Суть событий - 2012-04-20

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 6 минут в Москве, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, все на своих местах, все в порядке, все как обычно. Добрый вечер. Мы с вами обсуждаем события недели и делаем это не с пустыми руками, а со всякими техническими средствами связи. +7-985-970-45-45 – это номер для смс-сообщений. +7-985-970-45-45. Телефон 363-36-59 через некоторое время, я надеюсь, я его включу. Можно еще прийти к нам на сайт www.echo.msk.ru, слушать радио «Эхо Москвы» там, где нет, собственно, радио по радио. Всегда лучше делать это на FM-волнах. Если нет – тогда, пожалуйста, в интернете. Там же можно смотреть… там же можно смотреть трансляцию из студии прямого эфира, там же можно участвовать в такой затее под названием «Кардиограмма прямого эфира». Раз в минуту вы голосуете за или против того, что вы слышите, и получается такая вот кривая, которая показывает степень доверия или недоверия публики к тому, что у нас тут звучит. Вот, вот, собственно, все возможности. Да, оттуда же, с сайта, тоже можно отправлять сообщения ко мне сюда, в прямой эфир. Но лучше всего делать это просто с помощью смс.

Второй раз за последнее время я вынужден изрядный кусок своей программы посвятить тому, что, так или иначе, связано с Русской Православной Церковью, и я это сейчас снова сделаю. Сразу скажу, что я после того, как пару недель тому назад довольно подробно говорил обо всяких скандалах вокруг Патриарха, вот всех этих самоисчезающих часах, самопоявляющихся квартирах, каких-то удивительных экономках, которые отстаивают почему-то его интересы в суде и так далее, получил довольно обширную реакцию. Значительная часть этой реакции была традиционной. Вот один мой хороший друг и даже, я не скрою, близкий родственник написал по другому поводу сегодня… он тоже журналист, написал по другому поводу связанный с Русской Православной Церковью текст и там оговорился, что, да, вот есть такая реакция про то, что евреи не должны совать свой длинный нос в разные православные проблемы. Да, я тоже получил такую же ровно реакцию, так что символизирую… солидаризируюсь с этим моим другом и родственником. Вот. Да, мне много раз было объяснено, что я представитель противоположного вероисповедания… очень хорошее название, правда? Противоположное. Видимо, тут намекают на еврейское происхождение двух моих бабушек. Да, действительно, у меня есть две бабушки-еврейки, одна – Зинаида Марковна, другая – Валентина Борисовна. И давайте я сразу вам про это скажу, для того чтобы вы на эту тему сразу успокоились. Так вот, и своей принадлежности к гражданам Российской Федерации заговорю с вами снова о Православной Церкви с точки зрения государства и закона. Вообще у меня образовалась такая странная позиция здесь, на «Эхе Москвы», я как-то человек, который все время что-то бормочет про закон, я это делаю часто и с удовольствием. Ну, видимо, тут не дает мне покоя мое прошлое парламентского репортера и парламентского обозревателя. Я много в своей жизни видал всяких законопроектов и сопровождал процессы их принятия, умею их читать, умею что-то в них понимать, умею за ними следить. Надеюсь, что, что называется, мастерство не пропьешь.

Так что вот. Меня очень смущает, очень меня смущает в событиях последних дней систематическое нарушение российских законов. Я говорю, прежде всего… я, точнее, отталкиваюсь от истории с этим самым, с девушками из «Pussy Riot», или, там, молодыми женщинами из «Pussy Riot», или девицами из «Pussy Riot», или крошками из «Pussy Riot» - по-разному их… как только их не называют. Это неважно, а важно то, что мы с вами явно имеем дело сейчас с, ну, то, что раньше в политике называлось пробным шаром, а я бы сказал, отработкой технологии. Вообще последние месяцы много приходится говорить о том, что наступило такое время, когда разные политические силы в России учатся, они учатся на практике, она накапливают какие-то умения, какие-то навыки, какие-то важные знания. Мы много говорили на эту тему, имея в виду, наоборот, оппозицию, скажем, всяких гражданских активистов, сторонников всяких протестных действий, что вот они, мол, за последние месяцы как-то там многому научились. Так вот, интересно, что власть тоже пытается научиться кое-чему и пробует, так сказать, щупает разные варианты, разные возможности. И, в частности, вот отрабатывается ситуация, когда на наших глазах, абсолютно прямо и открыто осуществляется политическая репрессия. В таком вот, единственном числе. Мы привыкли это слово употреблять во множественном, а это вот в единственном числе политическая репрессия. Что она политическая – совершенно очевидно. Вот эти женщины, которые что-то такое спели в Храме Христа Спасителя… важно именно, что они спели. Они спели песню про то, что, «Богородица, Путина прогони». За это их и мучают. Если бы они призывали Богородицу Путина сохранить, или Путина уберечь, или Путина укрепить, или еще что-нибудь такое полезное сделать Путину, никто бы их, конечно, не тронул. А тут вот по совершенно отчетливым политическим мотивам их… на них пробуют применить некоторую новую политическую технологию. А политическая технология заключается в следующем: а что, если мы этих людей будет просто держать в тюрьме? Точка. Ну, вот просто по своему желанию. Будем держать их столько, сколько надо, придумывая разные фантастические и заведомо смехотворные предлоги. Ну, например, что мы их там охраняем от гнева тех, кому они не нравятся. Вообще много кто много кому не нравится. Ну, вот, например, наличие Федеральной службы охраны и наличие колоссального количества разнообразных сотрудников служб безопасности, которые расчищают город на много километров вокруг при любом проезде, уж не побоюсь этого слова, президента Российской Федерации, или премьер-министра Российской Федерации, или любого другого высокопоставленного чиновника, свидетельствует о том, что есть основания полагать, что эти люди много кому не нравятся. А иначе, зачем их охранять с такой страшной несусветной силой? Давайте, может, мы их всех соберем как-то в одном обезьяннике, и пусть они там сидят за решеткой и там целее будут, правда? Если мы принимаем эту логику. Ну, это смешно, правда? Это какой-то такой дурацкий анекдот.

То, что мы наблюдаем – это репрессия, это вот проба сил, это оттачивание такой вот технологии. Берется человек, и человека этого держат в тюрьме, сколько надо. Почему? По кочану. Потому что мы хотим держать его в тюрьме. И смотрим, что происходит вокруг, и смотрим за реакцией. Реакция довольно слабая пока. Давайте отдадим себе в этом отчет, что реакция, в общем, ограничивается совершеннейшей бурей, которая происходит в достаточно узких кругах завсегдатаев, там, Фейсбука и других модных или относительно модных социальных сетей, а за пределы этого реакция эта не выходит. Свидетельством тому является крайне незначительное количество людей, которые, например, собираются в суде. Это количество измеряется, там, десятками или, в лучшем случае, сотнями человек. Мы это видели, кстати, на случае с Алексеем Козловым и вот с Ольгой Романовой. Там немножко другой вариант, там суд по заказу. Тоже отрабатывается вот такая… ну, она, собственно, уже отлично отработалась, технология заказного суда. А это вот технология политического суда, по политическим обвинениям.

Отчего это все происходит? Это происходит оттого, - тут немножко давайте расширим наш взгляд, как-то чуть-чуть отодвинемся, отодвинемся от этой ситуации. Мы присутствуем с вами при процессе такого очень тесного сращивания государства и Церкви. Надо сказать, что российская Конституция и российские законы прямо это запрещают. Причем дело сегодня уже касается не только Конституции, где есть общий принцип о том, что Церковь отделена от государства, но вообще этот вопрос довольно неплохо разработан российским законодательством. Есть много разных законов, в которых упоминается статус Церкви как религиозной организации – я подчеркиваю, организации. Речь идет о конторе, речь идет о корпорации. Не о вере, а о Церкви как корпорации. Так вот, этот статус и взаимоотношения этой корпорации с государством довольно хорошо прописаны. Ну, вот, например, можно посмотреть, собственно, в главный закон, который регулирует деятельность церковных организаций, это Закон «О свободе совести и религиозных объединениях». Он был впервые принят в 97-м году, много раз с тех пор поправлялся и дополнялся, последняя его редакция от июля 11-го года. И вот там есть, например, статья четвертая, «Государство и религиозные объединения», где сказано следующее: «Деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления не сопровождается публичными религиозными обрядами и церемониями. Должностные лица органов государственной власти, других государственных органов и органов местного самоуправления, а также военнослужащие, не вправе использовать свое служебное положение для формирования того или иного отношения к религии». Ну, это касается, например, премьер-министра Путина, который теперь проводит заседания Правительства и разного рода правительственных комиссий под большой иконой. Ну, эти картинки обошли довольно в большом количестве уже интернет, многие их видели. Кто не видел, поинтересуйтесь, это довольно впечатляющее зрелище. Такие же ровно… ну, то есть, не такие же, а разные прочие иконы стоят в кабинетах разных губернаторов, больших начальников. Поскольку у нас Его Превосходительство, главный человек в стране, многократно демонстрировал свое отношение к Православной Церкви, устраивал государственные визиты в Грецию, единственной целью которых было его паломничество в Афонский монастырь. Ну, в общем, мы помним много всякого интересного на эту тему. Ну, это стало таким предметом хорошего тона в чиновничьей среде, так же, как вот носить часы на правой руке, интересоваться дзюдо и горными лыжами, а также вот, например, иметь в кабинете что-нибудь православное. Иногда это очень комично выглядит, если обитатель кабинета явно как-то традиционно должен был бы относиться к какой-нибудь другой конфессии, но вот, тем не менее, он тоже вывешивает себе что-нибудь такое в знак, так сказать, своей причастности к корпорации в данном случае. И вот выясняется, понимаете, что присутствие иконы в кабинете, оно является нарушением закона, если это должностное лицо, если в этом кабинете происходят разного рода официальные мероприятия. Например, заседания каких-нибудь комиссий, каких-нибудь правительств. Например, правительств региональных. В общем, ведется какая-то служебная деятельность. Дома – пожалуйста. Там, я не знаю, в комнате отдыха, которая там сзади, за кабинетом обычно бывает, ну, в общем, еще туда-сюда. Но в официальном помещении – нет, это запрещено законом. И так далее. Таких ситуаций довольно много.

Вот в одну сторону это происходит так, государство в лице важных своих чиновников последовательно как-то притаскивает к себе и на службу себе Православную Церковь, а Православная Церковь отвечает, в свою очередь, тоже чем может. Об этом чуть-чуть позже.

Кстати, история с судом ровно такая же. Судья, федеральный судья или судья, не знаю, районного суда, любой сотрудник российской судебной системы является государственным служащим и тоже подчиняется вот этому закону. И он, как мы только что с вами прочли, не вправе использовать свое служебное положение для формирования того или иного отношения к религии. То есть, он не вправе руководствоваться в своих решениях разного рода религиозными убеждениями, своими или чужими. Это имеет прямое отношение ко всем, кто сегодня способствует удержанию вот этих самых девиц из Пусси этого Райота в заключении. Они все таким образом нарушают закон.

Что в ответ? Ну, вот, например, в ответ мы видим ситуацию с церковным путингом. Да-да, я не оговорился, ровно так это и должно называться. Многие слышали уже это слово, по-моему, очень остроумное, уместное, оно появилось на протяжении вот последних нескольких месяцев и используется очень интенсивно. Путинг – это такое мероприятие, организуемое государством и при поддержке государства, предназначенное для того, чтобы поддержать ту или иную государственную структуру или государственное лицо и имитирующее – вот это самое мероприятие – имитирующее естественную какую-то гражданскую активность. Вообще это частный случай довольно известных и широко распространенных, на весь мир распространенных явлений. Есть, например, даже такой термин «GONGO». Это вот английская аббревиатура, которая расшифровывается как «неправительственные организации, организованные правительством». Действительно, довольно часто можно обнаружить такого рода истории, обычно это кончается каким-нибудь большим скандалом, когда государство имитирует общественную активность, пытается создать что-то, похожее на неправительственную организацию или неправительственную деятельность, а потом оказывается, что на самом деле за этим за всем есть, скажем, деньги из государственного бюджета, работа государственных служащих и так далее. Таких скандалов было довольно много, в последнее время их очень много в России.

Ну, классическим случаем вот этой самой «GONGO» является, скажем, то, что у нас называется прокремлевскими молодежными организациями: всякие «НАШИ», «Россия Молодая» и так далее. Они типа как бы общественные, типа вроде бы демонстрируют какую-то активность, такую гражданскую активность молодых людей, а на самом деле являются частью государственной службы, финансируются на государственные деньги, управляются государственными чиновниками и так далее и так далее.

Или вот мы в связи с выборами говорили обо всяких подставных сайтах – это тоже было «GONGO» – сайтах, которые демонстрируют какие-то… как будто бы борьбу с нарушениями на выборах, но на самом деле делают это от имени государства, в защиту государства, усилиями государства, на деньги государства и так далее.

Или, скажем, были организованы вот эти вот фальшивые отряды государственных наблюдателей на выборах. Это тоже классическое «GONGO». И вот такое вот «GONGO» - это эти самые путинги, то есть митинги, которые организованы силами государства, на них обычно свозят государственных служащих, используют для этого либо напрямую бюджетные деньги, либо давление со стороны государства на всякий бизнес и на всякие местные бюджеты, на компании, предпринимателей и так далее, чтобы они в добровольно-принудительном порядке жертвовали деньги. Ну, и дальше вот мы видим эти тысячи автобусов. Мы видели их в Останкино и видели перед этим на митинге на Поклонной горе. Это вот такое вот митинговое «GONGO», тоже достаточно распространенное в России.

Это самое произойдет в нынешнее воскресенье, 22 апреля, произойдет вот такой путинг. Правда, путинг этот на сей раз организован Русской Православной Церковью на Остоженке вокруг Храма Христа Спасителя.

Я занялся этим делом немножко подробнее. И для начала, ну, просто посмотрел все, что пишут на эту тему. А пишут вещи совершенно классические. Вот, ну, поскольку мне довелось заниматься такой организационной частью всяких уличных мероприятий в декабре и этой весной, я вижу колоссальное количество всякого знакомого. Вот, например, пишут, там, 20 апреля пишут «РИА Новости»: «Движение автотранспорта на улице Волхонка в Москве будет ограничено в воскресенье в связи с проведением молитвенного стояния у Храма Христа Спасителя», - сообщило в пятницу столичное управление ГИБДД». Значит… «С шести часов утра до окончания мероприятия будет ограничено движение автотранспорта по улице Волхонка. В общей сложности соберется 30-40 тысяч человек».

Или вот, например, «РИА Новости» тоже сообщают про эти самые… про то, как это все будет выглядеть, что все это произойдет перед Храмом Христа Спасителя со стороны улицы Волхонка. Проход на молебен на улицу Волхонка будет осуществляться со стороны Гоголевского бульвара от метро «Кропоткинская» и со стороны улицы Волхонка от Музея изобразительных искусств Пушкина, будут транслировать события на многочисленных экранах, установленных перед Храмом Христа Спасителя.

Я это все узнаю, это, собственно, вот классическая организация митинга. Я хорошо себе представляю, как организаторы ходят там с представителями полиции и Московской мэрии, размечают: здесь будут стоять барьеры, здесь будут стоять экраны, здесь будет стоять трибуна, здесь – микрофоны, здесь – звук, здесь – свет, отсюда проход, здесь – туалеты, там – эти самые металлические воротца. Я все это отлично теперь понимаю, я в этом во всем неоднократно участвовал, вся эта технология мне совершенно ясна и видна. И тут у меня возникает некоторый вопрос на эту тему. А именно: а каковы правовые основы этого события? Ну, вот в начале апреля собрался Высший церковный совет Русской Православной Церкви и принял обращение. И в этом обращении призвал паству, так сказать, Православной церкви 22 числа продемонстрировать вот, значит, свое единение и свой протест против тех нападок на Церковь, которые в последнее время они обнаружили.

Нападки, напомним, заключались в том, что вот была неприятная очень история, так сказать, со стяжательством, проявленным Патриархом, отвратительная история с судом, когда он там отнимает квартиру у соседа, ну, и, собственно, вся история, конечно, с «Pussy Riot», она очень как-то вывернула наизнанку и продемонстрировала всю вот эту вот тоталитарную сущность Православной Церкви. Я подчеркиваю снова, Церкви как корпорации, как конторы, как министерства, которое все теснее и теснее прилегает к государству. Вот это вот, знаете, как бывают такие вот соседи в трамвае, у которых явно чувствуется страсть к плотному прилеганию. Вот они как-то так прижимаются, и совершенно невозможно от них отодвинуться. Ну, государство не сильно, надо сказать, отодвигается от прижимающейся к нему Церкви.

И, замечу – для того чтобы сразу успокоить, точнее, еще раз успокоить жадно вслушивающихся в мою речь антисемитов – что это, конечно, свойственно очень многим церковным организациям. На протяжении многих лет мы наблюдали ровно то же самое, скажем, с организацией под названием «Федерация еврейских общин» во главе с господином Берл Лазаром. Ровно так же они работают, ровно так же они ищут, где еще можно прилечь щечкой к государственному плечику. И мы хорошо помним, откуда этот Берл Лазар взялся – его привел, собственно… как-то с появлением Путина он был приведен и посажен на этот стул главного еврея Российской Федерации. Делалось это для того, чтобы как-то оттеснить Владимира Гусинского, который тогда руководил Российским еврейским конгрессом, и считалось, что это он влияет на руководителей российского иудаизма. Ну, в общем, это длинная подробная история. Кому надо – поинтересуйтесь в интернете. Нам сейчас важно подчеркнуть, что вся эта история, она абсолютно не эксклюзивно, так сказать, относится именно к Русской Православной Церкви. Замечены и всякие прочие, и среди мусульман разных, так сказать, разных их групп тоже довольно легко можно заметить вот такую необыкновенную готовность, так сказать, к сотрудничеству и к включению во всякие государственные нужды.

Так вот, вернемся ко всей этой истории. В начале апреля Высший церковный совет принимает решение провести вот этот самый молебен и молитвенное стояние, которым, значит, предполагается продемонстрировать вот, значит, единение и протест. Появляется очень много комментариев на эту тему, главным образом довольно нелепых. Вот ровно сегодня, например, в новостях «Эхо Москвы» слышать ссылку на… цитату, точнее, из речи человека по имени Владимир Легойда… он глава Синодального отдела… как это точно называется? Синодального информационного отдела Русской Православной Церкви. И вот он говорит о том, что Церковь не может устраивать митингов или шествий, поэтому вот она в такой, в такой форме демонстрирует свою точку зрения. А я успею еще сказать перед перерывом, что господин Легойда сильно не в курсе и он не знает, что Церковь может устраивать и митинги, и шествия, и все что угодно. Во всяком случае, Церковь, как ни в чем не бывало, церковные организации, религиозные организации упоминаются в Законе о митингах, шествиях, демонстрациях и пикетированиях наравне со всеми остальными как один из возможных организаторов разного рода массовых мероприятий, совершенно, надо сказать, на общих основаниях. Так что Владимир Легойда пускай почитает каких-нибудь законов и узнает, что на самом деле, да нет, отчего же, можно, можно в нормальном режиме это организовывать. Но это право влечет за собою и некоторые обязанности, тоже обязанности, на общих основаниях налагаемые на религиозную организацию. На этом загадочном месте я остановлюсь, через три-четыре минуты мы продолжим во второй половине программы «Суть событий», со мною, с Сергеем Пархоменко.

НОВОСТИ

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час 35 минут, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. У вас есть возможность отправлять смс-сообщения на номер +7-985-970-45-45, телефон 363-36-59, через некоторое время я надеюсь им воспользоваться. Продолжим разговор. Мы говорили о том, какие удивительные переплетения возникают вот от этой вечной любви между государством и Церковью, между религиозными корпорациями и корпорациями властными, как они все теснее и теснее сплетаются, поддерживают друг друга, помогают друг другу. И вот государство пользуется мотивами религиозными, для того чтобы осуществлять политические репрессии, как мы это видим в случае с «Pussy Riot». А тем временем Церковь готова помогать государству и как-то втираться к нему все ближе и ближе. И одно из этих событий мы увидим с вами 22 числа, послезавтра, в воскресенье, 22 апреля, и это будет называться молитвенным стоянием, которое вот является формой протеста Российской Православной Церкви – я подчеркиваю, Церкви, а не собственно верующих – против того, что… против тех нападок, которые вот как-то, как они считают, в последнее время против них произошли. «А на чьи деньги эти путинги поганые?» - спрашивает меня одна из слушательниц. Это я тем временем, пока шли новости, читал ваши сообщения и смски. Да на ваши, ваши деньги – на чьи же еще? Других денег у них нет. Своих же денег они, что называется, не дадут. Так что, в любом случае, это деньги ваши. Вот такой вот путинг мы с вами будем наблюдать 22 апреля. Вася пишет мне: «Сращевание, сращевание государства и Церкви в самой основе. А как еще в России? Это ж в целях безопасности страны, народа, стабильности» - пишет мне Вася. Эх, Вася, учи же ты русский язык, наконец. Может, чего начнешь вместе с языком понимать, откуда там берется безопасность страны, народа и стабильность, от этого «сращевания». Это ж надо было так написать.

Ну вот… так вот, читаем законодательство и обнаруживаем, что Церковь, религиозные организации стоят совершенно в общем ряду, когда речь заходит об организации разных массовых мероприятий. И в Законе «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», вот в главной, так сказать, Библии митингующего, многократно это указано и многократно там через запятую религиозные организации перечисляются. Но, впрочем, там сказано, что проведение религиозных обрядов и церемоний регулируется Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях». Дескать, религиозные обряды и церемонии не считаются массовыми мероприятиями. Отлично, тогда, думаем мы, понятно: наверное, вот эта история 22 числа – это же, конечно, религиозный обряд или церемония, это никакое не массовое мероприятие. Идем в Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и читаем там вот что: религиозные организации вправе проводить богослужения, - вот дальше цитата, слушайте: «Богослужения, другие религиозные обряды и церемонии беспрепятственно совершаются в культовых зданиях и сооружениях и на относящихся к ним территориях, в иных местах, предназначенных религиозными организациями для этих целей, в местах паломничества, в учреждениях и на предприятиях религиозных организаций, на кладбищах и в крематориях, а также в жилых помещениях». Вы знаете, я даже на всякий случай вот просто-таки сегодня поехал и посмотрел, как устроена территория вокруг Храма Христа Спасителя. Значит, нету там никакой церковной ограды, нету там никакой территории, которая была бы частью самого храма. Там есть такая балюстрада, которая ограждает такое возвышение, на котором… стилобат, на котором стоит Храм Христа Спасителя. Площадь его довольно небольшая, он отделен вот, собственно, таким небольшим парапетиком от окружающей территории. Вот, собственно, и все.

Вы понимаете, к чему я клоню? Я клоню к тому, что то, что произойдет там, на этой площади 22 апреля, не может по административному статусу быть причислено к сугубо религиозной церемонии. Это массовое мероприятие, оно происходит на, опять-таки, что называется, на общих, на общих основаниях. И вот, собственно, этот же самый Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» прямо об этом говорит, что в иных случаях – то есть не в тех случаях, когда речь идет вот о собственно религиозных помещениях, там, кладбищах, крематориях и так далее, то, что я прочел в первый момент – «в иных случаях публичные богослужения, другие религиозные обряды и церемонии осуществляются в порядке, установленном для проведения митингов, шествий и демонстраций». Вот это написано черным по белому в действующем российском законе: «Осуществляются в порядке, установленном для проведения митингов, шествий и демонстраций». Тогда у меня возникает вопрос: а где заявка? Я поискал следы заявки, которая должна быть, как во всех случаях, имеющих отношение к митингам и демонстрациям, подана за 15 дней до события. У нас, слава богу, так называемый уведомительный порядок. Значит, должна быть подана заявка, на эту заявку должен быть получен официальный ответ либо аргументированный отказ, как мы с вами помним, вспоминая всякие события декабря, января, февраля, марта. Там, вы помните, это была целая огромная эпопея со всякими согласованиями и переговорами в мэрии. А тут как это, интересно, все выглядело? Я не нашел, скажу вам откровенно, никаких следов никаких заявок. Более того, я воспользовался разными своими знакомствами – ну, все-таки я же журналист хоть в какой-то мере, у меня есть источники, у меня есть разного рода, так сказать, возможности обратиться за конфиденциальными консультациями. Я за ними и обратился и задал вопрос: что со всем этим происходит, и на каком правовом основании проводится вот это вот огромное мероприятие в ближайшее воскресенье? Заметим, что, по оценкам самих организаторов, которые никем не опровергаются, предполагается участие там примерно 30-40 тысяч человек, ну, и, в полном соответствии с традициями путинга, их будут свозить автобусами с окружающих областей, и, собственно, об этом прямо и даже с некоторой гордостью говорят представители Московской Патриархии. Вот, например, зам главы пресс-службы Патриарха Московского и Всея Руси дьякон Александр Волков говорит, что «автобусы из епархий привезут только выразивших желание помолиться вместе у главного храма страны в непростое для Церкви время». «Большая часть участников молитвенного стояния, - говорит он же, - будет доставлена из этих областей, - имеются в виду вот области, которые окружают Московскую область, - из этих областей на автобусах. Организацию перевозки людей берут на себя либо благотворители, либо епархиальные власти». Ну, что это за благотворители, мы с вами знаем по предыдущим путингам. Мы понимаем, что это вот происходит такое выдавливание денег из местного бизнеса, технологии этого хорошо известны. Вы видите, эти даже этого не скрывают. Надо сказать, что организаторы, скажем, путинга на Ленинских горах, они очень долго сопротивлялись и говорили, что там не было никаких автобусов, что нам всем почудилось, никто никого никуда не возил. Нет, эти признаются, в общем, сразу и по-честному, чего там, все равно же эти автобусы будут всем хорошо видны. Ну, вот.

Так вот, я обратился к разного рода источникам в московской полиции, в ГУВД Москвы и получил довольно странную реакцию. Ну, похоже, что не было никакой заявки. А говорят мне вот что: «Ну, понимаете, это ж ведь Красная горка». Ну, действительно, Красная горка – это один из самых популярных церковных праздников, отмечают его в первое воскресенье после Пасхи. Это время таких массовых свадеб и одновременно такой очень традиционный момент для похода на кладбище, для ухода за могилами, для почитания умерших родителей или, во всяком случае, там, родственников, предков. Вот. И вот, понимаете, - говорят мне, - Красная горка - это всегда вещь очень популярная, ну, и вот, мы же отмечаем, там, всякий Курбан-байрам, и перегораживаем улицу, и, там, парализуется целый квартал, и масса всяких проводится технических мероприятий для этого. Ну, и вот то же самое мы делаем и на православный праздник, и вот было постановление мэрии на эту тему, чтобы вот на Красную горку обеспечить народные гуляния, празднование и всякое такое прочее. Я полез смотреть – не нашел. Значит, единственное, что я обнаружил, единственно решение мэрии по поводу Красной горки – это было принятое, по-моему, в начале апреля, что ли, тоже решение о том, чтобы был обеспечен бесплатный транспорт в местах массового посещения кладбищ. Вот это вот единственное упоминание о Красных горках в 12-м году, ничего больше на эту тему не было. Ну, так что, мои друзья в ГУВД, они, ну, как-то явно пытаются выйти из положения в разговоре со мной. Это не один человек. Я, разумеется, вам сейчас ни за что не назову ни имени, ни должности этих людей, с которыми я разговаривал, но, во всяком случае, я как-то дал себе труд этим заняться. Скажу вам, что теоретически я допускаю, что все-таки эта заявка где-то там глубоко в чиновничьих недрах есть, или я допускаю, что вот я сейчас поговорю об этом, и ее сделают за сегодняшнюю ночь или за завтрашний день. В конце концов, это не такая сложная процедура, написать эту бумагу – шаблон имеется – поставить на ней печать, подпись и официальный ответ – это все, в общем, дело получаса. Вполне возможно, что уже, там, скажем, в понедельник нам с вами такую заявку предъявят. Но тогда у меня возникает вопрос: а как так получилось, что вот это согласование, даже если оно произошло, представителям Русской Православной Церкви удалось так легко добыть? Значит, 40 тысяч человек на пятачке между Храмом Христа Спасителя и метро «Кропоткинская». Москвичи представляют себе вот этот кусок Москвы. Там довольно широкая улица, с одной стороны Остоженка… да, с обеих сторон, там две части Остоженки. Но, в общем, 40 тысяч человек… Я вспоминаю, как, когда речь шла, скажем, о митинге на Манежной площади, мэрия говорила нам о том, что вместимость Манежной площади максимальная составляет 12 тысяч человек. Это предполагается, что вот этот кусок балюстрады перед Храмом Христа Спасителя в 4 раза больше Манежной площади, что ли? А вообще нам, я помню, представители мэрии говорили о том, что каждый московский перекресток, каждая московская площадь, каждый московский сквер уже имеет такую номинальную вместимость. Все это было вычислено, существует норма, там, по-моему, 2 с половиной человека на квадратный метр. Так что все это можно просто по карте померить, посчитать. Или 3 человека, не помню. В общем, то ли 2 с половиной, то ли 3 человека, не больше трех, это абсолютно точно. Да и физически, действительно, попробуйте на квадратном метре встать больше, чем втроем. Это вы будете, как в трамвае тесниться.

Ну вот. Тем не менее, значит, на 40 тысяч человек предполагаемых было выдано вот такое вот разрешение. Я бы хотел на него посмотреть, я бы хотел знать, чем руководствовался чиновник, который это делал. При том, что, по всем признакам, это ровно митинг. Вот с этими самыми выносными экранами, оцеплениями, металлоискателями, со всеми вторичными половыми признаками митинга, ровно так, как мы с вами это видели. Это вот такое будет политическое мероприятие, организуемое Церковью, но, похоже, что организуемое совершенно беззаконно.

У меня здесь возникает тогда вопрос: чего это является прецедентом? Вот, опять-таки, когда происходили все эти активные протестные действия нынешней зимой и ранней весной, то власти очень внимательно следили за созданием прецедентов. Вы помните, да, что они даже разыграли такой большой спектакль, что, дескать, они не разрешают шествие по Москве для очередного вот такого пропутинского путинга, для того чтобы не создавать прецедента, для того чтобы оппозиция потом как-нибудь этим не воспользовалась и не осуществила бы этого же самого. А тут чего-то они расслабились, у меня такое впечатление. Значит, если на этом перекрестке Остоженки недалеко от Храма Христа Спасителя можно устроить митинг на 40 тысяч человек, назвав его только молитвенным стоянием. Собственно, весь секрет заключается в том, что когда ты митинг называешь «молитвенным стоянием», сразу все становится возможным. Сразу все нормы объявляются не бывшими, сразу все правила и сразу все процедуры объявляются несущественными. Сразу никто не требует от тебя никаких заявок. Никто не требует от тебя ничего согласовывать, ни о чем договариваться. Все сразу становится легко, просто и понятно.

Ну, отлично! Я вообще не прочь организовать молитвенное стояние о ниспослании России правосудия. По-моему, это достаточный повод, чтобы нам всем собраться и помолиться. Мы в это верим. Вот, некоторые верят в разные другие вещи, а я, например, очень верю в правосудие. Мне кажется, что правосудие – это такая штука, которая каждому из нас помогает жить. И с которым жизнь наша становится совсем другой, гораздо более чистой, ясной, гораздо более благородной, гораздо более человечной.

Давайте мы все вместе помолимся о ниспослании России правосудия, устроим молитвенное стояние. Или, не знаю, молитвенный сход назовем его. Можем даже на том же месте это сделать. Я вообще поинтересовался бы, как к этому отнесется московская власть, и как к этому отнесется власть российская. И в чем, собственно, разница между людьми, которые делают это как-то под эгидой, под покровом Русской Православной Церкви, и другими людьми, которые делают это просто по убеждению. Вот есть какое-то поражение в правах у одних по сравнению с другими, или нет?

Интересная история, правда? В общем, короче говоря, я хотел бы обратить ваше внимание на то, что мы присутствуем при сугубо политическом процессе, процессе тесного сращивания между Русской Православной Церковью и российским государством. Это все происходит в таких, я бы сказал, тоталитарных формах. Это сопровождается грубыми нарушениями закона. Это сопровождается грубыми нарушениями административной процедуры, в которые втягивается все большее и большее количество государственных служащих: судей, полицейских, чиновников, сотрудников московской мэрии и так далее. Это такой вот водоворот, который затаскивает в себя все большее и большее количество людей, которые оказываются завязанными вот этим общим нарушением. Массу, надо сказать, тем временем комментариев вызвало упоминание Красной горки. Мне вот пишут, что это народный праздник. А в церковном календаре он называется по-другому. Неважно, на самом деле, совершенно очевидно, что это действительно так, и любой житель России это хорошо знает, это день особенный, действительно в этот день довольно много происходит всяких событий, и веселых, и печальных. Вот, в этот раз эта самая Красная горка в Москве будет отмечена вот такими вот событиями. Событиями сугубо политического толка. Тоже, между прочим, отдельный вопрос к людям, которые это организуют, к людям, которые именно так распределяют свои усилия. Они считают, что они свои как бы политические цели, свои политические обязанности, демонстрацию своей политической лояльности должны приурочивать именно вот к такому дню, который чрезвычайно дорог многим нашим согражданам.

Вот на что я бы хотел обратить ваше внимание на этой неделе. Мне кажется, что это важная история. Я прошу запомнить вот эту вот историю про то, что форма молитвенного стояния или этого самого вот этого молитвенного схода, это форма чрезвычайно интересная и, по все видимости, многообещающая в политическом смысле. Я думаю, что мы с вами еще много молитвенных стояний увидим в ближайшее время по разным поводам. И я совершенно не исключаю, что совсем не все они будут особенно приятны для Русской Православной Церкви. Но она здесь открывает свою эту вот небольшую коробочку Пандоры, и, я думаю, люди, которые это делают, должны отдавать себе отчет в том, что последствия, что называется, не замедлят проявиться. И последствия эти будут разнообразными. Если они прямо нарушают закон таким образом, то они должны быть готовы к тому, что этот процесс рано или поздно ударит по ним тоже.

363-36-59, 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эхо Москвы». И давайте-ка я возьму и, например, вот этого слушателя, явно москвича, впущу сюда к нам в прямой эфир.

Да, я слушаю вас, але.

СЛУШАТЕЛЬ1: Але.

С. ПАРХОМЕНКО: Да.

СЛУШАТЕЛЬ1: Добрый вечер.

С. ПАРХОМЕНКО: Здрасьте.

СЛУШАТЕЛЬ1: Я вам очень благодарна…

С. ПАРХОМЕНКО: А как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ1: Татьяна.

С. ПАРХОМЕНКО: Татьяна. Вы живете в Москве, да? Судя по номеру телефона.

СЛУШАТЕЛЬ1: Да. Я вам очень благодарна…

С. ПАРХОМЕНКО: А по делу?

СЛУШАТЕЛЬ1: … за ход ваших мыслей, и могу сказать, что я абсолютно согласна с тем, что вы говорите. Все это отвратительно и бессовестно.

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, а по делу-то?

СЛУШАТЕЛЬ1: А вот по делу. Это отвратительно и бессовестно.

С. ПАРХОМЕНКО: Да. Тут мы с вами согласны в оценке этого всего. Но я думаю, что хорошо бы с этим что-то делать. И я бы хотел, чтобы вы и ваши друзья – я абсолютно уверен, что вы не в одиночестве себе эти мысли думаете – сохранили это ощущение до того момента, когда придет день каких-то действий, например, очередных выборов. Например, выборов в Московскую городскую Думу, которые нам, несомненно, предстоят. Например, выборов московского мэра, которые рано или поздно все равно будут, сколько ни оттягивай этот момент, сколько ни сопротивляйся, но в какой-то момент московского мэра мы с вами станем выбирать.

СЛУШАТЕЛЬ1: … сопротивляться этому необходимо.

С. ПАРХОМЕНКО: Да, несомненно. Спасибо, спасибо большое.

363-36-59, 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эхо Москвы». 363-36-59, какие-то одни сплошные московские звонки. Как-то я, по-моему, возбудил москвичей этими всем разговорами. А остальные где? Не вижу. 363-36-59, 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эхо Москвы». Ну вот, например, такой еще телефон. Да, я слушаю, але.

СЛУШАТЕЛЬ2: Але, добрый день.

С. ПАРХОМЕНКО: Здрасьте.

СЛУШАТЕЛЬ2: У вас прозвучала идея организовать молитвенное стояние за правосудие. Это, конечно, очень хорошо. А мне вот хотелось бы узнать: а какому богу вы хотите помолиться?

С. ПАРХОМЕНКО: Этому самому богу правосудия, Фемиде, например. Не богу, богине. Хочу помолиться Фемиде. Хочу призвать Фемиду на территорию Российской Федерации.

СЛУШАТЕЛЬ2: Вы язычник?

С. ПАРХОМЕНКО: Нет, я не так бы это определил.

СЛУШАТЕЛЬ2: Просто я хочу поучаствовать в этом молебне, но я хочу знать, какому богу молиться.

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, вы знаете, это ведь будет сугубо политическое мероприятие. Это ведь будет сугубо политическое мероприятие, такое же политическое, как и то, что ожидается 22-го числа.

СЛУШАТЕЛЬ2: Это вы так считаете.

С. ПАРХОМЕНКО: Да, я так считаю. А все, что происходит в этой программе, это то, как я считаю. Я здесь высказываю свою точку зрения.

СЛУШАТЕЛЬ2: (неразб.)

С. ПАРХОМЕНКО: Что-что, простите? Не слышу.

СЛУШАТЕЛЬ2: Завтрашний день это покажет. Ну, да, он будет отмечен какими-то событиями наверняка. Но просто вы не ответили на мой вопрос.

С. ПАРХОМЕНКО: Почему? Ответил. Вы спросили, кому я собираюсь молиться? Правосудию.

СЛУШАТЕЛЬ2: Это не бог.

С. ПАРХОМЕНКО: Это уже кое-что, правда?

СЛУШАТЕЛЬ2: Нет.

С. ПАРХОМЕНКО: Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ2: Бог есть истина.

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, хорошо, давайте будем молиться истине, устанавливаемой судебным путем. Так вам больше нравится?

СЛУШАТЕЛЬ2: А как истину зовут?

С. ПАРХОМЕНКО: Правосудие.

СЛУШАТЕЛЬ2: Нет, истину зовут Иисус Христос.

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, знаете, по одной из версий, – мне эта версия очень близка, по всей видимости, как и вам, но давайте мы с вами, будучи развитыми образованными людьми, признаем, что по одной из версий есть много других народов, которые считают, что истину зовут как-то по-другому. И мы, в общем, не можем иметь к ним за это претензий. Не так ли?

СЛУШАТЕЛЬ2: Надо любить всех, это без всякого сомнения.

С. ПАРХОМЕНКО: Это точно. Но чиновники из корпорации под названием Русская Православная Церковь, они, по всей видимости, в этом месте с вами не согласны. Насчет «надо любить всех». Они ведут себя совсем по-другому. Так, что о них трудно сказать, что они любят всех. Правда, ведь?

СЛУШАТЕЛЬ2: Нет, один момент. Здесь, к сожалению, просто вы немножко неправильно трактуете слова, потому что церковь – это не здание, а церковь – это люди.

С. ПАРХОМЕНКО: Люди, люди, конечно. Да, чиновники.

СЛУШАТЕЛЬ2: Я себя считаю членом православной церкви. Да, я понимаю, как в семье, то есть, есть, например, люди, которые, ну, бывает папа алкоголик, бывает мама пьющая, бывает еще что-то не то. Поэтому церковь – это, конечно, люди. И, естественно…

С. ПАРХОМЕНКО: Простите, как вас зовут? Я вынужден вас прервать, просто у нас осталось всего несколько секунд. Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ2: Я Павел.

С. ПАРХОМЕНКО: Павел, спасибо вам большое. Это интересный разговор, и хорошо, что этот разговор идет в эфире «Эха Москвы». Заметьте, не так много есть радиостанций у нас в стране, где такие разговоры в эфире идти могут.

Спасибо вам за этот звонок. К сожалению, я должен прерваться. Если вы посмотрите на часы, увидите, что осталось 20 секунд до конца передачи.

Это была программа «Суть событий». Я Сергей Пархоменко, мы с вами говорили о том, что произойдет в ближайшие пару дней в Москве. В Москве произойдет политическое событие в форме религиозной церемонии. У меня есть сильное предположение, сильное подозрение, что этой церемонией цепь беззаконий в этой истории будет продолжена. Посмотрим, как будут события развиваться на самом деле. Всего хорошего, до будущей пятницы. До свидания.