Суть событий - 2014-12-12

С. Пархоменко

Да, а еще напоминаю, что у вас была возможность задавать мне вопросы в течение последних суток на том же самом сайте. Пожалуйста, не забывайте про эту возможность. К сожалению, в последнее время содержательных вопросов там все меньше и меньше, все больше люди как-то переругиваются между собой. На мой взгляд, это просто нерациональное использование такой системы связи. А можно было бы, потому что мне, например, очень удобно, я всегда очень рад, когда там есть какие-то содержательные вещи, можно, ориентируясь на них, формировать план программы.

Ну, знаете, я уцепился бы здесь за последние слова Арины Бородиной, недавно, несколько минут тому назад прозвучавшие в эфире. Действительно она говорила очень важные вещи о телеканале «Дождь». Мне вот довелось на протяжении этой недели дважды появиться в разных ипостасях в «Дожде» в связи с проектом «Последний адрес», о котором чуть позже я скажу. Один раз я пришел в их импровизированную студию, действительно импровизированную, в прямом смысле этого слова, чтобы не сказать конспиративную. Она просто в обычной московской квартире, никто там особенно не скрывается. Но, конечно, это зрелище совершенно трагическое, когда большой телеканал оказывается вот в таком положении и вынужден просто в таких спартанских условиях вещать. Притом, что качество их вещания и качество программ, которые они делают, несмотря ни на что, остается очень высоким, и содержательно, и интеллектуально.

И это, конечно, абсолютное преступление перед медиа-индустрией, преступление перед профессией, то, которое совершают люди, которые их загоняют в эти обстоятельства. То же самое происходит с томским телеканалом «ТВ2».

Ну, многие знают Юлию Мучник как лицо этого канала, но на самом деле, конечно, она там не одна, там есть несколько замечательных менеджеров, которые, собственно, обеспечивали работу канала на протяжении этих лет, которые добились огромного количества всяких призов, которые просто получили очень большое профессиональное признание и признание города. Достаточно приехать в Томск, и в течение первого получаса в любом более или менее разговоре так или иначе этот «ТВ2» у вас возникнет. Вот люди, которые там живут, у которых какие-то мозги внутри головы, они своего города без этого канала не представляют.

И вот я сегодня, когда смотрел разные сообщения в интернете и слышал по радио отчеты, в том числе здесь, на «Эхе Москвы», о том, что происходит возле здания Центробанка, где наши банковские власти пикетировали люди, которые считают себя обманутыми в связи с тем, что вот они набрали разных ипотечных кредитов, и теперь абсолютно непонятно, как по ним расплачиваться, потому что это были долларовые кредиты, и вдруг оказалось, что они должны во много раз больше, чем они рассчитывали. И вот у меня здесь спрашивают, сочувствую ли я этим людям и считаю ли я, что нужно, вот там, вместе с ними рука об руку и так далее.

Знаете, давайте отвечу откровенно: нет, я им не сочувствую. Это люди, которые выкопали себе эту яму сами. И выкопали они ее не в тот момент, когда они пошли в банк и опрометчиво взяли кредит, не прочтя каких-то мелких буковок, вопрос не в этом. Они копали эту яму себе много лет, относясь к окружающей их действительности равнодушно и сыто. Это те самые люди стоят сегодня в этих пикетах под живописными плакатами, которые говорили: эта политика нас не касается. Эта ваша политика нас не волнует. Это у вас там какие-то демократические свободы, какие-то непонятные права, какая-то свобода слова, какой-то суд, что-то вот это вот такое.

Знаете, я думаю, что каждый из этих людей или почти каждый из этих людей, который стоит сегодня на этих ступеньках банка с душераздирающим плакатом, он хотя бы один раз в жизни своей говорил: а мне суд зачем? Я воровать ничего не собираюсь. Вот кто ворует, тот пусть о суде и заботится, а я тут совершенно ни при чем.

Сегодня эти люди обнаруживают, что арбитра никакого нет, выясняется, что жаловаться им некуда и некому, никто их не рассудит. И оказывается, что, ну, например, даже, в общем, рассказать-то про них особо некому. Ну, вот появились какие-то сообщения в социальных сетях. А ту прессу, которая могла бы сегодня создать общественное мнение вокруг них и оказать давление на финансовые власти, на правительство, на что угодно – они же и убили-с, как писал классик.

Сегодня эти люди обнаруживают, что арбитра никакого нет, выясняется, что жаловаться им некуда и некому, никто их не рассудит

Вот ровно они, эти самые люди, своим равнодушием, своим наплевательством, вот они проголосовали руками, ногами, рублями – всем, что у них было, они проголосовали за то, чтобы никакой свободной и независимой прессы в стране не было. И сегодня, я думаю, они стоят на этих ступеньках и оглядываются: а где журналисты-то? А где вот эти вот все, которые должны прийти и нас расспрашивать, нам сочувствовать, писать о нас, сообщать подробности наших несчастий? Где вот они все? Куда они все делись? Так вы же и убили-с, вы же ровно, вы же ровно в свое время и совершили свой выбор. Вам казалось, что ваша сытость вас гарантирует. Нет, не гарантирует.

И обратите внимание, что я еще не обсуждаю сейчас с вами всякое еще более важное: про то, что и Крым ваш, и Донбасс ваш, и Небесная Россия тоже ваша. Это вы вставали с колен и вы, собственно, за все за это голосовали, вы все это поддерживали, вы и есть те самые 84%. Это вы, это вы позволили этим людям считать, что вы их поддерживаете. Или, во всяком случае, считать, что вы промолчите в обмен на ипотечный кредит. Ну, так получайте же теперь. Вот что я хотел бы сказать этим людям, которые стоят на этих ступеньках. Хотя, конечно, там есть совершенно трагические иногда ситуации и люди, попавшие в абсолютно безвыходное положение. И выбираться им будет очень трудно, очень трудно.

Ну, вернемся к событиям недели. Для меня эта неделя, может быть, одна из самых ярких недель в моей жизни, скажу вам честно. Мне вот 50 лет, но мало я в своей жизни переживал таких сильных, ясных и ярких чувств, как два дня тому назад, когда в Москве открывались первые мемориальные знаки проекта «Последний адрес», которым я занимался целый год.

Я здесь много раз о нем рассказывал, некоторые из вас очень удивлялись, что это я время трачу на такую ерунду. А это на самом деле не ерунда, это, на мой взгляд, важнейшая вещь. Это такой коллективный гражданский народный, не побоюсь этого слова, памятник, памятник тому, что человек имеет свое достоинство, а государство пытается его этого достоинства лишить. Так что, все это связано и с теми, кто там протестует возле Центробанка, и с теми, кто еще чем-нибудь недоволен, и с теми, кто доволен, тоже связано.

Вот впервые в России удалось, каким-то чудом удалось, много было, так сказать, всяких сложностей на этом пути, но, в результате, на мой взгляд, все получилось, во всяком случае, начало получаться – организовать вот такую ситуацию, когда люди, самые обыкновенные люди, ставят микромемориалы вот такие, размером с человеческую ладонь, 11 на 19 сантиметров. Вот такие металлические таблички на стенах домов, на которых написано: здесь жил такой-то, родился в таком-то году, арестован в таком-то году, расстрелян в таком-то году, реабилитирован в таком-то году. Это жертвы политических репрессий в России разных времен, разных лет.

И вот на первых девяти домах в Москве появились такие таблички, и я теперь думаю, что на этом проект «Последний адрес» перестает быть проектом, а становится движением, становится сообществом. И он теперь будет набирать силу все больше и больше, у нас есть уже больше трехсот таких заявок, и мы будем продолжать этим заниматься, и, мы, несомненно, выйдем за пределы Москвы. Я думаю, что скоро такие знаки появятся и в Питере, появятся они в разных других городах.

И я очень надеюсь, что они появятся не только в России. Уже сегодня у нас есть письма и из Украины, из Киева, из Одессы, например, и из Армении, по меньшей мере, и вот недавно написали нам из Минска. Так что, я думаю, граница расширится, и будет вот такое СНГ, СНГ «Последнего адреса». Знаете, один замечательный художник сказал тут на днях: а чем еще мы связаны лучше, чем колючей проволокой? Вот что наша скрепа, которая действительно соединяет эти страны, соединяет их в одну историю, соединяет их в одну драму, в одну трагедию? Колючая проволока – вот что эта скрепа. Поэтому это было бы, конечно, очень логично, если бы это развивалось именно так.

Так что, следите, пожалуйста, за «Последним адресом». Кстати, завтра в час дня здесь вот на «Эхе Москвы» в программе у Ксении Лариной «Культурный шок» будет замечательный совершенно человек, наш с вами, я бы сказал, героический соотечественник по имени Арсений Борисович Рогинский, глава «Мемориала». Можно будет с ним поговорить и о «Последнем адресе», и о других проектах общества «Мемориал». Будет замечательный скульптор, архитектор и дизайнер Евгений Асс, который руководил в «Последнем адресе» всей такой, так сказать, художественной частью. Хотя проект самой таблички – это знаменитый архитектор Александр Бродский, многие знают это имя. Ну, вот я тоже приду поговорить, и про это тоже. В общем, поговорим. Вот.

Это моя личная «Суть событий», вот моя личная неделя, которая мне запомнится, конечно, именно этим. И я очень благодарен всем, кто мне помогал с этим. И очень рад, что это произошло.

И отдельно должен отметить позицию московских властей, нескольких высокопоставленных московских чиновников, которые заняли внешне такую скромную, но на самом деле, по-моему, очень верную позицию такого, я бы сказал, доброжелательного самоустранения. Это в данном случае, наверное, самое правильное. Они сказали: да, мы одобряем это дело, пусть люди делают, если они хотят, мы не будем вмешиваться. Мы помочь ничем не можем, а мешать не хотим. Вот смысл был такой.

Путин претендует сегодня на то, чтобы остаться вот под этим именем: Владимир Владимирович «Крым наш»

Очень хорошо, я очень надеюсь, что так оно и останется и так оно и будет. Действительно, тот случай, когда не нужна никакая помощь ни от каких властей. Мы сами справимся, но, пожалуйста, не нужно никакой административной агрессии, не нужно никаким образом в это во все вмешиваться.

Ну вот, теперь темы более общие, сказал бы я. Мне показалось, что на этой неделе очень важное событие – это вот эти самые 100 тысяч голосов, которые были собраны в кампании, которой руководил Алексей Навальный, несмотря на то, что он все это время провел под домашним арестом. Но, видите, умудрился он и оттуда, так сказать, из ваты из этой, в которой он сидит, окруженный, так сказать, этой насильственной тишиной, удалось ему и оттуда вместе со своими друзьями, вместе с Фондом борьбы с коррупцией организовать эту самую кампанию, номер двадцать она называется, или, там, #20.

Решеточка, кстати, неспроста, потому что речь идет о том, чтобы отправить за решеточку некоторое количество людей, которые наворовали много денег. Давайте назовем вещи своими именами. Речь идет о 20-й статье Конвенции ООН против коррупции, и эта статья вводит понятие незаконного обогащения.

Там все очень просто: если человек не может доказать какую-то драматическую колоссальную выдающуюся разницу между своими доходами за много-много последних лет и вообще какими бы то ни было легальными возможностями заработка и добычи денег и той недвижимостью, тем имуществом, которым он располагает – значит, это деньги ворованные, вот и все.

История очень непроста этой Конвенции. Она была формально ратифицирована в России еще в 2006 году, но вот в этом, собственно, вся подлость тех, кто это делал. Она была ратифицирована таким образом, чтобы не действовать, и из нее были намеренно исключены некоторые ключевые статьи, в том числе вот эта самая статья 20, она была исключена, и это было сделано осознанно.

И вот я держу в руках, собственно, закон о ратификации. Этот закон от 8 марта 2006 года, о ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции. И в нем прямо сказано, что Российская Федерация обладает юрисдикцией в отношении деяний, признанных преступными, согласно… - дальше перечисляются статьи. И вот они перечисляются таким образом, вот в этом перечислении есть статьи с 17 по 19, потом статья 21 и статья 22. А на месте статьи 20 вот эта самая запятая стоит. 17-19, а потом сразу 21. Так вот как-то спрятали, запятой прикрыли. Вот и все.

Дальше было много попыток все-таки к этому вернуться. Еще, например, в 11-м году была большая статья тогдашнего председателя комитета по иностранным делам Госдумы Косачева. Он, кстати, теперь стал председателем комитета по иностранным делам Совета Федерации. И Косачев тогда писал, что, нет – вот он написал большую статью в «Российской газете», почему России не нужно ратифицировать 20-ю статью Конвенции ООН, направленную против коррупции. Кстати, очень правильный заголовок. Он пишет: не нужно ратифицировать. Потому что он понимает, что она не ратифицирована к этому моменту.

Потом была попытка очень интересная, я ее тоже нашел: в 13-м году, в феврале 13-го года появился законопроект, он был внесен огромным количеством депутатов, здоровенной группой депутатов от Компартии, депутатов от Справедливой России. И он предлагал все-таки эту статью ратифицировать. И в пояснительной записке к этому законопроекту было сказано: отказ от ратификации статьи 20-й Конвенции ООН объяснялся опасением, что имплементация (в смысле, применение) данной нормы в российское законодательство нарушит закрепленный в статье 49-й Конституции РФ принцип презумпции невиновности. Однако, эти доводы являются надуманными и несостоятельными.

И дальше объясняется, почему надуманными и несостоятельными. Там довольно сложное объяснение, но сводится оно к тому, что никакого человека никто не заставляет быть госслужащим, человек это делает добровольно, не по приговору народного суда, он идет в госслужащие. Если он идет в госслужащие, он добровольно соглашается на некоторые изъятия из своих прав, на некоторое дополнительное наблюдение за ним, на некоторое всякое, чего всем можно, а ему нельзя, добровольно. И это обратная сторона его власти. Он обменивает эти свои права на власть и делает это осознанно. И пусть не рассказывает, что он про это не знал. И пусть не рассказывает, что он тоже гражданин и ему тоже можно. Нет, ему много чего нельзя, в обмен на то, что в некоторых ситуациях ему можно.

Кроме того, в этом тоже есть определенное лукавство, в истории про то, что вот вы нарушаете мою презумпцию невиновности. Ведь можно же это сделать судебным порядком. Пожалуйста, вот есть суд, который получает от определенных инстанций (там, не знаю, Счетной палаты, Следственного комитета или какого-то специального комитета, который за этим наблюдает), суд получает сведения, дело о том, что такой-то и такой-то явно нарушил эти принципы. И дальше происходит состязательная судебная процедура.

Ну, такое же ровно обвинение, как в любом другом случае. Ведь обвинение, не знаю, в краже или, не дай бог, в убийстве не является нарушением презумпции невиновности. Вот вас обвиняют, а вы защищаетесь и говорите: нет, это не правда. Мое алиби, там, такое-то. Я не воровал, я не убивал, и вот мои доказательства. Ну, сделайте то же самое и в этом случае. Есть, должна быть, во всяком случае, судебная процедура. В России нет никакого суда. Ну так, может быть, тогда именно в этой ситуации чиновники наконец станут заинтересованы в том, чтобы суд и независимый суд наконец появился, когда речь пойдет непосредственно о них.

Вот те аргументы, которые на самом деле заставляют эту статью, 20-ю статью знаменитую Конвенции все-таки принять в России. И попытка такая была сделана в 2013 году и кончилась ничем. И почему и как она кончилась ничем – об этом давайте мы поговорим с вами после новостей, во второй половине программы «Суть событий», со мною, с Сергеем Пархоменко.

НОВОСТИ

С. Пархоменко

Так вот, мы говорили с вами о знаменитой #20, то есть, о статье о незаконном обогащении из Конвенции о борьбе с коррупцией ООН – формально она называется Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции, и все, больше ничего – которую никак не хочет принимать российское государство. И вот одна попытка была в 2006 году – не получилось. А потом вот в 13-м году большая группа депутатов попыталась дополнить этот самый закон о ратификации вот этой самой статьей, поясняла, что ничего там нет, нарушения никакой презумпции невиновности, все там в порядке. И наткнулась – на что бы вы думали? Просто на отрицательный отказ Правительства Российской Федерации.

Вот я держу в руках эту бумагу. Слава богу, у нас хорошо работает электронная система информационная Государственной Думы, любой желающий – ну, не любой желающий, тот, который умеет ею пользоваться – может там найти все необходимое. Вот, 15 апреля 2013 года, официальный отзыв на проект федерального закона такого-то, и вот, значит, что пишут: что касается статьи 20-й Конвенции ООН, то она носит диспозитивный характер. В соответствии с ней, государствам-участникам предлагается самим определиться относительно пути ее реализации. Дескать, у нас уже есть кое-что вместо этой статьи. Что у нас есть? Закон о контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц и их доходам.

Да, это прекрасный закон, но только в нем ответственности нет никакой, только по нему в тюрьму никто не садится, по этому закону. А должен садиться, потому что речь идет на самом деле о преступлении. Речь идет о коррупции, речь идет о том, что эти деньги украдены, вот и все.

С учетом изложенного, - пишет Правительство Российской Федерации, - Правительство законопроект не поддерживает. И подпись заместителя председателя Правительства, руководителя Аппарата Правительства Сергея Приходько. И все. И после этого этот законопроект умер. И после этого ничего больше с ним не произошло, и до сих пор… Вы можете зайти в нужное место этой самой системы информационной Государственной Думы, можете посмотреть у меня в Фейсбуке, есть ссылка на это место, можете посмотреть у меня в Живом Журнале. А, кстати, и «Эхо Москвы» на своей заглавной странице тоже вывесило этот мой текст. Там есть ссылка туда, куда вы можете пойти и полюбоваться, как написано, что дата первого чтения этого закона не определена, она год уже не определена более или менее.

Поэтому, когда мы слышим, как депутат Государственной Думы Ирина Яровая или глава президентской администрации Сергей Борисович Иванов говорят о том, что на самом деле все, что делает Навальный со своей вот этой кампанией за эту статью – это манипуляция, что на самом деле она ратифицирована, это просто ложь, это вранье.

Вот я видел Сергея Борисовича Иванова, как он сидел перед телекамерой и со своей этой фирменной кривоватой полуулыбочкой говорил: сведения о том, что она не ратифицирована, эта самая 20-я статья, являются мифомм, мифомм. И он вот это вот странное какое-то покореженное «мифомм» повторил, по-моему, раза четыре.

Так вот, хочется ответить Сергею Борисовичу Иванову: ваша фраза является враньемм, враньемм, враньемм… Я тоже умею интонировать, как видите. Врать не нужно, вы занимаете высокий государственный пост, вам это не положено. И, конечно, в любой как-то разумно устроенной стране на этом ваше, Сергей Борисович, пребывание на этом посту закончилось бы, потому что публично врать нельзя политику, а вы публично соврали. Это нехорошо.

Вот такая история с этой статьей. Я очень надеюсь, что кампания эта будет продолжаться, она вступает в очень важную, я бы сказал, такую неизведанную свою стадию, потому что как собирать подписи – более-менее понятно. Ну, много подписей трудно собрать. И тут была высоко поставлена эта планка – 100 тысяч, нужно было очень стараться, и пришлось прилагать большие усилия, как-то очень интенсивно агитировать, вовлекать в это большое количество людей. Ну, вот, получилось. Причем символически даже в Международный день борьбы с коррупцией это получилось.

А дальше начинается экспертный момент, дальше нужно не дать, грубо говоря, этой самой Государственной Думе эту историю замотать, потому что такие ситуации уже были, когда эти 100 тысяч подписей там по другим поводам приносили в Думу, и все это кончалось совершенно ничем, все это там растворялось без следа. Штука в том, что вот сейчас должна быть устроена кампания персонального давления на экспертов.

Вообще, в России это работает, персональное давление. Вот я однажды перед голосованием по знаменитому «закону Димы Яковлева» звонил одному депутату Государственной Думы. Это была, не скрою, Оксана Генриховна Дмитриева. Я ей позвонил, у меня просто был ее мобильный телефон. Я ей позвонил и сказал: уважаемая Оксана Генриховна, я вам звоню в рамках кампании персонального давления на вас. Я собираюсь сообщить вам, что я слежу за тем, как вы проголосуете по этому закону. И я хотел бы, чтобы вы за него не голосовали. И я буду всем рассказывать о том, как вы за него проголосуете. Да, это психологическое давление. Я на вас осуществляю это психологическое давление, вам не удастся скрыться за толпой депутатов.

Вот та же совершенно ситуация и сейчас. Не нужно людям, которые имеют отношение к судьбе этой инициативы, которые сейчас будут ее экспертировать, выдавать на это какие-то заключения, которые будут или не будут превращать эту петицию, подписанную 100 тысячами человек, превращать ее в формальную законодательную инициативу, рассматривать ее в комитете, назначать ее к слушаниям в парламенте, потом голосовать за нее. Нельзя этим людям дать скрыться за толпой, они должны каждый в отдельности отвечать за то, что они делают. Так, как они однажды, конечно, каждый в отдельности ответят за «закон Димы Яковлева» и за каждого умершего ребенка, который, по инициативе Павла Астахова, не нашел семьи и умер в бесчеловечных условиях в российском детском доме. Вот за каждого из этих детей каждый из этих людей ответит персонально. И наша с вами задача, конечно, этого добиться.

Так ровно и с этой статьей. Ну, это будет нелегко, потому что у нас Дума, конечно, в ужасном состоянии, и мы регулярно сталкиваемся с тем… ну, знаете, привычно уже говорить о том, что, ну, вот они там какие-то принимают идиотские решения, они какая-то толпа каких-то странных клоунов, которые смотрят вверх подобострастно на начальство и как-то стараются этому начальству как-то угодить. Но вообще, мы время от времени упираемся в какие-то довольно серьезные дыры, которые они нам устроили.

Поскольку этот рубль плохой, он все время падает, давайте мы учредим еще второй рубль, назовем его, например, хорубль

Ну, вот недавно была совершенно анекдотическая ситуация, когда например, выяснилось, что у нас появился – мы все знаем, что у нас появился закон, который фактически призван парализовать деятельность некоммерческих организаций в России, закон об этих самых иностранных агентах. Так вот, Государственная Дума не только приняла этот закон об иностранных агентах, она еще и забыла, просто забыла указать в нем способ выхода из этого статуса иностранного агента. Они просто вот не додумались, что как-то не может быть дверь, которая работает в одну сторону, что если какую-то организацию признали иностранным агентом… сейчас давайте отложим в сторону, насколько это законно, это признание, насколько это разумно, кто имел право это делать, по каким мотивам, на каких основаниях и так далее. Ну, хорошо, ладно, вот это случилось, вот эта организация оказалась в реестре иностранных агентов. А теперь она должна перестать быть в этом реестре. И оказалось, что двери на выход нет. Государственная Дума забыла это сделать.

Но мы видим иногда какие-то инициативы там, и это все кончается какими-то веселыми хиханьками и хаханьками. Ой-ей-ей, как смешно они опять придумали! Вот хи-хи, ха-ха, они теперь придумали другой рубль. Поскольку этот рубль плохой, он все время падает, он все время доллару проигрывает, он все время разваливается, давайте мы учредим еще второй рубль, назовем его как-нибудь по-другому, назовем его, например, хорубль, типа, хороший рубль, или, там, друбль, или другубль – ну, вот как-то так, типа другой рубль. Или вобль, или фубль, или еще как-нибудь мы его назовем, и он во как будет, этот вобль, стоять у нас! И вобль, какая у нас будет сильная валюта!

Это смешно очень, но вообще, когда вы это читаете, ну, понятно, что первое, что вы думаете, что это какая-то шутка, и что на самом деле такого депутата нет, и это какой-то розыгрыш и так далее. Особенно если выясняется, что депутата этого зовут Выборнов, Анатолий Выборнов. Ну, конечно, это фейк, это кто-то придумал.

Вот Владимир Владимирович «Крым» Путин, или «Крым наш» Путин. А этот – Владимир Ростиславович «говняшка» Мединский

Потом вы залезаете на сайт Государственной Думы, находите там живого и здорового Анатолия Выборнова, есть такой человек, и вы задаетесь вопросом: а почему он до сих пор не выбросился в окно?

Ну, вообще депутат парламента большой страны, который исторг из себя вот такого рода законопроект, он должен немедленно обратиться, вот как говорил классик, в кучку радиоактивного пепла. Ну, он должен просто аннигилировать. Этого не может быть, чтобы он продолжал быть депутатом после этого. После того, как он это сказал, его как-то вся политическая система, все общественное мнение, пресса, система репутаций, которая существует в стране, должны просто разрывать его на куски немедленно.

Выясняется, что ничего этого нет: ни системы репутаций (смотри «Диссернет», который этим занимается уже некоторое время), ни прессы (смотри историю с телеканалом «Дождь», и телеканалом «ТВ2», и целым рядом газет, сайтов и всякого прочего, которые закрываются в последнее время, и с давлением на социальные сети). Ничего этого не существует. И этот человек, который всерьез сказал о том, что у нас будет вместо плохой валюты, будет теперь хорошая и она не будет падать – этот человек продолжает сидеть на этом стуле! И теперь от него что-то продолжает зависеть по-прежнему, он сейчас закон какой-нибудь примет, а вы будете по нему жить, и я буду по нему жить.

Так что, видите, все зацеплено на самом деле одно за другое. И предстоит теперь вот среди этих людей, вот изобретателей фубля вот этого, предстоит каким-то образом как-то укоренить вот эту вот инициативу, которая очень нужна, инициативу с этим вот, с ратификацией этой статьи Конвенции и с ответственностью, настоящей уголовной ответственностью за незаконное обогащение.

Прервемся на этом месте на короткую рекламу, а потом финал программы «Суть событий».

РЕКЛАМА

С. Пархоменко

Да, говорили мы о том, что должно происходить с депутатом, который придумал фубль, или как там еще называется. Я немедленно вспомнил, ранней весной 1992 года я брал интервью, огромное интервью у Петра Авена, который тогда был министром внешнеэкономических сношений, ну, или внешней торговли, по-разному это все называется. И он мне тогда говорил про то, как он страшно ругается с депутатами, которые ему говорят, что как-то надо две валюты иметь: одну хорошую, другую плохую. Ну, вот раз есть уже плохая, то пусть будет еще другая хорошая, чтобы на нее можно было, как он тогда выразился, пива купить заграничное.

Ну, вот эти тоже хотят пиво покупать заграничное на хорошую валюту. И хотят после этого оставаться депутатами. Хотя, конечно, ну, действительно, вот эта ситуация бесконтрольности, ситуация, когда нет суда, ситуация, когда нет репутации, и ситуация, когда огромное количество, огромная часть населения относится с глубоким равнодушием к тому, что происходит с ним самим, с этим населением, потому что им кажется, что их это не касается, что как-то они взяли ипотеку, и с их ипотекой ничего не будет, и они вздрагивают, только когда с их ипотекой что-то происходит.

Так вот, в ситуации, когда им продолжает казаться, может образоваться и вот этот депутат Выборнов, и может образоваться министр культуры Мединский. Давайте отдадим себе отчет, что мы живем в стране, где министр культуры – Мединский. Более того, он по-прежнему министр культуры, после «рашки-говняшки». Вот после вот этой вот истории, он уже остался с этим в веках, он уже вписал свое имя в учебники с помощью фразы «рашка-говняшка».

Ну, вот каждый выбирает себе. Знаете, вот можно по-разному относиться к тому, что делает Путин, более того, я думаю, вы понимаете, как я отношусь к тому, что делает Путин, например, в Крыму. Но Путин претендует сегодня на то, чтобы остаться вот под этим именем: Владимир Владимирович «Крым наш» Путин. Вот как, знаете, вставляется это прозвище в середину. И я думаю, что он не прочь остаться именно с этим именем, чем бы оно, там, ни кончилось, вот Владимир Владимирович «Крым» Путин, или «Крым наш» Путин. А этот – Владимир Ростиславович «говняшка» Мединский. Ну, вот он так себе распорядился.

Еще раз, у меня есть вопрос: почему этот человек через 5 минут после того, что он сделал, не оказался не просто в отставке, а не оказался на помойке политической? Почему он до сих пор существует? Как это может быть? Каким образом государство, которое назначило его министром, позволяет себе такой ущерб? Почему это государство готово платить эту цену, оставляя этого человека членом своего правительства? Он руководит министерством, он распоряжается большим куском государственного бюджета.

Ну, да, мы бы хотели, чтобы кусок был больше. Мы бы хотели, чтобы на культуру, на науку, на просвещение расходовалось гораздо больше денег, чем сегодня, чтобы такая доля государственного бюджета не уходила на бессмысленные оборонные расходы, на надуманную эту безопасность, на вот эту вот борьбу с воображаемыми врагами и так далее.

Но в этой ситуации, знаете, что я вам скажу? Я не хочу, чтобы в руках у этого человека был большой бюджет. Я не доверяю ему свои деньги. Я, налогоплательщик, не хочу, чтобы человек, который назвал страну, в которой я живу, говняшкой, я не хочу, чтобы он распоряжался моими деньгами. Я не верю тому, что у него в голове не огурцы. По-моему – огурцы. А иначе, почему он это сделал? Что, собственно, он имел в виду? Почему он себе это позволил?

Ну, и дальше, конечно, много интересного, потому что наблюдение за этим человеком, оно, конечно, вызывает много всяких интересных чувств. Например, одновременно вот с этой историей, когда вот он исторг из себя эту «говняшку», он еще умудрился, как это называется теперь, наехать на писателя Бориса Акунина, на его вот этот самый исторический проект, вокруг которого действительно много споров. Но замечательное слово он выбрал для этого своего наезда, он его назвал «пещерным», пещерная, дескать, то ли пещерный романтизм, то ли пещерный норманизм… В общем, какой-то пещерный у него там получился.

Знаете, откуда взялся этот пещерный? А он взялся от того, что 2 года тому назад вышла и имела большое распространение большая, очень аргументированная, очень обстоятельная, очень подробная статья одного хорошего историка, которая называлась «Пещерное источниковедение». Знаете, чему она была посвящена? Она была посвящена диссертации Мединского. Он доктор наук у нас по истории, видите ли.

Диссертация, которую он написал… у него их вообще три, про две из них известно, что они списаны. Известно, и «Диссернет» это доказал, есть публикации на эту тему, я говорил по этому поводу, что это диссертации, которые битком набиты заимствованными фрагментами, чужими. Одна из них просто почти целиком заимствована у одного конкретного человека. Загляните на сайт «Диссернета» и найдете.

А третья диссертация, более поздняя, она самостоятельно написана. Ну, в ней есть всякие фрагменты, мы знаем, откуда эти фрагменты, и мы понимаем, откуда он их тащил. Он их там тащил из автореферата одной молоденькой соискательницы, которая на ту же тему почти защищалась. Но по объему это не очень много. Хотя, знаете, достаточно для того, чтобы, опять же, в любой приличной стране его просто пинками бы гнали из любого научного учреждения. И эту экспертизу, например, провела даже Ленинская библиотека, совершенно формально, и доказала, что там есть эти заимствования, и что они достаточны для того, чтобы считать эту диссертацию несамостоятельной. Можете обратиться в Ленинскую библиотеку, если хотите, и раздобыть там эту экспертизу, формальную, она там есть.

Не хочу, чтобы человек, который назвал страну говняшкой, распоряжался деньгами.Я не верю, что у него в голове не огурцы

Так вот, была статья о том, что вот этот текст Мединского является пещерным, так его назвали – «Пещерное источниковедение». Он графоманский на самом деле, он абсолютно безграмотный, абсолютно бездарный, и, ну, в общем, это такая довольно тяжелая ахинея, которую он выдал за эту самую свою диссертацию. И вот эта «пещерная», вот это слово, оно сидит в башке у Мединского все эти годы, и вот оно там у него крутится, и крутится, и вот оно выскочило у него сейчас.

Смешно посмеялась над Мединским эта самая Ленинская библиотека. На самом деле все-таки там сидят люди с большим чувством юмора, и это немножко неожиданно, потому что мы же с вами все думаем, что библиотека – это такое несколько скучное такое, немножко такое пыльное место. Но нет, ничего подобного! Люди как-то понимают в шутках. Они устроили там выставку, выставку разных знаменитых диссертаций. Вот она сейчас работает, можно пойти посмотреть, даже можно в руки взять. И вот она начинается Менделеевым, а кончается Мединским. Ну да, это знаменитая диссертация, что там, она очень знаменитая.

И я, конечно, порадовался, увидев такой способ хохмы, который Ленинская библиотека устроила. Вот, дескать, диссертации, которые внесли вклад в российскую науку, от Менделеева до Мединского.

Ну, собственно, вот. На этом, наверное, мне надо закончить на этой неделе. На следующей неделе еще встретимся. Ой, нет, говорят, что у меня есть еще минута.

Да, ну, тогда я отвечу на один вопрос, который у меня есть. Меня тут просят на разные лады, я совсем не говорил об Украине, ни в этой программе, ни в предыдущей. Конечно, произошло большое событие, очень важное, которое, конечно, будет иметь большие последствия – это вот этот самый закон, единодушно принятый в американском Конгрессе, который позволяет президенту Обаме оказывать военную помощь, военно-техническую, так скажем, помощь. То есть, помощь оружием и разными технологиями Украине. И меня спрашивают: с чего это, как это получилось? И так далее.

Знаете, я хочу напомнить вам одно событие, по поводу которого было много насмешек. Это событие произошло в сентябре нынешнего года, когда президент Порошенко посетил город Вашингтон, и выступал перед Конгрессом США, и держал перед ним речь. И тогда большое количество разных политологов и «аналитегов» сказали, что Порошенко поехал в Вашингтон и не добился ничего. Вот он поболтал там, ему похлопали, и ничего он не получил. Нате, ребята, получайте! Вот то, что привез Порошенко из своего сентябрьского вояжа в Вашингтон. А вы плохие аналитики и вы плохо понимаете в колбасных обрезках.

Это была программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, всего хорошего, встретимся через неделю.