Суть событий - 2012-11-16

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и 12 минут в Москве, это программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Добрый вечер. Как обычно в это время (уже скоро 10 лет это продолжается безобразие), как обычно в это время мы с вами обсуждаем события недели или, может быть, иногда даже больше, чем недели, последних недель. Чаще всего политические, ну, в общем, такие, которые нас с вами могли заинтересовать и которые стоят того, чтобы их запомнить.

У нас с вами есть номер для SMS-сообщений +7 985 970-45-45, он уже работает. Есть еще телефон +7 495 363-36-59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». И есть сайт «Эха Москвы» echo.msk.ru – заходите, там можно смотреть трансляцию отсюда, из студии, там можно найти шлюз для того, чтобы отправлять сообщения сюда же, ко мне в студию. Там работает кардиограмма прямого эфира – раз в минуту можно сообщить о том, нравится вам или не нравится то, что вы слушаете, и в зависимости от этого вы увидите, как меняется график, который показывает общее отношение аудитории к тому, что в этот момент звучит в эфире. Ну и много разных других и полезных там возможностей. Кто-то, я смотрю, уже жалуется, что там как-то звук не включен. Ну, не знаю, включен он там или нет. Обычно бывает включен. Но напоминаю на всякий случай, что радио лучше слушать по радио – это самый надежный и самый правильный способ. Так что думаю, что не стоит вам особенно от этого отвлекаться.

Я очень рад, что только что в эфире была Тамара Георгиевна Морщакова, бывший судья Конституционного суда, судья в отставке Конституционного суда, работавшая там в самое славное и важное время этого Конституционного суда, когда он был, действительно, органом независимым, самостоятельным, по-своему грозным, принимавшим очень ответственные решения и очень державшимся за свои решения. К сожалению, сегодняшний Конституционный суд довольно легко их меняет. Он в свое время, например, принял решение о том, что одно лицо не может больше, чем 2 раза находиться в должности президента РФ. А потом, когда целесообразность политическая оказалась другой, решил, что нет, все-таки, может. Он в свое время изгнал двух шагавших не в ногу судей Конституционного суда, которые придерживались каких-то достаточно демократических убеждений, демократических в том смысле, что они считали, что закон важнее, чем политическая целесообразность. Вот, их заставили уйти.

Но Тамара Георгиевна продолжает, как мы с вами знаем, служить российскому праву и в своем нынешнем статусе, и я надеюсь, нам всем очень еще пригодится. Вообще мне кажется, что все, что связано с правом, судом, правосудием, в этом году оказалось чрезвычайно важным. И так, издалека как-то начнем постепенно с вами подводить итоги года. Осталось, собственно, чуть больше месяца. Я, пожалуй, сегодня впервые сам в этом году этим занимался – заполнял одну анкету, которую прислало мне одно дружественное СМИ, которое собирает с разных людей, с разных своих читателей, с разных героев своих публикаций мнения о том, что такое был этот 2012-й год. И у них там был вопрос среди прочих, среди множества других вопросов, был такой, немудрящий вопрос «Что такое, по-вашему, слово года, вот то, которое на протяжении этого года оказалось для вас самым важным, самым заметным, самым новым, самым ярким, самым нужным и так далее?» Я подумал немножко и написал «Суд» в качестве такого слова. Мне кажется, что, действительно, мы в этом году очень много о суде говорим и очень много переживаем о том, что его нет.

Вот, я столкнулся с этой ситуацией в последние дни и сам. И надо сказать, испытал массу острых ощущений. Дело вот в чем. Вы, может быть, помните, я некоторое время тому назад писал довольно много (и это публиковалось в том числе и на сайте «Эха Москвы»), писал о таких массовых ковровых нарушениях на выборах, о нескольких способах украсть наши с вами голоса в больших масштабах. Там были всякие демографические манипуляции, манипуляции с несуществующими избирательными участками. И вот одно важное открытие последних выборов – это так называемые «инвалидные голосования», то есть голосования как будто бы, фальшивые голосования людей на дому. Оказалось, что это чрезвычайно удобная вещь. Можно сразу массово фальсифицировать голоса, добавлять их тому или иному кандидату. Это очень удобно, когда существует наблюдение за, собственно, урнами для голосования – то ли видеокамера на них смотрит, то ли рядом наблюдатель сидит, а вот можно взять такую вот переносную урну в виде чемоданчика, вытащить ее, куда-нибудь за угол ее занести, ну и напихать в нее все, что хочется, более или менее в любых количествах, сколько влезет, нажимая прямо коленом.

А можно даже и этого не делать – можно уже после окончания выборов, зная, сколько народу реально пришло, а сколько не пришло на избирательный участок, взять и приписать нужное количество голосов, зная уже количество непришедших, вот, как-то взять часть вот этих непришедших, иногда очень значительную часть, иногда просто всех непришедших, таким образом подняв явку чуть ли не до 100% искусственно и приписать всех тех непришедших как больных, как будто бы они все проголосовали на дому. Не проверишь же, было это голосование или не было, ходили или не ходили. Сколько там народу обошли за день? Ну, вот, 300 человек. И есть целые области, целые сельские районы, целые большие города в России, где таким образом фальсификации происходили тысячами и десятками тысяч, где подряд на всех участках происходили такие события.

Вот мне, например, особенно понравился город Ставрополь, который фактически стопроцентно развлекался такими злоупотреблениями на выборах. Ну, несомненно, люди это не сами выдумали, которые сидели на избирательных участках – они явно действовали по указке вышестоящего избирательного начальства. Ну, вот, велели им фальсифицировать, они фальсифицировали. Другой вопрос – почему они были до такой степени покорны, но, тем не менее, это произошло.

Вот, обо всем этом я написал некоторое время тому назад, и довольно много было читателей, и довольно много было отзывов, был довольно значительный резонанс на эти мои тексты. И один мой хороший знакомый – он юрист в одном государственном учреждении – в какой-то момент спросил у меня «А чего ты, собственно, сидишь? У нас в стране есть уполномоченный по правам человека, тот самый уполномоченный по правам человека, которого Тамара Георгиевна Морщакова сегодня много раз упоминала в своем интервью «Эху Москвы» буквально час тому назад. Напиши уполномоченному. Возьми вот эти свои тексты, собери их вместе, приложи к ним формальную жалобу. Ты же гражданин РФ, избиратель. Права твои этими нарушениями нарушены. Чего ты сидишь? Давай, обращайся, раз тебя это так волнует». Я подумал-подумал и как-то решил «А чего, собственно?» Ну, вообще придраться не к чему. Ну, действительно, не все же статьи на сайты писать как-то – можно попробовать и в своем личном, гражданском качестве выступить.

И я написал жалобу. Попросил этого самого своего знакомого, этого хорошего юриста, чтобы он мне помог сделать это грамотным, формально состоятельным документом. И я по материалам этих своих текстов (некоторые из вас, наверное, их, все-таки, помнят) обратился формально к уполномоченному по правам человека РФ и попросил расследовать, что происходит в трех субъектах РФ, а именно в Тамбовской области, где происходили колоссальные нарушения такого рода в сельской местности. Там есть 2 сельских района, которые являются просто абсолютными рекордсменами РФ по количеству вот этих вот проголосовавших на дому, ну, точнее, в процентном отношении по относительному количеству проголосовавших. Второй субъект был город Санкт-Петербург, где происходили совершенно сногсшибательные вещи. И третий субъект был Ставропольский край, главным образом собственно город Ставрополь, где, действительно, ну, просто подряд на всех участках это происходило.

Я попросил проверить. И проверить следующим образом. Есть очень простая вещь. Если кто-то собирается голосовать на дому, этот кто-то должен отправить в свою участковую избирательную комиссию заблаговременно заявление в свободной форме. Он должен написать «Я такой-то и такой-то в связи с болезнью или там в связи с еще какими-то причинами (ну, на самом деле, кроме болезни не так много тут чего придумаешь) хотел бы проголосовать в домашних условиях вне избирательного участка. Пожалуйста, пришлите мне представителя участковой избирательной комиссии с переносной урной и я проголосую». И вот каждый голос, поданный на дому, должен сопровождаться вот таким вот заявлением. Эти заявления должны храниться в течение года, как и вся остальная избирательная документация – никто не имеет права ее уничтожать, все это в течение года где-то должно лежать в целости и сохранности в опечатанном виде.

Вот я и попросил уполномоченного по правам человека провести проверку и истребовать эти документы, и посмотреть, действительно ли граждане обращались. Так вот, дорогие друзья, я получил на прошлой неделе письмо, и письмо это произвело на меня сильное впечатление. Совершенно формальное. Вот оно 8-м ноября помечено. За подписью начальника Аналитического управления Аппарата уполномоченного по правам человека в РФ, с номером, со всеми делами. Там сказано: «Уважаемый Сергей Борисович, по вашему обращению к уполномоченному по правам человека в РФ с жалобой на грубые нарушения избирательного законодательства, допущенные на выборах президента РФ 4 мая 2012 года направлялись запросы в территориальные избирательные комиссии нескольких субъектов РФ (ну, я знаю, каких субъектов, я, собственно, просил, чтобы направили в Тамбовскую область, повторю, в город Санкт-Петербург и в Ставропольский край) с просьбой направить уполномоченному письменные заявления избирателей, проголосовавших вне помещения для голосования». Абзац. Дальше самая интересная фраза: «К сожалению, председатели данных территориальных избирательных комиссий отказали уполномоченному в исполнении запросов». То есть уполномоченный по правам человека РФ попросил предоставить ему документы, связанные с выборами, которые являются свидетельством того, что права граждан в этой ситуации не были нарушены. А его просто послали. Ему просто этих документов не дали.

Я уж не знаю, какая была мотивировка. У меня есть некоторые неофициальные сведения на этот счет, но я как-то не уполномочен на них здесь ссылаться. Важно, все-таки, то, что уполномоченный по правам человека от 3-х, по меньшей мере, председателей региональных избирательных комиссий не получил документов, которые потребовал в законном порядке. Просто не получил и все.

«В этой связи, - пишет мне Аппарат уполномоченного по правам человека, - в настоящее время подготовлены обращения прокурорам соответствующих субъектов РФ для содействия в обеспечении исполнения уполномоченным своих функций. О результатах вы будете проинформированы дополнительно». Ну и вы, уважаемые радиослушатели, тоже будете проинформированы дополнительно о том, как будет развиваться эта история, о том, как будет происходить этот удивительный процесс, в котором, с одной стороны, выступает уполномоченный по правам человека РФ вместе со всем своим аппаратом, а с другой стороны, чиновники из региональной избирательной комиссии.

Это совершенно будет удивительная война мышей и лягушек. Посмотрим, как это все будет работать. И посмотрим, чего стоит этот институт уполномоченного по правам человека в России, и действительно ли региональным начальникам региональных ЦИКов можно под прикрытием своего федерального начальства... А у меня нет никаких сомнений и пусть господин Чуров опровергнет то, что я сейчас скажу, у меня нет никаких сомнений, что они получили распоряжение из Москвы о том, что эти документы можно не предоставлять. Они, несомненно, в Москве этим поинтересовались и им, несомненно, сказали «Сидите спокойно, гоните его ссаными тряпками. Никаких документов ему не давать. Нечего». Потому что нечего им предъявить, потому что никаких этих заявлений тысяч избирателей, которые будто бы обращались с просьбой, чтобы им принесли домой урны для голосования, у них нет. Это голоса украдены. И выборы на этих участках, там, где сотни людей будто бы в течение дня проголосовали на дому, выборы там фальсифицированы. И на самом деле, это абсолютно ясная и отчетливая каинова печать. Если вы видите участок, на котором 300 человек проголосовали дома, знайте, что это лажа. Знайте, что такого голосования не было и результаты эти выдуманы.

Все это знают, все это видят. И вот таким простейшим способом мы с уполномоченным по правам человека этих людей поймали, на хвост им наступили ногой. Что они в этой ситуации могут делать? Они могут только сказать «Не дам. Не покажу». Вот так воруются выборы в России.

Вот вам история про права человека, вот вам история про правосудие, вот вам история про работу, которая предстоит вот этому самому Совету по правам человека при президенте, работу, которую этот Совет не сделает, потому что конструкция его такова, что он не работу будет делать, а прикрывать собою то беззаконие, которое в России сегодня творится.

Вот некоторое начало того, что я хотел сказать в сегодняшней программе для того, чтобы перейти к другой теме, очень важной, очень деликатной и такой, я бы сказал, болезненной для многих. Вы знаете, что сегодня, может быть, главной новостью дня оказалось принятие в США так называемого закона Магнитского или акта Магнитского. Это закон о том, что Конгресс США санкционирует специальные неприятные меры для ограничения въезда на территорию США большого списка людей, которые были замечены в причастности к делу Магнитского, то есть к издевательствам над человеком, которого замучили до смерти в российской тюрьме. Замучили потому, что он был одним из тех, кто попытался разоблачить хорошо работающую систему хищения государственных денег при помощи налоговых органов. Как вы помните, дело Магнитского заключалось в том, что они обнаружили, что под видом возврата неправомерно взятого налога на добавленную стоимость и других видов налогов, под видом возврата этого налога деньги просто уводятся из государственной казны и расхищаются с участием сотрудников налоговых органов. Масштаб этого воровства был совершенно колоссальный, и совершенно очевидно, что это индустрия. Понятно, что это поточное производство, что это не один такой случай, а это просто, вот, массовая такая работа, в которой участвует значительное количество российских чиновников разного уровня.

Магнитский погиб на этой истории, его замучили в тюрьме. А теперь в качестве эха этого дела значительное количество высокопоставленных сотрудников и сотрудников среднего звена российских спецслужб и разного рода силовых структур будут наказаны тем, что они утратят доступ к деньгам, которые они раньше украли, а теперь спрятали за границей. Собственно, ведь, речь идет об этом. Речь идет о том, чтобы люди, которые вывели свои деньги из России, спрятали их на зарубежных счетах, либо обратили их в зарубежную недвижимость, либо обратили их в разного рода другую зарубежную собственность, не смогли этой собственностью, этой недвижимостью, этими деньгами воспользоваться. Вот на этом месте я сделаю паузу на новости, и через 3-4 минуты мы с вами вернемся ровно к этой теме, потому что она, все-таки, сегодня самая важная в программе «Суть событий» со мною, с Сергеем Пархоменко. Новости.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий». Я – Сергей Пархоменко. Номер для SMS +7 985 970-45-45. Телефон 363-36-59, там 495 код впереди. И сайт echo.msk.ru – заходите и смотрите прямую трансляцию отсюда, из студии. участвуйте в кардиограмме прямого эфира, посылайте оттуда сообщения ко мне в студию. В общем, там масса всяких прекрасных аттракционов. Тем временем, наши SMS-сообщения работают и, собственно, вот ключевой вопрос, который задает мне Анна из Москвы с помощью такой вот смски: «Ну и чем теперь власти пытаются напугать американских конгрессменов и сенаторов? Вот им страшно» - спрашивает она. В такой изящной иносказательной форме Анна задает вопрос, а каковы, собственно, будут те самые ответные адекватные меры или, там, асимметричные меры, которыми немедленно начало угрожать российское руководство в ответ на этот акт Магнитского.

Давайте чуть подробнее про него поговорим. Вообще принятие этого документа сопровождали, надо сказать, довольно драматичные всякие перипетии. В частности, было совершенно очевидно, что в какой-то момент и администрация президента Обамы, и пресловутый Госдеп делали все возможное для того, чтобы смягчить удар, который сторонники этого самого акта Магнитского пытались нанести по вороватым российским чиновникам, по российской системе коррупции. Совершенно заметно было, очень хорошо и ясно видно, что значительное количество чиновников администрации пытаются вместо закона, который утверждается Конгрессом США и имеет очень значительный масштаб действия, и очень долгую перспективу существования, вместо этого пытаются принять ведомственную инструкцию госдеповскую. И говорят своим же собственным политикам, что, дескать, не волнуйтесь, сейчас все будет хорошо, мы сейчас примем этот список Магнитского в виде инструкции, будет такое внутреннее госдеповское распоряжение, всех, кого надо, мы не впустим, это будет быстро, просто, безболезненно и как-то все будет хорошо.

Между тем, совершенно очевидно, что если бы это была инструкция Государственного Департамента, то ею можно было бы пользоваться или не пользоваться, можно было бы в каждом конкретном случае принимать деликатное, келейное решение относительно этого чиновника или этого генерала, или этого следователя, или этого прокурора, или этого судьи, или бывшего судьи. Мы применяем или не применяем, мы его вписываем в список, мы его вычеркиваем из списка, мы ограничиваем количество людей, которые в этом списке есть. И, в общем, это был бы предмет такого, товарищеского торга внутри дипломатического мира, между дипломатами американскими и дипломатами российскими, между сотрудниками двух администраций, двух кабинетов президентских. И это осталось бы таким вопросом тонкого какого-то политического регулирования.

Надо сказать, что в России страшно по этому поводу бесились многие, особенно, я бы сказал, недальновидные и безмозглые российские парламентарии. Среди российских парламентариев есть люди совершенно безмозглые, как мы с вами знаем. Они как-то очень злились на эту тему, волновались и говорили «Что ж это такое? Лично сам Обама хочет принять список Магнитского. Это как это так? Как они смеют угрожать российским сотрудникам правоохранительных органов?» и так далее.

А в ответ дипломаты американские по разным каналам пытались этим балбесам нашим как-то дать знать, что «тихо-тихо, как-то особенно сильно не орите – все будет хорошо, мы сейчас тут все устроим, все урегулируем, все будет нормально». Нет, добились своего. Добились того, что все это было принято в результате в качестве парламентского акта, в качестве полноценного закона Конгрессом США. И это, во-первых, очень надолго.

Во-вторых, с этим, что называется, не забалуешь. Вот, есть этот список и есть, и кого-то вытащить оттуда, если он там уже оказался, окажется довольно сложным. Более того, этот акт Магнитского приобретает такую, прецедентную силу. И дальше этот список может только расширяться, он будет все больше и больше, все шире и шире. И он будет включать в себя все новые и новые сюжеты, все новые и новые поводы. И совсем не одним только делом Магнитского эта история ограничится. Понятно, что мы с вами в ближайшее время уже начнем слушать, что «а давайте мы к делу Магнитского прицепим еще и эту историю, еще ту, еще таких чиновников, еще сяких чиновников, еще сотрудников госбезопасности, которые превратились в политический сыск». У нас, несомненно, внутри нашего ФСБ созревают открытые и совершенно очевидные органы политического сыска, открытые в том смысле, что они не скрывают направление своей деятельности. Как раз они сами-то очень закрытые для общественного контроля, но они вполне демонстративно сообщают о том, что они созданы для этого. А вот еще мы прицепим туда прокурорских работников, а еще кое-кого из Следственного комитета, а еще кое-каких судей. И дальше это будет все шире и шире, и шире, и шире. И вы увидите, что чрезвычайно часто в российской политической жизни будет использоваться этот мотив: «А давайте мы обратимся к Конгрессу США, чтобы и этих людей прицепить к списку Магнитского, и это дело прицепить, и эту историю учесть» и так далее.

Дело, на самом деле, довольно деликатное, и в моральном смысле довольно тонкое. Потому что в ответ раздается упрек «А чего это вы бегаете жаловаться? А что это у вас за такая странная возникла манера, что вы чуть что обращаетесь к парламенту иностранного государства и призываете их на помощь, и просите их как-нибудь поспособствовать в решении вашего внутриполитического дела?»

На это есть очень простой, ясный и короткий ответ: «А ты не воруй». Штука, ведь, заключается в том, что вот этот вид наказания – он действует только на тех, кто что-то украл и спрятал. Человеку, который не воровал и не прятал, в общем, не страшно, что его не пускают, что блокируют его банковские счета и что блокируют его недвижимость. Я утверждаю, сидя здесь на этом самом стуле, что ни у кого из чиновников российского правительства (я подчеркиваю, чиновников – не членов российского правительства, а чиновников), ни у кого из чиновников прокуратуры, ни у кого из чиновников Следственного комитета, ни у кого из чиновников администрации президента, ни у одного человека нет легальных доходов, которыми он может оправдать покупку серьезной недвижимости в США. Таких людей нет ни одного. Все эти деньги – ворованные.

И вы не найдете у этих людей ни официально зарегистрированных, как это предписано российским законодательством, зарегистрированных в Центральном банке РФ или в налоговых органах РФ, зарегистрированных счетов в иностранных банках. У нас есть очень простая инструкция. Исполнить ее ровно занимает 5 минут. Предъявить декларацию о том, что у меня имеется в таком-то иностранном банке такой-то счет, на нем имеются такие-то средства. Всё! После этого ты можешь им пользоваться. Никто ничего не станет тебе блокировать. Этого нет у российских чиновников. И есть очень простое обстоятельство: не жалуйтесь, пожалуйста, на то, что кто-то прибегает к чужой помощи, если вы украли. Вы просто не воруйте и вы станете совершенно неуязвимы для пакта Магнитского. Вы сможете делать абсолютно все, что угодно – отстаивать любым образом ваши политические взгляды, преследовать ваших политических противников, отстаивать ваши политические идеалы. Вам совершенно нечего будет бояться, если вы не вор. Вот и вся история. А если вы – вор, то у вас нет прав. Если вы – вор, то у вас нет никакой возможности жаловаться на то, что кто-то поступает с вами, видите ли, недостаточно изящно. И жалуются кому-то там еще.

Вот, собственно, к вопросу о том, чего стоит пакт Магнитского и какие он будет иметь последствия. Большие последствия. Он будет только развиваться. Вот увидите: этот список будет только расти, и акт Магнитского будет иметь все больший и больший вес. Более того, я абсолютно убежден, что в ближайшее время за Конгрессом США последуют разного рода европейские страны и европейские организации. Я думаю, что эта история будет поддержана сначала Европарламентом, а потом парламентами отдельных европейских стран. И ворам деньги будет прятать все труднее и труднее. И начнутся все более и более ожесточенные асимметричные контрмеры.

Вот теперь давайте про это. А какие, собственно, контрмеры? Вот вы слышали и в эфире «Эха Москвы» тоже сегодня размышления разных людей о том, что «ну, вряд ли удастся найти какие-то встречные, выработать предложения, потому что не так много имеется американских чиновников или сотрудников американской администрации, или американских министерств, которые бы держали свои деньги на территории России или обучали своих детей на территории России, или имели бы какую-то значительную недвижимость на территории России». Поэтому наказать их таким способом не удастся. Это правда, наказать их таким способом не удастся. Невозможно симметрично аналогично не допустить на территорию России людей, которым по такого рода поводам, я бы сказал, по мотивам коррупции и воровства нужно в Россию. Таких людей нет. Но есть способ лучше, как было сказано в одной рекламе – начать не пускать в Россию не тех, кто очень стремится в Россию, а тех, кого очень ждут в России.

Я вам должен сказать, что прецедентов такого рода контрмер сколько угодно. Это излюбленная тактика всяких африканских диктаторов-людоедов вроде Бокассы, Амина или еще кого-нибудь 70-х и 80-х годов. Они это очень любили. Вот, когда против них начинались какие-нибудь санкции, им, например, там переставали давать какие-нибудь льготные европейские займы или нависала какая-нибудь угроза над их имуществом где-нибудь на Лазурном берегу или в Швейцарии, или переставали продавать им оружие, объявляли эмбарго, или еще что-нибудь такое, что говорил этот Амин или этот Бокасса, или эти вот разнообразные африканские диктаторы? Они говорили «А я тогда выгоню всех ваших врачей». И выяснялось, что, да, в этой условно Либерии или Уганде, или разных других, там, Руанде, Заире, таких, я бы сказал, очень неблагополучных африканских странах, там довольно много, например, европейских врачей-добровольцев. Или людей, которые занимаются там борьбой с неграмотностью, учителей. Вот, есть всякие международные организации, которые посылают людей в такие вот отсталые места, и там они помогают бороться с болезнями, с эпидемиями, с неграмотностью, с разного рода несчастьями, последствиями стихийных бедствий. Или, например, для Африки это чрезвычайно актуальная вещь – в нескольких странах работали очень крупные команды обычно бывших военных, которые занимались разминированием разных территорий, которые остались совершенно изуродованными противопехотными минами после разных локальных войн. В частности, скажем, вот эти программы финансировала не кто иная как Принцесса Диана – она очень много занималась вот этой историей с противопехотными минами.

Так вот диктаторы очень любят наказать этих людей в ответ, сказать «А мы выгоним ваших врачей» или «А мы арестуем ваших учителей», или «А мы запретим разминирование на нашей территории». Немедленно как-то им в ответ говорят «Подождите секундочку. Как же так? Но, ведь, это же вам же хуже! Ведь, эти врачи лечат ваших людей, учат ваших детей, разминируют ваши поля. Ну, вы же против своего собственного населения». На это диктатор отвечал «А мне плевать. Это же вы посылаете этих ваших врачей. Значит, это вам зачем-то надо. Это же вы устраиваете эти разминирования. Значит, вы по этому поводу зачем-то беспокоитесь. Я не знаю, зачем. Вы, белые - странные люди. У вас там какие-то странные порядки. Зачем вы едете в наши малярийные джунгли на наши болота? Зачем вы это все устраиваете? Наверное, вам это почему-то важно. Ну так я вам это запрещу до тех пор, пока вы, например, не снимете эмбарго на торговлю оружием», - говорил тот или иной африканский диктатор. Таких случаев, на самом деле, очень много. Поищите сами в интернете – найдете их немало.

Вот это нас ожидает в России. Вот это и есть те асимметричные меры. которые сегодня последовательно будет вырабатывать и уже вырабатывает российское правительство и администрация президента Путина: «Ага! Вы, значит, наших воров не пускаете к их недвижимости. Вы не даете нашим ворам воспользоваться их банковскими авуарами. Отлично. А мы запретим деятельность ваших благотворительных фондов на нашей территории. А мы перестанем допускать ваших специалистов. А мы не примем вашу помощь. А мы теперь изгоним ваши некоммерческие организации, ваши правозащитные организации, ваших наблюдателей и так далее. Ах так? Ну, тогда, значит, помогать нашему населению вы больше не будете». На это последует немедленный вопрос «Подождите-подождите. Секундочку. Как так? Ну, мы же, ведь, помогаем же вам там» - «Не-не-не. Это вам зачем-то надо».

Вот, отличный пример этого буквально сегодняшний или вчерашний. Если хорошо порыться в интернете, можно обнаружить скандал, ну, такой, маленький скандальчик о том, что какие-то хакеры заявили о том, что они взломали переписку фонда, который называется USRF и который является таким, естественным наследником организации USAID, правительственной американской организации, которая довольно много времени работала в России и вела всякие здесь очень важные программы по просвещению населения, по пропаганде разного рода ценностей демократии, по всяким образовательным программам. В частности, например, что, вот, для меня... Вы же знаете, что я совершенно свихнулся на судах и правоохранительной системе. Так вот для меня очень важно, что они устраивали всякие семинары для судей и судейских работников, они вывозили очень много российских судей для того, чтобы посмотреть, как работают аналогичные судебные инстанции за границей. В частности, очень много работали с арбитражными судами и так далее.

Это все продолжает и этот самый USRF. И среди украденных документов, украденных и торжественно вывешенных в интернете, есть и такие. Есть, например, благодарности разного рода российских судей или руководителей российских судов, обращенные к этому фонду по поводу помощи, которая была получена организацией всяких семинаров, всякой учебы и так далее, и так далее.

И в частности там есть такая фраза в одном из отчетов, которую тоже с торжеством, как бы, демонстрируют всем, как самую страшную улику, там есть, видимо, такой обзор прессы или что-то вроде этого, где автор... По всей видимости, это написано было зимой или ранней весной нынешнего года, когда происходит мощный подъем всякой гражданской уличной активности и происходили массовые акции. И там говорится о том, что «да, вот, произошли массовые гражданские манифестации и в них участвовали люди, многие из которых уже бывали за границей и многие из которых многое прочли и достаточно хорошо понимают, что такое демократические и либеральные ценности, многие из них ведут свой собственный бизнес или работают в частном секторе». Я цитирую сейчас близко к тексту, но, разумеется, не точно по этому тексту – у меня нет перед глазами этой бумаги. «И что вот, дескать, наш фонд, который занимался пропагандой этих ценностей и который учил этих людей ценностям свободы, и который объяснял им, что такое вот эти либеральные идеалы и что такое работа на себя, что такое ценности бизнеса, ценности собственности, и так далее, и так далее, сегодня мы видим, собственно, наш успех вот в этих массовых событиях, которые произошли на московских улицах и прокатились волной более мелких разного рода акций по российским городам».

Немедленно поднялся вой, что «А, вот они признаются, что они это все финансировали». Да нет, они ничего из этого не финансировали. Они много лет на это работали, это правда – они работали на просвещение, они работали на то, чтобы люди постепенно начинали ценить свободу, чтобы люди начинали болезненно относиться к насилию, к обману над собою, к притеснению своих гражданских прав. Они много лет на это работали, и теперь, да, они с радостью и с удовлетворением взирают на плоды в том числе и своего труда.

Вот этим людям будет в ответ на акт Магнитского сказано «Нет, вы не будете больше ездить в Россию». У меня есть уже несколько таких знакомых. Скажем, есть одна моя очень близкая подруга, скажем так, я ее знаю много-много-много лет, она живет сейчас в Англии. Я не стану называть ее имени, потому что я этим еще больше осложню ее ситуацию, но вот она много лет работала с российской прессой и с российской в том числе провинциальной прессой. Работала и в Интерньюсе – помните, была такая знаменитая команда во главе с Мананой Асламазян, которая была разрушена и уничтожена по выдуманному обвинению, абсолютно цинично, хладнокровно раздавили и раздробили эту организацию. Вот она и работала в этом Интерньюсе, работала и в разных других благотворительных организациях, и получала гранты от всяких международных фондов на работу с российской прессой, на то, чтобы учить российских журналистов, в том числе региональных, в том числе, скажем, из региональных телекомпаний, учить работать с новостями, учить работать с информацией, учить бороться за собственную независимость, отстаивать свою свободу профессиональную от разного рода внешних посягательств и так далее. Ее уже несколько лет не впускают в Россию просто так, вот, просто отказывают ей в визе и все. Таких случаев все больше и мы об этом узнаем все чаще, что не впускают журналистов, не впускают юристов, не впускают правозащитников, не впускают разного рода специалистов по организации активистской и гражданской деятельности, не впускают со словами «Ну, раз вы очень хотите в Россию, значит, вам зачем-то это надо. Не поедете».

Это наш ответ на акт Магнитского. Так оно и будет. И следующие законопроекты, которые нас ждут, еще больше ужесточающие работу российских неправительственных организаций и разного рода благотворительных организаций. И следующие законопроекты, расширяющие все больше и больше понятия государственной измены, пособничества врагу, сотрудничества с потенциальным противником и так далее. Это и будет ответ на акт Магнитского. Это и есть те асимметричные меры, которые нас ждут. Это и есть то, с помощью чего нынешняя российская властная верхушка пытается защитить своих воров.

Вот здесь вот я, все-таки, напоминаю вам еще раз, что все вот эти неприятности, которые в связи с законом о списке Магнитского, все эти неприятности, которые угрожают теперь ряду российских граждан, угрожают очень определенным российским гражданам, а именно тем, которые что-нибудь украли. Вот, никаким другим, знаете? Это такое, очень выборочное, очень точечное оружие, которое действует на очень определенный разряд граждан РФ. Не на всех, а на некоторых, тех, кто украл, украл и прячет. Вот их будут защищать. Защищать их будут вот таким вот способом.

Последние 2 минуты я потрачу на то, чтобы ответить на огромное количество вопросов, которые я получил и в интернете перед началом программы, и сейчас продолжаю их получать с помощью SMS, вопросов о том, что означает тот страшный скандал, который развернулся вокруг предстоящих в декабре гражданских акций, когда Сергей Удальцов хочет одного, а Ксения Собчак предлагает совсем другое, а я предлагаю что-то совсем третье, а другие члены Координационного совета предлагают совсем четвертое.

Вы знаете, этот страшный скандал означает, что у людей бывают разные мнения и они пытаются открыто, свободно и прямо эти мнения обсуждать. Вы, друзья, просто немножко отвыкли от этого. Так же точно, как во время выборов этого Координационного совета выяснилось, что люди очень отвыкли от дебатов, очень отвыкли от споров, от разных позиций. И многие говорили «Что же это такое вы прямо в прямом эфире спорите? Это раскол!» Нет, это не раскол, это дебаты. Так же ровно это происходит и сейчас: «Что же это такое? Удальцов говорит одно, а Собчак говорит другое. Они пособачились, разосрались и всякие другие ужасные слова здесь употребляются». Отвечаю. Нет, они спорят. У них есть разные мнения. Решение не принято, решение будет принято в ближайшие дни, откладывать уже некуда. Вы об этом, несомненно, узнаете, потому что вы видите, что, ну, как-то печать молчания, слава богу, оказалась сорвана, члены Координационного совета начали очень много писать, очень много говорить о том, что происходит. Я, в частности, написал просто какие-то тонны. Если хотите, прочтите на сайте «Эха Москвы» или у меня в блоге, а я на этом вынужден закончить свою программу. Я – Сергей Пархоменко, это была программа «Суть событий». Читайте про Координационный совет российской оппозиции – там масса интересного. И готовьтесь к тому, что ждет нас всех в середине декабря, когда мы с вами станем отмечать годовщину прекрасного подъема массового протестного гражданского движения в России. Осталось совсем немного времени. Набирайтесь сил. Счастливых вам выходных. Всего хорошего, до свидания. Слушайте «Эхо Москвы».