Суть событий - 2014-10-31

С. Пархоменко

Спасибо большое. Это мне принесли ваши вопросы. Да, я напоминаю, что есть такая возможность, за сутки до начала программы отправлять вопросы к нам на сайт, я обязательно эти вопросы смотрю перед эфиром и как-то стараюсь формировать набор тем для программы, ориентируясь на них. Хотя, к сожалению, все чаще и чаще я вижу, что люди там скорее между собой общаются, чем обращаются с какими-то вопросами ко мне. Тем не менее, пожалуйста, не забывайте, что такая возможность существует. Я очень надеюсь, что через некоторое время мы договоримся с сайтом, что будет у меня возможность на часть этих вопросов, может быть, отвечать непосредственно там, в интернете, и тогда как-то это немножечко оживится.

Ну что, из этих тем, которые приходят по интернету, конечно, очень много вопросов про артиста Пореченкова, произвел он на всех сильное впечатление. Ну, и вообще, когда посреди политики оказывается популярный знакомый актер, на которого насмотрелись за последние годы довольно много во всяких сериалах, то это вдруг привлекает к политическим сюжетам какое-то количество людей, которые до сих пор считали, что им это не интересно, и вообще в ту сторону не смотрели. И вот Дмитрий Петрович спрашивает у меня здесь вот с помощью смски: «А что, Пореченков – это позор России? Или это просто?..» - ну, и тут он употребляет, Дмитрий Петрович, слово, которое я не решаюсь произнести в эфире, особенно на фоне сегодняшнего предупреждения, которое удивительным образом было вынесено «Эху Москвы». Ну, об этом, может быть, чуть позже мы с вами еще поговорим.

Ну, как вам сказать? Пореченков, прежде всего, дурак. И я думаю, что это слово должно все-таки звучать в отношении этого конкретного случая, и оно должно звучать достаточно часто, адекватно часто. Я, ну, в какой-то мере театральный человек, во всяком случае, моя журналистская карьера начиналась в журнале «Театр», я много ездил, много смотрел. Ну, конечно, я не такой знаток театрального искусства, как, скажем, Ксения Ларина, но, в общем, тоже как-то не посторонний для этого всего.

Ну, могу вам сказать, что мозг внутри головы, как это ни печально, может быть, звучит, мозг внутри головы не является тем критерием, по которому отбирают в артисты. Вот я много присутствовал на всяких, скажем, вступительных экзаменах – ну, там, да, вот, фактура, темперамент, внешние данные, какая-то энергия, обаяние – это вот учитывается. А вот такого вот, чтобы человек, который набирает очередной курс студентов, сказал: давайте возьмем вот этого человека, он очень умный, давайте возьмем его в актеры – вот этого я не слышал никогда. И, к сожалению, большая часть людей, которые вот работают в этой профессии – это люди совершенно безмозглые. Разумеется, есть прекрасные исключения, мы их знаем. Мы знаем людей прекрасно размышляющих, замечательно пишущих, великолепно все понимающих, умных, глубоких, мудрых, образованных, и в этой профессии тоже, но они, несомненно, являются исключениями и только подчеркивают общую безмозглость этой среды.

Вот мы с вами имели возможность наблюдать человека абсолютно безмозглого, хотя и такого вот фактурного. На протяжении последних суток бесконечно мы смотрим с вами на этот замечательный ролик, а главное на то, что за ним последовало. А последовало за ним абсолютно трусливое, жалкое, совершенно такое бессовестное, и особенно смешно это выглядит в исполнении человека, который всю свою карьеру сделал как бы на эксплуатации идеи мужественности. Он такой вот широкоплечий, такой с тяжелой челюстью, такой весь из себя такой вот русский Брюс Уиллис такой.

Ну, прежде всего, он дурак и трус, потому что то, что он успел наговорить с тех пор – это, в общем, пожалуй, гораздо хуже еще и того, как это все выглядело, собственно, в процессе этого вот его замечательного развлечения. Не знаю уж, под воздействием каких паров, но подозреваю, что без всяких паров он просто это вот проделал. Потому что дальше мы услышали о том, что он стрелял, во-первых, по мишени, во-вторых, холостыми. Вы видели когда-нибудь человека, который стреляет холостыми по мишени? По-моему, это некоторый перебор. Бывает все-таки или одно, или другое.

Прежде всего, он дурак и трус. Подозреваю, что без всяких паров он просто это вот проделал

Ну, конечно, прекрасная история про то, что он не знал, какая каска на нем надета, и он не понимал, почему на этой каске написаны вот эти буковки, и к чему эти буковки, совершенно ему было невдомек. Ну, дали ему там, надели какую-то каску. Могли на ней написать «Спартак – чемпион», но почему-то вот написали на ней «Пресса». Зачем? Кто бы мог вообще подумать.

А на самом деле, если серьезно, то актер, особенно вот такой актер – это такой образ. Ну, вот образ этого самого воспитанного этим самым новороссийским кризисом, или, как это сказать, новоросским кризисом, донбасско-луганским кризисом образ вот такого вот истерического патриота. Вот он приехал, вот ему дали пострелять из чего-то большого железного. Ну, вот он наговорил глупостей в процессе, наговорил глупостей до, наговорил глупостей после, дал вот эту вот кошмарную полупьяную пресс-конференцию, которую мы все видели, где он сидит и, как-то хихикая, гыгыкая, рассказывает про то, что он здесь стрелял и в Осетии стрелял. А потом ему говорят: нет, ты не рассказывай, потому что про это никому рассказывать нельзя. Он начинает что-то такое блекотать про какую-то там что-то такое помощь.

Это, в общем, часть вот этой, я бы сказал, индустрии истерического родинолюбия. Я даже патриотизмом не хочу это называть. Потому что, ну, надо придумывать какое-то другое для этого слово. Все-таки мы зачем обижаем хорошую вещь? Зачем портим хорошее понятие? Ну, патриотизм – все-таки это важное полезное человеческое качество. Давайте это как-то по-другому называть. Давайте называть это путинофилией, или, я не знаю, родинолюбией, или слюнями на почве России. Ну, еще как-нибудь, но только не надо называть это патриотизмом, обидно.

Ну, вот так это у них и выглядит: сначала высунуться, потом пострелять из чего-то железного, потом страшно – простите меня за русское слово – перебздеть по этому поводу публично и долго оправдываться, долго что-то врать. А главное же, что ему со всем этим агрегатом, который он заработал на протяжении вот минувших двух суток, предстоит дальше функционировать.

Ему предстоит выходить на сцену МХАТа, например, а там разные люди сидят в зале, и они, я думаю, по-разному будут на это реагировать теперь, по-всякому. Ему предстоит общаться – ну, наверное, в этой актерской среде найдутся люди, у которых все-таки есть какое-то представление о добре и зле более отчетливое – ему предстоит общаться с режиссерами, которые обычно поумнее, с продюсерами, которые обычно поумнее, с драматургами, которые обычно поумнее. И вот все они теперь будут смотреть на него, а вспоминать его вот в этом вот положении: без трусов и в каске «пресса» на голове. Вот это образ, который будет теперь за ним ходить. Поделом ему, и поделом каждому вот этому истерическому патриоту, который туда ездит пострелять.

Ведь мы же с вами абсолютно не сомневаемся, что примерно так ведет себя еще огромное количество людей, просто они под камеру не попадают, а потом не устраивают этих совсем уж безмозглых пресс-конференций. Ну, вот я бы хотел понять, там, а из чего стрелял Прилепин, из чего стрелял Шаргунов, из чего стреляли как-то бесчисленные все эти проханчики разнообразные, которые туда ездят. Они же тоже там как-то, им дают шмальнуть, и они шмаляют, просто не лезут под камеру, поумнее оказываются. А всякие писательские и журналистские удостоверения прилежно носят в карманах. В случае чего всегда готовы показать. Так что, разница, в общем, небольшая, просто этот оказался таким тупицей, что он еще и вылез наружу, и еще и у всех на глазах это произошло. Вот, собственно, и вся разница между тем, что происходит там каждый день, и тем, что случилось на протяжении последних суток.

Ну, и, конечно, надо сказать про эту замечательную гуманитарную помощь, которую он привез, состав которой никому не известен, назначение которой никому не известно, происхождение которой никому не известно. Вообще тихо-тихо, но образовалась, надо тоже это отметить, образовалась за последние пару месяцев, вот с тех пор, как мы все следили за этим гигантским конвоем, который непонятно зачем и непонятно с чем туда ехал, образовалась такая вот уже практика, когда ездят эти огромные караваны с грузовиками, наполненными абсолютно неопознанным грузом и предназначенными для неопознанного получателя.

Ездят совершенно как к себе домой через границу независимого государства, разъезжают там по чужой территории. И совершенно очевидно, что нет ничего удивительного, что Красный крест старается держаться от этого от всего подальше. Еще им только не хватало каким-то образом отвечать за то, что там внутри этих грузовиков. Ну, вот действительно есть известная идея, которая как-то вдруг всем пришла в голову, что, что они возят? Да солярку они возят, прежде всего, в баках своих, из-за этого и такое количество грузовиков. Потому что вся эта техника, которая сегодня там на стороне бандитов и сепаратистов, она же должна на чем-то ездить, и она на чем-то ездит ведь каждый день, это же ведь там откуда-то берется. Откуда оно там берется, откуда берется это топливо? Вот его привозят этими караванами, просто сливают из баков этих бесчисленных КАМАЗов, вот и все.

Это одна сторона дела. А другое – это вот большое количество этого неконтролируемого груза. Сколько раз мы видели, что собирают, там, в том числе на улицах Москвы собирают гуманитарную помощь. А потом на эту гуманитарную помощь покупают, я не знаю, приборы ночного видения, оптические прицелы, бронежилеты и прочее-прочее-прочее обмундирование-вспомоществование. Миноискатели. Сколько раз я видел в интернете вот эти объявления, что, да, вот нужны деньги, но если не можете деньги, может быть, приносите прямо сразу предметы. Вот нужны миноискатели такие и сякие, нужны оптические прицелы такие и сякие. Отличный мирный груз, ничего не скажешь. Вот.

Так что, это просто часть вот этой системы взаимоотношений, которая здесь вокруг Украины сложилась. И понятно, что то, что, скажем, говорил Путин по этому, в частности, поводу в этой своей знаменитой речи 25 октября на этом вот удивительном Валдае, который происходил в Сочи, тем не менее. Он же там тоже как-то поговорил про эти конвои, что вот их, видите ли, не принимают, не пропускают, как-то не рады им. А почему они должны принимать, пропускать и быть рады, когда они не понимают, что это, кому это и зачем это?

Гуманитарные грузы так не выглядят. Люди, везущие гуманитарные грузы, не стреляют из крупнокалиберных пулеметов на передовой. Ну, вот это все-таки несовместимые вещи. Или ты рассказываешь всем, что ты привез лекарства и фильм, или ты стреляешь из пулемета. Это две разные поездки, вот безотносительно к нашему отношению к конкретной фигуре артиста Пореченкова. Ну, это просто две разные отдельные профессии, и не нужно никому больше рассказывать про то, что ваши лекарства и ваши фильмы встретили без должного восторга. Потому что велика вероятность, что вы как-то, вручив этот чемодан с лекарствами, отправитесь к пулемету. Это уже видели один раз. И не думайте, что это проходит как-то просто так между делом.

Ну вот, я затронул эту путинскую речь. Это, конечно, серьезный документ. Ну, понятно, что там есть такая какая-то троллинговая часть. Это, не удивляйтесь, все-таки уже какое-то время прошло, вы, может, немножко подзабыли о том, что она была, но я-то совершенно уверен, что она будет еще довольно значительное время существовать в таком мировом политическом обиходе, и многие вещи, которые там сказаны, они будут как-то проявляться снова и снова, и мы будем с вами вспоминать: ах, да, ой, Путин же сказал же про это 25-го числа – ну, вот же оно же и вылезло.

Там есть, конечно, вот эта троллинговая часть, где он просто возвращает обратно все те обвинения, которые он слышит на протяжении последних месяцев, и которые, собственно, стали основой для введения экономических санкций против России. Вот прямо ровно пункт за пунктом и слово за словом он повторяет то, что обычно обращено к нему: применение грубой силы, неуважение интересов партнера, нарушение международного законодательства, последовательное разрушение системы какого-то мирового равновесия, выработавшегося на протяжении последних десятилетий, дискредитация международных организаций и прочее и прочее, чем сопровождалась история вторжения России на украинскую территорию.

Вот мы сегодня услышали от Лизы Глинки, скажем, в очередной раз, что она сказала, нравится это вам или не нравится, но российской армии нет на территории Украины. Ну, да, российской армии нет. Еще российских авианосцев нет в Днепре. А российские атомные бомбардировщики как-то не сбрасывают атомные бомбы на украинские города. Армии-то нет, а военные есть. И оттого, что там нет регулярных сформировавшихся частей, а есть разрозненные отряды, которые систематически направляются из России, систематически вооружаются в России, систематически снабжаются в России, систематически пополняются в России, систематически лечатся в России, вот, как мы теперь знаем, систематически заправляются в России и всякое такое прочее, это не называется, что российской армии нет в Чечне, нравится это Лизе Глинке или не нравится, будут у нее глаза, полные слез, при этом, или не будут. Но, тем не менее, это неправда, то, что она сказала сегодня, и она это хорошо знает. И она хорошо знает, зачем она это сказала. И очень жаль, действительно очень жаль, что человек, от которого мы ждем совсем другого, человек, которого мы любим и уважаем совсем за другое, позволяет себя впутать в эту грязную игру и участвует в ней день за днем.

Им дают шмальнуть, и они шмаляют, просто не лезут под камеру, поумнее оказываются

Возвращаясь к речи Путина, я сказал бы, что, конечно, там была вот эта часть, ну, вот как бы вернуть обратно. Это такое очень развернутое, очень многословное «сам дурак». А, вы обвиняете меня в этом – ну, давайте я вас в ответ обвиню ровно в этом же самом, скажу, что, нет, вот, а сами-то?

Но есть часть более содержательная там, и это, конечно, декларация такого сложившегося изоляциониста, человека, который убедился, что он не может существовать как политик и не может вести страну – я говорю о Путине сейчас – не может вести страну таким образом, чтобы она была частью мировой политической и экономической системы, и он последовательно создает забор, он последовательно восстанавливает – ну, не будем пока называть это железным занавесом – он копает ров, я не знаю, железный, каменный, земляной, какой-то там ров и вал между своей страной и окружающим миром. Ему важно сейчас, чтобы страна существовала отдельно.

И вот смысл того, что он сказал в Сочи: мы будем отдельно, у нас вместе с миром не получилось, мы на весь мир обижены, мир с нами был несправедлив, мы будем теперь отдельно, сами по себе, мы будем центром мира торчать как-то и работать на свое собственное право называться супердержавой. Вот это был на самом деле смысл путинской речи, и мы видим последовательно каждый день воплощение этого в нашей практике.

С каждым днем мы обнаруживаем все новые и новые группы российских граждан, которые, например, теряют возможность передвижения по миру. Между прочим, это конституционное право людей, свобода передвижения, и никто не вправе ни по каким служебным надобностям, за редчайшим исключением каких-то носителей государственной тайны или чего-то там такого особенного вроде того, людей, представляющих особую ценность для обороноспособности государства, или еще что-то подобное – никто не вправе людей ограничивать в этом. Или мы, там, очень любим последнее время хихикать по поводу того, что вот депутатам и сенаторам не дают выезжать. Вообще это неплохая вещь межпарламентские контакты. Вообще в мире принято, чтобы депутаты ездили по всему миру. Не будут российские ездить, и мы с вами от этого, между прочим, потеряем. Другие же будут депутаты когда-нибудь.

Остановлюсь на этом месте, новости, через 3-4 минуты возвращаемся в студию в программу «Суть событий» со мною, Сергеем Пархоменко.

НОВОСТИ

С. Пархоменко

Продолжим с вами с того же места. Мы говорили о постепенно закрывающейся, самоизолирующейся стране, которую строит Путин, и манифест этой самоизоляции лично для меня очень ярко и ясно прозвучал в его речи 25 октября. Да, закрывается право на передвижение по миру для все новых и новых категорий госслужащих. Ничего хорошего в этом нет, между прочим.

Вот я некоторое время тому назад обсуждал, пожалуй, уже пару лет тому назад, обсуждал с представителем одного очень хорошего международного фонда, который как раз много денег тратит на то, что помогает людям передвигаться по миру и как-то знакомиться с опытом разных, так сказать, иных цивилизаций. И вот этот человек у меня спрашивал: на ваш взгляд, а вот кто в России преступно мало путешествует? Вот кому бы нужно помочь посмотреть мир, посмотреть, как это устроено? Я подумал немножко и сказал: знаете, что? Судьям. Вот, мне кажется, было бы очень важно, если бы российские судьи, вот эти самые российские судьи, про которых мы знаем все, что мы про них знаем: про их трусость, про их продажность, про их коррумпированность, про их готовность изгибаться сложными какими-то вопросительными знаками перед начальством и так далее – чтобы они поездили по миру и посмотрели бы, какие в мире бывают суды и как, бывает в мире, относятся к судьям. Вот что такое судейский авторитет, вот что такое престиж судейской профессии, что такое уважение и преклонение людей перед абсолютной такой несгибаемостью судей, перед их твердостью, перед их принципиальностью, перед их профессионализмом, перед их какой-то глубокой мудростью и так далее. Пусть поездят и посмотрят.

Вот последовательно сегодня российское государство работает на то, чтобы этих контактов было бы как можно меньше, чтобы люди не видели, что происходит в окружающем мире. И это, между прочим, очень перекликается с тем, что здесь час тому назад, здесь, в этом самом эфире, говорил Георгий Ильич Мирский, который говорил, что, да, когда люди не видят, что происходит вокруг, когда им не с чем сравнивать, им не кажется, что они живут так плохо, так убого, так жалко, так бедно, так скучно, так серо и так далее.

Ну вот. Для депутатов закрыт выезд, для сенаторов закрыт выезд, для сотрудников правоохранительных органов закрыт выезд, что, на мой взгляд, чрезвычайно тяжелый удар просто по их образованию. Пусть люди смотрят, как устроен мир. Пусть люди видят, что такое порядок. Пусть люди видят, что такое отношение к закону и так далее. Руководители и менеджеры госкомпаний тоже получили какие-то ограничения в выезде. Все это, разумеется, под соусом какой-то безопасности, что вот сейчас кого-то там завербуют, на кого-то там нападут, кого-то посадят и так далее. Хотя те примеры, которые обычно приводятся – это люди, вроде Бута, люди, которые каким-то преступным путем зарабатывали себе на жизнь: либо торговали оружием, либо участвовали в каких-то крупных коррупционных сделках. Что-то пока не замечено случаев, чтобы вот просто какого-то российского туриста или российского госслужащего остановили на улице просто за факт присутствия у него российского паспорта. Вот мне такой случай ни один не известен. Если вам известен – напишите.

И все это время от времени начинает принимать какие-то анекдотические формы. Вот я не знаю, обратили вы внимание или нет, для меня это очень важный такой символический факт сегодняшний, просто вот из сегодняшнего дня. Я прочел обращение депутата Дмитрия Гудкова к министру иностранных дел Лаврову, где он сообщает о том, что, оказывается, знаменитому диссиденту, правозащитнику, историку и замечательному исследователю архивов Владимиру Буковскому, писателю, между прочим, Владимиру Буковскому, кто не читал его книжку «И возвращается ветер», обязательно найдите и прочтите, это великолепная книжка.

Так вот, похоже, что, по некоторым косвенным признакам, у него вознамерились второй раз в его жизни отнять российское гражданство. Он обладатель обычного российского паспорта, который ему вернули в, так сказать, демократические ельцинские времена, в самом начале их. Не помню точно год, мне кажется, что это самое начало, 90-й, 91-й, может быть, год, когда он получил снова российское гражданство. Так вот, этот паспорт просрочен. Просто просрочен, бывает. Как-то человек живет, не всегда обращает внимание на срок действия документа, которым он не пользуется слишком часто. И вот несколько месяцев тому назад, еще в марте нынешнего года Буковский обратился в российское посольство в Великобритании – он живет и преподает в Кембридже в знаменитом Кембриджском университете – так вот, он обратился в посольство и попросил выдать ему новый паспорт или продлить этот. Ну, в общем, это, обычная такая рутинная процедура.

С тех пор это продолжается. Вот прошло семь месяцев, нет никакого ответа, и возбуждена какая-то таинственная проверка целесообразности возвращения ему российского гражданства. В общем, вполне вероятно, что мы с вами окажемся сейчас свидетелями поразительной истории, как человека, у которого однажды советское гражданство отняли, того самого хулигана, которого обменяли на Луиса Корвалана. Помните эту прекрасную байку? А это, между прочим, не байка, а чистая правда, его действительно обменяли, действительно выдворили из страны, насильно отняли у него советский паспорт.

Так вот, сейчас, вполне возможно, мы увидим с вами ситуацию, в которой он лишается гражданства второй раз, уже в новую эпоху, при новых вождях и по новому поводу, потому что он снова стал опасен, снова стал нежелателен. А между тем, накапливается уже значительное количество людей, которых не пускают в Россию без всяких объяснений. Вот много было разговоров, например, про российского историка, которого только что не пустили в Эстонию. Ну, там есть, во всяком случае, ну, какие-то объяснения для этого. Вот, кто-то недоволен тем, зачем он туда ехал, кто-то недоволен деятельностью той организации, которая его пригласила, кто-то еще чем-то недоволен – в общем, есть много разных аргументов, можно с ними соглашаться или не соглашаться. Мне, честно говоря, кажется, что это было неверное решение, и чем бы ни мотивировали – ну, историк есть историк, пускай историк ездит и участвует в своих исторических конференциях, даже если конкретная организация, конкретный клуб такой политический, который его пригласил – это, в общем, такая вполне помоечная и известная в Эстонии националистическая контора. Тем не менее.

Так вот, а в случае с Россией, которая отказывает во въезде – вот у меня есть несколько знакомых журналистов, и исследователей, и людей, которые занимались здесь всякими некоммерческими организациями, которым просто без всяких объяснений однажды отказали в визе и продолжают с тех пор отказывать много лет. Просто говорят им, что, нет, вы знаете, вы как-то нежелательны для российской территории. И таких людей становится все больше, и таких ситуаций становится все больше. Я думаю, что мы с вами будем сталкиваться с этим все чаще и чаще.

Россия встала на путь изоляции. Вот это вот важная вещь, вот это важная новость, которую принесли нам последние месяцы. И я бы сказал, что это один из важнейших итогов всего этого украинского кризиса. Россия попыталась, Россия сунулась, у России не вышло то, что она рассчитывала получить, так сказать, задешево, особенно после Крыма, когда вроде первый опыт оказался в этом смысле удачным, как-то удалось оттяпать кусок территории. Ну, и вот теперь Россия закрывается в качестве реакции на это вот происходящее. Что тем временем происходит внутри России? Грабеж и мародерство. Тоже, пожалуй, выстраивается в совершенно отчетливую уже сегодня тенденцию поведение крупнейших близких к государству, или полугосударственных, или почти государственных компаний. В самых разных формах это происходит. Ну, вот Сергей Алексашенко, опять-таки здесь в этом эфире, совсем недавно сказал о том, что это естественное поведение для крупных компаний. Они торопятся откусить кусок пожирнее, они видят, что вроде сейчас можно, вроде сейчас хороший момент, когда можно оттяпать кусок от бюджета или, что особенно сладко было бы, оттяпать кусок вот от этого Фонда благосостояния, просто потому, что за ним контроль гораздо меньше. По существу, этим Фондом благосостояния единолично распоряжается, даже без всяких там особенных каких-то сложных процедур, распоряжается президент и его ближайшие соратники. Ну, вот хотим – кусок туда, хотим – кусок сюда, и, в общем, никто более или менее не смеет им перечить.

Что тем временем происходит внутри России? Грабеж и мародерство

Так вот, конечно, самая красивая история – это история про Роснефть. Роснефть на сегодня дошла уже до суммы 2,4 триллиона рублей, вот общие претензии Роснефти на вот эту вот часть нашего Фонда благосостояния. Напомним, что Фонд благосостояния был создан таким образом, что компании, эксплуатирующие российские природные ресурсы, компании, эксплуатирующие российские недра, прежде всего углеводороды нефть и газ, должны были складывать в этот фонд то, что потом пригодится наименее защищенным слоям населения, прежде всего пенсионерам.

Собственно, идея заключалась в том, что из этого Фонда национального благосостояния буду добывать необходимые средства, для того чтобы сбалансировать разного рода такие дисбалансы в том, что касается развития нашей пенсионной системы. Понятно, что с этим не пошутишь, потому что демография есть демография. И когда вот по разным демографическим причинам ситуация ухудшается, пропорция между работающими людьми и людьми, которые получают пенсию, смещается в неблагоприятном направлении – ну, тут уж нужно где-то добывать деньги. Вот идея заключалась в этом, что именно на это пойдут деньги из Фонда национального благосостояния.

Теперь этот фонд систематически пытаются разграбить эти самые госкомпании. Просто потому, что они опасаются, что вот этот курс на изоляцию России – и справедливо опасаются – приведет к какому-то ущербу для них. Ну, Роснефть боится, что она окажется в конечном итоге тем, кого заставят расплачиваться по знаменитому юкосовскому делу, вот в середине января наступает момент для платежей. Там 50 миллиардов долларов. Ну, и вот Роснефть говорит: дайте нам два с половиной, почти 2,4 триллиона долларов из этого самого фонда, просто так, потому что нам как-то хочется пожить на более широкую ногу.

Вот, скажем, РБК сравнивает эту сумму с московским бюджетом и обнаруживает, что это примерно в полтора раза больше, чем годовой бюджет всего московского региона. Ну, вы представьте себе, это хочет проглотить себе одна компания.

Давайте на этом месте я сделаю небольшую паузу для 2-минутной рекламы, и вернемся к этому разговору.

РЕКЛАМА

С. Пархоменко

Мне тут, собственно, один из авторов смсок поправляет меня, что 2,4 триллиона рублей хочет от российского Фонда национального благосостояния Роснефть – ну да, рублей, рублей, конечно! Вот дело ЮКОСа, оно исчислялось в долларах, там 50 миллиардов долларов наступит для платежа в январе следующего года. А здесь, конечно, рублей. Ну, можете пересчитать одно в другое и увидите сами, в каких интересных соотношениях находятся эти суммы.

Так вот, не одна только Роснефть тут развлекается по этой части. Хотя Роснефть не только попросила этого. Есть, конечно, и совершенно поразительное в своей наглости, собственно, сегодняшнее заявление о том, что Роснефть не прочь бы еще закрепить за собой, просто так, вот волею государя-императора, закрепить за собой позицию единственного поставщика топлива для государственных учреждений. Тоже, что называется, все живая копейка. Там примерно 200 миллиардов рублей стоит этот сервис. Неплохо было бы.

Но вот вслед за Роснефтью устремился еще банк ВТБ, один из крупнейших банков с государственным участием. Он хочет от государства 200 миллиардов рублей на то, что он называет докапитализацией. Называют здесь много разных приличных причин, что, вот, он вынужден был потратиться на это, он вынужден был потратиться на то… Но, в сущности, это попытка воспользоваться суматохой, воспользоваться моментом, когда с одной стороны давят санкциями, с другой стороны поднимается вот эта вот волна изоляционизма, с третьей стороны вот этот истерический, то, что я упорно не хочу называть патриотизмом, а назвал бы державолюбием и путинофилией или чем-нибудь вроде этого.

Ну, вот как-то под лозунгом: это же наша государственная компания, мы ее в обиду пиндосам не дадим. Ну, вот, не дают ее в обиду вот таким способом, путем последовательного разграбления государственного достояния, пока, в общем, никто более или менее не может на это ответить.

А кто мог бы ответить? Кто вообще мог бы это все контролировать? На самом деле только мы с вами, больше никто. Забавно, что именно в такие моменты, в момент такого государственного разгула полного, обнаруживается, что все-таки это возможно только при одном условии – при условии, что не существует никакого гражданского и общественного контроля. Вот за этим нужно было, если кто-то этого еще не понял, поймите это сейчас, еще сейчас не поздно... ну, точнее, поздно уже, конечно, но хотя бы сейчас. Лучше сейчас, чем вообще никогда. Поймите, что вот за этим последовательно разрушались демократические механизмы, демократические институты в России. Вот за этим последовательно упразднялись выборы. Вот за этим постепенно дискредитировались выборы как институт. Вот за этим постепенно обучали суды никаким образом не иметь дело и не принимать к рассмотрению разного рода жалобы, связанные с крупными злоупотреблениями на выборах, и так далее.

Это возможно, вот то, что мы видим сейчас, с этой вакханалией Роснефти, с бесконечным грабежом при государственных стройках. Вот сейчас нам предстоит еще сногсшибательная история с мостом в Крым. Мы с вами будем наблюдать на протяжении ближайшего времени, затаив дыхание, за тем, как будет расти эта цифра и как все олимпийские рекорды, рекорды вот этого строительного грабежа окажутся благополучно преодоленными и забытыми.

Так вот, это все возможно только при полной бесконтрольности. Притом, что люди, которые это устраивают, никаким образом не опасаются своей ответственности, которая должна была бы неизбежно наступить, в случае, если бы в стране существовали выборы и существовала систематическая смена власти.

Вот давайте возьмем одну очень маленькую вещь. Я думаю, что люди, которые много времени проводят в интернете, люди, которые живут в Москве, они видят, что происходит сейчас с вот этой вот удивительной войной, которая объявлена московским правительством московским же автомобилистам. Москва объявлена городом, невыносимым для человека, который ездит за рулем. Выяснилось, что есть очень простой способ справиться с московскими пробками, справиться вот со всеми этими неудобствами, которые порождают большое количество автомобилей на улицах Москвы. Они мешают начальству ездить, они как-то надоедают, вызывают какие-то неприятные ощущения у пешеходов, которых все-таки большинство, и так далее.

Очень просто сделать Москву невыносимым городом для человека, который ездит за рулем. Сделать, так, чтобы он в Москву просто не совался. Запретить ему парковаться, запретить ему заправляться, не строить для него никаких парковок и никаких гаражей, устроить на него абсолютно бесконтрольную охоту вот этих самых эвакуаторов, отдав их на откуп каким-то сомнительным фирмам с капиталом в 10 тысяч рублей и позволить этим фирмам просто охотиться, просто нормальным образом ездить по улицам и охотиться за автомобилями. Вот сколько насобираете – все ваше. Ну, точнее, часть нам отдадите, а часть останется вам в качестве дохода. Устроить абсолютное такое намеренное наглое издевательство из отношения к людям, которые попали под эти эвакуаторы. Специально нужно их подвергать как можно более унизительным процедурам, заставлять их ездить как можно дальше за пределы города, там дожидаться своей очереди как можно дольше, сталкиваться с каким-то невообразимым хамством людей, которые там работают, и так далее.

А вспоминать его вот в этом вот положении: без трусов и в каске «пресса» на голове

Ну, и плюс прекрасная история про ловушки. Очень много сейчас в интернете, я тоже, признаться, к этому приложил руки, к коллекционированию вот этого вот бесчисленного количества ловушек, которые появились сегодня на московских улицах. Ловушка – это такое место, куда заманивают простодушного водителя, предлагают ему там остановиться, предлагают ему там оставить свою машину, после чего благополучно выясняется, что система дорожных знаков и дорожной разметки устроена настолько внутренне противоречиво, что человека, который доверился этим знакам и этой разметке, можно забирать, увозить и штрафовать.

Так вот, казалось бы, частная история, да? Ну, вот московское правительство ворует на том, что воюет со своими собственными автомобилистами. Простейшее решение. Не пытается как-то усовершенствовать их жизнь, а пытается их извести под корень. Но ведь это же часть той же самой истории, это часть того же самого соотношения сил, это возможно только при одном обстоятельстве: не существует никакого демократического контроля. Эти люди совершенно не боятся, что однажды пробьет час, наступят выборы и их снесут. Вот они твердо знают, что этого с ними никогда не произойдет. Они убедили себя в этом. Разумеется, они ошибаются. Разумеется, однажды это случится, и, разумеется, жизнь эта совершенно для них окажется не вечной. Но они вот всю свою концепцию, всю свою философию управления городом, а вслед за ними и управления страной, построили ровно на этом, на том, что никакого контроля в принципе не существует и существовать не может. Это целая политическая философия. И я думаю, что нам с вами много раз еще предстоит к этому возвращаться, но, наверное, уже в следующих программах. А эта программа «Суть событий» со мною, Сергеем Пархоменко, закончена, мы встретимся с вами в будущую пятницу. Всего хорошего.