Суть событий - 2014-08-08

С. ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер. 21 час и 4 минуты в Москве, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Как обычно, у нас с вами есть номер для смс-сообщений - +7-985-970-45-45. Все уже работает, я вижу, что есть некоторые сообщения, в том числе поздравительные. С чем поздравительные – не скажу, кому надо, тот и сам знает. Да, есть еще сайт www.echo.msk.ru – заходите, на нем много всяких прекрасных возможностей. Можно смотреть трансляцию из студии прямого эфира, можно там же задавать вопросы и писать свои мнения – в общем, общаться со студией прямого эфира оттуда, из интернета. Можно прямо там слушать радио, можно играть в кардиограмму прямого эфира, раз в минуту нажимая на кнопку за или против, в зависимости от того, как вы относитесь к тому, что вы слышите в эфире.

Ну вот, собственно, это была техническая информация, а теперь, как обычно, о важнейших событиях недели, о тех событиях, которые эту неделю, несомненно, переживут. Ну, я бы сказал, что это была неделя санкций Российской Федерации, наложенных на саму себя. И вообще это, конечно, поразительно, что после стольких разговоров о том, как подействуют европейские, американские и всякие прочие, если иметь в виду, например, Японию, санкции на Россию, первая отрасль, которая была благополучно разрушена, отрасль российского хозяйства, отрасль российской экономики, была разрушена самой же Россией. Я, конечно, имею в виду отрасль туристическую. Вот за всей этой историей с запретом на импорт продовольствия из Европы и Соединенных Штатов про это немножко забыли, а между тем это важная очень история, и я все-таки скажу несколько слов по этому поводу.

Но сначала давайте посмотрим все-таки чуть-чуть таким общим взглядом на эту ситуацию и поговорим немножко о более общих вещах. Конечно, если посмотреть на то, как за полгода изменилось положение России в мире, то иначе как катастрофой это не назовешь. Ну, давайте уже все-таки констатируем: репутация России рухнула. Я думаю, что мировая история последних, скажем, двух веков не много знает ситуаций, когда страна вот таким образом вдруг в смысле ее положения на международной арене откатывалась бы назад во всех смыслах. И в политическом смысле: Россия изгнана из Семерки, из Двадцатки. Те союзные образования, в которых она участвует, остановили свое развитие. Я имею в виду, там, и ЕврАзЭС, и, в общем, более или менее закончившееся на этом СНГ. Россия, в общем, уже сейчас осталась одна, это более или менее понятно. Есть страны, которые там как-то соблюдают какую-то корректность во взаимоотношениях, но сказать, что у России есть какой-то надежный союзник… ну, последнее время как-то стали говорить про Китай, но почему-то это совсем не отражается на, скажем, тех контрактах, которые с Китаем заключаются. Совершенно очевидно, что Китай просто радуется тому, что Россия попала такая, так сказать, голенькая к нему в руки.

Но ситуация все-таки заключается в том, что Россия уже сейчас превратилась в страну-изгоя. Ее лидеры превратились в то, что на обложках хороших американских журналов называется теперь словом «пария». Это вообще тоже удивительный случай крушения политической карьеры. Все-таки вот тот же президент России, он много лет добирался до ситуации, в которой он там оказывается человеком года, выигрывает какие-то конкурсы. Это все, конечно, полная ерунда, это все, конечно, немножко смешно, но, тем не менее, действительно, да, человечество выбрало такие способы выражения своего мнения о всяких политиках. Вот влиятельные журналы создают рейтинги, и разнообразные эксперты в этих рейтингах определяют, кого и по каким критериям на какое место поставить. Ну, вот Путин за эти полгода прошел такую дистанцию.

И многие говорят сегодня о том, что, ну, послушайте, все, что произошло – это не реакция на Россию, это не реакция на какую-то там политику, это реакция на сбитый Боинг. Ну, вот самолет упал – все взбесились. Ну, знаете, это хорошая, конечно, хорошая логика. Когда кто-нибудь кого-нибудь убил, можно сказать, что, ну да, ну так это реакция не на этого человека и не на его поведение, это просто реакция на убийство. Вот он убил, да, всем это не понравилось. Да, но, прежде чем он убил, была какая-то предыстория отношений, была какая-то ситуация между этими людьми, которая кончилась этим убийством.

Вот точно так же эта ситуация развивалась во взаимоотношениях между Россией и Украиной, которые, в общем, постепенно вошли в состояние войны. Сегодня совершенно очевидно, что те, кто воюют на территории Украины – это люди, которые накормлены Россией, вооружены Россией, одеты и обуты Россией, снабжены Россией, эвакуируются в Россию. Вот на днях очередной лидер этой самой украинской сепаратистской армии почему-то сбежал в Россию. А куда, собственно, еще он должен был? Он из России появился, в Россию и вернулся. То же самое происходило и со всеми его предшественниками. Ну, в любом случае на Украине не было никакой войны до тех пор, пока Россия ее там не устроила, на этой чужой территории. Немножко все подзабыли про Крым, но все-таки началось ведь с этого, началось с аннексии чужой территории. Казалось, что это пройдет даром – даром это не прошло. И вот к чему страна сегодня пришла.

Мы говорили до сих пор о политических последствиях, очень много было этих разговоров об изоляции России, о том, как Россия собирается жить без союзников, как Россия собирается воевать в разных смыслах слова, на множестве разных фронтов. Вот теперь наступили настоящие экономические последствия: Россия выпадает из мирового разделения труда, из системы мировой кооперации.

Вот давайте все-таки отдадим себе отчет в том, что на протяжении последних столетий… ну, это началось, скажем, в 17-м веке, если я правильно понимаю, тогда, когда некоторые европейские страны стали лидерами в производстве каких-то отдельных важных товаров. Ну, скажем, в Англии это было ткачество, в Италии – стекло, и так далее. Так вот, появилась вот такая мировая кооперация, разные страны стали специализироваться на производстве всякого разного. И все это пришло к сегодняшней ситуации, когда выясняется, что никакая страна не производит все, если это разумная страна. Если это страна нищая, если это страна безумная, если это страна с остановившимся развитием, если это страна, в которой царит хаос, ну, я не знаю, что-нибудь вроде Центральноафриканской Республики, тогда да, она замыкается внутри самой себя и она пытается перейти на самообеспечение. У нее это не получается, и она в таком вот нищем полузаснувшем состоянии пытается кое-как существовать.

Во всех остальных случаях страны не производят всего не потому, что не могут, а потому, что в этом нет смысла, потому что это невыгодно. И выясняется, что постепенно, ориентируясь вот на эту мировую кооперацию, страны готовы менять свои мнения, менять свои отношения, менять свои специализации. Ну, не знаю, вот простейший пример. Соединенные Штаты на протяжении многих десятилетий были главной автомобильной державой. Казалось, уж чего-чего, а уж автомобилей-то в Соединенных Штатах сколько угодно, и производят они их лучше всех на свете. Но посмотрите сегодня, сколько продается и, соответственно, сколько ездит по американским дорогам японских и корейских автомобилей. Это почему? Потому что Америка не может произвести автомобили что ли? Да нет, потому что в некоторых категориях, в некоторых случаях, при некоторых экономических обстоятельствах выгоднее японские, выгоднее корейские. И хотя, да, происходят разные попытки урегулировать эту ситуацию, но, тем не менее, вот так на наших глазах развивается эта мировая кооперация. И пытаться выскочить из нее, пытаться отделить себя от нее – это дело самоубийственное. Мы поговорим чуть позже, почему Россия все-таки это делает.

Но давайте вернемся к той первой успешной антироссийской санкции, которая закончилась, ну, если не гибелью, то очень серьезным, очень глубоким кризисом в одной из отраслей российского хозяйства. Речь о туристической индустрии. Да, конечно, туристическая индустрия во всем мире переживает не самые лучшие свои времена. Ее часто сравнивают с бумажной прессой. Это вот и туризм, и бумажная пресса – это вот из тех отраслей, которые очень сильно пострадали, так сказать, от развития интернета, от развития современных средств коммуникации, средств связи, от сетей, от облегчения циркулирования информации. И вот интернет постепенно убивает, съедает бумажные газеты, бумажные журналы, в какой-то мере бумажные книги. Заставляет их перестраиваться, заставляет их разделяться на разные классы, одни классы при этом погибают. Ну, скажем, в эпоху интернета не осталось такой части книгоиздания, как, скажем, словари, почти не осталось энциклопедий – все это съедено интернетом. Значительная часть газет, значительная часть журналов тоже очень от этого пострадала.

Ровно так же происходит и с туристической индустрией. Она, конечно, страдает от того, что информация становится доступной, контакты становятся прямыми, люди могут сами выбирать, сами сравнивать, общаться между собой, передавать друг другу разнообразные услуги и разные возможности, согласовывать цены и так далее и так далее.

Между тем, туристическая индустрия существует во всем мире. И стоит вам куда-нибудь отъехать чуть-чуть в сторону от России, вы видите огромное количество немцев, голландцев, французов, англичан – кого только не. Израильтяне очень любят ездить массово и пользоваться услугами всяких туристических компаний. Так что, как-то это все живет. И в России тоже как-то это жило, хотя не без проблем, хотя с регулярными какими-то спадами, с регулярными осложнениями и так далее.

И тут Россия наносит мощный, хорошо рассчитанный удар – она отнимает у этой индустрии целые классы клиентов. А именно государственных служащих, военных, полицию, прокуратуру, судей, МЧС и всякое такое прочее. А между тем, это и есть самый что ни на есть такой сладкий клиент российской туристической индустрии. Это люди, которые, во-первых, располагают кое-какими деньжатами. Давайте мы сейчас временно не будем задумываться о том, откуда они это взяли, и почему так случилось, что у них есть довольно значительное количество свободных денег. А с другой стороны, это люди по самому типу своего занятия, по своим профессиональным привычкам и навыкам, надо сказать, не очень инициативные. Ну, вот чиновник, полицейский, военный – это, в общем, человек, который привык подчиняться командам, который более или менее привык ходить строем. Ну, в переносном смысле, конечно, и я говорю в таком усредненном смысле. Ясно, что люди бывают разные, и иногда бывают люди очень энергичные, и очень любопытные, и очень живые, и очень такие большие выдумщики. Но, в общем, по большей части, это категория людей довольно косная, довольно такая стандартизованная во всем: в своих потребительских привычках, в своих желаниях, в своих мечтаниях.

И эти люди с большим удовольствием употребляют вот этот стандартный отдых, вот эти конвейерные удовольствия. Они, в общем, предпочитают заплатить один раз и потом ни о чем не думать. Лучше бы, чтобы все было включено, лучше бы, чтобы все было заранее известно, лучше бы, чтобы все было заранее обеспечено. Это им свойственно.

И уж конечно трудно ожидать от этих людей какой-то большой компьютерной грамотности. Ну, многие тут читали замечательное интервью Тимченко, где он с гордостью рассказывал о том, как его жена закончила компьютерные курсы и теперь умеет получать и отправлять электронную почту. Ну, это, конечно, совсем патология, но, в общем, мы знаем, что огромное количество людей именно этих категорий, военные, полицейские, судьи, госслужащие и так далее и так далее, те самые, кому не велели ездить за границу, в разных формах – у кого-то просто отобрали паспорта, а кому-то строго наказали, а кому-то подмигнули двумя глазами – это люди, которые, в общем, не то чтобы какие-то особенные виртуозы работы в интернете. И вот они-то как раз и идут в туристические агентства. Индустрия на этом рухнула.

Любопытна, конечно, реакция руководства. Ну, некоторое время тому назад кто-то додумался отдать туристическую индустрию в руки Мединскому. У нас теперь министр культуры вот этот самый, человек с фальсифицированными диссертациями, вот с этими вот дутыми докторскими степенями – ну, в общем, все то, что мы знаем про Мединского. Этот человек у нас руководит теперь еще и туристической индустрией. Вообще довольно сложной, сложной хотя бы потому, что она, да, действительно, на протяжении нескольких лет находится в кризисе. Во главе, собственно, российского турбизнеса стоит поразительный человек, который представляет собой прямо вот кусок Уралвагонзавода, человек, назначенный на это место за лояльность, за надежность, за управляемость, за готовность смотреть в рот начальству.

Вот такое образовалось у этого всего руководство. И эти люди теперь начинают говорить о том, что туристическая индустрия должна как-то быть управляема государством, ну, то есть, ими, собственно, она должна быть управляема. Между тем, вот те самые катастрофы, которые произошли с несколькими крупными компаниями на протяжении последних недель, произошли абсолютно у них на глазах и не получили никакой их реакции, и никаким образом ситуация не была санирована. А между тем, мы понимаем, что в ситуации, когда какая-то компания – ну, вот как это случилось, например, с «Лабиринтом» и вот с этим самым «Идеал-Туром» – когда какая-то компания обнаруживает за границей десятки тысяч своих клиентов, которых не на что вывезти обратно, это означает одно несложное обстоятельство – что их ведь каким-то образом туда завезли. Это означает, что сотни самолетов летели туда неоплаченными. А теперь они не могут лететь неоплаченными обратно, потому что авиакомпания говорит: хватит, больше это все-таки уже невозможно.

Кстати, интересно, каким образом эти самолеты в неоплаченном состоянии отправились туда, кто взял за это откат, кто обеспечил это решение, на глазах у кого это произошло. Ведь на десятом неоплаченном самолете можно было остановить эту историю и сказать: э, э, э, ребята! А куда вы везете всех этих людей? А вы на какие деньги собираетесь их вывозить обратно? Вот в этот момент должно вмешиваться руководство отрасли и каким-то образом пытаться проконтролировать нарастающую, появляющуюся, назревающую кризисную ситуацию.

Вместо этого мы слышим от министра Мединского и от его подчиненных абсолютно фантасмагорические заявления о том, что нужно каким-то образом сократить количество туристических агентств – значит, ограничить конкуренцию между ними. При этом мы заметим, что вот этим массовым разорениям подвергаются не какие-то однодневки, не какие-то странные, там, туристическая компания «Желтый цветочек», или, там, «Света и Коля были тут» - нет, это крупнейшие компании, такие, как турфирма «Нева», турфирма «Лабиринт». Если ограничивать количество компаний на рынке, если работать только с крупными, то эти как раз выживут, с ними как раз все будет в полном порядке.

Вот замечательная история о том, как Россия разработала сама против себя санкции и их успешно применила. И эти санкции оказались гораздо более эффективными, чем те санкции, которые могли предложить самые вредные, самые злобные, как теперь принято говорить, недруги России.

России, видимо, понравилось, российскому руководству понравился этот опыт, и оно решило идти дальше, оно решило идти дальше по пути разрушения своего собственного хозяйства. Зачем это делается? Это делается для рекламы. Вот все-таки важно констатировать одну очень простую вещь. Единственным мотивом вот для этих безумных решений, которые принимает сегодня российское руководство, является то, что ему, российскому руководству, в частности президенту Путину, кажется, что от этого отрастает его рейтинг. Ему кажется, что толпе это нравится. Ему кажется, что вот этот истерический патриотизм, который таким образом он разогревает, идет на пользу его политическому реноме.

Что из этого получается в реальности, какие это на самом деле имеет последствия – вот, пожалуйста, можно было посмотреть. Вот было принято решение, которое было с воем восторга и улюлюканьем принято патриотической прессой, той самой, которая кормится из государственного кармана, той самой, которая управляется государственной рукой, той самой, которая подогревает вот эти самые истерические патриотические настроения. Было принято с восторгом решение, что наши военные не поедут в эту проклятую заграницу. Рухнула туристическая индустрия на этом. Она и так была слаба, да, согласен, но она получила дополнительный щелчок, щелчок в самое чувствительное свое место, и после этого мы увидели вот тот эффект домино, который, несомненно, будет продолжаться.

Я вас уверяю, что на протяжении ближайших недель мы с вами почти каждый день будем слышать очередные сообщения о том, что рухнула очередная компания. Потому что оттого, что это происходит, доверие к туристической индустрии еще больше снижается, люди перестают к ней обращаться, люди начинают экономить деньги, люди начинают расторгать свои предварительно заключенные контракты, и это приводит к следующим разорениям, потом к следующим, потом к следующим. И так, в общем, ну, посмотрим, что от этого от всего останется к концу сезона.

Единственная прибыль, которую от этого получает ограниченная группа лиц, а именно Путин с небольшой компанией его приближенных – это восторг патриотически настроенной публики, которая, не обращая внимания на это, продолжает рукоплескать и, так сказать, подбрасывать чепчики с криками: еще, еще, еще больше патриотизма, еще больше независимости, еще больше суверенности! Не дадим им ничего, не дадим им нашего туриста, не дадим им нашего теперь уже едока и так далее.

Между тем, то, что происходит сейчас, собственно, и означает исключение России из мирового хозяйственного разделения, из вот этого мирового разделения труда.

Давайте все-таки вспомним о том, что экономика, в сущности, устроена очень просто. Она устроена на одном простейшем соотношении – на соотношении между ценой и качеством. И всякий товар в какой-то момент оказывается в таком сбалансированном состоянии, в состоянии, когда определилась цена, по которой люди готовы его покупать, отдавая себе отчет в том, каково качество этого товара. Как только мы попытаемся, или кто-нибудь попытается грубой посторонней внеэкономической силой нарушить этот баланс, вмешаться в это соотношение, все, что он сможет сделать – это установить его на каком-нибудь новом уровне.

А как это может произойти? Либо окажется, что тот же самый товар продается теперь за другую цену, либо окажется, что за эту самую цену продается товар другого качества. Вот только так это может произойти. И, как мы с вами понимаем, цена может только расти, а качество может только падать. Потому что иначе изначально это соотношение установилось бы на другом уровне. Если вы вмешиваетесь в этот баланс, то оказывается, что за тот же товар нужно платить больше. А если вы хотите платить столько же, вы получаете за это худший товар. Вот и все. И это единственный результат, который может получиться в результате, в итоге вот такого насильственного вторжения в экономические сферы. В сущности, это то самое, что мы наблюдаем сегодня вот с этими самыми продовольственными санкциями, которые руководство России наложило на саму Россию.

Что здесь важно понимать? Важно понимать то, что вот все как-то бросились со страшным нетерпением и страшным возбуждением читать указ президента, постановление правительства и бесконечные перечни того, что уже сегодня запрещено. И люди принялись радоваться тому, что какие-то вещи они в этом списке не обнаруживают. Ой, все-таки это осталось. Ой, все-таки осталось то.

Я сам опубликовал сегодня у себя в Фейсбуке и в ЖЖ два очень любопытных письма. Один мой знакомый московский, владелец ресторана, переслал мне два письма, которые он получил от своих поставщиков: одного поставщика, который поставляет ему всякую растительную пищу, овощи и фрукты, а другой – мясо, птицу, рыбу, всякие полуфабрикаты, там, замороженные продукты, гастрономию и всякое такое прочее. И вот оба они прислали списки того, чего у них больше не будет, и за чем пока, ну, на протяжении какого-то времени, просьба к ним не обращаться, просьба их не беспокоить. Это, конечно, эпическое зрелище, оба этих списка, они огромные. И вот я их вывесил, и большое количество моих читателей проводило время за тем, что внимательно вчитывались в эти списки и пытались понять: это есть – а то? Ой, а вот того нет. А это здесь откуда взялось?

На самом деле гораздо важнее другое. Гораздо важнее то, что этим президентским указом… это вот будет последняя мысль перед перерывом, дальше мы с вами продолжим после новостей. Так вот, этим самым президентским указом был, так сказать, установлен рычаг, и к этому рычагу был открыт доступ чиновников. Отныне можно запрещать и разрешать, разрешать и запрещать, закрывать и открывать, не пускать, а потом снова говорить «Добро пожаловать» относительно любого товара, любой продукции, любого поставщика, не придумывая для этого никаких специальных предлогов.

Ведь до сих пор все эти перекрытия, они происходили при помощи какого-нибудь Роспотребнадзора, и для этого придумывались какие-нибудь удивительные мотивы. А вот мы обнаружили здесь плодожорку, в этой капусте. А в вине какой-то подозрительный осадок. А вот вода какая-то очень железистая. А зеленый горошек как-то, кажется, немножечко чем-то припахивает, в нем есть какие-то подозрительные еще вещества.

Каждый раз приходилось что-нибудь выдумывать, каждый раз приходилось сочинять какие-нибудь фантастические мотивы. Теперь не нужно. Теперь на вопрос «Почему вы это запрещаете?», следует ответ «По кочану». Вот запрещаем, и все. И можно этим рычагом двигать туда и обратно сколько угодно раз.

Вот, собственно, из текста президентского указа следует, что список этих товаров может в любой момент по любому поводу простой волей российского администратора изменяться в одну или в другую сторону. Что это означает – поговорим с вами после новостей, через 3-4 минуты, во второй половине программы «Суть событий», со мною, Сергеем Пархоменко.

НОВОСТИ

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Номер для смс-сообщений - +7-985-970-45-45. Сайт www.echo.msk.ru – на нем кардиограмма прямого эфира, на нем возможность смотреть прямую трансляцию из студии «Эхо Москвы», на нем возможность отправлять сообщения сюда в студию «Эхо Москвы». В общем, заходите на наш сайт.

И вот что касается смсок. У меня с недоумением спрашивают: «А что, разве не спрос и предложение цену формируют?» Да конечно, именно что спрос и предложение, вот именно они и образуют этот баланс, о котором я говорил в первой половине программы, баланс между ценой и качеством. Именно они вдвоем и устанавливают какое-то разумное соотношение между этими двумя критериями. И дальше выясняется, что, нарушив этот баланс, мы получаем либо продукт за ту же цену, но ниже качеством, либо продукт того же качества, но за большую цену – никаких других вариантов на самом деле у нас нет.

И вот как это происходит в этом конкретном случае. Дело в том, что не существует никакого отдельного рынка, давайте все-таки отдадим себе тоже в этом отчет, никакого отдельного рынка, скажем, дорогих продуктов, в отличие от дешевых. Не существует никакого отдельного рынка импортных товаров, в отличие от отечественных. Все это происходит, грубо говоря, на одном прилавке, все это происходит в одном магазине, все это взаимосвязано. Если исчезает высококачественный продукт, то тот, который качеством ниже, оказывается в привилегированном положении. Выясняется, что конкуренция стала меньше, он может не опасаться конкуренции со стороны этого высококачественного продукта. И вот этот продукт, плохой, слабый, я не знаю, невкусный в нашем случае, просто поднимается на ценовую ступеньку выше и занимает место качественного. Вот и все, ничего больше.

И если вы думаете, что исчезновение с прилавков каких-то дорогих продуктов, качественных продуктов, продуктов, может быть, которые вас совершенно не интересовали, и в сторону которых вы никогда даже не смотрели, не отразится на рынке того, чем питаетесь вы, то вы ошибаетесь, все это связанные вещи. Потому что цены образуют некоторую единую систему, и как только на этом рынке образуется какая-то дырка, товары начинают двигаться, качество их начинает цениться по-другому, дефицит начинает влиять на формирование цены. И оказывается, что вся ценовая цепочка сдвигается – хотел сказать, в одну или в другую сторону. Да только в одну сторону она сдвигается, только в сторону повышения цены.

Вот мы говорили с вами о мировом разделении труда и о том, что все, собственно, взаимосвязано. Многие говорят сегодня: ну, хорошо, в конце концов, не все продукты на свете производятся в тех странах, о которых идет речь в президентском указе. Есть масса других стран, есть дружественная нам Аргентина… почему-то все чаще называют именно ее, хотя в чем, собственно, такая уж исключительная ее дружественность – не очень понятно. Есть дружественный нам Китай – тоже хороший вопрос, до какой степени он нам дружественный, и почему, собственно, он должен оказывать России какие-то дружеские услуги. Вот, что называется, возьмем оттуда.

Давайте посмотрим на примере некоторых вполне очевидных вот таких вот цепочек.

Кофе растет в Кении, в Венесуэле или, скажем, в Индонезии. Но проблема в том, что он не растет там жареным, он не растет там молотым и не растет там упакованным в удобные пакетики, в которых мы покупаем его в магазине. И выясняется, что очень небольшое количество стран умеют разумным качественным образом обработать этот кофе. Ну, например, одним из таких лидеров является Италия, или Германия. И огромное количество кофе, который появляется на наших прилавках, на самом деле итальянского или немецкого происхождения, хотя кофе там не растет.

Или, например, шоколад. Ну, в конце концов, вопрос не только в том, купили или не купили вы плитку шоколада. Шоколад есть много где. Шоколад есть и в мороженом, я не знаю, и глазированный сырок хорош только потому, что у него есть вот эта вот прекрасная шоколадная оболочка. И какао по утрам. И вообще где только нет этого шоколада.

Шоколад, наоборот, растет, если можно так сказать, а именно вот это самое какао, растет в очень небольшом числе стран, в тех самых ужасных странах, про которые мы в последнее время все чаще слышим в связи вот с этой самой лихорадкой, вспышкой лихорадки Эбола. Это Западная Африка, Берег Слоновой Кости, Либерия, всякий Сенегал – вот эти вот страны, которые находятся вот в этой части Африки. Но так вышло, что почти весь мировой шоколад продается по всему миру через несколько американских фирм – через фирму «Cargill» и через фирму «Archer Daniels Midland». Это любому человеку, связанному с гастрономией, с пищевым производством, вот с этой частью экономики, хорошо известные названия.

Вот эти две фирмы научились за последние 150 лет каким-то образом добывать эти какао-бобы из этих ужасных африканских мест, вывозить их и превращать их в продукты, которые пригодны для дальнейшего использования, во всякие вот первичные какао-продукты: там, масло какао, пасту какао, какао-порошок, эссенцию и всякое такое прочее. Весь мировой шоколад, где бы он ни производился, откуда бы он ни брался, включая конфеты «Мишка», или, я не знаю, какие-нибудь белорусские батончики, или все что угодно еще – все это происходит из этих американских компаний, которые распоряжаются мировыми запасами этих самых какао-бобов.

Или еще пример. Много разговоров про сыр. Вот шоколад и кофе, они пока не попали в список этих санкций. А сыр, например, попал. И приходится очень часто слышать о том, как люди говорят: ну, отлично – значит, у нас есть российский, костромской, ярославский, угличский, адыгейский и всякие прочие, сами будем варить.

Вы знаете, сыр не состоит из молока, сыр состоит из довольно большого перечня разных ингредиентов. И весь мировой сыр, включая весь российский сыр, производится при помощи одного удивительного вещества, которое называется реннетом – это вытяжка из телячьего желудка. Иногда она бывает настоящая, иногда она бывает фальшивая, химическая. Но, так или иначе, вот этот вот так называемый фермент, с помощью которого производится сырная закваска, он имеет всего два происхождения. Есть две фирмы, которые наполняют этим продуктом весь мировой сыроваренный рынок. Одна из них находится в Японии, другая из них находится в Дании. Во всем мире, в какую бы сыроварню вы ни зашли, вы видите одни и те же бутылочки с одной и той же этикеткой. Реннета этого нужно очень немного, буквально несколько капель на огромный чан молока, поэтому хватает его надолго. И, тем не менее, вы видите и на производстве любого российского сыра, любого адыгейского, любого ярославского, вы видите совершенно одно и то же.

Вопрос: можно ли это заменить? Можно, но только это можно заменить либо продуктом, который существенно выше по цене, либо продуктом, который существенно ниже качеством. И это касается абсолютно всего. Вообще интересная история о том, как сегодня люди наполняются всякими фантазиями и всякими иллюзиями относительно того самого, что они едят.

Штука ведь, - здесь я возвращаюсь к тому, о чем мы говорили с вами до перерыва, - что вот этим рычагом, рычагом санкций, можно теперь двигать сколько угодно раз. Можно разрешать и запрещать одно и то же много раз. И расширять и сокращать этот список сколько угодно раз. Понятно, что люди, которые принимали об этом решение, политики, они интересуются политическими соображениями, вот как мы и говорили, своим рейтингом, своей популярностью, восторгом толпы по их поводу, всякими суперпатриотическими настроениями, которые, как им кажется, они возбуждают таким способом. Но применять это все будут чиновники, а чиновники озабочены прежде всего обогащением. И мы увидим с вами большую игру этими запретами и разрешениями на протяжении ближайших месяцев, а, может быть, и лет.

К чему это приведет? Это приведет к тому, что нам с вами постепенно предстоит выяснить, из чего на самом деле происходят наши продукты. Вот я начал говорить о том, что очень много иллюзий относительно того, из чего, собственно, состоит то, что мы едим. Знаете, йогурт не состоит из молока. Вот те малюсенькие буковки, которые вы никогда не читаете на крышечке от йогурта… иногда они даже написаны с внутренней стороны, вот с той стороны, которую всякий нормальный человек облизывает, когда отрывает крышечку от йогурта. Так вот, эти малюсенькие буковки содержат массу неожиданного и массу каких-то удивительных фактов для всякого, кто этим заинтересуется. Выясняется, что в этом простейшем молочном продукте есть целая куча каких-то эмульгаторов, стабилизаторов, каких-то подсластителей, подкистителей, увкуснителей, каких-то ароматизаторов, каких-то красителей… Чего там только нет!

И возникает вопрос: если это все перекрыть, может быть, мы, наконец, будем есть натуральное? Наконец, может быть, не будет всей этой ужасной химии, и, наконец, может быть, нам достанется нормальный природный продукт? Нифига подобного, вы не будете есть натуральное, вы будете есть просто плохое. Потому что производитель этого самого йогурта, он добудет свой окиститель, увкуснитель, подсластитель, стабилизатор, эмульгатор и все остальное. Он где-нибудь это достанет. Но он достанет другой, он достанет дешевый и он достанет плохой, который до сих пор проигрывал конкуренцию хорошему, а теперь, в отсутствие хорошего, потому что чиновник запретил его, сможет, наконец, расправить плечи и, наконец, сможет появиться на рынке.

Чем отличается вот вся вот эта маленькая химия хорошая от плохой? Знаете чем? Тем, что она не проходила такого количества разнообразных тестирований, и разнообразных сертификаций, и разнообразных испытаний, как это происходит с продукцией хороших дорогих компаний, которые до сих пор поставляли это все на российский рынок. Тех самых европейских компаний и тех самых американских компаний. Теперь вы получите это китайское, вы получите это индийское, вы получите это вьетнамское, вы получите это еще какого-нибудь удивительного таинственного происхождения, которое ничем не будет отличаться от предыдущего, ничем не будет отличаться от настоящего, за исключением одного: тех сертификатов у него не будет. А так – оно такое же ровно. Оно такого же цвета, такого же вкуса, такого же запаха, но только отравиться этим можно совсем по-другому.

И вот так выясняется, что, по существу, любой продукт, который мы считаем нашим или не нашим, на самом деле включает в себя огромное количество всяких мелких деталей. Так устроена современная пищевая промышленность. Так устроена современная пищевая цепочка. Так устроено современное производство. Оно требует постоянно каких-то усовершенствований, каких-то уточнений, каких-то тонкостей и хитростей.

Хлеб не состоит из муки и воды. Хлеб состоит из муки, воды и дрожжей. И в этот момент выясняется, что российские дрожжи, по-хорошему, годятся только на самогон. Ну, в крайнем случае они годятся на то, чтобы дома один раз испечь пирог. А через неделю испечь другой пирог. И удивительным образом это будут два разных пирога, потому что выясняется, что в двух совершенно одинаковых пачках дрожжей, купленных в одном и том же месте, на протяжении нескольких дней вы находите совершенно разный продукт, совершенно разного качества, совершенно разной, что называется, подъемной силы, если мы говорим об этих конкретных дрожжах.

Никакой хлебозавод этого пережить не может, никакое серьезное современное хлебопекарное производство не будет иметь дело с этими прыжками и этим галопом: сегодня одно, завтра другое. Поэтому весь российский хлеб выпекается на хороших французских химических дрожжах. Франция является одной из мировых держав, лидирующих в области производства химических дрожжей для хлебопекарной промышленности. И поэтому, когда вы говорите о русском хлебе, производящемся здесь, попомните, пожалуйста, эти самые французские дрожжи.

Или давайте перейдем к дорогому и близкому для многих из нас продукту под названием пиво. Если вы зайдете в любой российский магазин, вы обнаружите там огромное количество всяких иностранных сортов пива, которые, при ближайшем рассмотрении – о, да! – оказываются сваренными в Российской Федерации. Все эти бесконечные Гиннессы, все эти Пилзнеры, все эти бесчисленные Гролши и самые иногда удивительные сорта пива, будто бы бельгийские, кажется, французские, возможно, голландские, немецкие, чешские и так далее – все это производится на Малой Арнаутской улице, а именно на нескольких российских крупных пивоваренных заводах.

Из чего? И тут выясняется, что импортируется солод, импортируются пивные дрожжи, импортируются всякие добавки, импортируются всякие колоранты, импортируется то, се, все на свете, для того чтобы это пиво хоть в какой-то мере было бы похоже на натуральное.

Таким образом, оказывается, что то, что нам казалось уделом каких-то отдельных гурманов, которые жить не могут без итальянской ветчины, без каких-то там испанских оливок, без каких-то поразительных американских бифштексов и всякого такого прочего, на самом деле это касается абсолютно всех, кто хоть что-нибудь ест. Вы просто не знаете на самом деле, что содержится в упаковках тех продуктов, которые вы каждый день приносите домой. Вам предстоит теперь это выяснить.

Потому что чиновники, конечно, не упустят этой возможности. Давайте отдавать себе отчет в том, что каждое перекрытие и каждое открытие вновь – это взятка, это чьи-то интересы, это откат кому-то, это возможность с кем-то поторговаться за то, будет это сделано сегодня или все-таки завтра; будет сделано это строго или поэтапно; будет сделано это сейчас или будет сделано это чуть позже. И чиновники наши с вами, несомненно, не упустят такой возможности. Не говоря уже о том, что такая ситуация, ситуация абсолютной нестабильности на рынке поставок чего угодно, превращает в ад всякую биржевую торговлю, потому что торговля ценными бумагами превращается прежде всего в торговлю информацией, в торговлю инсайдом.

Вот что произошло с человеком, который за сутки до того, как было принято решение включить вот в эти самые сегодняшние продуктовые санкции еще и норвежского лосося, узнал об этом? Что произошло с человеком, который владел компанией «Русское море», которая подскочила на 30%, если я правильно понимаю, когда он получил заранее эту информацию? Он очень сильно обогатился. У меня есть сильное подозрение, что это господин Тимченко, который имеет прямое отношение к этой самой компании «Русское море».

И так будет каждый раз. Всякий раз, когда принимается решение о запрете чего бы то ни было или разрешении чего бы то ни было, информация об этом оказывается отдельным самостоятельным товаром, который можно продать и купить. Люди, которые задумывали эти санкции, я повторяю это, преследовали совершенно другие цели. Они имели в виду что-то важное политическое, они не будут зарабатывать на запрете крыжовника и на разрешении корня хрена. На этом заработают другие люди, которые будут реализовывать, воплощать это решение. Так устроена Россия, и у нас нет никаких оснований полагать, что в этом конкретном деле она устроена каким-то другим способом.

Я думаю, что эффект для российской экономики от принятых несколько дней, собственно, два дня тому назад принятых этих санкций, будет колоссальным, потому что речь идет о массовом разрушении связей. Связи – это самое дорогое, что есть в экономике, вне зависимости от того, восстановятся эти поставки, будут они заменены чем-нибудь. Хаос от слома этих связей, от того, что для огромного количества людей их бизнес, их работа, их успех, их качество связано с тем, что им удалось наладить некоторую цепочку: цепочку поставок, цепочку логистики. Они регулярно получают одно и то же одного и того же качества и производят из этого регулярно одну и ту же продукцию, которую поставляют одному и тому же потребителю по одной и той же цене. Это происходило на протяжении некоторого времени, это выстраивалось в сложной динамике, которая определялась собственно экономическими причинами, экономическими мотивами, экономической конъюнктурой. Это было сломано одним ударом сегодня. И в этой ситуации система будет выходить на новую точку равновесия. В этой точке равновесия мы будем получать продукты худшего качества по той же цене либо продукты того же качества по цене более высокой.

Вот я держу в руках интересное письмо, которое получили сегодня очень многие московские магазины и рестораны. Это письмо, которое было разослано крупнейшим в Москве (ну, я думаю, что и в России) поставщиком свежей рыбы и всяких морепродуктов. Есть такая компания под названием «La Marée», которая действительно наловчилась – это было очень нелегко и получилось очень не сразу – наловчилась за последние годы поставлять в Россию не очень большой, но все-таки кое-какой очень стабильный и достаточно качественный ассортимент рыбной продукции. Поставляли они ее из Франции, поставляли из североафриканских стран, Марокко, Туниса, поставляли из Испании. В общем, кое-что у них начало получаться.

И вот они рассылают сегодня письмо своим партнерам, письмо следующего содержания. Зачитываю. «Доводим до вашего сведения, что в связи с принятием указа президента Российской Федерации от 6 августа «О применении отдельных специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности Российской Федерации», возникли временные трудности с поставками европейской продукции, а так же продукции из США, Канады, Австралии и Королевства Норвегии. И мы вынуждены пересмотреть цены на реализуемые товары». Вот то самое, о чем я говорю. Тот же товар по более высокой цене. Почему? Да потому что будет лишний посредник. Да потому что эту норвежскую семгу мы будем получать теперь через какую-нибудь другую российскую компанию, которая наловчится покупать эту норвежскую семгу где-нибудь в Гонконге, например. Как она там оказалась, в Гонконге? Бог ее знает. Или еще где-нибудь. Появляется лишний посредник, появляется кружной путь, появляется добавка к цене. Кто заплатит эту лишнюю цену? Мы, потребители.

И вот что пишет дальше компания «La Marée»: «Новый прайс-лист будет действовать с 11 августа 2014 года». То есть, с 11 августа 2014 года они надеются восстановить часть утраченного, продукция эта снова появится на российском рынке, но несколько по другой цене.

Как вы думаете, повлияет ли это на ту продукцию, которая не имеет никакого отношения к компании «La Marée»? Ну, конечно, потому что она подтянется на освободившееся место. Теперь, когда рыба из «La Marée» и всякие там какие-то моллюски, креветки и всякое такое прочее залезло в цене повыше, место в этой ценовой лестнице освободилось – и туда подтянутся продукты снизу. Окажется, что у них есть возможность несколько прибавить в цене, потому что не может быть же этого разрыва. Не может быть же такого, что треска стоит, там, в три раза дешевле, чем какая-то рыба, приходящая из Европы. Не бывает таких разрывов. Значит, треска подтянется, чтобы стоить опять с той же самой разницей, с которой она стоит и сегодня.

Это произойдет во всех категориях товаров. Не говоря уже о том, что существуют простейшие наблюдения, которые нам с вами необходимо сделать над нашими собственными отечественными продуктами.

Вот на этом самом стуле, где сижу я, сегодня утром сидел человек, который говорил о том, что на просторах нашей родины мяса, ягод, фруктов и овощей – завались. Ну, что хочется сказать этому молодому человеку, отрабатывающему здесь на «Эхе Москвы» свою нелегкую службу? Хочется сказать ему, что он давно не держал в руках собранного с дерева русского яблока. Вот что в этом русском авторе, отчасти даже русском писателе, я вижу, когда обнаруживаю такую его точку зрения. Потому что если бы он это яблоко, сорванное с дерева, держал бы, он бы знал, как трудно довезти его до дома. Потому что оно совершенно нетранспортабельное; потому что оно совершенно не предназначено для хранения; потому что из него очень трудно выжать сок; потому что оно совершенно не для этого, потому что это сорта садовых яблок, предназначенные для потребления на месте, очень недолговечные, очень непромышленные. Прекрасные, ароматные, чудесные, пахучие и так далее, но, между прочим, не только с очень коротким сроком хранения, но и с очень коротким периодом плодоношения. У нас сезон очень маленький на это все.

Мы с вами успели, между прочим, забыть о том, что существуют сезоны на самые разные виды продуктов. Ну, мы еще помним кое-как, что вот арбузы бывают в июле и в августе, а более или менее в другое время никаких арбузов не бывает. Хотя отдельные пижоны умудряются арбуз и в январе купить. Но это все-таки некоторое извращение. Но мы с вами давно забыли, что бывает сезон у петрушки, у укропа и у кинзы, потому что мы потребляем это круглый год. Мы давно забыли о том, что бывает сезон у яблок и груш, у помидоров и огурцов. Потому что когда в мире, на планете в одном месте кончаются огурцы, в другом месте в этот самый месяц в этом самом сезоне наоборот начинаются огурцы. И человечество научилось этим пользоваться.

Правда, для этого образовались какие-то специализированные цепочки. Например, действительно огромное количество овощей и фруктов, в том числе таких, которые совершенно никогда в жизни не произрастали в европейских широтах, мы получаем из Голландии. Да, Голландия – один из крупнейших мировых торговцев экзотическими фруктами и овощами. Экзотическими в каком смысле? Это не то, что это какой-то рамбутан, или, я не знаю, что-то еще, или какой-то dragon fruit, к которому не знаешь, как подступиться. Нет, экзотические в том смысле, что они не растут в Европе. Ну, киви, там, я не знаю, бананы, малина, ежевика – она тоже экзотическая оттого, что она выросла на другом континенте и в другом, может быть, полушарии.

Давайте наблюдать за этой ситуацией, отдавая себе отчет в том, что мы снова попали в положение, когда политика пришла в наш дом. И люди, которые говорили на протяжении многих месяцев и лет, что «эта ваша политика» их не касается, теперь обнаружат эту политику в своей собственной потребительской корзинке, той самой железной корзинке, с которой они подходят к кассе супермаркета. Счастливо вам расплатиться.

Это была программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Всего хорошего, до свидания.