Суть событий - 2016-12-09

9 декабря 2016 года.

В эфире радиостанции «Эхо Москвы» - программа «Суть событий».

Эфир ведут Сергей Пархоменко, Ольга Бычкова.

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

С.Пархоменко: Поступок Сокурова, который обратился к Путину за милосердием, стал более актуален сейчас

Что важно понимать? Эта комиссия Макларена, которая является таким как бы независимым расследователем, нанятым Международным антидопинговым агентством, обнаружила 695 имен российских и 19 имен иностранных спортсменов, в отношении которых следует думать о том, что их пробы подверглись каким-то последующим манипуляциям.

Вот это важно понимать. Это не количество спортсменов, которые употребляли допинг, как кто-то думает или как кто-то установил. Это не количество спортсменов, которых следует подозревать в том, что они употребляли допинг, это количество случаев, когда кто-то, по всей видимости, подменял пробы.

Почему именно это важно? Потому что когда спортсмен употребляет допинг, он сам в этом виноват. Ну, он или его тренер, или его врач, или его, там, не знаю, продюсер какой-то, импресарио, который заставляет его выигрывать любой ценой, потому что он на этом зарабатывает. Но, в общем, это в некотором роде их частное дело. Когда происходит подмена проб, это не их дело. Это делают не спортсмены, хотя, несомненно, спортсмены в этом участвуют. И понятно, что без их участия этого не могло бы быть, но кто-то же эту запасную мочу чистую сдает, и он же знает, зачем он это сдает. И это, кстати, ответ на вопрос, что спортсмены тут ни при чем. При чем, при чем, отлично при чем, они знали о существовании этой системы, и они в ней участвовали.

Так вот, это процедура, которую может организовать только государство. Ну, во всяком случае, в случае России, когда государство полностью контролирует деятельность своих вот этих антидопинговых специалистов, антидопинговых агентств и так далее. Это является расследованием не деятельности спортсменов, это является расследованием деятельности российского государства в области спорта. Поэтому это имеет такие чудовищные для российских спортсменов последствия. Когда не какие-то отдельные нарушители оказываются виноваты, а команды в целом, федерации в целом и так далее.

Потому что вот эти вот 695 подмененных проб – это никакой спортсмен не мог этого организовать, никакой тренер не мог этого организовать. Это, грубо говоря, только ФСБ могло организовать. И, по всей видимости, оно и организовало со свойственной ему грубостью, со свойственным ему – давайте отдадим себе в этом отчет – пофигизмом, потому что чего там только нет: мужская моча в женских пробах, вот эта вот разбавленная, царапины на этих бутылках…

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Я был хотел перейти дальше, собственно, к событиям российским.

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Так вот, действительно, время от времени попадаются гости, появляются, от которых очень важно и нужно как бы стартовать и мне. Действительно, вот этот поступок Сокурова, который обратился к Путину за милосердием, он стал еще более актуален вот сейчас, после того, как произошла вот эта большая, трех с половиной или даже четырех (я уж не помню) часовая встреча с президентом Комиссии по правам человека при нем же, при президенте.

Я бы сказал, что есть очень впечатляющая разница между этими двумя событиями, потому что то, что сделал Сокуров, находится в рамках многовековой мировой исторической традиции под названием «обращение к тирану за милосердием». Ну, это было много раз. Вот желающие исследовать время Ивана Грозного найдут такие обращения к Ивану Грозному. Желающие исследовать времена каких-нибудь ужасных Людовиков найдут и это. Историки, желающие исследовать времена турецких султанов или какого-нибудь Сулеймана Великолепного или еще кого-нибудь, найдут и там эту традицию. Время от времени какой-нибудь гуманист обращается к тирану, встает перед ним на колени, как-то склоняет чело и просит его о милосердии за какого-то невинно обиженного или невинно погубленного человека. И это прекрасный благородный поступок, как бы освещенный этой традицией в истории человечества.

К сожалению, когда мы видим переговоры между государственным органом под названием вот этот Совет по правам человека, в котором сидит огромное количество глубоко уважаемых мною, а в некоторых случаях искренне и давно любимых мною людей, замечательных правозащитников, специалистов по правам человека, по конституционным правам, людей, которые сражаются против пыток и так далее, мне кажется, что это совсем другая история.

С.Пархоменко: Это сделка года, несомненно, самая важная в этом году для российской экономики

И здесь важно понимать, что человек, к которому они обращаются, это тот самый человек, который организовал всю ту систему, с которой они борются, и который действительно может нести за это все ответственность. Потому что в случае с Сенцовым существует такое право у нас и существует такое право у Сокурова говорить: я не уверен, что это вы посадили этого человека на 25 лет, вы сказали какие-то слова, вы совершили какие-то поступки, но нашлись другие люди, которые, желая вам понравиться, которые, желая перед вами выслужиться, сделали эту ужасную вещь – невинного человека посадили на 25 лет. Это не вы, это они. Вы к этому тоже причастны, потому что вы дали для этого повод. Но прямая ответственность лежит не на вас.

Значит, за то, о чем говорят правозащитники во главе с Михаилом Федотовым, прямая ответственность лежит на Путине, это написано буквами по бумаге, это написано в Конституции, это написано в законах, где закреплены полномочия президента Российской Федерации. Это он контролирует разнообразные силовые ведомства, в том числе полицию, в том числе ФСИН, например. Это он создает Национальную гвардию, которая предназначена для защиты его, а никого больше. Это он был несомненным прямым инициатором, основным защитником и главным, я бы сказал, бенефициаром закона об иностранных агентах.

И в данном случае надо понимать, что это не обращение к тирану за милосердием, это переговоры с человеком, взявшим заложников. Вот, по-моему, аналогия ближе всего к этому. Когда с ним говорят, понимая, что может убить в любую минуту, причем, может убить и заложника, и переговорщика, но надо пытаться, надо в конце концов тянуть время, в конце концов отвлекать его внимание, в конце концов нужно предпринимать все возможное, потому что нет ничего более важного для нас, чем спасение жизней заложников, а не избавление от заложников, кстати, как это бывает в ряде случаев в таких историях в России.

Вот я бы хотел сказать, что среди тех людей, которые сидят напротив Путина во время этих встреч, есть, например, и руководители «Мемориала». Это тоже новость последней недели, и тоже именно про это следует на этой неделе говорить. «Мемориал» заплатил, точнее, должен теперь заплатить – он еще не заплатил, он будет это оспаривать, несомненно – по решению суда должен заплатить 300 тысяч рублей.

Это небольшая, в сущности, сумма, если иметь в виду, например – она небольшая в сравнении с чем? С количеством людей, которые поддерживают «Мемориал», сочувствуют «Мемориалу», благодарны «Мемориалу» и хотели бы помочь «Мемориалу». Я думаю, что эти деньги можно собрать, я думаю, что «Мемориалу» можно помочь, и я думаю, что сам по себе этот штраф не представляет из себя большой проблемы.

Но это вещь символическая. Этот штраф означает, что «Мемориал» поставлен президентом Российской Федерации Путиным, который, несомненно, является основной, так сказать, причиной появления на свете закона об иностранных агентах, он поставлен на общие рельсы со всеми теми организациями, которые получали этот статус иностранного агента.

С.Пархоменко: Роснефть сама у себя купила свои акции

Ведь эти 300 тысяч, они за что? За что штраф-то собственно? Это штраф не за то, что «Мемориал» совершил какой-нибудь проступок, будучи иностранным агентом, не за то, собственно, что он там получил какие-нибудь деньги, которые, по мнению президента Путина, он не должен был бы получать. Нет. Он за то, что «Мемориал» заранее, до принятия решения о том, что он является иностранным агентом, не донес сам на себя и сам на себя не надел эту эмблему иностранного агента. Это совершенно абсурдная вещь, но она систематически каждый раз неизменно применяется к каждой организации, которая получает такой статус. Это вот и с Левада-Центром было, это было и вот со всеми замечательными юридическими организациями нашими типа «Общественного вердикта», которые получали этот статус.

О. Бычкова

С. Пархоменко

За ним следует много разных других штрафов, и за ним, собственно, следует главное – в чем заключается статус иностранного агента, а именно наказание бессмысленной абсурдной бесконечной работой по составлению отчетности, потому что задача заключается в том, чтобы полностью как бы «сделать жизнь тараканов невыносимой», что называется. И любая такая организация вынуждена огромное количество сил, и времени, и денег тратить на составление отчетности на самою себя. А дальше начинается много всякого интересного, что делает невозможной работу для таких организаций, прежде всего в провинции, прежде всего за пределами Москвы.

Вот я думаю сегодня о том, вот что будет завтра, если иностранным агентом объявят фонд «Последний адрес», которым я занимаюсь, например. У нас нет никаких иностранных денег, но это же неважно, в конце концов, есть масса случаев, когда вот это звание иностранного агента получали организации, у которых нет ни одного иностранного рубля, даже таким, у которых нет вообще ни одного рубля, у которых нет никаких денег внутри, которые являются чисто волонтерскими.

Вот что это будет означать для «Последнего адреса»? Ну, моментальное прекращение всякой деятельности, совершенно очевидно. Потому что, каким образом мы где-нибудь, я не знаю, в Сыктывкаре придем в какой-нибудь дом и будем обсуждать там с жильцами возможность того, чтобы на стенке их дома появился вот такой мемориальный знак с именем репрессированного. Не будут они с нами разговаривать, и никогда мы им не докажем, что слова «иностранный агент» - это просто такой строгий технический финансовый термин, который предложен законодателям, для того чтобы описывать некоторые особенности финансирования данной организации. Никому никогда мы этого не объясним.

Так что, вот история с «Мемориалом», просто, мне кажется, надо понимать, как ее трактовать. Это означает, что «Мемориал» теперь встал на этот скорбный путь. Этот путь ведет к закрытию, несомненно. Этот путь ведет к прекращению деятельности. Потому что можно собрать 300 тысяч, еще 300 тысяч, еще 300 тысяч и еще много-много раз по 300 тысяч. Но вопрос же не в этом. А вопрос в том, что теперь «Мемориала» касается все то, что имеет отношение к статусу иностранного агента.

С.Пархоменко: Это не количество спортсменов, которые употребляли допинг, а случаев, когда кто-то подменял пробы

Вот я пару недель тому назад слушал выступление Льва Гудкова, одного из руководителей Левада-Центра, который сказал: нам осталось, - сказал он, - месяцев 10. 8-10 месяцев – мы так оцениваем время остаточного существования нашей социологической компании, потому что наша работа с этим статусом иноагента является невозможной.

Вот, так что, вот давайте разделять, давайте понимать как, собственно, это устроено в одном случае, и как это устроено в другом случае, и почему мы должны по-разному относиться к такого рода вещам.

Я, чтобы коротко сказать – мне очень важно, мне очень нужно и очень дорого то, что делают многие люди, которые находятся внутри этого Совета по правам человека, я в целом одобряю то, что делает этот Совет по правам человека, но я считаю, что то, что происходит на этих регулярных встречах с президентом, является его, Совета по правам человека, грубой ошибкой и, я бы сказал, такой политической бестактностью.

Этого не нужно делать. Этих разговоров не нужно вести. Никто не должен этого видеть, этого позора. Потому что, совершенно несомненно, широко освещаемые эти встречи представляют собой часть государственной пропаганды, смысл которой заключается в том, чтобы снять ответственность с президента Путина за то, что происходит. И в этой ситуации Совет по правам человека добровольно соглашается быть статистом, соглашается быть актером в этой постановке.

О. Бычкова

НОВОСТИ

О. Бычкова: 21

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

И я считаю себя обязанным, памятуя вот этот шутливый лозунг, под которым 13 с половиной лет существует программа, что «сейчас я вам все объясню», я считаю себя обязанным попробовать объяснить, что все-таки произошло, потому что у меня есть ощущение, что среди тех, кто нас сейчас слушает, есть большое количество людей, которые понимают, что случилась какая-то лажа, что у них из-под носа увели что-то очень большое, и в очередной раз их как-то грубо об… как это?..

О. Бычкова

С. Пархоменко

Значит, смотрите, есть такая компания Роснефть, она одна из крупнейших российских компаний, и ее возглавляет один из влиятельнейших российских политиков, который всерьез борется за власть в России, я бы сказал так, с другими очень крупными политиками. Ну, с Путиным не борется, а наоборот пользуется своими давними взаимоотношениями с Путиным, а, в общем, со всеми остальными, пожалуй, конкурирует.

Кроме того, он еще характеризуется тем, что он человек чрезвычайно жадный и он человек, который непрерывно заботится о своем собственном благосостоянии. Фамилия его Сечин.

И вот эта компания внезапно сообщает о том, что произошло то, чего все давно дожидались, и думали, будет еще не скоро, и будет по какой-то яркой большой серьезной процедуре, которую все смогут обсудить, изучить и исследовать.

Ничего подобного! Вдруг откуда ни возьмись было сообщено: мы только что продали большой кусок нашей компании. Продали за 10 с половиной миллиардов евро, мы продали почти пятую часть – 19,5% компании.

С.Пархоменко: У нас типа опора на собственные силы, как в Корее, да?

Кому мы это продали? Двум компаниям, которые для этого объединились в консорциум. Одна из них – это Катарский суверенный фонд, то есть, собственно, это фонд накоплений государства Катар. У многих стран существуют такие суверенные фонды, главным образом у стран, у которых есть, я бы сказал, несправедливые доходы, появившиеся от природных богатств. Когда вот у кого много нефти, или много газа, или много золота, или еще чего-нибудь такого, что сегодня есть, а завтра кончится, сегодня стоит дорого, а завтра может стоить дешевле, вот те государства справедливо очень создают такой суверенный фонд, для того чтобы накапливать вот эти лишние деньги и пускать их на какую-нибудь пользу и приумножать их, чтобы было чего тратить в тот момент, когда богатство кончится. У Катара тоже есть такой фонд. Он же есть у Саудовской Аравии, у Норвегии, у Казахстана, у России есть – у многих стран есть такие фонды.

И еще есть компания Glencore. Компания Glencore довольно знаменитая, она один из крупнейших таких нефтетрейдеров в мире, говорят, что один из трех самых крупных, и она в ужасном состоянии. Вот это очень важно понимать. Она в очень плохом экономическом положении, она некоторое время назад была совсем-совсем на грани катастрофы, на грани банкротства.

Вот я нашел, например, один текст годовой примерно давности. 28 сентября 2015 года стоимость этой компании за один день упала на 29%, потому что выяснилось, как там все плохо. И ее убыток составил почти 5 миллиардов за один только 2014 год – ну, прошлый год по отношению к 2015, когда про это писали. Потом он снизился немножко, и в конечном итоге во второй половине 2015 года чистый долг этой компании составлял почти 26, а в какой-то момент даже почти 30 миллиардов долларов. И компания больше чем на 60% в этот момент стоила дешевле, чем в момент своего рождения, чем в тот момент, когда она стала публичной компанией, то есть, стали продаваться ее акции в 2011 году. Больше, чем на 60% она упала с тех времен. То есть, это полная задница.

Так вот, именно эта компания оказалась одним из двух покупателей вот этого большого куска Роснефти. Как это делается? Сначала Роснефть берет взаймы много денег. Сама Роснефть – причем, она берет эти много денег не у кого-нибудь, а у нескольких банков внутри России, с которыми договаривается об этом заранее, и продает им свои облигации, причем, продает их за полчаса – вечером, с 5-ти до половины 6-го вечера, это было 5 декабря, за 2 дня до, собственно, этой знаменитой сделки, без всякого предварительного объявления.

Что это означает? Что это не рыночная сделка, что это сговор, что с этими банками как-то договорились о каких-то удивительных условиях дачи этих денег Роснефти, по всей видимости, договорились вот о чем. Что потом эти банки смогут гарантированно эти облигации заложить в Центробанк. Центробанк их возьмет и вернет эти деньги этим банкам. Это совершенно не рыночная ситуация. Примерно 600 миллиардов рублей, то есть примерно 9,5 миллиардов долларов Роснефть таким образом раздобыла.

После этого часть этих денег Роснефть оставила себе, просто себе. И мы не знаем, что с ними будет дальше. Возможно, что они будут выплачены в качестве бонусов и дивидендов за прекрасную работу менеджерам Роснефти в 2016 году. Почему бы и нет? Эта компания имеет право платить своим руководителям – она и платит, и мы знаем, что она потом ожесточенно борется со всяким, кто попытается выяснить, каковы их реальные доходы.

А большую часть этих денег Роснефть дает взаймы этому самому Glencore, который в долгах как в шелках, который сам по себе ничего купить не может. Но Роснефть дает ему деньги, после чего Glencore покупает кусок этой Роснефти.

Вопрос: кто у кого в реальности что купил? Ответ: очень просто – Роснефть сама у себя купила свои акции. Половину этого пакета, то есть, 9,75%. Половину – Катарский этот самый суверенный фонд, а половину этот самый Glencore.

Что это означает? Это означает, что эти 9,75%, они как бы проданы за деньги, пришедшие из России, эти деньги вернутся в Россию, и в реальности эти акции будут принадлежать не тем, о ком мы знаем, что они должны им принадлежать. Вот, собственно, и вся история.

О. Бычкова

С. Пархоменко

Вот как это в реальности устроено. Самое интересное, что будет дальше, потому что теперь вот эти 10,5 миллиардов евро – половина от Glencore, половина от этого Катарского фонда, они теперь должны быть обменены на рубли. То есть, внезапно в России образуется 10,5 миллиардов евро, они продаются. Что бывает с товаром, которого продается вдруг очень много?

С.Пархоменко: Мы понимаем, что с импортозамещением не очень хорошо получилось

Если завтра, я не знаю, окажется, что в магазине продается страшное количество пылесосов, к чему это первым делом приведет? Пылесосы очень подешевеют, потому что их очень много. То же самое должно, по идее, произойти и с евро. Если вдруг продается 10,5 миллиардов евро, они должны очень сильно упасть. Причем, заметим еще раз, что половина из этих 10,5 миллиардов – это деньги, которые из России же.

Что это означает? Что это просто такая обменная операция: мы взяли имеющиеся в России 10,5 миллиардов евро и теперь должны поменять их на рубли. Зачем? Чтобы рубль вырос, а евро упал. И это, собственно, является важной политической составляющей всей этой истории: давайте мы вам заодно еще поддержим национальную валюту.

Отдельный вопрос: нахрена это надо? Потому что вообще для той ситуации, в которой сегодня оказалась Россия, это не очень хорошо, когда у нас типа опора на собственные силы, как в Корее, да? И у нас импортозамещение и все остальное, что это может означать? Это дорогая своя национальная валюта – это хорошо для страны, которая много чего покупает за границей, которая много чего импортирует. Что это означает? Что мы как-то все равно собираемся много чего импортировать. Мы понимаем, что с импортозамещением не очень хорошо получилось. Мы понимаем – мы, Россия, в данном случае, не я – что, по всей видимости, надо опять рассчитывать на купленные товары, а не на произведенные внутри России товары, для которых выгоднее, чтобы национальная валюта стояла ниже.

А в результате еще одна небольшая деталь к этому ко всему, это, собственно, что такое теперь эта самая компания Роснефть. Значит, вот эта сумма, сумма этой выручки за 10,5 миллиардов евро, куплено 19,5% этой компании, означает, что эта компания в целом стоит немножко больше 50 миллиардов евро. Это большие деньги. Но хочется вспомнить, что за несколько большие деньги 2 года тому назад компания Роснефть купила компанию ТНК-BP – за 55 миллиардов долларов тогда.

То есть, смотрите, например, у вас есть квартира, и вы покупаете в эту квартиру гарнитур, очень дорогой гарнитур за 10 миллионов рублей, после чего продаете вашу квартиру вместе с этим гарнитуром за 10 миллионов рублей. Вопрос: сколько стоит ваша квартира? Да нисколько, потому что все, что вы выручили, это стоимость гарнитура, который в ней стоит.

Вот примерно это же самое происходит с Роснефтью. Она за 55 миллиардов долларов купила ТНК-BP, а теперь она вся вместе с этой штукой, с ТНК-BP, которая находится у нее внутри, стоит чуть-чуть больше 50-ти. Круто, правда?

О. Бычкова

С. Пархоменко

Вот просто чтобы вы понимали место этой самой Роснефти в мировой системе – я даже не буду сравнивать с крупнейшими компаниями мира, хотя хочется сравнить и сказать, что Apple, там, в 10 раз больше, чем Роснефть; Майкрософт в 8 раз больше, стоимость его, просто рыночная стоимость этих компаний; Фейсбук в 6 раз больше.

Но вот одна красивая цифра, которая мне очень понравилась – выручка компании Дисней – мы помним, чем занимается компания Дисней, она производит кино, всякие мультики, всякие развлечения, там, фильмы иногда, владеет парками развлечений и прочее. Выручка за один год нынешний 2016 год компании Дисней - 55,6 миллиардов долларов. Вот это все, что стоит Роснефть – это доход от билетов, выручка от билетов Диснея, собранных, там, в кинотеатрах, ну, не только от билетов, понятно, что у нее много разных видов дохода, и там, рекламные, и такие, и сякие, миллион разных.

Вот сделка года, несомненно, самая важная в этом году для российской экономики, несомненно, самая интересная, несомненно, самая демонстративная, самая показательная, самая политически важная, потому что многое становится понятно и с арестом Улюкаева, и со всем остальным.

Ну, действительно, кто может стоять на пути у такого рода операций, кто попытается как-то подложить свой пятачок под колеса этого поезда, чтобы поезд этот запнулся на этом пятачке? Что остается от пятачка? Попробуйте.

Так что, по-моему, это очень интересная история. В сущности, очень простая, если как-то ее распаковать, она как луковица – сто одежек, все без застежек, сто слоев всякой аналитики, а там внутри очень простая вещь: взяли в российских банках деньги взаймы – шаг первый; дали эти деньги взаймы фактически обанкротившейся компании, которую можно контролировать и которой можно диктовать все что угодно – это шаг второй; и эта компания сделала вид, что она купила часть вашей компании. Для вас же и купила.

Все это называется приватизация, все это называется отличный способ привлечь деньги в государственный бюджет, да? Взять их у банков внутри страны и вот с помощью вот такого «обратного назада» сказать, что: это мы приватизировали одну из крупнейших компаний, часть ее, привлекли деньги для нужд народного хозяйства. Прекрасный способ.

И как-то президент поздравляет авторов этой прекрасной комбинации, президент говорит: молодцы, очень хорошо все устроили, прекрасные деньги, сумма мне очень нравится. Ну, да, откуда взялась-то эта сумма?

Правда, там есть вторая половина, та, которая этому самому Катарскому фонду была продана. И тут, конечно, интересный вопрос: почему именно им? Чем именно Катарский фонд - вот замечательная эта заметочка Навального сейчас висит на сайте «Эхо Москвы», в частности, где он очень смешно вспоминает бешенство вице-президента Роснефти Михаила Леонтьева по поводу Катара, когда он говорил, что, они, там, марионетки, и что такого государства не существует, что это все какие-то, он их называл выродками и еще чем-то.

Значит, теперь оказалось, что эта самая компания большой кусок себя продала именно Катару, выбрав этот Катар из множества разных других претендентов – суверенных фондов много есть, как мы говорили, разных в мире, но они выбрали этот. Наверное, потому что посчитали, что он самый лучший, а Катар этот самый близкий партнер и так далее.

Последние несколько минут, которые у меня есть, все-таки тема, которую я тоже очень хотел хотя бы упомянуть здесь, это история про доктрину информационной безопасности. Чтобы понять, что это такое, я хочу прочесть из нее, она здоровенная вообще, нетрудно найти в интернете этот текст.

О. Бычкова

С. Пархоменко

Теперь, что за угрозы. Опять цитата: «… угроз, связанных с применением информационных технологий в военно-политических целях, противоречащих международному праву, в том числе в целях осуществления враждебных действий и актов агрессии, направленных на подрыв суверенитета, нарушение территориальной целостности государств и представляющих угрозу международному миру, безопасности и стратегической стабильности».

Вам это ничего не напоминает? Я бы этой фразой описал деятельность федеральных телеканалов Российской Федерации после аннексии Крыма в 2014 году. Вот что делали федеральные телеканалы на протяжении этого времени? Они осуществляли применение информационных технологий в военно-политических целях – ну, правда? Крым – это же в военно-политических целях, это же мы знаем, что если бы Крым не оказался нашим, то через 5 минут там была бы база НАТО. Но мы же помним это все. Нам же много раз про это сказали.

О. Бычкова

С. Пархоменко

У меня такое впечатление, что авторы этой доктрины переписали этот абзац из какого-то вражеского документа. Прямо вот не обращая внимания на его истинное содержание.

Это, конечно, звучит грандиозно, это такой один огромный дедушка Фрейд, как-то вот кто про себя чего знает, тот с тем и начинает бороться, тот то и объявляет своей как бы задачей. Вот это ровно горящие шапки, вот это ровно крики, там «воры, воры!» и всякое такое. Только в очень большом политическом масштабе.

Вообще, конечно, можно к этому относиться философски по меньшей мере, а может, даже и с юмором и говорить, что: ну и что, ну, подумаешь, ну, очередной какой-то трепологический документ.

Он трепологический, да, это правда. Но за ним очень большие деньги. Вот еще одна новость этой недели, это поправка, которая внезапно внесена в бюджет на 2017 год, и это дополнительный 1,2 – даже чуть-чуть больше – миллиарда рублей, которые получит телеканал Russia Today на создание своей французской версии.

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова