Суть событий - 2012-05-18

С.ПАРХОМЕНКО – Добрый вечер! Это программа «Суть событий» и я, Сергей Пархоменко. Смотрят нас сейчас по видео-трансляции и видят, что мы в условиях просто форс-мажора начинаем эту программу. Тут как-то вылилась кружка горячего чая – все это протекает в электрические внутренности нашего радио и возможно все это «взорвется». Ну, не пугайтесь – как-то по ходу дела будем бороться, а я буду, тем не менее, вести эту программу. Напомню вам, что телефон для СМС-сообщений: +7 985 970 4545. Телефон, если это все выживет и не сгорит после этого чая, будет: (495) 363-36-59 . Ну, и сайт у нас работает, на этом сайте есть трансляция студии прямого эфира. Там же на сайте работает обычно – не знаю, как сейчас, но вроде должна работать – кардиограмма прямого эфира. Раз в минуту вы можете выразить свое отношение к тому, что вы слышите, в зависимости от этого кардиограмма будет выстраиваться. Оттуда же можно отправлять сообщения сюда, ко мне в студию. В общем, много всякого интересного на сайте можете обнаружить.

А некоторое время назад еще можно было вопросы задавать. Вот, эти вопросы в распечатанном виде передо мной лежал. Многие из них касаются предстоящих протестных действий. Меня спрашивают, имею ли я к этому отношение, принимаю ли я в этом всем участие – нет. Сегодня, насколько я знаю, знаю так же, как и вы – из средств массовой информации, что называется, состоялось заседание некоей инициативной группы, огркомитета, которые заявили о том, что намеревается подать заявку на большое шествие по Москве на 12 июня – День России, который нам всем предстоит. Действительно, это чрезвычайно важный для нас всех день и думаю, что в тех условиях, в которых мы все с вами живем, во всяком случае здесь, в Москве – это будет день больших событий, больших надежд, больших ожиданий; больших, несомненно, неожиданностей, так же, как все последние дни, когда собираются протестные выступления. Так, что давайте сразу в своих календарях этот день 12 июня пометим – это будет важный день в нашей жизни точно – я в этом нисколько не сомневаюсь.

Мы с вами прожили тем временем чрезвычайно интересную неделю. Если вы помните в прошлую пятницу, когда мы здесь с вами на "Эхо Москвы" встречались вот в таком составе, говорили о том, что через два дня должно произойти необычное событие, под названием «Контрольная прогулка писателей». Никто не знал, что ждать, никто не понимал, как это все будет происходить, как отреагируют на это столичные и российские власти. Несомненно, мы с вами понимаем, что за линией, которую ведет столичная власть, стоит в реальности администрация президентам, которая дергает за эти ниточки. Во всяком случае, то, что произошло 6-го и 7-го мая в Москве, когда происходили беспрецедентные, достаточно отвратительные репрессии на улицах Москвы

. Совершенно очевидно, что это решение российского федерального центра, это решение кремля, которое таким образом выстроило дело и, которое распорядилось продемонстрировать москвичам и в целом гражданам России, что ситуация изменилась, и что отношение поменялось, настроение теперь будет другое. И людей, которые будут выступать с какими-то протестами, ждет совсем другое отношение. Для тех, кто по-прежнему интересуется тем, что произошло 6 и 7-го числа, чтобы не повторяться, я отошлю вас к совершенно блистательной статье Кирилла Рогова – это один из лучших на сегодня журналистов и аналитиков, пишущих по-русски на сайте «Слон» он висел, кажется в этот вторник. Замечательный, на мой взгляд, текст под простым и понятным названием «Зачем пытаются посадить Удальцова и Навального», где, в общем-то, все разложил по полочкам. На мой взгляд - это абсолютно точный анализ, очень простой, очень логичный – то, что называется «закрывает эту тему».

Итак, есть чрезвычайно важная вещь, помимо анализа того, что произошло в эти дни, есть одно утверждение, которое нам с вами предстоит помнить в течение ближайшего, а может не только ближайшего, но и отдаленного времени, очень важное такое уточнение. Оно заключается в том, что неповиновение и насилие – это две разные вещи. Они не могут быть приравнены друг к другу. И один из самых, так сказать хитроумных и отвратительных, предательских трюков власти сегодня заключается, как раз том, чтобы попытаться смешать или даже уравнять эти понятия. Ну, вот Дмитрий Быков – он смешно это выразил в свое время не так давно – вспомнил анекдот: «Почему это ваш бульдог задрал нашего кролика?» А владелец бульдога отвечает: «А почему ваш кролик нашему бульдогу вот так вот ушками делал…» - провоцировал. Вот, то, что происходит во время протестных действий не только 6-го и 7-го числа, а и в более позднее время, как мы с вами видим.

Мы с вами опытные наблюдатели за всеми этими делами. Все это можно и нужно называть словом: неповиновение. Люди отказываются повиноваться беззаконным и необоснованным требованиям, которое к ним обращены, поскольку эти требования ущемляют их законные права, закрепленные конституцией России и другими важнейшими законодательными документами. Права, на которые каждый из нас вправе не только рассчитывать, а которые каждый из нас вправе считать своими и вправе считать гарантированными.

И даже есть разные люди, например, президент страны, который время от времени произносит фразу, что он является гарантом. А чего собственно гарантом? Он, значит, нам эти права гарантирует. А вот, они оказываются - ущемлены, и поразительным образом, неделю назад мы с вами могли говорить вполне определенно, что в столице российской федерации установлено, что-то вроде комендантского часа. И всякий человек, оказавшийся на улице, на этом простом основании, что сейчас вдруг оказался на улице, может быть подвержен административному аресту, то есть права его могут быть у него отняты. То есть, просто право передвигаться, простое право строить свое времяпрепровождение так, как ему кажется правильно. Просто право радоваться тому, что ему нравиться и огорчаться тому, отчего ему хочется погрустить.

Это был такой поразительный комендантский час. Он был комендантский час без правил, потому, что у него нет ни срока действия. Он когда? Что, с 6 вечера до 12 ночи или он какой? Круглосуточный, с утра до вечера; или он действует, наоборот: с вечера до утра – в темное время суток; или как, вообще все это устроено? Так вот: у него нет времени, ни ясно очерченной зоны действия - ничего такого у него нет. А просто не понравился человек – какая-то ленточка у него там, на лацкане пришпилена, или на сумке привязана, или вокруг шеи завязана. Значит можно тащить его в автозак, затаскивать его непонятно на какое время в полицейский участок, там подвергать его допросам и разговорам, то есть, заполнять протокол – то ли не заполнять, отпускать, надо сказать, без всяких извинений, а просто «идите и все». А в худшем случае не отпускать, а сажать дальше – вести к мировому судье и дальше это может кончиться 10-ю сутками или 5-ю сутками административного ареста, что для всякого нормального человека чрезвычайно неприятно. В вонючей камере провести несколько дней – зачем, собственно, это нужно.

Вот, за тем, чтобы сломать эту историю, была устроена, так называемая «писательская прогулка». Сегодня мы знаем, что она обернулась совершенно поразительным событием. По оценкам РИА Новостей федерального российского информационного агентства больше 17 с половиной тысяч человек приняли в ней участие. Мне эта оценка кажется разумной. Так, прикидывая по карте площадь московских бульваров, которые были фактически целиком на этом участке, где продвигалась эта прогулка от Пушкинской площади до площади у метро Чистые Пруды. Вот, если прикидывать эту территорию, и представлять с какой плотностью она была занята – да, действительно, получается где-то там, полтора десятка тысяч человек или даже, может быть больше.

Это совершенно была удивительная вещь, не только потому, что она выглядела величественно. Вот, эта толпа, которая почти в молчании, только с некоторым таким «гур-гуром», иногда с аплодисментами люди хлопали сами себе, своему собственному количеству, когда открывался этот прекрасный вид, передвигалась по Москве. Но и тому, что в этой толпе содержался удивительный совершенно смысл. С одной стороны: над ней не было никаких лозунгов, никаких плакатов, транспарантов. Никто ничего не выкрикивал, никто не пытался выступать ни с какими речами. Только в самом конце, когда прогулка достигла своего финиша. Вот, этого протестного лагеря на Чистопрудном бульваре, возле памятника Абаю, - было сказано несколько коротких фраз, которые, как бы, подводили итог этому событию. А по ходу дела никто не выступал, никто ничего не выкрикивал, никто не пытался никого ни за что агитировать.

И, тем не менее, что очень важно – это событие было наполнено глубоким и очень понятным политическим смыслом. Поразительно, что через много десятилетий после того, как советский народ придумал чудесный анекдот о том, как человек раздавал у метро белые листы в качестве листовок и на вопрос тогдашнего милиционера: «А чего это на ваших листовках ничего не написано?», диссидент отвечал: «А что писать-то – и так всем, все понятно!»

Поразительно, что спустя несколько десятилетий после, эта литература оказалась былью. Оказалось, что так в точности это и устроено. Я сказал здесь несколько недель тому назад, о том, что люди объединены, в сущности, только ненавистью и презрением к нескольким конкретным людям, которые взгромоздились во власть в России. Которые хотят в этой власти сидеть вечно, и которые ради того, чтобы эту власть сохранить, готовы более-менее на все. От всей политики осталось только презрение к ним. На самом деле это чувство, конечно, более сложное, поскольку это чувство содержит в себе изрядную долю такого ощущения единения, единства и разрастания этой группы.

Я думаю, что всякий человек, который шел в этом походе, который продолжался, что-то около часа – не больше, он переполнялся этим чувством единения с незнакомыми людьми. И тем не менее, в прямом смысле этого слова, единомышленниками. Люди в этом момент думали об одном и том же. Можно было с каждым из них поговорить. Они были объединены одной политической идеей. Это очень важный факт и это очень сильная вещь. И, я думаю, что, если в российской власти есть люди, которые готовы трезво и мужественно посмотреть в глаза реальности - они должны понимать, что это все очень серьезно. Потому что, когда начинается вот, такая социально-политическая телепатия, когда люди начинают быть объединены непосредственно такой политической идеей и эта идея понятна им без слов и эта идея заставляет их совершать поступки.

А надо сказать, что для горожанина, обывателя, в хорошем, необидном смысле этого слова – вот таким образом выйти на улицу не зная, чем дело кончиться, не зная, как отнесется к этому полиция; а зная, наоборот, что за несколько дней до этого, все кончилось побоями, арестами, какими-то волчьими облавами, которые устраивал специально свезенный для этого в Москву ОМОН, - для человека спокойного, размеренного – это большое событие, большой поступок. И тут нужно, что называется переступить через себя. Вот, если эти общие идеи начинают побуждать людей к таким вещам – это означает, что-то очень серьезное. И, пожалуй, это является подтверждением того, что этот процесс сам является своим содержанием, если хотите.

Оказывается, что то, что политическая жизнь происходит в этих формах, она принимает такой вид – это и есть содержание ее, больше ничего и не надо. Это и есть, вот это самое согласие. Это и есть вот этот самый консенсус, это и есть та самая идея, для изобретения которой несколько десятилетий собирались какие-то рабочие группы, сидели на каких-то правительственных дачах, пытались писать какие-то документы: «Вот, как бы нам придумать такую идею, которая бы объединяла людей» - вот эта идея, которая объединяет людей. И мы видим, что эта идея порождает очень быстро, чрезвычайно быстро все новые и новые формы своего воплощения.

Мы с вами две-три недели назад не знали, что такое все эти лагеря, круглосуточные бдения на бульварах, а сегодня это становиться совершенно обыденной жизнью для огромного города, для Москвы. И постепенно просачивается и по России мы все чаще и чаще слышим о том, что аналогичные формы выражения этой общей идеи, которая объединяет людей, обнаруживается в разных городах России, иногда маленьких, иногда совсем, казалось бы, спокойных, сонных. Как это принято говорить – заштатных. Нет в них никакой «заштатности», потому что есть там люди, обуреваемые теми же самыми чувствами, что и люди в Москве. Вообще, события развиваются очень и очень быстро. И давайте мы с вами отдадим себе отчет. Вот, в течение последних дней происходит главное, что может происходить в политике. То, что называется политическим кризисом в собственном смысле. Ну, кризис – это не всегда, когда что-то сломалось, свалилось и так далее. В строгом смысле слова политический кризис – это процесс смены правительства. Вот это происходит в России. Формируется правительство. Представьте себе на протяжении нескольких десятилетий - ну, скажем с начала 90-х годов – в те моменты, когда это происходило, когда формировалось новое правительство, эта новость все сметала на своем пути. Она, несомненно, становилась, чуть ли доминирующей в новостном потоке.

Сегодня это совершенно не так. Заметьте, что новость о том, как формируется правительство Путина – именно Путина, не Медведева. Медведев здесь играет абсолютно декоративную служебную роль. Такой распорядитель, я бы сказал ответственный секретарь этого кабинета. Да и к слову ответственный я бы не советовал относиться к нему как-то в прямом смысле этого слова – так, письмоводителем. Так вот, процесс этот в значительной мере затенен удивительными событиями, которые происходят в Москве. Какими-то мальчиками, девочками, какими-то студентами, какими-то энтузиастами, которые собираются на каких-то бульварах, кипятят там чай и пытаются провести там сколько-то времени для того, чтобы самим фактом своего там нахождения, как-то удержать эту мысль, удержать костер горящим – вот, ведь в чем смысл этих протестных лагерей.

Причем это абсолютно мировое явление. Мы на протяжении нескольких месяцев наблюдали такую штуку в Нью-Йорке – называлась «Оккупай Уолл-стрит». Я совершенно случайно присутствовал при том, как зародилась такая вещь во Франкфурте. Это финансовая столица Западной Германии – ну, не западной, теперь нет Западной и Восточной – вообще, Германии. Один из важнейших административных, деловых, финансовых центов Европы, а, следовательно, и мира. Просто так получилось, что я осенью был там - там в это время проходила всемирная книжная ярмарка. И я видел, как были поставлены первые несколько палаток на площади там, где стоят огромные офисы, небоскребы крупнейших немецких банков.

Вот не далее, как сегодня оттуда доносятся всякие новости о том, что там дело принято какой-то серьезный оборот – там с водометами этих людей разгоняют и так далее. Так, что происходит это достаточно часто и постольку, поскольку происходит это довольно часто, мы видим, как российские власти повадились, что называется, ссылаться на мировую практику по этому поводу. И очень любят поговорить, как жестоко устроено законодательство в отношении этих несанкционированных уличных массовых мероприятий, как полиция не стесняется, как они используют специальные средства: то резиновые пули используют, то газом травят, то водой поливают и вот, дескать – ничего. А нам здесь нельзя. Опускается только при этих рассуждениях одна маленькая деталь – все это происходит на фоне очень строго контроля со стороны суда. Там есть арбитр, который за всем этим наблюдает очень внимательно и, который очень жестко устанавливает в каждой конфликтной ситуации, кто прав – кто виноват. И кто превысил свои полномочия, и кто здесь не выполнил своих обязательств. Те, кто организует эти протестные уличные действия, или кто этому противодействует, кто расчищает улицу. Виноваты ли или правы ли люди, которые нарушают порядок, или правы те, кто требует, чтобы порядок был восстановлен – простые жители, прохожие на этой улице, которым не нравиться, что здесь кто-то мешает движению или кто-то играет на гитаре, или кто-то разливает чай из термоса. Всякий человек имеет право быть недовольным тем, что, так или иначе, нарушает размеренный поток его жизни.

Так вот, у этого всего есть суд, который не позволит двинуться ни на шаг, ни влево, ни вправо, который будет подробнейшим образом анализировать действия всех участников и накажет каждого, кто превысил свою власть. И прежде, чем этот полицейский выпустит в живот демонстранту, в грудь демонстранту резиновую полую, чему так радуется госпожа Костина. Есть такая дама, о которой еще мы сегодня поговорим. Вот, прежде, чем это произойдет, полицейский тысячу раз подумает, а как он ответит перед судом, за этот свой выстрел, за это свое решение применить силу. Не окажется ли, что он сделал это, до того, как исчерпал мирные, спокойные возможности взаимоотношений с гражданином страны, не окажется ли, что он в чем-то ущемил право демонстранта выражать свое мнение. В России, как мы видим, все это происходит в условиях абсолютного произвола, совершеннейшего беззакония и, что называется игры суда на лапу одной из противодействующих сторон.

Ну, классический пример - история, которая произошла на этой неделе. Судебное решение, которое принято абсолютно без всяких процедур, поперек любой очереди, которая существовала по поводу закрытия этого самого протестного лагеря на Чистых Прудах. Решение было принято на совершенно лживых, клеветнических основаниях. Всякий человек, который там был, прекрасно видел, что никакой антисанитарии там не было, никаких бомжей там не было. Наоборот, традиционных бомжей, который сидят на этом бульваре благополучно оттуда разогнали, никакого ущерба, который был бы нанесен окружающей природе, там не было. Наоборот - очень аккуратно вели себя эти молодые люди, которые держали этот лагерь, которые моментально установили там очень строгую процедуру, которые очень тщательно следили за тем, чтобы правила их соблюдались, которые очень – я бы сказал – сурово и безжалостно относились к собственным товарищам, которые эти правила нарушали.

У кого есть интернет, обратите внимание на коротенькую заметочку, которая сейчас гуляет по социальным сетям. Буквально три фразы, написанные замечательным русским поэтом Сергеем Гандлевским, который живет там, в соседнем квартале. Он такой, заслуженный собачник на протяжении многих лет. У него две здоровенные, прекрасные собаки и он с этими собаками прогуливается в этих самых местах много лет. И он пишет, что это всегда было, как обычно выглядит этот бульвар – да мы с вами живем в Москве и сами знаем, как выглядит этот бульвар. Знаем, что обычно происходит на этих лавочках, под этими лавочками. Вокруг этих лавочек. Знаем, до какой степени все это неопрятно, безобразно, никто никогда за этим не следил, никого никогда это не беспокоило.

Москва, вообще в последнее время опять становится очень грязным городом. То, что касается мусора, то, что касается неухоженности разных поверхностей, что называется. И всякий из нас – просто трезвый и спокойный человек – может посмотреть на это, убедиться, что лагерь, который там стоял существенно помог этому бульвару. А, тем не менее, абсолютно бессовестно и клеветнически было сказано, что это мешает. Что-то такое там испортили. Была выставлена совершенно бессовестная сумма ущерба. Газон, который оказался будто бы там вытоптан, был оценен в 10 000 рублей за квадратный метр. Таких квадратных метров 2 000 насчитали. Мы с Алексеем Венедиктовым в свободную минуту порылись в интернете – не нашли ни одного газона, предназначенного для каких-то элитных усадеб, что был бы дороже 2 100 рублей. Это означает, что деньги будут просто украдены. Эти самые деньги, которые были насчитаны на ремонт этой территории. Можно посчитать разницу между 1 000 и 2 000 за метр и понять, что все остальное просто украдут. Давайте я на этом прервусь, и мы вернемся к этому разговору через 3-4 минуты в программе «Суть событий» со мной, Сергеем Пархоменко.

НОВОСТИ.

С.ПАРХОМЕНКО – 10 часов, 35 минут в Москве. Это вторая половина программы «Суть событий». Я, Сергей Пархоменко. Давайте снова напомню вам что тел. для смс: +7 985 970 4545. Тел. - (495) 363-36-59. Через некоторое время мы с вами этим телефоном воспользуемся. Мы говорили о том, что по совершенно клеветническим лживым соображениям было принято судебное решение. Разумеется, никакой суд, который реально является судом, который реальной занят судом, выяснением истины, реально готов выслушивать мнение сторон и поддерживать состязательность процесса – никакой суд такого бы решения не принял бы с такой скоростью. Тем более, не позволил бы реализовать решение до того, как оно вступило в силу. До того, как вышло время на то, чтобы опротестовать это судебное решение. И оно было реализовано.

И сегодня этот протестный лагерь находится на другом конце Москвы, на другом конце московского центра. Его, несомненно, я думаю, в ближайшее время вытеснят, и он продолжит кочевать по городу. И будет это происходить и дальше в условиях отсутствия арбитра, в условиях, когда нет никакой наблюдающей силы, на объективный бесстрастный взгляд которой мы могли бы рассчитывать. С одной стороны, есть суд, который готов выполнять заказ в ту же секунду, когда этот заказ поступает. С другой стороны, разного рода – мы много раз уже об этом говорили – такие организованные правительством неправительственные организации. Есть такая традиционная форма имитирования гражданской деятельности - такие организованные правительством, фальшивые организации.

Последнее время в такую организацию превращается общественный совет при ГУВД Москвы во главе с госпожой Костиной. Я наслушался ее в последние дни. Она чрезвычайно активничает. По всей видимости, расплата, которую ей обещали, расчет в форме назначения ее главной президентского совета по правам человека, вернее совета при президенте, о чем много говорят в прессе. Как она считает, дело достаточно вероятное, поэтому она очень-очень старается, просовывает язык свой все глубже и глубже. И вот, сегодня мы видим…, я слышал по какому-то радио, как она, надо сказать, чрезвычайно пренебрежительно отзывалась об анализе кажется Леонида Гозмана, который говорил о том, что в применении насилия на Болотной площади, несомненно, виноваты правоохранительные органы. Прежде всего, потому, что они допустили появление на это площади всяких орудий насилия: разнообразных бутылок, каких-то палок, камней и так далее.

И вот, госпожа Костина там стебалась по поводу того, что, как же этот так - Госдума возмущается тем, что все это пронесли через металлоискатели: «Они же металлоискатели - они этого всего найти не могут» Ну, вот это так называемое вранье и демагогия - совершенно привычный инструментарий в работе сервильных общественных деятелей, которые своей деятельностью пытаются имитировать эту деятельность. А на самом деле являются служащими, частью этой государственной машины. Конечно, эта женщина, которая изображает из себя идиотку, таковой не является. Она прекрасно понимает, что контроль осуществляет не металлоискатель - контроль осуществляет человек, который стоит возле этого металлоискателя. Металлоискатель только облегчает эту работу, отслеживает некоторое количество металлических предметов. Понятно, что деревянную бейсбольную биту, которую никто никогда в нормальных условиях не позволит пронести, ни на какое массовое мероприятие, никакой металлоискатель ни за что не обнаружит. Тем не менее, обычно такие вещи обнаруживают. Стеклянные бутылки тоже нельзя туда пронести.

Я помню, что, когда у меня – доводилось быть участником разного рода разговоров с правоохранительными органами перед большими мероприятиями, то там подробнейшим образом оговаривается, что можно, что нельзя; что разрешено, что запрещено. Зимой, скажем, происходили споры по поводу термосов – признавать их металлической посудой или нет, признавать их опасных предметом или нет. Мы видим, что люди, которые увидели впереди себя сладкую карьеру, назначения, они готовы на что угодно, на любые решения, на любую болтовню, на любую демагогию, на любую ложь.

Только что на наших глазах еще одна история завершилась счастливо и благополучно на этом этапе для такого вот, удивительного назначенца. Вы знаете, что рабочий Уралвагонзавода – на самом деле он никакой ни рабочий – он администратор, менеджер этого завода, был там большим начальником, потом его формально понизили до начальника цеха. И вот, сегодня он сделался представителем президента в Уральском федеральном округе и у меня очень много слушателей спрашивают, что это означает, что это за сигнал и так далее.

В какой-то мере это паника, конечно. Это попытка какими-то нетривиальными шагами, яркими, шумными, парадоксальными, такими, я бы сказал несистемными переломить ситуацию. Переломить психологически. Оставить за нынешним президентом образ человека, который абсолютно свободен в своих решениях, который не скован совершенно никакими обязательствами, никакой корпоративной этикой. Это человек, который воротит совершенно, как хочет: захочу – коня, захочу – обезьяну, захочу – мотоцикл приведу в президиум. Захочу – вот, человека, который публично поцеловал меня в плечико во время какой-то телевизионной акции, когда прославился, собственно, этот уральский рабочий. Прославился он в момент прямой линии с народом, вот этот самый Холманских.

Это строительство образов и в тот момент, когда оказывается, что строительством образов занят сам Путин – это показывает, что они там не очень понимают, что делают. Они понимают, что инициатива куда-то уходит, самая важная – психологическая инициатива. Они понимают, что происходит что-то такое, что они перестают контролировать. Куда-то утекают настроения. И это может привести к каким-то неожиданным и нетривиальным положениям, с которыми они не понимают, как быть. Вот, как бы ни была маломасштабна, если говорить о размере России в целом или даже Москвы в целом – подумаешь, 17 000 человек прошли по бульварам…. Может, их было и больше, но это не имеет никакого значения. Это, конечно, ничтожный процент. Ценность этой акции заключается в том, что с ней непонятно, что делать. Нет никаких оснований ее пресечь, прервать, наказать организаторов не за что.

Господин Платонов называет это дыркой в законодательстве. А это не дырка в законодательстве. Это вторжение здравого смысла в эту больную бессмысленную политическую систему, которая сегодня устанавливается в России. Когда этот смысл там появляется, он создает вокруг себя, запускает такие искры, такие странные создает напряжения. С таким вещами непонятно что делать. Мне кажется, нас ожидает, в ближайшее время целый ряд такого рода событий. Ну, например, 12-го числа, я думаю, что мы с вами увидим достаточно необычные и нетривиальные события. У меня часто спрашивают, а будет ли так зимой. «А вот, будете ли вы участвовать в организации этого, а вот, будет ли опять, как там, в декабре или, как в феврале». Я твердо могу сказать, что как в декабре или в феврале не будет. Будет совсем по-другому. Я еще не знаю, как и никто не знает – как. Совершенно очевидно, что когда события приняли такой оборот, начали развиваться таким парадоксальным образом, возвращение в прежние формы становится все менее и менее возможным. Мы, несомненно, увидим с вами какие-то совсем новые повороты и увидим их скоро.

Мне кажется, что в Москве начинают в воздухе реять какие-то слова типа: референдум, устав города, местное самоуправление и так далее. Вот, такие вещи начинают становиться для людей темой для обсуждения. Я много раз слышал разговоры на эту тему. Мне, почему-то кажется, что в ближайшее время мы все начнем говорить об этом. Потому, что, по крайней мере, в Москве в огромном многомиллионном городе случилось, как это ни парадоксально, ситуация, когда люди, жители начинают претендовать на свое право владеть этим гордом, устанавливать в нем порядки, которые им представляются правильными. Речь идет не о правах собственности: национализации или приватизации чего-нибудь. Когда я говорю: владеть, разумеется, я употребляю это слово в переносном смысле - устанавливать порядок. Мне кажется, что люди постепенно все в большем и большем количестве думают, что это они должны быть источником порядка в городе, такого порядка, который они считают правильным. Так вот, они-то думают так, а действительность совсем другая.

Городом управляют люди, которые совершенно в нем не укорененные. Опять, я имею в виду не их происхождение, где они прописаны, где они родились. Я имею в виду некую моральную, социальную и, между прочим, политическую поддержку, которая должна была бы быть, но которой взяться неоткуда. Они специальным образом приведены и насажены в этом городе. Знаете, как было такое неофициальное в старой России понятие «посажен на кормление». Вот, они посажены в Москву «на кормление», абсолютно таким способом, каким это делалось при Иване Грозном и раньше. Вот в этом конфликте от него начинают лететь какие-то искры. Мне кажется, что мы скоро начнем говорить о референдуме, скоро начнем говорить об уставе города, скоро начнем говорить о том, почему в Москве, в сущности, отсутствует местное самоуправление, почему муниципальные органы власти полностью лишены политического влияния – им оставлены какие-то сугубо декоративные функции. Об этом всем скоро мы с вами встанем разговаривать. Может быть, даже еще 12-го числа – почему бы и нет?

То, о чем я и говорил – это единство настроения, некая невысказанная ясная всем, имеющая отношение к делу, мысль – она начинает быть таким самосбывающимся прогнозом, физической силой. Она начинает приводить к неким решениям и понятно, что люди, которые сидят наверху, сидят во главе России - они это чувствуют, что это надо каким-то образом переламывать. Как переламывать? Они не понимают. Они начинают принимать, какие-то парадоксальные истерические решения, назначать каких-то странных людей, принимать какие-то странные акты и так далее. Машина тем временем, конечно, работает вразнобой и вот, мы видим эту вполне анекдотическую историю с поправками к законам о митингах и демонстрациях. Понятно, что, если поправки будут приняты, они будут иметь совершенно катастрофический эффект, результат. И это, в общем, понятно всякому трезвому наблюдателю. Если установить эти драконовские правила, совершенно невыполнимые, очевидно, что человек, который является организатором, он не может никаким образом гарантировать эти численности – это совершенно ясно. Это подтвердил сегодня и конституционный суд. Это было ясно и тем, кто эту инициативу выдвигал. Что они этого не понимали? Что им требовался Конституционный суд, для того, чтобы он втемяшил им в голову эту простую мысль? Они это знали и сами. Точно так же, есть огромное количество возможностей внедрить в толпу разного рода провокаторов, за который организатор не может нести - за каждого из которых - никакой ответственности. Это совершено ясно. Понятно, что при желании организатор может создать заведомо ложную, заведомо опасную ситуацию.

Вообще обращение с большой массой людей требует осторожности, ответственности, основательности в подходах. И бессмысленно говорить, что мы тут собираем пикет на 200 человек, если ты знаешь, что здесь соберется несколько тысяч. Ошибаться на порядок, на два порядка – несомненно, нельзя. Таки ошибок не бывает. Это не ошибка, а какая-то хитрость и допускать этого нельзя. Но, ясно, что эти поправки были направлены не наведение порядка. Они направлены, прежде всего, на устрашение тех, кто мог бы оказаться организатором этих акций. Совершенно ясно, что они будут иметь противоположный эффект. После того, как эти поправки будут приняты. А я думаю, что в той или иной форме ужесточение это принято все равно будет не сейчас, так через пару недель. Это просто будет означать, что все меньше и меньше акций на улице Москвы проходит вот, по этому сценарию: с подачей заявки, с проведением переговоров, с какими-то согласованиями и прочим. Тем более, что мы сегодня видим после «писательской прогулки» и целого ряда других событий, которые уже произошли, и которые нам видимо, предстоят сегодня и в ближайшие дни, мы с вами увидим, что на самом деле законный порядок, когда достаточно сообщить о своих намерениях – дальше ты можешь эти намерения реализовывать и не спрашивать какого-либо разрешения. Этот порядок может быть реализован и придраться тут в сущности совершенно не к чему.

В оставшиеся 10 минут я хотел бы поговорить вот о чем. Когда речь заходит об анализе того, что происходит с нами в последние дни - я имею в виду, все эти прогулки, протестные действия, стояния лагерями, - достаточно часто звучат слова о том, что здесь слишком мало политики, что здесь недостаточно содержания, что все это носит такой, сугубо морально-психологический характер. А на самом деле за этим всем нет никакого реального требования. А вам, как кажется? Кажутся ли вам эти акции достаточно серьезными. Считаете ли вы, что требования людей, которые в них участвуют, выражены достаточно ясно. Или по вашему, это какое-то пустое препровождение времени и пустая демонстрация настроения. Давайте я задам вам этот вопрос – поговорим об этом. Настроение в них есть – это точно. А есть ли в них, кроме настроения, что-то важное – политическое содержание. Можно ли считать, что этот уличный протест в этих формах – это действительно политический протест. Тел. - (495) 363-36-59. И вот, например, один из слушателей в прямом эфире. Да, я слушаю вас, Алло. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ – Константин.

С.ПАРХОМЕНКО – Как бы вы ответили на мой вопрос?

СЛУШАТЕЛЬ – Ну, я считаю, безусловно, - есть

С.ПАРХОМЕНКО – То есть, вам понятно…. Скажите, а вы сами участвуете в чем-нибудь подобном.

СЛУШАТЕЛЬ – Да, конечно.

С.ПАРХОМЕНКО – Есть ли у вас ощущение – я знаю, оно есть у меня, но мне хочется, чтобы вы сказали – есть ли у вас ощущения, что люди, которые вас окружают, отстаивают какую-то политическую идею или это просто некоторая приятная и понятная вам компания.

СЛУШАТЕЛЬ – Нет-нет, ни в коем случае. Безусловно, люди туда приходят не ради приятной компании. Люди туда приходят выразить свое мнение по важным для них и для всех нас вопросам.

С.ПАРХОМЕНКО – Даже если ничего не выкрикнуто и не произнесено вслух, им все равно удается выразить свое мнение, на ваш взгляд? В какой форме это происходит?

СЛУШАТЕЛЬ – Ну, в какой форме…, достаточно посмотреть в глаза людям, которые идут там, в шествии и все становиться более-менее понятным. Я вообще, считаю, что с 6-мая разгоняли элиту. Это на самом деле была элита.

С.ПАРХОМЕНКО – Ну, там были разные люди. Это очень интересно, что эти большие события, которые происходят в Москве, они собирают очень разных людей. Это очень видно. Не только разного возраста, разного отношения к жизни, разного психологического настроя. Удивительно, что они оказываются на одной улице, на одной площади, в одном строю.

СЛУШАТЕЛЬ – Согласен, да. Ну, вот, мне посчастливилось, может быть, в том месте, где я видел то, о чем я вам сказал.

С.ПАРХОМЕНКО – Понятно. Хорошо, Константин, спасибо вам большое. (495) 363-36-59 – телефон прямого эфира "Эхо Москвы". Вот еще один наш слушатель. Я слушаю вас, алле! Как вас зовут? Откуда вы звоните?

СЛУШАТЕЛЬ – Добрый вечер! Это Москва, меня зовут Алексей.

С.ПАРХОМЕНКО – Да, Алексей. Слышали вы о чем мы тут говорим?

СЛУШАТЕЛЬ – Разумеется. Вы понимаете, ко всем этим акциям у меня достаточно двойственное отношение. Первое заключается в том, что реальный технических эффект их практически равен нулю.

С.ПАРХОМЕНКО – Отчего же? А что вы называете техническим эффектом? Никто не заплакал и не всплеснул руками и не удалился в монастырь. Так что ли?

СЛУШАТЕЛЬ – Ну, примерно, так.

С.ПАРХОМЕНКО – Ну, как-то вы, мне кажется, немножко торопитесь. Это происходит все недавно. Как тут написал один обозреватель, по-моему, сегодня: « Мы уже три часа стоим, а тиран до сих по не повержен!»

СЛУШАТЕЛЬ – Нет, смотрите. Собственно говоря, о чем идет речь? Хотелось бы, чтобы реакция на все эти вещи, которые происходят на Болотной, на метро Баррикадная - она какая-то бы была. А ведь по сути дела, реакции на это дело нет никакой.

С.ПАРХОМЕНКО – Ну, нет реакции, я бы сказал в институциональных формах, если не считать этих поправок к закону о митингах и демонстрациях. Хотелось бы, чтобы принимались законы, проводились отставки. Чтобы это происходило в таких формах, в которых существует обычная, серьезная, важная политика. Этого действительно сегодня пока нет. Речь идет о перетягивании каната, такого сугубо психологического, мне кажется, перетягивания инициативы. Нет?

СЛУШАТЕЛЬ – Я думаю, что…. Согласитесь, что это перетягивание инициативы, как вы выразились, совершенно справедливо, - скорее не удастся. Не удастся тем силам, которые стараются перетянуть эту инициативу.

С.ПАРХОМЕНКО – То есть, организаторам этих событий.

СЛУШАТЕЛЬ – Я думаю, что здесь…

С.ПАРХОМЕНКО – Не столько организаторам, сколько участникам, наверное…

СЛУШАТЕЛЬ – Да, вот-вот. Как бы организаторов-то у этих событий практически и нет. То есть это на самом деле некий инструмент, индикатор настроения. Как инструмент, индикатор настроения – это прекрасная совершенно вещь. Она показывает: «Ну, да, товарищи, мы тут есть, мы мыслим так, мы мыслим несообразно вашим правилам», но результата-то нет никакого. Я подозреваю – извините – господин Геращенко написал совершенно замечательный пост на вашем сайте и где-то в какой-то мере я готов с ним согласиться.

С.ПАРХОМЕНКО – Понятно. Спасибо большое. Я на это отвечу только одну вещь, Алексей. Давайте все-таки отдадим отчет в том, что некая тенденция, некий договор, который существовал на протяжении многих лет между вороватой, коррумпированной властью и большинством населения – он тоже был такой, я бы сказал, неписаный, сугубо психологический, молчаливый, что называется, на понятиях: «Мы вам даем жить, а вы нам даете воровать; мы управляем здесь всем, а вы пока тут кушайте, не отвлекайтесь». Так вот, эта самая молчаливая конвенция на одних взглядах построенная – никто же никогда не произнес ничего подобного вслух – она точно также молчаливо, взглядами и должна быть разрушена. Она вся построена на настроениях. Ну, вот, такое настроение: «Люди, которые нами управляют, они, конечно, сволочи, но зато мы пока кушаем» – настроение у нас было такое. По мере того, как это настроение будет уходить, эта конвенция будет разрушаться – самое страшное, что для этой власти существует. У нас есть еще буквально минута для последнего разговора. Давайте я попробую еще одну трубку снять. Да, я вас слушаю, алле! Как вас зовут?

Не повезло мне в этот раз со связью. Нет, не успеем – осталось, на самом деле меньше минуты. Давайте я потрачу эту минуту, чтобы сказать вам, что события развиваются с каждым днем. Развиваются быстрее, чем они развивались на протяжении полутора десятилетий в России. Наступил явно момент какого-то перелома. Именно момент. Он кажется нам растянутым – действительно: «Три часа стоим, а тиран до сих пор не повержен!» - он кажется нам растянутым, но на самом деле – это момент, короткий момент в истории России. Дело развивается быстро. Я думаю, что в ближайшее время нас с вами ждет появление новых инициатив, новых идей, к которым нужно относиться внимательно. Я не знаю пока – каких. Они витают в воздухе, они связаны еще раз повторю с перехватом - для начала - власти в городе. Давайте скажем так. Москва должна вернуться к людям, которые в ней живут, которые о ней постоянно думают. Это нас ждет и, я думаю, что борьба за это будет содержанием ближайших нескольких месяцев политической жизни нашей с вами. Это была программа «Суть событий», я, Сергей Пархоменко. Встретимся с вами через неделю. Всего хорошего.