». «Вот в нашем диалоге, — говорит Грушко, этот самый зам главы Министерства иностранных дел, — будем говорить про то, что Украина не предоставляет».

Между тем вот только что, буквально пару недель назад была очередная история, когда прокуратура Российской Федерации заявила о том, что она не видит основания для допроса тех людей — это было в 20-х числах января, если я правильно помню, — которых международная следственная группа указывает в качестве руководителей этой операции, которая заключалась в переброске ракеты, пусковой установки из Российской действующей армии. Она была доставлена на территорию сепаратистов в восточной Украине и оттуда была запущена по этому «Боингу».

Следствие указывало на то, что есть такой генерал полковник Николай Ткачев, главный инспектор Центрального военного округа РФ и Олег Иванников, высокопоставленный офицер ГРУ, собственно, руководили этой историей. И их позывные в разговоре, который был перехвачен и записан — «Дельфин» и «Орион». И международная следственная группа потребовала возможности допросить этих людей. Не арестовать, не обвинить — непосредственно допросить. Им было в этом отказано.

Между тем основная риторика российская заключается в том, что вот украинская сторона что-то такое не предоставляет и так далее. Но когда речь идет о совершенно конкретных людях, допроса которых требуют следователи, которые считают, что эти люди могут что-то знать — их еще не обвиняют ни в чем формально, их обвиняют только журналисты-расследователи, которые ведут свое собственное, параллельное расследование, но формально обвинения нет, формально это только допрос как людей, которые могут что-то знать об этом, — Россия этих людей скрывает.

Ну, и дальше, когда начинается разговор о том, о чем, собственно, следует разговаривать в этом диалоге, вот Россия предлагает разного рода экспертов. Цену этим экспертам мы хорошо знаем. И вот один из них, человек по имени Виктор Прядка, которого представляют как эксперта по ракетостроению и представителя этой компании, которая произвела эту ракету, говорит: «По совокупности информации, которая поступила по этому случаю, виновата в крушении самолета все-таки Украина». Какая такая «совокупность информации»? Это что? Это про что? «Во-первых, они не закрыли воздушное пространство, в котором летали пассажирские самолеты».

Я вам скажу по секрету: оно до сих пор не закрыто. До сих пор на достаточно большой высоте над этим регионом пролетают самолеты в одну и другую сторону, и это полностью соответствует международным правилам воздушного движения.

«Во-вторых, проводились стрельбы и, возможно даже, специально уничтожили этот самолет с помощью ракеты», — сообщает он.

Ну, какую информацию вы хотите, чтобы международная следственная группа учитывала? Вот этот самолет, который показывал Миша Леонтьев по «Первому каналу», который пририсован руками к карте. Вы хотите, чтобы они летчика Волошина рассматривали, которого главные редактор «Комсомольской правды» Сунгоркин демонстративно допрашивал в эфире своего карманного телевидения? Вы эту информацию хотите, чтобы они серьезно изучали, так что ли?

Ну, что же, вот сюжет, который в России политикой не является, он не является сюжетом, который находится на поверхности общественной дискуссии, который исследуется государственной прессой, специалистами в России, который является частью развитой общественной дискуссии.

Так же точно, как красивая смешная новость этой недели, когда выяснилось, что законопроект знаменитый Клишаса, о котором многие говорили — закон о закукливании российского интернета, — оказывается уже профинансирован в проекте российского бюджета. Его еще нет, он еще не принят, и даже вопрос об обсуждении его в первом чтении вызывал серьезные разногласия в Государственной думе. И разные прекраснодушные наблюдатели все этого радовались, что вот сенатор Клишас раздраженный встал и вышел из комнаты, ему не понравилась, что возникла дискуссия по поводу его прекрасного законопроекта. А тем временем финансирования для этого уже произошло.

Я хочу напомнить, что по поводу 5,7 миллиарда долларов целое правительство прекратило свою работу. Был объявлен то, что нам называется шатдауном, то есть прекращение финансирования государственный учреждений. Потому что парламент — конгресс США — и президент не могли договориться о финансировании чего-то, что президенту показалось нужным.

В Российской Федерации что-то, что показалось нужным чиновником, а именно закрытие интернета, немедленно получает финансирование еще до того, как закон по этому поводу принят. И совершенно очевидно, что обсуждение его в парламенте и принятие этого закона в парламенте — это вещь декоративная, это вещь, которая в реальности только оформляет заранее принятое решение. Ну, так устроена политика в России.

Или еще одна похожая история про то, как в одном из субъектов Российской Федерации, в очень крупной очень области — в Кемерове — местное законодательное собрание само не заметило, как отменило выборы мэра города Кемерово, столице края и крупнейшего второго города Магнитогорск. Просто не поняли, просто не прочли ту норму, за которую проголосовали, потому что в ней, в этой норме было сказано: «Считать утратившим силу пункт такой-то закона такого-то». Чего там в этом пункте, почему оно утрачивает силу? Да бог его знает! Голосуем «за». Чего там? Умные люди нарисовали, как-то глупостей нам не дадут.

С.Пархоменко: Долг журналиста думать над тем, что привело к теракту, чем, собственно, и была занята Светлана Прокопьева

И потом, задним числом выяснилось, что они — на минуточку! — отменили выборы. А зачем? Экономия средств опять же. Тратить деньги на какое-то голосование. А зачем голосование-то? И так назначим как-нибудь. Что нам тут, политика, что ли, нужна? Мы тут с вами, небось, не в политику играем.

Между тем вот несколько историй самого последнего времени, которые, по-моему, заслуживают того, чтобы их обсуждать подробно, тем правозащитного характера. И одна из них, несомненно — осуждение человека по имени Деннис Кристенсен, который был осужден за то, что он, как сказано было в обвинительном заключении… сейчас я посмотрю точно. Суд Железнодорожного района города Орла осудил его за то, что он, используя свой авторитет духовного лидера. Мог обеспечить и обеспечивал работу религиозной организации Свидетели Иеговы (Свидетели Иеговы – экстремистская и запрещена на территории России организация) в Орле. Вообще, вот эти так называемые иеговисты (Свидетели Иеговы – экстремистская и запрещена на территории России организация) — может быть, кто-то думает, то это какая-то свежая секта, которая неизвестно откуда как-то пролезла на территорию Российской Федерации, тут откуда-то появилась в России, что-то вдруг начала здесь активничать.

На самом деле история существования Свидетелей Иеговы (Свидетели Иеговы – экстремистская и запрещена на территории России организация) на территории России, еще Российской империи, довольно длинная. Они появились в 1913 году. Впервые они были легализованы еще в Финляндии. А на территории СССР в 20-х годах — в западных областях Украины и Белоруссии. Особенно много этих самых иеговистов стало на территории СССР после 39-го года, после того, как в соответствии с актом Молотова — Риббентропа были аннексированы некоторые территории, прирезаны к Украине и Белоруссии, а также была аннексирована Молдавия, часть Румынии прежде, тоже сделалась частью Советского Союза.

И тогда же, по существу, сразу начались репрессии, направленные против этого религиозного объединения в полном соответствии, как эти репрессии происходили по другую сторону тогдашнего идеологического фронта, а на самом деле в дружественной тогда Советскому Союзу нацистской Германии. Две страны одинаково, согласованно, понимая друг друга, придерживаясь одних и тех же принципов и имея одни и те же претензии к этим людям, преследовали эти секты — в нацистской Германии и в сталинском Советском Союзе.

Претензия была одна и та же: эти люди, придерживающееся этого религиозного учения — я не буду сейчас внедряться в подробности их доктрины, их символа веры, — как бы неуважительно относятся к государственным институтам. Они отказываются признавать государственный гимн и флаг, они отказываются служить в армии, они отказываются подчиняться государственной идеологии. Грубо говоря, они ждут конца света. Им не до этого. Ну, вот такая у них как бы идея. Есть у них вещи поважнее, чем подчинение государству. Именно за это их в массовом масштабе репрессировала нацистская Германия.

Я думаю, что многие из вас, кто бывал в европейских страна — очень во многих европейских странах, в том числе, в Германии, в Австрии вы можете видеть такие знаки, как бы бронзовые камни — думаю, многие обращали на это внимание — вмонтированные в тротуар, в мостовую. И на каждом таком камне написано имя человека, который здесь жил когда-то и который стал жертвой нацистского режима. В 17 странах Европы сегодня есть такие микромемориалы, посвященные одному конкретному человеку. Это чем-то похоже на таблички «Последнего адреса», которые есть в России. В России они посвящены сталинским репрессиям. А вот в европейских странах — жертвам нацистского режима. И многие думают, что это только жертвы холокоста, то есть преследования евреев и цыган со стороны нацистского режима. Нет, не только. Нацистский режим преследовал еще и целый ряд религиозных конфессий, в том числе, Свидетелей Иеговы (Свидетели Иеговы – экстремистская и запрещена на территории России организация), адвентистов, еще некоторые религиозные группы. Преследовал и уничтожал систематически люди с ментальными нарушениями, преследовал гомосексуалов и так далее. Они тоже часть сообщества жертв немецкого террора, и их имена тоже есть на этих табличках. И даже известно, что в концлагерях люди, которые подходили вот по этой статье — Свидетели Иеговы (Свидетели Иеговы – экстремистская и запрещена на территории России организация), — они имели свой опознавательный знак. Это был такой фиолетовый треугольник, который был нашит на их одежде в ознаменование того, что они прошли именно по этой статье.

В сталинском Советском Союзе эти репрессии приняли систематическую форму. И в основном они пика своего достигли после войны, в 49-м, 50-м году, собственно, уже после того, как эти присоединенные территории оказались адаптированы Советским Союзом, уже были частью Советского Союза. В 50-м году — вот я смотрю по сведениям, которые собирал замечательный историк Павел Полян, который несколько раз был в эфире «Эха Москвы», вы его хорошо знаете, он, в частности, является специалистом и по этой истории и по этому типу репрессий, — вот в одной из его статей я вижу сведения о том, что в разработке МГБ пребывало примерно тысяча иеговистов (Свидетели Иеговы – экстремистская и запрещена на территории России организация) в 50-м году. В 50-м же году начались аресты, и началась подготовка массовой высылки. Должны были выслать в Сибирь 6 тысяч 200 человек по этому обвинению. И это реально произошло в 51-м году. Была произведена в Молдавии операция «Север», было вывезено 723 семьи.

И в результате к 56-му году в Красноярском крае, в Иркутской и Томской областях находилось примерно 7,5 тысяч Свидетелей Иеговы (Свидетели Иеговы – экстремистская и запрещена на территории России организация) и членов их семей, которые были высланы в труднодоступные районы. Были люди, которые и сидели, были люди в лагерях, были и в ссылках. И только в сентябре 65-го года, уже при Брежневе их начали постепенно реабилитировать, их начали выпускать из мест ссылки. Это совершенно поразительная огромная история.

И я посмотрел сейчас в справочной базе «Мемориала», просто набрал там по поиску «Свидетелей Иеговы» (Свидетели Иеговы – экстремистская и запрещена на территории России организация) нашел 167 записей людей, которые были осуждены — осуждены, между прочим, по той самой 58-й статье — по статье о подготовке антисоветский организаций, участии в заговорах и так далее. Статья 58-я, часть 10-я, 11-я — это одна из самых распространенных статей, по которым происходили сталинские репрессии. Вот 167 приговоров я нашел, связанных с этими иеговистами.

То есть это глубокая традиция, совместная традиция советского строя и нацистского строя — преследование этих людей. Меня спрашивают: «Как же так? Ведь среди них есть экстремисты. Они как-то пугают людей, преследуют людей, заставляют их как-то отдавать свое имущество», и так далее.

С.Пархоменко: В России нет условий для политического активизма, несмотря на Конституцию, сотни партий и выборы

Послушайте, экстремисты, фанатики, аферисты и злодеи есть в любой конфессии. А что, их нет среди православных? А что их нет среди иудеев, среди представителей ислама, среди буддистов, среди кого угодно? Экстремисты есть везде. И преступники на религиозной почве есть везде. И люди, которые подвергают своих собратьев по вере насилию и преследованиям, есть везде. И люди, которые злоупотребляют своей властью над людьми на религиозной почве, есть везде, в любой конфессии. И что, это означает, что нужно преследовать эти конфессии целиком, преследовать эти человеческие сообщества целиком, а не преследовать их представителей, которые реально допустили нарушение закона или прямое преступление? У нас что, Уголовного кодекса, что ли, нет, в котором написано, что существует мошенничество и это уголовно наказуемое деяние; что существует вымогательство, и это уголовно наказуемое деяние; что существует разного рода формы физического насилия, и это уголовно наказуемое деяние? Вперед — применяйте! Доказывайте, судите, наказывайте. Что вам мешает? Почему нужно преследовать людей массами, классами, огромными сообществами? В чем дело?

Да, я похоже здесь оговорился, назвал Новокузнецк Магнитогорском. Извините, пожалуйста, да, это была просто оговорка. Второй город в Кемеровской области, речь идет, конечно, о нем, но сути того, что я сказал, это не меняет.

Давайте прервемся на этом месте на новости, через 3–4 минуты я вернусь к другим, к сожалению, исключительно правозащитным темам, которые будут сегодня в моей программе.

НОВОСТИ

С.Пархоменко

Преследование этой общины было общим местом деятельности нацистской Германии и Советского Союза. Вот время от времени приходится говорить, что между этими двумя режимами было много общего, что они во многом были согласны между собой, очень во много были похожи друг на друга. И совершенно не случайно в свое время заключили такие достаточно тесные, союзнические отношения, и совершенно не случайно в качестве союзников вступили во Вторую мировую войну. И только потом, спустя какое-то время оказались по разные стороны фронта.

В частности, они вместе преследовали религиозную общину Свидетелей Иеговы (Свидетели Иеговы – экстремистская и запрещена на территории России организация). И это такой очень характерный пример их совместной работы. И традиция этого сохранена до сих пор. До сих пор это сообщество оказывается в России преследуемым. Последний раз Верховный суд весной 17-го года, если я правильно помню, принял решение о том, что эта организация является в России не просто нежелательной, но запрещенной. И вот на основании этого начались преследования людей, которые имеют к этому отношение.

Я хотел бы вернуться к еще одному делу, о котором довольно много говорили на этой неделе — об аресте журналистки Светланы Прокопьевой в Пскове. Она арестована и обвинена в том, что она оправдывала терроризм, ни больше и не меньше. Между тем, всё, что сделала Светлана Прокопьева — она совершенно естественным образом реализовывала свой журналистский долг, размышляя о важных политических проблемах и важных политических тенденциях, которые она увидела в довольно ужасном случае, о котором многие здесь в эфире «Эха Москвы» тоже говорили, — о взрыве, который произошел в Архангельске в октябре прошлого года.

Там молодой человек 17 лет, студент одного из местных учебных заведений явился туда с бомбой, причем он предварительно написал об этом в интернете, в одной из социальных сетей и подорвал это взрывное устройство. Погиб сам. Там пострадали, были ранены, по-моему, трое сотрудников Областного управления ФСБ. Это был, несомненно, террористический акт.

И у этого террористического акта, как и у любого террористического акта были серьезные политические последствия. И долг журналиста размышляли об этом. Долг журналиста думать над тем, что в действительности привело к этому террористическому акту, чем, собственно, и была занята Светлана Прокопьева. А там есть, о чем думать, там есть, к чему присматриваться в истории с взаимоотношениями российских спецслужб и российского общества.

И мне вот, например, представляется, вот на мой взгляд, лучше чем любая колонка политолога или отчет Human Rights Watch доказывает, что в России нет условий для политического активизма, несмотря на Конституцию, сотни зарегистрированных партий и регулярные выборы. Это всё не работает, по крайней мере, так это увидел этот молодой человек, которому было что сказать власти. Он не вышел в пикет, он не стал собирать митинг, не опубликовал статью, манифест или открытое письмо с требованием перестать фабриковать дела и пытать людей. Он не пошел ни в одну из партий с предложением включить этот пункт в политическую программу. Он не обратился к своему депутату в Государственной думе.

Вы можете, конечно, сказать, что этот парень был слишком юн, чтобы додуматься до таких серьезных вещей. В том-то и дело, что такой выход, как повзрослеть типа «вот я вырасту и всё исправлю», он тоже для себя не увидел. Он для разговора о гражданских правах с ФСБ выбрал бомбу.

Я думаю, что ФСБ в Архангельске отдувалось за всю систему. Все правоохранительные органы действуют схожим образом. И даже если грызутся между собой, то по отношению к гражданам на редкость единодушны. Наказать, доказать вину, засудить — вот их единственная задача. Не важна фактическая сторона дела, не важна мотивация и виновность, то есть умысел. Хватит и малейшей формальной зацепки, чтобы человека затащило в жернова судопроизводства. И если уголовное обвинение доходит до суда, то суд примет обвинительный приговор. По-другому не бывает. Государство открыто прессует тех, кто к нему нелоялен. Не нужно иной причины, кроме взглядов и убеждений.

С.Пархоменко: Государство открыто прессует тех, кто к нему нелоялен. Не нужно иной причины, кроме взглядов и убеждений

Вот такое суждения я хотел бы высказать в этой программе. Вот мой журналистский анализ, мой взгляд наблюдателя, комментаторы этих событий, он вот такой. Я этим объясняю отчасти этим то, что произошло в Архангельске. Я много раз об этом говорил, я много раз старался, так или иначе, сформулировать эту, в общем, несложную мысль, о том, что отсутствие в России естественных форм гражданской активности и политической жизни приводит к тому, что расцветают формы неестественной: возникает терроризм, появляются преступники и преступления, возникают уродливые, отвратительные формы политической демонстрации и своих взглядов.

Я много-много раз об этом говорил. Вот я сейчас сказал об этом еще раз. Вас это, наверное, не удивило, и в общем, не много нового вы обнаружили сейчас в моих слова, правда?

А я вам открою один маленький секрет: вот всё, что я сейчас говорил, начиная со слов «этот взрыв, на мой взгляд, лучше, чем любая колонка политолога или отчет Human Rights Watch», — помните, я сказал эту фразу? Так вот, что начинается с этой фразы — это все была цитата из той самой статьи, за которую была арестована Светлана Прокопьева в Пскове. Я просто прочел большой кусок ее статьи.

Вы ничего там не заметили террористического? Вы видели там оправдание терроризма? Вы видели там что-то, за что я должен подвергнуться уголовному преследованию, за что у меня следует провести обыск, задержать меня, арестовать, в последствие судить, объявить меня поддерживающим терроризм? Правда? Это ведь были довольно банальные слова, довольно обыкновенные, общепринятые. Вы их слышали много раз и многих уст.

Вот я вам повторил еще раз. А всё это был тот самый текст. Это был текст, который был опубликован на сайте псковской ленты новостей. Потом его прочли на радио «Эхо Москвы» в Пскове 102,6 FM, есть такая радиостанция, которая вещает там в регионе. И это стало поводом для обыска в редакциях, это стало поводом для задержания, и, по всей видимости, это будет поводом для суда.

А вы и не заметили — правда? — что я здесь в эфире «Эха Москвы» осуществлял оправдание терроризма. Вам показалось, что я говорю какие-то общие и вполне понятные и во многом бесспорные вещи. Ну, как-то ничего нету в этом революционного, в том, что я сказал, не так ли? Вот вторая история.

И третья, о которой я обязательно хочу поговорить в это программе — это продолжение дела Титиева. Идет суд в Чечне. Есть довольно большая группа сильных адвокатов, которые там работают. Одного из них вы слышали. Это Илья Новиков, один и самых сильных, самых эффективных и самых профессиональных сегодня адвокатов, которые берутся за политические дела в России. Я вам очень советую переслушать или перечитать его эфир, последнее по времени его появление в эфире «Эха Москвы», оно был буквально дня три, что ли, назад.

Ну, вот 38 заседаний на сегодняшний момент произошло уже на процессе по делу Титиева. И последние два заседания были посвящены одной и той же рутинной процедуре. Судья в массовых количествах поточно-конвейерным методом отвергал разного рода ходатайства и заявления защиты, которая — защита — требует того, чтобы последовательно были проверены и последовательно были выявлены фальсификации в огромном количестве материала, который предоставлен следствием и поддержан обвинением.

Требуются разного рода графологические экспертизы, чтобы убедиться, что документы подписаны, действительно, теми людьми, которые там значатся. Есть в этом большие сомнения. Похоже, что следователи подписывали там друг за друга. Или вообще какие-то посторонние люди подписывали разные процессуальные документы.

Требуются проверки разного рода свидетельств. Требуется проведение экспертизы и следственных экспериментов в присутствии второй стороны, потому что следствие и обвинение умудряются следственные эксперименты производить сами с собой в одиночестве, там, где их никто не видит.

Там был важнейший следственный эксперимент, в ходе которого нужно было понять, мог ли полицейский увидеть пакет с наркотиками там, где он будто бы его увидел. Похоже, что он увидеть его снаружи не мог. Он мог только сам туда положить и увидеть после этого. Вот на эту тему был проведен следственный эксперимент, но он был проведен так, что никто его не видел и никто при этом не присутствовал.

Но главная история на сегодня — это история с центральной уликой, с центральным вещественным доказательством, базовым вещественным доказательством, на котором построено всё обвинение против Оюба Титиева — на этом самом пакетике с наркотиками, который был ему подброшен, причем подброшен дважды.

Мы помним эту замечательную историю, что один раз ему подбросили это — он заявил, что он не будет подписывать документы, потому что это все сделано с нарушением закона, и там не было понятых, и обыск был проведен не так, как он должен быть проведен. Тогда его машину отвезли на то же самое место, где она уже была однажды задержана, и всё было проделано второй раз. Хочешь, чтобы было по закону? Получай по закону. Вот тебе понятые — привезем их на машине. Вот тебе протокол. Вот тебе всё.

Так вот, даже и по второму разу у них не получилось, похоже, потому что этот самый пакет, которые они как будто бы нашли в машине Титиева, был двойной: один пакет вложен в другой пакет, там только, внутри лежат эти наркотики. И вот они эту главную улику засунули в свою очередь уже в пакет предоставленный следователем, типа, чтобы она там хорошо сохранялась в своем первоначальном виде.

С.Пархоменко: Нам следствие по делу Титиева предоставило диск с фотографиями задержания. На диске ничего нет, он пуст

Итого, пакетов стало 3. Один пакет, на нем другой пакет, как это было как будто найдено в машине. Потом засунули в третий. Так теперь, когда начали распечатывать эту улику, обнаружилось, что пакетов не три, два. Один куда-то делся. Зато вместо этого пакета обнаружился кусок скотча, которого там никогда раньше не было. А на этом скотче — волосы Титиева. Зачем ему, например, понадобился этот скотч при его как будто бы наркотиках? Там не было на пакетиках никаких дырок, там нечего было заклеивать этим скотчем. Тем не менее, он сам — Титиев — будто бы заботливо положил туда кусок скотча со своими волосами.

А мы знаем, что это за кусок скотча — его узнали. Это хорошо известный кусок скотча, который полицейские использовали, когда пугали Титиева, что сейчас будут его пытать. Они ему заклеили рот, обмотали голову этим скотчем с тем, что «вот сейчас-сейчас начнем тебя мучить». Но потом мучить не стали, просто пугали его, а скотч оторвали — оторвали вместе с волосами.

Можете себе представить, если там медицинский пластырь или скотч, намотать его на голову, а потом грубо отодрать — на нем останутся волосы, да, которые он выдирает из вашей головы.

Вот этот кусок скотча, с помощью которого они пытались пытать Титиева, они и засунули в этот пакет теперь в качестве доказательства, что этот пакет его, потому что на скотче его волос. На пакете их нет, На наркотиках их нет, а вот на скотче — есть. И всё это предоставлено суду.

И по этому поводу защита сегодня требует эту улику признать недопустимой и требует, чтобы суд согласился с этим ходатайством. А суд не соглашается с самыми поразительными вещами. Например, нам некоторое время тому назад следствие предоставило диск с фотографиями задержаниями. На этом диске ничего нет, он пустой. Они вложили пустой диск.

На самом деле это, конечно, издевательство над судом демонстративное. Это не просто ошибка. Это такая наглость. Вот они нагло вложили пустой диск и сказали: Ну, жрите! Вы хотели диск с фотографиями? Получите! Там, правда, нет ничего, но неважно. Суд разглядит фотографии, не существующие на этом диске уж как-нибудь».

Это происходит в России, это происходит не в той части Российской Федерации, которая когда-то была частью страны и давно уже от нее отделилось. Чеченская республика никуда не отделялась от России. Чеченская республика — часть России.

И когда где-то, скажем, в международных судах или в дискуссиях о ситуации с правосудием России упоминают такого рода события, как о том, как сегодня существует русский суд… Вы же знаете, там часто делают такое упрощение: называют российское русским, просто так языки устроены, по-английски это называется Russian; вот это всё Russian. Это Russian people, а это Russian court. Когда говорят о российском суде или там о российском суде — переводите, как хотите, — а в действительности упоминают чеченский, — имеют право, потому что Чечня по-прежнему часть России. То, что происходит там, мы не можем отделить от себя. Мы не можем сказать, что люди, которые судят журналистку в Псковской области за то, что я вам здесь прочел с выражением и люди, которые судят Оюба Титиева в Чечне за то, что они сами засунули в пакет с наркотиками кусок скотча с его волосами, — это какие-то разные люди и это не одна система, и это не подчиненные одних и тех же чиновников и не часть одной и той же системы юстиции в Российской Федерации. Часть одной и той же, не сомневайтесь.

И у этого всего есть один общий министр юстиции. И мы знаем его фамилию. И мы знаем, что это следствие тоже подчиняется одному и тому же Следственному комитету Российской Федерации, которое идет там и которое идет тут.

И Федеральная служба безопасности у нас одна на Псковскую область и Чеченскую республику, общая федеральная. Да, у нее есть отдельные региональные управления, но в целом-то это одно ведомство, одни люди. Этим командуют одни и те же начальники. Одно и то же управление «Э».

Вот назначен новый генерал, новый глава управления «Э». Только что типа сегодня. Его зовут Олег Ильиных. Вообще, это важнейшее, колоссальное событие. Новый глава управления «Э». Это то самое управление «Э», которое в центре колоссального количества скандалов в России.

Это то самое управление «Э», которое создало у себя, под своим крылом целую бандитскую армию — вот этот самый НОД. Он в разных существует формах. Одни люди громят памятники и отпиливают болгаркой таблички в Москве, другие люди работают провокаторами в Ростове-на-Дону. Мы помним, что это были одни и те же люди, одна и та же компания, которая занимается последовательным уничтожением мемориала Бориса Немцова и той провокацией, которая была с активисткой «Открытой России Ростове. Это один и те же люди. Управляет ими управление «Э». Отчитываются они перед управлением «Э»,прикрывает их управление «Э».

Вот у этого управления «Э» появился новый начальник, некий генерал-майор Олег Ильиных, про которого мы знаем — ничего про которого мы не знаем. Человек без лица. Последнее место его работы: он был главой МВД Курганской области. Перед этим работал в Ненецком автономном округе. Есть в его истории меньше года, если я правильно понимаю, работы в каком-то мобильном специальном полицейском отряде, который работал в Дагестане.

Но, в общем, вот такой полицейский служащий, ничем, как говорится, не примечательный. Никаких специальных подвигов за ним нет. Теперь будет управлять управлением «Э». Теперь будет начальником политических преследований в Российской Федерации.

Это то самое управление, которое занимается этими всеми экстремистами, поддерживателями терроризма, всеми этими «наносящими ущерб конституционному строю», «несущими в себе угрозу стабильности государства». Вот оно собирает разнообразных журналистов, активистов со всей страны для того, чтобы предъявить им эти самые абсурдные обвинения по группе уголовных статей, которые собраны в главе 29 Уголовного кодекса Российской Федерации. Вот эти самые преступления против государства.

Я хорошо знают номер это главы просто потому, что я хорошо помню, как называется знаменитая группа юристов, группа адвокатом Иваном Павловым, которая работает в Санкт-Петербурге «Команда 29». Вот они назвали свое адвокатское объединение этой цифрой 29, потому что эту главу с 29-м номером собраны все эти антигосударственные статьи.

Тем не менее, назначение этого человека не является большим политическим событием и не является частью обсуждения в огромном количестве СМИ России. Только мы с вами об этом вспоминаем, больше никто. Потому что это страна, где люди сосредоточены сегодня и правильно сосредоточены на собственных правах, на угрозе этим правам и на нарушениях этих прав.

Результат? Смотрите его в последнем опросе «Левада-центра», который обнаружил, что в возрастной категории 18-24 года, то есть молодые люди, то есть люди, учащиеся в разного рода учебных заведениях, либо только что окончившие учебные заведения — 18% таких людей говорят, что они определенно хотели бы переехать жизнь за границу на постоянное место жительства. 23% говорят, что, скорее, да, хотели бы. 18 плюс 23 — 41. 41% молодых людей в России хотят уехать из России.

От чего они хотят уехать? От управления «Э» в значительной мере, даже если они не знают, как оно в действительности называется, от того прекрасного дела, которым занято управление «Э», от истории про то, что размышление вполне банальное, вполне обыкновенное о том, почему бы молодой человек 23 лет мог бы дойти до того, чтобы взорвать бомбу в вестибюле областного управления ФСБ — за попытку размышлять об этом, задуматься над причинами, которые заставили его это сделать человек попадает под следствие и в тюрьму.

Следующая возрастная категория 25–39 лет. Это что такое? Молодые специалисты, люди в начале и в расцвете своей карьеры. 9% говорят, что да, определенно хотели бы уехать за границу, переселиться за границу, покинуть Россию. 15% говорят, что, скорее — да. 15 плюс 9 — 24%, четверть. Каждый четвертый молодой специалист в России сегодня хочет уехать из России.

Ну, среди люди 55 более лет, то есть вот моих ровесников таковых в общей сложности 5%. Больше счастье. Люди устают к 55 годам, они изматываются, отчаиваются. К 55 года эти люди неспособны больше на резкое движение, люди утратившие интерес к жизни, волю к жизни, страсть к жизни. Они сидят на месте, они согласны более-менее со всем. 5%. Ну, О’кей будет радоваться, что удалось этих людей выжать как лимон. Осталось всего 5% людей, которые думают о чем-то неожиданном для себя.

А среди молодых — 41% и среди достаточно молодых — 24%. Ну, получайте же. Чего вы хотели?

Давайте продолжать следить а этим — следить за делом Анастасии Шевченко, членом движения «Открытая Россия» в Ростове-на-Дону, за делом Оюба Титиева в Чечне, а делом Светланы Прокопьевой в Пскове, за делом Денниса Кристенсена в Орле. Это люди, права которых в России были уничтожены, и которые демонстрируют нам, что же в действительности происходит с правами человека в России. Это была программа «Суть событий». Я Сергей Пархоменко. Всего хорошего, до следующей пятницы, до свидания!