Суть событий - 2013-09-13

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 10 минут в Москве. Добрый вечер, я Сергей Пархоменко, это программа «Суть событий». Как обычно в это время, мы обсуждаем с вами события недели. И разница, конечно, велика между нашим разговором неделю тому назад и теперь, до выборов, после выборов. Много времени мы с вами потратили на эти разговоры, и, конечно, было бы странно, если бы мы не стали бы теперь подводить каких-то итогов и не попытались бы сделать какие-то выводы. Я понимаю, что неделю уже про это говорят, но все-таки я совершенно уверен, что осталось немало недосказанного и осталось немало элементов и аспектов всей этой проблемы, которые по-прежнему заслуживают того, чтобы мы с вами их обсуждали.

Номер для смс - +7-985-970-45-45. +7-985-970-45-45. www.echo.msk.ru – это сайт. Заходите, там масса всяких интересных возможностей: можно играть в «Кардиограмму прямого эфира», можно смотреть видеотрансляцию из прямого эфира, вот отсюда из студии, можно оттуда прямо отправлять сообщения ко мне на экран так же точно, как смски, можно слушать радио при помощи интернета – в общем, много есть разных полезных свойств у нашего сайта. А потом, когда программа закончится, там довольно быстро появится сначала видеозапись, а потом и транскрипт – ну, вы уже это помните – передачи, можно будет его комментировать.

К сожалению, комментарии эти последнее время все менее и менее содержательные, я вот поэтому решил поговорить об этом, в надежде, что, может быть, какие-то новые люди придут и, может быть, наконец, начнут обсуждать происходящее в эфире по существу, а не просто переругиваться между собой. Потому что следить за этим как-то невозможно, ужасно скучно. Я, признаться, как-то давно перестал. Открываю после каждой программы, заглядываю туда, вижу: о, опять эти, опять с тем же. Закрываю и оставляю до следующей недели. Очень бы хотелось, чтобы эта возможность, на самом деле интересная возможность комментирования происходящего, полезная для любого ведущего, была бы использована вами, дорогие друзья, как-то более рационально.

Ну, давайте все-таки перейдем к событиям. Я вообще доволен, должен вам признаться, своей собственной… своими собственными какими-то прогностическими навыками. Несколько раз тут уже хвастался вам, что я еще осенью прошлого года сказал о том, что, на мой взгляд, велика вероятность досрочных выборов мэра. И мне кажется, что то, что произошло, все-таки в какой-то логике развития событий. Много есть разных версий, зачем это нужно было Собянину. Сегодня можно сказать, что, зачем бы это ни было ему нужно, его, конечно, потерпела ужасная катастрофа. Я думаю, что в серьезном смысле политическая карьера его на этом кончена. Ну, он побудет какое-то время московским мэром, но, в общем, перспектив у него нет больше никаких.

Вообще говорили много о том, что мечта Собянина на самом деле – кресло премьера, что он вот такой прирожденный аппаратчик, что вся эта публичная политика ему не очень нравится, и он как-то не очень это умеет, и не очень этого хочет. И в этом смысле прав Владимир Путин, который сказал, что он не Робеспьер. Он не просто не Робеспьер, он, в общем, бревно, между нами говоря, во всем, что касается публичных всяких дел. И мы кампанию эту видели, она была проведена необыкновенно нелепо, как-то удивительно бессодержательно, удивительно беззвездно. Я бы сказал, бесславно. Вот, может быть, это правильное слово. И вообще, задача заключалась в том, чтобы никакой кампании не было.

Опять-таки, я должен вернуться здесь к своим собственным словам, много раз здесь повторенным. Штаб Собянина постановил еще в самом начале этих событий, еще за некоторое время до того, как было объявлено о том, что будут эти досрочные выборы, что основная их задача – это слишком высокая явка, явку надо бы как-нибудь попридавить. Вот этих разговоров в мэрии было с самого начала довольно много. В первые моменты перспектива явки оценивалась примерно, там, в 52% - вот с этой точки начинались эти выборы. Ну, в дальнейшем мы видели, что социологи, по большей части, в общем, совершенно провалились с этой историей. Но важно то, что есть все-таки какие-то социологические службы такие карманные, которым в мэрии, например, продолжали верить, причем продолжали верить до последнего, вот с маниакальным каким-то упорством продолжали ориентироваться на эти цифры. Вот они давали прогноз явки 52%, и много там в мэрии было разговоров о том, что вот что-то это многовато, хорошо бы 50. А может быть, 45. А если повезет, то и 40. А если уж совсем повезет, то 35. Вот это было бы здорово. Ну, они, в результате, и получили это.

И многие говорят о том, что информация о выборах была до такой степени задавлена, до такой степени выведена на периферию – даже дебаты, если помните, были выведены, в результате, на такие очень мало смотримые периферийные телеканалы – что огромное большинство, или, во всяком случае, значительное большинство избирателей, и, главным образом, кстати, избирателей самого Собянина, были как-то уверены, что эти выборы безальтернативные. Потому что они по «ТВ Центру» и по разным московским средствам массовой информации, вроде «Вечерней Москвы», видели одного Собянина, никого больше там, собственно, не было, федеральная пресса на эту тему молчала. Ну, и вот им показалось, что кроме Собянина, собственно, никого и нет. А ради Собянина чего и идти? И кончилось это все тем, что действительно огромное количество людей на выборы не пошли.

Я совершенно не верю в то, что они все, там, разъехались по каким-то дачам или что-нибудь такое. Город вообще не опустел на эти дни. Мы с вами видели накануне довольно много народу на улицах в День города, когда была хорошая погода. Куда эти люди делись? Да никуда. Они остались по домам, они занимались своими делами, потому что Собянин их не заинтересовал, Собянин не показался им достаточным поводом, для того чтобы выйти из дома. А ни про что другое они просто не знали. Конечно, Навальный предпринял колоссальные усилия, многие десятки встреч он провел по Москве. На некоторых из них я был. Огромное количество всякой информационной и агитационной литературы было распространено, и вообще все это было очень мощно и очень эффективно. Но понятно, что достать до каждого жителя огромного, по меньшей мере, 12-миллионого города, да еще вот с такой гигантской территорией, было чрезвычайно трудно.

И мы, в результате, и увидели по итогам вот то, что я назвал – может быть, вы видели эту публикацию, она была и на сайте «Эхо Москвы» тоже – «бублик Собянина». То есть, совершенно очевидное преимущество людей, которые голосовали за Собянина, по краям, по окраинам Москвы, по районам, которые, там, либо прилегают к Московской кольцевой дороге, либо сидят, что называется, верхом на Московской кольцевой дороге, даже перелезая через нее время от времени, либо даже находясь целиком за Московской кольцевой дорогой, вроде Солнцево, Ново-Переделкино, или вот новых двух округов этой самой Новой Москвы, Новомосковского округа и Троицкого округа, которые вообще находятся довольно далеко. Вот, вот этот самый «бублик Собянина» - это то, куда в меньшей степени достал Навальный своими агитационными материалами. Во многих из этих районов, например, даже и метро нет, поэтому трудно было использовать метро как такую важную инфраструктуру для организации этих агитационных мероприятий. Вы знаете, что сторонники Навального, собственно, и в метро ездили, раздавая всякие материалы, и возле метро старались устраивать вот эти свои агитационные пункты.

Ну, и дальше началась история с наблюдателями. Это вы уже знаете, об этом чуть позже, может быть, тоже обмолвимся, там много было всяких поучительных вещей.

Так вот, возвращаясь к итогам этой кампании для Собянина: они, конечно, катастрофичны, потому что он показал себя как человек, совершенно не способный вести диалог с людьми. Много было анекдотических историй, на одной из них я просто сам присутствовал, когда собралось довольно большое собрание избирателей, которые пришли поговорить с Собяниным, а Собянин не появился, потому что у него были какие-то более важные дела. И вообще, таких ситуаций было довольно много, очень много было искусственного, очень много было натянутого, какие-то ужасные такие ненатуральные песни, какие-то митинги, согнанные из людей по разнарядке и ведомые нанятыми для этого ведущими, некоторые из которых по-прежнему зачем-то продолжают называть себя журналистами, хотя, в общем, никакого отношения к этой профессии давно уже не имеют. Я имею в виду и Арину Шарапову, и вот этого странного человека, который тут время от времени у нас бывает.

Да, ну так вот, мы видим, что вот выборы эти кончились. И первое анекдотическое назначение, кадровое назначение Собянина, господин Долгих, тот самый Долгих, который Долгих, Капитонов, Катушев, а потом Мазуров, Устинов, Демичев, Андропов, Кулаков. Ну, и так далее. Вот, знаете, у всякого, кто был уже взрослым человеком в конце 70-х – начале 80-х годов, это все как-то, что называется, от зубов отскакивает. Так вот, это назначение, оно является таким комедийным только на первый взгляд. Оно ведь явилось на свет в результате абсолютно безграмотной комбинации с назначением представителя мэрии Москвы в Совете Федерации. Ну, вот не предусмотрели ничего. Назначили одну реальную фигуру, господина Галушку, и две декоративных, в полной уверенности, что вообще вся эта процедура является абсолютно театральной, что в реальности она никому не нужна, и что вот эти три кандидатуры – это так, какой-то такой спектакль, который, ну, нужно дежурно отыграть, а, в общем, никакого смысла в нем нет.

Выясняется, что есть смысл, что вообще во всяком правиле, которое навязано нам законом, смысл обычно есть. И к этому нужно относиться, по меньшей мере, внимательно. Можно относиться критически, можно иногда относиться без уважения, но внимательно относиться нужно точно, иначе вот попадешь вот в такую вот ловушку.

И немедленно произошел этот анекдот, когда одного назначили, другая вполне демонстративно сказала, что она видала в гробу все эти московские дела и остается в Госдуме. И, в результате, человек, который 28 лет назад ушел на пенсию, будет теперь как-то законодательствовать, разбирать сложные толстые законопроекты и пытаться что-то такое в них понять и отражать в них наши с вами интересы. Вы доверяете свои интересы господину Долгих? Вот лично вы хотите, чтобы господин Долгих решил что-то важное, что касается вашей жизни? Я – нет. У меня есть такое сильное ощущение, что и вы тоже. А это вот уже устроил нам с вами Собянин. И он еще много чего интересного такого нам устроит, потому что он превратился в человека без будущего.

Многие говорили о том, что смыслом для него было премьерство. Я вот начал уже говорить об этом и как-то чуть ушел в сторону. И что весь смысл этих выборов заключался для него в том, чтобы как-то напомнить о себе и вернуться в эту очередь. А то вот, говорят, то Шойгу будет премьером, то начинают рассматривать, там, не знаю, какого-нибудь Рогозина в качестве претендента, то еще кого-нибудь. И вот он, Собянин, думает: «А я-то где? А я что-то не стою в этой очереди, меня вообще что-то не перечисляют среди вот этих вот претендентов. Надо бы как-нибудь, чтобы про меня получше помнили». Вот напомнил. Ну, как вы думаете, много у него шансов сделаться премьером после того, что здесь произошло, после вот этих так называемых честных выборов?

Кстати, очень забавная такая психологическая ситуация. Действительно, справедливо пишут многие мои коллеги, что вот это вот отчаянное хвастовство тем, что «мы, наконец, первый раз в жизни провели честные выборы» - это такой огромный сеанс саморазоблачения и каких-то постыдных признаний. То есть, вы признаете, что все предыдущие выборы были нечестными. То есть, вы отдаете себе отчет в том, да, что вот теперь, когда вы совершили этот героический подвиг, можно признаться в том, что, например, предыдущие, президентские выборы, а тем более предпредыдущие думские выборы, не имели к честности, к закону никакого отношения. Вы признаете, что на них были фальсификации, вы признаете, что на них были махинации. Вы признаете, например, что там была дутая явка, а вот теперь как-то никто ее не надувал, она оказалась вот такая, какая она есть. Вы все это признаете, правда? И вы признаете, что единственное, что защитило вас от тюрьмы в результате этих двух фальсифицированных, например, последних выборов – это то, что вы контролировали суд, это то, что вы отказывались принимать иски избирателей о нарушениях их избирательных прав. Вот поэтому вы до сих пор остались на свободе. Вы это признаете, правда? Ну, отлично, по меньшей мере.

Давайте теперь посмотрим, что предстоит нам дальше, с чем мы как бы выходим из этих выборов. Ну, во-первых, с огромным пакетом исков, которые поданы Навальным в суд. От них просто так отмахнуться будет сложнее, потому что есть, как мы с вами знаем, решение Конституционного суда на этот счет, которое, в общем, вполне ясно указывает, что граждане имеют право отстаивать свои интересы в суде. И вот эти вот 951, если я ничего не путаю, иска по поводу конкретных нарушений на конкретных участках – это будет 951 процесс, с которым придется каким-то образом московским судам справляться.

А есть еще большие истории. Есть, например, история, в целом, о таком широкомасштабном, глобальном для Москвы нарушении избирательного законодательства, которое выразилось в том, что были колоссальные деньги потрачены на подкуп избирателей. Под видом подарков, которые раздавались ко Дню города, были розданы по спискам, пожилым людям были розданы продуктовые наборы. Причем, по всей видимости, этот самый момент был использован еще и для того, чтобы выверить эти списки пожилых людей и предварительно наметить тех из них, к которым будет направлено так называемое домашнее голосование, которое до них то ли дойдет, то ли не дойдет.

Что касается этих наборов, то там смешная ситуация. Вот я, например, так вышло, что вчера был в своей районной управе. Я живу в Тверском районе. И вот я появился там – и что я обнаружил на стенке? Там до сих пор висит объявление о раздаче этих подарков, даже никто не догадался его снять со стенки. Я его даже сфотографировал и вывесил у себя в Фейсбуке.

И вот дальше, собственно, началась вот эта комбинация, которая, по всей видимости, была основной, опорной идеей для нарушений на этих выборах. Я об этом говорил и писал. Вот если вы бываете в Живом Журнале, то можете видеть там мой блог. Я там называюсь cook, ну, как повар, cook. Можете посмотреть, за сутки до выборов я вывесил там такой небольшой текст о том, что не дайте себя обмануть, очень внимательно смотрите за выносными, так называемыми инвалидными голосованиями. Инвалидными потому, что, по российскому законодательству, собственно, есть две главных категории людей, которые имеют право на то, чтобы вызвать домой эту самую избирательную урну. Ну, вообще, строго говоря, любой человек может это сделать. Он может позвонить, сказать: «Я плохо себя чувствую». Там, не знаю: «У меня ангина, я не выхожу из дома». Это может быть даже достаточно молодой человек и, в целом, вполне здоровый, ну, вот если в этот момент он может это сказать.

Так вот, есть два основных повода: это либо вот тяжелая болезнь в данный момент (ну, каждый сам оценивает тяжелую болезнь, нет никакого реестра, формально утвержденного, что в данном случае считать тяжелой болезнью, что не считать), либо инвалидность. И вот я написал о том, что не дайте себя обмануть. На предыдущих выборах эти махинации достигали совершенно колоссальных размеров. Я вывесил там ссылки на, там, свои старые тексты, которые были посвящены как раз вот махинациям с этими инвалидными голосованиями. Так оно и произошло. И, по всей видимости, именно это оказалось основной надеждой на фальсификации на этих выборах, на то, чтобы, что называется, подстраховаться.

И в тот момент, когда стало ясно, что разница между результатами Собянина реальными и 50-ю процентами очень небольшая, и, по всей видимости, предстоит второй тур, и, по всей видимости, риск становится очень велик, так вот, в этот момент, что называется, рука дрогнула, и механизм этот был реализован. Я, будучи членом одной из избирательных комиссий, своими глазами это наблюдал. Вот я после перерыва, который у нас наступит буквально через полминуты, расскажу историю, которая происходила непосредственно на моем участке, с человеком, имя которого мне известно, и с работой, которую он проделал, вот этой вот грязной фальсификаторской работой, которую он проделал на моих глазах. Я сам был этому свидетелем. И я полагаю, что на самом деле это абсолютно массовый случай, и что ровно так это происходило на других участках. И я знаю уже сегодня много свидетельств того, как аналогичные ситуации происходили по всему городу.

Давайте на этом месте прервемся на 3-4 минуты новостей и вернемся в эту студию во вторую половину программы «Суть событий» со мною, с Сергеем Пархоменко. Пожалуйста, никуда не удаляйтесь от ваших радиоприемников.

НОВОСТИ

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 почти минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Номер для смс - +7-985-970-45-45, +7-985-970-45-45. Сайт www.echo.msk.ru – заходите, пожалуйста, и смотрите трансляцию из студии прямого эфира, играйте в «Кардиограмму прямого эфира», слушайте радио, отправляйте оттуда сообщения сюда ко мне в студию. В общем, масса возможностей у нас на сайте.

Мы говорили об итогах выборов. Я эти выборы все-таки наблюдал как бы одновременно с двух позиций. И немножко со стороны, стараясь быть здесь таким хроникером, каким-то комментатором, пытался что-то такое обобщать здесь вместе с вами в студии «Эхо» и в блогах, где я пишу в последнее время довольно много, и где у меня собралась довольно большая аудитория. И, с другой стороны, изнутри. Мне было очень интересно, я очень был рад, что не поленился еще в январе заняться, там, в декабре и в январе, заняться тем, что вот как-то сконтактировался с волонтерскими наблюдательскими организациями, которые мне помогли правильно оформить и подать документы, для того чтобы быть членом участковой избирательной комиссии. Это очень важная, очень интересная, очень поучительная работа, потому что ты видишь весь механизм выборов изнутри.

Ну, например, что я видел как бы вот в другую сторону, в чем я, например, не поддерживаю того же самого Алексея Навального и очень многих наблюдателей, которые говорили о том, что тот факт, что, несмотря на то, что на большом количестве участков были автоматические вот эти урны для подсчета голосов, КОИБы так называемые, которые сразу сканируют опускаемый туда бюллетень, и что вот они были, а через полчаса результат был еще неизвестен. Что вот, что это такое, почему так долго и так далее. Ну, на самом деле надо себе отдавать отчет, что, конечно, этот автоматический прибор, он очень облегчает работу избирательной комиссии, очень сокращает время подсчета, и делает этот подсчет более надежным, и, ну, в общем, это хорошая вещь. Я как-то вот своими глазами на нее посмотрел, и мне показалось, что это как-то очень полезно. Но все равно результаты-то выдаются не мгновенно. Потому что, прежде чем вы этот результат получите от этого КОИБа, вы должны проделать довольно значительное количество предварительных всяких действий. В частности, вы должны вручную пересчитать и фактически уничтожить, ну, там, отрезать угол от всех неиспользованных бюллетеней. А поскольку в этот раз явка оказалась довольно низкой, то на участках образовалось огромное количество вот этих лишних бюллетеней, которые в свое время были получены от территориальной избирательной комиссии для выдачи их избирателям, и вот они не понадобились, потому что избиратели не пришли. Значит, все это нужно было собрать, очень тщательно пересчитать, подвергнуть вот этой вот процедуре гашения. Кроме того, там нужно отдельно очень тщательно посчитать количество записей в книгах, где, собственно, собраны все избиратели, количество записей о том, сколько народу пришло, и кто именно пришел, и потом вот сравнить эти результаты с тем, что выдает эта самая автоматическая урна, этот самый КОИБ.

Короче говоря, там много работы, и эта работа требует времени. И разговоры про то, что, там, через три минуты все должно быть закончено – это разговоры тех, кто просто не знает, как это все изнутри устроено. Мне важно было на это на все посмотреть.

Но видел я и другое. Вот то, что я обещал рассказать перед перерывом. Среди наблюдателей, которые пришли и формально зарегистрировались на нашем участке… участок был наш в центре города, и наблюдателей было много, очень много. В общей сложности 11 человек наблюдателей и членов комиссии с правом совещательного голоса – это тоже такие как бы наблюдатели, но такие привилегированные, заранее назначенные теми или иными партиями, участвующими в выборах и выдвигающими своих кандидатов, в избирательную комиссию. Так вот, таких людей было у нас 11. Среди них была некая дама (я ее, кстати, видел уже и на прошлых выборах на этом самом участке), которая была наблюдателем от «Единой России». Она, надо сказать, такое молчаливое, бессловесное такое существо, которое вот уже вторые выборы подряд сидело молча в углу, абсолютно без единого слова, без единого движения, и не демонстрируя никакого интереса к происходящему. Правда, был такой анекдотический момент в самом конце. Когда вот стало понятно, что результат очень близкий, что результат такой очень тесный и что Собянина отделяют от ненавистного ему и невозможного для него второго тура буквально какие-то считанные проценты… а на нашем участке даже результат оказался, наоборот, сильно в пользу Навального, Навальный на нашем участке набрал гораздо больше Собянина и занял, несомненно, первое место в этом голосовании. Так вот, совершенно неожиданно эта тетенька, представительница «Единой России», тоже сказала, что она хочет получить свою заверенную копию протокола. Что при этом она имела в виду? Может быть, она стала бояться, что члены ТИКов и Московской городской избирательной комиссии, которые, собственно, обычно осуществляют разного рода махинации с итоговыми протоколами и для защиты от которых наблюдатели и получают эти заранее заверенные копии итоговых протоколов?.. Так вот, может быть, она побоялась, что они, что называется, перейдут на сторону народа что ли и начнут фальсифицировать в обратную сторону? (смеется) Это интересный такой психологический феномен, который меня тогда очень позабавил.

Но была и серьезная история. Среди этих 11 человек появилась некая девица, которая пришла и предъявила мне свое… мне – потому что я, собственно, занимался регистрацией этих наблюдателей, такова была, в частности, одна из обязанностей, которую я выполнял в этой избирательной комиссии, которую мне поручили, регистрировать наблюдателей, которые приходят, и прессу, кстати, тоже. Так вот, она пришла и протянула мне свое направление. И сказала, что она наблюдатель от Собеса. Я сказал, что от Собеса не бывает никаких наблюдателей и что она явно что-то путает. Потом я вгляделся в бумагу, которую она мне вручает, там черным по белому было написано, что она наблюдатель от Собянина. Я говорю: «Подождите, вы от Собянина наблюдатель». «Как от Собянина?» «Ну, так, от Собянина. Вот ваша бумага, которую вы мне только что вручили. В ней написано, что вы наблюдатель от Собянина». «О, господи, - сказала она, - еще этого не хватало! Я должна позвонить». Стала куда-то звонить по телефону. Потом вернулась ко мне и сказала: «Начальник приказал сидеть. Так что, регистрируйте». Я ей говорю: «Ну, слушайте, а может быть, все-таки не надо? Ну что же вы так подчиняетесь начальнику? Если вам не хочется сидеть – так не сидите». «Нет, регистрируйте». Хорошо, регистрирую. Потом она говорит: «А что, прям надо сидеть и даже отойти никуда нельзя?» Я говорю: «Да вообще не надо сидеть, можете идти, вы совершенно свободны. Хотите – сидите, не хотите – не сидите. Наблюдение – дело совершенно добровольное, никто не смеет вас принуждать. Так и скажите вашему начальнику, что он не смеет заставлять вас быть наблюдателем». «Нет уж, нет уж, начальник мне велел, я буду сидеть». И вот она села на лавочку и просидела там полдня.

Что она в течение этого времени делала? Очень просто. Она дождалась, пока обратно на участок вернулись те две группы членов избирательной комиссии и наблюдателей, которые носили по квартирам переносные урны. На нашем участке их было две.

Надо заметить, что еще накануне на нашем участке произошел скандал, и, не скрою, этот скандал устроил я. Потому что я обнаружил реестр людей, которые будто бы заявили о том, что они хотят, чтобы к ним пришли на участок… то есть, к ним пришли домой с этой самой избирательной урной. И было абсолютно непонятно, откуда этот реестр взялся. Абсолютно непонятно было, кто принес эти сведения, кто составил этот список. Я стал это выяснять. И мне было сказано в территориальной избирательной комиссии, то есть в районной управе, что это принесли из Собеса. Я сказал, что, по закону, тогда в этом реестре должно напротив каждого имени прямо стоять конкретное имя, фамилия, отчество, адрес, телефон того человека, который принес эти сведения. Вот кто заявил о том, что вот к Марье Ивановне Петровой домой по такому-то адресу нужно идти? Кто это сказал? Вот кто от ее имени это попросил? Кто велел туда отправляться? Кто ее внес в этот список? Тот пусть оставит свое имя здесь. Потому что потом мы сравним, просила Марья Ивановна Петрова или не просила Марья Ивановна Петрова, или, может быть, Марья Ивановна Петровна вообще не в курсе этих событий и не в курсе того, что кто-то к ней пойдет с какими-то урнами. Я тогда заставил – это было нелегко как-то, я встретил на пути довольно большое сопротивление – заставил переделать этот реестр.

Так вот, теперь эта самая девица – наблюдатель от Собянина, напомню – терпеливо сидела и ждала, пока вернулись наши члены избирательной комиссии с переносными урнами, которые ходили по этим самым квартирам. Кто-то проголосовал из тех, кто был в списке, кто-то не проголосовал. Какие-то люди сказали, что «не надо не надо, я сам приду». Какие-то просто не открыли дверь. Вот они звонили-звонили в дверь – там никого нет. Какие-то отказались голосовать, сказав, что они не просили, не подавали никаких заявок и вообще не понимают, кто это, не понимают, зачем это. Так что, совсем не весь этот реестр был как бы исполнен.

И вот эта девица внимательнейшим образом опросила этих членов избирательной комиссии, которые вернулись обратно в участок. При этом она получала инструкции по телефону на этот счет и переспрашивала, как именно она должна была сделать это. Она составила список тех людей, до которых не дошли по тем или иным причинам, которые не проголосовали. Этот список она смсками передала куда-то, куда ей велели передать. После этого встала, попрощалась и ушла. Вот это, собственно, то единственное, что она проделала на участке.

Я знаю, что такие люди были на огромном количестве участков. Вот люди, которые являются членами избирательных комиссий в разных районах Москвы, что называется, сейчас, я думаю, слушают меня и удивляются, потому что эта ситуация им кажется знакомой, у них тоже был такой человек, который сидел у них, который следил за тем, до кого не дошли, и который куда-то передал эти списки. Зачем он их передал? А потому что вот это и есть золотой резерв фальсификаций, вот это и есть те самые голоса, которые как бы их, которыми они как бы могут воспользоваться. Потому что они понимают, что этих людей нет, они точно не придут, они точно не проголосовали – можно попытаться вот на эту величину туда и сюда подвинуть.

А, как вы понимаете, когда речь идет в 12-миллионном городе о цифре всего в 40 тысяч человек, – а это та самая цифра, которая отделяла Собянина от второго тура, которого он так страшно боялся, – то собрать эту 40-тысячную цифру вот так вот по крупице, по зернышку на разных участках, в общем, не представляет из себя особенно большого труда, если ты располагаешь при этом, в твоем распоряжении если есть вся вот эта вот инфраструктура этих социальных учреждений, этих собесов, если ты пользуешься личными данными этих людей, если у тебя есть сведения о прописке и всякое такое прочее.

Вот вам увиденное мною вблизи. Вот то, что я теперь представляю себе очень хорошо, как это все функционирует. Важнейший урок этих выборов и важнейший урок, в частности, для людей, которые организовывали избирательную кампанию Навального, и, в целом, сделали это исключительно хорошо, и работали исключительно эффективно, но, что называется, смазали свою работу вот этим финальным, важной финальной ошибкой: они не смогли равномерно – и это касается не только их, это касается и других оппозиционных партий, это касается и коммунистов, и «Яблока», и «Справедливой России» - не смогли равномерно расставить по Москве своих наблюдателей. Вот я уже говорил, что на моем участке было 11 человек. Но есть огромное количество участков, в частности и в основном вот, собственно, на территориях вот этого «бублика Собянина» по окраинам Москвы огромное количество участков, где наблюдателей не было ни одного. И результат различается разительно на тех участках, где наблюдатели были, и на тех участках, где наблюдателей не было. Имеется разница и в количестве вот этих самых надомных голосующих, и, в конечном итоге, разница в полученном результате. Опять же, в интернете вы можете найти довольно много сейчас выкладок, разного рода математических диаграмм, схем, графиков, которые показывают, что разница эта очень ощутима. Если на участке наблюдателя не было, то результат Собянина оказывался лучше. И невозможно это объяснить тем, что каким-то поразительным чудом наблюдатели сами вот расселись по тем местам, где живут любители Собянина. Ну, вот так не бывает. Скорее бывает наоборот. Там, где наблюдателей нет, там результат меняется, и мы понимаем, в какую сторону он меняется.

Отчего это произошло? Только ли это произошло от неудачной работы штабов?

Вот я не далее как сегодня получил сердитое и в то же время очень подробное такое серьезное письмо от одной своей знакомой в Фейсбуке, которая пишет: «Я считаю, что нужно расставлять так-то и так-то наблюдателей, что нужно заниматься этим заранее, за месяц. Вот помните, что этим нужно заниматься заранее». «Дорогая, - ответил я ей, - я тоже так считаю. И тоже полагаю, что нужно заниматься этим за месяц. Только за месяц этим заниматься невозможно, потому что нету никаких наблюдателей».

Вот вспомните сейчас, как я тут, в частности, голосил в эфире и как я писал про это. И не я один, а огромное количество разных людей говорили, что, люди, пожалуйста, если вы хотите быть наблюдателем или если вы раньше были наблюдателем, не ждите последнего момента, идите, записывайтесь, сохраняйтесь в этих базах, для того чтобы осталось хоть какое-то время для того, чтобы правильным образом потом распорядиться этим огромным достоянием, а именно списком людей, которые готовы наблюдать за честностью выборов.

К сожалению, в этом смысле многие из нас с вами, многие из москвичей проявили такое неприятное качество, как недальновидность и недобросовестность, дотянули до последней секунды, и, в результате, вот что получилось. В результате, где густо, а где пусто. Ровно так, как, собственно, мы и опасались, так оно и случилось.

Запомним этот момент, запомним его на следующие выборы. Тем более, что следующие выборы недалеки. И могу вам здесь сообщить, что уже сегодня – да чего там сегодня, и вчера, и позавчера – Москва, политическая Москва, я имею в виду, просто вся жужжит, и булькает, и как-то шевелится на тему предстоящих выборов в Московскую городскую Думу. Тот же самый Навальный и его сторонники много раз говорили, что, по существу, мы ведем непрерывную кампанию, которая непосредственно переходит из выборов московского мэра – раз уж так получилось, эти выборы вынесены вперед досрочно – из выборов московского мэра в выборы Московской городской Думы.

Конечно, после того, как огромное количество людей приняли участие в этой избирательной кампании и как-то почувствовали, что это их касается и что это часть, важная часть их жизни, что это влияет на них просто каждый их день, конечно, отношение к выборам в Московскую городскую думу будет совсем другим. И нет никаких сомнений, что тогда, когда они произойдут, это будет колоссальная политическая схватка, необыкновенно напряженная, чрезвычайно интенсивная, местами ожесточенная и бескомпромиссная, и огромное количество людей достаточно известных, ярких пойдут кандидатами в Московскую городскую Думу.

Вообще, Московская городская Дума становится таким очень важным органом. До сих пор, давайте признаемся, это была, в общем, совершеннейшая такая политическая помойка. Место, которое, инстанция, которая абсолютно ничего не решает, которая последовательно уклонятся от тех реальных проблем, которые существуют в жизни города. Вы помните, что никакого отношения они не имели ни к тем событиям, которые происходили в Москве зимой 11-го – 12-го года. Они сделали крайне неудачный, мусорный, мутный Московский избирательный кодекс. Я, опять-таки, с этим столкнулся. В частности, вот я сейчас, сидя здесь, могу сказать, что там есть одна просто криминальная статья – это статья об участии иногородних студентов, учащихся в Москве на дневной форме обучения и живущих в Москве в общежитиях. Эта статья сформулирована безобразно. Эта статья сформулирована таким образом, что из нее абсолютно не следует, могут они голосовать или не могут они голосовать. Вот просто совершенно исключено это понять из этого текста. Это безграмотный текст человека, который пишет хвостом непокорного мула и неспособен сформулировать свои мысли. Вот не поленитесь, найдите в интернете Московский городской избирательный кодекс и ту статью – я, конечно, не помню сейчас ее номера – которая регламентирует ситуацию со студентами.

Очень странная ситуация также и с военнослужащими, которая позволяет крутить и туда, и сюда. Ну, я, конечно, понимаю, что это сделано в значительной мере специально. Но в некотором роде это характеристика Московской городской Думы, которая вот таким образом как-то обошлась со своими обязанностями и позволила использовать себя вот таким образом, для того чтобы создавать вот такого рода мутные и абсолютно такие непригодные к исполнению документы.

Есть еще несколько очень странных пунктов, касающихся избирательного законодательства. Например, что делать с людьми, – а таких людей очень много, между прочим, – которые приходят на избирательный участок и не обнаруживают себя в списках, несмотря на то, что они много лет живут на этом месте, вот их паспорт, вот их прописка, они здесь, на нашем участке. Таких людей набралось почти 50 человек! Притом, что никаких новостроек там вот, в центре города, в Тверском районе, где это происходит, нету. И это было почти 50 скандалов, потому что люди приходят и говорят: «В чем дело? Я который раз прихожу и каждый раз себя не обнаруживаю». Что делать с такими людьми? Невозможно же не дать им проголосовать, совершенно очевидно, что их нужно немедленно включить в избирательный список. Какова процедура этого? Должны ли они писать письменное заявление с просьбой включить их в этот избирательных список? Должны ли они, должна ли избирательная комиссия принять специальное решение письменное по каждому из этих людей? Это на самом деле важнейшие процедурные вопросы, которые остаются невыясненными в Московском избирательном кодексе. Это сделано очень плохо.

К чему я это говорю? К тому, что Московская городская Дума крайне неряшливо, крайне недобросовестно исполняла свои обязанности на протяжении последних лет. Это просто один небольшой пример этой неряшливости и недобросовестности.

Теперь нам предстоит выбрать действительно важный, действительно эффективный и действительно влиятельный орган, который в значительной мере будет определять жизнь города и жизнь москвичей. Я думаю, что это будет колоссальное политическое событие. И абсолютно понятно, что Московская городская Дума рискует стать таким средоточием различных живых политических сил России, в том числе и сил оппозиционных.

Поэтому уже сейчас идет очень много разговоров на эту тему, происходит обсуждение того, каким образом будет осуществляться выдвижение, какие будут формироваться списки. Там довольно сложная формула. По всей видимости, законодатель собирается ее осложнить еще больше. Вот сейчас, скажем, Московская городская Дума должна выбираться по формуле 50 на 50, то есть, половина состава – по партийным спискам, а половина – по округам. Москва должна быть разделена на 22 округа. Кстати, абсолютно непонятно, как она будет нарезана на эти 22 округа. На предыдущих выборах этих округов было всего 17, а теперь должно быть 22. Вот, как одно превратить в другое – не очень понятно.

Но еще и плюс к тому, по всей видимости, нас ожидает изменение этой пропорции. Скорее всего, всего 25%, четверть состава будет по партийным спискам, остальное – по мажоритарным округам. Зачем это делается – абсолютно понятно. «Единая Россия» трусит, они боятся, что они по своему партийному списку никого особенно не проведут, а вот при использовании административного ресурса, при разнообразных жульничествах, на которые они способны и к которым они привыкли, они готовы будут проталкивать своих людей по разным округам.

Но главное, что еще не ясно – это сроки. Вот не удивляйтесь. Записывайте то, что я сейчас скажу. У меня есть большие сомнения, что выборы в Московскую городскую Думу произойдут в те сроки, которые написаны сейчас, вот в тот единственный день для голосования, который сегодня по-прежнему остается единственным в году. В будущем 14-м году он выпадает, по-моему, на 15 сентября. Я много раз говорил о том, что это очень большое зло и, я бы сказал, такая очень большая политическая подлость, когда все выборы собираются в одну кучу, собираются на один избирательный день, ровно для того, чтобы у оппозиции, которая не пользуется неограниченными возможностями поддержки государства… так вот, у оппозиции должно не хватить сил для того, чтобы сконцентрироваться на разных выборах одновременно. И, собственно, в этом смысл этого.

Плюс смысл заключался в том, чтобы как можно меньше людей принимали участие в этих выборах. Для этого вот нужно задвинуть их на начало сентября. К чему это приводит? К тому, что большая часть избирательной кампании приходит на летнее время отпусков, на время школьных каникул, когда людей вообще в значительной мере нет в Москве. Ну, не только в Москве, нет на своих местах, нет там, где они голосуют, и это вымораживает избирательную кампанию, превращает ее в малолюдную, превращает ее в некоторую такую почти незаметную для людей. Вот результат они получили, вот эта вот супернизкая явка в Москве в значительной мере объясняется этим.

Но понятно, что вывод, который власть из этого сделает, заключается в том, что нужно манипулировать эффективнее. Все разговоры про то, что нужно отпустить эти вожжи, что нужно предоставить ситуации развиваться естественным, таким демократическим путем – я не верю в это ни одной секунды и вам не советую верить. Абсолютно понятно, что весь анализ случившихся выборов сведется к тому, чтобы каким-то образом придумать более эффективные методы для манипуляций ими и для управления ими.

И вот, мне кажется, что одним из таких инструментов является сдвиг сроков. Предостаточно времени в течение, там, ближайшей пары месяцев для Государственной Думы принять законы о том, что сроки эти, так сказать, не столь железные, что можно их двигать, можно шевелить, в зависимости от того, кто когда уходит в отставку, и так далее. Я почти уверен, что мы обнаружим с вами такие законы. В частности, вот вместе с законом, который московские выборы делает, да и многие другие региональные выборы, делает из выборов 50 на 50 в выборы 25 на 75, вместе с этим, я думаю, мы увидим и изменение сроков.

Более того, очень интересные события и очень интересные возможности для манипуляции выборов, как ни странно, открывают Олимпийские игры, которые ожидают Россию в феврале. Я допускаю – вот еще раз – я допускаю ситуацию, в которой мы с вами в самом конце декабря, вплоть до вечера 31 декабря, рискуем обнаружить однажды сообщение о том, что Московская городская Дума ушла в отставку, и что выборы назначены на начало марта. Вот представьте себе, если 31 декабря она уходит в отставку, то выборы через 3 месяца. Значит, это самое начало апреля. А если это происходит, скажем, в начале декабря или, там, в конце ноября, то это первые числа марта. И тогда большая часть избирательной кампании попадает на Олимпиаду, когда она вообще никому не нужна, вообще никем не замечена и люди вообще смотрят в этой ситуации в другую сторону, так же, как и телевидение, и прочие средства массовой информации. Задумайтесь об этом. Я думаю, что мы с вами еще много будем про это говорить.

Это была программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. До встречи в будущую пятницу. Всего хорошего!