Суть событий - 2014-06-13
С. ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер. 21 час и 9 минут в Москве, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Как обычно по пятницам, обсуждаем с вами важнейшие события недели. Хоть и праздничный день, уже, кажется, второй праздничный день подряд в Москве, как-то очень тихо, пустынно, много народу, видимо, разъехались за город, тем не менее, события не прекращаются. События ведь происходят не только в Москве, они происходят повсюду, нескончаемый вал разных сообщений с Украины, из приграничных с Украиной российских областей.
Да, давайте все-таки сначала всякие технические сведения. +7-985-970-45-45, +7-985-970-45-45 – это номер для смс-сообщений. Я уже вижу, что все работает, уже пошли эти сообщения. Но их еще можно отправлять через сайт www.echo.msk.ru. Заходите, там есть специальный портал для этого, и так же точно эти сообщения выпадают ко мне на экран. Там же на сайте можно смотреть видеотрансляцию из прямого эфира, там же можно играть в кардиограмму прямого эфира, там же можно слушать радио – чего только нельзя там делать.
Ну вот, так вот, что касается приграничных с Украиной регионов, я в прошлый раз это делал и сейчас это сделаю тоже, я вот вторую неделю подряд перед программой связываюсь с моими друзьями, которые живут в Ростовской области и занимаются там в последнее время помощью прибывающим беженцам и хорошо знают, как выглядит эта ситуация на самом деле. Очень важно отделить это от того пропагандистского мусора, который на этой теме собирается, потому что, конечно, очень обильно российская пропаганда использует этот сюжет, очень его засоряет разным всяким бредом. Я тут был в прошлые выходные в Барнауле, довольно большая разница во времени, и как-то не мог там никак заснуть в гостинице, и включил телевизор, что мне совершенно не свойственно, попал на вот эту самую еженедельную итоговую программу, о которой только что говорила Арина Бородина. Ну, это, конечно, друзья, полное безумие. Я не понимаю, как вы это смотрите, я даже не понимаю, как вы это обсуждаете. Это можно действительно вот как-то от большой бессонницы только таращиться на это. Ну, и, в частности, посмотрел я на то, что там говорят о беженцах. Ну, в общем, кошмар-кошмар.
Да, на самом деле про беженцев. Ну, что? Поток действительно растет. На прошлой неделе я говорил, что там до сотни или, может быть, немножко больше сотни в день. Сейчас бывает, что и тысяча человек в день, действительно поток нарастает, и нарастает уровень такой безграмотности и бездеятельности российский миграционной службы. И я спрашивал у людей, которые занимаются там волонтерской помощью и вот как-то пытаются поспособствовать этому приему беженцев и их размещению. И спросил: ну, вот смотрите, у меня, там, через полчаса будет эфир – что вы хотите, чтобы я сказал, вот о чем я должен попросить, с чем я должен обратиться к тем, кто меня слушает? Вот у вас есть такая возможность, скажите мне, я обязательно все эфиру передам. Мне сказали: скажите, чтобы дали все-таки по голове людям, которые работают в миграционной службе у нас здесь в Ростовской области, потому что они совершенно ничего не делают и совершенно не могут организовать эту работу.
И действительно вот есть несколько уже районов Ростовской области, где объявлено чрезвычайное положение. Это, собственно, приграничные районы с Украиной, и там везде есть чиновники миграционной службы, но выясняется, что они не решают этих вопросов, к ним бессмысленно обращаться, они ничего сделать не могут. И отправляют всех в центральную миграционную службу собственно в городе Ростове. Вот как это было на прошлой неделе, так ровно это и происходит сейчас, и люди сотни километров вынуждены ехать. Иногда у них нет никакого транспорта, потому что на украинской границе, вот зависит от раза до раза и от одного пограничного пункта до другого, где-то пропускают с машинами, где-то не пропускают, где-то останавливают мужчин, где-то пропускают мужчин – в общем, полный по этой части хаос. И люди, конечно, растеряны, испуганы, и им приходится преодолевать огромные расстояния только для того, чтобы попросить какую-нибудь справку. А им там достаточно часто говорят, что квоты закончились. Как можно людям, которые оказались вот в таком вот бездомном положении, говорить о том, что квоты закончились?
Тем временем, идут совершенно поразительные сообщения, наоборот, с той стороны. Оказывается, что вот эти самые бандюганы, которые бродят по Луганской и Донецкой области, главным образом пришедшие из России, главным образом вот просочившиеся через границу, вот это вот отребье, которое там это гуляй-поле устроило, они наладились еще вот чего: они наладились зарабатывать на имуществе вот этих самых беженцев. В частности, вот оттуда идут сообщения о том, что занимают опустевшие квартиры тех, кто вот уехал из городов. Причем люди же едут в разные стороны: люди едут и в Харьков, люди едут и в Днепропетровск, люди едут в другие регионы Украины, а кто-то едет в Россию. Ну, как-то выбирают по-разному, исходя из разных соображений, исходя из наличия родственников и знакомых, исходя из того, куда ближе и что они там думают о том, что происходит. В общем, люди действительно стараются выбраться из этой зоны боевых действий.
Ну, и вот оказывается, что те, кто уехал, рискуют остаться там без своих квартир, потому что их немедленно занимают, замки меняют и начинают, во-первых, использовать их в качестве казарм, поселять там, собственно, вот этих бандюганов, которые там бродят по этим регионам и по этим городам, и еще и предлагают это. И появились объявления о том, что, вот, пожалуйста, если вы хотите ехать в Донецкую и Луганскую область, то у вас там будет жилье, вот мы вам там сдадим не за дорого посуточно, или понедельно, или как-то там еще, сдадим вам вот эти вот квартиры людей, которые оттуда сбежали. Ну, бандитизм есть бандитизм, мародерство есть мародерство, грабеж есть грабеж. Это люди, которые вот так устроены, они, собственно, за этим туда приехали.
Ну вот, а возвращаясь на российскую территорию, скажем, что действительно абсолютно российская миграционная служба, несмотря на все вопли и крики о том, что вот она готовится к приему беженцев, и о том, что вот родные братья и сестры приходят на свою родную землю, все это абсолютно сегодня сделано безграмотно, беспомощно. И, ну, собственно, это единственное, что нужно, люди, которые там этим занимаются, говорят: пожалуйста, докричитесь там как-то до начальства, докричитесь там как-то до ФМС, чтобы они все-таки взялись за ум и организовали это человеческим образом. И, прежде всего, чтобы они организовали выдачу этим людям оперативно документов и чтобы они организовали для них транспорт. Во-первых, транспорт от границы до возможных мест их временного пребывания – и потом дальше. Потому что совершенно очевидно, что, ну, на Ростовской области Россия не кончается. И понятно, что если эти беженцы есть, то нужно их размещать, если действительно кто-то хочет о них заботиться, если они действительно кому-то важны и дороги – а это живые люди, главным образом это женщины и дети – так вот, нужно их провозить куда-то вглубь страны, в какие-то другие регионы, и размещать там. Потому что Ростовская область не может, и скоро это совсем станет очевидно, не может с этими людьми справиться.
Мне вот здесь вот пишут, что отсутствует кардиограмма прямого эфира, включите, пожалуйста. Если меня кто-то слышит из технологов, их техников, посмотрите, пожалуйста, что там у нас с кардиограммой прямого эфира и нормально ли она работает, мне отсюда не видно.
«А гуманитарку разворовали, как вы и говорили», - пишет мне Нина из Тюмени. Да, я некоторое время тому назад, может быть, даже тоже в прошлой программе, говорил о том, что вот вся эта истерия вокруг беженцев, вместо того чтобы нормальным образом организовать прием тех людей, которые действительно по тем или иным причинам решили выбраться из зоны боевых действий именно на территорию России, а не куда-то в другие регионы Украины… Так вот, вот эта вот истерия, она, конечно, имеет еще и такую сугубо коммерческую сторону, потому что вокруг этого поднимается огромный вал всяких разговоров про необходимость гуманитарной помощи. К этому подключается государственная машина пропаганды в России, люди начинают в этом участвовать. Ну, люди очень чувствительные, сердобольные, и очень хорошо, что люди отзываются на это, но, к сожалению, людей очень легко обмануть.
И вот мы видели, что происходило с так называемой гуманитарной помощью Крыму. Вы помните, что была такая пропагандистская кампания развернута, когда вот жителям Крыма, которым на самом деле абсолютно ничего не угрожало, там не было ни наводнений, ни землетрясений, ни пожара, ничего, но, тем не менее, была искусственно взгрета вот эта истерия, для того чтобы за нею как-то удобнее было манипулировать и с ее помощью удобнее было манипулировать общественным мнением и общественным сознанием. Подняли вот эту истерию о бедствующих жителях Крыма, которым что-то такое вдруг внезапно стало страшно угрожать. И действительно было собрано довольно значительное количество, ну, существенное, скажем так, количество всякого: и денег просто, и, ну, вот материального имущества. Там были и продукты питания, и медикаменты, и какие-то палатки, и чего там, собственно, только не было.
И вот на прошлой неделе стало известно, об этом, собственно, заявил сам вот этот вот самопровозглашенный лидер в Крыму, человек по фамилии Аксенов, лидер этого самого города Севастополя. Заявил о том, что вот эта гуманитарная помощь благополучно разворована. Ну да, а вы, собственно, как думали? Это обычно так ровно и бывает. А потом оказывается… сначала используют эту вот какую-то такую сердобольную психологию, причем используют ее с применением, что называется, физической силы, с применением всех этих бесконечных пропагандистских инструментов, всех этих бесчисленных Киселевых, которые там что-то такое руками, какие-то пассы перед камерой проделывают гипнотические, вот. А потом оказывается, что это просто кто-то украл. Вот, собственно, и все.
«Вы Россию?..» - у меня тут спрашивает человек из Свердловской области, не пожелавший подписаться, но поскольку есть IP-адрес, будем считать, что его можно вычислить. «Вы Россию любите?» - спрашивает он. Россию – да, очень люблю. А вот то, во что ее пытаются превратить люди при помощи пропаганды, вот эти самые люди, которые все эти лживые устраивают сюжеты и которые вот таким образом манипулируют сознанием своих собственных сограждан, вот это, то, что они пытаются сделать, очень не люблю, это тоталитарное бесчеловечное бессовестное государство, которое они здесь организуют. Поэтому, страну люблю, а государство – нет, вот государство в лице, собственно, вот этих людей.
Кардиограмма, - пишут мне, - заработала. Ну, слава тебе господи, ура.
Ну что же? Давайте поближе перейдем к каким-то событиям, которые происходят здесь рядом. Я закончил свою предыдущую программу на теме выборов, и я бы хотел эту тему продолжить. Действительно, мы вот говорили с вами неделю тому назад о том, что нашлось огромное количество разных начальников… я не решаюсь их назвать политиками, потому что политической эта профессия не является, есть такая начальственная профессия. Так вот, значительное количество начальников, которым вдруг показалось, что сейчас можно протыриться, протыриться, например, на новый срок. И вот буквально несколько десятков глав регионов быстро-быстро понаподавали в отставку и побежали к Путину договариваться, с тем чтобы он поддержал их кандидатуру на следующий срок.
И тут расчет очень простой: сейчас можно, сейчас просто, потому что сейчас правил, собственно, никаких нет, ограничений никаких нет. Россия участвует в войне, Россия действует по законам военного времени, по существу, Россия, первое, что она сделала по законам военного времени – она отменила закон, собственно. Мы видим это в области средств массовой информации, где абсолютно как бы прекратились какие бы то ни было уже правила приличия, где можно абсолютно все: любые оскорбления, любые обвинения, любое блокирование любого противника, любое давление на противоположную точку зрения, любая подтасовка фактов – можно абсолютно все, как демонстрируют нам вот эти самые государственные средства массовой информации.
А надо отдавать себе отчет, что то, что происходит в Москве, оно особым образом отражается на том, что происходит в регионах, и очень часто еще усиливается. И можно себе представить, что происходит сегодня в региональной прессе и что происходит сегодня на региональных выборах, которые тоже оказались вот таким вот совершенно бесконтрольным процессом. И огромное количество глав регионов попытаются, в отсутствие оппонентов и при полной свободе злоупотреблений избирательной кампании, при полной свободе организовывать дискриминацию на том этапе, когда кандидаты общаются со своими избирателями, они попытаются как-то, что называется, проскочить на новый срок.
Конечно, это совершенно позорное движение, позорное явление. В любой стране, где люди действительно зависят от своих избирателей, на этом их карьера была бы закончена. Потому что когда политик или, там, администратор, чиновник демонстрирует такую трусость, демонстрирует вот такую вот изворотливость, что он вот как-то пытается, так сказать, протиснуться где-то в этой вот, в суете, толкотне и неразберихе войны, конечно, на этом репутация его была бы закончена. Но это так не происходит в России, где люди чувствуют, вот эти начальники чувствуют свою ответственность только, соответственно, перед другим, верховным начальником, а никак не перед избирателем.
Своеобразно этот процесс отразился в Москве. Вы знаете, что на этой неделе произошло два важных события в сфере нашей, так сказать, демократической жизни. Были объявлены формально выборы в Московскую городскую Думу. Тянули, надо сказать, до последнего, скрывали до последнего и нарезку округов, и, собственно, разные правила бесконечно меняли. Вот дошли до ситуации, когда не существует никакого партийного выдвижения. Ну, то есть, партии разделили опять на прежние и нынешние, на настоящие и ненастоящие. И понятно, что весь тот процесс, который, казалось бы, начался после вот этих гражданский выступлений 11-го – 12-го года, когда было объявлено большое, так сказать, достижение российской демократии, то, что вот любой может зарегистрировать партию, это стало совсем не сложно, и процедура стала более или менее приемлема. Но оказалось, что, присмотревшись внимательно, власть решила все-таки отнять обратно эту возможность. И, в сущности, вот те партии, которые зарегистрированы, они игрушечные, они реального участия в политической жизни принимать не могут, и с их помощью невозможно осуществить главное, на что рассчитаны политические партии – невозможно принять участие в выборах.
Таким образом, партийное выдвижение, по существу, было отменено, осталась возможность выдвинуться только при помощи сбора подписей. А порог сбора подписей был задран настолько высоко, насколько это гарантирует то, что Центральная, ну, или в данном случае Московская избирательная комиссия может абсолютно по своей собственной воле отбирать тех, кого она хочет, кого она не хочет пропустить. Потому что с такой интенсивностью собирать подписи фактически невозможно. Мы уже говорили о том, что есть месяц на то, чтобы собрать 5 тысяч отборных подписей. А для этого нужно, в целом, собрать, ну, там, по меньшей мере 8, а скорее всего 9 тысяч подписей, потому что, ну, всегда в этом встречается какой-то брак, всегда есть какие-то ошибки, какие-то описки, неточности при заполнении этих формуляров. И всегда есть какой-то отсев, и понятно, что вот процент этого отсева достаточно большой. Собрать за месяц 9 тысяч подписей, то есть, по существу, 300 подписей в день… ну, хорошо, если вот считать, надеяться на то, что этого брака будет меньше, ну, пусть 200 подписей в день – все равно это абсолютно немыслимая цифра. И сделано это осознано, для того чтобы можно было оставить с этими подписями только тех, у кого есть административный ресурс. Вот это первое событие.
Второе важнейшее событие – это огромная вот эта вот махинация, профанация, которая была устроена при помощи так называемой «Моей Москвы», вот этих вот воображаемых праймериз. Ну, с одной стороны, конечно, можно над этим смеяться, что при всем вот этом невероятном объеме рекламы, который для этого был использован, при всех тех пропагандистских усилиях, при всем том, какая машина на это на все работала, при том, что были на это потрачены колоссальные деньги и на рекламу, и на подготовку помещений для голосования… ну, совершенно очевидно, что никто и никогда не получил бы этих помещений, если бы не было здесь административного ресурса. Так вот, проголосовало, в сущности, людей, ну, сравнимое количество с тем, которое проголосовало за Координационный совет оппозиции. Я, если помните, тоже тогда в этой избирательной кампании принимал участие. Это было очень интересно, там были чрезвычайно увлекательные дебаты, многие за ними следили, знали кандидатов и так далее.
Здесь все это приняло вот такую совершенно карикатурную форму. А смысл заключается в том просто, что это еще один фильтр, это еще один способ, во-первых, отсечь людей, которые кажутся им неподходящими. Им – это сегодняшней московской власти. А во-вторых, дать еще одно дополнительное преимущество, получить еще один повод, для того чтобы дать дополнительное преимущество людям, которые кажутся им желательными на этих местах депутатов Московской городской Думы. Кто эти люди? Да, собственно, это и есть эти самые выдвиженцы «Единой России». Просто поскольку бренд «Единой России», марка «Единой России» стала стыдной, она стала такой каиновой печатью на лбу, и никто не хочет этого произносить вслух, никто не хочет носить эту кокарду, никто не хочет, чтобы его имя было бы каким-то образом соединено с позорным названием вот этой самой «Единой России», придумали вот так: давайте мы этих людей проведем под другой маркой. Быстро-быстро создадим им новый опознавательный знак, который мы потом вот на лбах у них расставим, они не будут так стесняться, и они вот с этими знаками, собственно, и пойдут, это будет знак вот этой самой «Моей Москвы». Вот человек, сертифицированный «Моей Москвой».
Почему эти сертификаты должны выдавать люди, которые стали в Москве символом сервильности, такой услужливости, типа, не знаю, Николая Николаевича Гончара – ну, вы знаете эти имена людей, которые там в этом во всем принимали участие – абсолютно непонятно. Все это совершенно вне закона, все это не что иное, как попытка манипулировать мнением избирателей, манипулировать избирательными фондами и добиваться все большей и большей дискриминации, неравенства в ситуации, в которой разные кандидаты, кандидаты, поддержанные властью и не поддержанные властью, ведут свою избирательную кампанию.
Давайте я прервусь на этом месте. Через 3-4 минуты новости, и будет вторая половина программы «Суть событий» со мною, с Сергеем Пархоменко.
НОВОСТИ
С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Номер для смс-сообщений +7-985-970-45-45, +7-985-970-45-45. Все очень хорошо работает, я это уже вижу. Сайт www.echo.msk.ru – оттуда тоже можно отправлять сообщения сюда к нам в студию прямого эфира, можно там смотреть трансляцию из студии прямого эфира, можно там непосредственно в режиме реального времени играть в так называемую кардиограмму прямого эфира и множество других прекрасных аттракционов. Так что, заходите.
Мы говорили с вами о выборах, говорили о выборах в Москве, об удивительных вот этих праймериз, которые были организованы. У меня здесь спрашивают: ну, вот в Соединенных Штатах тоже есть праймериз, и там что же, значит, не отсеивают что ли? – спрашивают здесь у меня. Понимаете, там праймериз является абсолютно внутрипартийной процедурой. Сторонники одной и той же партии между собой пытаются понять, какой кандидат от их партии будет выглядеть лучше. Ну, пожалуйста, это их внутреннее дело. И если бы здесь внутри «Единой России» происходили бы эти праймериз – ради бога. И никто не претендовал бы на то, что люди из других партий, люди, которые придерживаются других политических убеждений и которые отстаивают другие политические принципы, или, например, которые просто терпеть не могут эту партию «Единая Россия», совершенно не обязаны в этом во всем принимать участие. И, главное, ничего после этого не потеряют и никаким образом не будут дискриминированы во время избирательной кампании.
Здесь люди, которые организовывали эту «Мою Москву», при поддержке сегодняшней, действующей московской мэрии, несомненно, при ее поддержке и при всяческом ее содействии и при содействии Московского избиркома присваивают себе возможность осуществлять вот этот вот отбор. Этому дала, этому не дала. Этому мы поможем, этому мы не поможем. Этого мы продвинем, этого не продвинем, этого порекламируем, этого не порекламируем. Почему? Почему они берут на себя право решить на основании абсолютно безграмотно построенной процедуры, процедуры, в которой абсолютно непонятно, кто принимал участие, каким образом составлялись эти списки… колоссальный вал сообщений о, ну, назовем это так, разного рода нелепостях при составлении списков этих выборщиков, кто голосовал, сколько раз голосовал, можно ли проголосовать 10 раз одному и тому же человеку. Ну, и понятно, что все это происходит абсолютно без всякого наблюдения, абсолютно без всякого контроля, абсолютно вне какого бы то ни было представления о том, соблюдается ли здесь какая-то объективность при подсчете голосов. Ну, вот, собственно, в этих обстоятельствах кто дал этим людям осуществлять эти праймериз?
«Кто у тебя спрашивает?» – грозно возмущается тут человек из Тюменской области. Да вот такие же радиослушатели, как и вы, у меня спрашивают. Вот я считаю сообщения, пришедшие с помощью смс или с помощью нашего сайта, и вижу, кто и что у меня спрашивает. А еще у меня разные люди спрашивают на сайте, примерно за сутки до программы начинают. Вы не в курсе что ли? Ну, идите в следующий раз посмотрите.
«А зачем в Москве проводили праймериз?» - спрашивает Дмитрий, который, по всей видимости, только что проснулся. Да вот затем, Дмитрий, и проводили праймериз – для того чтобы можно было дискриминировать одних участников перед другими потом на основании этих дутых воображаемых праймериз.
И вот возникает ситуация, в которой мы вынуждены констатировать, что, по существу, тот процесс, который происходит сейчас в Москве, вот этот процесс будто бы выборов в Московскую городскую Думу – это вот очередной такой российский перевертыш, это выборы, которые устроены затем, чтобы не было никаких выборов.
Помните, мы обсуждали когда-то совершенно по другому поводу историю о законе о референдуме? Это удивительная вещь. У нас в России есть закон, который называется «Закон о референдуме», а по существу, является законом о предотвращении референдумов. Закон о том, почему и каким именно образом в России невозможно организовать референдум.
Вот примерно то же самое происходит сейчас с выборами. Выборы происходят, но выборов нет. В целом, вообще само понятие не выборов даже, а вообще выбора, такой ситуации, в которой у человека есть выбор, в которой от человека что-то зависит, в которой человек может осознанно, как-то разумно, аргументированно, аргументируя это перед самим собой, для самого себя, может совершить какой-то выбор. Вот сама эта ситуация для сегодняшней российской власти, и российской в целом, и региональных властей, и, несомненно, московской власти во главе с Собяниным, сама эта ситуация сегодня, ну, я не скажу, что невыносима, она этим людям отвратительна, они в этом выборе видят опасность, они в этом выборе видят такую угрозу что ли, прямо самую настоящую угрозу тому, что для них дороже всего на свете, а именно собственному самовластию.
И вот они создают такую ситуацию, когда, по существу, люди, которые могли бы оказать реальную конкуренцию тем марионеткам, которых они сами предназначили для этих выборов… Вот весь город, например, завешан физиономией какого-то никому неизвестного человека, которому выдали огромное, несусветное количество рекламных поверхностей, совершенно непонятно, на каких основаниях, совершенно непонятно, каким образом. Ведь это же только мы говорим о том, что это досталось ему бесплатно. Знаете, бесплатно ничего не бывает. Это значит просто, что кто-то другой за это заплатил. Кто-то заплатил за изготовление этих рекламных материалов, за их размещение, кто-то их содержит, кто-то за ними ухаживает, кто-то поддерживает их в порядке, кто-то их обновляет из недели в неделю, потому что такой плакат, он не может висеть вечно, его через некоторое время надо новый вешать. Кто-то это придумывал, кто-то осуществлял этот убогий, но все-таки дизайн, кто-то разрабатывал эту схему и так далее. Так вот, это все сделано на чьи-то деньги, просто кто-то за это заплатил.
Это же не волонтерское добровольное движение, вроде «Диссернета», где каждый делает свою маленькую работку, а в результате получается огромный труд. Это же все существует не так, мы же прекрасно понимаем, как устроена московская рекламная индустрия, что нужно сделать, для того чтобы компания «News Outdoor» разместила одновременно на тысячах московских поверхностей разного формата, в разных местах, разного размера, и, так сказать, подсветила это все, и приклеила это все как следует, мы же понимаем, что для этого для всего нужно
Так вот, мэрия выбирает себе такого человека, назначает его желательным кандидатом. Исходя уж из каких соображений – это другой вопрос. И после этого начинает на него работать. Для чего? Для того чтобы не было у людей никакого выбора, для того чтобы гарантировать прохождение этого человека, потому что этот человек им удобен. Это важный очень критерий, удобство. Вообще ситуация, когда властному начальнику, да или просто чиновнику удобно, она оказывается главенствующей ситуацией сегодня в России, это оказывается важнейшим аргументом.
Вот я столкнулся сам с тем, что такое сегодняшняя Московская мэрия, и как вообще устроены у этих людей мозги, и как эти люди взаимоотносятся с вверенным им московским населением, на истории с проектом «Последний адрес». Я несколько раз уже говорил об этом здесь в эфире. И это проект, который мне кажется чрезвычайно важным, чрезвычайно нужным, чрезвычайно своевременным. Проект увековечения памяти людей, погибших в результате политических репрессий в России и в СССР за все время существования СССР и России, так, как это, между прочим, регламентировано законом о реабилитации жертв политических репрессий. Он был принят в 91-м году, и в нем говорилось о том, что вот с 25 октября 17-го года и по тот момент, когда этот закон принят… ну, мы можем сказать, по сегодняшний момент, по существу, потому что закон этот продолжает свое действие, он не закончился, не остановился в тот момент, когда его приняли, а, наоборот, только начался. Так вот, на всем этом протяжении люди, подвергшиеся политическому давлению и несправедливо осужденные, несправедливо наказанные, таких людей было огромное количество, сотни тысяч, миллионы, люди, погибшие в результате этих политических репрессий – эти люди заслуживают того, чтобы мы о них помнили.
И вот, собственно, этот проект «Последний адрес» предназначен для того, чтобы мы помнили простых людей, которые попали в эту мясорубку. Не каких-то, что называется, вип-пострадавших, тех, кому полагается расставлять мемориальные доски, каких-то генералов, я не знаю, писателей, генеральных конструкторов, знаменитых артистов и всякое такое прочее, а просто людей, самых обыкновенных людей, которые были рядом с нами.
Я думаю, что москвичи хорошо помнят потрясающую совершено традицию, теперь это уже традиция, она продолжается несколько лет в Москве, когда вот в октябре в день... есть такой вот день памяти политических заключенных, возле Соловецкого камня на Лубянской площади люди собираются, выстраиваются в большую очередь, эта очередь стоит целый день, иногда под снегом, иногда под дождем, иногда бывает очень холодно, люди стоят в этой очереди, для того чтобы получить маленькую бумажку и прочесть по этой бумажке в микрофон одно, два или три имени вот таких совсем простых людей. И это совершенно невероятно трогательно и сильно в то же время, когда ты видишь, что люди очень обыкновенные, те самые люди, которые могли бы жить рядом с нами, какие-то городские служащие, рабочие, не знаю, врачи, учителя, военные, милиционеры, вагоновожатые – кого там только нет, самые разные люди.
Ну вот, собственно, для памяти таких людей и предназначен проект «Последний адрес», он заключается в том, что на том доме или на доме, который стоит на том месте, где был раньше дом, если вот оригинальный дом не сохранился, на доме, где жил тот человек, который вот погиб в годы этих политических репрессий, устанавливается маленькая табличка. Буквально, там, 10 на 17 сантиметров, ну, вот размером с человеческую ладонь, с человеческую руку. Устанавливается такая табличка, и на этой табличке просто написано имя этого человека, написаны годы его рождения, его ареста, его гибели и его реабилитации, потому что эти люди почти всегда были реабилитированы, и невинность их была, собственно, доказана. Вот такой простой проект, причем проект такой, очень человеческий, такого распределенного памятника, памятника, который не стоит где-то в одном месте в виде большой статуи. Впрочем, это не отменяет, если кто-то хочет поставить большой памятник – ну, прекрасно.
Я вот в Барнауле на прошлой неделе видел замечательный памятник жертвам политических репрессий, очень сильный и такой очень горький, очень такой полный эмоций и слез, в Барнауле он был поставлен несколько лет тому назад, между прочим, на главной площади города. Это удивительное зрелище, я, честно говоря, не знаю больше городов, где на главной площади стоял бы вот такой памятник.
Так вот, в Москве такого памятника нет, если кто-то захочет его поставить, это будет замечательно, пусть поставит, но рядом с ним и параллельно ему почему бы не быть вот такому распределенному памятнику, памятнику, который как бы такой кисеей, таким одеялом закрывает город. Ну, знаете, в том количестве, в каком этого захотят люди, потому что речь же ведь не о том, чтобы вот поголовно всем всегда и всюду в принудительном порядке расставить и разместить эти таблички. Речь идет о том, что какие-то другие люди, сегодняшние, живущие в этих домах сегодня, просто вот наши с вами соотечественники, горожане, должны захотеть поставить такие мемориальные знаки. За каждым таким мемориальным знаком должен быть живой человек, который скажет: я хочу вот по этому адресу вот с таким именем… Можно найти в базе данных, эта база данных открыта. В общем, поищите, если вас заинтересовал этот проект – я уверен, что многих из вас заинтересовал – поищите просто в интернете вот такое словосочетание «Последний адрес» и найдете теперь уже очень много информации на этот счет.
И совершенно понятно, что такой проект гораздо легче, и гораздо успешнее, и гораздо естественнее развивался бы, если бы он происходил при содействии городского руководства, при содействии в данном случае Московской мэрии. Ну, понятно, что это совсем не московская исключительно история, такой проект может существовать в любом городе, я чуть ниже скажу об этом, но начали мы, конечно, с Москвы, это естественно. Здесь общество «Мемориал», которое собирало вот эту огромную картотеку, огромную базу данных репрессированных, погибших, и на основе этой картотеки, собственно, и делается этот проект. На основе этой картотеки будут вот эти вот, так сказать, надписи, даты, имена наноситься на эти знаки.
Так вот, конечно же, инициаторы этого проекта – и я был один из них, и я очень рад, что мне довелось тоже в этом участвовать – мы обратились в Московскую мэрию. Я говорил здесь в эфире о том, что первоначальная реакция была очень хорошая. И мне довелось встретиться с несколькими ответственными чиновниками в московской мэрии, в частности, скажем, с вице-мэром Леонидом Михайловичем Печатниковым, и с министром культуры московского правительства Сергеем Капковым, и с их некоторыми подчиненными, и некоторыми их сотрудниками. Все как-то развивалось вполне разумно, была создана рабочая группа.
При этом понятно, например, что для этого проекта не требуется никакого государственного или городского финансирования, об этом речи не идет, ни одной копейки денег ни из городского, ни из государственного бюджета на это не нужно, понятно, что такой проект, если это такой народный памятник, он и должен финансироваться людьми, которым это важно, и для которых это представляет какое-то значение. И вот, собственно, был разговор об этом, довольно большой, начала работать специальная рабочая группа, разрабатывать регламент того, каким образом Московская мэрия будет содействовать тому, чтобы этот проект развивался, ну, наиболее естественным, наиболее таким размеренным и процедурно правильным образом.
И все было хорошо, пока не случился вот этот самый «Крым наш», и пока не поднялась вся вот эта националистическая вакханалия в стране, пока в стране не случились вот все вот эти ужасные слова, которые я перечислял в своей прошлой программе: реваншизм, милитаризм и всякое такое прочее. Ну, и на этом месте Московскую мэрию как ветром сдуло. Как-то выяснилось, что телефоны перестали отвечать, смски как-то перестали доходить. В тех редких случаях, когда все-таки удается после 20 попыток до кого-нибудь пробиться, и тебе говорят: да-да, конечно-конечно, мы встретимся на будущей неделе. После этого на будущей неделе ничего не происходит. Ты звонишь еще раз, еще раз напоминаешь, опять ничего не происходит на следующей неделе. И тебе только через, там, третьи, четвертые, пятые руки сообщают разные суждения большого начальства. А суждения такого рода: ну, вы знаете, это как-то очень грустно, это очень печально. Ну, вы понимаете, ну, вот окажется, понимаете, окажется, что вот так вышло, что вот у нас такое ужасное количество людей погибло. Выяснится, что это многие тысячи. Да, черт возьми, так и окажется. Да, вот ровно за этим это делается.
Или говорят: а давайте мы не будем развешивать – вот опять, не говорят ведь напрямую, а передают тоже через какие-то там третьи-четвертые руки – а давайте мы не будем эти вот какие-то таблички, какие-то имена – вот это вот не надо. Давайте мы вот QR-код повесим. Ну, москвичи знают, что на многих московских домах появились такие картонки с таким, ну, как бы штрих-кодом таким квадратным. Если на него навести смартфон или мобильный телефон, то на экране появляется ссылка на сайт в интернете, где можно прочесть какую-то полезную информацию. Вот давайте вот таким QR-кодом.
Но это же нечто прямо противоположное. Это не просто профанация, это выворачивание этого проекта абсолютно наизнанку. Этот проект создавался для того, чтобы люди что-то знали, а вместо этого им предлагают это скрыть. Вот вместо того, чтобы сообщить нечто, предлагают спрятать это нечто, потому что иначе это очень грустно, и вообще, окажется, что слишком много и так далее.
Почему я так подробно об этом говорю? Вот так устроены эти люди, вот так устроены их головы, и вот так устроено их отношение к нам. Во-первых, при любых обстоятельствах им виднее. При любых обстоятельствах они лучше знают, что должно быть, чего не должно быть; что грустно, что не грустно; что нужно позволить, что не нужно позволять; что люди должны знать, а чего люди знать не должны. Так они устроены.
Они так к выборам относятся, они совершенно не понимают, что, может, какой-то другой человек лучше их знать, за кого ему проголосовать, и лучше их выбрать того человека, который будет сидеть в городском парламенте и решать какие-то важные для города проблемы. Кроме того, вот такой вот стиль отношения к действительности. Понимаете, вам не надо, граждане, – слушайте вашу песню «Валенки».
И давайте мы, кроме того, еще разделим вас на тех, у кого есть айфон, и у кого не айфона. У кого есть айфон, тот наведется на стенку, на этот QR-код, и ему там откроются какие-то сведения. А у кого нет, ну, вот для того есть мемориальная доска Леониду Ильичу Брежневу на Кутузовском проспекте и еще много разных прекрасных мемориальных досок, которые мы для вас, для тех, у кого нет айфона, повесили. Вот такая, собственно, история.
Мне кажется, что вот в этой маленькой ситуации отразились какие-то важнейшие параметры взаимоотношений между людьми, которые живут в России, которые работают в России, которые любят Россию – вот у меня тут интересовались, собственно, этой любовью моей – и которые этой Россией пытаются вот таким образом управлять по своему собственному усмотрению, не допуская никакого, собственно, выбора.
Какой из этого из всего выход? Ну, во-первых, мы будем, несомненно, продолжать. Аналогичные проекты, которые происходят в Европе, они тоже начинались, так сказать, без всякого начальственного одобрения, это не помешало им стать огромными, массовыми.
Вот, скажем, немецкий проект, который ровно таким же образом увековечил память жертв холокоста, он сегодня распространился на 12 европейских стран, больше 600 городов, больше 40 тысяч таких знаков уже расставлены. И, в общем, нет никаких сомнений, что в Москве тоже найдутся дома, которые будут заведомо готовы разместить на себе такие знаки. И уже проект «Последний адрес» собрал многие сотни таких заявок, эти заявки уже обработаны, собраны, аккуратнейшим образом, так сказать, классифицированы. И нет никаких сомнений, что этот проект в Москве будет жить.
Но что еще очень важно, он будет жить не только в Москве. Вот очень интересная история. Я был на прошлой неделе в Барнауле, как я уже говорил. Там собралась группа людей, которая заговорила о том, что им очень интересно было бы этот же самый проект развивать в своем городе. В эти выходные я поеду в Кострому, поеду специально для того, чтобы разговаривать там с группой энтузиастов, с группой замечательных историков, и знатоков города, и знатоков городской архитектуры, и знатоков всей вот этой особенной костромской цивилизации. Это действительно очень специальное место, вы знаете, что оттуда произошли всякие важные традиции и тенденции в российской истории, там Ипатьевский монастырь – чего там только, собственно, нет. И это очень важное для российской истории место, и было бы замечательно, если бы в Костроме тоже такой проект начал развиваться. А похоже, там есть люди, которые готовы этим заняться.
Я думаю, что мы поговорим вот на первых порах о таких же проектах, несомненно, и в Рязани, и в Петрозаводске, и в Томске, и в Кирове, и в Перми, и в Казани, и в Воронеже, несомненно, и в целом ряде других городов, где живут люди, для которых чрезвычайно важна эта история, эта часть российской и советской истории, которые очень чувствительны вот к этой теме. Ну, и, конечно, есть еще и Санкт-Петербург, в Санкт-Петербурге есть большая группа людей, которые тоже развивают этот проект. И мне кажется, что вот это мог бы быть чрезвычайно интересный такой прецедент действительно народной инициативы, которая где поддержана, а где не поддержана властью, но развивается в любом случае. На мой взгляд, это было бы чрезвычайно интересно.
Кстати, интересный эпизод произошел ровно вот на этих днях. Вы знаете, что развилась очередная совершенно грязная, скандальная ситуация вокруг Министерства культуры. Человек, который находится во главе министерства – это человек, который просто собирает вокруг себя разнообразную дрянь и который производит бесконечным таким фонтаном всякую грязь, человек, по фамилии Мединский, вот он в последнее время как-то сидит на стуле министра культуры России и делает вид, что он и является министром культуры. Вот этот человек-фонтан, он организовал при помощи одного из своих подчиненных, организовал абсолютно грязную историю с запретом нескольких спектаклей на Московском международном книжном фестивале.
Была действительно прекрасная традиция: уже много-много лет в Москве летом в Центральном доме художника организуется книжный фестиваль. И совершенно не Министерство культуры его создавало, и не министр культуры, и уже тем более не этот Мединский был его инициатором, это существует давно. И этот фестиваль имел большой успех, он стал авторитетным, он стал многолюдным, он стал заметным.
Ну, вот решили изуродовать. Вторглись, влезли, влезли со своей цензурой. Причем сначала, в какой-то момент, еще до, так сказать, этого всего, объявили, что мы будем патронами этого вашего фестиваля. Что означают эти ваши патроны – непонятно. Никаких там ни особенных денег, понятно, что никакой работы, понятно, что абсолютно, так сказать, никаких усилий чиновники предпринять не способны, улучшить они ничего не могут. Но вот свою печать на этом они решили поставить: мы одобряем этот ваш книжный фестиваль.
И вот ровно там же они теперь решили эту свою печать и отобрать. Ну, и, конечно, нашлись люди в руководстве этого самого книжного фестиваля и в руководстве ЦДХ, которые струсили при этом и которые, просто совершенно отчетливо увидев, что как-то начальство гневается, немедленно сдались, немедленно там все позапрещали, чего потребовали от них запрещать, все эти спектакли. В общей сложности 3 спектакля было запрещено. И большое количество участников фестиваля после этого заявили о том, что они вот в таком цензурированном мероприятии, мероприятии, которое построено для удобства начальства, что вот начальство велело, и мы немедленно встанем на колени и с этим согласимся, они в этом участвовать не будут.
Среди прочих снял свою программу и «Мемориал», общество «Мемориал», с которым, собственно, вот сотрудничает, вместе с которым и при огромном участии которого делается этот проект «Последний адрес». Так что, вот и представление «Последнего адреса»… ну, не представление, собственно, представлять его уже никому не надо, почти все об этом знают, но хотелось рассказать о том, как сегодня это развивается и какие дальше перспективы у этого проекта, на каком этапе он оказался. Вот это мероприятие оказалось сорвано по вине, во-первых, Министерства культуры, которое начало вот таким вот неконституционным образом наводить там какие-то цензурные порядки, а с другой стороны, по вине людей, которые этому начальству немедленно поддались и немедленно улеглись перед этим начальством. Ну, вот всякая вещь, к которой прикасаются эти люди… был фестиваль – и нету. Вот, собственно, что их прикосновение делает: превращает любую хорошую вещь немедленно в кучу вот этой вот дряни.
Я думаю, что мы с вами продолжим эти разговоры, и разговоры о московских выборах – теперь это будет постоянной темой и постоянной рубрикой наших программ на все лето, ничего тут не поделаешь. И поговорим с вами и о том, как развивается сама избирательная кампания тех нескольких отважных людей, которые, тем не менее, попытались в ней принимать участие. Я имею в виду, прежде всего, Ольгу Романову, и Любовь Соболь, и Влада Наганова – они пытаются собирать эти подписи. И Маша Гайдар, и Илья Яшин, и еще несколько хороших людей. С некоторыми из этих людей немедленно стали происходить всякие ужасные неприятности, и мы с вами это тоже видим, и знаем, и понимаем, почему это происходит. Я говорю и о депутате Янкаускасе, и о Ляскине, человеке, который очень помогал Алексею Навальному на предыдущих выборах мэра Москвы. Мы знаем, что они сейчас подвергаются репрессиям. Я специально не брал подробно эту тему, хочу посмотреть в течение недели, как это будет развиваться, и, наверное, на следующей неделе мы с вами будем разговаривать об этом подробно.
Так что вот, давайте с вами расстанемся ненадолго, до следующей программы в будущую пятницу, здесь, в прямом эфире «Эха Москвы», со мною, с Сергеем Пархоменко. Всего хорошего, счастливого вам остатка этого длинного уикенда.