Суть событий - 2016-08-26

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

И все у нас будет работать, даже смс-сообщения – +7-985-970-45-45, если я правильно понимаю, как ни в чем не бывало. А что там с трансляцией из студии – это я не знаю, потому что в студии меня нету. И в этот раз я ничего этого не контролирую. Но в остальном все на своих местах.

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С.Пархоменко: Речь идет о мафии, потому что только она может организовать исчезновение проб

С. Пархоменко

Вот таким приглашенным экспертом когда-то здесь в этом самом Kennan Institute был замечательный русский писатель Василий Аксенов и написал здесь один из своих романов. Здесь же в этом же положении был замечательный русский писатель Владимир Войнович и написал здесь одного из своих Чонкиных. Здесь был Анатолий Найман, здесь была Галина Васильевна Старовойтова. Здесь даже была Элла Александровна Памфилова, и видите, как хорошо и интересно пошла в дальнейшем ее карьера.

Так что, место замечательное, очень достойное, но главное, что оно мне не помешает делать мою работу, обычную работу, в частности, вести программу на «Эхе Москвы», как я это делаю уже 13 лет. Вот буду продолжать и дальше.

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Так вот, слушал я, конечно, Владимира Петровича Лукина, потому что это должна была быть – и будет, не скрою – первая тема, на которую я хотел поговорить.

Первое, что я, конечно, обязан сказать, что Владимир Петрович Лукин – это не Мутко. Это совсем не Мутко. И разница между этими людьми, она как-то очень видна, и разница в подходах, и разница в отношении, и разница в языке, и разница в мировоззрении – и во всем разница. Хотя видно, что Владимиру Петровичу приходится нелегко в этой должности, действительно, в финале этой программы мы слышали, что ему пришлось потратить какое-то время на объяснение вот своей персональной позиции.

Тем не менее, конечно, здесь мы имеем дело с человеком совсем другого уровня и совсем другого класса. Вот бы Владимира Петровича Лукина, например, в министры спорта. Или еще в какие-нибудь министры. Ну, впрочем, знаете, как в том анекдоте: можно ли построить коммунизм в Швейцарии? Можно, но жалко. Вот, Владимира Петровича, конечно, немножко жалко было бы на этой должности, хотя иногда хочется.

А теперь, знаете, после этих комплиментов я хотел бы все-таки поговорить по существу этой темы и сказать, что, да, я понимаю положение Владимира Петровича и его обязанность говорить то, что он говорит, но мое-то мнение на эту тему совсем другое. Я хотел бы напомнить, что вот эта цифра – 35 пропавших проб, которая была в докладе Макларена, в знаменитом докладе ВАДА, о котором много-много раз упомянул Лукин тоже, давайте, во-первых, с вами вспомним, что это не все положительные допинг-пробы, которые были обнаружены за минувшие годы, это только пропавшие допинг-пробы. То есть, это вещь вообще невообразимая во всей технологии этого самого допинг-контроля, это самое тяжелое нарушение, которое могло бы быть допущено.

И здесь надо сказать, что эта цифра, 35 – это цифра не маленькая. Вот в этом самом докладе Макларена есть график, на котором отражено количество вот этих пропавших допинг-проб по видам спорта. Они относятся к паралимпийскому спорту, как к одному виду. Так же, кстати, как ко всем неолимпийским видам спорта – их тоже довольно много.

Так вот, на первом месте по количеству пропавших проб там – это известная информация, я просто считаю нужным сейчас ее напомнить – на первом месте легкая атлетика – 139 пропавших проб. Вы помните, что случилось с российской всей целиком полностью легкоатлетической командой – она полностью была отстранена от олимпийских игр. На втором месте тяжелая атлетика – 117 проб. Вы помните, что случилось с российской тяжелоатлетической командой – она полностью была исключена и отстранена от олимпийских игр. На третьем месте неолимпийские виды спорта – ну, так на то они и неолимпийские, что их на олимпиаде нет.

А на четвертом месте – паралимпийский спорт. И этих пропавших проб у паралимпийцев больше, чем с борьбе, чем в велоспорте, чем в плавании, чем в лыжах, чем в гребле. Я напоминаю сейчас те виды, о которых последнее время много говорят как о видах, которые сильно поражены этой допинговой заразой. Так что, как видите, это цифра серьезная, и отмахнуться от нее просто так нельзя. И это цифра, как раз свидетельствующая о том, что речь идет о, грубо говоря, о мафии, речь идет о некой организованной системе, потому что только она может организовать исчезновение проб.

Принять допинг может любой спортсмен, или, там, любой тренер может убедить, уговорить своего подопечного выпить какую-то неприятную таблетку. А вот организовать исчезновение можно только при помощи какой-то системы. Только при помощи сговора и какой-то сложной должностной конструкции, которая, несомненно, в этой истории была.

И здесь я хотел бы, знаете, отступить на несколько шагов назад и поговорить о каких-то, может быть, более общих вещах, о которых мы немножко забываем. Вот во всей этой истории с паралимпийцами, где много сказано всяких слов о том, как это нехорошо, как это перед ними неудобно, как это бесчеловечно и всякое такое.

Ну, вот это все, что я сейчас тут пробормотал – это, конечно, правда. И действительно, читая истории российских паралимпийцев и читая вообще истории о том, как живут те, кого обычно в мире принято называть люди с ограниченными возможностями, хотя у всех у нас возможности ограниченные, но у некоторых, к сожалению, в силу всяких жизненных несчастий, обстоятельств, иногда несчастных случаев, иногда каких-то врожденных проблем или болезней, возможности ограничены больше, чем у других.

Так вот, многие организации и многие специалисты вообще относят жизнь российских людей с ограниченными возможностями, или российских инвалидов, к пыточным условиям. Ну, российское государство об этом, грубо говоря, не заботится. Российское государство этих людей забывает. И есть огромное количество фондов и значительное количество энтузиастов, которые этой проблемой занимаются и занимаются этим с очень, к сожалению, незначительными ресурсами, всегда на это не хватает денег, и не хватает сил, и не хватает внимания. Они всегда говорят о том, что российские города не предназначены для людей со всякими проблемами со здоровьем. И российская экономика для этого не предназначена, и российское образование для этого не предназначено. Вспомним, сколько было проблем с так называемым инклюзивным образованием и так далее. В России с этим вообще очень плохо.

Но в России есть паралимпийское движение. Такое витринное, вполне демонстративное, яркое, поддержанное, обласканное и всякое такое. И вот здесь я бы хотел вспомнить – а зачем вообще-то нужен этот особенный спорт, зачем нужен этот паралимпийский, так сказать, филиал мирового спорта?

Ну, знаете, зачем нужен вообще мировой спорт, спорт высоких достижений, так называемых, и олимпийский спорт в современном мире мы с вами хорошо знаем – он нужен для дикого бешеного бабла и больше ни для чего. Это давно уже не борьба за мир – мы это с вами прекрасно видим, наоборот это повод для огромного количества всяких политических осложнений.

Это уж тем более давно не борьба за здоровье. Нет людей более несчастных и более больных, чем профессиональные спортсмены, вечно страдающие, и допинг даже здесь ни при чем. Но вечно страдающие от каких-то ужасных-ужасных проблем и выходящие на пенсию фактически в юношеском возрасте, и очень многие из них этим спортом бывают буквально покалечены к концу своей карьеры.

С.Пархоменко: Многие организации относят жизнь российских людей с ограниченными возможностями к пыточным условиям

Но деньги большие. Много контрактов, много рекламы, много пиара, много платы за телевизионные трансляции, много того, много сего – отлично работает как бизнес. Вот за этим нужен мировой спорт сегодня, ну, на своем, так сказать, высшем уровне. И давайте все-таки не будем про это забывать.

А зачем нужен паралимпийский спорт? Знаете – для счастья. Для счастья и для надежды. Паралимпийский спорт всегда был таким удивительным исключением, вот такое место, где людям напоминают о том, что жизнь прекрасна. Что она прекрасна в любом случае, что на прекрасна для всех, и что нужно хотеть и нужно уметь хотеть, и что нужно выбираться из всяких сложных жизненных обстоятельств и справляться со всякой несправедливостью, которая с человеком может случиться.

Потому что, конечно, всякая инвалидность – это несправедливость. Человек не виноват в том, что он родился с какими-то проблемами, или в том, что он попал в автомобильную катастрофу, или что он упал с лестницы, или еще что-нибудь вроде этого. Нужно это уметь преодолевать. Вот про преодоление – это паралимпийский спорт.

И, конечно, на этом фоне выглядят каким-то совершенно невообразимым цинизмом и совершенно невообразимой подлостью попытки употребить и это для государственной пропаганды. А для чего же еще? А зачем еще нужна была эта государственная допинговая система? Это же кусок пропаганды. Это мы всех нагнули, всех на четыре точки поставили, всем вмазали, въехали, врезали, они все сейчас тут у нас…

Это вот важная часть той политической – и внешнеполитической, и внутриполитической – доктрины, которая характерна сегодня для России. Спорт был поставлен на службу этой политической пропаганде. И паралимпийский спорт тем фактом, в частности, что на него тоже распространилась эта система государственного поощрения допинга, паралимпийский спорт тоже.

И, знаете, в этих обстоятельствах меня совсем не удивляет то, что наказание в этой ситуации – ведь спортсмены действительно оказались наказаны – ну, не могу сказать, что безвинно, потому что вина в том, что они принимали в этом во всем участие, молчали, знали об этой системе, никаким образом не протестовали против этой системы, покорно включались в эту систему – эта вина несомненно есть. Но, конечно, в этой ситуации наказано государство.

И то, что говорят из каких-то там пропагандистских целей – вот, они там под видом спортсменов наказывают Россию! Правильно. Я согласен – они наказывают Россию. Но проблема в том, что есть за что наказать Россию. Россию в этой ситуации можно наказать и следует наказать за чудовищный, абсолютно ни с чем не сравнимый цинизм, когда даже паралимпийский спорт был употреблен в дело, был включен в эту пропагандистскую систему. И поэтому мне это наказание, более жесткое по сравнению с наказанием как бы вот традиционных спортсменов, не кажется избыточным. Потому что, по-моему, в этой ситуации преступление государства является более тяжелым.

Ну, правда, еще раз заметим, что если смотреть на систему этих наказаний, то да, легкоатлеты вылетели целиком, тяжелоатлеты вылетели целиком и паралимпийцы вылетели целиком, потому что они занимают по существу три первых строчки. Ну, если не считать неолимпийских видов спорта, которые вообще в этой истории не участвуют.

Вот и все. Вот и вся логика – она есть. И нет никаких сомнений, что понятно, с какого места нужно начинать возвращение российских паралимпийцев в мировую систему спорта, в том числе паралимпийского спорта. И здесь странно пенять на неточность процедуры, на то, что, вот, а где же суд, а нельзя же просто по заявлению одного Родченкова… Я тем временем читаю смски, которые приходят в студию…

О. Бычкова

С. Пархоменко

А я-то хотел про другую смску сказать. Здесь еще в то время, пока Владимир Петрович Лукин был в студии «Эха», один из наших слушателей писал нашим ведущим, но они не заметили этого или времени пожалели. А я вот не пожалею времени. Он писал: «А напомните ему про то (когда он говорит о суде), что у нас вообще-то в стране по телевизионному сюжету возбуждались уголовные дела».

Хорошая идея, между прочим. Да, действительно, хорошо бы напомнить и про это. Мы живем с вами в России, в которой по телевизионному сюжету – давайте вспомним хоть кино про «Анатомию протеста», после которого было уголовное дело против Удальцова, Лебедева и Развозжаева, с чего началось это дело-то? С кино, которое было показано в телевизоре. Вполне достаточно оказалось для следственных органов этого. Не одного какого-нибудь физически существующего Григория Родченкова, а вот просто такого вот эфемерного кинопроизводства.

Так что, история здесь не простая, и она, конечно, не просто будет продолжаться. Ну, вот, я читал тут разные отклики на это решение, которое было принято спортивным арбитражем в Лозанне, который таки отклонил апелляцию Российского паралимпийского комитета, и Дмитрий Свищев, председатель комитета Госдумы по физкультуре и спорту замечательно сказал, что: у меня, - сказал он, - в голове не вяжется, как можно отстранить от игр людей, которые своим мужеством доказали право на полноценную жизнь и так далее.

Знаете, Дмитрий, у меня тоже в голове не вяжется: а как это вы, поскольку вы, несомненно, вместе со всей Государственной Думой являетесь частью сегодняшней российской государственной машины, как это вы этих людей втащили в свою пропагандистскую систему и в свою пропагандистскую машину? У меня не вяжется, Дмитрий, как вы смогли, как вы руку на это подняли. А вы подняли, между нами говоря.

Ну и, конечно, история вот с этой альтернативной паралимпиадой, о которой заговорил президент Путин в последние дни. Ну, конечно, все сразу вспомнили Игры доброй воли – а, ну да, помним Игры доброй воли, они в 80-х годах после того, как был бойкот сначала московской Олимпиады из-за Афганистана, потом бойкот Олимпиады в Лос-Анджелесе, образовались Игры доброй воли. Но, знаете, несмотря на то, что Игры доброй воли тогда были поддержаны политиками, были поддержаны в частности тоже советской тогда еще пропагандой, они, между прочим, были очень важным общественным движением.

И я хотел бы напомнить, что организатором этих самых Игр доброй воли был, помните, кто? Многие помнят, а тем, кто не помнит, скажу: Тед Тёрнер, телевизионный магнат, человек со всякими филантропическими идеями, человек, который очень много сил и очень много денег потратил на то, что называется народная дипломатия – он создатель CNN. Вот он придумал Игры доброй воли первоначально.

С.Пархоменко: Зачем нужен паралимпийский спорт? Знаете – для счастья

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

Вот одни страдают за других. Ладно – за чиновников, это понятно.

С. Пархоменко

Это немножко другая история. Давайте вспомним еще раз, что все эти люди – и паралимпийцы, и просто олимпийцы существовали внутри этой системы на протяжении многих лет, и не просто знали о ней, потому что так проще всего говорить: ну, вы все знаете о том, что, там, не знаю, Россия осуществила аннексию Крыма. Вы же как-то не убегаете из России – скажут нам наши, не знаю, там, украинские друзья.

О. Бычкова

С. Пархоменко

И когда к ним приходили с этой горстью таблеток, про которые рассказывал Родченков, или с этим знаменитым его коктейлем на основе виски, о котором он рассказывал, никто из них не отвернулся от него и никто из них демонстративно не вылил этот стакан на пол, потому что им сказали: пей, мы прикроем. Обманули-то их в чем? В прикрытии. В том, что обещали прикрыть, а не прикрыли, точнее, попытались прикрыть, но не «шмогли», как в том анекдоте: вот не шмогла я отстоять эту историю.

Так что, знаете, это не совсем история про круговую поруку или коллективную ответственность. К сожалению, российские спортсмены в своей массе оказались частью этой системы, частью этой мафии. Без них, без их согласия она работать бы не стала.

Но здесь немедленно следует ответ: ну, а чего? А кто был бы против, того сразу на улицу, у того сразу отнимут. А где он возьмет? Ну, извините, ребята, всех на улицу, всем трудно. Каждому, на какой бы работе ты ни находился, хоть грузчиком в овощном магазине, иногда приходится совершать какой-то выбор, принимать какие-то решения – а то на улицу выгонят, а то перестанешь быть грузчиком.

Оттого эта система существует, что с ней все согласны. Это везде так. И в спорте тоже, и спорт здесь совершенно никакое не исключение. Можно подумать, только они испытывают на себе это давление. Так что, нет, не получается. И я очень надеюсь, что от идеи вот этих паралимпийских игр доброй воли с участием одной единственной страны, весь смысл которой – заплатить бабла и еще немножечко покрасоваться на этом фоне… Вот они обидели наших паралимпийцев, а мы утешили наших паралимпийцев. Чем мы их утешили? Деньгами.

Это еще одна история про российское руководство, которое является группой религиозных фанатиков. Они религиозно поклоняются деньгам. Они считают, что в жизни все делается с помощью денег. Можно нанять действующего канцлера Германии, можно купить Олимпийские игры, купить Чемпионат мира по футболу – все можно за деньги. Можно привезти, ну, если не Джейн Фонду, то, я не знаю, Жерара Депардье и заставить его петь Blueberry Hill, или что он с кем-то там пел, помните?

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

НОВОСТИ

О. Бычкова: 21

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

С.Пархоменко: Я согласен – они наказывают Россию. Но проблема в том, что есть за что наказать Россию

Очередной поворот сюжета сегодня, точно предсказанный поворот сюжета, и я про это говорил. Поищите, пожалуйста, если хотите, в программах примерно полуторамесячной давности. Был такой момент, помните, когда вдруг ЮКОС начал отзывать требования об арестах имущества в соответствии вот с этим решением гаагского арбитража о 50 миллиардах долларов, которые Россия должна акционерам ЮКОСа за разграбление этой компании. И вдруг ЮКОС типа пошел назад, он стал отзывать свои иски об аресте имущества.

И я тогда сказал, что объяснение очень простое. Ну, знаете, мне совсем-совсем-совсем не трудно было это найти, это, собственно, везде написано, и все это прекрасно понимают из тех, кто подробно анализируют эту ситуацию, что все очень просто: ЮКОС хочет, чтобы сначала произошла апелляция по решению гаагского городского суда.

Помните, да, была такая история, что сначала международный гаагский арбитраж присудил акционерам ЮКОСа 50 миллиардов от России, а потом Россия оспорила это просто в городском суде города Гааги – не факт решения, а факт самого суда. Дескать, сам суд не должен был происходить в этом месте и в этой инстанции. И хотя решение гаагского арбитража невозможно оспорить, но гаагский городской суд принял решение в пользу России, что, да, неправильно было этот суд здесь организовывать.

И на основании этого возникла ситуация, когда есть как бы два противоречащих друг другу параллельных решения двух судов, никак друг на друга не влияющих, но они есть. И любой судья, который рассматривает теперь что-то, связанное с имуществом ЮКОСа или с имуществом России, которое ЮКОС требует, должен будет косить глаза в сторону одного решения суда и другого решения суда, и выбирать между ними, и это создает сложную внутрипротиворечивую ситуацию и опасность того, что судья запутается.

И вот ЮКОС решил сначала вот это второе вредное решение оспорить, апеллировать по его поводу. Вот ровно сегодня это произошло, сегодня подана формальная апелляция на это решение городского гаагского суда, с тем чтобы от него наконец уже избавиться. И тогда то решение суда международного арбитража останется единственным, и можно будет дальше в соответствии с ним действовать, требовать его исполнения и так далее и так далее. Вот, вот такая вот хитрая двухэтажная конструкция. Ну, что ж теперь делать? Придется нам продолжать следить за ней.

Но это было ответвление, уход в сторону, я вообще-то совсем не про это хотел говорить. А вторым сюжетом у меня другая была тема, которая мне здесь показалась чрезвычайно интересной. Здесь – это там, где я сейчас нахожусь, то есть в Соединенных Штатах. Много о ней говорят, много о ней пишут.

Я, кстати, хочу вот что сказать: что моя договоренность с «Эхом Москвы» на время вот моего недолгого отсутствия заключается в том, что я, конечно, ни в коем случае не буду пытаться сделаться корреспондентом «Эха Москвы» в Соединенных Штатах. Нет, есть достаточное количество людей, которые прекрасно эту работу делают. Есть Карина Орлова, которая замечательно освещает все, что связано с американскими выборами. Ну, понятно, что мне совсем уйти от этой темы не удастся, но я ведь от нее и не ушел бы, пока я находился в Москве, и не уйду, когда вернусь в Москву. Понятно, что все равно мы с вами будем это обсуждать. Так что, вот в этой мере, в этой пропорции я буду об этом говорить и отсюда, но все-таки не очень подробно.

О. Бычкова

С. Пархоменко

Я вчера, например, разговаривал с одним замечательным журналистом, одним из лучших, несомненно, крупнейших американских журналистов сегодня, лауреатом Пулитцеровской премии и так далее и так далее. И он сказал: знаете, это, несомненно, самые важные выборы в моей жизни, - сказал мне человек… а ему так довольно сильно за шестьдесят уже, и из этих довольно сильно за шестьдесят он сорок с лишним занимается освещением всякой политики, и, конечно, он всякого повидал. Но он сказал: я никогда не видел ничего подобного и я никогда не присутствовал при выборах такой важности.

О. Бычкова

С. Пархоменко

Кроме того, там будут попытки в целом изменить всю эту систему. В общем, это будет иметь очень серьезные последствия. И, кроме того, они говорят о том, что очень важно, что даже если – ну, а это все-таки гораздо более вероятный вариант сегодня – Трамп проиграет… сегодня примерно в 15-16% оценивают его шансы выиграть на этих выборах – это совсем-совсем не много, такого разрыва очень-очень давно не было. Так вот, даже если он проиграет, на этом же Трамп не кончится. Он сам, во-первых, будет продолжать. А кроме того, останется большое количество людей, которые очень недовольны его проигрышем, которые, так сказать, попили этой кровушки политической и которые захотят продолжать дальше. Эти люди никуда не денутся. Вот эти люди, проголосовавшие за Трампа, они будут продолжать существовать как фактор американской политики, и это будет важная история на много-много лет, а может быть, и десятилетий. И неизвестно вообще, как пойдет дальше американская политическая история.

Так вот, я-то почему хотел про это говорить? Я хотел говорить, наоборот, про российское участие во всей этой истории. А Россия участвует здесь в этих выборах при помощи хакеров. И это серьёзная большая тема. Было много взломов: взломали штаб демократической партии фактически, вот этот самый Национальный демократический комитет; взломали Комитет по выборам демократов в Конгресс, выложили огромный массив персональных данных членов Конгресса.

Это очень большой скандал, и серьезные спецслужбы здесь этим занимаются. И вот появился совсем новый поворот сюжета. Я как-то погуглил немножко, мне кажется, что, да, ну, он более или менее известен, но сказать, что он имел в России большой резонанс, я не могу. Я как-то немножко удивился. Мне показалось, что это серьезная вещь. Лучше всего про это написал, есть такой журнал Foreign Policy, очень авторитетный серьезный политический журнал, написал статью под удивительным заголовком «Теперь российским хакерам доверять нельзя». Замечательный, по-моему, парадокс в этом заголовке.

О. Бычкова

С.Пархоменко: Российские спортсмены оказались частью этой мафии. Без них, без их согласия она работать бы не стала

С. Пархоменко

С этим образом хакера давно пора попрощаться. Нынче таких хакеров, таких oldfashion хакеров давно не осталось. Хакер нынче пошел другой, хакер нынче пошел государственный. Во всяком случае в России, хакер нынче пошел фээсбэшный, хакер нынче пошел грушный, хакер нынче пошел разведывательно-контрразведывательный, связанный с серьезной политикой. И вот дополнительным, еще одним аргументом в пользу этой изменившейся картины мира стала история с Навальным и Соросом. Оля, скажи мне, пожалуйста, ты слышала про эту историю? Ты в курсе?

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Так вот, на этих двух сайтах российских хакеров опубликованы одни и те же материалы, одни и те же документы, и эти документы отредактированы. Например, вот этот самый КиберБеркут внес изменения в как будто бы украденные им документы о деятельности фонда Сороса под названием «Открытое общество». И какие изменения они внесли? Они вставили туда Навального, они всунули туда информацию о том, что Навальный получал гранты от Сороса в размере… тут они довольно неаккуратно и в спешке это делали, поэтому в некоторых местах это 240 тысяч долларов, а в некоторых местах 122 тысячи долларов. Но обе эти цифры всунуты туда постфактум.

О. Бычкова

С. Пархоменко

Разумеется, фонд Сороса немедленно предоставил оригиналы этих самых украденных документов, где нет никакого Навального. Но это забавная история, правда? Что они не только воруют, а они еще и немножечко подставляют туда. Что, в общем, только здесь для непуганых американских журналистов является такой невероятной новостью, а мы-то, между прочим, хорошо помним про хакеров, которые внезапно делались обладателями каких-то удивительных потрясающих материалов после того, как к кому-нибудь приходили с обыском.

С тем же Навальным это было ровно так же. Придут куда-нибудь, что-нибудь обыщут, чего-нибудь изымут, какой-нибудь компьютер, или телефон, или пароли от электронной почты – а потом хакеры – сюрпрайз-сюрпрайз, вдруг откуда ни возьмись – вдруг какие-то хакеры это публикуют. Удивительные какие ценные у нас хакеры! Но мы помним, что одного такого хакера судили в Германии, такого хакера Хэлла, который благополучно оказался никаким не хакером, а сливной такой машинкой, с помощью которой публиковалось то, что изъяло ФСБ и разные другие спецслужбы.

И здесь, конечно, тоже выясняется, что это все заплетено совершенно в один клубок. И вот это вот постепенное такое освобождение от светлого образа хакера, который такой чудесный борец за справедливость, оно здесь происходит вот в таких вот удивительных формах.

И понятно, что это тоже здесь в Штатах будет иметь какие-то серьезные политические последствия – например, потому, что они начнут внимательно следить за техническим обеспечением своей избирательной системы, которая, надо сказать, в Соединенных Штатах довольно архаична, не только по структуре своей. Ну, многие помнят всю эту бесконечную историю с выборщиками, с какими-то сложными съездами, когда на самом деле люди голосуют не напрямую, а «накривую», через посредство каких-то других людей. Но есть еще и вопрос технического обеспечения, потому что в разных штатах…

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Это все, конечно, очень уязвимо. Ну, поскольку выборы происходят здесь, так сказать, под очень бдительным наблюдением огромного количества разного рода волонтеров и людей, которые работают на выборах – вот тут нет понятия «наблюдатель», тут есть понятие «волонтер». Вот как бы машина выборов, в которой участвуют тысячи, тысячи, тысячи людей, которых собирают заранее, призывают принять участие, как-то способствовать этому всему: в агитации, в сборе голосов, в обеспечении работы и всего-всего. Поэтому они тут как-то расслабились немножечко. Вот похоже, что этот расслабон кончается, и кончается он благодаря вот этим удивительным огосударствленным российским хакерам, которые демонстрируют такого рода свою работу.

Ну, и раз я заговорил про выборы, то последний сюжет…

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

Одна история, мы помним сейчас, потрясающая совершенно, про Андрея Борисовича Зубова, который имел неосторожность во время дебатов, формальных дебатов, в свое официальное время, в свои несчастные 140 секунд, которые он получил на «Москве-24», успеть сказать что-то такое про то, как он относится к присоединению Крыма – так они там остановились и потребовали это все перезаписать, потому что это невозможно, и в эфире такое звучать не может, и на защиту его бросились другие кандидаты с криками: оставьте его в покое, он имеет право это сказать, если хочет.

Вторая была, конечно, умопомрачительная история с Михаилом Касьяновым, который напомнил, ну, не что-нибудь такое секретно-ракетное-военно-подземное и подпольное, он напомнил цитату из родного нашего президента Путина Владимира Владимировича, который похихикал над каким-то несчастным жителем не помню чего, Якутии или Хакасии, который как-то платит дорожный налог, не имея ни одной дороги. А зачем, - спросил он, - вам машина в городе, где нет ни одной дороги? Хи-хи.

В прошлый раз он так успешно пошутил насчет «она утонула». Это вот вторая его шутка, останется, так сказать, в нашей памяти, вторая по счету «удачная» шутка Путина. И что? Выяснилось, что он этого не говорил. Специально целый телеканал «Россия-1» занялся архивными изысканиями, перерыл все архивы – и не нашел этой фразы, которую мы все отлично помним, а главное, которая в интернете висит в миллионе мест, и любой желающий может на это посмотреть.

Это поразительный совершенно цирк. Ну, и как всегда, все-таки у нас культурная столица, из всех искусств для нас важнейшим является кино и цирк, как известно. Главный цирк, в отличие от кино, происходит у нас в Петербурге, где умудрились задержать кандидатов от партии «ПАРНАС» за то, что они организовали агитационные мероприятия во время избирательной кампании. Вот, собственно, в этом заключается их преступление, они во время избирательной кампании пытались агитировать, подлые сволочи! Вот что еще можно сказать? Кто же от них ждал этого?

Ну, и на этом фоне, конечно, сегодняшняя новость про журнал New Times, который внезапно-внезапно отказалась печатать типография. Ну, уже есть там кое-какие сведения по поводу конкретного контракта, который был между New Times и этой типографией, и типография говорит о том, что да нет, мы просто выбираем коммерчески более целесообразные, так сказать, варианты.

Ну, во-первых, я хорошо помню эти коммерческие соображения в истории с телеканалом «Дождь», когда внезапно, безвременно-безвременно, одновременно огромное количество провайдеров кабельного и спутникового телевидения сказали, что они утратили коммерческий интерес к телеканалу «Дождь». Почему-то это произошло в один день, и все это были исключительно коммерческие соображения, больше никакие. И аудитория телеканала «Дождь» таким образом очень пострадала от того, что там 80% людей, смотревших телеканал «Дождь», утратили возможность его смотреть, от того, что вдруг образовались коммерческие соображения. Вот они тоже здесь вдруг образовались.

Кроме того, знаете, я немножко в курсе того, что происходит сейчас с журнальной индустрией. Я сам был журнальным издателем на протяжении многих лет. Я вам могу сказать вот что: никакого дефицита типографий, никакого переизбытка заказов не существует, это брехня. Наоборот, у всех журналов падают тиражи, причем они падают катастрофически, огромное количество изданий позакрывалось в связи с кризисом на нашем рекламной рынке и так далее. И типографии страдают от недогруза, они борются за клиента, они борются за возможность напечатать еще какой-нибудь хоть маленький тиражик, хоть за маленькие денежки.

И представить себе ситуацию, в которой крупная типография вдруг говорит: не-не-не, мы не будем этого печатать, у нас местов нет – извините, я в это не верю. Я в это не верю так же, как в утрату коммерческого интереса к телеканалу «Дождь». И, по-моему, это часть этого же избирательного балагана, который мы наблюдаем с участием людей, которые гоняются за активистами и кандидатами «ПАРНАСа» в Петербурге, за теми, которые объясняют Касьянову, что этого не было, того, что он видел своими глазами, и объясняют Зубову, что он не имеет права говорить то, что он думает, в тот момент, когда он является официально зарегистрированным кандидатом в депутаты Государственной Думы.

Это все один балаган. И хорошо бы, чтобы люди за этим продолжали следить и чтобы люди понимали смысл этого. А смысл заключается в том, что… знаете, это считается почти неприличной фразой: власть нас боится. Я не знаю, власть ли нас боится, и нас ли власть боится, или кого она там боится, но я вижу в этом балагане следы испуга. Вот ровно его, ничего больше. Ничем больше я объяснить не могу реакцию на Зубова, реакцию на Касьянова, реакцию на New Times и реакцию на этих питерских людей. Только с перепугу можно это сделать, больше ни с чего, ничего такого к этому не ведет. Вот, собственно, что я хотел сказать в этой программе. Кажется, я даже умудрился уложиться во время. Правда же?

О. Бычкова

С.Пархоменко: Хакер нынче пошел фээсбэшный, разведывательно-контрразведывательный, связанный с серьезной политикой

С. Пархоменко

О. Бычкова

С. Пархоменко

О. Бычкова