Суть событий - 2017-10-13

С.Пархоменко

О каких сюжетах я хотел бы поговорить сегодня? О тех, которые волнуют меня. Вот, знаете, у меня есть такая возможность, все-таки, выстраивать программу таким образом, как мне это кажется правильным, ориентируясь на мой собственный интерес. Не всегда, как вы заметили, мои предпочтения и моя иерархия важного или не важного совпадает с тем, что происходит в других, скажем, «Особых мнениях», и я к этому совсем не стремлюсь. Зачем же мне всех повторять? Поэтому иногда я берусь за темы, которых, к сожалению, у других нет, и одна из таких тем – это тема суда над Юрием Дмитриевым. Вы знаете, что я слежу за ней достаточно подробно. Это замечательный правозащитник из Карелии, один из самых заметных людей в том, что касается деятельности «Мемориала». «Мемориал» - это организация, которая обнимает собою всю Россию, с отделениями в огромном количестве российских регионов. И вот именно там, на севере, в Петрозаводске и вообще в Карелии много лет работал Юрий Дмитриев, и прославился он тем на весь мир, что он осуществлял совершенно потрясающую поисковую работу. И, в частности, был одним из тех людей, благодаря которому мы знаем о месте массового захоронения под названием «Сандармох». Он много лет занимался расследованиями всего, что связано со сталинскими репрессиями.

С.Пархоменко: Дмитриев успел региональным карельским властям как-то сильно надоесть

Он был обвинен некоторое время тому назад абсолютно абсурдным образом в одном из чрезвычайно тяжких преступлений и опозорен намеренно. Это обвинение было выбрано таким образом, чтобы нанести ему максимальный моральный ущерб. Он был обвинен в том, что он совершал какие-то развратные действия в отношении своей приемной дочери и, в частности, изготавливал порнографию с ее участием.

На самом же деле в его компьютере было обнаружено примерно 140 фотографий, на которых он последовательно создавал такую фотохронику физического развития этой девочки, которую он взял. Это приемная его дочь, которую он взял в совсем маленьком возрасте, очень слабую, очень болезненную, очень неразвитую в физическом отношении, и он понимал, что и органы надзора будут интересоваться этим, и он для них фотографировал ее регулярно, постоянно с определенными промежутками времени. Никому никогда эти фотографии не показывал, нигде их не распространял – они были выкрадены из его компьютера, где они аккуратненько лежали в папках, расположенные там по времени, надписанные, что это медицинский отчет и так далее.

Причем, он снимал ее главным образом в совсем маленьком возрасте, когда ей было 4 года, 5 лет, 7 лет. Когда она чуть-чуть подросла, ей стало там лет 10, он снимать перестал, потому что всё, в конце концов, стало в порядке и как-то ее физическое развитие пришло в норму, и, в общем, никакой вот этот фотодневник уже оказался не нужен.

В отношении этого человека, обвиненного вот таким образом, взятого под стражу... Он уже много месяцев провел в СИЗО. В отношении него была проведена экспертиза крайне нелепая, крайне сомнительная. Экспертизу эту проводила некая контора под названием «Центр социокультурных экспертиз», и впоследствии огромное количество реальных экспертов, людей, которые, действительно, занимаются проблемами разного рода сексуальных отклонений, сексуального насилия над детьми и так далее. Ну, есть люди, которые профессионально это знают, которые понимают в этих случаях, которые умеют отличить человека, которого, действительно, следует подозревать, от человека, которого подозревать не следует, человека с какими-то психическими отклонениями от нормального человека.

Эти люди подвергли просто осмеянию эту экспертизу, и признали ее абсолютно некомпетентной, абсолютно незаслуживающей доверия людей, которые ее проводили, людьми, которые совершенно случайные в этой области.

Тем не менее, это не позволило судье, ну, например, освободить этого человека из-под стражи и избрать ему какую-то другую меру пресечения. Человек уже очень немолодой, и совершенно очевидно, что это пребывание там для него чрезвычайно губительно. Вот.

И вот некоторое время тому назад стало известно о том, что адвокатам после очень тяжелой борьбы удалось добиться новой экспертизы. Они много раз этого требовали от суда, много раз подавали ходатайства об этом, они много раз были отклонены. Но вот, в конце концов, удалось очередное ходатайство провести уже после того, как, ну, какой-то удельный вес вот этих отзывов о той первой экспертизе оказался уже таким, что, по всей видимости, даже судья не мог с этим не считаться при всем нашем понимании, что такое этот судья и что такое этот суд, и чем он руководствуется.

Понятно, что Юрий Дмитриев успел региональным карельским властям вот этой вот своей поисковой деятельностью, этими своими разоблачениями, этими своими изысканиями и постоянными напоминаниями об эпохе репрессий, о тех страшных зверствах, которые тогда произошли, он им как-то сильно успел надоесть. И захотелось от него избавиться. И избавиться от этого карельского отделения «Мемориала». В общем, совершенно очевидно, что вся эта история с этими фотографиями абсолютно выдуманная, абсолютно такая, спровоцированная. Там наняли для этого человека, который ремонтировал его компьютер, который рылся в этом самом компьютере Дмитриева и эти фотографии в какой-то момент вытащил на поверхность и вот значит, предъявил в качестве порнографических.

С.Пархоменко: Дело Серебренникова вопиющее и надуманное, но помимо того, оно раздавило, в частности, дело Дмитриева

Так вот новая экспертиза. Все очень радовались, что она должна произойти, и адвокат (его фамилия Онуфриев), который очень старался эту экспертизу организовать, предлагал 2 государственных экспертных учреждения признанных и, так сказать, имеющих все необходимые здесь лицензии и необходимую репутацию – Центр имени Сербского и Центр судмедэкспертизы Минздрава Российской Федерации.

Прокурор предлагал почему-то опять какую-то частную контору, и совершенно неожиданно судья сообщил, что это исследование будет производить нечто под названием Федеральный департамент независимой судебной экспертизы.

Ну, довольно быстро журналистам в Петербурге удалось найти этот Федеральный департамент независимой судебной экспертизы, и обнаружить, что он называет себя «Федеральным департаментом» абсолютно произвольно и самозванно, и самочинно, несмотря, между прочим, кстати, на запрет. Есть некоторые слова, которые нельзя просто так использовать в наименовании коммерческих организаций. В частности, нельзя использовать слово «федеральный». Ну, не важно. А важно то, что это, конечно, никакой не федеральный департамент, а это очередная очень странная контора, зарегистрированная просто в жилой квартире. И это коммерческое предприятие при том, что есть специальное постановление Пленума Верховного суда с разъяснением, что если это не государственные судебные эксперты, а просто какие-то частные лица... Потому что в Уголовно-Процессуальном Кодексе сказано, что такого рода экспертизы может проводить – я цитирую – «либо государственными судебными экспертами или иными лицами из числа лиц, обладающих специальными знаниями».

Так вот Верховный суд еще в 2010 году разъяснил, что такое эти «иные лица». Это не всякие иные лица, это эксперты некоммерческих организаций, всяких автономных некоммерческих организаций, некоммерческих партнерств, ассоциаций и так далее. И здесь коммерческая компания, и никакого списка экспертов на поверхности у нее нет. По всей видимости, и самих экспертов нет, а просто нанимаются в конкретном случае какие-то люди со стороны. Качество их неизвестно, компетенции их неизвестны.

В общем, складывается такое впечатление, что эта вторая экспертиза заведомо организована таким образом, чтобы продолжать обвинять в этом абсурде Юрия Дмитриева. Более того, там есть еще всякие дополнительные обстоятельства, ну, например, судья начала скрывать от адвоката и этих людей, и эту организацию, и то, как должна проводиться экспертиза, и имена экспертов, и ему пришлось всё это выяснять каким-то совершенно детективным образом еще при помощи питерских журналистов, которые это всё довольно быстро нашли.

Кроме того, из этих 140 фотографий, которые представляют из себя вот эту вот медицинскую такую фотохронику, фотолетопись этой девочки, судья велела оставить только 9, на ее взгляд каких-то наиболее вопиющих. И понятно, что тот человек, который не видел всех этих фотографий, он будет эти 9 рассматривать, так сказать, в отрыве от контекста, ему не будет понятно, что это в целом такое, что это за набор этих фотографий, а почему именно эти и как они связаны между собой.

В общем, это тот случай, когда за это должно браться российское общество, когда люди, у которых есть вообще какое-то представление о добре и зле, и какое-то милосердие им не чуждо, должны помнить про этого человека и вступаться за этого человека, потому что его просто уничтожат.

К сожалению (я про это тоже говорил уже раз или два), что очень трудно удержать в головах у людей это. И, вот, есть там, скажем, дело Серебренникова тоже совершенно вопиющее, безобразное и надуманное, но помимо того, что оно само по себе из себя представляет большую несправедливость, но оно еще и раздавило, в частности, дело Дмитриева как и разные другие дела, связанные с притеснениями правозащитников и с преследованиями за общественную деятельность в России. И вытеснило их из общественного сознания. Надо делать над собой какое-то усилие, надо стараться помнить и про это, и про то.

И, вот, например, в случае с Дмитриевым я очень рад, что на минувшей неделе произошло одно важное событие. Есть такая ассоциация «Свободное слово», ассоциация, которая объединяет литераторов, редакторов, издателей, переводчиков, блогеров. Ну, в общем, всех, кто работает со словом и со свободой слова, и в том числе и очень известных людей. В нее входит и Нобелевский лауреат Алексиевич, и Владимир Сорокин, и Григорий Чхартишвили, и Людмила Улицкая, и Владимир Войнович. Множество замечательных людей входит в эту Ассоциацию.

И вот целая группа членов этой Ассоциации во главе с Людмилой Улицкой поехали туда в Карелию, поехали в Петрозаводск, в суд. Суд идет в закрытом режиме, увидеть Дмитриева там невозможно и, соответственно, он не может никого увидеть. И как-то, ну, подбодрить его всем хотелось бы, но это тоже не очень получилось. Там буквально в коридоре его в какой-то момент мимо провели и как-то все успели ему сказать какие-то слова и поаплодировать несколько секунд, вот, собственно, и всё.

А потом они отправились на один из вот этих полигонов, этих массовых захоронений (не в Сандармох, другое), с которыми работал Юрий Дмитриев.

Это хорошая акция, очень правильная. И люди, которые вернулись оттуда, ну, может быть, кто-то из вас слышал здесь в эфире «Эха Москвы» Людмилу Улицкую, которая рассказывала об этой поездке.

Это важная чрезвычайно вещь. Давайте за этим делом следить и давайте не дадим себя отвлечь никаким способом на какие-то другие дела. Вот.

«Сколько человек знает, о ком вы рассказываете?» - спрашивает у меня Сергей из Москвы. Ну, Сергей, вот в этом всё и дело. Вот я, собственно, и хочу, чтобы побольше людей знало, о котором я рассказываю, что это один из известнейших таких историков-практиков, людей, которые руками разгребают нашу историю буквально, в буквальном смысле этого слова. Находят ее следы, находят живых свидетелей, находят мертвые, так сказать, останки, свидетельства тех событий. Это колоссальная работа, без которой, между прочим, истории не существует. Не существует как науки, не существует как национального сознания, не существует как некоторого комплекса вины, который есть в людях.

С.Пархоменко: Мы живем в стране, не прожившей своего исторического опыта, своей исторической вины, массовых репрессий

Кстати, раз уж я эти слова там про комплексы, про вину сказал, позвольте я анонсирую еще одно событие, в котором мне предстоит участвовать в это воскресенье. Я думаю, что многие следят за тем, как в Петербурге развивается знаменитая серия открытых дебатов. Когда-то она называлась «Открытая библиотека», происходила в Библиотеке Маяковского. Но теперь это происходит в другом месте – в Новой Голландии. Там замечательные темы, замечательные участники. Я сам всегда с огромным интересом и иногда с волнением слежу за тем, как эти дебаты там развиваются. Вот в это воскресенье мне предстоит самому там участвовать и разговаривать о проблемах национальной памяти, и о том, как разные страны переживают свое прошлое, осваивают свое прошлое и живут со своим прошлым, и осознают свое прошлое. Я буду говорить об этом, потому что я занимаюсь уже несколько лет вот этим огромным проектом под названием «Последний адрес», который стал довольно широко известен в России и в мире.

А у меня будет совершенно необыкновенный собеседник – ее зовут Рута Ванагайте, она журналист и писатель из Литвы. Она написала совершенно потрясающую книжку. К сожалению, она пока не издана в России. Вот, я знаю, что сейчас она переводится и, по всей видимости, весной выйдет в России в издательстве «Корпус». Книжка эта называется «Наши», и это книжка о том, как происходил Холокост, то есть планированное систематическое уничтожение еврейского населения в Литве. И какую роль в этом сыграли сами литовцы, как это превратилось там в Литве абсолютно в рутинный процесс, в котором литовское население, соседи этих самых уничтожаемых евреев сыграли, может быть, не меньшую роль, чем немецкие оккупанты. И как это стало частью обыденной жизни, и как люди относились к этому, в общем, совершенно спокойно, а некоторые даже в этом и участвовали. А еще некоторые даже были и какими-то инициаторами этого.

Она написала об этом книжку очень откровенную, очень горькую, очень жестокую во многом, в каких-то деталях, которые она описывает, и в Литве произошла колоссальная дискуссия на эту тему. И страна буквально разделилась на тех, кто принимает эту точку зрения, или на тех, кто эту точку зрения решительно и гневно отвергает. Но это чрезвычайно важная вещь. Страна должна это пережить, страна должна осознать свое прошлое, страна должна с ним разобраться. Это касается Литвы и это, конечно, касается России.

И мы с вами живем в стране, которая не прожила еще своего исторического опыта и своей исторической вины, и массовых репрессий, которые происходили из десятилетия в десятилетие, вовсе не только в 1936-м, 1937-м и 1938-м году. Понятно, что это важнейшая часть взросления нации, взросления народа и страны вместе с ним. Нам это всё однажды несомненно предстоит. Можно от этого долго прятаться, можно людей, которые этим занимаются, заталкивать в СИЗО, обвиняя их в каких-то безумных и отвратительных преступлениях, и вот таким образом избегать, собственно, этого разговора.

Это может долго продолжаться, но однажды это кончится. И я думаю, что если есть возможность как-то приложить силы к тому, чтобы это кончилось побыстрее и чтобы разговор об этом начался серьезный, надо это делать. Вот, я буду это, в частности, делать в Петербурге.

У меня спрашивают почему-то, не стыдно ли мне участвовать в этих дискуссиях. Нет, мне не только не стыдно участвовать в этих дискуссиях, но я считаю большой честью участие в этих дискуссиях, где замечательные люди принимают участие и кого там только ни было. И я очень рад оказаться, так сказать, внутри этого проекта. Вот.

Давайте я на этом месте остановлюсь, и во второй половине программы перейду уже к каким-то таким, текущим политическим событиям. Это программа «Суть событий», через 3-4 минуты мы с вами продолжим разговор, я буду по-прежнему тут и по-прежнему меня будут звать Сергей Пархоменко. А сейчас – новости.

НОВОСТИ

С.Пархоменко

У меня спрашивают вдогонку к той последней теме, о которой я говорил в первой половине программы, по поводу этих дебатов. Дебаты состоятся в Санкт-Петербурге. Спрашивают у меня точное время. Дебаты состоятся в Санкт-Петербурге в воскресенье, 15-го числа в 15 часов. Они происходят в Новой Голландии, там свободный вход. Ну, правда, надо входить туда заранее, потому что мест там всегда не хватает и зал всегда битком. Найдете, я думаю, там по указателям. Спрашивают, можно ли будет найти эти дебаты в интернете? Да, обычно кто-нибудь их транслирует. Просто ищите с помощью Google по словам «Открытая библиотека», «Дебаты», «Новая Голландия», «Пархоменко», «Ванагайте». Найдете, несомненно, будет такая трансляция.

Кстати, в другом раунде этих дебатов будет участвовать замечательный историк Евгений Анисимов, и вместе с ним Ирина Прохорова. И будет еще вторая дискуссия о церкви, Георгий Митрофанов и Павел Рогозный.

Вот, Прохорова и Анисимов – это будет в 3 часа, потом следующий час – вторая пара, а моя пара с Рутой Ванагайте в 17 часов 15-го числа, в воскресенье. В 17.

С.Пархоменко: Именно Роскомнадзор оказался организацией, исполняющей весь тот произвол, который накопился вокруг

Итак, что еще, какие сюжеты? Ну, несколько слов, конечно, я скажу по делу Мединского. Просто я вынужден уже тащить эту хронику. 20-го числа будет Президиум Высшей Аттестационной Комиссии рассматривать это дело. Тем временем страсти накаляются, нанимают всё новых и новых каких-то пропагандистов на эту тему, поднимают очень большую истерику по поводу патриотического министра, который подвергается травле со стороны либералов. Ну там люди вроде Соловьева, конечно, не слезают уже много недель с этого сюжета. Но пошла атака, конечно, на сам этот Экспертный совет, который некоторое время тому назад в начале месяца принял решение о том, что Мединский должен быть лишен степени и, в общем, фактически закрыл этот вопрос. Там административно можно эту степень за ним сохранить, но совершенно очевидно, что историческое сообщество его из себя, так сказать, извергло и свое окончательное слово сказало, потому что это высший, так сказать, орган, высшее собрание этого исторического научного сообщества.

И вот сегодня появилось новое событие (вы знаете об этом), 20 членов этого Экспертного совета написали заявление специальное открытое (оно опубликовано, в частности, и на сайте «Эха Москвы»), где они объясняют, что претензии к этой работе и к Мединскому связаны не с тем, что он министр, и не с тем, что он какой-то придерживается политической позиции, а они связаны с тем, что он продемонстрировал абсолютную свою неспособность делать эту научную работу и, как там написано, у него отсутствуют базовые навыки научной работы. Но вокруг этого, конечно, вокруг этого решения Экспертного совета огромное количество всякого вранья. Пошел такой массовый наезд, собственно, на членов этого Экспертного совета, на историков. И там если вы слушаете, не дай бог, какого-нибудь Соловьева, вы можете уже обнаружить, что он их называет «мошенниками» и что он говорит о том, что они совершили, как он выражается, «это уголовка». Ну и всякое такое. Вот.

Ну, посмотрим. Посмотрим. В общем, понятно, что там министерство может этого человека как-то прикрыть (я имею в виду Мединского), но историки свое слово уже сказали и с этим, в общем, всё совершенно понятно, и репутация его совершенно разрушена, и вернуть ее, я думаю, будет ему невозможно. Во всяком случае, он не делает ничего для того, чтобы спасти эту свою репутацию, а погружается в это дерьмо только всё глубже, глубже и глубже.

Еще один сюжет, о котором я хотел бы разговаривать сегодня более подробно, это вот большой скандал вокруг неожиданно обнаружившегося, оказывается, существующего уже довольно долго дела о расследовании деятельности нескольких чиновников в Роскомнадзоре.

Вообще Роскомнадзор – я думаю, что вы много раз слышали это наименование, но, может быть, не все из вас задумывались над тем, что это такое, и с чего он взялся, и почему это так важно то, что там происходит.

Это довольно интересная организация. В сущности, техническая, и существование ее является абсолютно логичным и, я бы даже сказал, необходимым. Потому что да, действительно, в России есть известное число лицензированных видов деятельности, в частности, то, что связано с разного рода электронной прессой, с вещанием, со всякими частотами и так далее. И кроме того, это связано, ну, просто в целом с работой СМИ. Ну а раз есть лицензированные виды деятельности, кто-то должен заниматься оборотом этих лицензий. Кто-то должен эти лицензии выдавать, кто-то должен следить за законностью в этой сфере. И в целом вот эта вот техническая работа учета этих лицензий – она выполнялась Роскомнадзором. Мне самому, например, однажды довелось регистрировать СМИ, ну, правда, совсем крошечное в связи с работой Диссернета. В какой-то момент показалось, что один из сайтов Диссернета (не основной, не Dissernet.org, а другой) – хорошо бы, чтобы у него был статус СМИ формального, зарегистрированного. Ну и вот этот сайт был зарегистрирован. Я сам этим занимался, и это было как-то просто, понятно, быстро, и у меня не было как-то ни малейших претензий к тому, как устроена работа этой конторы, этой организации.

Но спустя какое-то время оказалось, что Роскомнадзор принял на себя абсолютно не свойственные ему такие, я бы сказал, карательные функции. И именно Роскомнадзор оказался той организацией, которая исполняет весь тот произвол, который накопился вокруг, в частности, деятельности электронных СМИ и вообще электронной сферы информации, в частности, интернета в России. Это та самая организация, которая составляет вот эти вот черные списки, блокирует сайты.

Часто это происходит абсолютно во внесудебном порядке, это происходит совершенно произвольно. Это происходит по распоряжению каких-то непонятных чиновников, невозможно даже добиться ответа на вопрос, а кто это решил, по какой причине, на какой срок, что нужно сделать, чтобы этот запрет отменить и так далее? Вот это беспрекословно осуществляет Роскомнадзор и, надо сказать, довольно нагло при этом себя ведет и довольно нагло это комментирует.

Именно Роскомнадзор ведет бесконечные разговоры о блокировке разных социальных сетей. Именно Роскомнадзор принимает на себя непонятно почему функции переговорщика от имени государства с этими сетями. Мы много слышим о том, что то они собираются Facebook закрыть, то они собираются перекрыть Twitter, то они начинают объяснять, что Телеграм не будет работать в Российской Федерации.

С.Пархоменко: Как только вы пересекаете границу, вы можете спокойно читать ряд сайтов. Нет проблем. Здесь недоступно

Было много конкретных ситуаций, совершенно невообразимых в своей наглости и произволе. Ну, например, мы помним, как в какой-то момент несколько политических сайтов такого, оппозиционного направления были просто в один момент выключены, и выключены именно для российских потребителей. Как только вы пересекаете границу и находитесь где-то за пределами России, вы можете спокойно читать и сайт Kasparov.ru, и сайт Grani.ru, и сайт «Ежедневный журнал». Нет проблем. Здесь это недоступно, перекрыто абсолютно без всякого судебного решения, без внятного объяснения, что случилось, почему, в чем они провинились, как можно из-под этого выскочить и вернуться обратно к российскому читателю. И вообще по какому праву это было сделано.

Так вот Роскомнадзор стал символом вот этого государственного произвола в отношении сферы информации, в отношении свободы слова. И, конечно, когда обнаружилось, что там, ну, во всяком случае, по мнению следствия пока (это мнение как-то утекло, так сказать, в прессу к журналистам) внутри этой организации существовали порядки такой, я бы сказал, довольно вольной финансовой дисциплины (назовем это так). По всей видимости, речь шла о том, что чиновники этой организации получали неучтенный доход, неучтенную зарплату, причем не один раз, а систематически, постоянно в качестве такого непрерывного прикорма к их обычной заработной плате, и для этого какие-то неизвестные люди в виде мертвых душ нанимались в одно из подразделений, которое подчиняется этому самому Роскомнадзору. По всей видимости, это был так называемый Главный радиочастотный центр, такая, техническая организация, которая находится в структурах этого Роскомнадзора. Туда нанимали будто бы каких-то людей, будто бы им платили зарплату, а в действительности эти деньги доставались совсем другим чиновникам, которые зарплаты эти брали себе.

Среди тех, о котором идет речь, очень яркая и известная фигура, человек по имени Вадим Ампелонский. Он был пресс-секретарь главы этого самого Роскомнадзора и самого Роскомнадзора в целом, человек, который вполне, так сказать, прославился такими, чрезвычайно вольными и, я бы даже сказал, наглыми комментарии по разным поводам. В частности, я, вот, как-то наслушался от него всякого интересного по поводу Диссернета, поскольку Диссернет в свое время обнаружил очень серьезные нарушения в диссертации самого главы Роскомнадзора Жукова. Вот. Так что, ну, это личность такая, на поверхности, что называется.

Почему это интересно? Помимо того, что вот та самая организация, которая как-то демонстративно с оттопыренной нижней губой объявляла свое право следить за законом и, так сказать, внедрять закон в такой деликатной сфере как сфера свободы слова и сфера информации, помимо этого есть еще одна интересная история, как ни странно, и мостик, который мы имеем право перекинуть, это мостик к делу Улюкаева.

Потому что совершенно в другом масштабе, конечно, и с другой стороны, и в другом виде, но мы видим вот этот странный порядок, который существует внутри российских органов власти и внутри российской чиновничьей среды, когда существует большое количество всяких таких, полуофициальных или совсем неофициальных, или вовсе не учтенных, или совсем серых и черных видов распределения дополнительного дохода.

И очень много было разговоров после дела Улюкаева о том, что то, что произошло, если считать, что... До сих пор остается абсолютно недоказанным (давайте с вами помнить об этом). ...если считать, что, действительно, он получил какую-то сумму денег, причем наличных, от Сечина, то, по всей видимости, ну, это как-то очень непохоже ни на какую взятку. Это похоже на рутинный платеж, на такую премию.

Потому что люди, которые управляют Россией, в частности которые управляют российским правительством, абсолютно не готовы существовать в тех законных рамках и в рамках тех законных доходов, которые они даже сами себе устанавливают.

Вот это интересная вещь. В какой-то мере это продолжение темы из моей предыдущей передачи, когда я говорил о том, что российская власть при том, что она чувствует себя абсолютно свободно в отношении закона и совершенно, вот, что хочет, принимает и как хочет модифицирует этот закон так, как ей, власти, это удобно и различным этим государственным органам. Но даже в этих обстоятельствах они не могут удержаться в рамках этого закона, который сами для себя пишут. И вынуждены всё время придумывать разного рода возможности в частности и левых доходов для того, чтобы премировать чиновников, в том числе и достаточно высоких для того, чтобы поддерживать в них интерес к своей чиновничьей работе. И это, конечно, всё это в целом форма коррупции в ее первичном понимании. Потому что коррупция – это порча. Вот, это порча чиновничьей среды, порча государственного аппарата, государственного устройства, которое разлагается вот этими неучтенными левыми деньгами, потому что понятно, что за левыми доходами следует и уклонение от налогообложения, несомненно.

Понятно, что никто не собирается платить налогов с этой зарплаты или с этих наличных, которые там распределяются среди чиновников.

За что? Не за то, что они совершают что-то такое специальное, там, как-то кому-то помогают, оказывают кому-то какое-то специальное содействие, решают за кого-то вопросы и, там, как это еще у них называется? Нет, ничего подобного. А прежде всего за то, что они выполняют свои прямые обязанности, что они делают свою обычную работу, ту самую, которую они должны были бы делать с той минуты, как они сели на этот стул. Это интересный вид коррупции, такой, очень специальный, очень российский, когда чиновник получает вот эту вот дополнительную мзду за то, что он делает то, что обязан, а не за то, что он для кого-то делает какое-то исключение или специальное послабление, или дает кому-нибудь какие-нибудь преференции или что-нибудь вроде этого.

Так что это просто еще один взгляд через маленькую форточку под названием «Роскомнадзор» и через, в сущности, маленьких чиновничков, одного из которых зовут Вадим Ампелонский, другого Борис Едидин, а третьего Александр Весельчаков. Это вот те 3 человека, которые оказались задействованы в этом деле. Взгляд на эту же самую государственную машину российскую в ее нынешнем разлагающемся состоянии.

И, наконец, последний сюжет. Тоже он, может быть, многим из вас покажется таким, немножко частным. Тем не менее, он меня очень заинтересовал. Это развивающийся дипломатический скандал в отношениях между Россией и США. У меня вообще сегодня получилась такая передача, когда я занимаюсь какими-то немножко периферийными, как кому-то покажется, сюжетами. Но мне-то они представляются очень принципиальными.

Речь идет о том, что российское Министерство иностранных дел и вообще руководство Российской Федерации обвинило США в том, что оно совершило, как было сказано, рейдерский захват консульских помещений. Вы помните, что несколько недель тому назад (даже уже пару месяцев тому назад) разразилась такая дипломатическая война между Россией и Соединенными Штатами. И США потребовали резкого сокращения количества консульских учреждений. Ну, не консульских даже, а таких, так сказать, вторичных представительств (вот так я их бы назвал). Было закрыто консульство в Сан-Франциско, было закрыто торговое представительство в Вашингтоне. И был сокращен персонал довольно решительно. После чего последовало совершенно колоссальное распоряжение о том, чтобы был сокращен персонал.

Нет, подождите, в каком это произошло порядке? Нет, сначала был сокращен персонал американского посольства очень сильно в России. Речь шла о сотнях людей, и, конечно, это коснулось прежде всего именно консульских работников, потому что понятно, что посольство не могло сократить, собственно, дипломатический персонал на такой процент, на такую долю.

Да, сначала Россия распорядилась о том, чтобы сократился персонал американских представительств, потом США в ответ на это потребовали закрытия консульства, торгового представительства. И дальше начали происходить довольно такие, резкие события с этими помещениями. И вот в результате было заявлено о том, что это какой-то захват, оскорбление, надругательство и всякое такое.

Я попытался разобраться в этом, попросил моих хороших знакомых, профессиональных дипломатов и специалистов вот в этой отрасли законодательства, вот в этих разного рода конвенциях и двусторонних соглашениях, которые регулируют дипломатическую деятельность, помочь мне и разобраться со всеми этими делами.

Ну, первое, что сразу приходит в голову и что становится ясно, например, из чтения ключевого здесь документа, а именно Конвенции о дипломатической деятельности, так называемой Венской Конвенции 1961 года, что всё, что связано с консульствами и тем более торговыми представительствами, это одна история. А, собственно, дипломатические представительства – история совсем другая. И конвенция ими, конечно, регулируется в статус послов, в статус дипломатов. Есть очень жесткое определение, что такое дипломатический агент, то есть, вот собственно, тот человек, который занимается дипломатической работой.

С.Пархоменко: Новый российский посол говорит, что флаг сняли, а не сорвали, не выдрали, и ничего такого не произошло

Что такое помещение представительства дипломатического? Это, собственно, посольство. И вот там, так сказать, принимающая сторона ограничена очень сильно в своих действиях. Неприкосновенным является много что. И жилье, например. В местах, где не только работают, но и живут вот эти самые дипломатические агенты, то есть, собственно, сотрудники посольства. И имущество, и собственность, и документы, и переписка, и всё на свете.

На консульские учреждения это не распространяется. Впрочем, есть специальное двустороннее соглашение между Россией и США, которое в значительной мере уравнивает статус дипломатических и консульских работников, но не статус помещений.

И по всей видимости, с того момента, как США заявили о том, что консульство в Сан-Франциско прекращает свою работу, оно просто перестало считать это помещение дипломатическим, потому что там речь идет в этом соглашении только о тех помещениях, где происходит непосредственно консульская работа». А там она перестала происходить.

Дальше на это было навьючено очень много всякого ритуала. Ну, например, статус флагов не описан. Это, ну, общая ситуация, как бы. Оскорблять персональные флаги других стран нехорошо – можно оказаться под судом за это.

Если Российская Федерация считает, что над ее флагом каким-то образом надругались, сорвали его как-то грубо, там не знаю, его плохо сложили, повредили, что-то такое с ним ужасное сделали... Пусть подают в суд. И велика вероятность, что этот суд они выиграют. Но американцы утверждают, что они сняли. И, кстати, и у российских представителей тоже нет здесь единогласия. В частности, и сам новый российский посол говорит о том, что флаг сняли, а не сорвали, там, не вырвали, не выдрали, и ничего такого с ним не произошло.

Но в любом случае флаг – это вещь... Вот, пусть никто не обижается, но это элемент декора. Это элемент, Так сказать, украшения здания, не более того и никак специальным образом его статус вот в этих дипломатических документах не оговаривается.

Оговаривается, например, статус, собственно, документации, которая находится внутри этого здания. Если окажется, что какие-то, скажем, представители позиции или кто-то еще получил доступ к этим документам... Потому что поразительно, но по этим дипломатическим конвенциям даже в случае разрыва дипломатических отношений, даже в случае войны документы неприкосновенны, которые находятся внутри вот этого самого дипломатического представительства, а двусторонние конвенции между Россией и США консульство тоже признано такой территорией.

Короче говоря, ну, надо судиться. Всё очень просто. В США есть суд. И если Россия считает, что ее права здесь были нарушены, нужно идти в этот суд. Не орать устами мадам Захаровой, а требовать справедливости. Суд в США независим, мы много раз видели, как он ставил на место всех, там, включая не только министра иностранных дел, не только полицию, просто секретаря (как это называется в США). Не только полицию, но и президента. Так что вперед.

Но похоже, что Россия боится, российские представители боятся ситуации, в которой они проиграют этот суд, и после этого договариваться, например, с Госдепартаментом американским будет бессмысленно, потому что они получат ответ «Мы-то с удовольствием, а суд нам не позволяет».

Вот. Это была программа «Суть событий». Мы встретимся с вами в будущую пятницу. Я – Сергей Пархоменко. Всего хорошего, до свидания.