Суть событий - 2012-09-21

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и 12 минут в Москве, это программа «Суть событий». Добрый вечер, я – Сергей Пархоменко. Как всегда по пятницам в это время мы обсуждаем с вами события недели или разные идеи, которые возникают в связи с этими событиями недели, которые этими событиями навеяны. У нас с вами есть номер для SMS-сообщений +7 985 970-45-45. Пожалуйста, вот система уже работает, я уже вижу кое-какие сообщения, которые приходят сюда ко мне на экран. Есть сайт echo.msk.ru – там масса всяких развлечений, там можно участвовать в игрушке, точнее, развлекаться игрушкой, которая называется «Кардиограмма прямого эфира» - раз в минуту вы можете проголосовать за или против того, что вы слышите. Можно оттуда отправлять сообщения – тоже они придут туда же, куда и смски, сюда к нам в студию прямого эфира. Там же можно смотреть трансляцию того, что здесь происходит. В общем, много интересного. Присоединяйтесь.

О чем я хотел бы поговорить сегодня? Ну, знаете, мне последнее время очень везет на эти пятницы, и по пятницам происходят какие-то важные события, которые, как мне кажется, подкрепляют тенденцию и насыщают ее какими-то интересными примерами.

Вот, ровно сегодня в пятницу я услышал чрезвычайно интересную и важную новость о том, что правление международного общества «Мемориал» заявило о том, что оно не будет подчиняться так называемому закону об иностранных агентах, то есть закону, который обязывает те некоммерческие, неправительственные организации, которые работают в России и которые так или иначе пользуются контактами со своими иностранными партнерами, получают какие-то гранты, получают финансирование под какие-то свои программы из-за рубежа, так вот этот закон обязывает их добровольно называть себя иностранными агентами и подвергаться там специальному, очень жесткому контрольному режиму.

Надо сказать, что общество «Мемориал» всегда отличалось чрезвычайной прозрачностью и чрезвычайной такой открытостью, и, я бы сказал, такой демонстративной откровенностью со всеми, кто интересуется его деятельностью. Оно все как-то, что называется, нараспашку. Вообще «Мемориал» - это, я бы сказал, флагман российских некоммерческих организаций. Хочу вам напомнить, что несколько лет тому назад «Мемориал» был реальным настоящим, очень близким к победе претендентом на нобелевскую премию мира. Ну, как известно, процедура нобелевских премий такова, что, в общем, как-то подать, номинировать туда чрезвычайно просто и какое-то несусветное количество людей и организаций оказываются номинантами, потом страшно этим гордятся, везде как-то этим размахивают. И, на самом деле, это не большая наука быть номинированным на нобелевскую премию мира. Просто нобелевский комитет может этой вашей номинации не заметить и вообще не обратить на нее никакого серьезного внимания.

Не так было с «Мемориалом». «Мемориал», действительно, был близок к этому. И, откровенно говоря, я не сомневаюсь, что однажды «Мемориал» нобелевскую премию мира получит и это будет очень большим международным событием, и мы все тогда наших коллег поздравим. Действительно, они проделывают колоссальную работу уже много-много лет во главе с Арсением Рогинским. И, ну, я бы сказал, что это, может быть, самая заметная сегодня в России, самая масштабная неправительственная организация, которая ведет такую, очень глубокую и благородную деятельность в области возвращения нам нашей истории.

Так вот да, действительно, эта организация время от времени, будучи чрезвычайно известной в мире, чрезвычайно популярной, чрезвычайно уважаемой, получает финансирование под разного рода свои программы, иногда исследовательские программы, иногда какие-то чисто бытовые.

Ну вот, например, USAID, то самое американское агентство, которое, действительно, управляется правительством США и через которое ведется финансирование разного рода программ, которые финансируются из бюджета США... Вот, например, USAID некоторое время тому назад профинансировал «Мемориалу» обустройство архива. Ну, вы понимаете, что для «Мемориала» архив – это одна из ключевых вещей. Вот, хранение разного рода документов, колоссальные объемы, которые там у них скапливаются... Потому что у «Мемориала» было довольно много программ, связанных с таким, народным архивом, когда они собирали свидетельства живых людей и целых семей, огромное количество аудиозаписей, огромное количество расшифровок этих аудиозаписей, колоссальное количество архивных документов. И, в общем, кто бывал в помещениях, которые занимал «Мемориал», те знают, что они довольно долго жили, ну, просто в совершенно чудовищных обстоятельствах, когда они были завалены этими самыми бумагами.

Так вот, вот это самое зловредное агентство USAID помогло им этот архив обустроить. Купило им шкафы, точнее, выделило им деньги, на которые были куплены шкафы. Вообще, это довольно сложное хозяйство (современный архив), потому что вопрос же не только в том, чтобы это все где-то сложить, а вопрос в том, чтобы это потом можно было найти и чтобы этим можно было пользоваться, чтобы это все было в работоспособном состоянии.

Ну вот. Были куплены шкафы, было куплено всякое специфическое оборудование, всякое оборудование для сканирования документов, для хранения файлов и всякое такое прочее.

Ну вот. За это, в частности, USAID изгоняется сегодня из России и колоссальное количество организаций будет вынуждено приостановить свою деятельность, в том числе огромное количество организаций, которые занимаются вещами, очень далекими от политики – которые занимаются туберкулезом, СПИДом, просвещением населения в области разного рода таких тонких и сложных медицинских проблем, которые занимаются борьбой с детской смертностью, донорством и всем на свете. Все это будет постепенно свернуто и свернуто достаточно быстро.

Надо сказать, что «Мемориал», его тактика, а, может быть, даже и стратегия характеризуются тем, что они, что называется, не лезут на рожон. И тогда, когда можно на конфликт не идти, тогда, когда можно не скандалить, они стараются не скандалить. Они ведут себя достаточно, так сказать, молчаливо, деликатно и делают свое дело как-то без лишней такой рекламы. Она им просто, на самом деле, не нужна уже. Они столько лет работают и результаты их деятельности до такой степени заметны, что, в общем, особенного какого-то промоушена им и не нужно.

Сегодня произошло очень нетривиальное с точки зрения «Мемориала» событие. Было сделано заявление международного «Мемориала», где эта организация объявляет вот этот самый федеральный закон О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части регулирования деятельности некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента. Вот этот закон они объявляют антиправовым и аморальным по самой своей сути. Кстати, это заявление было приурочено к некоторой такой специфической дате, которая произошла вчера. Дело в том, что осталось ровно 2 месяца до того момента, когда этот закон вступит в силу. Он вступит в силу 20 ноября. Вот, есть 2 месяца, как бы говорит своим заявлением «Мемориал», чтобы опомниться, чтобы как-то взяться за голову и понять, что происходит на самом деле нечто совершенно чудовищное. Цели этого всего совершенно ясны, перспективы этого всего совершенно ясны. Но ущерб, который понесет российское общество, люди в России от того, что колоссальное количество организаций будет объявлено врагами, совершенно колоссальное.

Так вот этот закон, говорит «Мемориал», антиправовой и аморальный по самой своей сути. Антиправовой, потому что наделяет исполнительную власть прерогативами суда. Да, действительно, именно исполнительная власть объявляет здесь ту или иную организацию без всякого судебного решения, в сущности, вражеской, объявляет ее агентом, который выполняет какую-то подрывную деятельность в стране, и аморальной, потому что априори предполагает, что организации, получающие средства из-за рубежа (это я цитирую это заявление), действуют по указке своих спонсоров, то есть высшей государственной мудростью провозглашает дешевый, блатной афоризм «Кто вас ужинает, тот вас и танцует».

Действительно, всякий, кто когда-либо получал гранты у серьезного международного агентства или какого-то фонда, знает, что эта вещь чрезвычайно сложная, она требует очень ясного описания того, на что вы хотите употребить эти деньги, в чем смысл вашей деятельности, какова польза, которую принесет ваша программа. Это всегда очень строгая отчетность, это всегда очень ясная и тоже такая, строгая публичность, потому что, в конце концов, сами эти фонды отчитываются и перед своими вкладчиками, своими наблюдателями, своими благотворителями, отчитываются за то, на что они употребляют свои деньги. И можно себе представить, что, скажем, любая организация, которая тому же самому «Мемориалу» выдает что-то, эта организация там, у себя должна будет очень ясно в этом отчитаться и должна будет продемонстрировать в своих документах, в своем ежегодном отчете, на своем сайте, разными способами продемонстрировать пользу этих ассигнований, которые она отправила в Россию.

Так вот «Мемориал» говорит здесь в этом заявлении: «В соответствии с этим законом от международного «Мемориала» как и от всякой другой гражданской организации, получающей пожертвования из-за рубежа, в любой момент могут потребовать, чтобы мы внесли себя в список организаций иностранных агентов, действующих на территории России, и поставили соответствующее клеймо на издаваемых нами книгах и на наших интернет-сайтах». Здесь я как в какой-то мере книжный издатель должен сказать, что «Мемориал» ведет очень интересную и очень разнообразную издательскую деятельность. И я много раз видел, скажем, стенды «Мемориала» на разных крупных международных книжных ярмарках, например, на Франкфуртской ярмарке, главной ежегодной мировой книжной ярмарке обязательно есть их стенд. Стенд их всегда очень впечатляюще организован и всегда битком набит интереснейшими изданиями на русском языке, иногда по-английски, иногда на других языках. В общем, там всегда есть, что посмотреть. «Мемориал» - мощный издатель. И представить себе, что его издания будут вот таким образом как-то чем-то снабжены, каким-то клеймом... Хотя, я должен сказать, кстати, что «Мемориал», будучи мощным издателем, издатель некоммерческий. Они издают огромное количество разных книг, которые никакое другое издательство, которое вынуждено считать доход, считать прибыль, считать какой-то свой коммерческий баланс, ни за что не возьмет, потому что эти книжки – они, что называется, такого, долгого спроса. Есть такой целый класс книг, которые, как о них говорят, должны быть. Вот, в книжном магазине такая книжка где-то на полке должна стоять. Может быть, придет один покупатель в месяц или один покупатель в полгода, который захочет эту книжку, но он должен ее найти. Это разного рода архивные свидетельства, это разного рода летописи, это разного рода исторические исследования, это разного рода всякие белые книги или, там, списки разного рода жертв и так далее, и так далее. Ну, никакое другое издательство не возьмется за это. Коммерчески это невозможно. «Мемориал» за это берется. И, вот, представить себе, что эти книги, каждая из которых, в сущности, представляет из себя благотворительный акт, будут снабжены каким-то штемпелем, что вот это все сделано иностранным агентом, который наносит здесь вред независимости Российской Федерации, это все представить себе невозможно.

Так вот «Мемориал» продолжает в этом самом своем заявлении: «Иначе говоря, - пишут они, - от нас могут потребовать, чтобы мы сами признали себя организацией, действующей в интересах каких-то неведомых зарубежных сил». И дальше самая главная фраза: «Такое утверждение – заведомая ложь. «Мемориал» не будет участвовать в акции, направленной на разрушение российского общества и не станет распространять о себе заведомо ложные сведения».

Это сильное заявление. И это заявление, я бы сказал, которое не останется без последствий. Мне кажется, что не так часто возникают ситуации, когда люди, я бы сказал, респектабельные, когда люди, очень озабоченные своей репутацией, в том числе международной репутацией, люди, которые много лет работали на то, чтобы быть законопослушной и очень корректной, и очень открытой, очень такой, я бы сказал, защищенной с точки зрения закона организацией, вдруг вот таким образом в сущности объявляют бойкот законодательному акту, заранее заявляя о том, что не собираются его исполнять.

Я, признаться, один раз в жизни принимал участие в чем-то подобном, в 1994 году я был в числе довольно большой группы журналистов, которые тогда написали документ под названием «Московская хартия журналистов» - вы, наверное, о нем много раз слышали, я много раз его цитировал. По-моему, это очень важный документ, до сих пор важный для истории русской журналистики. Это, пожалуй, наиболее удачный и наиболее заметный такой этический кодекс журналистов. В последнее время вокруг него очень много разных споров.

Так вот. В этом кодексе была статья о том, как должен вести себя журналист с точки зрения авторов этого кодекса в той ситуации, когда он попадает в такие законодательные клещи, когда закон обязует его выдать источник. Вообще для журналиста это важнейшая вещь (источник информации).

И там было сказано. Я не помню сейчас точно формулировку, но смысл был именно такой – я за него отвечаю – что журналист не выдает своих источников информации даже по решению суда, в том числе по решению суда. Что это означало? Это означало, что журналист, подписавший этот кодекс, как-то добровольно принявший на себя эти моральные обязательства, он заранее заявляет о том, что он готов понести наказание, что ему проще понести это наказание за несоблюдение этого закона, чем принять на себя вот такую вот моральную ответственность и выполнить закон, который он считает аморальным, который он считает безнравственным.

Надо сказать, что во всем мире происходили такого рода события. Есть, например, знаменитая история об одном индийском журналисте, который получил, по-моему, 14 лет тюрьмы за то, что он скрывал свои источники, которые раскрыли ему обстоятельства знаменитой катастрофы на химическом заводе в Бхопале. Если помните, была в 80-х годах такая очень страшная там катастрофа, огромное количество людей погибло и потеряло зрение. И, вот, был журналист, который написал об этом, который получил очень точные сведения о том, из-за чего эта катастрофа произошла. И он не выдал своих источников.

Вот примерно эта же ситуация сегодня закладывается этим заявлением в деятельность «Мемориала». «Мемориал» говорит: «Да, мы не будем выполнять этого закона, и мы будем судиться». Они заявляют об этом дальше в своем заявлении, что они убеждены, что им предстоит отстаивать в суде свое право. Я думаю, что лучшие адвокаты страны здесь будут готовы на них работать – я нисколько в этом не сомневаюсь. Я думаю, что это дело будет иметь, если оно случится, если кто-то попытается в судебном порядке навязать это «Мемориалу» или закрыть «Мемориал», я думаю, что это дело будет иметь колоссальный резонанс, в том числе международный резонанс. Я думаю, что, скажем, резонанс от дела Pussy Riot просто ничто в сравнении с тем, что мы получим в связи с «Мемориалом».

Понятно, что тем временем, что называется, пока этот суд будет идти, «Мемориалу» можно очень сильно испортить жизнь. Можно перекрыть ему финансовые каналы, можно закрыть его счета, можно выселить его из помещения, можно отнять у него технику, конфисковать ее, которая у них есть. У них есть и компьютеры, и разного рода множительная техника. Ну, в общем, все, что нужно для работы такой большой организации, которая главным образом связана со всякими документами.

Я спросил сегодня у сотрудников «Мемориала»: «А что, собственно, вы об этом думаете? Как это будет выглядеть?» И получил ответ очень спокойный и полный, я бы сказал, внутреннего достоинства: «Мы к этому привыкли. У нас были разные периоды в нашей жизни. Мы жили и без денег, и без финансирования, и без грантов, и без программ, и без техники, и без помещения. Мы привыкли работать на волонтерской основе абсолютно добровольно и бесплатно, и нас это совершенно не пугает и не смущает. Мы просто вернемся на несколько лет назад, мы вернемся на тот момент, с которого начиналась наша работа и продолжим ее как ни в чем ни бывало». По-моему, ответ очень достойный, очень важный. А с последствиями его мы давайте с вами разберемся во второй половине нашей программы через несколько минут после новостей. Это программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Пожалуйста, не уходите от ваших радиоприемников. Новости.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО: А, вот теперь только мне включили микрофон. Это вторая половина программы «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. В Москве 21 час 35 минут. SMS на номер +7 985 970-45-45. Вот эти смски приходят непосредственно сюда на экран ко мне. На сайте echo.msk.ru можно поучаствовать в работе кардиограммы прямого эфира – вы видите ее на видеотрансляции у меня за левым плечом. Да, видеотрансляция идет отсюда, прямо из студии прямого эфира, так что заходите к нам на сайт – там масса происходит всякого интересного.

Мы говорили с вами о вполне беспрецедентном событии, о заявлении «Мемориала», организации, которая делает немало заявлений в течение своей деятельности, разумеется, но почти никогда эти заявления не носят такого, конфликтного, конфронтационного, резкого характера как сейчас. Я считаю, что они абсолютно правы, что они сейчас взяли такой, не свойственный, я бы сказал, им тон, заявив о том, что они не будут выполнять то, что навязывает им закон об иностранных агентах (вы знаете, что это такое), закон, который вынуждает те некоммерческие, неправительственные организации, которые тем или иным образом сотрудничают со своими международными партнерами, называть себя «иностранными агентами» и, так сказать, возводить на себя напраслину. Напраслина заключается в том, что они, будто бы, в своей деятельности преследуют какие-то цели, навязанные им из-за границы и, так сказать, представляют интересы каких-то зарубежных сил. На самом деле, общество «Мемориал» несомненно представляет интересы России, российского народа и российской истории. И слава богу, им не нужно никому этого доказывать – мы за много лет с вами все это хорошо знаем, и я нисколько не сомневаюсь, что их работа еще много раз будет отмечена очень высокими и авторитетными наградами.

Между тем, они заявляют сегодня... Они, по существу, оказались первыми, кто заявил вот с такой ясностью и с такой отчетливостью, что они не будут подчиняться этому закону, даже если это обернется для них закрытием, даже если это обернется для них прямыми, так сказать... Ну, как бы, созданием такого, невыносимого режима для их работы.

У меня спрашивает наш слушатель Алексей, который присылает смску: «Не считаете ли вы, что и другие российские организации должны присоединиться к позиции «Мемориала»? Полагаю, что это было бы правильным». Да, Алексей, и я полагаю, что это было бы правильно. Я думаю, что из тех крупных организаций, которые твердо знают, что они ведут работу, направленную на какие-то важные, я бы сказал, национальные интересы здесь, в России, национальные в таком, я бы сказал, международном понимании этого слова, эти организации должны были бы сегодня заявить о том, что они готовы обойтись без, так сказать, всего того, чем они сегодня обладают, что они готовы свернуть свою работу, что они готовы оказаться вне закона. Но они этот закон выполнять не будут.

Я не знаю, будет ли это мое заявление восприниматься как какое-то подстрекательство к чему-нибудь. Ну, слава богу, речь не идет ни о каких насильственных преступлениях, преступлениях против личности или против имущества, или собственности, или еще чего-нибудь. Речь идет о моральном режиме, речь идет о моральной позиции, которую эти организации должны были бы занять. Ну, с другой стороны, я не имею права им что-то такое указывать, потому что это судьбы людей, это работа для этих людей. И надо сказать, что большие организации достаточно часто имеют штат людей, которые работают там не part-time, не частично, а для которых это постоянная большая работа изо дня в день, с утра до вечера. И, конечно, решиться на это чрезвычайно нелегко.

Но я думаю, что «Мемориал» не останется в одиночестве в этой ситуации. Я думаю, что мы еще такие случаи с вами увидим, потому что режим, которому им предлагается подчиниться, это режим, действительно, для них совершенно невыносимый и оскорбительный.

Делается это осознанно. Делается это для того, чтобы, во-первых, взять под контроль такие организации, поскольку они обычно являются таким гнездом людей, настроенных, ну, я не скажу «оппозиционно», настроенных свободолюбиво, людей, которые не считают себя обязанными государству, которые не считают себя обязанными придерживаться каких-то правил такой иерархической какой-то, карьерной службы, людей с достаточно своеобразным мировоззрением, которые готовы жертвовать очень многим, готовы жертвовать собственным уютом, комфортом, доходом, карьерой, еще раз скажу, какими-то такими, внешними атрибутами успеха ради любимого дела, которое они делают. Эти люди для сегодняшнего российского государства опасны. Они плохо контролируются. От них можно ждать все время какого-то своеволия, от них можно ждать прямо высказанной критики, от них можно ждать неконтролируемых контактов друг с другом и с другими. Они умеют разговаривать с людьми, они умеют вести за собой, они производят сильное впечатление на людей, которые видят их вблизи, которые видят их работу и которые проникаются уважением к тому, что они делают.

Это неприятные очень для сегодняшнего путинского государства гнезда. И в этом смысле путинская администрация совершенно права, что она нацеливается именно сюда, потому что это такой, эффективный шаг. Они, как бы, разом накрывают большое количество людей, для которых свобода, внутренняя свобода, моральная свобода, я бы сказал, такая репутация особенная важнее, чем многие другие жизненные ценности. Как бы, процент попадания здесь оказывается достаточно высоким. Так что я думаю, что нам с 20 ноября предстоит немало таких ситуаций, мы этого увидим достаточно много.

Где мы еще это увидим? Ну вот есть, например, научное сообщество. Мне кажется, что оно тоже должно в этой ситуации оказаться под ударом. И некоторые элементы этого видны уже сегодня.

Я хотел бы обратить ваше внимание, например, на то, что происходит сегодня в российском экспертном сообществе. Было несколько очень громких дел. Одно из них просто в ближайшие дни получит свое продолжение. Вы, наверняка, слышали такое имя Ольга Зеленина. Это совершенно мирный человек, эксперт по разного рода сельскохозяйственным и продовольственным проблемам, она – сотрудница Пензенского НИИ сельского хозяйства, одного из таких, провинциальных научных центров, ну, достаточно сильного. Некоторое время тому назад она оказалась в центре скандала, который был связан с тем, что она совершенно неожиданно противопоставила себя Госнаркоконтролю. Надо сказать, что это произошло с ней не первый раз – она делала такие, достаточно интересные и очень своеобразные, и исполненные своей собственной позиции и своего собственного взгляда на эту тематику доклады в Общественной палате. Так вот в этот раз она всего-навсего заявила о том... К ней обратились как к эксперту в ходе судебного следствия. Она заявила о том, что партия мака, обычного кулинарного, я бы сказал, кондитерского мака, вот того самого мака, который используется во всяких булочках, рулетах и всяком прочем (мы с вами все это очень любим, правда же?), так вот она заявила о том, что партия такого мака, который пытаются импортировать в Россию, не имеет ценности как сырье для производства наркотиков. Ну, на самом деле, это 2 совершенно разных мака. Давно уже в мире выведены сорта вот этого кулинарного мака, где содержание опиатов ничтожное. И настолько оно незначительное, и так они связаны (эти опиаты), что их совершенно невозможно выделить. Но вот было обнаружено, что на 42 тонны этого самого мака, в принципе, теоретически там содержится 300 грамм наркотических веществ. На 42 тонны. Но находятся они там в таком состоянии, что вытащить их оттуда никак нельзя. И она это заявила в своем экспертном заключении, сказала, что это абсолютно безопасный продукт, что его можно пропускать, что он совершенно не может быть использован ни в каких злонамеренных целях кроме того, как для изготовления булочек и пирожков.

Она арестована. Она находится сейчас под следствием, она содержится в Следственном изоляторе. Собственно, в ее отношении вынесен приговор. И она должна будет пройти кассацию в Московском городском суде. Это произойдет 24 сентября, собственно, в начале следующей недели. Эта самая Ольга Зеленина... Я сейчас пытаюсь... Ну да, речь идет об ее аресте. Она подозревается в пособничестве в покушении на контрабанду. Нет, приговор в отношении ее, конечно, еще не вынесен – вынесено решение суда, которое применяет к ней такую меру пресечения как заключение под стражу. Вот, против этого, собственно, будет кассация. Это еще не приговор, конечно. Неправильно я назвал это приговором.

Так вот, это тоже, на самом деле, часть той же самой истории. Люди, которые идут в эти эксперты... Мне приходилось с ними сталкиваться, причем эксперты самые разные, начиная от любимой нами всеми Ирины Левонтиной, которая эксперт в области разного рода лингвистических проблем и как-то ее хорошо знаем и помним. И есть эксперты и медицинские, и есть эксперты вот такие, связанные с качеством разного рода вводимых коммерческих товаров и так далее. Это люди с мнением. Это люди, которых довольно трудно бывает сшибить. Ну, разные, конечно, они там бывают, но среди них попадаются, может быть, чаще, чем среди обычных людей, люди своевольные, люди, для которых профессиональная репутация важнее страха. Путинское государство не любит таких людей и боится их, и отбирает их, что называется, по одному, выдергивает их из этой общей массы. И, вот, случай Зелениной – это несомненно такая, педагогическая ситуация. Вопрос же не в том, что кому-то обязательно хочется задержать эти 42 тонны мака. Вопрос же не только в том, что для кого-то так уж специально особенно важна вот эта конкретная ситуация. Это, что называется, другим показать, чтобы не повадно было. Потому что она несколько раз возвышала свой голос против этого самого Госнаркоконтроля. Так уж получилось, что она как-то в этом понимает, она на острие вот этих вот вещей. И речь идет о том, что она производит впечатление на других, на тех, кто вместе с нею или рядом с ней делает в своей научной области свое дело.

Мы с вами уже много раз сталкивались с тем, что сегодняшний политический режим в России очень любит такие, педагогические воздействия. Ну, собственно, самый яркий случай – это, несомненно, до сих пор история с Ходорковским и Лебедевым. Мы как-то немножко про это забыли, немножко как-то за всей сегодняшней суетой отодвинули эти 2 имени в сторону. А между тем, это люди, которые стоят того, чтобы о них помнили. Я хочу, кстати, вам напомнить, что буквально недавно вышла в свет книжка Михаила Ходорковского, написанная в соавторстве с очень хорошей журналисткой и моим добрым другом Наташей Геворкян. Книжка эта вовсю продается, я вам ее очень советую. Книжка очень своеобразная, непростая в чтении, но, тем не менее, книжка, которая как-то должна быть у приличного человека дома, несомненно. Вот, эти люди – они продолжают, несмотря на то, что они много лет находятся в этом самом бессмысленном и бессовестном заключении, они продолжают участвовать в сегодняшней политической жизни.

Сегодня утром не далее как мне позвонили из одного из крупнейших российских информационных агентств и попросили прокомментировать заявление Михаила Ходорковского, которым он отказался от участия в выборах Координационного совета российской оппозиции, мотивировав это тем, что он не может принимать участия в практической деятельности этого будущего Координационного совета, что он как-то благодарит за честь... Ну, понятно, что это была совершенно такая, символическая акция и на эту символическую акцию был дан символический же ответ. Это вот такой диалог символов, что ли, абсолютно точный и абсолютно, я бы сказал, безупречный с моральной точки зрения, абсолютно точный по словам. Хотя, конечно, очень жаль, что Ходорковский не будет в этом списке, потому что его имя, несомненно, может украсить любой список любых кандидатов в любой оппозиционный орган. Очень жаль, что его там нет, но, тем не менее, конечно, он абсолютно прав, что он таким образом на это отвечает, и таким образом он, как бы, через эту самую решетку демонстрирует свое понимание того, что происходит в России, и то, чем он может или не может России сегодня помочь.

Сегодня же, как мы знаем, совпала эта история с другой, параллельной, с Платоном Лебедевым, которому, опять же, вполне демонстративно вернули срезанный срок, который некоторое время тому назад он получил, чего он и его адвокаты добились в районном суде, когда его срок был довольно существенно сокращен и сокращен таким образом, что можно было рассчитывать, что в течение буквально ближайших нескольких месяцев он окажется на свободе, окажется, что он уже отбыл все то наказание, которое ему этими двумя бессовестными судами было назначено по двум процессам. Вот сегодня срок вернулся обратно. И понятно, что это тоже, прежде всего, демонстрация. Это демонстративное такое пропагандистское заявление, смысл которого заключается в том, что мы от вас не отстанем, мы по-прежнему будем вас преследовать. И если кто-то рассчитывает, что он может быть защищен законом, он может добиться какой-то справедливости... Нет. Он не может добиться справедливости, он может добиться только милости со стороны нас, больших начальников. А эту милость он должен перед нами заслужить. Вот, если бы Ходорковский вместо того, чтобы заявить о том, что он, к сожалению, не может участвовать в этих выборах Координационного совета, потому что не может принимать участие в деле, которое кажется ему очень важным, если бы он вместо этого сказал, что ноги его не будет в этой помойке или что он никогда не принимает участие в бессмысленных и глупых танцах, которые устраивают какие-то козлы... Вот, если бы он произнес что-нибудь такое, вот тогда он мог бы рассчитывать на помилование. Или если бы Платон Лебедев как-нибудь таким образом отозвался бы о том, что происходит на воле.

Но от них, ведь, никто этого не дождется. И несомненно, эта реакция совершенно невозможна, это реакция, которая ниже достоинства этих людей. Я думаю, что они своим мужественным терпением и своим мужественным ожиданием того момента, когда к ним придет абсолютно законное признание их невиновности и законное понимание того, что они расплачиваются за то, что подняли голос и подняли голову против правящей сегодня в России группировки, вот тогда они и вернутся к активной деятельности. «Выпустят ли Лебедева при Путине?» - спрашивает у меня Григорий, который пишет сюда мне тоже с помощью SMS. Я бы сказал так. Да, Лебедева как и Ходорковского выпустят при Путине тогда, когда Путину станет совсем худо. Я думаю, что их освобождение будет попыткой обменять его на какое-нибудь послабление. Вот, в тот момент, когда, что называется, прижмут, ну вот тогда можно будет эту карту из рукава вытащить, тогда это будет еще при Путине. Но Путин может не успеть этим воспользоваться, несомненно.

Тут по поводу «Мемориала» приходит очень много разных ценных предложений. «А, может быть, «Мемориалу» создать российскую квазидочку для приема сторонней помощи? Какой-нибудь Байкалфинансмемориалгрупп, например». Ну, я думаю, что это, конечно, шутка и мы с вами сразу видим всю нелепость такого рода предложения, потому что совершенно очевидно, что организация, которая строит свою деятельность на, прежде всего, принципах такого, я бы сказал, глубокого достоинства, не может идти ни на какие такого рода комбинации. Она может работать только в открытую, более того, она может работать только демонстративно. И в той ситуации, когда она встречает такое же демонстративное противодействие, вот, собственно, тогда и происходит столкновение двух вот этих демонстраций, которые мы здесь видим. Нет, тут никакой хитрости как-то не происходит и происходить не может.

«Коррупция в судебной экспертизе хуже, чем в судах. Честных людей выживают», - пишет мне Ирина. Да, конечно. Я знаю об этом. Это несомненно так. Тем сильнее звучит голос тех, кто в этой коррупции в области экспертизы судебной не принимает участия. Конечно, мы помним с вами все вот эти ужасные педофильские истории, когда какие-то чудовищные совершенно звучали экспертные заявления. Мы знаем, что существует целый рынок, целый прейскурант на экспертные заключения в области психиатрии, и это расцветает чрезвычайно пышным цветом, когда можно купить заключение психиатра о том, что преступление было совершено в состоянии аффекта или человек не отвечал за свои поступки, он не дееспособен или что-нибудь вроде этого. Мы знаем это. Тем сильнее и тем мощнее те примеры людей, которые противостоят этой системе, и тем опаснее они для этой системы. Несомненно. Это, конечно же, так. Так же ровно как таких людей, чрезвычайно редко встречающихся, выживает система суда. Вспомните, скажем, судью Краснова, который оказался абсолютно таким, атипичным представителем судейского корпуса и который оказался вне его, и который оказался им выдавлен и, как бы, выжит им из вот этой вот судейской среды. Вспомните тех двух или трех судей Конституционного суда, которые позволяли себе иметь свое собственное мнение – вы помните несколько таких скандалов. Тем сильнее это звучит, несомненно. Так что, конечно же, я знаю об этой судебной экспертизе не меньше.

«Кто это у вас там справа сидит?» - спрашивает у меня Владимир. Да нет, вы знаете, никто у меня не сидит. У меня тут экраны разные расставлены, так что вы, может быть, с этим что-то такое путаете.

Анна спрашивает у меня: «Если «Мемориал» будет судиться в международных судах, он без сомнения выиграет. Думаю, закон не соответствует многим международным нормам». Да, конечно, закон не соответствует многим международным нормам, несмотря на большое жирное вранье по его поводу, что он писался по лекалам разного рода международных законов. Конечно, это не так. Конечно, были надерганы абсолютно разрозненные нормы из разных законодательных актов международных и сильно, я бы сказал, обильно прослоены такой российской самодеятельностью. Поэтому, конечно, он не пройдет никакую международную экспертизу.

Но! Вот этот вопрос, кстати, очень часто возникает по самым разным поводам (я слышу его): «А почему не пойти с этим в Страсбург? А обратитесь с этим в Суд по правам человека. А давайте пусть Страсбург выскажется на эту тему». Понимаете, друзья, есть одно общее обстоятельство, о котором ни в коем случае нельзя забывать. Международные суды, всякие международные трибуналы, они не скорая помощь, что называется. Они существуют не для того, чтобы каждый желающий по первому требованию бросился туда за защитой и справедливостью. Эти суды являются некоторой высшей моральной инстанцией, которая разбирает дела тех, кто потерпел полное поражение в попытках найти понимание в своей национальной системе правосудия. Для того, чтобы обратиться в Европейский суд, нужно пройти длинную, очень мучительную историю судов у себя в стране. И если вы этого не сделаете, то никакой Европейский суд не будет заниматься вашим делом. Он скажет вам «А почему, собственно, вы не попытались добиться правды у себя там?» И никакие объяснения, что у нас в принципе наша судебная система устроена таким образом, что она не предназначена для того, чтобы находить в ней какую-то правду и находить в ней какую-то справедливость, никакие такого рода объяснения никем не будут поняты. И я думаю, что если общество «Мемориал» сразу отправится в Страсбург со своими делами, ему скажут «Не-не-не, минуточку. Сначала в районный суд, пожалуйста. Потом в городской, потом в верховный, потом в президиум Верховного суда, потом в Конституционный, а там посмотрим». Так что это очень длинная история. Так что нам с вами следить за этим еще достаточно долго. Я думаю, что так оно и будет. Я думаю, что никак без этого в конечном итоге не обойдется, потому что, действительно, ну, кому же искать защиты в международном суде в конечном итоге, чем как не вот такой организации как «Мемориал»? Так что я думаю, что нам с вами предстоит за этой историей следить долго и нам с вами предстоит участвовать в ней. Потому что именно такие ситуации и становятся поводом для мобилизации нашей с вами активности, для того, чтобы мы, граждане России обращали на это внимание и отдавали себе отчет, и объясняли другим, что все это касается и нас. Потому что в конечном итоге что изучает «Мемориал», возвращаясь к главной теме этой моей сегодняшней передачи, так, если одной фразой? Он изучает противостояние государства и человека. Он пытается продемонстрировать нам, как в российской и советской истории последних десятилетий именно эта тема противостояния человека и государственной машины, свободной человеческой личности и машины подавления оказалась ключевой для развития нашего общества и для наших с вами личностей. Это нас касается, несомненно.

Я – Сергей Пархоменко, это программа «Суть событий», я прощаюсь с вами до следующих выпусков. Всего хорошего, до свидания.