Суть событий - 2011-08-26

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 9 с половиной минут в Москве. Добрый вечер, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Надеялся уже выйти из новой студии в этот раз, но как-то пока не получилось, хотя некоторые уже это делают. У нас на «Эхе Москвы» появилась новая замечательно оборудованная студия, так что скоро те, кто смотрят это радио, а не слушают его, увидят ведущих совсем в других интерьерах. А пока все по-прежнему: пока и студия та же, и те же самые у нас в руках средства связи. +7-985-970-45-45, +7-985-970-45-45 – это смс. Добро пожаловать, отправляйте, и немедленно появится это передо мною на экране. Телефон: 363-36-59, 363-36-59. И сайт www.echo.msk.ru обновленный, перестроенный на этой неделе, вот он только открылся, но сущность его осталась та же, и осталось там множество возможностей связываться со студией и смотреть на такую вот систему, она здесь вот у меня за левым плечом. Те, кто, опять-таки, смотрят видеотрансляцию, могут видеть кардиограмму эфира. Раз в минуту вам предоставляется возможность выразить свое отношение к тому, что вы слышите, и, в зависимости от вашего голосования, вашего коллективного выражения мнения по этому поводу, кривая будет отклоняться вниз или вверх, вы будете видеть, как развивается отношение публики ко мне. Ну, не ко мне, разумеется, а к тому, что я говорю.

Из сюжетов этой недели. Я ориентируюсь, - мне на самом деле просто, я знаю, что интересует слушателей этой программы, - я ориентируюсь на те вопросы чаще всего, которые получаю на сайте «Эхо Москвы». За сутки примерно можно начать задавать эти вопросы. Пожалуйста, не обижайтесь, что я совсем не всегда отвечаю на них напрямую как-то, цитируя и авторов этих вопросов, и точно повторяя их формулировки. Я думаю, что многие из задающих вопросы себя узнают в том, о чем я говорю, и понимают, что я говорю потому, что спровоцирован как бы на выступление по этой теме именно ими. Так что спасибо всем, кто эти вопросы задает, вы мне очень помогаете. Я, конечно же, ориентируясь на эти вопросы, вижу большой и, ну, скажем так, недоуменный интерес к тому, что сказал министр внутренних дел России Нургалиев, выступая перед одним из региональных активов, так сказать, своей… своего министерства. Он совершенно поразительное сделал заявление. Дело было в Костроме, если я правильно помню. Поразительное сделал заявление о том, что, видите ли, теперь, когда закончилась переаттестация сотрудников милиции и вот те, кто прошли эту аттестацию, получили почетное звание полицейских, теперь, значит, все осталось в прошлом. В прошлом осталась коррупция, в прошлом остались нарушения. Вот это вот все ужасное, это все осталось, как он выразился, «у меня за спиной». Я не знаю, что такое осталось у него за спиной, я лица вижу те же самые. Те же брюхи, вываливающиеся из штанов поверх расслабленных ремней, те же презрительные физиономии, те же поборы на дорогах, тех же участковых и, главное, тот же, - ну, вот завязалось уже, завелось это слово в русском языке, так придется теперь его использовать, – тот же беспредел. То есть, беспредельное, ничем не ограниченное, никем не контролируемое давление и произвол в тех случаях, когда граждане встречаются с так называемой правоохранительной системой. Казалось бы, эта система должна охранять их права, это система обеспечения правосудия – вслушаемся в эти названия – но на самом деле все, что происходит на этапах следствия, все, что происходит в судах – мы знаем с вами, что это совершенно чудовищно. А вещи связанные на самом деле. Никто не скажет, что то, что в суде – это не мы, это Министерство юстиции, мы тут совершенно ни при чем. Правоохранительная система начинается со службы правопорядка (с милиции, как она называлась раньше, полиции, как она называется сегодня – это совершенно неважно) в разных ее, так сказать, воплощениях, в разных выражениях. На мой взгляд, заявление Нургалиева – это манифест политической безответственности. Я бы сказал, манифест политического пренебрежения членов правительства к своим гражданам. Он не обращает внимания на то, что его услышит не только некоторое количество подчиненных, которые сидят перед ним в зале – ну, понятно, что эти стерпят все, эти просто боятся начальника. Они сидят, затаив дыхание: к ним министр приехал. Они, конечно, не вякнут. Но ведь его слова через их головы обращены к людям, они обращены к гражданам Российской Федерации. И это может сказать только министр, – произнести такие слова, – который твердо знает, что его политическая и профессиональная судьба никаким образом не зависят от того, что граждане Российской Федерации о нем думают. Он не перед ними отчитывается, он их не боится, он не считает себя им, чем бы то ни было, обязанным и не считает себя, в какой бы то ни было мере, от них зависимым. И он позволяет себе это нести. Он выстраивает какие-то отношения со своими подчиненными: в какой-то ситуации ему хочется им польстить, в какой-то ситуации ему хочется их, так сказать, разогреть, я не знаю, воодушевить, или просто хочется выглядеть таким своим, что, дескать, ребята, пока я тут с вами, можете не беспокоиться, все в порядке, вас больше никто не обвинит. Бог его знает, мне даже не хочется разбираться, какой именно месседж он посылал своим подчиненным, каким, под какой, так сказать, маской он хотел выступить у них на глазах, кем он там хотел прикинуться. Мне это все равно, мне глубоко безразличны эти их, прости господи, внутрикорпоративные отношения. Но я знаю, что мы с вами, не участвующие непосредственно в этих отношениях, абсолютно отсутствуем в мозгах господина министра. И это не просто глупость, это такая, я бы сказал… это такое демонстративное политическое хамство, то, что он себе в этой ситуации позволяет. Сегодня, в сегодняшней России, располагая вот этими силами среди сотрудников Министерства внутренних дел, он позволяет себе вот так оценивать их работу, их сегодняшний и их завтрашний день, абсолютно не заботясь о том, в какой мере это соответствует действительности. Вот мое мнение по одной теме. Я думаю, что во второй половине программы, когда мы с вами будем разговаривать по телефону, может быть, это и будет главной темой нашего разговора. Я буду стараться задавать вам эти вопросы: а вы считаете ли, что коррупция, произвол, беззаконие в действиях российских так называемых сил правопорядка остались в прошлом? Что вы ответили бы министру Нургалиеву, если бы оказались в том зале, если бы услышали своими ушами эту его речь и могли высказаться непосредственно в тот момент, когда он стоял бы перед вами на трибуне?

Второй сюжет, который, как мне кажется, интересен нашим слушателям – это все, что связано с Народным фронтом путинским и с этими так называемыми праймериз. Мне предлагают ввести какую-то новую терминологию на этот счет. Вот наш слушатель по имени Кирилл Огурцов спрашивает: «Наверно, пора ввести термин «праймериз по-путински». Знаете, Кирилл, я ответил бы вам так: по-моему, пора вывести термин «праймериз», вот просто вывести его вон из нашего обихода, потому что мы хорошо с вами понимаем, что то, что происходит вот в этом самом путинском Народном фронте, то, что почему-то велено лояльным власти журналистам называть вот этим самым словом «праймериз», и они интенсивно этот приказ исполняют вслед за, собственно, самими участниками этих событий, то, разумеется, никакими праймериз не является. И почему-то… не почему-то, а, в общем, понятно, почему, по совершенно сознательной явленной воле человека, который во главе всего этого процесса, Владимира Путина, разговор об этих, я бы сказал, политических махинациях – я бы назвал так вот эту возню, связанную с ОНФ и с так называемым или мнимым, скажем так, мнимым выдвижением там каких-то лидеров, потому что на самом деле решения эти принимаются совершенно в других местах и совершенно другим путем. Работает административная машина, которая сравнивает достоинства тех или иных претендентов на дальнейшую политическую карьеру, исходя из совершенно других соображений, из соображений, прежде всего, политической личной и корпоративной преданности политическому начальству, вот исходя из этого решает, кому следует продолжать эту карьеру делать, а кому можно оставаться в тени. Так вот, почему-то весь разговор об этом свелся к тому, что должны или не должны следовать этому странному примеру другие политические партии. Ну, начнем с того, что и их, в общем, политическими партиями можно называть с большой натяжкой, и это, в общем, части некоторой административной однопартийной системы, которая сегодня построена в России. Мы много раз с вами об этом говорили. И сам разговор о том, что вот есть какие-то политические партии и, во всяком случае, из тех, которые действуют сегодня на такой формальной официозной политической арене, те, которые действуют в Думе – это разговор такой очень условный. Понятно, что они не оказывают никакого реального сопротивления. В худшем случае – или в лучшем случае – производят какой-то небольшой шум, какое-то легкое щекотание создают своему политическому начальству. Вот мы с вами видели, что происходит с партией «Справедливая Россия», и чего на самом деле она стоит. Как только выдернули из нее человека, располагавшего административным ресурсом, посаженного туда, на этот административный стул, не потому, что он оказался так велик и могуч, не потому, что он добился этого поста, не потому, что он выиграл какие-то выборы или еще почему-нибудь, а по воле его собственных политических противников сидел на этом стуле Миронов. Как только его одним щелчком с этого стула скинули, выяснилось, что от партии от этой ничего не остается. Люди побежали, выяснилось, что финансирования ее не существует, ресурсов никаких реальных, таких народных, поддержки никакой снизу у нее нет, поэтому как раз требуется какое-нибудь и финансирование такое целевое, навязанное из каких-нибудь, так сказать, консолидированных источников. Вот велели какому-нибудь состоятельному человеку нести эту повинность, содержать эту партию – ну, он содержит. Ну, а что? Одному... одного заставляют яйца Фаберже скупать и складывать потом эти яйца к ногам большого начальства, другие скидываются на Сколково, третьи – на Олимпиаду, четвертые – на политические манифестации всякой молодежной швали под названием «Наши» или еще как-нибудь. Ну, а кому-то поручили поддерживать партию «Справедливая Россия», так называемую партию «Справедливая Россия». Что-то я часто употребляю сегодня это словосочетание, эту форму: «так называемый», «так называемый». Ну, действительно, очень много муляжей в политике нас окружает, очень много мнимого, очень много искусственного. Так вот, весь разговор почему-то зашел о том, должны или не должны другие вот эти партийные, так сказать, муляжи, должны ли они следовать этому же заведенному порядку. Да на самом деле это совершенно все равно, на самом деле мы с вами понимаем, что формирование сегодняшнего парламента определяется не путем выборов. Выборы сегодня, предопределены их результаты, и подтасовка, фальсификация, злоупотребления на выборах начинаются совсем не в тот момент, когда люди приходят к избирательным урнам с бюллетенем. Это происходит существенно раньше, тогда, когда распределяется доступ, именно распределяется волевым порядком доступ к средствам массовой информации. Когда выясняется, что одни из кандидатов могут фактически без ограничений пользоваться государственными ресурсами во всем и просто деньгами из государственной казны, я не знаю, и транспортом, и помещением, и множительной техникой, и средствами пропаганды – чем угодно. А другие находятся под достаточно строгим контролем, к ним, там, цепляются каждую минуту и так далее. И мы с вами видели немало ситуаций, когда, например, один и тот же документ, поданный за разными подписями в Министерстве юстиции, скажем, уставы разных политических организаций просто на спор скопированные один с другого, в одном случае оказываются соответствующими закону, а в другом случае – не соответствующими. И на этом, собственно, построено вранье всей системы Центризбиркома российского. Они говорят, что вам же не удалось поймать нас, собственно, в тот момент, когда подтасовываются какие-то бюллетени. Заметим в скобках, что в ряде случаев удалось, удалось поймать именно в этот момент: и на вбросах, и на подчистках, и на так называемых арифметических ошибках, когда складываются результаты на нескольких участках, а итоговый результат в конце концов совершенно не соответствует сумме вот этих вот первичных данных о результатах голосования. Вот. Так что, ловили и на этом. Но, помимо вот просто этого прямого вранья: вы нас не поймали. Нет, поймали. Помимо этого, речь идет о том, что как бы сфера ответственности этой самой избирательной системы, она начинается и заканчивается только на самом позднем этапе. Это, конечно, в политическом смысле безответственно, и безответственная и лживая позиция. Так что, мне кажется, что то, что мы видим сегодня в этом самом Народном фронте путинском – это просто, ну, такая, я бы сказал, форма пропагандистского воздействия. Нужно этому фронту и людям, которые ответственны перед Путиным за его функционирование, нужно создавать какие-то поводы для упоминаний о нем и в этой самой прессе, и на телевидении и так далее. Знаете, можно сколько угодно контролировать газеты, можно сколько угодно контролировать телевидение, но если поводов нет, если говорить не о чем, то никакое подконтрольное телевидение в конце концов не сможет само производить эти слова. Ну, раз вышла Андреева и произнесла какие-то формальные фразы о том, какая замечательная вещь Народный фронт под руководством Путина, два вышла, три вышла – но дальше что-то должно начинать происходить, какой-то мяч должен кататься по полю, должна происходить какая-то игра по каким-то правилам, для того чтобы просто было о чем разговаривать, чтобы было, что упоминать. Именно в этом смысл вот этой вот возни, которая затеяна с как будто бы определением лидеров и каких-то наиболее достойных кандидатов непонятно куда. И оттого, что по ходу дела появляются какие-то люди, которые почему-то начинают относиться к этому серьезно, которые почему-то начинают всерьез участвовать в этом голосовании и удивляются, что это голосование ведется по некоторым странным правилам, что гуляют какие-то пачки бюллетеней, что абсолютно непонятно, как это подсчитывают, непонятно, как фиксируются результаты, и главное, абсолютно непонятно, какие выводы делаются реально, каков механизм превращения результатов этого голосования в какой-то политический факт, в депутатский ли мандат, или в удостоверение кандидата в депутаты какого-нибудь куда-нибудь. Оттого, что такие люди появляются, ну, мы можем сказать только одно: достаточно там людей простодушных и наивных, некоторые из них кричат от вполне искреннего отчаяния. Они вроде всерьез взялись в этом во всем участвовать, почему-то доверившись этой системе, а уже оказавшись там внутри, они убеждаются, что все это жестокая и чрезвычайно циничная игра, смысл которой «упомяните о нас еще раз». «Вот мы будем здесь шевелиться, мы будем здесь перебегать с одного стула на стул, а вы, пожалуйста, говорите, говорите, говорите о нас». Обратите внимание, что, в общем, машинка работает, мы с вами тоже говорим о них. Так бы мы о чем, по какому поводу бы их упомянули? А так вот упоминаем в связи с этими самыми праймериз так называемыми. Значит, затея удалась, ничего здесь не скажешь. Но давайте все-таки отдавать себе отчет, в чем смысл происходящего. Программа же ведь все-таки называется «Суть событий». Суть вот такая: пропаганда, пропаганда и ничего, кроме пропаганды вот этой самой единственной правящей партии, во главе которой Путин.

Третий сюжет, о котором я хотел бы поговорить, меня просят об этом наши слушатели. Зря я выкинул пачку их вопросов, сейчас верну их обратно. Вот Владимир Михайлович Ловчев, например, пишет: «Господин Пархоменко, вы читали манифест «Правого дела»? Или, точнее, дочитали ли вы его до конца или, может быть, собираетесь дочитать до конца этот трактат?» Очень точно заданный вопрос, на который я дам прямой и откровенный ответ: нет, до конца не дочитал. До конца дочитывать это невозможно и, пожалуй, не нужно. Я удивил некоторое количество моих слушателей тем, что несколько передач назад стал отзываться достаточно одобрительно об вот… о том, что представляет собою как будто бы сегодня избирательную кампанию «Правого дела» и Михаила Прохорова. «Что, вот, откуда столько сочувствия, неужели вы и правда за него?» - стали у меня спрашивать и так далее. Вы знаете, это странный разговор, за него или не за него, сочувствие или не сочувствие. Я тогда просто констатировал, что на первом этапе этой своей кампании Михаил Прохоров поставил перед собой вполне ясную и, по всей видимости, довольно разумную задачу – задачу сделаться известным, задачу добиться ситуации, в которой вы можете остановить почти любого прохожего на улице и спросить: «Кто такой Михаил Прохоров?» И он вам худо-бедно ответит, ну, кое-как. Скажет, что Михаил Прохоров – это вот такой человек, который тут вот занялся политикой и вроде создает чего-то такое вот из… вот в таком политическом направлении вроде как, типа оппозиционное. Ну, не знаю, как в точности разные люди это скажут, но, в общем, какое-то минимальное знакомство с этим именем и этой проблемой они продемонстрируют. Вот такая задача была Прохоровым поставлена, и задача эта была решена. Немножко странными, немножко комичными, иногда, на мой взгляд, вполне циничными средствами. Заклеили, если вы помните, какими-то уродливыми плакатами более-менее всю страну, ну, и вот своего добились. Все, это все, что я на эту тему сказал, совершенно не касаясь ни политической сути, ни каких-то программных заявлений, ничего того, что имело отношение к Прохорову. Вот сегодня первый, ну, не сегодня, на этих днях первый материал о том, чтобы делать какие-то заключения по поводу, собственно, программной воли Прохорова и его партии, мы получили. Я прочел несколько первых страниц и должен вам сказать, что мне оказалось совершенно достаточно этого, чтобы сделать некоторые выводы. Давайте поговорим об этих выводах после новостей, то есть, через три-четыре минуты. Вы, пожалуйста, не отходите от приемников, программа «Суть событий» продолжится в ближайшее время. Я Сергей Пархоменко, оставайтесь с нами.

НОВОСТИ

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут в Москве, это программа «Суть событий», вторая половина программы «Суть событий». Как обычно, мы обсуждаем с вами по пятницам события недели. +7-985-970-45-45 – это номер для смс-сообщений. Отправляйте, пожалуйста, по обычным тарифам вашего телефонного оператора, и они попадают немедленно на экран передо мною. 363-36-59, 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы», он заработает через некоторое время. На сайте www.echo.msk.ru масса возможностей связаться со студией: отправить сюда сообщение, там же можно смотреть видеотрансляцию и там же можно участвовать в работе такой специальной системы голосования под названием «кардиограмма эфира». Нажимая раз в минуту на кнопку, вы получаете возможность высказывать ваше отношение к тому, что слышите из этой студии.

Мы говорили о Прохорове, точнее о «Правом деле», точнее о манифесте «Правого дела», который появился на этих днях, и, на мой взгляд, это очень сырой, очень сумбурный, очень неряшливо сделанный и, на мой взгляд, во многих своих элементах очень неумный элемент. Мне жаль это констатировать, но это так. Почему я считаю его неумным? Потому что то, что происходило до сих пор – и я говорил однажды об этом здесь в студии и сегодня вкратце повторил свою позицию – то, что происходило с «Правым делом» до сих пор было очень простой и, по всей видимости, правильной такой несложной политической комбинацией: выдвинуть вперед нового лидера. Вот появился Михаил Прохоров, нужно было продемонстрировать как можно большему количеству потенциально интересующихся этим делом людей одну простую мысль: «Правое дело» - это Прохоров, Прохоров – это «Правое дело». Вот вы заинтересовались «Правым делом»? Заинтересуйтесь Прохоровым. Вот он какой. Вот так он выглядит, вот так он говорит, вот таково его прошлое, вот таковы его взгляды на будущее, вот таково его… таковы его действия в настоящем. Вот, посмотрите, Прохоров – это то, что мы вам предлагаем. Так действовало «Правое дело», ну, точнее, сам Прохоров, который определял все движения, и все поступки, и все решения в этой организации на протяжении последних месяцев. Мы видели, как решительно он, так сказать, взял в свои руки эту организацию, выкинул оттуда всех, кто показался ему неподходящим и бесполезным для дальнейшего развития, привел туда каких-то людей, которым он доверял. Так вот, именно так Прохоров строил свою работу. И вдруг на этом фоне появляется документ – надо сказать, за подписью того же Прохорова, это он его выкладывает как бы от своего имени в интернет, он его представляет почтеннейшей публике – под названием «Власть – это мы сами», этот проект манифеста, манифеста «Правого дела». Понятно, что проект, но, знаете, иногда проект выглядит до такой степени безобразно и безалаберно, что ты понимаешь, что из этого проекта ничего существенного в результате, сколько его ни переделывай, добыть невозможно. Этот проект нужно просто выбросить и сделать другой. Почему я так говорю? Потому что он идет принципиально вразрез со всей вот этой… со всей вот этой до сих пор существовавшей тактикой «Правого дела». Вот в одном из первых абзацев, где идет такая констатирующая часть, такая, я бы сказал, сугубо политическая, вот некоторое такое политическое кредо людей, от имени которых говорит автор этого манифеста, мы читаем: «Мы – граждане России, не представляющие своего будущего вне своей страны. Мы – профессионалы в своих областях. Все, кто умеет и хочет работать. Все, кто выжил в 1990-е и не впал в спячку в 2000-е». Вот, что называется, бывают такие слова, которые нельзя брать в рот. Вот, например, фразу «кто выжил в 1990-е» - эти слова Прохорову брать в рот нельзя. Вот этот человек не должен произносить этих слов и не должен от своего имени распространять документ в важнейшей, констатирующей, так сказать, политической части которого эти слова являются одними из первых. Прохоров не выживал в 1990-е годы. Для него 1990-е годы оказались периодом пика его экономической и деловой карьеры, он в этот момент сделал свое состояние. Можно сколько угодно спорить, на чем он его сделал, насколько справедливо он его сделал, но, тем не менее, это факт. Он вошел в эти 90-е годы одним человеком, вышел из этих 90-х годов другим человеком, и процесс, который с ним там происходил, не описывается словом «выживание». Поэтому всякий, кто слышит эти слова, а видит перед собой Прохорова, впадает в глубочайшее недоумение. Что это вообще означает? Почему этот человек это произносит? Этот же человек говорит: «У нас нет накоплений на старость – их негде и не в чем накапливать. Нашими природными богатствами оплачена роскошь чиновников, а наши государственные сбережения отданы в долг иностранным правительствам и не работают на нашу страну». Это говорит Прохоров. Вот вообразите себе, где Прохоров, а где вот это все. Вы скажете: не-не, подождите, не надо это понимать так примитивно. В конце концов, это некоторая воображаемая речь некоторого воображаемого сторонника Прохорова. Да, но до сих пор нас убеждали, и вся работа велась таким образом, что «Правое дело» - это Прохоров. Доверьте свой голос Прохорову, идите за Прохоровым, помогите Прохорову продвинуться во власть, дайте Прохорову мандат вашего доверия, Прохоров – тот, кто в вас нуждается. И теперь этот Прохоров говорит нам: «У нас нет накоплений». У него нет накоплений на старость? Ему негде и не в чем их накапливать? Это природными богатствами оплачена роскошь чиновников, а не его государственные сбережения, которые отданы в долг, там, и так далее и так далее? Это, на мой взгляд, трагическая ошибка людей, которые вот таким образом ломают сейчас ту тактику, которую они вели до сих пор. Они должны были выбрать одно из двух. Дальше что можно сказать об этом документе, и почему, на мой взгляд, он является совершеннейшим политическим провалом? Это заключается в том, что в этом документе очень много того, что почему-то принято и в нашей прессе, и в политических дискуссиях называть лукавством. А я бы это назвал не лукавством, а обыкновенной лажей. Когда люди, отлично зная, что то, что они говорят, не соответствует действительности, почему-то считают возможным произносить это вслух. Это прерогатива других политиков. У нас достаточно в стране людей, занимающих разного рода политические должности, которые сказали бы: «Сегодня единственная реально существующая в стране власть – власть президента». Мы с Прохоровым хорошо знаем, что это не так. И мы знаем, что Прохоров отлично знает, что это не так, что никакая власть президента, сегодняшнего президента по фамилии Медведев не является единственной властью в России. Она вообще властью не является, страной вообще управляют другие люди во главе с другим политиком. Фамилия ему – Путин. И мы с вами это хорошо знаем. И Прохоров это знает тоже. Зачем произносить эти слова в манифесте? Зачем брать эти слова в рот? Вот вторая, второй раз я вынужден задавать этот вопрос. Причем дальше эта мысль развивается, надо сказать, чрезвычайно таким экзотическим способом. «Президентской власти недостаточно, чтобы защитить наше экономическое пространство, дать вырасти новому современному хозяйству, самостоятельным и свободным людям». Из этой фразы следует, что президентская власть – это как раз та самая власть, которая защищает наше экономическое пространство. Да, защищает? А господин Прохоров знает о том, как она защищает его? Знает, несомненно, в этом вся история. А зачем такая лажа? Почему господин Прохоров позволяет произнести себе вслух, что президентская власть дает вырасти или, там, пытается дать вырасти новому современному хозяйству, самостоятельным и свободным людям? Он что, так думает? Нет, разумеется, он так не думает. А зачем он это здесь произносит? Ну, и так далее. Вот те, так сказать, довольно обширные фрагменты этого текста, которые я прочел, показывают мне, что это вещь торопливая, что это вещь совершенно сделанная, я бы сказал, без оглядки на того, ту силу, от которой или от имени которой это звучит. И, на мой взгляд, на мой взгляд, чрезвычайно трудно было бы из этого документа сделать что-то годящееся для политического использования. Не говоря уже о том, что там дальше появляются чрезвычайно странные, на мой взгляд, экзотические политические конструкции. Например, предлагается почему-то такая странная комбинация: конституционно ограничить численность правящей партии в Государственной Думе 226 местами, то есть, половиной состава Государственной Думы. Ну, знаете, меня лично, например, трудно заподозрить в том, что я сторонник того, чтобы представителей «Единой России» было больше половины в Государственной Думе, но, на мой взгляд, это совершеннейшая ахинея. Я не понимаю, каким образом можно ограничить количество депутатов той или иной партии сверху. Ну, хорошо, а если выборы повернулись так, что сто процентов депутатов избрано от этой партии. Что в этой ситуации делать? Отменить этот, так сказать, выбор избирателя? Каким образом можно это ограничить и как на этом сроить дальнейшую конструкцию? Прохоров, ну, или люди, которые пишут за Прохорова, пишут: «В Думу должны быть возвращены как минимум четверть мажоритарных депутатов». Эти мажоритарные депутаты входят в эту половину или это плюс к этой половине? А что, если окажется, что эти самые мажоритарные депутаты все до единого от «Единой России»? Надо на эту цифру сократить квоту «Единой России», что ли? Там ничего не стоит на ногах в этой истории. Это совершенно безумная, я бы сказал, политическая болтовня, вот это вот ограничение количества депутатов правящей партии в парламенте, которая почему-то сама, эта правящая партия, эту, не побоюсь этого слова, епитимью (не путать с епитрахилью) должна на себя наложить. Почему, собственно? Где Прохоров видел, или люди, которые советуют Прохорову, где они видели что-нибудь подобное? Почему они считают, что эта штука будет стоять на ногах? В общем, мне очень жаль, что пока эта затея развивается таким странным образом. Вот, начиналась, вроде, неплохо: поставили перед собой задачу сделать Прохорова знаменитым — сделали. Прошло некоторое время, опустили этого знаменитого Прохорова в какую-то странную лужу, вложив в его уста совершенно безумный текст. По-моему, это свидетельство того, что на сегодня господин Прохоров чрезвычайно несамостоятелен. Мне кажется, что здравый человек, прочтя такой текст, не стал бы распространять его от своего собственного имени. Вот вывод, который я делаю, читая эти страницы. Давайте с вами поговорим по телефону. У нас есть с вами несколько сюжетов. Прежде всего, нургалиевский сюжет, я вам пообещал и я готов за эти слова отвечать, что именно по этому поводу, может быть, нам стоит поговорить. Что это такое: «коррупция осталась в прошлом, злоупотребления остались в прошлом»? Теперь, после того, как милиционеры ударились об пол и обратились в полицейских, теперь, конечно, все радикально изменилось. Как вы относитесь к этому заявлению? Насколько оно кажется вам, ну, не правомерным, - правомерности, конечно, в нем никакой нет, - но насколько вообще допустимо, чтобы министр, один из руководителей крупнейших и важнейших государственных учреждений, Министерства внутренних дел, позволял себе вот такие комические заявления на публике. Это один сюжет. Прохоровский сюжет тоже, если хотите, давайте обсудим. Народный фронт путинский с его пропагандистскими спектаклями, которые он устраивает, будто бы в форме каких-то выборов, или, как они там их называют, праймериз, или, ну, можно еще какой-нибудь термин комический для этого придумать. Тоже тема для нашего разговора. Матвиенко, благополучно добившаяся депутатского мандата в округе Красненькая речка. Мы с вами немало об этом говорили, говорили как о примере совершеннейшего политического бесстыдства. На мой взгляд, это один из, я бы сказал, самых стыдных эпизодов. Стыдных для тех, у кого стыд есть. И бесстыдных для тех, кто ведет себя совершенно бесстыдно в российской политике, ну, на протяжении последних нескольких лет. Не такой важный, на самом деле, эпизод. Понятно, что решение о том, чтобы Матвиенко оказалась в кресле председателя Совета федерации, это решение состоялось, и более-менее ничто не способно его отменить. Совет федерации весь, более или менее, косвенным образом, он назначенный. И вполне естественно, что и председатель его тоже просто назначается решением, не выбирать же его народом, это было бы странно. Но оформление этого — вещь стыдная и бессовестная. Удивительно, что сильный политик, которым когда-то была Матвиенко, позволила вот таким образом разменять остатки своего политического авторитета. 363 36 59, 363 36 59 телефон прямого эфира «Эха Москвы». Давайте я, ну, в некотором роде начну сначала, отсоединив нескольких таких долгосидельцев на этих наших линиях. 363 36 59 телефон прямого эфира «Эха Москвы». И ну, например, например, например, например, вот вы, например, в этом прямом эфире. Да, я слушаю вас, але.

СЛУШАТЕЛЬ1: Доброй ночи, вечера. Вы прекрасно сказали о Нургалиеве. Можно подписаться под каждой буквой.

С. ПАРХОМЕНКО: Так. Ну, так и подпишитесь.

СЛУШАТЕЛЬ1: И я лично... А?

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, так и подпишитесь.

СЛУШАТЕЛЬ1: Я ему написал несколько писем, и я ни на одно не получил ответа. Как сделать, чтобы не было коррупции, как сделать, чтобы они отвечали.

С. ПАРХОМЕНКО: А как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ1: Меня зовут Владимир Владимирович.

С. ПАРХОМЕНКО: О! Как вас интересно зовут!

СЛУШАТЕЛЬ1: Как Маяковского, как Набокова.

С. ПАРХОМЕНКО: Именно, именно. Откуда вы, Владимир Владимирович?

СЛУШАТЕЛЬ1: Я из Москвы.

С. ПАРХОМЕНКО: Да.

СЛУШАТЕЛЬ1: Сокольники.

С. ПАРХОМЕНКО: Понятно. Так что же вы хотели сказать о Нургалиеве?

СЛУШАТЕЛЬ1: Нургалиев — это демагогия. Нургалиев — это игра в странного человека, который оторван настолько от жизни!

С. ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, я позволю себе с вами поспорить. Мне кажется, что словом «демагогия» то, что он проделал, называть нельзя. Потому что демагогия — это попытка кого-то, ну, условно говоря, запутать, обмануть, увлечь.

СЛУШАТЕЛЬ1: ... все население.

С. ПАРХОМЕНКО: Но ведь понятно же, что, произнося эти слова, он не может рассчитывать на то, что, например, кто-нибудь ему поверит. Люди же смотрят вокруг, они живут, каждый день ходят по улицам, участвуют в этих отношениях. Понятно, что он, что называется, никого не обманет этими словами. Возникает вопрос, зачем, все-таки, он это произносит. Нет, это никакая не демагогия.

СЛУШАТЕЛЬ1: Это когда человек верит, он же искренне абсолютно, поверьте мне. Он трудоголик. Он искренний.

С. ПАРХОМЕНКО: Понятно.

СЛУШАТЕЛЬ1: Он искренний демагог.

С. ПАРХОМЕНКО: Хорошо, понятно, спасибо, Владимир Владимирович.

СЛУШАТЕЛЬ1: ... в интернете дал к нему обращение...

С. ПАРХОМЕНКО: Я думаю, что мы с вами углубились здесь в какую-то уже такую лингвистику, вряд ли это лучшее место для этих упражнений. На самом деле, это большая загадка. Мне все-таки кажется, что, ну, когда делаются, совершаются какие-то политические поступки, они могут быть бессмысленными, в результате может оказаться, что они бессмысленны. Но человек, который их производит, должен за ними какой-то смысл видеть. Вот все, что я смог придумать, это то, что господин Нургалитев, произнося эти слова, вообще не обращал внимания, что существует какой-то окружающий мир за пределами того зала, в котором он находился. Он обращался вот к этим нескольким сотням людей, которые сидели на стульях перед ним в этой самой Костроме, и он имел в виду только их. Может быть, ему показалось, что называется, что они тут одни, что их никто не услышит, и что можно нести любую пургу, как сказали бы мои дети, не обращая внимания на то, что окружающий мир существует. Ну, тогда это просто политическая глупость. Мне, честно говоря, кажется, что человек, который сделался министром внутренних дел такой большой страны, не способен на такую забывчивость. Ну, значит, наверное, за этим было что-то еще, что мы с вами совершенно не понимаем.

363 36 59 телефон прямого эфира «Эха Москвы». И, например... кто же, например, в этом прямом эфире? Ну, вот, например, вы в этом прямом эфире. Да, я слушаю вас, але.

СЛУШАТЕЛЬ2: Здрасьте, Николай из Москвы.

С. ПАРХОМЕНКО: Здрасьте, Николай.

СЛУШАТЕЛЬ2: Ничем он не отличается от бывшего министра обороны, который сказал, что, вот наконец-то, все реформы в армии завершены, и мы уже получили новую армию. А пришел новый министр обороны, и началось все сначала. И каждый министр или, там, я не знаю, чиновник...

С. ПАРХОМЕНКО: Вот, хотя бы можно объяснить тем, что некоторые из наших министров обороны последних лет, они действительно считали, что реформа — это когда переходят с сушеного картофеля — еще я застал такой странный продукт на кухне...

СЛУШАТЕЛЬ2: ... на собачьи консервы.

С. ПАРХОМЕНКО: Да, переходят на собачьи консервы. Вот это такая вот произошла... Вот, собственно, реформировали. Чего еще вы хотите? Перешли на другие ботинки. Раньше были сапоги, а теперь со шнурками в некоторых частях.

СЛУШАТЕЛЬ2: … но они из одного управления…

С. ПАРХОМЕНКО: За этим могло быть хотя бы искреннее непонимание. Здесь, я боюсь, что на это списать нам с вами не удастся.

СЛУШАТЕЛЬ2: Хорошо. Спасибо вам.

С. ПАРХОМЕНКО: Спасибо. 363 36 59 телефон прямого эфира «Эха Москвы». И вот, например, вот, например, еще один наш слушатель. Да, я слушаю вас, але. Але. Але.

СЛУШАТЕЛЬ3: Але.

С. ПАРХОМЕНКО: Да.

СЛУШАТЕЛЬ3: Здравствуйте.

С. ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ3: Меня зовут Лев.

С. ПАРХОМЕНКО: Нет, вы знаете, как-то с очень большими паузами, я чувствую, что вы слушаете радио, а не разговариваете по телефону. Пожалуйста, все, кто нам дозвонились, разговаривайте просто по телефону, не обращая внимания на то, что несется из вашего радиоприемника, потому что может быть запаздывание на 1-2 секунды, которое не позволит вам разговаривать нормально. 363 36 59 телефон прямого эфира «Эха Москвы». У нас есть еще семь минут. Да, я слушаю вас, але. Але.

СЛУШАТЕЛЬ4: Але, але.

С. ПАРХОМЕНКО: Да. Да.

СЛУШАТЕЛЬ4: Добрый вечер, Сергей. Галина...

С. ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер. Галина?

СЛУШАТЕЛЬ4: Из Подмосковья.

С. ПАРХОМЕНКО: Да, Галина, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ4: Я вот оцениваю фразы Прохорова насчет того, чтобы объединить функции премьера и президента, ну, то есть, усиление еще. Это подготовка уже к приходу Путина во власть. Усиление. Фактически полная автократия будет.

С. ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, я не извлекал бы таких каких-то больших из этого выводов. Ну, вот есть там фраза, что единственная власть в стране — это власть президента. Ну, это совершеннейшие какие-то сапоги всмятку, знаете. Это совершенно не соответствует ничему. Зачем человек это говорит? Зачем он вставляет эту лажу? Ну, я все-таки не придумаю более точного для этого слова.

СЛУШАТЕЛЬ4: А вы знаете...

С. ПАРХОМЕНКО: В документ, который потом будут связывать с его именем.

СЛУШАТЕЛЬ4: А вы знаете, мне кажется ему еще такую роль дали сейчас, как раньше Жириновскому. Он выкидывал какую-то идею...

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, да.

СЛУШАТЕЛЬ4: ... и на ней проверяли реакцию.

С. ПАРХОМЕНКО: Но вот это, на самом деле, большая трагедия: ему дали роль. Я не знаю, специально ли вы это так сформулировали, но на мой взгляд, это довольно точная формулировка. Вот, дали ему роль.

СЛУШАТЕЛЬ4: Да. Это печально.

С. ПАРХОМЕНКО: Это на него совершенно не похоже. Мне кажется, что у Прохорова, именно у Прохорова, имея в виду все то, что он сделал до сих пор, имея в виду все то, чего он добился, имея в виду то, через что он прошел. У него есть возможность и у него есть силы и способности выскочить из этой странной системы взаимоотношений, когда дают роль. И человек этой данной ему, навязанной ему роли почему-то следует. Мне кажется, что мы вправе, люди, которым в целом симпатичен этот тип, тип человека, который сам себя сделал. Тип человека, который поднялся высоко-высоко на сложнейшей, на самом деле, экономической работе. Ведь управление теми компаниями, которыми управлял Прохоров — это чрезвычайно сложно. Это сложнейшая тончайшая работа, с которой крайне мало кто из нас бы справился. Почему он соглашается работать вот на таких примитивных условиях?

СЛУШАТЕЛЬ4: Удивительно.

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, есть какие-то версии, есть примитивные версии. Есть версии, что это просто шантаж, что он находится в зависимости от тех, кто ему, что называется, это заказывает.

СЛУШАТЕЛЬ4: Да, да.

С. ПАРХОМЕНКО: Не может от этой зависимости избавиться. Вынужден, так сказать, следовать указаниям сверху. Мне такая схема кажется примитивной.

СЛУШАТЕЛЬ4: Обижает его, конечно...

С. ПАРХОМЕНКО: Мне кажется, что на самом деле Прохоров добился уже ситуации, в которой такими простыми способами, просто указанием, просто шантажом работать с ним невозможно. Ну, посмотрим, как это дело будет развиваться.

СЛУШАТЕЛЬ4: А Нургалиев, мне кажется циничным его заявление...

С. ПАРХОМЕНКО: Да.

СЛУШАТЕЛЬ4: Согласны?

С. ПАРХОМЕНКО: Несомненно. Но тоже, по-моему, одним цинизмом это не объяснишь. Тут есть что-то посерьезнее. Спасибо! Всего хорошего. Давайте я прерву этот разговор просто для того, чтобы впустить еще одного слушателя к нам в эфир. Осталось совсем немного времени. 363 36 59 телефон прямого эфира «Эха Москвы». Линии как-то разогрелись. Тут полно народу, которые хотят поговорить с нами. Ну, вот, например, еще один наш слушатель. Да, я слушаю вас, але.

СЛУШАТЕЛЬ5: Алло. Здравствуйте, мне зовут Павел из Москвы.

С. ПАРХОМЕНКО: Здрасьте, Павел.

СЛУШАТЕЛЬ5: По поводу Нургалиева.

С. ПАРХОМЕНКО: Да.

СЛУШАТЕЛЬ5: Вам не кажется, что это не заблуждение? Он обращался, действительно, к своей аудитории. Но просто несколько разный смысл вы вкладываете в коррупцию, он и вы. Потому что МВД — это отличная организация, отлаженная, действующая, которая несколько целей имеет: это поддержание правопорядка, поддержание власти и зарабатывание денег. Поэтому, наверное, имелось в виду, что никакой коррупции в смысле разброда и шатаний, чтобы что-то шло...

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, да, деньги теперь будем зарабатывать эффективнее.

СЛУШАТЕЛЬ5: Нет, уже нормально зарабатывают, эффективно достаточно. Просто все централизовано. И, конечно, человек, возглавляющий такую организацию, не может быть...

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, похоже, да. Действительно, это тоже моя версия. Вот я когда это услышал, когда волосы мои, вставшие дыбом, как-то опали обратно, я немножко успокоился, я стал думать: ну, что-то же он должен был иметь в виду? Ну, вот, да, единственное, что я придумал: что он вообще не имел в виду нас с вами, что он вообще обращался к людям, не отдавая себе отчет, что вы есть, и я есть. Вот, мы, не сидящие в этом зале. Это единственная версия, которая у меня как-то в мозгу образовалась. Ничего изящнее придумать не могу. Но ведь это и есть политический провал. Это и есть катастрофа для министра, для министра большой страны. Вот такого рода прокол. Ну, это все равно, что если бы он, не знаю, там же на этой же сцене начал бы ширинку застегивать. Не обращая внимания на то, что в этом зале еще кто-то есть. Ну, можно и так отвлечься от окружающей публики. Решить, что он вообще один.

СЛУШАТЕЛЬ5: Зато в этом нет вранья и лажи, то, что вы говорите, про Прохорова.

С. ПАРХОМЕНКО: Да (смеется).

СЛУШАТЕЛЬ5: ... все четко сформулировано...

С. ПАРХОМЕНКО: Неизвестно, что вреднее. Спасибо. Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ5: Одно еще скажу, по поводу Прохорова два слова можно?

С. ПАРХОМЕНКО: Ну, знаете, давайте я... как бы один слушатель — одна тема. Давайте попробую еще кого-нибудь послушать. Спасибо вам большое. Звоните на «Эхо Москвы». 363 36 59 телефон прямого эфира «Эха Москвы». Последний звонок на сегодня, у нас осталась всего пара минут. Да, я слушаю вас, але.

СЛУШАТЕЛЬ6: Добрый день. Марина.

С. ПАРХОМЕНКО: Здрасьте. Да, Марина.

СЛУШАТЕЛЬ6: А я считаю, что и Прохоров, и все эти нургалиевы — это, понимаете, все пропаганда будущего нашего с Путиным. Куда мы идем? Наверное, в какую-нибудь еще яму. А дураков у нас всегда много...

С. ПАРХОМЕНКО: ... я соглашусь с вами...

СЛУШАТЕЛЬ6: ... и по радио, и среди слушателей. Спасибо.

С. ПАРХОМЕНКО: Спасибо вам. Я соглашусь с вами в том смысле, что действительно, пока и Нургалиев с его странными высказываниями, и совершенно непохожий на него, совсем другой человек Прохоров, с его странными высказываниями, находятся как бы внутри, в рамках этой самой путинской политической системы, когда все дороги ведут к избранию одного и того же человека тем или иным путем, избранию ли, назначению ли, определению ли, приведению его к высшей власти. И в этом смысле да. В этом смысле они, как ни странно, политические родственники и политические союзники, хотя мне трудно себе представить, что у этих людей есть еще что-нибудь общее. Я очень надеюсь, что они разойдутся далеко друг от друга. Это была программа «Суть событий». Я Сергей Пархоменко. Я надеюсь, мы встретимся с вами через неделю. Всего хорошего. До свидания.