Суть событий - 2015-12-11

С. Пархоменко

Номер для смс-сообщений у нас, как обычно, +7-985-970-45-45. Но не могу сказать, что все прочие технические средства у нас такие же, как всегда. Что-то такое у нас затяжное случилось с Сетевизором, уж извиняйте, Сетевизор не работает почти нигде, почти никому не видно. Но в остальном – сайт www.echo.msk.ru функционирует как ни в чем не бывало, можно отправлять оттуда сообщения ко мне сюда на экран, так же как и смски, они туда же попадают, в одну кучу. Можно в кардиограмму прямого эфира играть – в общем, все можно, только смотреть трансляцию прямого эфира из студии нельзя, а так все нормально. Начнем тем не менее программу, с Сетевизором или без Сетевизора. Все-таки слушайте радио – остальное видимость.

Я бы хотел начать программу немножко необычным путем, не так, как, может быть, вы ждете, что я ее начну. Ну, вот декабрь 2015 года, и нас с вами ждет вскоре очередная печальная годовщина начала первой чеченской войны – не круглая в этот раз годовщина, 21 год. Но есть одно событие, к которому я хотел бы привлечь ваше внимание.

Я совершенно случайно вчера видел совершенно потрясающую выставку, и я хочу обратиться к москвичам. Прежде всего я хочу обратиться к московским учителям. Ну, вот, знаете, конец года, последний день – учиться лень, мы просим всех учителей не мучить маленьких детей и отпустить домой скорей. В конце года всегда появляется немножко свободного времени, чуть-чуть все расслабляются. Послушайте, найдите время и отведите класс, я имею в виду, конечно, старшие классы, ну, скажем, начиная класса с 7-8-го вполне уже можно. Отведите класс посмотреть на эту выставку. Это прямо в помещении, прямо в коридоре «Мемориала».

О, Сетевизор заработал. Мне принесли бумажку. Ура! Всем сейчас же смотреть Сетевизор. Ну, прекрасно, спасибо.

Так вот, штаб-квартира «Мемориала», это улица Каретный ряд дом, по-моему, 5. Ну, в общем, это самый первый дом ближайший угловой к Садовому кольцу. И там прямо в коридорах этой штаб-квартиры выставка, посвященная началу чеченской войны, и совершенно душераздирающие, буквально раздирающие душу истории того, как правозащитники российские пытались ее остановить, и как у них это не получилось. И как партия войны – с обеих сторон, надо сказать, и со стороны федеральной, и со стороны чеченской – хотела этой войны и развязала эту войну.

С.Пархоменко: Французская политика так устроена, что есть два объединения – те, кто слева, и те, кто справа

И как правозащитники пытались противостоять тем зверствам, которые там происходили, и как официальные защитники – один из самых сильных экспонатов этой выставки – это двести с лишним заявлений жителей села Самашки, которые пишут, каждый из них подробно пишет, кого убили в его семье и как убили в его семье, подробно описывают эти зверства. Вот двести пять, по-моему, таких заявлений, оставшихся без рассмотрения тогдашней парламентской комиссией во главе с господином Говорухиным.

Помните господина Говорухина? Большой гуманист. Он еще был, по-моему, на последних президентских выборах, формально он был главой избирательного штаба президента Путина. Вот что-то такое. Ну, это понятно, что это такая формальная как бы такая синекура символическая, но тем не менее. Вот президент Путин выбрал этого человека в качестве морального авторитета. Вот этот моральный авторитет выбросил – а нашлись люди, которые их подобрали и сохранили – эти двести пять заявлений.

В общем, это совершенно потрясающая выставка. И я думаю, что найдется в Москве немало учителей, прежде всего учителей истории, учителей обществоведения – не знаю, как в точности теперь это называется, этот предмет, в мое время он назывался обществоведением, когда я был школьником – которые придут и посмотрят. Выставка эта работает с утра до вечера, по-моему, кроме воскресенья и понедельника. Найдите в интернете телефон «Мемориала», договоритесь, тогда вам проведут экскурсию. Да там, в общем, и без экскурсии все как-то очень понятно.

Мне кажется, что вот такие вещи, их государство делать не может – во-первых, не умеет, а во-вторых, не смеет. А делать это могут организации вроде «Мемориала». Вот то конкретное подразделение «Мемориала» - «Мемориал» состоит из многих организаций, почти их там шестьдесят с лишним, я уж не помню, сколько - и вот одна из этих организаций называется Правозащитный центр «Мемориала». Она, разумеется, как все такого рода организации, которые реально занимаются правозащитной деятельностью в России по-настоящему хорошо, она объявлена, конечно, иностранным агентом, в этом нет абсолютно ничего неожиданного.

И, более того, Минюст умудрился некоторое время тому назад – мы тут с вами говорили об этом подробно – заявить о том, что эта организация занимается подрывом конституционного строя в России. Вот эта самая организация, собственно, она и была тогда в центре событий в 94-м году. И тогда люди, вот эти самые люди, некоторые из них, многие из них до сих пор работают в этом Правозащитном центре «Мемориал», эта организация называется Правозащитный центр «Мемориал», там есть и Орлов, там есть и Черкасов, там есть еще несколько человек.

И там был Сергей Адамович Ковалев, и там был покойный Сергей Юшенков. Вот те самые депутаты, которых называли национал-предателями уже тогда. Это же ведь не сейчас изобрели, эту моду обзываться национал-предателями. Уже тогда называли и национал-предателями, называли и какими-то там наймитами кого-то там, и гаденышами называли, и предателями, и такими, и сякими, и лазутчиками, и кем только не называли. Вот эти люди пытались войну тогда остановить.

И вот выставка об этом. Приходите и посмотрите. Мне кажется, что это очень важная вещь, и я считал себя обязанным об этом сказать, раз уж так получилось, что я ее видел. Найти ее не трудно. Заходите в интернет и найдете.

Ну, что из событий недели? Довольно часто бывает, что главное событие недели происходит до начала недели. Вот так случилось и в этот раз. Одно из важнейших, ну, если не мировых, то во всяком случае, европейских событий, случилось в прошлое воскресенье – первый итог в региональных выборах во Франции. Франция нам важна, мы как-то на нее смотрим внимательно и кое-что пытаемся в ней копировать. Если вы обратите внимание, то довольно часто российские политики ссылаются на французский опыт. Ссылаются только тогда, когда им это выгодно, разумеется, выдирают из этого французского опыта то, что считают полезным сейчас сию минуту.

Но на самом деле действительно это одна из стран с самыми интересными демократическими системами и самыми живыми, самыми активными, самыми рискованными, потому что там происходит много всяких событий, там, так сказать, волатильность. Вот она бывает, оказывается, не только на бирже, она бывает и в политике тоже, вот французская политика очень волатильная, у них там много всякого случается.

Там, в Германии один и тот же канцлер, как мы видим, может быть много-много-много лет. В Великобритании бывали случаи, когда целыми огромными десятилетиями сидели премьер-министры одни и те же. Там, одну Тэтчер если вспомнить. А вот во Франции что-то все время происходит.

Франция интересна еще и тем, что это страна, где сознательно на протяжении многих лет проводилась политика децентрализации, они специально этим занимались, они специально перестраивали свою политическую систему таким образом, чтобы опустить вниз значительное количество функций государства, передать их либо на уровень департаментов, либо еще ниже, на муниципальный уровень, либо на вот такой промежуточный уровень между департаментами и государством.

Франция разделена на 12 регионов крупных, ну, еще есть всякие заморские территории – есть Корсика. Ну, в общем, вместе с Корсикой получается 13 плюс всякие далекие острова. Про острова эти как-то довольно все сложно и непонятно, а вот что касается Франции континентальной и Корсики, там произошли вот эти выборы в прошлое воскресенье, они закончились в какой-то мере сенсационно, потому что огромного результата добился крайне правый «Национальный фронт». Отвратительная организация, ставящая своей целью собственно отказ от значительного количества таких важных очень демократических институтов, демократических достижений, позволяющая себе регулярно откровенно расистские всякие высказывания и, в общем, не скрывающая своего такого внутреннего слегка пригашенного притушенного расизма.

Во главе ее, надо сказать, довольно яркий политик, Марин Ле Пен, она дочь основателя этого «Национального фронта» Жан-Мари Ле Пена. И там еще этих Ле Пенов есть – есть, если я правильно понимаю, племянница вот этой самой Марин Ле Пен, она тоже Ле Пен, у нее двойная фамилия, и вторая половина там Ле Пен, которая возглавила региональный список в одном из регионов.

В общем, французская система устроена таким образом, что регионы означают довольно много. И региональные советы – там это так называется – региональные советы, такие региональные законодательные собрания, каждый регион объединяет несколько десятков департаментов и довольно большое население. Эти региональные советы наделены довольно большими полномочиями, имеют большое влияние на французскую политическую, общественную, экономическую (особенно экономическую) и всякую прочую жизнь.

С.Пархоменко: «Национальный фронт» – гадкая вещь, противостоящая европейским ценностям, зачем и понадобилась Путину

И так вышло, что в результате этих выборов в прошлое воскресенье из этих 12-ти континентальных французских регионов, не считая Корсики и не считая всяких далеких островов заморских, в половине, в 6-ти оказалось, что список «Национального фронта» занял первое место – а там это происходит списками. Список «Национального фронта» на первом месте, на втором или объединенные правые, или объединенные левые. Ну, и дальше там всякие мелкие списки, никто в эту троицу больше ни в одном месте четвертым не вмешался.

Но 6 регионов, где в лидерах «Национальный фронт» – это очень много. Надо еще иметь в виду, что система выборов такая, что тот список, который одерживает первое место – ну, там такой специфический механизм потом подсчета, сколько мест в этом региональном законодательном собрании полагается, что тот, кто занимает первое место, он получает такую как бы премию, и вопрос не только в пропорциональном разделе этих мест, пропорционально тому, сколько было подано голосов, но еще эта пропорция сдвигается в пользу того, кто занимает первое место. 6 регионов – очень много. В оставшихся шести – в четырех правые заняли первое место, и в двух – левые.

Ну, там в первый момент просто случилась паника, потому что «Национальный фронт» получил почти 30%, около 28%. Потом они немножко успокоились, французы, и посмотрели повнимательнее на эти результаты и убедились, что, в общем, в абсолютных цифрах ничего особенного, и в абсолютных цифрах «Национальный фронт» получил 13,29% от всех французских избирателей. Такое было, даже больше было.

Вот на президентских выборах 2012 года «Национальный фронт» получил почти 14%, но в этот раз этот довольно значительный счет «Национального фронта» сочетался с очень большим количеством людей, которые не пришли на выборы. Для французов – они это осознают как проблему.

Это у нас здесь принято говорить, что это не имеет значения, нет никакого нижнего порога участия, и как-то власть только рада, когда приходит народу меньше. Вот мы помним, как специально опускали явку, скажем, на выборах московского мэра в 2013 году, как специально опускали явку на выборах в Мосгордуму 2014 года.

Сейчас вот речь идет о том, чтобы аж прямо сдвинуть 1 сентября, вот объявить, что начало занятий будет не 1 сентября, а как-то там попозже, для того чтобы задержать людей в отпусках, задержать людей на всяких дачах, чтобы они не приезжали в большие города и не участвовали в выборах, в следующих выборах, вот 2016 года, выборах в Государственную Думу.

И вообще одно, я бы сказал, из преступлений путинского режима, если уж пользоваться такими словами, заключается в том, что этот самый режим последовательно убивает выборы, последовательно добивается ситуации, в которой люди на выборы не ходят, им все время объясняют, что это не имеет значения, от них все время добиваются пренебрежения к этим выборам.

Франция, при всех проблемах французской демократии, придерживается в этом смысле прямо противоположной позиции, они очень стараются, чтобы людей пришло много. И для них 50%, 50-процентная явка – ну, это просто катастрофа. В этот раз так и произошло – ровно половина французских избирателей не пришли на эти региональные выборы. И в сочетании с тем, что «Национальный фронт» получил свои 13 с лишним процентов, это дало очень большой результат. А вот на этих самых, например, президентских выборах 2012 года, где у «Национального фронта» было даже больше, 14%, там не пришло всего 20%. Там явка была – понимаете, да? Там была явка 80%, а сейчас 50%. Разница огромная. И там, конечно, все это растворилось.

Традиционно французы не любят и не ходят на выборы в Европарламент, относятся к ним легкомысленно, и вот обычно там – вот я смотрю на списки – 57,5%, 59% с лишним на выборах в Европарламент 2009 года, 57% с лишним на выборах в Европарламент 2004 года не пришло. Это, конечно, огромная для французов цифра.

С.Пархоменко: «Налог на Ротенберга» – уже третья шкура, которая сдирается с перевозчика

И вот что там произошло дальше. Там случился очень интересный разворот событий, потому что между этим первым и вторым туром – а второй тур в это воскресенье, собственно, послезавтра – произошла огромная такая политическая эпопея, связанная с тем, как поведут себя две других партии.

Ну, даже не партии, а такие суперпартии, два других объединения: объединение левых и объединение правых. Во главе объединения правых Саркози, вот тот самый Саркози, который уже был однажды президентом Франции. Потом, надо сказать, довольно бесславно проиграл после первого же своего срока – это довольно редкий случай, когда президент проигрывает после первого срока, ему даже не удается усидеть на второй срок. Во Франции разрешено два срока подряд.

Так вот, Саркози проиграл по окончании своего первого срока Олланду, и, в общем, был совершенно раздавлен, и был там и под следствием, и, в общем, были у него всякие большие неприятности, но он как-то постепенно выбрался, постепенно выкарабкался из этой истории и вернулся обратно в политику, и сегодня снова является самым влиятельным лицом на правом фланге французской политики.

А слева – ну, собственно Олланд и его премьер-министр Мануэль Вальс и другие видные французские левые. Так вот, правые во главе с Саркози в этой ситуации заявили политику, которую они называют «ни-ни»: ни то, ни это. А именно: ни объединение сил с левыми, то есть, со своими главными политическими противниками, ни снятие своих списков с выборов в тех случаях, где они выглядят плохо и имеют мало шансов.

А левые, то есть, грубо говоря, социалисты, те, которые близки к нынешнему президенту Франции, сказали, что в тех случаях, где мы заняли третье место, мы снимаемся. Таких случаев два.

И это серьезно, потому что французская политика устроена таким образом, что она в конечном итоге, при том, что там очень много разных партий, она привычна к тому, что, ну, в общем, есть два объединения – есть те, кто слева, и те, кто справа. И всякий француз знает, он слева или он справа. И все поделено как-то пополам, и существует вот эта вот двухсторонняя жизнь, и ты либо там, либо тут.

А тут вдруг их оказалось трое. Вот теперь есть левые, правые и очень правые, то есть, «Национальный фронт». И такое впечатление, что кто-то должен покинуть этот ринг, как-то бокс втроем не бывает. Он бывает только вдвоем. Кто будет этот лишний? Вот как бы ни оказалось, что этот лишний – левые, социалисты, те, которые сейчас у власти. И останутся правые и очень правые, что, конечно, очень перекосит французскую ситуацию, и это большая угроза для устойчивости демократии в стране.

В общем, интересная очень история, очень поучительная. И следить за ней важно, потому что все это происходит на почве, мы знаем, чего. Это происходит на почве ужаса людей перед надвигающимся терроризмом и перед волной эмиграции с юга и с востока. Вот так они реагируют. Это ждет и нас тоже. Поэтому будем смотреть за этим внимательно.

Это программа «Суть событий», первая ее половина кончилась, теперь новости. Через 3-4 минуты вернемся обратно сюда в студию «Эха Москвы».

НОВОСТИ

С. Пархоменко

Мы говорили почти всю первую половину программы про закончившийся первый тур – пока только первый тур, в это воскресенье второй – региональных выборов во Франции. Интересная, очень поучительная история, которую, эту историю, взорвал «Национальный фронт». И вот у меня спрашивают: «А чем, по-вашему, так уж близка Марин Ле Пен нашему царю-батюшке?» - спрашивает Дмитрий из Екатеринбурга.

Да, вы знаете, нашему царю-батюшке Марин Ле Пен близка тем, что он ее купил. Я вам все-таки напомню историю, недавнюю совсем историю, которая заключается в том, что финансирует весь этот «Национальный фронт» Российская Федерация. Финансирует его, ну, не полностью, но в значительной мере, потому что «Национальный фронт» – вещь гадкая, вещь, которая противостоит, собственно, всем европейским ценностям и пытается их разрушить, зачем, собственно, и понадобилась Владимиру Путину.

С.Пархоменко: Российское население демонстрирует глубокое пренебрежение и безразличие к тому, куда идут его налоги

Потому что он понимает, что с той Европой, в которой есть уважение к мнению человека, где власть берется действительно от голосования народа, где уважают разного рода меньшинства, где есть возможность для отстаивания прав личности и так далее, с этой Европой ему никогда не договориться. Он для этой Европы совершенно человек чужой дремучий далекий азиатский в худшем смысле этого слова.

Его всегда будут бояться и, в общем, презирать. Поэтому он решил выбрать себе партнера в Европе, влиятельную достаточно и достаточно мощную, постепенно набирающую свою силу партию, и попытаться продвинуть ее поближе к власти. И чем он может ее продвигать? Да баблом он может ее продвигать.

Поскольку деньгами он распоряжается более или менее бесконтрольно, никто не спрашивает у руководства России, куда делись бюджетные деньги, почему они расходуются таким или иным образом. Российское население демонстрирует глубокое свое пренебрежение и безразличие к тому, куда идут его собственные налоги.

Вот, в результате, девять миллиардов евро были ассигнованы на политический успех Марин Ле Пен и партии «Национальный фронт» во Франции. Дело было в ноябре прошлого года, чуть больше года тому назад было сообщение о том, что через так называемый Первый Чешско-Российский банк «Национальный фронт» получил кредит в девять миллиардов долларов. На каких условиях – непонятно, и почему он его там получил – тоже непонятно.

Известно, что французские и европейские финансисты брезговали иметь дело с «Национальным фронтом», они не могли нигде получить этого кредита. Вот получили его в России. И, собственно, как я понимаю, именно на эти деньги в значительной мере, ну, не исключительно, но в немалой степени, организовали себе вот эти вот такие чрезвычайно успешные выборы.

Почему, чем мила? Ну, вот я объяснил, чем мила. Потому что хочется разрушить чужое. Не построить свое, а разрушить чужое. Ну, вот коротко если одной фразой пытаться это объяснить.

Разрушать российское руководство любит. Вот последнее время, как мы знаем, разрушают взаимоотношения с еще одной почти европейской страной. Турция – конечно, никакой не образец европейской демократии, а так, турецкая, так сказать, окраина Европы, но тем не менее. Вот сегодня раздались эти замечательные сведения о том, как закрываются предприятия в связи с тем, что не могут работать без турецких комплектующих.

Это же действительно так: чем сложнее предмет, который производится, тем от большего количества поставщиков он зависит. Вообще мир современный устроен таким образом, что почти не осталось никаких отдельных производств: вот это вот производит мы. Если это не веник, который вот плетут из лозы и из сорго, если это не лопата, у которой есть две детали, деревянная ручка и железная внизу штуковина… да и то, скорее всего, есть два разных поставщика: один делает черенок, а другой делает собственно лопату. А вот если речь идет об автомобиле, тем более.

Я вспоминал сегодня, когда слушал вот эти вот рассказы о том, как собираются закрыться в Петербурге в частности автомобильные предприятия из-за отсутствия турецких запчастей, небольшого количества запчастей, и совсем не главных запчастей. Может быть, это какие-то маленькие штучки. Я даже не знаю в точности, что это. Может, прокладки какие-нибудь, уплотнители, или какие-нибудь лампочки, или какие-нибудь пластмассочки, или какие-нибудь коврики или что-нибудь еще, но машину-то современную не выпустишь без этого.

Так вот, я вспоминаю, как я покупал свою первую в моей жизни машину. Это были Жигули, кажется, шестой модели. И покупал я на таком огромном пустыре, который был расположен в районе нынешнего Мичуринского проспекта. Теперь оно застроено всякими шикарными домами, это место, а тогда это была совершенно пустая площадка, и на ней какие-то жулики продавали никому неизвестно откуда взявшиеся Жигули.

И вот я приехал туда – теперь уже про это можно рассказать – приехал с большим мешком наличных, в сопровождении своего приятеля, относительно мускулистого, который меня охранял, хотя сам боялся ужасно. И когда мы приехали туда, оформили все документы, что вот, значит, мы покупаем машину. Но только непонятно было, какой именно экземпляр, с каким именно там номером, с номером двигателям, номером кузова. Мне владелец этого, прости господи, магазина (непонятно, еще как его назвать) выдал мне такую большую связку ключей и сказал: ну, идите собирайте. Я говорю: в каком смысле «собирайте»? Что вы имеете в виду? Ну, выберите себе какую-нибудь машину и посмотрите, чего у нее не хватает – наверняка же у нее чего-нибудь не хватает: каких-нибудь кнопок, каких-нибудь лампочек, каких-нибудь винтиков, каких-нибудь заглушечек – чего-нибудь не хватает. Ну, вы возьмите с соседних машин.

И дальше я в течение нескольких часов вместе с этим своим приятелем собирал себе машину, потому что действительно оказалось, что нету вот этой лампочки, нету вот этой кнопочки, нету вот этой штучечки, и нету вот этой пупочки. Мы все это нашли, нашли на соседних машинах, отвинтили. Нам и отверточку дали, кстати, отвинчивать. Отвинтили от соседних машин и привинтили на эту одну машину, которую я себе собрал целенькую, и на ней уехали.

Так, еще раз, что такое? Не девять миллиардов, а девять миллионов. Да, девять миллионов евро, девять миллионов евро. Я сказал, миллиардов? Извините. Девять миллионов евро – кредит, который получила Марин Ле Пен в этом самом европейском банке.

Да, так вот, вот примерно так что ли собираются выпускать машины сегодня без тех составляющих, которые поступают к нам из-за границы? Вот так, постепенно отрезая, отрубая от себя страну за страной, мы постепенно, несомненно, вернемся в это состояние.

Вот я сегодня ехал утром в машине и слушал какое-то радио, где сидел какой-то чувак и рассказывал про Азербайджан очень подробно, рассказывал про то, какая замечательная страна Азербайджан. Очень смешно, кстати, называл Азербайджан республикой, что чистая правда, Азербайджан – действительно республика, но явно в его речи звучало, что он все время сбивается, потому что он-то имеет в виду, что Азербайджан – это по-прежнему одна из пятнадцати советских республик.

И вот он говорил: не каждая республика обладает вот тем-то и тем-то. Я уж не помню, про что он говорил, про бассейн или, не помню, что там такое в этой республике есть, чего в другой республике нет. Не каждая республика может...

И вот мысль его была такая, что взаимоотношения между Азербайджаном и Россией такие прекрасные, что ничто не может их поколебать. И совершенно очевидно, что никогда не случится ничего плохого между Россией и Азербайджаном, что могло бы вот создать хоть какие-нибудь проблемы. Потому что все очень хорошо. Ну, вот человек, у которого есть минимальная память, понимает, что невозможно было себе вообразить еще вчера того, что произошло между Россией и Украиной, и невозможно себе вообразить того, что произошло между Россией и Турцией.

С.Пархоменко: Помидорами не отделаетесь, но единственное, что можем отнять, не отнимем - на этом наваривает Дерипаска

Вот у меня есть один хороший знакомый – кстати, тоже в Петербурге, ровно там же занимается торговлей автомобильными запчастями. И вот я, опуская всякие подробности и названия, чтобы его не подвести, прочту вам то, что он мне написал сегодня. «Напрямую с Турцией мы не работаем, поэтому для нас пока ничего катастрофического не произошло». Напомню, это большая компания, которая возит в Россию запчасти для разных автомобилей и раздает их разным сервисам, разным авторемонтным компаниям, большим, маленьким, таким, сяким, всяким.

Так вот, ничего катастрофического не произошло. «Тем не менее, большинство наших поставщиков имеют заводы по всему миру, и в Турции в том числе. Из живых примеров в ту самую неделю со сбитым Су-24 нам спаковали груз фильтров из Германии, некая фирма (опускаю название), они поставщики в том числе конвейера Мерседес. Так вот, в этом грузе были позиции, изготовленные на турецких заводах». Речь идет об автомобильных фильтрах. «Мы попросили поставщика перепаковать груз и изъять товар с турецким происхождением. В настоящий момент мы отсекаем весь подобный товар на уровне заказа. Дополнительно мы известили всех поставщиков о том, что товар турецкого производства от них брать пока не будем. Они это дополнительно перепроверяют. Здесь все до единого брокеры вслух отказываются работать с товаром из Турции, но для нас это относительно незначительный объем. На территории Турции размещены, - пишет он, - десятки производств как самих автосборщиков, так и их поставщиков. В этом смысле Турция – скорее всего, уже вторая по производству страна после Германии».

Что это для нас с вами означает? Да очень просто, рост цен. А так все хорошо. Совершенно очевидно, что когда вот эта вот компания моего приятеля попросила своего поставщика перепаковать груз и убрать оттуда товары производства Турции, эти же товары все равно нужны, заказ-то есть – значит, они поступят откуда-нибудь еще. И, разумеется, этот поставщик скажет моему приятелю петербургскому: послушайте, да, мы заполнили эти пустые места, мы нашли вам товар не турецкий – подороже будет, вы уж извините. В прошлый раз был турецкий, мы вот вам самые лучшие предлагали условия. А сейчас предлагаем, к сожалению, не самые лучшие. Вы уж не серчайте, заплатите подороже. И приятель мой заплатит подороже, но только он возьмет с потребителя после этого, он возьмет с нас с вами, и мы с вами, конечно, компенсируем эму эти лишние совершенно ненужные расходы.

Еще, кстати, одна интересная очень история на этом фронте войны с Турцией. Вот президент у нас, президент России, я имею в виду, Путин Владимир Владимирович сказал во время своего послания Федеральному Собранию, что, дескать, помидорами они не отделаются. Ну, в общем, понятно, сейчас мы уже видим, что помидорами они не отделались, а мы отделываемся пока стиральными машинами и холодильниками, которых прекращается производство, вот автомобильные проблемы и всякое такое прочее. Ну, понятно, что нас ждут буквально вот-вот, я думаю, что уже на этих новогодних праздниках мы с вами почувствуем то самое, что мы почувствовали благополучно после введения эмбарго на европейские продукты – почувствуем сокращение ассортимента.

Я, кстати, обращаю внимание, вот в тех магазинах, в которые хожу я, у меня там есть один «Перекресток», есть магазины из сети «Магнолия», в которых я бываю, есть и «Азбуки вкуса», в которые я иногда захожу, если в первом и во втором ничего не нахожу того товара, который мне нужен. Я вижу очень интересную тенденцию: перепланируются помещения. Расставляют менеджеры этих магазинов, профессиональные разумные люди, расставляют по-другому стеллажи и полки: расширяют проходы, увеличивают свободное пространство, чтобы не было ощущения пустых полок. Они просто сокращают их количество, переставляют их иначе, в магазине становится просторно, светло, воздушно – но площадь, на которой лежат предлагаемые товары, она довольно существенно сокращается, и это, конечно, очень видно. И видно, какими большими объемами теперь выставлено. Раньше вот там стояло молоко десяти разных видов по 2-3-4 пакета каждого, теперь стоит трех разных видов по пятнадцать пакетов каждого. Вот. Так что, все это видно очень хорошо.

И вот, кстати, интересная история еще про автомобили, на которую я наткнулся тоже, кстати, при помощи этого моего питерского приятеля. Есть такой уникальный случай, есть российский автомобиль, который производится в Турции – это автомобиль ГАЗель. Не всякая ГАЗель, а такая относительно новая ГАЗель NEXT. Действительно в прошлом году торжественно было объявлено о том, что одна довольно крупная турецкая компания начала отверточную сборку автомобилей ГАЗель из деталей и блоков российского производства. Их везут туда, там их собирают, и они продаются и на турецком рынке, и довольно в больших количествах, как я понимаю, реимпортируются, так сказать, обратно в Россию. И за счет этого группе компаний ГАЗ удается экономить свои расходы и увеличивать эффективность своего производства.

И вот, казалось бы – ну, помидорами же они не отделаются – вот редчайший случай, когда можно не назло маме отрезать себе уши, не самому себе чего-нибудь сократить, не самому себе чего-нибудь оторвать и у самого у себя чего-нибудь отнять, у своих собственных потребителей, а вот наконец давайте накажем турок, давайте им запретим производить наши автомобили, давайте не дадим им!

Ну, в кои-то веки, это не они нам поставляют, а мы им что-то поставляем, кроме нефти или кроме газа. Давайте мы им не дадим наших запчастей, чтобы собирать наши прекрасные ГАЗели, не получат больше! Но нет, вот я держу в руках сообщение «Российской Газеты» свеженькое, где сказано, что Россия не намерена ограничивать сборку автомобилей ГАЗель NEXT в Турции, - об этом заявил глава российского Министерства промышленности и торговли Денис Мантуров. Российская группа компаний ГАЗ открыла в турецком городе Сакарья совместное производство с местной компанией Mersa Otomotiv. Ну, и так далее, много разных всяких подробностей.

Нет, - сказали мы, - мы не тронем эти ГАЗели, все будет хорошо. Пожалуйста, производите дальше. Вы, конечно, помидорами не отделаетесь, но то единственное, что мы можем у вас отнять, не отнимем. Почему? Потому что Дерипаска. Странно, что не Ротенберг, правда? Вообще как-то, когда я прочел про это, я ждал обнаружить… я стал искать, где же здесь Ротенберг, обязательно где-то должен быть. Потому что всегда в таких случаях, когда вот происходит чего-нибудь сокращение, или чего-нибудь прекращение, или чего-нибудь конфискация, или на что-нибудь эмбарго, образуется где-нибудь на фоне в глубине какой-нибудь из Ротенбергов, который на этом на всем наваривает.

Нет, на этом наваривает Дерипаска. Тоже нехило, между прочим. Дерипаскино не тронь, он у нас из своих, так сказать, из близких. Если помните вот это «ручечку верните» и так далее – это же ведь Дерипаска был, который тогда согласился сыграть замечательно эту театральную роль. Ну, вот как-то по-прежнему все в порядке, и ГАЗели его останутся в неприкосновенности.

Потому что, что это означает? Это означает, что вот мой питерский приятель должен сообщать своим партнерам, что: не-не-не, ничего турецкого. Пожалуйста, турецкое убирайте, заменяйте не какое хотите по любой цене. Но есть Дерипаска, есть его партнеры, с которыми все происходит совсем не так печально.

Конечно, когда читаешь про это про все, вспоминается новая звезда, которая взошла на нашем медийном небосклоне на этой неделе, человек – помните, который, на Московском экономическом форуме выступил – Дмитрий Потапенко. Выступил действительно очень ярко. Ну, правда, там сильно подставился человек, который ему противостоял – такой депутат Владимир Гутенев. Это, в общем, довольно известная фигура, «Диссернету» она тоже очень хорошо известна, этот персонаж. И там этот самый Потапенко назвал четыре нокаутирующих удара для российской экономики. И к этим четырем нокаутирующим ударам он отнес, во-первых, санкции, как он их назвал, преступные санкции. Во-вторых, запредельные ставки кредитов, которые абсолютно лишают российского предпринимателя возможности получать доступ к кредитным средствам. А никакая, абсолютно никакая компания не способна развиваться, если она пытается брать деньги только из тумбочки своего владельца. Понятно, что привлеченные кредитные средства нужны – это важнейший рычаг развития экономики.

С.Пархоменко: Я вижу тенденцию в магазинах: перепланируются помещения, чтобы не было ощущения пустых полок

Третья история – это вот уничтожение, идиотское уничтожение всяких продуктов. И четвертое – это то, что он назвал «налог на Ротенберга», объясняя, что это уже третья шкура, которая сдирается с перевозчика, перевозчика чего угодно. Понятно, что все, что в России производится, все, что Россией потребляется, рано или поздно будет куда-нибудь перевезено. Сначала будет перевезено сырье, потом всякие запчасти, детали, потом, я не знаю, топливо и наконец готовая продукция. Все бесконечно нужно куда-то возить, если вы хотите, чтобы оно работало.

И вот этот самый Потапенко напоминает, что первую шкуру содрали тогда, когда назначили специальный акциз на топливо. У нас ведь в цене топлива, в цене бензина или в цене солярки любой марки содержится довольно большая доля, которая является по существу просто налогом. Это не стоимость этого топлива, это не стоимость сырья, не стоимость его переработки, это даже не доход того, кто торгует этим топливом.

Вот очень часто говорят о том, что наживаются владельцы бензоколонок, или компании, которые организуют розничную продажу топлива. Они, конечно, наживаются, но гораздо больше наживается государство, которое закладывает в цену топлива специальный акциз, объясняя это тем, что вот на эти деньги мы будем строить дороги, развивать инфраструктуру и так далее.

Вторая шкурка, которая была содрана – это дорожный налог, впрямую который мы все платим, и платят предприятия тоже, не только физические лица. И третья – это вот теперь этот самый «Платон», вот эта вот история с Ротенбергами.

Разумеется, тут же родилась версия, я уже читал у многих наших, так сказать, «оналитеков», что этот самый Потапенко, и еще будет, как-то нам предсказывают 148 потапенок в ближайшее время, что вот он… что это такое отвлечение оппозиционных идей. Что это-то люди контролируемые, что, поскольку этот человек завязан в большой бизнес, понятно, что он без дружбы с государством работать не может, и государство всегда может держать его за шиворот. Вот лучше пускай он произносит, так сказать, под контролем всякие оппозиционные фразы, отнимая эту тематику у настоящих оппозиционеров.

Ну, как вам сказать? Это вечная история про то, кто на ком едет и кто кем манипулирует. Ну, давайте мы скажем, что вот государство манипулирует этим Потапенко, давая ему возможность это произносить. Ну, а Потапенко на самом деле в свою очередь манипулирует тем временем этим государством, потому что произносит таким способом то, что хочет, и отстаивает свои права, и требует того, что он хочет потребовать. Это нормальная ситуация, это и есть политическая борьба. Это, знаете, кто кого перехитрит. Вот сегодня они перехитряют друг друга.

Вообще на этой неделе, надо заметить, я скажу в последние три минуты моей программы об этом, что на этой неделе, по существу, стартовала избирательная кампания по выборам в Государственную Думу, которые нам предстоят в 16-м году. Это будут выборы очень сложные, это будут выборы, на мой взгляд, в которых самое главное – это процесс этих выборов. Мы про это говорили тогда, когда вот сейчас были выборы этой осенью. Конечно, результат оппозиционных сил оказался чрезвычайно скромным, но это форма общения политиков с избирателями, с людьми просто, это форма общения всякого человека, который хотел бы продвигать свои мысли, свои идеи, свой взгляд на мир, свои представления о том, как справедливо устроить Россию. Вот это способ изъяснения этого всего людям в России.

Другого способа никто никому не оставляет. Нет никакой в России свободной журналистики, нет свободного слова, нет независимой прессы. Единственная возможность – это участвовать в выборах и говорить избирателям то, что вы имеете им сказать. Это чрезвычайно важно, это бывает чрезвычайно редко, и не воспользоваться этим нельзя.

И в этом смысле я очень рад, например, что тот единственный человек в Государственной Думе, который на протяжении последних трех лет по меньшей мере был единственным голосом справедливости и голосом какого-то разума в российской Государственной Думе, Дмитрий Гудков, заявил о том, что он будет участвовать в этих выборах. Причем он будет участвовать в этих выборах в одномандатном округе в Москве. Я рад тому, что произошло сегодня, несмотря на то, что у меня очень противоречивое мнение в отношении очень многих людей, которые сегодня заявили о том, что они вместе под флагом ПАРНАСа будут идти на выборы.

Там есть разные люди. Там есть люди, которых я очень уважаю и работу которых я очень ценю, такие, как Алексей Навальный, например. Но, как я понимаю, и мы все с вами понимаем, что он не сможет в этом участвовать. Тем не менее, выборы начались, и нам будет с вами о чем поговорить в наших программах «Суть событий» по пятницам в это самое время со мною, Сергеем Пархоменко, что мы и дальше будем делать до тех пор, пока будем иметь такую возможность.

Всего хорошего, до свидания. Выходные.