Суть событий - 2014-01-31

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 10 минут в Москве, это программа «Суть событий», добрый вечер. Как обычно, у нас с вами есть множество возможностей для связи, в том числе номер для смс-сообщений: +7-985-970-45-45, +7-985-970-45-45. Есть еще сайт www.echo.msk.ru. На этом сайте вы можете видеть меня, Сергея Пархоменко, сидящего здесь, в студии прямого эфира. При помощи видеотрансляции можете меня увидеть, можете связаться со мной через особый шлюз для передачи сюда текстовых сообщений таких же точно, как по смс. Можете играть в кардиограмму прямого эфира. Ну, и, не знаю, может быть, в конце программы мы с вами уделим какое-то время прямым телефонным переговорам. Я тогда назову номер уже ближе к делу, чтобы он до того момента как-нибудь не забылся.

Ну, знаете, чтобы перекинуть мостик от предыдущей программы и чтобы не забыть, чтобы как-нибудь, знаете, не скомкать это в конце программы, я все-таки еще раз напомню, что в воскресенье в 2 часа дня, начиная от Пушкинской площади, пойдет шествие солидарности с теми, кто дожидается своего несправедливого приговора. К сожалению, мы почти не можем сомневаться в том, что приговор этот будет несправедливый по так называемому делу 6 мая. Весь процесс заставляет нас так думать, мы, ну, во всяком случае, многие из нас или некоторые из нас наблюдали очень подробно за этим процессом на протяжении последних 8 месяцев и участвовали в разных событиях, связанных с этим.

Ну, для меня важным очень моментом стал, если вы помните, это было еще прошлым летом сделано, такой, ну, если хотите, многосерийный проект под названием «Один день – одно имя», когда некоторое количество людей, и вот мне тоже довелось быть в их числе, говорили каждый о каком-нибудь одном обвиняемом по делу 6 мая. Мне тогда достался Илья Гущин, человек, которого я никогда в жизни не видел, о котором кое-что читал, знаю, что его взгляды очень не похожи на мои, его позиции сильно отличаются от моих, но в данном случае это абсолютно ничего не означает. Мне совершенно очевидно, что этот человек сидит невинно, что этот человек обвиняется в том, чего он не делал. И этого человека собираются наказать, для того чтобы произвести на меня впечатление. Ну, на меня, на вас и на разных других людей. И делается это абсолютно беззаконным образом.

Знаете, вот не могу не ответить на смску, которая пришла не мне. Тут Сергей из Саратова спрашивает, он не у меня спрашивает, он спрашивает у участников предыдущей программы, но вот я вижу перед собой этот экран. Он спрашивает: «А почему защита не попросит суд сформулировать обвинение по конкретным пунктам и эпизодам?» - спрашивает он как-то, ну, с некоторым таким внутренним наездом, собираясь объяснить, что защита ведет себя неправильно.

Знаете, мне это очень напоминает историю, которую в миллионе разных вариантов рассказывают. Иногда ее рассказывают про английскую королеву, иногда ее рассказывают про какого-то американского сенатора, иногда ее рассказывают про какого-то другого британского джентльмена. Ну, в общем, про разных таких европейских людей, которые, прочтя в газете о сталинских репрессия и о том, значит, как, собственно, это все было устроено, как приезжали по ночам в черных воронках, забирали людей, стучали в дверь, как весь дом замирал от ужаса, и как люди эти потом бесследно исчезали, и родственникам их говорили какие-то бессмысленные вещи. И вот этот человек, некий британский джентльмен (неважно, кто это был) как-то поднял брови выше лба и спросил: «Я ничего не понимаю. А почему же все эти люди не обратились в полицию как-то за защитой от этих странных людей, которые приезжали за ними на этих черных автомобилях как-то и в этих удивительных каких-то сапогах по приказу какого-то странного человека по фамилии Сталин? Можно же было обратиться в полицию, как-то потребовать справедливости».

Вот примерно так же звучит и это. А почему, собственно, они не потребуют от суда? Ну, потребуйте вы от суда в таком случае, если вы считаете, что от этого суда можно чего-нибудь потребовать. Этот суд, знаете ли, дан нам не для того, чтобы кто-нибудь от него чего-нибудь требовал, этот суд исполняет решение, принятое в другом месте, и не интересуется никакими другими требованиями. И мы это с вами видели много раз своими глазами.

Но я хотел в этой программе вернуться еще раз к основным сюжетам недели и, прежде всего, к сюжету о телеканале «Дождь», который лично для меня и для моей семьи представляет нечто очень важное. Мы много времени проводим, глядя программы этого телеканала, мне самому много раз доводилось на этом телеканале участвовать в разных программах по самым разным поводам.

Скажу вам откровенно, что я в идею этого телеканала не верил, мне казалось, что это какое-то странное прожектерство, что ничего из этого не выйдет, что сама вот эта вот идея создать телевидение для тех, кто не смотрит телевидение – идея безнадежная. Но, тем не менее, им это удалось. И я знаю, что это телевидение живет тяжелым трудом относительно небольшой команды молодых людей, работающих в очень сложных условиях. И я много-много раз слышал, как люди, которые когда-либо работали на каких-то других телевидениях, попадают на «Дождь», смотрят, как у них там это все устроено, и говорят, что я вообще не понимаю, как они там живут. Как может один человек делать работу за десятерых, как можно такими небольшими силами делать такой огромный объем, как можно вот настолько изобретательно в условиях вот этого бедного телевидения, считающего каждую копейку, делать, тем не менее, высококачественный продукт, который мы можем смотреть, и многие из нас смотрят. Причем очень разнообразный продукт: одни смотрят одно, другие – другое. Сегодня никто не смотрит телевизор целиком, вот в режиме торшера телевизор работает только у очень ограниченных групп населения, и очень специальные телеканалы, которые, собственно, предназначены для того, чтобы вот они как-то булькали в углу, да и все. Каждый выбирает свое.

И вот сегодня с «Дождем» происходит история, которая мне представляется очень знакомой. Я эту историю наблюдал тогда, когда руководил журналом «Итоги», а потом «Еженедельным журналом». И когда я видел, что журнал, оказавшийся в ситуации, когда он позволяет себе высказывать свое мнение, когда он не следит за взглядом, так сказать, и за таким благоволительным жестом начальника, когда он позволяет себе придерживаться достаточно жесткой аналитической позиции, начинает терпеть разного рода неудобства, с ним начинают происходить разного рода чисто экономические неурядицы. От него начинают отказываться распространители. И вот сегодня вы есть в одной сети киосков, а завтра вы уже в ней отсутствуете. От него начинают отказываться курьерские сети, от него начинают отказываться рекламодатели. А потом эти рекламодатели приходят и говорят, что мне очень нравится ваша аудитория, ваша аудитория точно соответствует моему товару: она качественная, она эффективная. И я бы хотел предложить свою продукцию, свою услугу, свою марку предложить вашему читателю. Но я боюсь это делать.

И мне много раз приходилось это слышать и в «Итогах» вот в тот короткий промежуток времени, когда «Итоги» не, так сказать, были захвачены провластными коммерческими структурами и вывернуты наизнанку, вся редакция была уволена и так далее. Ну, вот я успел на это посмотреть. И «Еженедельный журнал», который существовал в 2003-м году в точности в том же самом положении. И, на мой взгляд, в конце концов, собственно, и вынужден был прекратить свое бумажное издание именно поэтому, по этим сугубо экономическим причинам, которые заключались в том, что на тех, кто мог бы оказаться партнером журнала, на тех, кто мог бы журналу обеспечить нормальное профессиональное существование, не подачками, не подарками, не благотворительностью, не какими-то милостивыми жестами, а нормальным партнерским сотрудничеством между изданием и рекламодателем – так вот, эти партнеры испытывали давление и, в конце концов, вынуждены были от этого партнерства отказываться.

Потом, спустя немного времени, да, собственно, в то же самое время, в начале 2000-х годов, я наблюдал уже со стороны… ну, я никогда не был членом редакции радио «Эхо Москвы», я приходящий автор, моя работа здесь занимает один час в неделю. Вот я прихожу по пятницам, и вот здесь моя программа. Поэтому я не могу сказать, что я часть коллектива «Эхо Москвы», и наблюдаю за жизнью радио в значительной мере со стороны.

Так вот, я видел, как происходили такие удивительные истории с партнерами «Эхо» в разных российских городах, когда количество городов, которые ретранслировали «Эхо», тогда, в начале 2000-х годов, вот по разным удивительным причинам, по причинам сугубо коммерческим, вдруг начало систематически сокращаться. И из разговоров с этими людьми достаточно часто становилось ясно, что они испытывают на себе разного рода давление: то давление местной власти, то давление из Москвы, то давление через бизнес своего владельца – ну, по-разному, собственно, это происходило.

Но, во всяком случае, мы можем с вами не сомневаться, что российское государство давно уже, почти 15 лет тому назад, прекрасно освоило эту методу и научилось использовать этот инструмент. И надо сказать, что использовали его тогда те самые люди, которые сегодня занимают очень высокие позиции вблизи президента Путина. Они не так давно вернулись на эти позиции, таких людей несколько, и мы их много слышим, их мнения, их комментарии, видим их кураж, видим, как они, в общем, ну, прямо скажем, злорадствуют тому, что происходит. Потому что их метода пригодилась второй раз: оказание давления через мнимо самостоятельные решения партнеров. Вы понимаете, что я говорю о «Дожде» и вот об этом систематическом процессе отключения «Дождя» от разного рода каналов доставки, от кабельных провайдеров, провайдеров спутниковых.

Люди, которые совсем-совсем-совсем ничего не понимают в том, как устроена информация как индустрия, как предпринимательская среда, или делают вид, что они этого не понимают, на самом деле, я думаю, на этом уровне все-таки понимают все, но некоторые почему-то считают нужным делать вид, что не понимают. Они говорят: а что, собственно, такое? Ну и что, ну, пусть вещают через интернет – как-то какая разница? Да разница очень простая: вещание через интернет сегодня не способно создать каналу возможности нормально по-человечески зарабатывать. Канал, который вещает только через интернет, должен все время обладать какой-то финансовой подпиткой со стороны: со стороны своих владельцев ли, со стороны каких-то доброжелателей, каких-то благотворителей, каких-то сочувствующих, тех, сех, таких, сяких. Даже если мы все подпишемся и сдадим каждый из нас свою тысячу рублей в год на подписку на материалы «Дождя», все равно мы его не удержим, все равно канал может существовать только за счет рекламы, а реклама находится в прямой зависимости от объема аудитории. А объем аудитории можно раздобыть, только попадая в самые разные каналы доставки: через одну кабельную сеть, другую кабельную сеть, третью, четвертую сеть спутниковую, еще какую-то, еще какую-то, еще какую-то. Только тогда понемножечку, вот так группами, пакетами, набираются нормальные цифры аудитории, которые можно предложить рекламодателю, и рекламодатель тогда становится партнером канала, и канал тогда может жить.

Абсолютно очевидно, что то, что мы видим сейчас, после этой истории с вопросом о ленинградской блокаде – это акция, которая совершена по команде. Мы прекрасно видим, как она развивается, мы прекрасно видим всю структуру этой пропагандистской операции, этой натужной истерики, такой деланной, знаете, с сухими глазами, когда вот человек рыдает, как-то страшно стенает и как-то весь содрогается и раздирает на себе одежды. А на самом деле он, в общем, совершенно хладнокровен.

Знаете, я как-то позволю себе такую аналогию, пусть меня простят, пусть меня простят слушатели, которые относятся к иудейскому вероисповеданию. Я однажды случайно присутствовал при такой сцене, когда раввин инструктировал одного моего знакомого, который потерял близкого человека, и вот происходил, так сказать, обряд его оплакивания по традиционной еврейской традиции. И раввин этому человеку говорит, что ты должен сидеть на полу три дня в разорванной рубашке и вот, значит, твой траур, твоя скорбь таким образом должна быть продемонстрирована людям. Тот говорит: а как я разорву рубашку? Это как? Тот говорит: да очень просто, сейчас. Тут раввин вынимает такие маленькие маникюрные ножнички, надрезает в одном месте и надрывает рубашку. Говорит: ну, вот теперь она у тебя разорванная. Тот говорит: и что же это, мне три дня сидеть в этой разорванной рубашке, как-то не меняя ее и как-то не стирая ее? Тот говорит: послушай, ну, значит, вот надорвешь три рубашки, ну, ничего страшного в этом смысле с тобой не случится, как-нибудь уж обойдешься. Вот.

Вот примерно вот такого уровня, так сказать, скорбь я вижу сейчас, вот, так сказать, с надрезанной маникюрными ножничками и надорванной рубашкой. И обратите внимание, что я совершенно не случайно привел аналогию оттуда, откуда вы, дорогие антисемиты, слушающие «Эхо Москвы» в значительном количестве, ее не ждали. Мы, таким образом, плавно переходим на тему о том, какие вопросы можно задавать, а каких вопросов задавать нельзя. Вот обычно есть такой железобетонный аргумент, что, а вот вопрос о Холокосте… я, кстати, его и на «Эхе Москвы» слышал тоже, слышал его, там, от Алексея Осина, например, многократно здесь. Ну, про Холокост же нельзя. Послушайте, вопрос можно любой, в том числе и про Холокост.

Вот давайте я вам расскажу одну историю, она мне, эта история, не чужая. Я имею некоторое отношение к издательству «Corpus», и это издательство некоторое время тому назад издало на русском языке очень известную американскую книгу. Ее сделал такой американский автор Арт Шпигельман. Это комикс. Представляете себе, как выглядит комикс? Рисованный комикс, где вот изо рта у героев такие баблы торчат, в которых написан текст. Это очень знаменитая книжка, она главами публиковалась в 70-х годах, потом в начале 80-х годов вышла целиком. В 86-м году получила Пулитцеровскую премию. Это комикс, это комикс о Холокосте. Вот вы хорошо себе представляете комикс о ленинградской блокаде? Вот что устроит Арам Ашотович и что устроит «Комсомольская правда», если однажды здесь выйдет комикс о ленинградской блокаде, где одни герои будут изображены в виде мышей, а другие – в виде котов? Вот этот комикс о Холокосте, в нем действуют мыши-евреи и коты-немцы. Там еще есть поляки-свиньи, французы-лягушки и разные другие представители разных других национальностей. И вот этот комикс имел огромный успех во всем мире, и, поразительным образом, он сегодня имеет успех в России, абсолютно беспрецедентный успех. Вот уже третий тираж сейчас печатается.

И желающие могут пойти на сайт «Дождя», пока его не закрыли, и посмотреть большую дискуссию об этой книге, которая произошла в эфире «Дождя» примерно около месяца тому назад. Это была программа Анны Монгайт, как сейчас помню, в которой участвовал главный редактор издательства «Corpus» Варвара Горностаева, участвовало там несколько еще собеседников. И был, в частности, довольно известный такой еврейский деятель, живущий в России, Борух Горин, который рассказывал потрясающе интересную историю о том, как менялось отношение к Холокосту внутри государства Израиль и в пропаганде государства Израиль. Когда и о чем можно было говорить, нужно было говорить, и как что когда кто говорил. И он говорил удивительные вещи. Он говорил о том, что долгие годы Холокост в Израиле был предметом едва ли не осмеяния, был предметом осуждения, и осуждалась как бы покорность евреев, которые вот пошли, склонив головы, без сопротивления, фактически как стадо, - говорили их критики.

Это обсуждалось, это обсуждалось каждый день. И тогда, собственно, это было одним из резонов существования государства Израиль, что вот теперь у нас есть государство Израиль, у нас теперь есть Армия обороны Израиля, и поэтому никогда больше это ужасное под названием Холокост, это стыдное под названием Холокост, никогда больше не повторится.

И только спустя много лет, и в значительной мере потому, что в Израиль приехало огромное количество советских ветеранов, евреев, которые принимали участие в Великой отечественной войне и которые со своими орденами Славы и звездами Героев Советского Союза приехали в Израиль, вот тогда отношение к Холокосту значительным образом изменилось. Плюс еще было несколько знаменитых книг, несколько знаменитых фильмов. В общем, это был очень непростой вопрос.

Я про это подробно рассказываю специально для тех, кто говорит: есть вещи, которые нельзя обсуждать. Обсуждать можно все. Вот утверждать можно не все, требовать можно не все, призывать можно не ко всему. Об этом мы поговорим с вами во второй половине программы, сразу после новостей, здесь, в «Сути событий», со мною, Сергеем Пархоменко. А сейчас новости.

НОВОСТИ

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час 35 минут, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Вторая половина нашей программы. Номер для смс: +7-985-970-45-45, +7-985-970-45-45. Сайт www.echo.msk.ru – заходите, оттуда тоже можно посылать сообщения, можно там смотреть прямую трансляцию, играть в кардиограмму прямого эфира. В общем, можно много чем занять свой досуг, пока вы слушаете программу «Суть событий» на радио «Эхо Москвы».

Вот Андрей из Свердловской области, он пишет нам смски с телефона +7-906-810-71-02. Еще раз, записывайте: +7-906-810-71-02. Андрей из Свердловской области пишет нам такие смски: «Я тебе лично жидовский твой язык вырву. Жди, мразота». Таких смсок он прислал уже несколько. Я думаю, что Андрею ничего не грозит. Я думаю, что к Андрею никто не придет, никто не поинтересуется этим его номером телефона, +7-906-810-71-02, и этот телефон останется в полной неприкосновенности, и, собственно, он никак не рискует ответить за то, что он вот систематически пишет сюда на «Эхо Москвы». Он об этом знает, он знает, что он под защитой государства, он знает, что он под защитой власти, он знает, что он под защитой силы, потому что государство видит своего врага не в нем, а видит в людях, которые задают вопросы. Точнее, государство делает вид, что оно видит своего врага в людях, которые задают вопросы. Государство изображает эту истерику.

Больше всего на самом деле она похожа, помните, вот на ту фундаменталистскую, тоже очень натужную, очень искусственную истерику, которая была спровоцирована несколькими фундаменталистскими организациями. Помните, была такая чудесная история про карикатуры с оскорблением Пророка. Несколько лет тому назад какая-то никому не известная датская газетенка и совсем мало кому известный художник нарисовал несколько каких-то неудачных шуток, и по всему миру фундаменталисты позаботились о том, чтобы распространить эти картинки. Они принесли их в каждый дом, они показали их каждому правоверному мусульманину, который никогда бы этого не увидел и никогда бы не испытал этого, этой горечи, этого оскорбления, если бы фундаменталисты не позаботились бы о том, чтобы показать ему эти шутки.

Вот здесь примерно так же. Вся мощь пропагандистская государства, поддержанная подконтрольными государству коммерческими структурами или просто боящимися государства коммерческими структурами, направлена была на то, чтобы взгреть истерику вокруг этого вопроса.

Чтобы было понятно: я не считаю этот вопрос недопустимым. Я считаю, что ошибка «Дождя» заключалась не в том, что вопрос был задан, а в том, что он был снят с сайта и что они за него извинялись. Не нужно было снимать его с сайта и не нужно было за него извиняться. Нужно было отстаивать свою позицию, которая заключается не в том, чтобы сдать город фашистам, а в том, что этот вопрос обсуждать можно и нужно.

Я вот перед перерывом более или менее подробно говорил о том, как в еврейской среде и в государстве Израиль обсуждался и обсуждается до сих пор вопрос о Холокосте, вопрос о том, кто допустил это, вопрос о том, можно ли было этого избежать, вопрос о том, можно ли было уменьшить число жертв, вопрос о том, можно ли было лучше организовать сопротивление. Есть еще огромное количество прОклятых еврейских вопросов. Вот я очень советую всем, кто этим интересуется, или всем, кто этим не интересуется, но кто считает, что эти вопросы задавать нельзя, очень советую найти книгу – она издавалась в России в издательстве «НЛО», издавалась причем, по-моему, даже дважды – книгу замечательного историка, профессора Юрия Слезкина, она называется «Эра Меркурия». Вот это вот книга, которая посвящена вот этим всем тяжелым, неправильным вопросам об истории еврейства в Европе, и в особенности в России, на протяжении последнего века. Очень советую.

Можно обсуждать все, что вас интересует. И ленинградскую блокаду можно обсуждать тоже. Я историю со сдачей или не сдачей Ленинграда и выводом или не выводом людей оттуда обсуждал с раннего детства, не знаю, с 6-ти или с 7-ми лет. Я обсуждал это с моим дедушкой. Звали его Айрумян Левон Карапетович. Его, к сожалению, нет в живых уже много лет. Айрумян Левон Карапетович – человек, которого я очень любил в детстве и, собственно, с которым я провел все свое детство. Человек очень мирный, очень добрый, очень нежный. Во время войны он был… он командовал инженерно-саперной ротой. И эта инженерно-саперная рота была одним из тех подразделений, которая поддерживала переправу по Ладожскому озеру, знаменитую Дорогу жизни. Вот именно он этим занимался. В нашем семейном альбоме, который хранится у меня до сих пор, есть фотографии, маленькие, очень мутные черно-белые фотографии, где он абсолютно по грудь в снегу, в таком овчинном полушубке, собственно, вот там что-то такое, куда-то переползает с места на место на этой самой Дороге жизни.

И он говорил мне всегда о том, что он был твердо уверен, что на этой Дороге жизни они были заняты абсолютно не тем. Дорога жизни бесконечно возила боеприпасы в город. Если вдруг оставалось немножко места в грузовике, то грузили еще, там, какой-нибудь мешок муки могли туда засунуть. А вот людей не возили. Даже тогда, когда можно было. Даже порожними грузовиками, которые выходили оттуда. Людей возили преступно мало, - говорил он. И он бесконечно говорил мне о том, что он не понимает, как можно было допустить в этом осажденном городе присутствие такого количества совершенно бессмысленных людей, которые для обороны его не нужны, которые никак его не усиливают, а служат там просто заложниками, просто пушечным мясом. И он говорил об этом день за днем и обсуждал это со мной. И сам себе задавал вопросы и сам себе на них отвечал по-разному.

И сейчас огромное количество совершенно разумных, совершенно спокойных текстов на эту тему. Почитайте сегодня, вот он вывешен на «Эхе Москвы», текст замечательного историка Аскольда Иванчика, моего давнего друга. Он член-корреспондент Академии наук российской, настоящей Академии наук, РАН, не вот этих всех академий кислых щей, которых народилось бог знает сколько, а историк, человек очень авторитетный в своей среде. Он написал замечательный, по-моему, текст о том, какие на самом деле, как много вопросов возникает в связи с ленинградской блокадой, какие они разные, какие они сложные, какие они временами жесткие и какие они важные для обсуждения. И он пишет это, так сказать, с высоты своей семейной истории, потому что его мама, с которой я тоже был знаком, его мама происходит из Ленинграда, и она потеряла почти всю свою родню, кажется, кроме своей мамы, то есть, бабушки Аскольда Иванчика, потеряла свою сестру и так далее.

Или вот ходит по интернету сейчас ролик, который сделал Михаил Идов, главный редактор журнала GQ, который просто поговорил, перед видеокамерой поговорил со своей бабушкой. Такая бабушка-блокадница, которая абсолютно спокойно, твердо и ясно говорит ему о том, что это вопрос, который нужно обсуждать, чем больше, тем лучше. Вот.

Вот такая вот история. Так что, мы с вами присутствуем при том, как государство под лживым предлогом, намеренно накачивая истерику, использует свою, так сказать, машину подавления и свое влияние на коммерческие структуры, на индустрию, в частности, на каналы распространения, использует для того, чтобы задушить неугодное ему средство массовой информации.

А может быть, - есть и такая версия, - просто скупить это средство массовой информации. Вот обесценить его, потом скупить. Я слышу и такие разговоры, вот сегодня, в частности, обсуждал с одним своим хорошим знакомым. И мне эта версия кажется вполне правдоподобной. Почему бы, собственно, и не так? В конце концов, мы много таких ситуаций видели, когда сначала принимаются разного рода меры для того, чтобы эту компанию обесценить.

Ну, самая знаменитая история – это, скажем, компания «Видео Интернэшнл», крупнейший в России торговец рекламой. Это немножко другая сторона этого самого информационного бизнеса, но мы просто все хорошо это помним, как сначала был принят специальный закон, который непосредственно точечно был направлен на эту компанию «Видео Интернэшнл», для того чтобы поставить ее на грань разорения, или, во всяком случае, под угрозу разорения. Потом владельцам этой компании было предложено ее продать, в тот момент, когда из-за этого компания подешевела во много раз. А потом угроза эта была просто забыта, просто этот закон положили под кровать, и до сих пор его не существует, и до сих пор ничего подобного не происходит. Потому что уже не нужно, потому что компания уже принадлежит другим людям, она уже контролируется, с ней уже все абсолютно в полном порядке.

А между прочим, это обладает не только большим коммерческим потенциалом, но и через эту компанию легко оказывать давление на те или иные средства массовой информации, потому что она может регулировать эти рекламные потоки: одному реклама достанется, а другому не достанется; в один журнал пойдет, в другой не пойдет; в один телеканал пойдет, в другой телеканал не пойдет. А владеют этой компанией сегодня Ковальчуки. Помните, кто это? Ну, вспоминайте, вспоминайте, полезно. Вот о чем я хотел сказать.

Ну, и последние 15 минут, конечно же – нисколько, наверное, вас не удивлю – потрачу на сюжеты, близкие к очень важным для меня, к истории с «Диссернетом». Кстати, есть все-таки еще один проект, еще одна тема, о которой я обязательно теперь буду говорить в своих программах – это проект «Последний адрес». Вы знаете, я несколько раз уже упоминал его в своих программах. Проект такого персонального увековечивания жертв политических репрессий в России. Не только сталинских репрессий, но в основном, так уж получилось, значительное количество политически репрессированы были именно в сталинское время, там, скажем, между 34-м и 54-м годом, вот в это 20-летие.

Так вот, проект этот, когда каждому такому репрессированному может быть поставлен малюсенький памятник, вот памятник размером с человеческую ладонь, маленькая табличка на том доме, откуда когда-то его увели. Этот проект развивается, развивается очень интересно, развивается очень быстро. И я здесь благодарен нескольким сотрудникам московской мэрии, которые приняли его очень близко к сердцу. Я, скажем, на прошлой неделе присутствовал на большом совещании, которое устраивал Леонид Михайлович Печатников. Я, по-моему, как бы анонсировал это совещание в прошлой программе. Так вот, оно прошло, оно прошло успешно. И были намечены те практические меры, которые нужны для того, чтобы этот проект состоялся. Я очень надеюсь, что он состоится.

Колоссальную, ключевую роль в этом проекте играет «Мемориал». «Мемориалу» 25 лет исполняется в этом году, это совершенно поразительный случай вот такой вот общественной организации, получившей колоссальный авторитет. И именно благодаря «Мемориалу» этот проект может состояться, потому что нам есть на что опереться, мы можем опереться на архивы, на базы данных, собранные «Мемориалом», на авторитет историков и архивистов, которые работают в «Мемориале».

Так что, что называется, следите за дальнейшим здесь развитием событий и пишите, если вы хотите по конкретному адресу конкретному человеку поставить такую табличку. Посмотрите, пожалуйста, в базу данных «Мемориала» - в Москве, я имею в виду сейчас пока только Москву – посмотрите в базу данных по адресу mos.memo.ru. Вот как слышится, так и пишется: mos.memo.ru. И по адресу poslednyadres, в одно слово, как бы через «y» в середине, poslednyadres@memo.ru, poslednyadres@memo.ru. Присылайте, пожалуйста, ваши заявки.

Вот. А теперь о «Диссернете». На этой неделе огромная была история с Павлом Астаховым. Больше трехсот публикаций за вот последние 2-3 дня было собрано на это тему. Дело в том, что «Диссернет» опубликовал экспертизу, сделанную еще прошлым летом, опубликовал экспертизу Российской государственной библиотеки, главной библиотеки страны, главного хранилища научных текстов, которая подтвердила факт заимствований в диссертации Павла Астахова. Это же ведь делается очень просто, это такой процесс вполне механический, его делают люди, не машина, а люди, глазами, руками, и люди очень опытные, очень ответственные. В РГБ работает замечательная команда экспертов. Это видно просто по тем результатам, которые они дают.

Так вот, они подтвердили в очередной раз вердикт «Диссернета». В свое время они полностью подтвердили этот вердикт относительно депутата Бурматова, теперь вот Астахов и еще один депутат, такой Абубакиров, тоже была экспертиза «Диссернета», теперь они это подтвердили. Да, эта диссертация составлена из заимствованных частей в значительной мере, в этой диссертации фиктивный список использованной литературы – в общем, огромное количество нарушений, причем намеренных нарушений.

Еще раз, почему нам это важно? Потому что это вопрос не только в том, что это фальшивая диссертация, а вопрос в том, что это фальшивая репутация. И человек, Павел Астахов, который сделал свою карьеру на демагогии, который сделал свою карьеру на лицемерных утверждениях, построенных на самом деле на слезах детей, которые не нашли своих семей и которые сегодня оказались, многие из них, в совершенно катастрофическом положении, мы даже не до конца знаем масштабы содеянного им. Вот этот человек на самом деле – обладатель фальшивой репутации, репутации, которая ему не принадлежит. Это доказал «Диссернет», а теперь это подтвердила Российская государственная библиотека.

И дальше произошла совершенно потрясающая вещь, абсолютно невероятная! Ну, я никогда такого не видел, хотя люди опытные мне говорят, что вообще такое бывает. Российская государственная библиотека отказалась от официального документа, который она в свое время выпустила. Вот депутату Гудкову еще летом прошлого года была официально в конверте с сопроводительной бумагой из РГБ, Российской государственной библиотеки, прислана эта экспертиза по Астахову, экспертиза тогда же по Бурматову, экспертиза по депутату Абубакирову. Сегодня директор библиотеки Александр Вислый говорит: этого не было. А когда ему предъявляют… ну, он это говорит не сам, ему стыдно это произносить. Хотя примерно такие вещи он говорил, скажем, в своем интервью корреспонденту «Газеты.ру». Но его пресс-служба говорит это: мы никогда не делали эту экспертизу. У этой экспертизы есть номер, она совершенно на официальной бумаге была отправлена депутату Государственной Думы. Они говорят, ее не было.

Значит, когда им показывают эти бумаги с подписями, печатями, они говорят, значит: только первая страница имеет значение, а все остальное – фальшивое. Вот все остальное не имеет значения. Вы когда-нибудь такое видели, чтобы официальная инстанция, официальная организация за подписью своего руководителя отправляла бумагу, а потом говорила: только первая страница имеет значение? Вот как кто-то мне написал в блоге очень хорошо, что, а что, у Конституции тоже только обложка имеет значение? А все, что там внутри, значения не имеет, все остальное? Как-то поскольку там штемпеля и подписи нету, то все остальное как-то не считается? Так что ли?

Ну, вот видите, зачем нужен «Диссернет» и зачем нужна вся эта диссертационная, как многие говорят, возня? Потому что она выворачивает наружу вот такие вот пласты, она демонстрирует вот эти поразительные способности, например, российских чиновников вот к такому несусветному, абсолютно наглому вранью. Вот эта «партия божьей росы», как достаточно часто называют «партию жуликов и воров», у нее появилось уже теперь второе прозвище вот такое, это, конечно, совершенно удивительная вещь. Вот эти сначала фальшивые репутации, потом фальшивые обязательства чиновников, которые сегодня выдают бумагу, завтра объявляют ее недействительной, просто потому что они боятся.

Причем любопытно, что когда мы публиковали фрагменты из той же экспертизы, только относящейся к депутату Бурматову, которого не боится директор библиотеки Вислый, то он не опровергал этого, а наоборот подтверждал и выступал со всякими гневными речами, что если депутат Бурматов, типа, не заткнется, то сейчас они еще раз проверят и будет только хуже. И тогда он говорил, что любой депутат может направить такой запрос, и депутат Бурматов тоже может направить. Теперь, когда речь пошла о Павле Астахове, который кремлевский чиновник, который близок, фигура, особа, приближенная к государю-императору, его Александр Вислый боится, и по этому поводу он вынужден выдумывать вот такие истории. Вот что выкидывает наверх, как вулкан, выкидывает «Диссернет».

И вот сегодня еще одна история, сегодня опубликовано сначала в «Новой Газете», теперь вот и я написал у себя в блоге и на «Эхе Москвы» тоже об этом: по, опять-таки, экспертизе «Диссернета», опубликованы материалы, касающиеся одного из федеральных министров, министра транспорта Максима Соколова. Ситуация там плохая: его диссертация состоит из двух, собственно, чужих текстов, сшитых между собой и вот, так сказать, выданных за его текст. Как это получилось? Ну, вот пусть он объяснит. Это как-то получилось. Однако это медицинский факт. Мы видим эти два текста, мы видим эти тотальные заимствования и понимаем, что, вот, собственно, диссертация составлена из двух посторонних.

Но что интересно в этой ситуации? Что случай Максима Соколова – это один из довольно редких случаев очень труднообъяснимого вот этого вот позора. Абсолютно непонятно, зачем человеку это понадобилось.

Дело в том, что Максим Соколов – человек, который тоже происходит из бизнеса, тоже как… я говорю «тоже», потому что немало сегодня во власти у нас людей с таким бизнес-прошлым. Он происходит из бизнеса, он занимался, насколько я понимаю, строительным бизнесом, производством стройматериалов и всякими смежными вещами. Он был ответственным руководителем в Санкт-Петербургской городской администрации. Сначала заведовал одним комитетом, потом другим, тоже они были связаны, там, с промышленностью, с экономикой, с инвестициями. И оставил по себе хорошую память. Оставил по себе впечатление человека разумного, профессионального, самостоятельного, ответственного, отвечающего за свои слова. Ну, такого – вот пусть простят меня за некоторую, так сказать, вольность в выражениях, но я все-таки это скажу – такого человека с яйцами. И, поверьте, это не сексизм. Вот яйца, они бывают как-то у чиновников любого пола. И у чиновников любого пола их может не быть. Вот тут такое впечатление, что они были. И память о Максиме Соколове – это вот как о человеке, с которым можно иметь дело, на которого можно положиться.

И вдруг, незадолго до того, как карьера его повернулась таким образом, что он отправился в Москву, в 2008-м году (в Москве он оказался в 2009-м), появилась вот эта диссертация. Откуда она появилась, как она появилась – абсолютно непонятно. И это совершенно бессмысленно с точки зрения человека, который сделал даже не карьеру, а всю эту судьбу себе сделал своими руками. И вдруг вот такое.

Поэтому «Диссернет»… я сейчас говорю от имени этого сообщества, в котором работают многие-многие десятки людей по всему миру, и огромное количество журналистов работают сегодня вместе с «Диссернетом», публикуя его материалы. «Диссернет» обращается к министру транспорта Российской Федерации Максиму Юрьевичу Соколову с призывом: уважаемый Максим Юрьевич, откажитесь от этой диссертации, сделайте этот шаг. Да, мы знаем, что срок давности прошел. Но вы же знаете, что срок давности – вещь абсолютно незаконная.

Вот сейчас Общество научных работников, авторитетнейшая организация ученых России, на протяжении последней недели собирало подписи, подписи только ученых, только действующих ученых (академиков, членкоров, профессоров, доцентов, докторов, кандидатов) под заявлением с требованием убрать вообще срок давности из этой истории. И собрано уже колоссальное количество подписей. Зайдите, пожалуйста, на сайт ОНР. Вот легко найти в интернете, ОНР – Общество научных работников. Зайдите и посмотрите на это письмо, посмотрите свежую информацию о том, сколько академиков, сколько членкоров, сколько профессоров.

Вот это единственное, уважаемый Максим Юрьевич, что сегодня вас прикрывает: вот эта незаконная, абсолютно ведомственная бумага, почему-то устанавливающая срок давности для фальсифицированных диссертаций. Как будто бы спустя 3 года фальсифицированная диссертация как-то сама выздоравливает и становится нормальной. Вы знаете, что это не так.

И поэтому я думаю, что вы можете сегодня, - и «Диссернет» так полагает, весь, в своем полном составе, - что вы можете сегодня сделать этот шаг. Вы можете сегодня спасти свою репутацию. Вы можете сегодня вернуться в число честных людей. Это в ваших руках. Для этого достаточно написать заявление в ВАК, в Высшую аттестационную комиссию, заявление с предложением… не с предложением, а с просьбой, по вашему собственному желанию… не надо даже никаких мотивов объяснять, просто по вашему желанию, его достаточно, и такие прецеденты есть, и вы можете этому прецеденту последовать. По вашему желанию аннулировать вашу диссертацию и ваш, незаконно полученный вами, постольку поскольку мы видим, что ваша диссертация состоит из двух чужих текстов, полученный вами диплом кандидата экономических наук. Сделайте это. Это важный поступок, и этот поступок будет абсолютно в русле того, как вы прожили свою жизнь до сегодняшнего дня.

Вот на этом месте я закончу программу «Суть событий», в ожидании телефонного звонка от Максима Юрьевича Соколова или кого-либо из его подчиненных.

Это был Сергей Пархоменко, программа «Суть событий». Всего хорошего, до свидания. Я надеюсь, все-таки до будущей пятницы.