Суть событий - 2012-06-08

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и 10 минут в Москве, это программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко, добрый вечер. Сегодня – пятница, завтра, тем не менее, рабочий день, но пятница остается пятницей, а это значит, что мы с вами встречаемся как обычно в 9 часов вечера для того, чтобы обсудить важнейшие события недели и, может быть, некоторые предстоящие нам события, не менее важные. Давайте сначала про то, что SMS-сообщения по-прежнему можно отправлять на номер +7 985 970-45-45, система работает. Я уже вижу некоторое количество посланий, которые сюда передо мной на экран приходят. Телефон 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». Ну и сайт echo.msk.ru, на котором масса всяких дополнительных возможностей, можно смотреть прямую трансляцию отсюда, из студии, можно участвовать в забаве под названием «Кардиограмма прямого эфира» - раз в минуту вы можете проголосовать и высказать свое отношение таким образом к тому, что вы слышите в эфире, и увидите, как ваш голос повлиял на движение такого графика, который вот здесь вот у меня за спиной виден. Ну и, кстати, оттуда же с сайта можно отправлять послания тоже сюда ко мне в студию, я их буду видеть вместе с смсками.

Ну что ж, давайте, все-таки, начну с темы, которая стала первой новостью в последние несколько часов и я этому очень рад, потому что я принимал в этом во всем некоторое участие. Удалось после двух дней очень каких-то вязких, сложных и, надо сказать, неприятных переговоров с представителями московских властей согласовать большое шествие и митинг, которые пройдут 12-го июня. Ну, совершенно понятно, что 12-е июня и должно было быть таким, важным днем гражданской активности, и вот теперь для этого есть все условия.

Многие спрашивают у меня (в том числе я вижу послания, которые сюда приходят, смски и многие спрашивали по ходу дела, в Facebook, скажем, мои читатели или в Twitter’е), спрашивали: «А, собственно, не пора ли прекратить все эти согласования? Не пора ли, наконец уже, закончить с этими играми?» Знаете, давайте мы, все-таки, отдадим себе отчет в том, что когда речь пошла о таком огромном количестве участвующих в разного рода гражданских акциях, невозможно говорить о том, что в них участвуют только такие сугубо энтузиасты, которые полны страсти, полны чувства, полны решимости, полны смелости. Люди очень разные. Они как-то очень по-разному относятся и к закону, и к опасности. И темперамент у них разный, и степень погружения во всю эту гражданскую активность у них разная. И существует, несомненно, огромное количество людей, которые прямо твердо высказываются за то, что они хотели бы получить вот такую вот защищенную, что ли, возможность высказать свое мнение. Да, они хотят выйти на улицу, да, они хотят принимать участие в разного рода протестных мероприятиях. Но они хотели бы быть строго соответствующими требованиям закона. Ну, раз уж так закон понимается властью, ну, значит, вот такого закона. Понятно, что есть закон, писаная буква, а есть, что называется, узус, правоприменение. Ну вот применение у нас такое – власть, несмотря ни на что, трактует уведомительный порядок регистрации массовых мероприятий, трактует как разрешительный и каждый раз сводит разговор к тому (ну, всегда находятся какие-то аргументы), что «нет, вот это мы можем разрешить, это мы не можем разрешить» и, в конце концов, прямо сбивается на такую терминологию.

А аргументы какого рода? Ну, чаще всего сугубо технического: «Вот здесь проходит другое мероприятие», «А здесь мы не можем парализовать общественный транспорт», «А здесь вот необходимо сохранить подъезды к какому-то важному месту, куда машины должны подъезжать и уезжать», «А здесь вот будут стоять автобусы от тех, кто приехал на кремлевский концерт». Ну вот они бесконечно ссылаются на такого рода вещи. И при том, что понятно, что, в общем, это все некоторая такая хитрость, это все дополнительные отговорки, но рано или поздно этот переговорный процесс принимает вот такие, достаточно вязкие формы, когда они демонстрируют эти свои аргументы, а заявители настаивают на своем праве проводить мероприятие там, где они его законно заблаговременно заявили. Ну вот в результате баланса вот этих вот давлений рождается, в конце концов, какое-то решение.

И да, действительно, помимо группы людей, которые очень ясно, очень громко и очень отчетливо говорят «Прекратите туда ходить, перестаньте с ними разговаривать, бросьте это все, оставьте эти глупости. Вы заявили? Заявили. Всё. Конец!», есть другая группа, которая говорит: «Предоставьте мне согласованную площадку», и употребляют именно это слово «согласованную» или, там, «разрешенную». «Я хочу пойти на зарегистрированное мероприятие, а на другое я не пойду». Невозможно бросить тех людей или этих, невозможно объявить, что эти – правильные, а эти – какие-то малоценные. Или наоборот. Именно поэтому эти переговоры каждый раз идут.

И вот результат на сегодняшний день. Ну, понятно, что поскольку мы имеем дело с представителями российской власти, до последней минуты все равно ни в чем уверенным быть нельзя. Бумаги в руках у меня нет, но я думаю, в результате всех этих переговоров и, как бы, проследив за ними, проследив за их развитием, я думаю, довольно большая вероятность, что эта договоренность сохранится. А договоренность состоит вот в чем – что 12-го июня в 12 часов (это очень просто запомнить) стартует такой марш, шествие, ну, более или менее от Пушкинской площади. На самом деле, оно начнется несколько подальше – оно начнется в начале Страстного бульвара, примерно там, где в Пушкинскую площадь впадает Большая Дмитровская (бывшая Пушкинская) улица. Ну, москвичи хорошо знают это место – там такое расширение этого проезда. Вот в этом проезде будут поставлены металлоискатели, и там начнется шествие. Оно пойдет по бульварам – по Страстному бульвару, потом по Петровскому, потом по Рождественскому, потом по Сретенскому, придет на Тургеневскую площадь и там участники этого марша повернут на Проспект Сахарова, на вот ту часть проспекта Сахарова, которая находится внутри Садового кольца. Там и произойдет митинг. Вот такой вот географический план этого всего. В 12 часов начнется движение, в 3 часа начнется сам митинг.

Меня много спрашивают о том, на сколько народу это все зарегистрировано? Ну, формально согласование получено на ту самую заявку, которая была подана по закону 15 дней тому назад – там написано «50 тысяч человек». Но все мы понимаем, что это вещь, во многом, стихийная, что заявители и организаторы, и инициаторы этого события совершенно лишены практической возможности как-то ограничить численность, даже если б хотели. Ну, я должен честно признаться, что никто, конечно, этого и не хочет. Это же, ведь, не искусственный такой путинг, как в последнее время стали это называть, когда участников, в основном, привозят автобусами. Ну, вот, сколько заказали, столько и привезли. Заказали 50 тысяч – привезли 50, заказали 100 – привезли 100. Ну, это вот можно резать как колбасу в любом месте.

Это, все-таки, не тот случай. Это вещь естественная, люди приходят, движимые естественным чувством и естественным желанием. Так что никто здесь ничего ограничивать не будет. И если народу будет больше, ну, значит, народу будет больше.

Вопрос: «А что произойдет в связи с вновь принятым законом?» Вы знаете, что сегодня Владимир Путин подписал закон о поправках, которые ужесточают и, по существу, делают таким, во многом запретительным закон о митингах и демонстрациях.

Да вы знаете, я думаю, что ничего принципиально этот закон не меняет. Мы с вами как жили в условиях произвола, так и живем. Дело же, ведь, в суде, на самом деле. Дело в том, что до тех пор, пока суд принимает решение в стиле «У нас нет оснований сомневаться в показаниях, в правдивости слов сотрудника правоохранительных органов», знаете, вот эта вот вечная презумпция, из которой исходит суд на протяжении последних уже месяцев и лет, рассматривая разного рода дела, связанные с так называемыми нарушениями во время массовых мероприятий, так вот до тех пор, пока суд придерживается такой логики и пока он принимает решения, исходя не из закона, а вот из такого предубеждения, до тех пор мы с вами будем жить в этих произвольных обстоятельствах, когда решения принимаются по воле начальника, который велит этого наказать, этого отпустить, на это обращать внимание, а на то нет.

Закон в этом смысле ничего сюда не добавляет. Закон, как мы много раз говорили, несет в себе одну действительную настоящую опасность и действительную такую, леденящую душу новость, а именно возможность считать нарушителем закона любую группу людей, которые собираются в любом месте, в любое время, по любому поводу на улице. По существу, любое собрание можно объявить сборищем и можно объявить его не санкционированным, не заявленным массовым мероприятием. Это может быть абсолютно все что угодно. Но, знаете, если доводить дело до абсурда, то, наверное, и сеанс в летнем открытом кинотеатре можно назвать таким несанкционированным сборищем, и очередь за пивом, я не знаю, и свадьбу, и что угодно еще.

Но понятно, что это очень удобная вещь для произвола, для произвольного применения. Это инструмент, который законодатель дал, осознанно дал в руки правоприменителю, то есть полицейскому или градоначальнику, или сотруднику всяких так сказать правоохранительных органов, власти дал в руки с тем, чтобы можно было осуществлять репрессии в отношении тех людей, к которым эта власть имеет какие-то претензии. Причина будет совсем другая, а повод будет вот такой: «Вот они где-то собрались, вот они что-то устроили».

Я уверен, что в ближайшее время мы с вами получим несколько таких показательных случаев, достаточно абсурдных. Скорее всего, они коснутся каких-то более-менее известных людей для того, чтобы продемонстрировать, что «вот, отныне имейте в виду, каждый из вас может оказаться вне закона». Это вообще метода, опробованная, прежде всего, на бизнесе. Российское налоговое законодательство, российские разного рода регулирующие инструкции, регулирующие деятельность предпринимателя, они устроены таким образом, что каждый предприниматель заведомо является преступником. Каждый предприниматель в момент своего рождения как предприниматель, в момент создания своего предприятия становится так или иначе нарушителем того или иного закона. Вот, что-нибудь он да нарушил, какую-нибудь инструкцию он да презрел. Известно, что невозможно платить все налоги, потому что если предприниматель платит все налоги, он платит заведомо больше прибыли, которую он получает. Даже не прибыли, а заведомо больше выручки, которую он получает. С каждого заработанного рубля он должен заплатить рубль с копейками разнообразных налогов, поборов, всяких пошлин, всяких дополнительных сборов и чего только нет.

Невозможно выполнить пожарные правила, там скажем, для тех, кто занимается каким-нибудь ресторанным бизнесом или продает продукты, или участвует в каком-то обслуживании граждан. Известно, что невозможно выполнить санитарные требования, ну вот просто невозможно. Они так устроены, что нельзя быть здесь стопроцентно чистым и стопроцентно уверенным в том, что ты выполнил все инструкции. Это делается для того, чтобы любой предприниматель заведомо оказался бы уязвим, чтобы он оказался под ударом. А дальше можно из них выбрать. Захочу – соберу с этого, захочу – соберу с того. И так далее.

Вот этот режим, который благополучно уже на протяжении многих лет существует в российской предпринимательской сфере, теперь предлагается распространить (и закон помогает это сделать), предлагается распространить на сферу гражданской активности. Любой гражданский активист, любой человек, который зачем-нибудь выходит на улицу и как-нибудь демонстрирует свое гражданское чувство, свое мнение, свое отношение к окружающим его событиям, автоматически становится нарушителем закона, потому что закон позволяет его действия, любое появление в общественном месте считать нарушением закона, предумышленным или непредумышленным. А дальше судья решит. А дальше будет избирательное применение этого.

И ложь тех, кто говорит о том, что этот закон согласуется с европейскими и мировыми традициями, с традициями демократических стран, что, дескать, он создан по образцам европейского законодательства, ложь заключается в том, что отдельные положения, может быть, да, действительно, взяты из европейских законов. Но их соотношение между собою, их применение, условия их применения делают этот закон абсолютно беззаконным по существу. Вот так бывает: беззаконный закон.

И чрезвычайно важно, что и принимался он, собственно, вот в таких условиях. Давайте вспомним об этой так называемой итальянской забастовке. Хотя, кстати, я должен заметить, что это не совсем верный термин. Как я понимаю, итальянская забастовка – это не то, что произошло у нас в Думе, когда фракция «Справедливая Россия» организовала такое массированное наступление с огромным количеством поправок к закону. Итальянская забастовка – это действия по правилам, когда, вот... Ну, не знаю, скажем, итальянская забастовка на заводе в чем состоит? Рабочий, работающий просто у станка, читает инструкцию к этому станку. Там сказано «Прежде, чем включить станок, проверьте наличие масла в 192 местах этого станка». Он начинает проверять в 192 местах. «Протрите тряпочкой в 46 местах». Он протирает тряпочкой в 46 местах. «Проверьте на всем протяжении провода, не съела ли мышь или крыса изоляцию и не искрит ли где-нибудь?» Он идет смотреть на всем протяжении провода. Так рабочий день и кончается. Вот это вот называется «итальянская забастовка».

В принципе, итальянская забастовка в парламенте означала бы, что парламентарии следуют всем подробностям закона, подробностям регламента, подробностям процедуры. Этого не произошло. Процедура была многократно нарушена, прежде всего тем, что в зале было совсем небольшое количество людей. Вы видели, что фракция «Единая Россия», которая владеет большинством в Думе, вела себя вполне демонстративно, они там носились, бегали, прыгали, потому что их было крайне мало, там каждый голосовал за целую кучу разных людей. Это, конечно, абсолютно беззаконная вещь. Они рассматривали эти поправки пакетами, они предоставили на обсуждение каждой из этих поправок по 15 секунд, они не выдержали паузу, предписанную регламентом, между вторым и третьим чтением, когда должна произойти юридическая экспертиза, и так далее, и так далее. То есть последовательно процедура была много раз нарушена. Это, кстати, дает возможность обращения в Конституционный суд теперь, и депутаты от фракции «Справедливая Россия» собираются это сделать. Но мы с вами понимаем, что Конституционный суд – это достойная часть российской судебной системы, и рассчитывать на то, что суд поступит здесь вот таким строгим процедурным образом, мы не можем. У нас, слава богу, Конституционный суд, как мы это знаем, и многократно менял свои решения. Ну, самая красивая история – это про третий срок. Он неоднократно принимал решения о том, что третий срок невозможен, потом принял решение, что третий срок возможен. Ну, это просто самый известный случай. Так что с Конституционным судом я не думаю, что здесь что-нибудь получится. Но сам по себе опыт очень интересный, опыт такого восстания, которое организует одна небольшая фракция, это вещь чрезвычайно важная и чрезвычайно полезная.

Ну вот. Так что возвращаясь к первоначальной теме, о которой я говорил, возвращаясь к событиям 12 июня и вот к этому большому маршу и шествию, которое 12 июня произойдет, скажу, что, на мой взгляд, для тех, кто хочет принимать в этом участие, закон ничего особенного не меняют.

У меня спрашивают «А вот если к кому-то из вас применят какие-то огромные штрафы, что вы будете делать? Будете ли вы открывать кошелек в интернете или еще что-нибудь вроде этого, собирать деньги?» Знаете, я на это отвечу так. Будем решать проблемы по мере их поступления. Мне почему-то кажется, что с тех пор как вот эти гражданские акции стали очень массовыми, с тех пор, как колоссальное количество людей стало принимать в них участие, проблемы этой, в общем, не стало. Мне кажется, что если кто-то пострадает, демонстративно пострадает по этому новому закону, то мы с вами уж этого человека или этих людей не оставим, что называется, один на один с этим несчастьем, как-нибудь справимся. Я думаю, что это тоже станет поводом для какого-то подъема гражданской активности, для какой-то мобилизации, для какого-то сплочения людей и для лучшего взаимопонимания между ними. Так что в конечном итоге в данном случае оказать сопротивление этому закону можно.

Что же касается общего его влияния на то, что произойдет 12-го, то я бы сказал, что оно положительное. Положительное в том смысле, что огромное количество людей несомненно как-то очень рассержены и самим этим законом, и тем, как он принимался, и тем, как по всей видимости предполагается его применять. И это те дополнительные люди, которые, может быть, и не хотели бы выходить, которые, может быть, и испугались событий, которые произошли 6 мая, очень неприятных событий, но, тем не менее, это люди, которые примут участие в этих массовых акциях, потому что для них это возможность высказаться против того дополнительного произвола, к которому склоняется сегодня российское государство. И я думаю, что это вещь очень заметная и мы с вами все своими глазами это увидим 12 июня. Давайте на этом месте я сделаю паузу, через 3-4 минуты мы вернемся после выпуска новостей к разговору о том важном, что произошло на этой неделе. Программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Не уходите, пожалуйста, от радиоприемников.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут, это вторая половина программы «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Добрый вечер еще раз. Вот читал разные сообщения, которые пришли мне при помощи SMS на номер +7 985 970-45-45. Сразу напомню, что есть еще и телефон 363-36-59, но он заработает несколько позже. На сайте echo.msk.ru можно отправлять сюда ко мне тоже всякие сообщения с сайта и там же смотреть видеотрансляцию из студии «Эха».

Некоторые вопросы, которые мне задают по поводу событий 12 июня, ну, некоторые совсем технические, например, можно ли присоединиться сразу к митингу на Проспекте Сахарова тем, кому не хочется или нет времени, или как-то тяжело проделать вот этот путь, по-моему, очень симпатичный, очень какой-то обаятельный и веселый от Пушкинской площади до Тургеневской площади. Можно ли присоединиться сразу к митингу? Да, можно будет. Я думаю, что завтра, когда мы будем вместе с представителями полиции осматривать, собственно, вот эту вот площадку, мы там наметим какое-то место, где будет поставлено несколько металлоискателей, таких воротец, для того чтобы можно было пропустить таких вот желающих. Но их заведомо будет немного. Сразу хочу сказать, что основной проход, все-таки, будет вот там, в начале на Пушкинской. Поэтому если будет слишком много желающих шествие пропустить, а прийти сразу на митинг, можно там прождать довольно долгое время. Поэтому, пожалуйста, постарайтесь, все-таки уж проделать весь этот путь, тем более, что он будет, по-моему, совсем не обременительный, идти там совсем недалеко. Погода, кажется, будет хорошая, так что все будет в порядке. Да и, кстати, на Пушкинской тоже. Помните, что всегда при входе на такого рода мероприятия собирается довольно большая толкучка и люди медленно довольно просачиваются. Поэтому для того, чтобы это не превращалось в какое-то мучительное ожидание, приходите, пожалуйста, пораньше и, разумеется, заранее. Все это будет открыто и можно будет пройти в эту внутреннюю зону оцепления, пройти достаточно легко.

А вот вопрос поважнее: «А что, собственно, будет с инициативой референдума?» Да, действительно, был заявлен еще второй митинг и как раз я был заявителем этого второго митинга, который был даже не совсем митингом, а таким, рабочим собранием по поводу референдума.

Инициатива московского референдума – она как-то очень бурно развивается в последнее время. Вчера, например, произошел чрезвычайно интересный, по-моему, круглый стол, собранный при участии Лиги избирателей, партии «Справедливая Россия», во всяком случае, нескольких ее депутатов, и вновь создающейся такой организации из нескольких политических объединений под названием «Левый Альянс». И вот обсуждались разные перспективы референдума. Туда пришли, в частности, несколько депутатов, пришли и представители партий, и пришел, в частности, председатель Мосгордумы господин Платонов. Надо сказать, тяжело ему там досталось. С одной стороны, хочется его поблагодарить за мужество, за то, что он явился для того, чтобы там полной ложкой нахлебаться отношения к Мосгордуме. С другой стороны, мне кажется, что и он, и его коллеги не вполне адекватно понимают, что, собственно, происходит и почему, собственно, сегодня вопрос о существовании Московской Городской Думы встал так остро и, видимо, самым естественным поворотом событий было бы добровольное решение Московской Городской Думы о прекращении своих полномочий, о назначении досрочных выборов.

Мы уже говорили с вами несколько раз, что Мосгордума, конечно, совершенно провалилась во время этих последних нескольких месяцев. Плюс она оказывается неактуальна в результате объединения Москвы с несколькими районами из Подмосковья, с расширением территории Москвы. Господин Платонов предлагает этим просто пренебречь и говорит: «Ну да, ну, 144 тысячи гектар – это, в общем, совсем немного. Ну, подумаешь, там 200 с чем-то тысяч жителей». Но, между прочим, там колоссальное количество налогоплательщиков и там значительное количество разного рода предприятий и учреждений, и всяких бизнесов, организаций, которые будут теперь платить налоги в Москве. Так что, в общем, все это довольно существенно меняется. Ну, в общем, пренебрегать этим, конечно же, ни в коем случае нельзя. Но понятно, что, ну, как-то господин Платонов довольно слабо отбивается. Да в общем и непонятно, какие могут быть здесь у него аргументы. Все настолько здесь очевидно и ясно.

Вопрос: «Чего вдруг прицепились к Московской Городской Думе? Что, других проблем, что ли, нету?» - вот тут у меня спрашивает один из наших слушателей. Он как-то очень смачно это все сформулировал. Вот его послание: «Господин Пархоменко, а почему не ставится вопрос о проведении референдума о доверии к Путину как президенту России?» А потому, многоуважаемый А.С. (так он подписался), а потому, что это прямо запрещено законом, который наши дорогие депутаты усовершенствовали несколько лет тому назад таким образом, чтобы вы, господин А.С., не могли бы поставить такой вопрос на референдуме. Это невозможно, прямо запрещено.

Поэтому предлагаются формулировки закона, которые возможны в тех условиях, когда закон прямо запрещает задавать вопросы о том, о чем мы все хотели бы задать вопросы, о доверии разного рода избранным лицам, о досрочном прекращении их полномочий, о сложении их полномочий и так далее.

Эти вопросы (и тут я возвращаюсь снова к митингу и к тому, что у меня спрашивают, а что, собственно, с этим будет), эти вопросы вы сможете увидеть во время митинга. Ну, многие их уже видели. Собственно, те, кто активно общается в разного рода социальных сетях в интернете, знают, что на протяжении уже нескольких дней, больше недели в нескольких местах, в таких, популярных точках российской блогосферы идет голосование по возможным вопросам референдума. Это происходит, кстати, и на сайте «Эха Москвы», где были воспроизведены некоторые посты из блогов Бориса Акунина, Навального. Там происходит голосование по этим вопросам. В Facebook во многих местах это все происходило. В общем, люди, которые много времени проводят в социальных сетях, имели возможность высказаться.

И вот у меня спрашивают: «А зачем вообще какие-то бумажки раздавать, чем-то вообще таким заниматься? Давайте в интернете будем продолжать это все обсуждать». Ну вы знаете, не все люди живут в интернете. Есть значительное количество людей, которые как-то пользуются другими средствами коммуникации и не сильно там, собственно, сидят.

Так вот. На основании вот этих интернетовских голосований будет сделан такой longlist, в него будут включены наиболее популярные вопросы и этот longlist будет распечатан в огромном количестве экземпляров и будет раздаваться во время этого митинга и шествия. Каждый желающий сможет получить такую бумажку и пометить на ней, ну не знаю, поставить 3 крестика, скажем, около 3 вопросов, которые представляются ему самыми уместными, самыми важными, самыми своевременными сегодня для референдума. Там нет вопроса «Доверяете ли вы президенту Путину?», потому что закон такой вопрос запрещает. Но есть, например, вопрос о том, считаете ли вы, что Московская Городская Дума должна принять решение о своем самороспуске? Это совершенно законное предложение, потому что да, единственный способ досрочно прекратить деятельность Московской Городской Думы – это ее собственный самороспуск. Пусть Московская Городская Дума узнает, какое количество москвичей считает, что она должна принять такое решение. То же самое касается и московского мэра. Все-таки, мы полагаем, те, кто устраивают этот референдум, и те, кто его поддерживают как, например, Лига избирателей, одним из участников которой я являюсь. Мы полагаем, что невыборный мэр Москвы, назначенный мэр Москвы – это анахронизм. Вопрос здесь даже не в конкретном человеке, не в конкретной личности по имени Сергей Собянин, а в том, что человек должен быть выбран. Может быть, пусть будет выбран он же, он же, Сергей Собянин. Если люди захотят, пусть это так и будет. Но здесь важны выборы.

И будет там, скажем, вопрос предлагаться вам (не знаю, попадет он в финальный круг или нет), вопрос о том (мне он самому кажется очень важным), вопрос о том, доверяете ли вы официальным результатам, объявленным после выборов в Государственную Думу РФ на территории Москвы. Очень интересно, какое количество людей готовы согласиться с этими результатами.

Есть очень забавный остроумный, по-моему, очень простой и ясный вопрос, который придумал Алексей Навальный, доверяете ли вы партии «Единая Россия»? Вот, собственно, и все. Коротко, ясно и со вкусом, сказал бы я. Такой вопрос удивительным образом не запрещен референдумом, потому что партия «Единая Россия» не является должностным лицом и никто не может нам запретить ставить вопрос о доверии этому не должностному лицу, а вот этому такому образованию под названием «Политическая партия «Единая Россия».

Ну и некоторое количество еще вопросов достаточно интересных, связанных и с выборами мировых судей, и с формированием Общественной палаты московской, и так далее, и так далее. Так что это будет, по-моему, очень важной частью, содержательной частью того, что произойдет 12 июня. И по-моему, для многих, кто говорил, что «Вот, митинг – это такое место, куда непонятно зачем ходить, потому что там ничего не происходит. Как-то приходишь, там какие-то люди чего-то говорят со сцены. Ну и что?» Ну вот вам что. Вот вам, собственно, содержание. На мой взгляд, достаточно важное.

Кроме того, там же желающие смогут оставить свои координаты и какие-то телефоны для связи, если они хотели бы быть участниками инициативной группы или если они хотели бы принять участие потом в сборе подписей под инициативой и так далее.

Понятно, что мы все (я об этом уже говорил и повторю еще раз), мы все отлично понимаем, что закон предоставляет властям, предоставляет и Московскому городскому избиркому, и Московской Городской Думе же принять решение, абсолютно произвольное, опять-таки, о том, что они считают тот или иной вопрос неправильным и не разрешают проводить референдум с таким вопросом. И они, конечно, не преминут этим воспользоваться. За исключением того, что, конечно, мы понимаем, что все это может оказаться частью какой-то политической игры. Ну, если мы понимаем с вами, что закон что дышло, то должны понимать, что его, ведь, можно крутить в любую сторону. И завтра кто-нибудь решит обменять эту Московскую Городскую Думу на какую-нибудь другую политическую комбинацию. Понятно, что эта Мосгордума стоит, что называется, первой в очереди на продажу – она, в общем, никому не дорога и никому не ценна. Это такой остаток от лужковской эпохи, избранный в 2009 году с чудовищными совершенно нарушениями под давлением всей вот этой вот лужковской машины. И это такой вот осколок тех времен и тех порядков. И я думаю, что и в мэрии, и, может быть, в правительстве российском немало найдется людей, которые с удовольствием бы эту Думу сменили, посадили бы туда каких-нибудь своих людей или что-нибудь вроде этого.

Поэтому возьмут и велят Московской Думе принять этот референдум. Ну, те, конечно, как миленькие возьмут под козырек, никуда они не денутся – это совершенно очевидно. Как им скажут, так они и поступят. Тем более, что там подавляющее большинство депутатов «Единой России», а они, конечно, самостоятельностью не отличаются. Там, по-моему, всего 3 депутата-коммуниста, а остальные 32 человека из «Единой России».

Что очень важно помнить по поводу этого референдума? Конечно, чем активнее, чем интенсивнее, чем успешнее будет происходить разного рода работа, связанная с этой инициативой, тем больше найдется желающих эту инициативу себе присвоить. Вот уже сегодня, к сожалению, в партии «Справедливая Россия» есть люди (не стану сейчас называть их имена – может быть, они как-то опомнятся), которые очень хотели бы сделать эту историю своей. И, вот, они начинают говорить, что «Справедливая Россия» проводит референдум, выдвигает инициативу референдума и всякое такое прочее.

Я не имею в данном случае ничего против партии «Справедливая Россия». Я только хочу сказать, что никакая партия не может владеть этой инициативой, иначе эта инициатива сразу умрет. Знаете, это как, я не знаю, цветок кувшинки. Его, вот, подплываешь на лодке, выдергиваешь из воды и еще не успеваешь его до лодки донести, как он уже превращается в такую, сморщенную тряпочку. Вот так ровно с этой референдумной инициативой. Она должна оставаться народной, ее лапать руками нельзя. Как только какая-нибудь партия до нее дотянется своей грязной клешней, так немедленно оно и сдохнет. И мы это с вами несомненно будем видеть. И будет много желающих сказать «Это я, это мое. Вот, я сейчас за это заплачу». Знаете, опять: это не тот случай, когда вопрос о финансировании оказывается ключевым. Люди, которые привыкли иметь дело со всякими искусственными инициативами, с дутой народной активностью, когда на самом деле под видом инициативы людей продвигается какой-то там государственный приказ или что-то вроде этого, они привыкли, что все упирается в деньги. Что, вот, должен быть бюджет, 3/4 этого бюджета можно свиснуть, поделить. Поэтому это всегда раздутые и всегда какие-то гигантские несусветные бабки, и вот без них ничего не работает.

Как только мы имеем дело с инициативой настоящей живой человеческой, оказывается, что и деньги-то особенные на это не нужны, и доблесть того, кто говорит «Я за это заплачу», она, в общем, не очень большая. Ну, найдутся как-нибудь деньги, соберутся. Не главная здесь проблема, не то, чтобы непреодолимая. Не надо все измерять в рублях.

Вопрос здесь в другом – вопрос здесь в реальном энтузиазме людей, в реальном желании это сделать, потому что, скажем, 160 тысяч подписей, которые надо будет собрать в случае, если каким-то чудом эта инициатива проскочит через вот этот вот кордон Мосгордумы и потом кордон городской избирательной комиссии, надо будет собрать, на минуточку, порядка 160 тысяч подписей. Это очень много. А собирать их – это уже понятно – нужно без всяких профессиональных вот этих платных сборщиков, которые бесконечно поставляют всякий фальсификат и бесконечно ставят в идиотское положение своих заказчиков. Сколько раз мы уже это видели, когда в том числе и относительно добросовестные люди пользовались этими услугами, и потом бывали просто опозорены, когда выяснялось, какую, собственно, туфту им подсунули. А главное, что они оказываются опять отданными на милость этим самым избирательным властям, которые, заведомо зная, что там сплошной фальшак, могут говорить «Ну, этим мы простим, а этих мы прижучим. Как-то эти ладно, пускай проходят, а вот этих мы придержим». Нельзя здесь попадать в такую ситуацию, поэтому здесь очень многое будет зависеть, собственно, от москвичей. Вот. Это то, что касается референдума.

Опять я потратил всю передачу на все эти инициативы. Как-то мне, честно говоря, даже обидно, что я не говорил о каких-то других событиях. Хотя, видите, важнейшие политические события, которые происходят в стране, и принятие вот этого закона, и первые какие-то робкие шаги реальной парламентской оппозиции, несмотря на то, что этой оппозиции совсем немного в российском парламенте, они все оказываются связаны с этими сюжетами, о которых я говорю. И, конечно, это все чрезвычайно важно, то, что мы видим, потому что и история с массовыми гражданскими акциями, и история с референдумом, и история с массовыми походами в суд, о которых тоже, я думаю, в ближайшее время буду иметь возможность вам рассказать, это ситуации, связанные с одним и тем же. В политику в российскую вторгается очень мощная сила, и эта сила, собственно, масса активистов. Любое событие, когда оно становится публичным, когда к нему начинает иметь отношение какая-то значительная масса людей, оно приобретает объем. Вот, оказывается, что на плоскости многие вещи просто неразрешимы. Ну, вот, есть суд, да? Есть, скажем, какое-то вот такое обвинение, ну, предположим, связанное с нарушением или мнимым нарушением во время массовой гражданской акции. И вот есть суд, который вообще не интересуется никакими аргументами, вообще не интересуется никакими доказательствами, не слушает никаких свидетелей, не смотрит ни в какие документы, ничего. Вот это такая плоская двумерная структура. Вот, есть судья и есть, скажем, адвокат. И адвокат достаточно быстро понимает, что ему в этом процессе делать нечего, что его профессия, его мастерство, его знания, его умение ориентироваться в законе здесь совершенно никого не интересуют, потому что суд исходит не из этого, он исходит не из аргументов сторон. Он исходит из заранее навязанного ему или принятого им на себя решения. И на этой плоскости, в этой двумерной ситуации ничего невозможно сделать. Как только появляется третье измерение, как только ситуация приобретает объем, как только появляется фактор публичности, фактор массовости, фактор вмешательства в это существенного количества людей, в этот самый момент появляются какие-то новые, открываются перспективы, возможности и появляются совершенно другие обстоятельства. Вдруг в судах образуются люди, которые хотят говорить, да? Мы с вами не много видели в последнее время, но кое-кого видели, людей, которые вдруг отверзали уста и начинали рассказывать о том, что в суде происходит.

Что это такое? Это вторжение вот этого вот публичного фактора в сферу, которая до сих пор была плоской, закрытой. Или, вот, парламентская фракция небольшая, которая вдруг устраивает вот такой бунт по поводу этого закона. Это что такое? Это на кого она работает? На публику она работает в лучшем смысле этого слова, она работает на избирателей, она зарабатывает себе репутацию, она делает ситуацию публичной, она делает ситуацию народной в хорошем смысле этого слова. И тогда оказывается, что, несмотря на то, что, вроде, как-то все дырки законопачены, никаких возможностей нету, у «Единой России» абсолютное большинство, она что хочет, то и воротит, тем не менее, у этой ситуации открываются разные новые возможности.

Так что, видите, мы сталкиваемся с вами все время с одним и тем же важным обстоятельством, с одной и той же тенденцией, и в этом смысле сами вот эти городские гуляния, которые многим кажутся совершенно бессмысленными и так далее, это школа этого же самого. Это вторжение живой жизни, жизни огромного количества людей, это вторжение вот этого публичного коллективного фактора в российскую политику. Политика становится общественным делом.

И в этом смысле наглое и, на мой взгляд, достаточно безвкусное название «Марш миллионов», которое приклеилось стараниями Сергея Удальцова уже ко второй подряд этой самой уличной акции, мне, надо сказать, ужасно не нравится, как это называется, потому что в этом есть какое-то такое ненужное чванство. Но в некотором роде, как ни странно, за этим названием что-то есть. Потому что, может быть, миллионы и не маршируют, но постепенно это движение охватывает эти миллионы, начинает интересовать эти миллионы. И, может быть, это марш для миллионов, марш имени миллионов. Вот тогда становится что-то такое важное не просто для того, чтобы кому-то чего-то продемонстрировать, не просто потому, что на миру, там, красна не только смерть, но и демонстрация красна на миру. Но и потому, что это последовательное вовлечение людей во все более и более широкий круг политических, околополитических и общественно-важных событий.

Вот такая вот история. Давайте про это забывать не будем и давайте теперь поговорим по телефону в последние минуты этой программы. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». Всякие загадочные телефоны я с линии выкидываю – тут есть прямо отмеченные красным цветом, это такие какие-то профессиональные звонильщики сюда в студию. Не будем мы с ними иметь дело.

363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». Эх, рискнем! Вот, по-моему, какой-то международный звонок. А ну-ка, попробуем. Да, я слушаю вас, алло?

СЛУШАТЕЛЬ: (НЕРАЗБОРЧИВО)

С.ПАРХОМЕНКО: А, ну вот видите? Нет. Значит, не надо брать этих международных звонков – это люди звонят с помощью интернета и звонят они вот зачем. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». И в этом прямом эфире... Кто у нас в этом прямом эфире? Ну что ж такое? Куда-то все пососкакивали. Еще раз, 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». Не можем же мы ограничиться этим звонком, граждане! Ну, честное слово! Ну вот, например, такой наш слушатель. Да, я слушаю вас. Алло? Выключите, пожалуйста, радио. Выключайте скорей!

СЛУШАТЕЛЬ: Это Павел. (НЕРАЗБОРЧИВО) тексты и графики. Раньше бывал...

С.ПАРХОМЕНКО: Нет, что-то такое тут не совсем слышно. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». И вот вы, например, в этом прямом эфире. Да, я слушаю. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, Сергей Борисович.

С.ПАРХОМЕНКО: Здрасьте. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Александр, Москва.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, Александр.

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей Борисович, не согласен с вами, что власть легко сдаст эту Мосгордуму, потому что любые следующие выборы, очевидно, (НЕРАЗБОРЧИВО) «Единая Россия».

С.ПАРХОМЕНКО: Нет-нет, послушайте, я совершенно не пытаюсь никого убедить, что легко сдаст. Я говорю о том, что комбинации всякие возможны. И на этих весах однажды эта сдача Мосгордумы может кому-нибудь пригодиться. Мне важна сама теоретическая возможность. Я тоже не верю в большую ее вероятность, Александр, я тут с вами совершенно согласен.

СЛУШАТЕЛЬ: «Единая Россия» рухнется на выборах в Мосгордуму.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, в общем... Ну, я бы сказал так. Значит, выборы Мосгордумы в Москве сейчас – вещь очень рискованная.

СЛУШАТЕЛЬ: Да.

С.ПАРХОМЕНКО: И на этот риск пойти людям, которые, как бы, держат в руках эту возможность... Опять же, мы с вами понимаем, что они могут крутить этот закон, куда хотят. Захотят – велят Мосгордуме и она сдаст свои полномочия. Захотят – велят сидеть на месте, будет сидеть на месте. Они взвешивают эти возможности.

Да, я с вами согласен. Я думаю, что, конечно, побоятся.

СЛУШАТЕЛЬ: Спасибо.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, спасибо вам. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». Вот, например, еще один наш слушатель. Да, я слушаю вас, алло. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, я слушаю?

С.ПАРХОМЕНКО: Здрасьте. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня – Андрей Михайлович, из Подмосковья, город Пушкино.

С.ПАРХОМЕНКО: Город Пушкино, прекрасно. Проезжаю мимо вас почти каждое воскресенье, когда на дачу удается поехать.

СЛУШАТЕЛЬ: Да. Алло?

С.ПАРХОМЕНКО: Да, я слушаю вас, слушаю. Да?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, вопрос такой. Ну, я закона, конечно, не видел, он еще не опубликован, да? Но закон новый, принятый запрещает на массовых мероприятиях быть в масках, да?

С.ПАРХОМЕНКО: Да.

СЛУШАТЕЛЬ: И что же получается? Новый закон запрещает проведение маскарадов и карнавалов.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, в частности, так, да. В частности, так. Спасибо большое. Вы знаете, вообще удивительным образом эта история с масками является одним из самых таких, тонких и хрупких мест в международном законодательстве. И международное законодательство решает обычно это так. Появление на массовом мероприятии в маске есть отягчающее обстоятельство в случае, если этот человек применил насилие. Если это просто демонстрант хочет быть в маске, пусть будет. Как только оказывается, что в маске оказался злодей, который что-нибудь разрушил, что-нибудь бросил, не дай бог в кого-нибудь выстрелил, оказал какое-то насилие в отношении кого-то, вот тогда эта маска ему дорого обойдется. Вот так это устроено. Российский закон трактует это совершенно по-другому.

К сожалению, я должен на этом месте остановиться, уже, собственно, 10 часов вечера. Я был очень рад провести эту программу в хорошем настроении, потому что сегодня я оказался причастным к тому, чтобы получить эту возможность для вас и для нас, и для меня тоже (я обязательно буду тоже в этом участвовать) 12 июня пройти по нашему прекрасному городу для того, чтобы высказаться за какие-то важные, дорогие, ценные нам вещи. Точнее, не вещи, а понятия. Давайте там встретимся 12 июня в 12 часов на Пушкинской площади и пойдем по бульварам все вместе. Никто и ничто нас не остановит.

Это программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Всего хорошего, до свидания, до будущей пятницы.