Суть событий - 2012-12-14

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и 11 минут в Москве, это программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Добрый вечер. Ну что же? Как обычно номер для SMS-сообщений в нашем распоряжении +7 985 970-45-45. Тут же приходят первые сообщения. «Идем завтра?» - спрашивает Павел из Москвы. Ну, я иду, Павел, а вы – не знаю.

363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы», через некоторое время, я надеюсь, заработает, если время останется. Есть еще сайт echo.msk.ru – на нем масса всяких замечательных возможностей есть, кардиограмма прямого эфира, раз в минуту можно голосовать за или против того, что вы слышите, и влиять таким образом на то, как изгибается кривая на нашем графике и видеть в целом одобряет или не одобряет аудитория то, что слышит в эфире. Есть возможность оттуда отправлять послания сюда, ко мне на экран. Есть возможность там смотреть прямую трансляцию из студии «Эха Москвы». В общем, масса всяких возможностей, но слушать радио, не устаю этого напоминать, лучше всего, все-таки, по радио. Будет лучше всего слышно.

Ну вот. Из событий, которые я хотел бы упомянуть в сегодняшней программе. Достаточно уже поговорили тут на радио и про послание президента, отмеченное удивительными духовными скрепами. Большой был спор по поводу того, кто это изобрел. Лично я, так мне кажется, что это в стиле Михалкова, пожалуй – он не зря таким, собачьим преданным глазом. Помните эту чудесную фотографию? «Охрана президента Путина не дает Никите Михалкову пасть на колени» – замечательная была подпись под этой фотографией. Поищите ее в интернете, вам понравится. Там такое изумительное, собачье выражение лица. Вот с этим собачьим выражением лица он и сочинил про скрепы, я так подозреваю.

Нет. Давайте говорить про новости, действительно, серьезные. Серьезная новость сегодня. Серьезная, печальная, неприятная, тяжелая. История с политическими репрессиями, вообще процесс политических репрессий в России развивается, приобретает все более такие, я бы сказал, махровые формы. В частности, практика взятия заложников становится достаточно распространенной – я именно так расцениваю те известия, которые раздались сегодня, известия о новом уголовном деле против Навального и его брата, которые затрагивают и его родителей. Мы видели этих родителей, видели его маму, она ведет себя молодцом. Заявление ее на «Эхе» было, по-моему, просто замечательно как-то сформулировано и исполнено какого-то очень правильного такого чувства возмущения. Но тем не менее, понятно, что ничего хорошего в этом нет – это все переживать тяжело, это все давит очень сильно и дальше, видимо, тоже будет трудно. Семья Навального рискует оказаться или кто-то из семьи Навального рискует оказаться в заложниках. Дело это абсолютно беззаконное. Вот я был целый день сегодня как-то мучим какими-то странными воспоминаниями. Мне казалось, когда я слушал все эти сообщения про дело Навального, что я все эти буквосочетания слышал недавно в каком-то другом контексте. Вот эта вся история про госструктуру, про мошенничество, про отсутствие потерпевшего, про то, как последовательно те, кого подозревают, в ком видят возможного потерпевшего и от кого ждут заявлений на эту тему, последовательно от этого отказываются.

Вспомнил! Это же совсем недавно было. Это было буквально только что, собственно, 2 недели тому назад, когда принимался закон. Его подписал В.В.Путин (есть такой, знаете, начальник в России) 29 ноября, закон о поправках к Уголовному кодексу и к некоторым другим смежным законодательным актам, в частности, к Уголовно-процессуальному кодексу. Там речь шла вот о чем. Я даже не поленился, нашел цитату, повесил ее сегодня у себя в Facebook, распечатку принес сюда. Вот, что там написано: «Уголовные дела частно-публичного обвинения», - такой вот у нас теперь текст в статье 20-й Уголовно-процессуального кодекса. «Уголовные дела частно-публичного обвинения возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего или его законного представителя». Вот такая новая произошла поправка. И дальше: «К уголовным делам частно-публичного обвинения относятся уголовные дела о преступлениях, предусмотренными статьями (очень много там перечисляется статей), в том числе статья 159-я Уголовного кодекса РФ. За исключением случаев, если преступлением причинен вред интересам государственного или муниципального унитарного предприятия».

Мне принесли одну новость, о которой чуть-чуть позже. А, нет, знаете, все-таки, нужно сказать это сейчас. Новость вот какая. Обама подписал закон о нормализации торговых отношений с Россией. Внутри этого закона знаменитый акт имени Магнитского. Вот вам такая новость, подробности в нашем выпуске новостей. Конечно, чуть-чуть подробнее поговорим об этом и в этой программе тоже.

А я возвращаюсь к нашей судебной истории. Так вот. 159-я статья УК РФ – это та самая статья, которая вменяется Навальному и его брату, статья под названием «Мошенничество». Так вот за исключением случаев, если преступлением причинен вред интересам государственного или муниципального унитарного предприятия, государственной корпорации, государственной компании, коммерческой организации с прямым участием в уставном капитале государства или муниципального образования. В общем, смысл такой: должен быть какой-нибудь потерпевший или это должна быть государственная компания, которая пострадала.

Теперь смотрим. Значит, сегодня Почта России, которая является, вроде, вот таким вот государственным или государственным унитарным предприятием заявляет – вот цитата – «Разбирательство, которое проводит Следственный комитет РФ, не имеет отношения к деятельности Почты России. Упомянутая в сообщении Комитета компания (ну вот та компания, которая, будто бы, пострадала от злодеяний Навального) не является контрагентом федерального почтового оператора», - об этом сообщил Интерфакс и разные прочие агентства.

А кто теоретически мог бы быть потерпевшим? Вот, говорят, что компания «Ив Роше Восток», грузы которой, будто бы, действительно, возила компания, которая, кажется (так утверждает, во всяком случае, Следственный комитет), которая принадлежала Навальным, Алексею Навальному и его брату Олегу. Эта компания тоже как-то не признается, что ей какой-нибудь нанесен ущерб. Короче говоря, 2 недели тому назад специально, вот, прямо специально для этого случая был принят закон о том, что таких обвинений абсурдных выдвигать нельзя. Нельзя обвинять человека в мошенничестве тогда, когда нет никакого потерпевшего. Потому что если приглядеться к этому мошенничеству, вот к тому, в чем, собственно, обвиняют Навального, если просто взять и поверить на 100% всему, что написано в этом самом сообщении Следственного комитета, то вина его заключается в том, что он заработал больше, чем заплатил. Что он заключил контракт, по которому ему заплатили некоторую сумму. А потом нанял исполнителей под этот контракт, которым заплатил меньше, чем ему самому удалось выручить. А разница – это и есть его заработок.

Скажите, а как работает любое предприятие? Вот я не знаю, редакция, например? Редакция «Эха Москвы», интересно, может быть обвинена в мошенничестве на основании того, что она зарабатывает («Эхо Москвы», как известно, прибыльная радиостанция) при помощи рекламы больше, чем раздает своим сотрудникам? Еще остается небольшая часть и эта часть отправляется акционеру, то есть в данном случае Газпрому. Вот интересно, Газпром является мошенником? Он на «Эхе Москвы» зарабатывает. «Эхо Москвы» получает в кассу некоторые деньги, часть их тратит на свое производство – платит зарплату сотрудникам, платит за свет, за тепло, за сигнал, за передатчик, за то, за се, за пятое, за десятое, но немножечко остается. Это немножечко отправляется в Газпром. Это мошенничество? Вот, в сущности, это же самое проделывал Навальный: он заработал больше, заплатил меньше, а разница осталась. Вот в этом заключается обвинение.

И отличить эту ситуацию от мошенничества российское законодательство предлагает одним простым способом – наличием потерпевшего. Должен быть кто-то, кто говорит «Меня обманули. Мне обещали одно, а получилось совсем другое». Таких нет в данном случае.

Зачем в таком случае это все делается? Очень просто: затем, чтобы взять в заложники кого-то из семьи Навального. Дело вот это самое про его какой-то там Кировлес, где он кому-то дал неправильный совет, как, опять же, утверждает Следственный комитет, оно как-то разваливается, прицепиться там, оказывается, не к чему. Удобнее иметь заложника – это очень помогает для правильного разговора, для правильной интонации разговора с тем, у кого этого заложника взяли. Я думаю, что у сегодняшней российской власти есть некоторое количество советчиков, которые в этой, я бы сказал, работе с заложниками достигли больших успехов, у кого по этой части большой опыт. Некоторые из этих советчиков даже являются героями России, руководят целыми российскими регионами и так далее. Они умеют иметь дело с заложниками. Я думаю, что это их советы, что ли? А иначе откуда берутся такие мысли в головах у российского руководства и в головах у руководства российского Следственного комитета?

Давайте с вами вспомним, что история с этим уголовным делом произошла ровно на следующий день после свидания конфиденциального между господином Бастрыкиным и господином Путиным. Видать, один у другого спросил разрешения и получил разрешение на запуск этой прекрасной темы. Вот что можно сказать по этому поводу.

Касается ли это все нас с вами? Ну да. Это просто означает, что процесс вступает в некоторую новую фазу и начинается некоторая новое, дальнейшее развитие этих, я бы сказал, репрессивных событий. А это, знаете, много разных оказывает эффектов на нашу жизнь. Ну, например, на это начинает работать то, что называется по-прежнему уже непонятно почему, но называется все еще правоохранительной системой, типа она охраняет право.

Выясняется, что выстраивается какая-то новая иерархия ценностей, иерархия доблестей, иерархия профессиональных достоинств. Вот человек, который придумал эту историю (абсолютно, как мы видим, противозаконную, прямо противоречащую закону, принятому буквально 2 недели тому назад), человек, который придумал, что можно преследовать семью Навальных за факт заработка путем коммерческой деятельности, этот человек, наверное, получит какое-то поощрение. А человек, который по-прежнему остается таким дураком, что там ловит каких-то воров или борется с какими-нибудь жуликами, или пытается найти каких-нибудь бандитов, совершивших какие-нибудь свои бандитские преступления, он по-прежнему будет как-то ходить в драном демисезонном пальто и ничего ему не полагается – ни повышения по службе, ни нового звания, ни премии, ничего.

Я вот столкнулся, знаете, сам. Ну, столкнулся пока в переносном смысле (назовем это так) с российской полицией буквально вчера. Я вчера позвонил туда в качестве, ну, не потерпевшего, а заявителя. Некоторые из вас, наверное, читали, этот текст висит на сайте «Эха Москвы» и я написал 2 довольно больших текста у себя в Facebook, в такой, довольно популярной социальной сети и имел там с этим колоссальный успех. 600 человек, даже больше уже на сегодня взяли этот мой текст и его перепечатали, как бы, у себя. Можете себе представить, сколько народу после этого его прочло, как бы, тираж его на сегодня составил 600 перепечаток.

Так вот история заключается в том, что у меня есть старенькая тетя, ей 82 года и вчера выяснилось, что она оказалась жертвой жуликов, жертвой мошенников в прямом смысле этого слова – тут уж как-то ни по какому закону их никем другим не назовешь. Она имела несчастье купить в свое время некоторый дорогой товар, ну, такой, более или менее дорогой для пожилого, одинокого человека, живущего на пенсию. Купила этот товар и, в общем, была им довольна, все в порядке. Но, оказывается, попала в какую-то такую базу данных, в какой-то список и, вот, спустя несколько месяцев, ей позвонили и сказали «Вот, помните, вы вот это покупали? Так вот фирма, которая вам вот это продала, это ужасные жулики. Мы их разоблачили, фирму закрыли, владельцев судили, суд кончился и вам полагается, во-первых, возврат денег, которые вы потратили тогда, а во-вторых, вам полагается компенсация морального ущерба, вот вам теперь причитается миллион рублей за то, что вы пострадали от этих ужасных жуликов. И мы собираемся вам заплатить этот миллион рублей, но только вы должны заранее сначала вернуть нам налог с этого миллиона в таком-то размере. Вот вам, пожалуйста, номер счета, вы можете пойти в банкомат и с помощью этого банкомата на этот номер счета положить некоторое количество денежек, и тогда вам будет полагаться вот этот самый миллион рублей компенсации».

И моя вот эта тетя, никому не говоря ни слова, пошла и 3 дня ходила к этому банкомату, и 3 дня засовывала в этот банкомат свои сбережения. И засунула туда в общей сложности 158 тысяч рублей. И еще собиралась засунуть туда еще 130. Ну, деньги у нее кончились, она стала просить у меня и у моей жены взаймы. Ну, правда, вот на этом месте мы ее остановили и как-то стали выяснять, что, собственно, случилось, зачем ей вдруг такие большие деньги и почему так срочно. Раскрыли всю эту историю, расспросили ее обо всем этом подробно. И я стал звонить в полицию.

И вчера в полиции я оставил подробнейшую информацию об этом деле, потому что мы знаем фамилии людей, которые звонили этой моей тете, мы знаем их телефоны. Более того, мы знаем, что эти телефоны реальные, работающие, потому что мы перезвонили по этим телефонам и, действительно, обнаружили там этих людей. Поразительным образом они имеют наглость по этим телефонам отвечать. Мы знаем номер счета, на который клали деньги, мы знаем имя человека, на которого зарегистрирован этот счет. Ну, понятно, что этого человека, наверное, нет, что это, скорее всего, какой-нибудь краденый паспорт, что-нибудь такое. Но не важно. Ведь, кто-то же в какой-то момент появится и возьмет эти деньги. Кто-то же, ведь, там, на том конце есть, кто эти деньги начнет оттуда вытаскивать, и в эту минуту можно размотать всю эту цепочку до самого конца.

В общем, мы много чего знаем на эту тему. Я все это сообщил в УБЭП, в Управление по борьбе с экономическими преступлениями московского региона. Прошли сутки. В течение этих суток, даже теперь уже больше, сутки и еще несколько часов я непрерывно туда названивал по разным телефонам. В течение этого времени я бесконечно на них давил и всячески их пугал. Я объяснял им, что я – журналист, что у меня есть много знакомых, что я написал об этом, что я скажу про это на радио «Эхо Москвы», что все узнают, что происходит. Вот, в результате этого моего бессовестного на них давления мне удалось добиться, что эта моя история... Это еще даже не уголовное дело, это пока только рапорт, материал, но он составлен, я про это знаю. У него имеется номер, я про это знаю. И у этого рапорта есть исполнитель, который за ним следит. Вот это я тоже знаю.

Прошли сутки. За эти сутки, можете себе представить, уже и деньги сняли с этого счета, уже и счет, наверное, закрыли, уже и люди, наверное, сбежали, уже и телефоны, наверное, поменяли. Уже спрятались и закопались под землю. И я думаю, что дело упущено. Я думаю, что, в общем, все это кончилось. А знаете, почему это произошло? Потому что эти люди теперь служат другому делу. Я имею в виду, люди в полиции. У них теперь другая доблесть, другое занятие. Им теперь ордена за другое дают, они теперь политический сыск. И политическим сыском они занимаются с совсем другим рвением. А то, что рассказываю им я про старенькую 82-летнюю тетю и про жуликов, которые отняли у нее сбережения, им теперь ни чести, ни поощрения начальства, ни награды не принесет. Вот и все. Перерыв на новости. Через 3-4 минуты продолжим, начиная с этого же места, в программе «Суть событий» на радио «Эхо Москвы» со мною, с Сергеем Пархоменко. Новости.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час 35 минут в Москве, это программа «Суть событий». Я – Сергей Пархоменко. Продолжим с вами с этого же места. Да, напомню только, что номер для SMS-сообщений +7 985 970-45-45. Сайт echo.msk.ru – заходите, там работает система кардиограммы прямого эфира. Просто какой-то удивительный, я бы сказал, такой, кадыровский результат я тут получаю. Большое спасибо всем тем, кто меня поддерживает, потому что кривая носит какой-то совершенно невыносимо прекрасный характер.

Но помимо этой самой кардиограммы прямого эфира можно еще прямо оттуда отправлять сообщения сюда ко мне в студию. Можно смотреть трансляцию отсюда из студии прямого эфира.

Ну вот. Мы говорили с вами о том, как замена, я бы сказал, приоритетов в российской полиции, как постепенное превращение российской полиции, российской прокуратуры, российских следственных органов и российского суда в аппарат политического сыска, в аппарат преследования политических оппонентов, оппозиционеров, гражданских активистов, как это отразится на нашей с вами жизни.

Знаете, отразится в полном соответствии с законом Ломоносова-Лавуазье, который гласит, что ничто ниоткуда не берется и никуда не девается. И что если где-нибудь убудет, то где-нибудь столько же и прибудет. И наоборот.

Так вот если мы с вами переводим постепенно полицию в положение органа, который гоняется за оппозиционерами и это начинает считать своим основным приоритетом, и это является источником карьеры, наград, успеха и всего остального, значит, мы где-то отнимаем, где-то забираем. А забираем мы, собственно, у той части силовых органов, которая занимается своим прямым делом, а именно охраной нашего с вами спокойствия, защитой нас от преступников, от агрессии, от давления разного рода злодеев. Ну, вот, там становится меньше, а здесь становится больше. Вот и все, и больше, на самом деле, никаких удивительных противоречий к законам природы и эффектов мы здесь с вами не обнаружим.

Новость, которая пришла прямо во время нашей программы, это новость, как вы помните, о том, что все, собственно, акт Магнитского теперь вступает в силу, последний этап его принятия в США. Он принят обеими палатами американского парламента, американского Конгресса. Теперь он подписан президентом Обамой. И теперь, собственно, люди, которые были причастны к преследованиям и в конечном итоге к убийству Сергея Магнитского, начнут чувствовать это на себе. В течение 120 дней по этому закону должен быть составлен первый список людей, которые принимали участие в этом деле и которые, в целом, отметились на нарушении прав человека и на злоупотреблении своим положением сотрудников силовых органов. Причем, этот список, конечно, будет расширяться, он будет пополняться, в него будут попадать все новые и новые чиновники, самые разные. Речь идет не только непосредственно о палачах, о тюремщиках, о прокурорах, о следователях, но речь идет и о тех, кто отдавал эти санкции. Вообще чем хорош этот подход? Тем, что он захватывает всех – и непосредственных исполнителей, и координаторов, организаторов этого дела, и заказчиков этого дела. Вот, собственно, на всех уровнях он может работать.

И теперь мы все ждем с вами так называемого асимметричного ответа, того самого, о чем много говорили разные российские политики, что, вот, мы обязаны отвечать. Хотя, почему, собственно, мы обязаны отвечать на акт, который, в сущности, является таким, сугубо пророссийским актом, который борется с преступностью, с коррупцией в России? Вроде, он нам не наносит ущерба, а наносит, наоборот, некоторую пользу.

Нет, мы собираемся с этим бороться. Мы собираемся, как кто-то справедливо сказал, мы собираемся принять закон о противодействии противодействию коррупции. И претендент на такой асимметричный ответ появился ровно на этой неделе – это закон, из которого выяснилось, что российские законодатели, а точнее те, кто им диктует, те, кто, собственно, пишет для них те законы, которые они потом механически принимают, весь этот конгломерат политиков – они придумали, каким способом уязвить этих самых проклятых американцев.

Поразительным образом абсолютно точно оправдалось то предсказание, которое мне самому казалось немножко преувеличенным, если честно. И очень многие мне написали, что я тут явно перегибаю палку, когда я, сидя на этом самом стуле перед этим самым микрофоном в этой самой студии «Эха Москвы», приблизительно месяц тому назад стал говорить, что ответ будет африканским, африканским по логике.

Африканская логика в данном случае заключается в следующем. Когда какого-нибудь африканского диктатора чем-нибудь обижали, чем-нибудь огорчали, ну, например, опечатывали его виллу во Франции на Лазурном берегу или отказывали ему в очередном безвозвратном кредите, когда выяснялось, что предыдущий кредит был им же самим, этим африканским диктатором, каким-нибудь императором Центральноафриканской империи или каким-нибудь либерийским президентом, или еще кем-нибудь благополучно разворован. Или, скажем, накладывали какое-нибудь эмбарго на продажу оружия этому африканскому диктатору. То диктатор принимал асимметричную меру ответную – он говорил «А, ну отлично. А я тогда расстреляю тут ваших врачей». Или там: «А я тогда арестую и вышлю ваших учителей. Я не позволю вам бороться тут вот в наших джунглях с малярией». Или там: «Я остановлю разминирование территорий, которые остались заминированными после последней войны, которую я тут вел с моим соседом».

И это поразительная логика. Потому что, с одной стороны, вроде, он наносит некоторый ущерб себе же, своему же собственному населению. Но с другой стороны, ему своего населения не жалко, а ему кажется, что он таким образом обижает людей, которые хотят принести ему какую-то пользу, которые хотят ему чем-то помочь. Он говорит «Ну, вы, белые – люди странные. Вам зачем-то надо лечить детей, учить женщин грамоте. Мне же этого всего не надо – это надо вам. Поэтому я вам не позволю».

Вот это все я рассказывал тут месяц тому назад. Теперь мы получили с вами асимметричный ответ на акт Магнитского, мы получили закон, который осложняет дело и осложняет работу в России, прежде всего, организациям, которые занимаются усыновлением российских сирот. Вот, есть некоторое количество частных лиц и некоторое количество организаций, всяких агентств, всяких гражданских инициатив, всяких волонтерских организаций, всяких адвокатских контор и всякого такого прочего, которые оказывают помощь в усыновлении детей в России. И надо сказать, что это дело непростое, потому что очень много взяток нужно раздавать, потому что в России есть значительное количество людей, которые относятся к этому как к бизнесу. Это именно российские граждане, которые пытаются на этом зарабатывать. И заработок их носит сугубо криминальный, коррупционный характер. Они просто собирают деньги с тех, кто хотел бы усыновить в России ребенка и увезти его. И это такая постоянная статья расходов.

У меня есть несколько знакомых, у меня есть 2 французских семьи, которые усыновляли детей и, в общей сложности, они усыновили 4-х детей: в одном случае это были близнецы, в другом случае это были просто брат и сестра. И еще у меня есть одна знакомая американка, которая здесь усыновила девочку. Итого 5 случаев, 5 детей на моих глазах были усыновлены здесь в России.

Я вам скажу вот что. Во-первых, это было очень дорого и очень сложно. Люди приезжали сюда, много времени здесь специально проводили и долго очень этим занимались, выправляли разные документы и так далее. Во-вторых, из этих 5 детей нет ни одного здорового, и в этом разница в подходах достаточно часто. Многие люди, которые этим занимаются, это подчеркивают, что отбор детей для усыновления, когда усыновитель – гражданин России и когда усыновитель из-за рубежа, довольно разный.

Дело в том, что российские усыновители очень внимательно выбирают себе ребеночка. Они хотят обычно здоровенького, хорошенького. А усыновители зарубежные, в частности, американские – они часто ориентируются на прямо противоположные критерии. Они охотно берут больных детей, очень ослабленных, очень несчастных, отстающих в развитии и так далее, и так далее. Я это видел своими собственными глазами. В 5 случаях, еще раз подчеркну. Вот, из 5-ти – 5. Нет ни одного отступления от этого правила.

Вот теперь этим людям будет сложнее. Что значит сложнее? Дороже. Они теперь должны будут больше платить российским врачам, которые оформляют разного рода медицинские бумаги при усыновлении. Российским чиновникам из органов опеки. Российским всяким директорам и администраторам разнообразных заведений, которые занимаются детьми без родителей, всяких детских домов, интернатов и так далее. Российским полицейским. Им всем нужно будет платить больше, потому что эти люди фактически окажутся теперь вне закона. Многие из тех специалистов, которые приезжали сюда для этого, просто не смогут сюда приехать. Они не получат виз. Это означает, что они должны будут нанять здесь посредника, они должны будут формально нанять российского сотрудника, который будет проделывать ту работу, которую раньше проделывал иностранец. Этому человеку надо платить, итого вся операция вырастает в стоимость. И так далее, и так далее, и так далее.

Это абсолютно африканская логика: «Это же вам надо усыновлять наших детей?» Прикрывается это все, конечно, такой сердобольной демагогией, что «вот, среди вас, среди этих детей есть какое-то количество детей, которые оказались неблагополучны в их новых семьях, некоторые из них даже пострадали». Есть ужасные случаи, когда дети гибнут. Ну да, дети, которые оказываются усыновленными, которые вывозятся из детского дома и становятся частью какой-то семьи, они испытывают на себе все те риски, которые испытывает на себе нормальный ребенок, оказавшийся в нормальной семье. Семья может оказаться тяжелая, родители могут оказаться пьющими, обстоятельства могут оказаться сложными, какие-то могут случиться беды, несчастья, кто-то может заболеть, кто-то может сойти с ума, кто-то может оказаться подлецом. Ну, жизнь так устроена. У каждого ребенка есть определенный риск, что взрослый, от которого он зависит, окажется плохим человеком. Поэтому какое-то количество детей страдает. Им плохо, им голодно, их бьют, а некоторые из них просто гибнут. Это случается в жизни. И когда дети, вышедшие из детского дома, оказываются в жизни, на них обрушиваются все вот эти риски, которые касаются, в конце концов, и наших с вами детей тоже. И каждый из нас может оказаться сумасшедшим, подлецом, больным, злодеем, кем угодно. Ну вот так по-разному, знаете ли, бывает. Смотрите кино и читайте литературу.

Ну вот. И есть, действительно, определенная статистика, что какое-то количество детей, вывезенных из России, страдает там, скажем, в США. Ну, такая же есть статистика относительно ниоткуда не вывезенных, собственно, американских детей, которые страдают там. И есть еще третья статистика относительно детей, которых никуда не возили отсюда из России, которые остались в России и среди которых тоже есть и несчастные, и голодные, и побитые, и погибшие тоже, несомненно, есть, потому что так устроена жизнь.

Так вот, собственно, эта система усыновления и будет разрушена или, во всяком случае, будет сделана попытка ее разрушить. Она, конечно, уцелеет. Она преодолеет и это, потому что люди, которые хотят усыновить детей, они это сделают, они эти барьеры каким-то образом переступят. Они найдут лишние деньги, чтобы заплатить, они как-нибудь выйдут из этого положения.

Интересно, что как раз вот те, кто виноват в разного рода несчастьях, которые обрушились на детей, их как раз это не коснется. Они же не поедут второй раз. Вот, скажем, люди, которые взяли русского ребенка, предположим, и с ним там что-то не то – этот ребенок им как-то, они не нашли с ним общего языка, он оказался им, на самом деле, не нужен, они с этим ребенком рассорились, попытались его вернуть или там, не дай бог, случилась какая-нибудь трагедия... Какова вероятность, что эти люди снова поедут в Россию, что они захотят еще одного российского ребенка? Вот, вы как себе представляете? Это будет? Нет. Эти люди как раз не пострадают в результате этого встречного антимагнитского акта. А, вот, совсем другие, которые ни в чем не виноваты, которые еще не пытались никого усыновить или которые усыновляли благополучно, вот они как раз и пострадают.

Так поступают африканские диктаторы и российские парламентарии, а также российские политики, которые управляют этими парламентариями. Все это происходит на наших глазах.

Так разваливается российская власть. И спасти ее от развала, по всей видимости, может только гражданская активность, может только оппозиция, которая должна в России появиться, которая должна в России вырасти и которая должна самим фактом своего существования ограничить этот распад, который происходит. За этим, собственно, нужна оппозиция – мы же с вами про это помним – она нужна для того, чтобы осуществлять постоянное давление на власть и не давать этим людям превращаться в свиней.

И вот здесь мы подходим к тому событию, которое заняло собою почти всю неделю – я говорю о тех подготовительных операциях, о той подготовке, о той организации, которая предшествовала событию, которое произойдет завтра. Оно в любом случае, конечно, произойдет. Вы понимаете, что я говорю о несостоявшемся Марше свободы, который должен был произойти в 3 часа дня завтра на Лубянской площади и который там не состоится, несомненно, потому что российские власти впервые за последние годы просто отвергли заявку, просто отказали в возможности проведения этого законного мероприятия. Поручили это чиновникам московской мэрии. Чиновники эту роль отработали. Мне лично кажется... Ну, я в этот раз не вел сам переговоров, в этот раз мэрия достаточно жестко подошла. Это было, собственно, частью этой новой игры. Достаточно жестко подошла к отбору своих собственных собеседников и потребовала, чтобы в переговорах участвовали только те, кто являлись формальными заявителями этого мероприятия. Так что я, собственно, вместе с вами наблюдал за этими событиями. Но наблюдал вблизи. И кроме того, поскольку мне пришлось несколько раз в подобных переговорах, правда, с совсем другим исходом, принимать участие, то я понимаю некоторые коллизии, которые там происходят, и могу себе дорисовать ту картину, которая не очень четко видится со стороны.

Так вот мне кажется, что чиновники из мэрии – они, конечно, рассчитывали на другой результат. Они рассчитывали на то, что им удастся продавить свое ультимативное решение. Они вели себя в этот раз очень агрессивно, очень нагло, позволяли себе разнообразные высказывания типа «вас нет», «вы никто», «за вами никого нет», «один раз пусть это произойдет», «никуда мы вас не пустим» и так далее, и так далее. Все это в кавычках, все это цитаты.

И идея их заключалась в том, чтобы ввести некоторый новый порядок. Вот, порядок, на их взгляд, должен быть такой: подается заявка, предписанная законом. Надо сказать, что у нас, все-таки, уведомительный порядок в России. Поэтому подается уведомление, не более того. Вместо того, чтобы это уведомление было просто зарегистрировано, вместо этого следует отказ и после этого мэрия сообщает, где и когда, и в какой форме, и в каком количестве будет происходить это мероприятие. Просто сообщает. Как бы, уведомляет, наоборот, ту сторону, которая называется «уведомителем». Получается такой перевернутый уведомительный порядок: вы приходите, а вас уведомляют, как у вас это будет.

Вот, они хотели такого порядка, чтобы изначально было понятно, что инициаторы мероприятия согласны на любой вариант, они согласны на любой ультиматум, который им поставят, у них нет другого выхода... Это нужно было мэрии один раз проделать и дальше можно было эту ситуацию использовать как прецедент снова и снова.

Этого не произошло. Этого не произошло, прежде всего, потому, что Координационный совет, представители которого вели эти переговоры, обратился к своим собственным избирателям, получил достаточно ясный от них мандат. Почти 15 тысяч человек участвовало в голосовании, 80% из них высказались в пользу того, что необходимо настаивать на первоначальном предложении... Даже не первоначальном, а на уже дальнейшем предложении переговорщиков. А предложение это звучало следующим образом: «Выберите нам сами любую из центральных площадей в Москве. Их вообще 8, вот по кругу, если вокруг Кремля идти – это там Лубянская площадь, Площадь Революции, Манежная площадь, Боровицкая площадь, потом Васильевский спуск, потом Новая площадь, потом Старая площадь. Выберите любую из этих площадей и предложите нам любой маршрут, который приведет на эту площадь». Демонстративно этого сделано не было. Демонстративно были предложены маршруты, которые этому простейшему критерию не соответствуют.

И сегодня раздается вопрос «А, собственно, а чего бы на них было не согласиться? Они тоже, в общем, неплохие». Ну, как вам сказать? По 2-м причинам. Одна причина заключается в том, что совершенно ясен смысл происходящего – он заключается в том, чтобы превратить переговоры в диктат. Чтобы переговоры перестали быть переговорами.

Потому что переговоры – это взаимный поиск компромисса. Переговоры – это когда есть 2 стороны и обе хотят договориться. Вот это переговоры. Совершенно очевидно. что мэрии хотелось бы это прекратить. Но главное заключается в том, что, все-таки, смысл происходящего заключается не в том, чтобы погулять где-нибудь, а чтобы выразить некоторую волю. Воля заключается в том, что люди – и их становится в России все больше и больше, и именно это главный итог минувшего года – люди начинают относиться серьезно к притеснению своих гражданских прав. Люди начинают внимательно смотреть на то, как то, что происходит наверху, в политике, отражается в их собственной жизни. Это, собственно, то самое, о чем мы говорили сегодня на протяжении всей программы. Как изменение приоритетов в деятельности полиции оборачивается тем, что в каких-то бытовых, очень простых, понятных и близких нам преступлениях, в которых страдают члены нашей семьи, мы оказываемся беззащитны перед насилием, перед жуликами, перед обманщиками.

Вот это был вам один из этих примеров. Так вот люди начинают смотреть на это внимательно и люди хотят высказаться против этого. И когда речь идет о нарастании политических репрессий, они хотят прийти в некоторое символическое место и таким символическим местом является, несомненно, в Москве Лубянская площадь, появившаяся здесь совсем не случайно. И не случайно они, когда им задают вопрос о том, «Хотите ли вы настаивать на вашем праве?», не случайно они вполне массированным порядком отвечают «Да, хотим».

Другое дело, что нужно здесь, конечно, отметить, что это был очень важный урок, который получили все участники этих событий. И урок этот заключался в том, что, конечно, люди, которые требуют своего права и очень громко часто заявляют о том, что они хотели бы и настаивают на том, чтобы у них было право принимать участие в обсуждении и в утверждении важных решений, это те самые люди, которые потом не хотят нести за это ответственность. И, собственно, из тех многих тысяч людей, которые проголосовали во время этого голосования твердо, ясно и гордо, что «да, мы хотим настаивать», огромное количество людей потом сказало «Не-не-не, минуточку-минуточку. Это ж теперь надо нести ответственность за это. Нет, не будем нести ответственность. Нет-нет, не важно, за что мы там проголосовали, не имеет значения, не слушайте нас. Поступайте, пожалуйста, как-нибудь по-своему. Не обращайте внимания, как мы проголосовали». Э, э, э, э, минуточку-минуточку, граждане. Голос, которого вы попросили, и голос, который вы получили, принес вам вместе с собою еще и ответственность за то, как вы этим голосом распорядились. В некотором роде это то самое, что происходит на больших выборах – на выборах Государственной Думы, президента, губернаторов и так далее. Вы помните, за кого и как вы проголосовали, потому что ничего важнее вашего голоса нет. Бывают такие люди (вроде меня, например), которые к голосу относятся с большим уважением. И вам теперь предстоит нести ответственность за ту волю, которую вы выразили.

Так вот. Что будет завтра? Я смотрю на экран и вижу бесконечное количество вопросов людей, которые спрашивают у меня, что же делать завтра. Я отвечаю вот как. Прислушайтесь, пожалуйста, к своему собственному ощущению. Прислушайтесь к тому, возмущены ли вы чем-нибудь, оскорблены ли вы чем-нибудь в этой ситуации. Есть ли в этой ситуации что-то, что вас задело? Если да, подумайте, как вы сами хотели бы выразить ваши чувства. Имейте в виду, что вы отвечаете только за себя, имейте в виду, что вы не вправе, как и я не вправе никого никуда призвать и никому ничего навязать, и никого ни на что подтолкнуть. Вы имеете дело только со своей собственной совестью, со своей собственной судьбой. В конце концов, со своим собственным телом, которое может пострадать в результате всей этой истории, со своей собственной свободой, которой вы рискуете, и так далее. Прислушайтесь к своему собственному голосу и подумайте, считаете ли вы, что вы должны махнуть рукой на свои права, на свое право в широком смысле этого слова.

Вот я держу в руках заявление, которое принял по этому поводу Координационный совет, Самое важное – наверное, финальная часть его. Звучит следующим образом: «В сложившейся ситуации у каждого гражданина России остается его неотъемлемое конституционное право самостоятельно определять место и время своего пребывания». Понимаете, это тот случай... Мы пришли к такому положению, когда место и время вашего пребывания является значимым, оно является высказыванием, оно является фразой, которую вы говорите власти. КС, то есть Координационный совет призывает всех граждан, оказавшихся 15 декабря на Лубянской площади, не поддаваться на провокации, от какой бы стороны они ни сходили. Не допускать противозаконных действий и не вступать в конфронтацию с представителями правоохранительных органов. Гражданам, которые будут нуждаться в правовой помощи, Координационный совет окажет ее, совместно с общественными и правозащитными организациями. В неотложных ситуациях граждане могут звонить по контактному телефону 8-917-590-56-31, РосУзник. А все остальное вы знаете.

Спасибо. Это Сергей Пархоменко, программа «Суть событий». Всего хорошего.