Суть событий - 2014-10-03

С. ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер. 21 час и 5 минут в Москве, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, все у нас в полном порядке. Правда, для тех, кто смотрит трансляцию из студии прямого эфира, для тех, может быть, немножко удивительно, непривычный интерьер. Это я переместился просто в другую студию. А в остальном это все тот же я.

У нас с вами есть номер для смс-сообщений +7-985-970-45-45, тот же, что и всегда, у нас с вами есть сайт www.echo.msk.ru, тот же, что и всегда, с той только разницей, что он обновился некоторое время тому назад у нас, стал еще краше, лучше и удобнее. Там на этом сайте есть много разных прекрасных возможностей: можно играть в кардиограмму прямого эфира, можно прямо оттуда через специальный портал посылать сюда сообщения, можно смотреть вот эту самую трансляцию из студии прямого эфира – много чего можно. Вот.

Давайте с вами начнем программу после этих обычных технических сведений. Давайте начнем ее ровно с той самой темы, на которой я остановился неделю тому назад. Совершенно мы с вами оказались правы, что привлекли к этому внимание и посвятили даже некоторое количество времени в прошлой программе. Если помните, кончилась она замечательным законопроектом, который тогда еще не называли законом Ротенберга. Он такое наименование получил чуть позже.

Речь идет об удивительной совершенно истории, о том, что у нас в Государственной Думе второй раз за последние полтора года возник совершено поразительный законопроект. Один раз его уже попытались выдвинуть и принять, это было весной прошлого года, тогда это было два депутата и один сенатор. А теперь один депутат, депутат по фамилии Поневежский предложил законопроект о том, что все, что нажито тяжким трудом некоторым количеством людей в России, у которых это нажитое тяжким трудом отнимет какой-нибудь иностранный суд в результате своего решения, все это будет им возмещено из государственного бюджета, то есть, из нашего с вами кармана.

Удивительным образом абсолютно дословно этот же самый законопроект, который полтора года назад уже был, вот он появился снова. При этом этот самый депутат Поневежский, не последний, между прочим, депутат Государственной Думы, он представитель Госдумы в федеральных судах, в Высшем арбитражном и в Верховном суде Российской Федерации. Он на вопрос, как это так получилось, что второй раз то же самое, честно отвечает, что, в общем, он не знает, как это так получилось. Из чего мы можем заключить, что у нас депутаты не очень в курсе этих законопроектов, инициаторами которых они являются. Ну да бог с ним, с депутатом Поневежским, ясно, что не в нем здесь дело, и не он здесь герой дня.

О чем идет речь? Речь идет о том, что любое решение любого иностранного суда признается заведомо ничтожным, и гражданин Российской Федерации может обратиться в российский суд и потребовать, чтобы ему компенсировали все, что он там потерял, все, что у него конфисковали, все, что у него арестовали, все, что у него заморозили, все, что у него там как-то отняли.

И, между прочим, еще и все то, что он не заработал, то есть, еще и неполученная прибыль. И это удивительно расширяет действие этого закона, потому что, например, позволяет требовать назад то, что утрачено в результате ареста всяких оффшорных компаний, всяких удивительных образований во всяких зонах налогового рая, потому что вроде это и не совсем тебе принадлежит, и вроде это даже не непосредственное имущественно гражданина Российской Федерации, а он является просто бенефициаром какой-то компании, но в этой ситуации всегда можно сказать, что, ну, вот вы у меня оффшорную компанию отобрали, нарушили мне бизнес, я в результате этого не получил прибыль – верните-ка мне эту прибыль теперь, пожалуйста.

Для кого это все делается? Это делается для своих. Это история про то, что эта нога у кого надо нога. Вот есть какое-то количество людей, тех самых людей, которые попали под персональные санкции, и, собственно, первый из них – это этот самый Ротенберг, на примере которого отрабатываются некоторые, как я понимаю, технические приемы реализации этих санкций. Вот у него было конфисковано, точнее, арестовано пока, пока арестовано, кажется, два дома, просто две такие большие виллы на территории Италии и довольно фешенебельный отель в Риме. Сейчас обнаружилось еще одно, еще один кусок имущества этого же семейства. В Фонде борьбы с коррупцией вышла публикация. Я просто знаю в связи с некоторыми обстоятельствами, кто готовил эту публикацию, и при каких удивительных обстоятельствах она готовилась, как искали эту прекрасную недвижимость, недвижимость действительно в изумительном совершенно месте, на побережье итальянском возле Тосканы.

Есть такой полуостров под названием Монте-Арджентарио, очень красивый, очень такой какой-то живописный и замечательный. И на нем вот сын одного из Ротенбергов прикупил несколько десятков гектаров (несколько десятков гектаров!), засаженных разнообразными оливками и виноградами, и там вот есть особняк, есть церковь, есть какая-то там маслодавильня и так далее. Вот все это благополучно попадает под арест. Ну, вот эта история с Монте-Арджентарио, она еще ждет своей очереди, но, несомненно, будет там же.

И принимается вот такой вот закон. И мне эта история кажется чрезвычайно, чрезвычайно интересной, не просто потому, что, ну, это действительно совершенно невообразимый по своей наглости акт. Государственная Дума наша, конечно, много чего напринимала в последнее время и много чем отметилась в последний год, но вот ничего подобного все-таки не доводилось видеть. Вот просто вот в лоб и битым словом чтобы было сказано, что граждане должны заплатить людям, которых начальство считает полезными. И вот, собственно, и все. При этом я обращаю внимание, совершенно ни за что, ни на что.

Например, в этом законопроекте предлагается, ну, в сущности, вывести Российскую Федерацию из-под важнейшей конвенции, которой регулируются дипломатические отношения в мире. Есть такая Венская конвенция, она была принята в 61-м году, Советский Союз к ней присоединился в 65-м году. Ну, Россия, являясь правопреемником Советского Союза, является членом этой конвенции. Это так называемая Венская конвенция о дипломатических сношениях. И в ней, в частности, ею регулируется все, что связано с иммунитетом дипломатических работников и с иммунитетом дипломатической собственности, зданий посольств и всего, что в них находится: мебели, оборудования, каких-то ценностей, предметов искусства, каких-то технических приспособлений, а также транспорта посольства, всего остального.

Так вот, этот прекрасный законопроект, о котором я говорю, он предлагает после того, как нужному человеку выдана компенсация за то, что у него за границей арестовали или как-то отобрали, после этого Российская Федерация к этому государству, которое осмелилось навредить нужному человеку, обращает так называемый регрессный иск. И этот самый регрессный иск, в обеспечение его можно арестовать любое имущество, в том числе вот это самое имущество, находящееся под иммунитетом.

Ну, если попытаться применить этот закон, то Россия просто реально оказывается вне закона, она оказывается вот вне международного законодательства, она попадает как-то в положение международного пирата, который совершенно в нарушение всех и всяческих принятых установлений накладывает лапу на дипломатическое имущество своих дипломатических партнеров. Ну, невозможно себе вообразить такую ситуацию. Это просто совсем-совсем полное безумие.

Но, видимо, наступили такие времена. Знаете, есть знаменитая фраза, я даже не решаюсь ее здесь повторить в эфире, потому что она, в общем, матом, правда, по-английски – там тоже можно матом при желании. Ну, это звучит не так грубо, как по-русски, но, в общем, тоже довольно сочно это звучит. Есть такая чудесная фраза, произнесенная нашим министром иностранных дел Лавровым, он сказал ее, кажется, своему коллеге Милибэнду: кто вы такой, чтобы мне тут читать лекции? Ну, вот в некоторых местах этой фразы были вставлены всякие дополнительные слова. Действительно пришло такое время, когда пора перестать читать лекции Российской Федерации, лекции про закон, лекции про конвенции, лекции про ее собственную Конституцию, которая говорит о том, что международные обязательства Российской Федерации являются главенствующими над ее внутренними законами в тех случаях, когда они вступают в противоречие друг с другом.

Но интересна эта ситуация еще и тем, что мы видим удивительный раскол здесь между теми, кто инициировал этот закон… а у меня, в общем, нет, никаких сомнений, что закон этот явился из Администрации президента, как и большинство законопроектов, которые в Думе появляются. Ну, во всяком случае, вот когда он появился первый раз, еще в апреле 13-го года, я тогда довольно подробно писал об этом, и я тогда подробно разбирался о том, кто является реальным инициатором этого, и вот огромные такие мохнатые уши человека по имени Радий Хабиров там образовались. Радий Хабиров – это такой, собственно, верховный кукловод думский, этот тот человек, который дергает за веревочки от имени Администрации президента, осуществляет непосредственное такое ручное управление депутатами Государственной Думы. Ну, и вот стало понятно, что из него происходит эта бумага.

На сей раз я такого расследования не проводил, но поскольку бумага в точности та же, позвольте мне считать, что и происхождение ее такое же. Ну, мне это кажется логичным. Да и вообще понятно, что те люди, к которым эта милость обращена – это, собственно, те самые люди, которые вьются вокруг Кремля, вокруг президента и вокруг той группировки, которая президенту нашему сопутствует.

И вот совершенно неожиданно, для многих это было совершенно каким-то невообразимым случаем, правительство Российской Федерации дало отрицательное заключение на этот закон. Вот я держу его в руках. Оно опубликовано на официальном сайте Государственной Думы. И по-прежнему оно там висит, по-прежнему можно его там видеть. Вот заключение на двух страницах, которое заканчивается фразой: Правительство Российской Федерации законопроект не поддерживает. И подпись заместителя председателя Правительства Российской Федерации, руководителя аппарата Правительства Российской Федерации Сергея Приходько, факсимильная вот его подпись.

Надо сказать, очень сочный документ, в котором перечислены четыре пункта содержательных, четыре пункта, которые свидетельствуют о том, что этот законопроект прямо противоречит законодательству Российской Федерации. Здесь говорится о том, что он противоречит части 4-й статьи 15-й Конституции РФ – это та самая статья, которая говорит о том, что международные обязательства России выше ее внутренних законов. Говорится о том, что этой статьей не учитываются общепризнанные принципы и нормы международного права. Говорится о том, что Российская Федерация не может и не должна претерпевать неблагоприятные последствия, в том числе в виде выплат компенсаций из средств бюджетной системы с последующим ее взысканием в регрессном порядке. Это была цитата, вот прямо вот не должна, так и сказано. Ну, и, наконец, говорится о том, что вообще все то, что пытаются отрегулировать этим законом, этим законом отрегулировать невозможно, это делается другими способами. Если нужно, принимается совершенно другой закон самостоятельный и так далее. В общем, такое очень ясное, понятное и недвусмысленное заключение.

После этого случился скандал. Скандал прорвался наружу в том, что пресс-секретарь нашего премьера Дмитрия Медведева госпожа Тимакова сообщила о том, что вот, значит, произошла какая-то, как она выразилась, нестыковка… точнее, не она, а там другой источник выразился про нестыковку, а госпожа Тимакова сказала о том, что вот премьер Медведев, он знает об этом законопроекте и что вот он как-то обсуждал эту ситуацию, и что, в целом, он его поддерживает.

В общем, короче говоря, спустя пару дней появилось другое заключение, оно появилось только сегодня на этом самом думском сайте. Оно подписано, точнее, оно помечено тем же самым Сергеем Приходько. Удивительным образом это уже не факсимильный экземпляр, а это просто обычный вордовский файл, просто текст. И в этом тексте говорится о том, что вот в связи, как сказано, принимая во внимание участившиеся случаи введения отдельными иностранными государствами ограничений на осуществление гражданами и юридическими лицами Российской Федерации прав собственника в отношении имущества, находящегося за пределами Российской Федерации и принадлежащего гражданам и юридическим лицам Российской Федерации, вопрос защиты имущественных интересов, возникших вследствие таких действий, заслуживает внимания. То есть, понимаете, оттого, что это оказалось целесообразным в последнее время, - говорит Правительство Российской Федерации, или, во всяком случае, нас хотят убедить в том, что оно это говорит, - оттого, что это сделалось целесообразным, оттого, что это сделалось актуальным, от этого все вот эти противоречия закону просто рассосались, они больше имеют значения.

Надо сказать, что в этом втором заключении нет ни слова о том, о чем идет речь в первом заключении. Не говорится о том, что вот, ну, вот эти противоречия, они как-то преодолены или как-то что-то такое с ними случилось, что можно больше не обращать на них внимания, просто говорится: очень надо. Вот эта вот витиеватая замысловатая фраза, которую я прочел, типа заслуживает внимания, она на русский язык переводится очень просто: нам очень надо. Поэтому этот закон можно принимать.

Кто уж там и кому выкручивал руки, можно только догадываться, но вот на недавно случившемся форуме с красивым называнием «Россия зовет» выступил министр Улюкаев, министр экономического развития Российской Федерации, и он сказал все-таки, несмотря ни на что… ну, как-то профессиональный человек, он не может себе позволить это все просто так пропустить. И вот Улюкаев – сейчас я найду эту прекрасную цитату, я даже взял ее здесь с собой – он сказал: я уверен, что этим сложным механизмом пользоваться не придется, - сказал Улюкаев, - думаю, что этот странный законопроект не получит поддержки в парламенте. Нет более надежного средства вызвать отток капитала, как принимать такие законопроекты и даже обсуждать их, - сказал он. Министр отметил, что в данном случае, - это я цитирую сообщение ТАСС, - министр отметил, что депутатская энергия направляется в совершенно не позитивное русло. Красивый термин, правда? «Не позитивное русло». Бывает позитивное русло, а бывает не позитивное. Так вот, сейчас не позитивное. Таких решений мы принимать не можем и не должны, - добавил Алексей Улюкаев.

Ну, хочется поздравить Алексея Улюкаева с тем, что он нашел в себе силы и в этой ситуации, в ситуации выкручивания рук, все-таки свою какую-то нормальную разумную профессиональную позицию отстаивать. Это в наше время очень редкая вещь, и это, конечно, очень ценно.

А мы, тем временем, наблюдаем, собственно, вот такое разрушение российского государственного механизма, разрушение системы принятия решений, и в частности окончательное разрушение системы законодательства. Вот прямо так и видишь, что вот в этом большом часовом механизме шестеренки как-то перекосились, и вот они крутятся, и выкрашивают друг у друга зубы, и как-то обламывают оси, на которых они крутятся. Этот совершенно отчетливое такое зрелище.

Ну, вот просто представьте себе: появляется вот этот законопроект, появляется он абсолютно неизвестно откуда, потому что выясняется, что депутат, который его предложил, его не читал. При этом объяснить, с чего вдруг он появился, битым словом никто не смеет. Я здесь сошлюсь на единственного депутата, который открыто пока выступил против этого законопроекта – это был Дмитрий Гудков, который на заседании соответствующего профильного комитета начал задавать вопросы о том, нельзя ли посмотреть на статистику применения вот этих вот ужасных случаев, вот этого вот, вот про что здесь идет речь, что вот в последнее время участилось и так далее. Нельзя ли увидеть, собственно, о чем идет речь? Это какие случаи?

Ну, вот про Ротенберга мы знаем. Кстати, Ротенберг сказал, что он здесь ни при чем, что он ни за что этим не воспользуется. Ну, разумеется. Но вот про случай Ротенберга мы знаем. А еще какие-нибудь случаи? И ему было сказано, что, ну, вы не беспокойтесь, мы какую-нибудь соберем вам здесь статистику ко второму чтению. Сейчас давайте примем, а во втором чтении как-нибудь.

Надо заметить, что представители других партий, и партии ЛДПР, и Компартии, которые присутствовали на этом комитете, тоже голосовали против дальнейшего продвижения этого законопроекта. Это хорошая, на самом деле, тоже такая дополнительная деталь, которая показывает, что, в общем, дело зашло уже так далеко, что кроме собственно Единой России, которая находится уж совсем на коротком поводке – ну, это даже поводком нельзя назвать, она просто живет в кармане у Администрации президента, никого другого больше смысла в ней нет, никакого содержания в этой партии больше не находится – так вот, за исключением, собственно, вот этих вот странных служащих Администрации президента, которые числятся в Думе, никто не соглашается свою голову подставлять под этот ужас, всем хочется держаться чуть-чуть в стороне.

Ну, правда, практика показывает, что когда доходит дело до голосования, тут вылезает этот самый Радий Хабиров со своими сотрудниками, ну, и у них находятся аргументы для каждой фракции, находятся аргументы для каждого отдельного депутата. Когда-то у нас была такая традиция, что депутатов просто покупала Администрация, и известно было, что есть фракции, которые торгуют своими голосами и требуют определенную мзду за каждый свой голос.

А в последнее время речь идет просто об угрозах. У каждого есть какой-то бизнес, у каждого из депутатов есть какие-то интересы, у каждого есть какая-то собственность, у каждого есть какая-то болевая точка, на которую можно надавить, и проголосуют как миленькие. Но пока речь идет вот о таком разговоре, пока речь идет об обсуждении, они свою голову запихивать в эту петлю не хотят.

Вот, собственно, мы видим, как это работает. Появляется такой законопроект, инициатор его не читал, правительство говорит, что оно против – ну, кто-то, во всяком случае, в этом правительстве, какие-то разумные профессионалы. Этих разумных профессионалов загоняют пинками под лавку, выдают другое, противоположное заключение. Ну, понятно, что в любой сколько-нибудь цивилизованной стране эта ситуация немедленно привела бы к отставке этих людей, которые вынуждены были один раз подписать такое, а другой раз подписать нечто противоположное. Ну, потому что есть какие-то правила служебного приличия, есть какое-то внутреннее достоинство у этой профессии, профессии государственного служащего, профессии государственного администратора. Ну, в данном случае понятно, что речи об этом не идет, никто ни в какую отставку не собирается, и вообще со всех, что называется, как с гуся вода. А дальше вот происходит принятие этого закона, абсолютно безумного и разрушительного для госбюджета.

Интересная очень ситуация, показывающая, ну, грубо говоря, во что обошлась украинская и крымская авантюра. Вот обошлась в такое вот разрушение. Потому что понятно, что ничего подобного в России, так сказать, докрымской, доукраинской все-таки мы не видели. Это как-то зрело, это как-то там внутри вспухало постепенно. И понятно, что у этого у всего есть гораздо более серьезные основания, главным образом экономические. Очень хорошо Кирилл Рогов говорил два часа назад здесь вот в эфире, замечательный был у него эфир, я вам очень советую найти его расшифровку, если вы его пропустили. Сегодня это было, где как раз речь шла вот о такой более глубокой экономической подоплеке того, что мы сегодня видели. Кирилл как-то очень хорошо умеет с этим разбираться и очень хорошо умеет это объяснить. Так вот, внутри вон то, а на поверхности вот это, вот то, что рассказываю вам я.

И дальше действительно мы видим вот эти обламывающиеся зубья, все новые и новые, все в большем и больше количестве, видим совершенно поразительные истории, которые вылезают наружу. Ну, вот, собственно, на этой неделе произошло, например, дальнейшее развитие эпопеи с попытками начать контролировать цены. Зреют эти законопроекты в российской власти, и в Думе, и в правительстве. Я думаю, что рано или поздно такой законопроект в той или иной форме будет принят. Законопроект о том, чтобы цены назначались не сами по себе, а так, как им велят. И, например, существовали бы какие-то жесткие правила во взаимоотношениях между поставщиками и продавцами конечному потребителю, во взаимоотношениях между поставщиками и ритейлерами. Все больше и больше про это разговоров, все больше и больше выплывает наружу каких-то документов, где это пытаются как-то очень грубо регламентировать.

Надо сказать, что это довольно тонкий механизм, довольно сложный механизм, который создает такой довольно хитрый баланс интересов между поставщиком и ритейлером. И да, действительно, обычно ритейлерам удается диктовать свою волю, но это потому, что так устроен рынок. И в противной ситуации, в ситуации, когда могли бы поставщики предоставить какие-то более качественные и более выгодные, в том числе для продавца, товары, они бы начали торговать. А так они вынуждены уступать. Они бы начали диктовать, хочу я сказать. А так они вынуждены уступать. И вот сейчас мы видим, что Государственная Дума снова и снова предпринимает усилия для того, чтобы как-то с дубиной в это во все влезть.

Я слышал вчера на одной радиостанции, не здесь, не на «Эхе Москвы, на другой, просто гомерически смешное интервью одного такого аграрного начальника, который, собственно, пытался объяснить, что вот это будет справедливо, если как-то не дадут мироеду-торговцу, пускай он как-то не смеет, пускай честь знает. И главное, что вот пускай он следит за тем, чтобы в ассортименте обязательно присутствовали российские товары. Потому что вот не хотят они брать. При этом торговец честно говорит, что брать не хотят в связи с тем, что это дорого и некачественно. Но вот, сволочи, обращают внимание на то, что дорого и некачественно, и не берут. И дальше там удивительные совершенно он использовал аргументы.

Ну, давайте на этом месте я остановлюсь, и после новостей, через 3-4 минуты вернемся ровно к этому месту, во второй половине программы «Суть событий».

НОВОСТИ С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий», я Сергей Пархоменко. По-прежнему номер для смс-сообщений +7-985-970-45-45. Сайт www.echo.msk.ru.

Тут вот один из тех, кто пишет нам смски, попросил, чтобы я вот честно посмотрел ему в глаза прямо в камеру и сказал, действительно ли мне нравится этот сайт. Смотрю честно в глаза прямо в камеру и говорю: да, мне очень нравится ребрендинг сайта «Эхо Москвы», мне очень нравится, что он такой очень сдержанный, такой какой-то стильный, такой слегка черно-белый, такой весь из себя приглушенный. Мне очень нравится такой дизайн. Мне кажется, что в этом есть определенный стиль и такт. И мне кажется, что на самом деле стало гораздо удобнее и гораздо логичнее все это расположено. И, конечно, вы к этому привыкнете, и, конечно, вы тоже этот сайт полюбите. Тем более, что прекрасные люди им занимаются и развивают его с каждым днем.

Да, так вот, а мы разговаривали с вами про мечты и грезы российских сельхозпроизводителей, которые пытаются добиться счастья не за счет развития своего сельхозпроизводства. Ну, собственно, мы это все с вами предсказывали многократно, когда начались вот все вот эти вот контр-санкции так называемые, когда начались все эти идиотские эмбарго, что, разумеется, ни к какому подъему отечественного производителя это не приведет, а приведет, во-первых, просто к развитию такой кружной торговли. Уже сейчас мы с вами видим все больше и больше белорусских товаров, все больше и больше каких-то удивительных экзотических поставщиков на нашем рынке – откуда только не приходит все то же самое, что приходило раньше, только теперь каким-то поразительным кружным путем. Ну, Белоруссия, конечно, тут просто играет на балалайке совершенно поразительно – чего только… уже и лосось, и все на свете сыры, и чего только там не происходит. Вот.

Но теперь вот появилась еще одна напасть, а именно попытки отрегулировать цены, и отрегулировать их за счет продавца, заставить продавца цены не поднимать. При этом вот сельхозпроизводитель, - своими ушами я слышал этот разговор, - признает, что товар плохонький, товар дорогой, но вот как-то давайте заставим брать его продавца, просто наложим на этого продавца обязательство, чтобы не менее половины, не менее 50% всего ассортимента было бы отечественное. И дальше начинается самое интересное.

Вот я однажды сказал это в эфире пару передач тому назад, и на меня обрушились и в смсках, и потом в комментариях, мне рассказывали, что что-то такое происходило, и я у себя в Фейсбуке это обнаружил. Так вот, мне говорили, что, ну что же вы передергиваете? Никто же не требует, чтобы 50% ассортимента было по каждому товару, а есть по группам товаров. Ну, вот есть, там, овощи, да? 50% таких овощей, 50% сяких. Молоко и молочные продукты: 50% таких продуктов, 50% сяких продуктов. Нет, ребята, я все-таки был прав, и вот я еще раз сейчас в этом убедился, что речь идет о 50% по каждому наименованию. Чаще всего хитрые сельхозпроизводители в этой ситуации называют… а может быть, они не хитрят, а просто это рефлекторно у них получается, они называют какие-то вещи тривиальные. Они говорят: ну, вот пусть будет 50% израильской картошки, а 50% - российской. Пусть будет 50% такого молока, белорусского, а 50% - нашего. Пусть будет 50% парагвайского мяса или какого-нибудь еще удивительного, бразильского, а 50% - нашего. Они почему-то ничего не говорят ни о бананах, ни о других, в общем, теперь вполне уже привычных овощах и фруктах на нашем прилавке. Я бы хотел посмотреть, например, на 50% российских дынь, скажем, или 50% российского винограда. Ну да, у нас в России выращивается кое-какой виноград, и, наверное, можно найти несколько канталуп. Но, в общем, большого раздолья по этой части... Или 50% российских даже баклажан. Обратите внимание, что я сейчас не говорю ни про какие авокадо, ни про какой dragon fruit и какие-то другие удивительные вещи. Хотя, например, между прочим, киви, вещь довольно недорогая, давно уже стала вполне привычным фруктом на столе у огромного количества наших соотечественников, и они совершенно спокойно это потребляют каждый день, и никто совершенно этому не удивляется. Вот. Так что, есть по-прежнему такие мечты.

И потом, когда у этого сельхозпроизводителя спрашивают: но это же все приведет к росту цен. Он говорит: нет, не приведет. Ну, то есть… ну, 5-7, там, ну, 10%, может, что-нибудь... Но не в разы, не в разы, нет, не в разы. И он столько раз повторил вот это «не в разы, не в разы», что особенного доверия к этому ко всему не было. Но, тем не менее, вот идет просто по пятам за нами эта история о контроле над ценами, которая, конечно, обернется выпадением целых групп товаров, обернется очередями, обернется банкротством большого количества торговых предприятий и в целом снижением качества вот этого вот обслуживания. Потому что, в общем, конечно, это довольно тонкий и на сегодня в большинстве случаев довольно эффективный механизм этих поставок, и мы видим довольно много как-то свежего и довольно много разнообразного на наших прилавках. Все это можно разрушить совершенно в одно мгновение.

Тем временем у нас, как вы, наверное, обратили внимание, как это сказано, рубль бросился в бивалютную корзину. Ну, вот он бросился в корзину и вплотную приблизился к 40-ка рублям. Я думаю, что мы в самом начале следующей недели получим твердый курс в 40 рублей за доллар, и это будет серьезно, это будет серьезно для огромного количества людей, которые так или иначе связаны с закупкой какого бы то ни было импортного оборудования, импортных составляющих, импортных комплектующих, импортного сырья и всего остального. Как вы понимаете, этого колоссальное количество у нас и в строительной индустрии, и вообще во всем, что пытаются так или иначе здесь произвести.

Ну, я не знаю, если вы живете в городе, а не в деревне, то вы видите каждый день разного рода машины, которые обслуживают город. Вы видите машины, которые ремонтируют и строят дороги, машины, которые чистят дороги, машины, которые поливают, машины, которые борются с пожаром, машины, которые поднимают рабочих на высоту, для того чтобы ввинтить лампочку в фонарь, или для того чтобы сменить рекламный щит, или для того чтобы что-нибудь покрасить, или для того чтобы что-нибудь помыть. Вы видите подъемные краны, вы видите все, что функционирует в городе механического. Попробуйте найти там что-нибудь отечественное. Попробуйте найти там отечественный экскаватор, или отечественный какой-нибудь грейдер, или какую-нибудь машину, которая чего-нибудь подметает или поливает. Вот просто попробуйте. Вас ждет на этом пути много всяких интересных разочарований. Попробуйте найти отечественный автобус. Я имею в виду не маршрутку, переделанную из Газели, что на самом деле вообще преступление, а просто автобус попробуйте найти. Попробуйте найти что-нибудь такое, что нужно для нормального функционирования города – будет интересно.

Так что, вот два этих самых встречных курса. С одной стороны, рубль, который поднимается вверх к своим 40 рублям. Ну, в общем, уже поднялся, и дальше, я думаю, восхождение его в этом году продолжится к 50-ти, я думаю, что мы увидим его в скором времени и там.

А другая история, это с ценой на нефть, которая соответствующим образом – это всегда сопутствует росту курса доллара – которая соответствующим образом падает и приближается к критической отметке 90 долларов. Почему она критическая? Потому что исходя из этой отметки рассчитан был российский годовой бюджет. Он был рассчитан исходя из двух предположений: что у нас будет инфляция 6%, и что нефть будет стоить дороже 90 долларов. Похоже, что ни то ни другое… Ну, с инфляцией просто все кончено, все уже абсолютно понятно, про 6% можно забыть.

Вот теперь начинаем постепенно забывать про 90 долларов. Что за этим за всем последует – понятно. За этим последует сокращение бюджетных разного рода дотаций, и социальных программ, и всего прочего. Всего того, что Путин и его команда использовали для того, чтобы замазывать свои собственные дырки в собственных административных решениях и замазывать те ошибки, которые они допускают. Много лет российское государство живет с ощущением, что деньги есть, в крайнем случае, мы за это заплатим. В крайнем случае, заплатим дороже. Если окажется, что выкупить это невозможно, значит, заплатим еще дороже. Ну, и тогда в конечном итоге все опять будет хорошо.

Вот эта эпоха постепенно уходит, постепенно выясняется, что бывают такие решения, которые невозможно завалить, там, замазать, запрятать деньгами, а нужно просто эти решения принимать по-другому. Нам предстоит с вами своими глазами на это на все насмотреться в ближайшее время. Ну, в целом на самом деле, если это приведет к закрытию некоторого количества бессмысленных социальных программ, которые сегодня существуют, может быть, в этом есть и кое-что позитивное.

Но, с другой стороны, очень советую вам почитать сегодняшнюю «Российскую газету». Я не оговорился: «Российскую газету». Там опубликован большой текст, я вот у себя в Фейсбуке выложил только что на него ссылку. Один мой хороший знакомый, врач в одном небольшом подмосковном городе, заметил этот текст и выложил эту ссылку, а я вот у него подхватил. Так что, кто не найдет сам в «Российской газете», зайдите, пожалуйста, ко мне в Фейсбук и посмотрите там.

Там совершенно поразительное свидетельство врача, даже не врача, а фельдшера Скорой помощи из одного сибирского городка. Это совершенно удивительная вещь, которую он говорит. Удивительна она своей откровенностью, своей безысходностью. Вот поговорив немножко про то, каким способом мы будем компенсировать утраченное Ротенбергу и большому количество его олигархических коллег, вот после этого хорошо бы почитать вот эту вот статью из «Российской газеты» и посмотреть, как существует медицина, как существует Скорая помощь, как существуют врачи и те, кто им помогают, вот в простом далеком российском городке. Как они сами покупают медикаменты, там, я не знаю, пластырь и какое-то мочегонное, покупают сами в аптеке, и в аптеке их уже знают, встречают там как родных. Ну, и много-много еще вот таких историй.

Я в эти выходные и в начале этой недели был в Якутске, ездил туда в Якутский университет. Точнее, формально он называется Северо-восточный федеральный университет. Ездил рассказывать им о своем опыте работы в сообществе «Диссернет». Ну, вы помните, что это такое. И с проектом «Последний адрес» - тоже я много раз рассказывал об этой идее увековечения жертв политических репрессий. Вот я ездил с тамошними активистами поговорить и прочесть им лекцию на эту тему.

И потом, когда меня везли в аэропорт по очень-очень-очень плохим якутским дорогам... Надо сказать, что половина Якутска просто не заасфальтирована. Просто покрыта какими-то, ну, даже не колдобинами, а просто землей, просто вот такие вот грунтовые улицы, совершенно как в деревне. А между тем, это огромный по тамошним сибирским масштабам населенный пункт, там живет 300 тысяч человек, это столица большой республики, и на самом деле очень богатой республики, добывающей много золота, много алмазов, там газа много нашли, и всякое такое прочее.

И вот я спрашиваю у человека, который меня провожал в аэропорт, с которым я долго-долго по этим вот грунтовым колдобинам ехал в понедельник обратно в аэропорт, я у него спрашиваю. Ну, вот мы там проезжаем мимо, вдалеке видно реку Лену, на которой стоит Якутск, я спрашиваю: а что на той стороне реки? Он говорит: да, в общем, ничего, пустое место. Когда-то вот Якутск начинался там, но со временем его перенесли на эту сторону, и, в общем, ничего интересного там нет, потому что нету моста туда нормального. Был бы мост – ну, как-то можно было бы развиваться. Я говорю: а что ж моста-то нет? Не хотят построить? Ну, хотят построить, почему ж. А что, денег не могут найти? Да нет, почему, нашли деньги. Вот в прошлом году наш президент республики Саха (Якутия) сказал, что деньги нашли, мост будут строить. И что, - говорю, - будут теперь строить на эти деньги? Да, - говорит, - будут строить, но в Керчь. Вот деньги от нашего моста, они отправились туда. Говорят, в Керчи важнее. Говорят, там срочнее. Говорят, что вот лучше построят там, а мы тут подождем.

Ну, вот, собственно, это та реальность, в которой разворачивается сегодня история про 90 долларов за баррель нефти и история про 40 рублей за доллар. Это становится как бы привычной на сегодня экономической для нас ситуацией.

В этих обстоятельствах, конечно, сильно выглядят такие выступления, которые мы услышали на этой неделе. Вот тем, кто еще не видел, очень рекомендую найти в интернете, посмотреть выступление Германа Грефа, главы крупнейшего российского банка, между прочим, банка, попавшего под международные санкции, где он, в общем, через головы тех, кто его слушает на этом самом форуме «Россия зовет», обращается понятно куда, обращается к тем, кто формирует сегодня экономическую политику. И относиться, мне кажется, к его словам надо достаточно серьезно. Понятно, что, да, это никакой еще не раскол, не бунт, и вообще не нужно думать, что все это устроено так примитивно, что вот сейчас они там перессорятся между собой и бросятся друг на друга, и вот мы, значит, будем наблюдать, как там наверху сама собой плохая власть меняется на хорошую.

Ничего этого, разумеется, не произойдет, но, тем не менее, мы видим, что происходит в голове и, так сказать, в глазах профессионального человека. А Греф много раз доказывал, что он, в общем, хорошо понимает в экономике. К нему есть много разных административных претензий, что он там уступил, здесь уступил; там согласился, здесь согласился; там вот это отдал, то… Но он много лет присутствует уже в нашем, так сказать, экономическом руководстве, я хорошо его помню еще в самом начале 2000-х, в конце даже 90-х годов, когда он был одним из тех, кто создавал некоторые новые направления, некоторые новые программы на будущее для Путина и работал тогда в таких, ну, как это американцы называют, think tank, таких центрах прогноза и центрах создания какой-то стратегии экономической. Немногое из того, что он тогда «настратегировал», было в результате реализовано, но много интересного тогда им было сказано. Поэтому к его словам всегда относятся как-то с большим уважением, интересом и вниманием.

Так вот, он заговорил, надо сказать, совершенно не принятым сегодня в российской политике языком. Заговорил о том, что у нас пол-экономики монополизировано. Заговорил о том, что вот происходит этот рост курса рубля и эта монополизация приведет к тому, что рубль, как он выразился, конечно, отскочит, ну, то есть, его курс, вполне вероятно, вернется к каким-то менее пугающим значениям. А вот цены не отскочат обратно, - сказал он, - потому что в монополизированной экономике цены не реагируют таким образом на колебания курса. И если производителю и продавцу, если он уже попробовал вот вкус этих высоких цен, то он, конечно, назад не отъедет. А конкурента он просто не допустит на рынок, просто силовыми какими-то приемами не позволит конкуренту с более низкими ценами появиться и вытеснить его с рынка.

Греф сказал очень важные слова о том, что нельзя мотивировать людей, как в Советском Союзе, то есть ГУЛАГом. Это очень простая, ну, в некотором роде даже примитивная, но очень своевременная фраза, как-то такая, которую давно ждешь. Потому что то, что делает Государственная Дума в последнее время, те решения, которые принимаются российской властной группировкой, в частности, в очень интересной лично для меня и, я думаю, что для многих из вас сфере массовой информации, в сфере прессы, в сфере свободы слова – это попытка организовать ГУЛАГ. Знаете, есть такой знаменитый принцип концлагеря: ничего не запрещено, но все обязательно.

Так что, вот примерно так российская информационная индустрия и начинает жить, с постепенными запретами на нормальную предпринимательскую деятельность в сфере информации, с постепенным ограничением возможностей выживать своими собственными силами. В общем, они уже сведены к нулю, эти возможности, мы это знаем. Вот знаменитое решение, скажем, об исключении иностранного капитала из сферы информации в России. Вот последовательные решения о контроле, я бы сказал, бесконтрольном контроле, то есть, контроле, не санкционированном ни судом, ни какими бы то ни было еще законными легальными органами, просто таком волюнтаристском контроле над интернетом.

Все это – мотивировка людей, как в Советском Союзе, ГУЛАГом, то есть, испугом, то есть, давлением. То есть, создание ситуации, в которой отсутствие наказания является главным поощрением как-то. Ну, вот тебя не трогают, тебя еще не бьют, тебя еще не гонят – ну, вот, значит, тебя этим наградили. Вот что имеет в виду Греф и о чем он говорит.

И, конечно, его слова о том, как была устроена, он попытался напомнить, как была устроена советская экономика, и до какой степени некомпетентны были люди, которые управляли этой советской экономикой, до какой степени они не знали о том, как устроена экономика. Он даже заговорил там о том – это интересная была очень фраза – что вот почему-то законы физики все считают непреложными и законы математики, а экономика, она как будто бы такая резиновая, ее, как он сказал, можно натянуть на всякого желающего.

Ну, вот, действительно, он говорил вроде о советской власти, а на самом деле адресовывал эти слова совершенно понятно кому – Путину. Путину и людям, которые вокруг него, и людям, которые считают сегодня, что им все, что они потеряют за границей в результате санкций, все это будет им компенсировано в России. Вот они считают, что они могут крутить и вертеть экономикой абсолютно как угодно.

В результате получается то, против чего Греф начал предостерегать, когда он стал говорить о том, что, я не хочу стоять в советском Сбербанке два часа в очереди, я не хочу стоять в советском магазине в очереди за продуктами, я не хочу обратно, я не хочу лишать себя вот этих, что называется, благ цивилизации. А блага цивилизации заключаются не только в такой-то и такой-то еде, или в такой-то и такой-то одежде, или в таких-то и таких-то электронных гаджетах, а просто в возможности выбора, как мы с вами знаем, в возможности человека обеспечить себя современным удобным разумным приспособлением для жизни в самых разных ее сферах.

Это было очень интересное вступление, и я думаю, что оно на этой неделе оказалось одним из важнейших событий, и мы эхо от него еще услышим. Я нисколько не сомневаюсь, что это только начало вот такого вот расслоения, грубо говоря, расслоения на тех людей, которые подписывают заключение номер 1 на законопроект о компенсациях Ротенберга, и тех, которые подписывают заключение номер 2. Ну, подписывают в том смысле, что вырабатывают его. Подписал-то там один и тот же человек, один и тот же Приходько, имя которого стоит под этими двумя документами, о которых я говорил в начале передачи. Ну, это символическая такая иллюстрация к тому, как устроена наша администрация, как можно абсолютно обращаться с чиновником, как с тряпкой, как-то заставлять его хоть туда, хоть сюда.

И раз уж я заговорил о ярких выступлениях этой недели, то, конечно, нельзя не вспомнить и такого противоположного героя, героя противоположного лагеря и противоположной идеологии, господина Зорькина, который выступил с очередным своим текстом. Он любит писать большие статьи. Вот в этот раз он написал текст, в котором поразительным образом высказался о крепостничестве, о крепостном праве как о, так сказать, скрепе, употребил вот это самое слово, которое так любят. Оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации (крепостное право). Вот что сказал Валерий Дмитриевич Зорькин.

Ну, хороший повод вспомнить о Валерии Дмитриевиче Зорькине как об одном из творцов и идеологов отвратительного мятежа, который случился в России в 1993 году. Мы сегодня с вами, как бы это сказать… слово «отмечаем», наверное, какое-то слишком радостное в этой ситуации. Мы с вами обнаруживаем 21-ю годовщину этих ужасных событий. Зорькин тогда сыграл ужасную роль. Он тогда вместо того, чтобы попытаться быть беспристрастным арбитром и попытаться быть каким-то стабилизатором, каким мог бы быть Конституционный суд в тот момент, который тогда еще пользовался очень большим авторитетом и очень большим уважением, он тогда попытался, что называется, дорого продать свое председательское место, попытался тогда встать на одну из сторон. В какой-то момент у меня как у непосредственного наблюдателя тех событий осталось твердое впечатление, что ему привиделись какие-то большие, может быть, даже президентские, перспективы, ему показалось, что вот он и есть та компромиссная фигура, которая сейчас всех удовлетворит и всех обаяет, всех в себя влюбит. Нет, ничего, разумеется, из этого не получилось. Получился сплошной позор. А сегодня этот человек говорит нам о крепостном праве как о чем-то, что нас спасет.

Я в качестве комментария к этой фразе его хочу только в одном усомниться. Я хочу усомниться в том, что в случае если у нас однажды вернется крепостное право, он будет барином, он будет помещиком, который будет владеть другими людьми. Мне-то кажется, что его перспектива, если обращать внимание на то, как этот человек живет и как по-холопски он распоряжается своим профессиональным багажом, мне-то кажется, что его место где-то в людской или на конюшне, в случае если у нас тут крепостное право произойдет. Он, по-моему, сильно заблуждается по поводу своего будущего.

Ну вот, на этом месте я, пожалуй, свою передачу закончу. Мы с вами встретимся в будущую пятницу, здесь же, в прямом эфире Эха Москвы, со мною, Сергеем Пархоменко, в программе «Суть событий».