Суть событий - 2016-03-04

С. Пархоменко

Ну, знаете, я, когда готовился к этой программе, то я в какой-то момент усомнился сам в себе, вот скажу вам откровенно. И даже в Фейсбуке у себя – Фейсбук у меня довольно здоровенный, там 140 вот-вот будет, я думаю, через пару дней уже будет круглая цифра, будет 140 тысяч подписчиков, так что, в общем, аудитория довольно большая.

Так вот, я в Фейсбуке задал вопрос: «Слушайте, это я пропустил заявление Путина по поводу гибели шахтеров на шахте «Воркутауголь»? Не может же этого быть!» Так вот, этого точно не может быть, чтобы президент страны никаким образом не высказался. Ну, знаете, никто большого сочувствия от него не ждет, никто от него не ждет никакой человечности, никто от него не ждет никаких натуральных чувств. Он много раз доказывал, что, в общем, Путин – человек жестокий, бессердечный, довольно холодный, рассудочный, лицемерный – назовем вещи своими именами. Ну, это, может быть, нормальные качества для политика, который забрался так высоко, в общем, лицемерие – это один из важных навыков.

Но есть обязанности. Есть какие-то вещи, это называется протокол: глава государства должен протокол исполнять. Ну, вот сложилось у меня такое ощущение, что только Первый канал в одном из выпусков новостей придумал от себя фразу, что Путин высказал соболезнования на заседании правительства, нигде больше не было про эту фразу ничего, и в комментарии Пескова, пресс-секретаря путинского тоже не было про это ни слова, а было сказано, что Путин велел правительству разобраться. И, собственно, и все. Нету там никакого вот этого формального протокола.

Но, знаете, что называется, не больно надо от Путина – ну, действительно, как-то не от него ждешь сочувствия или какого-то человеческого слова, но в некотором роде это такой важный маркер, если хотите, такая лакмусовая бумажка. Вот до какой степени глава государства, высшее должностное лицо государства, до какой степени он может, так сказать, плевать на какие-то, не побоюсь этого слова, приличия, до какой степени он считает себя свободным от каких-то человеческих обязательств, до какой степени он не чувствует себя обязанным никаким образом заботиться о том, чтобы выглядеть здоровым и каким-то разумным человеком.

С.Пархоменко: У меня ощущение, что только Первый канал придумал от себя фразу, что Путин высказал соболезнования

Ну, вот совсем ему наплевать, он другим способом добывает себе эти самые очки рейтинга, он другим способом добыл себе власть в свое время, он ее получил не оттого, что люди его любили или как-то хорошо к нему относились, не в этом порядке это все было. Сначала была власть, а потом страх перед начальством, на котором, собственно, он и держится все это время, подогревая его разными экзотическими способами, устраивая то одну войну, то другую.

Ну, вот, в самое последнее время пришлось устроить сначала войну на Украине, потом, когда выяснилось, что ничего с этой войной не получается, и надо оттуда как-то ноги выдирать, пришлось устроить другую войну, наоборот отвлекающую войну в Сирии. Ну, мы много раз с вами про это говорили. Я думаю, что этот механизм всем более или менее понятен, более или менее на поверхности. В общем, никто особенно даже и не скрывает этого замысла.

Но, вот смотрите, это интересный такой, не побоюсь этого слова, протокольный момент, вот с гибелью 36-ти человек, в том числе пяти горноспасателей. Много сказано про эту аварию, но, конечно, это вещь, я бы сказал, исторически укорененная, мы еще у классиков у наших читаем, у Чехова читаем, у Салтыкова-Щедрина читаем, и позже читаем всякие прекрасные истории про то, как люди борются со своей собственной безопасностью.

Ну, вот так это было. Такова традиция производственная в России с незапамятных времен, я думаю, что совсем-совсем с древних, вот с тех пор, как вообще в России появилась какая-то промышленность, там, при Петре, скажем. Вот это был такой национальный спорт – каким-то образом бороться со всеми и всяческими системами безопасности. Ну, опять же, с самых давних времен, когда человек придумал какой-то первый ткацкий станок, он позаботился о том, чтобы в том месте, где лучше руку не засовывать, потому что что-нибудь отломает или оторвет, вот хорошо бы прикрыть это каким-нибудь таким чехлом, вот как-то это закрыть, чтобы нечаянно рука туда не просунулась. И вот бесконечные эти истории про то, как люди там закапывают датчики всякого газа в шахтах, про то, как люди отключают сигнализацию, про то, как люди борются с самыми разными системами безопасности.

Знаете, я в молодости, еще учась на факультете журналистики, первый раз в жизни работал в типографии, во время студенческих каникул подрабатывал, и там был очень страшный прибор, собственно, гильотина, он так и назывался. Такой огромный нож, который мог одним движением разрезать большую стопу бумаги. Это довольно страшная вещь, гидравлическая такая вещь, и вот нажимаешь на кнопку, и давление в несколько тонн – ну, представьте себе, что вот можно было положить туда стопку бумаги толщиной больше полуметра, и вот он – раз – и ее так аккуратненько располовинил.

Ну, понятно, что если туда попадет, например, рука, то он эту руку просто отхватит и все. Поэтому там специально было так устроено, это был, по-моему, какой-то немецкий, какой-то гэдээровский в те времена аппарат, что для того, чтобы он включился, нужно было нажать одновременно на две кнопки двумя руками. Причем, эти кнопки были довольно далеко раздвинуты в разные стороны. То есть, человек, который работает на этом аппарате, должен был далеко и широко выдвинуть, как бы расставить руки в стороны и там нажать на эти две кнопки, ну, и тогда гарантированно эти руки не попадали под этот самый нож.

Ну, так, и что вы думаете? У человека, который там работал, у него была такая «приспособа», у него была такая реечка, и к этой реечке с двух сторон были винтиками аккуратненько приделаны какие-то гайки металлические, и он вот так пристраивал эту реечку, так, что она этими гайками нажимала одновременно на обе кнопки. И одна рука у него была свободна, и он ею как-то спокойненько под этим ножом что-то такое как-то орудовал – и ничего, все в порядке.

Вот сколько было всяких таких историй про то, как шахтеры отключают сигнализацию, про то, как шахтеры закапывают эти датчики. Почему? Ну, потому что сдельная работа. Потому что важно дать выработку. Оплата очень несправедливая. За это нарушение безопасности начальство не ругает и не наказывает, а вот за недоданную выработку наказывает самым жестоким образом, то есть, рублем. Ну, вот, собственно, оно и происходит.

Да и оно в самых разных профессиях происходит. А как дальнобойщики отключают или как-то там задуривают эти самописцы, которые на хороших больших тягачах стоят для того, чтобы водитель не мог ездить дольше определенного срока без отдыха. Ну, вот умеют обманывать. Я уж не говорю про то, что если вы приедете на любую автомобильную барахолку, где продается всякая мелочевка и всякие запчасти для автомобиля, вы обязательно найдете там удивительный совершенно товар, я его ни в одной стране мира больше не видел – заглушку для ремня безопасности, это вот уникальная такая наша отечественная вещь. Для того чтобы не пристегиваться – бибикает же, особенно если машина иностранная – ну, так не пристегнулся, она и бибикает. Ну, вот, человек не ленится, идет покупает отдельно такой вот замочек, вставляет его в гнездо этого самого ремня безопасности, чтобы не бибикала, и ездит без ремня, вот и все.

Так что, то, что произошло на этой шахте – это вещь такая, национальная, традиционная. Это будет происходить снова и снова до тех пор, пока, например, в шахтерской среде не появится – я много раз тоже про это говорил – не появится нормально реально работающих профсоюзов, которые будут заниматься защитой людей, которые работают, безопасностью труда и установлением таких взаимоотношений между работником и администрацией или между работником и владельцем, когда дополнительный риск своей собственной жизнью и жизнью своих товарищей не является необходимым условием разумного заработка.

Так что, вот история про эту самую шахту – это не только история техническая. Там-то как раз все понятно, вот даже мне, совершеннейшему дилетанту за это время довольно значительное количество людей, которые хотят как-то помочь этой программе, присылают всякие разъяснения, откуда берется газ, как он накапливается, как постепенно в этой выработке, по мере того, как вырабатывается уголь и нависает этот пласт, как там под ним появляется этот метан, и как этот метан накапливается и не взрывается долгое время, пока не перемешается со свежим воздухом, который специально нагнетается в шахту, и где, собственно, происходит этот взрыв. Все это хорошо известно, все это давно изучено, понятно, это абсолютно стандартная ситуация.

С.Пархоменко: Он много раз доказывал, что Путин – человек жестокий, бессердечный, довольно холодный, лицемерный

Но есть еще люди, есть человеческий фактор. И вот человеческий фактор, несомненно, таков, что он способствует тому, чтобы все это взрывалось, чтобы люди гибли, чтобы их гибло много, и чтобы за это никто не отвечал.

А тем временем у этого есть, как видим, и политическая составляющая, потому что все, что связано с профсоюзами, это политика, несомненно. И люди, которые говорят: нет-нет, меня политика не интересует, и я никаким образом в этой вашей политике не участвую – пусть они вспомнят о том, что вот в частности и вот это. А еще они не защищены еще и с этой стороны. И человек, который гарантирует это все согласно Конституции Российской Федерации, который должен как-то задуматься о том, что, ну, вот как-то люди гибнут снова и снова, и гибнет все больше и больше, он старается просто отскочить.

Это такая довольно трусливая позиция. Это уже не лицемерие, это уже не какая-то там техника ведения политического управления, а просто трусость, вот и все. Нельзя, чтобы президент России ассоциировался с какими-то несчастьями, это повредит рейтингу, это повредит имиджу – ну, он и отскакивает. Вот он в очередной раз отскочил, сделал все, для того чтобы никак не оказаться рядом с этой историей.

Так же, кстати, как он сделал все (Путин, я имею в виду), чтобы не оказаться рядом вот с этой страшной историей с обезумевшей няней, которая погубила ребенка, и потом там бегала вокруг метро в толпе людей с отрезанной головой. Ну, это, конечно, один человек, одна жизнь, один ребенок, одно безумие, одно несчастье одной семьи. Но я думаю, мало на свете есть глав государств, которые в этой ситуации просто прячутся, отскакивают. Вот это вот желание и умение отскочить, это довольно характерный такой элемент путинского политического стиля.

Вот мы некоторое время тому назад в связи с годовщиной смерти Бориса Немцова говорили о том, что не много есть стран в мире, ну, и точно нет больше в Европе, где можно убить демонстративно в центре столицы известного оппозиционного политика, и большая часть страны ничего не будет об этом знать просто, другая часть страны не будет считать, что в этом есть что-то выдающееся из ряда вон, а целый ряд политиков будет делать вид, что это их совершенно не касается. Ну, вот в Европе таких стран больше нет.

Есть один президент, еще в Белоруссии, я думаю, что имея в виду некоторые перемены во взаимоотношениях и в имидже, на который очень интенсивно стал работать Лукашенко, я думаю, что даже там сейчас это невозможно, ему надо будет как-то демонстрировать что-то такое важное, свое отношение к делу.

Вот осталась Россия одна. Ну, вот это тоже история такая, где президент может вообще никаким образом не сказать ни слова на гибель 36-ти человек, в том числе спасателей, это совсем уж… Ну, представьте себе, что президент Соединенных Штатов, на тот момент Буш, отскочил от башен-близнецов и, в частности, например, там, от пожарных, которые тогда прославились тем, как они героически пытались спасти людей и вывезти кого можно из этих горящих башен. Там целый культ этих пожарных. И, собственно, музей, который сейчас в Нью-Йорке, музей вот этой катастрофы, это не музей скорби, а это музей героизма, тех, кто спасал и кто погиб при спасении.

Ну, вы можете себе такое вообразить? Нет, конечно, это смешно, даже нельзя себе представить, что там этот президент прожил бы просто хоть день на своем президентском стуле, если бы он попытался так себя вести. Ну, здесь это возможно. И один раз возможно, и другой раз возможно.

Я просто считал себя обязанным про это сказать. По-моему, без этого совсем невозможно.

Про ЦИК. Ну, конечно, надо поговорить про ЦИК, это важная очень вещь. Действительно, вчера состоялся важный политический акт, были объявлены первые пять членов нового ЦИКа, новой Центральной избирательно комиссии, это та самая Центральная избирательная комиссия, которой предстоит управлять выборами в этом году, когда будет выбираться Государственная Дума, и в 18-м году, когда будут, так сказать, президентские выборы – когда будут перевыборы Путина на следующий срок.

Так что, это важный избирком. Предыдущий избирком был сформирован в 2007 году, если я правильно помню. И вот среди этих пяти человек, которых назначает президент, традиционно именно один из них становится потом председателем. Ну, и немедленно стало всем понятно, что это будет Элла Памфилова, которая совершенно неспроста там оказалась, да и тут же был комментарий, что она скорее всего покинет пост уполномоченного по правам человека.

То есть, с ней это согласовано было, разумеется; то есть, она уже согласилась; то есть, она не против. Ну, и вот, скорее всего это и будет такое назначение, парадоксальное назначение, потому что все-таки для российской политики назначение женщин – ну, российская политика по-прежнему довольно сексистская, женщин на ответственных постах немного, существенно меньше, чем в разных европейских странах. Вот назначение женщины на этот пост – это удивительная вещь, да еще и человека с таким имиджем, человека как будто бы мягкого, человека как будто бы такого душевного, сердечного, многие видели Эллу Александровну, так сказать, в расстроенных чувствах, иногда даже со слезами на глазах, и, в общем, для тех постов, которые она до сих про занимала, и, в частности, для поста уполномоченного по правам человека, это вещи очень уместные.

Я, кстати, сказал бы, что там среди этих пяти назначенных от имени президента, есть еще один претендент, который, между прочим, вполне мог бы быть председателем ЦИКа, это Борис Эбзеев, на которого как-то не очень обратили внимание, а между тем, это личность довольно известная, и человек довольно влиятельный. Он был судьей Конституционного суда, потом какое-то время он был главой Карачаево-Черкесии, он вообще происходит из тех краев, но не очень удачно, правда, в какой-то момент сам попросил отпустить его в отставку, что, между прочим, тоже характеризует его с не худшей стороны, потому что не так много у нас политиков, которые могут сделать над собой такое усилие, и трезво оценить свои силы, и в какой-то момент попросить, чтобы нашли какую-то другую кандидатуру. Это скорее с хорошей стороны его – на мой вкус – характеризует. А последнее время он занимал довольно важный пост в Высшей аттестационной комиссии, и вот «Диссернет» его довольно хорошо знает.

С.Пархоменко: То, что произошло на этой шахте – это вещь такая, национальная, традиционная

Давайте на этом месте я прервусь, потому что новости буквально через несколько секунд. И следующую половину программы «Суть событий» мы начнем с того, что вот продолжим эту самую циковскую тему, и в частности поговорим и про Эбзеева, и про Памфилову, а главное, про тех, на чье место они приходят.

Это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, новости, никуда не удаляйтесь от ваших приемников.

НОВОСТИ

С. Пархоменко

Как обычно, я потратил эти три минуты от новостей на то, чтобы читать ваши сообщения, которые приходят. Ну, и насыпали мне здесь много одинаковых сообщений, например, про то, что: «Совершенно неважно, - пишет наш слушатель, который подписывается инициалами Н. К., - совершенно неважно, что там происходит в ЦИКе, одна марионетка меняет другую, кукловод Карабас-Барабас остается на прежнем месте». Владимир пишет нам: «Памфилова будет делать точно то же, что и Чуров, обрамляя немного другими словами. Хороший человек – не профессия». Другие люди повторяют, в общем, ту же нехитрую мысль.

Послушайте, ну не надо меня в этом уговаривать, я совершенно с вами согласен. Да, конечно, человек, который возглавляет ЦИК – это фигура в значительной мере декоративная, в значительной мере символическая. Но, знаете, символы тоже же ведь на что-то нужны. Ну, вот, человек по имени Владимир Евгеньевич Чуров, несомненно, входит в первую пятерку, а, может быть, даже возглавляет ее, людей, опозоривших и дискредитировавших свою профессию. Это идеальный, такой эталонный образец чиновника, который предал свое дело, оставил в стороне свое профессиональное достоинство и который верно служил, пряча, прикрывая волю начальства, которая ему, так сказать, спускалась сверху. Но, самое главное, проявляя еще много инициативы на этой почве.

Потому что действительно это не просто, ну, как-то ровно так же можно говорить, что и палач, в общем, ничего не решает. Кто-то выносит приговор, кто-то строит эшафот, кто-то приводит туда преступника, иногда невинного человека, которого назначили преступником. Кто-то принимает законы, кто-то велит палачу вот этому человеку отрубить голову. А в некоторых случаях еще какую-нибудь гораздо более ужасную – знаете, Средневековье всякое знало, всякие ужасные казни, или времена Ивана Грозного в России. Ну, при чем здесь палач?

Между тем, палачи всегда были людьми презираемыми. Конечно, их боялись, но это только сейчас наши с вами политики уверяют нас, что от страха происходит уважение. Никакого уважения к палачам никогда не было. Страх был, а уважения – нет.

Вот Владимир Чуров, он палач российской избирательной системы и палач российских выборов. Он сам не приговаривал, за некоторыми исключениями, потому что бывали и решения всякие. Мы помним с вами всякие заседания ЦИКа, где принимались решения о снятии с выборов, об отказе в регистрации, где совершенно произвольным образом трактовались, скажем, всякие обстоятельства, связанные со сбором подписей, когда люди привозили подписи, заведомо нарисованные, люди, которые не могли потом на выборах собрать – это вот было, скажем, во время выборов в Московскую Городскую Думу, было немало случаев, когда кандидат не мог на выборах получить столько голосов, сколько он привез в виде подписей. Тем не менее, его подписи бывали утверждены.

С.Пархоменко: Желание и умение отскочить, это довольно характерный элемент путинского политического стиля

А с другой стороны, подписи, которые были реально собраны, объявляли абсолютно произвольным образом фальшивыми, какими-то поддельными и так далее. И было совершенно ясно, что это никак не связано с реальными обстоятельствами. Вот кого надо, пропустят. Кого не надо, отсеют. Кто это делал? Палач, группа палачей во главе с Чуровым. Осуществляли эту расправу по заказу, по указанию, в некоторых случаях по закону, специальному вот такому отвратительному, лживому, бессовестному, издевательскому закону, который был для них принят и им вручен.

Но ничто на самом деле не мешало им отказаться пользоваться этим законом, восстать против этого закона, заявить о том, что этот закон не позволяет им отправлять их обязанности. Ну, есть такие люди в российской политике, вот такие люди, которые являются символом предательства своей профессии, люди, которые дискредитировали свой пост.

Ну, не знаю, кого вам напомнить. Вот человек по фамилии Онищенко. Помните, был такой санитарный врач, человек, который по заказу признавал, из сугубо политических соображений, признавал какие-то продукты смертельно опасными, потом отменял это признание. Человек, который сегодня давал такие советы населению с важным видом, завтра – прямо противоположные. Человек, которому не стыдно было в эпоху какого-то социального напряжения и какого-то подъема важной гражданской энергии канифолить людям мозги рассказами про то, где и как они простудятся, я не знаю, заразятся друг от друга смертельным вирусом или еще что-нибудь такое.

Конечно, это посмешище, конечно, это человек, на которого показывают пальцем на улице, человек, над которым смеялись, издевались и справедливо, в общем, вполне как-то говорили о том, что вот едет человек без совести и чести. Или, там, идет. Или вот он говорит.

Но, тем не менее, кто-то же ведь нанял его в палачи, и он же согласился в палачи на своем палаческом месте. Ну, вот такой был, скажем, и есть до сих пор сенатор Торшин, помните, я упоминал достаточно часто этого человека. Ну, действительно, это одно из самых опозоренных имен российской политики последних лет, человек, который возглавлял следственную комиссию по Беслану и который сделал все, для того чтобы люди, виновные в этой трагедии, остались не наказанными, и важные обстоятельства этих событий остались не выясненными. И человек, который отслужил в данном случае, вот на этом своем месте отслужил свою палаческую службу.

Таким был и Чуров, таким был его заместитель Леонид Ивлев. Вот сейчас о нем забывают немножко. Он тоже, кстати, не попал вот в эти пять человек президентского списка. А человек-то знаменательный. Он довольно много лет был заместителем, работал в Кремле, в Администрации президента, был заместителем Управления по внутренней политике в Администрации президента. Причем он был тем самым человеком, который управлял Государственной Думой. Вот это он был реальный такой начальник отдела законодательств в России.

Потом его сменили другие люди, такой Радий Хабиров там был на этом месте, потом… ну, неважно. А важно, что, да, это вот человек, который тоже отличился на этом месте, я бы сказал, исключительным садизмом и исключительной жестокостью этого своего палаческого ремесла.

Теперь этих людей отпускают на покой. Речь не идет о том, что они будут наказаны за то, что они сделали, или как-то там им придется за это как-то ответить или что-нибудь такое. Это все наступит потом, это, несомненно, произойдет однажды. Но пока это не происходит, и пока речь идет о том, что их отпускают.

Я думаю, что мы сейчас увидим их назначенными на какие-то симпатичные посты. Мне почему-то кажется, что Чурову предстоит возглавить какое-то крупное учебное заведение. Вот, по-моему, он куда-то вот туда метит. А может быть, повезет – и послом в какую-нибудь приятную несложную страну, в одну из тех стран, о которых они с таким пренебрежением обычно отзываются и говорят о том, до какой степени они вот относятся к этому с отвращением. На самом деле, конечно, эти люди очень любят в финале своей карьеры где-то на склоне лет оказаться послом в какой-нибудь Словакии и Словении. Хорошие места, правда? Или вот что-нибудь такое симпатичное, типа Мальты. Ну, есть такие милые уголки, где, в общем, работы более-менее никакой. Посол в Дании.

Ну, более серьезное вряд ли: Голландия, Бельгия – нет, конечно. Вот Дания, например – прекрасное место, чтобы встретить старость. Или какая-нибудь ЮАР. Так что, посмотрим, где окажется Леонид Григорьевич, где окажется Владимир Евгеньевич. Я как-то совсем не беспокоюсь за их ближайшую судьбу. Беспокоюсь за дальнейшую. Потому что я думаю, что однажды все-таки за содеянное придется отвечать.

С.Пархоменко: Владимир Чуров, он палач российской избирательной системы и палач российских выборов

Значит, теперь Элла Памфилова или Борис Эбзеев, сказал бы я. Ну, глядя на этот замысел так более или менее как-то объективистским таким что ли глазом, я бы сказал, что, скорее всего, Элла Памфилова будет председателем ЦИКа, а Борис Эбзеев – заместителем. Так, мне кажется, на это идет расчет.

Скажу вам, ну, чтобы долго на этот счет не рассусоливать, что Элла Памфилова – на самом деле жесткий, хитрый, хорошо владеющий собой человек. Вот эта ее такая некоторая слезливость и мягкость – это маска, конечно. Она неплохой актер. На посту уполномоченного по правам человека она, в общем, давайте откровенно скажем, была не сильна.

Владимир Петрович Лукин, ее предшественник, запомнился гораздо больше, и на его счету есть существенное количество таких довольно серьезных поступков. Он тоже был человек довольно осторожный, он на рожон не лез, он как-то не стремился разбить себе голову о какие-то чужие кандалы. Но, тем не менее, в ряде случаев мы его видели, когда он отправлялся в места заключения, когда он выяснял судьбу каких-то людей, о которых мы беспокоились, пропавших там в каких-то лабиринтах ФСИНа.

Он делал заявления, он позволял своим сотрудникам… у него было несколько довольно сильных сотрудников – не стану сейчас, чтобы их не подводить, не стану называть их имен, но я думаю, что они поймут, что я имею в виду именно их – довольно сильных сотрудников, которые могли помочь с составлением судебного иска, оказывали людям помощь в судах, помогали эти суды выигрывать. Не потому, что пользовались там каким-то своим служебным положением, а просто потому, что были высококвалифицированные юристы, которые оказывали эту помощь.

Часто это делалось именем Лукина, за его подписью, с его бумагами наперевес, он позволял это делать. И иногда как-то делал вид, что он чем-то недоволен, но, тем не менее, продолжал это все подписывать. Были случаи, например, когда от имени уполномоченного по правам человека начинались процессы в Конституционном суде. В одном таком процессе я даже участвовал в качестве такого одного из, ну, не заявителей, скажем, а источника материалов для этого процесса, скажем так.

Почему я про это про все сейчас рассказываю? Потому что ничего такого за Памфиловой не значится. А значится несколько таких вполне очевидных попыток тоже вот как-то понравиться начальству. Например, именно на памфиловский срок пребывания на этом посту выпала вся история с Крымом. Ну, уж что-что, а к вопросу о правах человека, которыми должен заниматься уполномоченный, и в Крыму, и в Донбассе, ну, правда было некоторое количество материала, да?

Ну, вот не замечена, к сожалению, Элла Александровна ни в борьбе за права людей, которые оказались вот в этом самом аннексированном Крыму, ни за права людей, которые оказались в оккупированной части Украины, когда разные бандиты явились туда, для того чтобы эту территорию от Украины оторвать. Ничего у них с этим не вышло, как мы знаем, и, в общем, Путину они большой службы не сослужили. Но людей там было замучено, и покалечено, и убито довольно много. Где во всей этой истории уполномоченный по правам человека Российской Федерации? Нигде, нету этого человека там.

Поэтому, к сожалению, мне сказать об Элле Александровне, подводя итог ее пребывания на этом посту, хорошего, в общем, нечего. Я думаю, что она будет верным, надежным служащим этой, так сказать, дыбы и плахи. Сама, наверное, много там не придумает, но исполнит все, как надо. Тем более что тут слушатели совершенно правы, что инициатива принадлежит, конечно, не ЦИКу. ЦИК исполняет ту службу, которую ему вверяют сверху.

Так же ровно, как Государственная Дума исполняет ту службу. Этак мы с вами скажем, что и неважно, кто депутат, и неважно, кто председатель Государственной Думы, и неважно, кто возглавляет комитеты. Не там ведь придумывают закон Димы Яковлева, правда? Так называемый «закон подлецов». Его придумывают в другом месте, а эти только голосуют. Тем не менее, мы почему-то с вами смотрим там на какую-нибудь, на кого-нибудь из депутатов как-то – и ужасаемся, вот до какого ужаса дошли эти люди, до какой низости, до какой подлости и так далее. Почему-то же мы имеем к ним претензии.

Вот то же самое на самом деле и с ЦИКом. Понятно, что мы видим в последнее время довольно последовательное значительное интенсивное разрушение всей избирательной системы в России. Ну, вот из самого последнего: в сущности, предотвращена работа наблюдателей на выборах. Будет очень трудно на ближайших выборах эту работу наблюдателям проделывать, очень трудно будет работать журналистам на выборах.

Особым образом нарезаны округа, они нарезаны методом пиццы. Вот представьте себе, да? Берется большой город, и округа нарезаются радиально. Это имеет значение, потому что люди, которые живут в большом городе, в частности в центре большого города, они обычно голосуют одним образом, они обычно более оппозиционно настроены, более критично настроены, они больше думают, лучше понимают, что происходит вокруг, следят за этим, читают про это, у них память лучше и так далее.

Люди, которые живут куда-то дальше на периферии, у них много, так сказать, таких повседневных, что называется, забот, они от этого всего дальше. И статистика показывает – знаете, это не я придумываю, это не мой какой-то там столичный шовинизм, таковы реальные результаты многих-многих прошедших выборов – жители больших городов и центров больших городов голосуют одним образом, жители окраин больших город и жители территории вне больших городов голосуют по-другому.

И вот нарезается округ таким образом, чтобы разбавить одних другими, чтобы, не дай бог, не получилось, что в каком-то округе, расположенном в центре города, имеется значительное количество оппозиционно настроенных или как-то критически настроенных избирателей. Надо обязательно привесить к ним большое количество людей, которым более-менее все равно, которые своей численностью будут оттягивать это все назад.

Вот ровно в новостях вы слышали, да? Что была такая новость, что вот Лукин, может быть, будет баллотироваться от одного из самых оппозиционных округов, университетского округа Москвы. Нету этого округа Москвы, его не существует в том виде, в каком он был одним из самых оппозиционных на предыдущих выборах. Его превратили в кусок пиццы. К нему приделана, привязана огромная территория на окраинах города и за пределами Москвы, ровно для того, чтобы больше не было там этих неожиданностей, чтобы там как-то не голосовали, за кого не велено. Ну, и так далее.

И главное, что можно сказать – что, конечно, судьба российских выборов решается не во время голосования. Все-таки Центральная избирательная комиссия – это организация, которая управляет процессом голосования, процессом подсчета голосов, собранных во время голосования, и непосредственной подготовкой к этому. К тому моменту, как в дело включается Центральная избирательная комиссия, все, в общем, уже более или менее решено, потому что к этому моменту законодатель вместе с разного рода правоохранительными органами и вместе с органами разного рода политического надзора, ну, типа вот этого уже упоминавшегося сегодня Управления внутренней политики в Администрации президента, они уже разобрались с самым главным – с доступом кандидатов к выборам.

Много раз сказано, и я еще раз здесь повторю, что выборы не состоят из голосования, голосование – это только финальный акт выборов. А на самом деле честные выборы, и всеобщие выборы, и справедливые выборы, и свободные выборы – это выборы такие, на которых соблюдено равенство кандидатов начиная с самых ранних этапов голосования: с этапа регистрации, с этапа первичного доступа кандидата к избирателю, демонстрации избирательной программы, личности кандидата. Человек должен иметь возможность себя как-то, что называется, продемонстрировать и объяснить людям, почему нужно за него голосовать.

Если человека этой возможности лишить, то, в общем, уже можно более или менее ничего даже и особенно не фальсифицировать непосредственно во время голосования. Просто не за кого будет фальсифицировать, там нету уже того, чье присутствие нужно предотвращать с помощью фальсификаций.

Тем не менее, и на этом этапе, на этапе отсева кандидатов Центральной избирательной комиссии и вообще всей системе избирательных комиссий - давайте с вами вспомним, что речь идет не об одном органе, который заседает в Москве, а речь идет о целой иерархии. Это целая вертикаль избирательной власти, или, там, голосовательной власти. Им, конечно, принадлежит важная роль: они исполняют указания, они запрещают, удаляют, они объявляют недействительным, они выступают с бредовыми претензиями, они отправляют в суд, понимая, что суд их решение не утвердит, но будет уже поздно. Сколько было таких ситуаций, когда людей не допускали к выборам, они судились, суд объяснял, что, нет, решения принятые в отношении их, несправедливы – но выборы-то прошли уже. Что теперь дальше? Ну, да, ну, несправедливо – и что теперь?

С.Пархоменко: Элла Памфилова – на самом деле жесткий, хитрый, хорошо владеющий собой человек

Вот это будет делать этот ЦИК, и это будет делать этот ЦИК во главе, по всей видимости, с Эллой Александровной Памфиловой, о которой, к сожалению, еще раз скажу, ее прошлое никаким образом не позволяет мне надеяться, что это будет человек, который будет оказывать какое-то сопротивление давлению сверху. Все она отработает. Будет, наверное, огорчаться, будет, наверное, горевать по этому поводу, будет ей нелегко, будет она нам рассказывать про то, как она себя печально в этом положении чувствует, как ей хочется писать книжки, заниматься – я уж не помню, чем – благотворительностью, кажется, она любит заниматься.

Но, в целом, все будет с нею хорошо, и у нее будет все хорошо в конечном итоге, когда, спустя несколько лет, ее можно будет отпустить с этого места. А вот уж дальше не знаю. Как-то я все-таки людям, выполняющим палаческие обязанности в России, не прогнозирую совсем уж спокойной старости и такой вот окончательной безнаказанности. Думаю, что рано или поздно с ними произойдет много всякого интересного.

Ну, и последнее, о чем я хотел сказать – это вот сегодняшняя новость, тоже упомянутая в новостях, очередной доклад Bellingcat. Очень много я получаю вопросов о том, что же, собственно, происходит с расследованием катастрофы Боинга MH-17, почему все пропало, куда делось. Ничего никуда не делось. И, прежде всего, вот наблюдение за работой расследователей из команды Bellingcat, это наблюдение показывает, что расследование идет довольно интенсивно, материалы собираются.

Они собираются ровно в том направлении, о котором мы говорили. Сегодня речь идет о персональной ответственности. Речь идет о том, что конкретные люди, люди, которые нажимали на кнопки; люди, которые везли этих нажимателей на кнопки; люди, которые отдавали непосредственные приказы; люди, которые планировали всю операцию; люди, которые принимали такие более стратегические решения – все они известны, все они собраны, все они здесь, все они у нас, так сказать, на глазах теперь. Все это передается в следственную группу международную. Да, в общем, следственная группа и сама этих людей по своим каналам тоже находит. Я думаю, что мы приближаемся к той второй части доклада, которую так давно ждем, доклада о конкретных виновниках этой катастрофы. Я думаю, что в одной из ближайших программ я буду подробно об этой работе говорить, подробно буду эти данные пересказывать, но не в этот раз.

Это была программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. До будущей пятницы, всего хорошего, до свидания.