Суть событий - 2010-11-26

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час и 4 минуты в Москве. Это программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Добрый вечер. Как всегда по пятницам, мы тут с вами разговариваем всё об одном и то же, об одном и том же – о том, что произошло в течение минувшей недели. Часто происходит события довольно похожие, повторяющиеся. Я сегодня буду про это говорить, про то, что нам иногда кажется, что мы говорим о каких-то новостях, а на самом деле мы говорим о вещах, хорошо нам знакомых и хорошо ощупанных со всех сторон.

Смс +7-985-970-4545 – вот номер, куда можно отправлять смс-ки с любого мобильного телефона, никаких специальных отдельных денег с вас за это не возьмут, это будет сообщение ко мне в студию, я немедленно увижу его перед собой на экране. Телефон 363-36-59 заработает через некоторое время. Есть еще сайт www.echo.msk.ru, я уже включил там видеотрансляцию. Поэтому если кто-то хочет не только слышать, но и видеть, что происходит в студии, может это на нашем сайте сделать. Там же, на сайте, есть очень удобный шлюз для отправки сюда сообщений, они попадают на один экран вместе с смс-ками.

Прошла еще неделя с того момента, как случилось покушение на Олега Кашина. В ночь на 6-е число, как мы помним это покушение состоялось. Так что три недели уже прошло. Вроде бы сегодня появились какие-то смутные, мутные сообщения о том, что есть какой-то прогресс в этом деле. Одна из бульварных газет опубликовала даже не фоторобот, а карандашный рисунок, сделанный художником будто бы со слов Олега Кашина. Но версии, удовлетворительной для следствия, т.е. такой, на которой можно было бы построить серьезное расследование, как я понимаю, нет.

Кашин пришел в себя, чувствует себя, слава богу, неплохо и откровенно признается своим собеседникам, что он не знает, кто на него напал. У меня, честно говоря, такое впечатление, что у следователей была отчаянная надежда, что сейчас пострадавший просто возьмет и всё им расскажет: кто это был, зачем был, что при этом говорили, как обстояло дело, – и тогда можно будет отрапортовать о раскрытии преступления. К несчастью, этого не произошло. Так что придется на самом деле искать преступников.

По всей видимости, придется еще на самом деле расследовать события в станице Кущевской в Краснодарском крае. Вот два главных криминальных обстоятельства в России последнего времени, которые сплелись между собой. И те – я хочу напомнить, – кто ужасно упрекал журналистское сообщество (или, точнее, ту группу людей, которая себя называет журналистским сообществом в России) за то, что они обратили внимание на избиение Олега Кашина, но оставили совершенно без последствий, без внимания чудовищную резню в Кущевской, где в том числе погибли и дети, те в очередной раз оказались неправы.

На самом деле хватило у российских журналистов и сил, и совести, и мозгов на то, чтобы заняться и тем, и этим и не дать исчезнуть ни одной, ни другой жуткой истории с поверхности российского общественного мнения. Так что не упрекайте больше нас в этом. Когда происходят такие события, то речь заходит и об одном, и о другом.

Еще одно событие, о котором в связи со всем этим стоит говорить, это, конечно, речь, неожиданно прозвучавшая в Интернете, речь президента страны Дмитрия Медведева по поводу застоя. А еще одно событие – это вчерашняя речь Леонида Парфенова для узкого круга больших телевизионных начальников и близких к телевизионным начальникам высококачественных, сертифицированных журналистов, журналистов со штампом, за редчайшим, надо сказать, исключением – там было несколько человек, с которыми можно присутствовать в одном помещении и не задохнуться, такие там были.

Это всё связанные вещи, это всё вещи из одной корзины. Знаете почему? Потому что во всех случаях – и в том, что касается комментариев к делу Кашина, и в том, что касается комментариев, что стоит за преступлением в станице Кущевская, и за речью Медведева, и за речью Парфенова стоит один и тот же образ действий, образ мыслей. Он заключается в том, что совершенно не важно, что говорят, а важно – кто говорит, для кого говорит, в каких обстоятельствах говорит и каким тоном говорит. Потому что суть всем известна. Потому что никаких открытий в этих речах мы не ждем, и их там не будет.

Вот смотрите: что сказал президент Медведев? Президент Медведев встал перед веб-камерой и говорит: «Не секрет, что с определенного периода в нашей политической жизни стали появляться симптомы застоя, возникла угроза превращения стабильности в фактор стагнации. А такой застой одинаково губителен и для правящей партии, и для оппозиционных сил. Если у оппозиции нет ни малейшего шанса выиграть в честной борьбе, она деградирует и становится маргинальной. Но если у правящей партии нет шансов нигде и никогда проиграть, она просто «бронзовеет» и, в конечном счёте, тоже деградирует, как любой живой организм, который остаётся без движения».

Здесь есть что-нибудь новое, что-нибудь такое, чего вы не знали до сих пор? Президент сам честно говорит – не секрет. Да, не секрет, очень «не секрет», просто со страшной силой «не секрет», а абсолютная банальность. Но все вздрагивают и все начинают таращить глаза на запись этого текста. Это кто ж сказал-то? Это же Медведев сказал. Где сказал? Перед камерой сказал во всеуслышание. Отлично.

Пойдем дальше. Кущевская. Вдруг начинают говорить о том, что милиция крышует бандитов, а бандиты заседают в местном парламенте, а пресс-служба бандитов успокаивает общественное мнение. Полный Интернет сейчас этих чудесных писем, что вот какие-то там раскачивают лодку, устраивают информационную атаку на наше чудесное поселение, на нашу станицу Кущевскую, не дают нам спокойно работать: главное, товарищи-граждане, успокойтесь, пожалуйста, всё будет хорошо, мы вас зарежем не больно.

Что во всем этого нового? Ничего абсолютно. Есть ли что-нибудь, что заставляет вздрогнуть по содержанию? Да нет абсолютно. Мы что, не знаем, что милиция крышует бандитов по всей стране? Мы не знаем, что законодательное собрание самых разных уровней, включая высшее законодательное собрание страны – Государственную Думу битком набито бандюганами? Отлично знаем.

Вопрос в том, что появляются какие-то новые люди, которые это говорят, которые раньше этого не говорили, и говорят в каких-то новых обстоятельствах. То прокуроры, то следователи, то министры, то еще кто-нибудь. Какая-то очень нетривиальная ситуация, когда вдруг всем известные вещи говорят не те люди, которые говорят их обычно.

Теперь с Парфеновым. Опять то же самое. Парфенов сказал очень ясные, простые, понятные и правильные слова про то, что российское телевидение не занимается информацией, собственно журналистикой, не интересуется событиями, которые она описывает, а служит начальнику. Когда-то было на том, старом НТВ: «Новости – моя профессия».

Слава богу, хватило стыда у людей, которые руководят НТВ последние годы, убрать этот лозунг с флага НТВ. Потому что это было бы совсем смешно, все просто в голос бы ржали. Какие еще новости – ваша профессия? Ваша профессия – совсем другое. Ваша профессия – массаж предстательной железы языком людям, которые вас об этом не просили, вы же сами за ними с этим далеко высунутым языком гоняетесь. Вот ваша профессия. И не надо нам рассказывать про разные новости. Новости вас на самом деле не интересуют.

Сказал Парфенов понятные, очевидные, ясные вещи. Штука же заключается не в том, что он сказал. А штука заключается в том, как он сказал, кому он это сказал, и как они на это отреагировали, как они играли желваками и шевелили бровями, и при каких обстоятельствах это было сказано и сделано. Не зря же все обсуждают именно это – форму Парфенова.

Есть очень комичные обсуждения во всяких блогах: хорошо ли, что Парфенов читал свою речь по бумажке. Есть всякие балбесы, которые пишут: как же так, по бумажке, это ужасно, это получается не искренне. Все, кто хоть раз общались с Леонидом Парфеновым, знают, что это человек очень профессиональный, с очень хорошей памятью, я бы даже сказал с гипертрофированно, преувеличенно хорошей памятью.

Я думаю, что для него заучить этот текст на полутора страничках не представляло ни малейшей проблемы. И можно было даже не заучивать, а можно было, просто импровизируя, замечательно, легко, красиво, изящно, свободно, на одном дыхании этот текст произнести. Но он не стал этого делать, он прочел этот текст по бумажке.

На мой взгляд, это очень правильное, очень точное решение, очень верный спектакль, который он сыграл. Потому что в самом этом факте есть некоторое дополнительное сообщение. Это сообщение расшифровывается следующим образом: это не спонтанный эмоциональный всплеск, это позиция, я подумал, я составил эту речь, я написал ее на бумаге, и я вам ее сейчас читаю в здравом уме и доброй памяти, не потому что я взволновал, не потому что я выбит из колеи этой премией или чем-нибудь еще, это моя точка зрения.

Очень точный, надо сказать, шаг, очень верный и впечатляющий. Потому что видеть Парфенова, читающего по бумажке, это совершенно поразительная вещь. Это всё равно что увидеть какого-нибудь кондового чиновника, который, наоборот, говорит без бумажки. Это приблизительно так же неожиданно.

Смотрите, что мы обсуждаем. Мы обсуждаем форму, мы обсуждаем обстоятельства, мы обсуждаем некоторый антураж, а не то, что он сказал. Потому что насчет того, что он сказал, спора никакого нет, насчет этого нет никаких разногласий. Это все и так знают – и те, кто говорит, и те, кому говорят. Это абсолютные банальности.

Небанальности заключаются в обстоятельствах произнесения. Вот это и есть застой. Когда люди спрашивают… В том числе Наталья Геворкян, которая написала совершенно блистательный текст в «Газете.ру», со словами: «Какой же этой застой? Это не застой, а развал». Да нет, это застой.

Застой – это когда происходит такая ситуация, когда всем всё понятно, когда все ко всему привыкли, все всё это уже видали, все, в сущности, со всем этим согласны. Но только весь вопрос – произнести это вслух или нет, сказать или нет, дать понять, что я это понимаю, или нет. Смотрите – дать понять, что я это понимаю. Какая у меня получилась формула… Я, пожалуй, согласен сам с собой в данной ситуации. Мне кажется, это у меня хорошо сформулировалось, по делу. Это и есть застой, застой выражается в этом.

Потому что вот такая ситуация, когда люди хорошо отдают себе отчет в том, что происходит вокруг, и понимают, что они живут в условиях всеобщей лжи и условиях абсолютного, тотального лицемерия, в этот момент радикально изменяется сама система принятия решений, сам способ принятия решений во всяких сложных и важных случаях.

Решение о чем бы то ни было принимается не тогда, когда оно нужно, не тогда, когда оно назрело, когда обстоятельства к нему толкают. Вот произошло нечто – нужно с этим справиться, нужно выйти из какой-то сложной ситуации, нужно устранить какую-то проблему, нужно починить что-то, что сломалось, нужно создать что-то, чего раньше не было. Нужно – принимаем решение. Нет, не в этот момент решение принимается. А в тот момент, когда принимается другое решение – принять это решение.

Поскольку мы все про это знаем, мы все давно в этом живем, но мы ничего с этим не делаем, мы как-то смирились с этой ситуацией. Но однажды кто-то решает – а давайте мы об этом заговорим. Это происходит в самых неожиданных и в самых серьезных случаях. Между прочим, ровно туда же, ровно к этому же классу событий отнесем недавнюю отставку московского мэра Юрия Лужкова. Важно было не то, что говорилось в тот момент, когда его стали толкать на выход. Важно было, что «о-о, об этом заговорило телевидение, о-о, эти слова стали брать в рот большие начальники, о-о, оказывается, они тоже могут произнести все эти фразы», то, что мы между собой говорим давно, мы, нормальные люди, говорим уже многие месяцы и годы. А теперь смотрите, они тоже стали об этом говорить. Вот это и есть застой. Есть такая фраза – идиотизм деревенской жизни. Это и есть идиотизм нашей городской жизни, идиотизм нашей российской жизни, политической – я имею в виду.

Смотрите, мы дошли до того, что слово «застой» решено было произнести вслух. Какие-то люди собрались вместе с президентом Дмитрием Анатольевичем Медведевым и решили – пора сказать это слово. Это значит, что решение о том, чтобы бороться с этим застоем, как-то устранить этот застой, оно будет приниматься отдельно. Пока решили его произнести. Знаете, как в том старом анекдоте: намазывать уже можно, а есть еще нет. Вот примерно так оно происходит и здесь с политикой.

Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что бывают такие люди рядом с вами, которые в этой игре не участвуют. Эти люди, например, работают на радио «Эхо Москвы». Эти люди, например, ведут новости на «Рен-ТВ» и получают изредка за это разные профессиональные награды. Эти люди отказываются иногда от «ТЭФИ», когда им вручают, они говорят, что люди, которые эту «ТЭФИ» раздают, не смеют награждать их и их героев этими наградами. Я имею в виду Олега Дормана, вы, может быть, помните эту недавнюю историю. В общем, не все играют в эту игру.

И люди, которых принято называть несистемной оппозицией, или «этими идиотами», или «вот этой кучкой дебилов на Триумфальной площади», – это и есть те самые люди, которые не играют в эту игру, это и есть те самые люди, которые заранее, до того, как принято решение начать говорить, до того, как важные дяденьки собрались и сказали: «Пожалуй, мы начнем признавать наличие вот этого» (вот этого, про что все отличнейшим образом и так знают)…

Вот Леонид Парфенов тоже присоединился к этой группе, сказав то, что говорить не принято, о чем не полагается распространяться в присутствии больших начальников. Потому что большим начальникам неудобно. Как именно им было неудобно, мы это с вами видим (те, кто видели эту запись, которая гуляет сейчас по Интернету), видно прямо на лицах, прямо напечатано большими огненными буквами.

Как Ивану Демидову ужасно-ужасно неудобно, как ему кисло и тоскливо сидеть, потому что он не понимает, что ему будет за то, что он там сидит. То ли надо встать и выйти вроде, вроде начальник, наверное, будет больше доволен, если я встану и выйду. Но, с другой стороны, стыдно вставать и выходить, как-то не по-мужски, яйцы же болтаются, нельзя, неудобно, я же дяденька. Собственно, это на лице у него и было написано. Наташа очень смеется над тем, что я здесь говорю, но, по-моему, одобряет (я имею в виду нашего звукорежиссера).

Есть еще всякие смешные побочные обстоятельства, которые всегда сопутствуют таким случаям, когда вдруг принимается решение начать о чем-нибудь говорить. Замечательный вопрос, я за него очень благодарен нашему слушателю по имени Серж-60, есть такой человек, он пишет, что он из Находки. Он задает мне вопрос по поводу трагических событий в Краснодарском крае: «Вероятно, вы не обойдете тему трагических событий в Краснодарском крае. Как, по-вашему, где оказались хваленые кубанские казаки, почему не защитили своих земляков? Ведь они не могли не знать, что творится в их станицах. И не только не навели там порядок, но даже не возвысили голос против бандитов. Интересно, после всего, что случилось, они по-прежнему будут дефилировать в казачьих нарядах с нагайками, выставив напоказ грудь в бижутерийных крестах и медалях? Пишу об этом без иронии и с горечью. Мои деды были настоящими кубанскими казаками, переселившимися в начале прошлого века на Дальний Восток. Но мне, их потомку, в голову не придет напялить на себя казачий мундир. Ряженых и без того хватает».

Отличный текст, просто замечательный. Не убавить, не прибавить. Спасибо вам, Серж-60 за эту совершенно точную и правильную формулировку. Знаете, этот вопрос мне тоже приходил в голову. Мне приходилось несколько раз в жизни видеть этих странных людей, в этих заломленных на затылок фуражках, с какими-то набриолиненными чубами. Я помню, была смешная такая история. Был один из съездов народных депутатов РСФСР еще в Кремле, в самом начале всех наших революционных событий, в самом начале 90-х годов. И вот туда приехала какая-то казачья делегация, и они картинно (они всё делает картинно), напоказ (они всё делают напоказ) выставили в фойе огромную икону, убрали ее какими-то рушниками и рядом поставили почетный караул.

Возле иконы стоял балбес в галифе и сапогах, которыми долгие годы перед этим, по-моему, самовар раздували, они были живописной гармошкой, вот он был в этих сапогах, в галифе с красными лампасами, в какой-то рубахе, в этой самой фуражке, какие-то георгиевские кресты из шоколадной обертки у него на груди были, в руках у него была шашка. И вот он стоял и пучил глаза на проходящих.

И как-то мне стало так смешно и в то же время тоскливо… Стоит взрослый дяденька и занимается вот этим кошмарным театром. Он стоит на карауле, пучит глаза, разговаривать с прохожими ему нельзя. Я подошел и говорю: «Слушай, ты же возле иконы стоишь. Ты шапку снял бы». А он стоит в шапке возле иконы. Молчит, смотрит, пялится перед собой.

Я долго с ним объяснялся по поводу этой его шапки, долго объяснял, что ему будет за то, что он возле иконы в шапке стоит, что в шапке нельзя, что полагается шапку снимать. И у него в какой-то момент почти слезы из глаз потекли. Я думаю, что, может быть, я одного человека спас для общества, может быть, в этот момент ему открылось, до какой степени он смешон и нелеп в этом наряде и в этой своей казачьей игре.

Шутки шутками, но серьезное, действительно, выясняется вот в такие моменты. Взрослые мужики, которые долго разговаривали о том, кого именно они будут пороть на площадях, кому они будут кричать «любо», кому «не любо» и так далее. Выяснилось, что все они все эти годы жили в дерьме. Выяснилось, что все они все эти годы боялись. Просто боялись.

В лучшем случае давайте мы с вами будем надеяться, что они просто тихо сидели под кроватью, а не участвовали во всей этой чудовищной бандитской жизни, что, может быть, нам еще предстоит узнать, уважаемый Серж-60. Совершенно не исключено, что нас с вами ждет такое открытие. Будем надеяться, что этого не произошло. Будем надеяться, что они просто трусы. Будем надеяться, что они просто, как они бы сказали, бабы. Это не мой стиль – таким образом осуществлять дискриминацию полов, но они обычно так выражаются, давайте я им верну их собственное наименование.

События, которые на этой неделе произошли, замечательно подобрались друг к другу – и история с Медведевым, и история с Парфеновым, и истории с тем, как постепенно отверзают уста разнообразные начальники по поводу событий в Краснодарском крае. Они демонстрируют нам не суть событий, которая обычно является смыслом моей передачи, они демонстрируют глубину этих событий, степень насыщенности, когда, действительно, уже состоялось чрезвычайно глубокое погружение в этот застой. И тем смешнее, кстати, когда вдруг обнаруживается, что способ вытащить этих людей, призвать их к ответу, оказывается, существует. И этот способ очень простой.

Давайте вспомним, что очень важная история случилась тоже на этой неделе. Давайте ее мы как раз и обсудим по телефону во второй половине программы. Очень важное событие. Впервые группа людей, организовавших застой и участвовавших в этой чрезвычайно лживой, застойной системе в Российской Федерации, получила высшую меру наказания. Высшая мера наказания, с их точки зрения, заключалась в том, что их не пускают к их баблу, которое сложено у них в европейских банках. Вот уж, действительно, сильнее наказать их невозможно, такое впечатление, что лучше смерть.

Еврокомиссия – это очень мощный, очень авторитетный европейский административный институт, один из важнейших управляющих органов объединенной Европы. Еврокомиссия объявила о том, что 60 человек… Список их у меня в руках: среди них есть Алексей Аничин, заместитель министра внутренних дел РФ, начальник Следственного комитета МВД, на минуточку, среди них есть Виктор Гринь, заместитель генерального прокурора РФ, на минуточку, среди них есть Олег Логунов, начальник правового управления Генеральной прокуратуры, среди них есть руководители следственных групп, среди них есть разнообразные следователи, начальники отделов, сотрудники департаментов экономической безопасности, сотрудники налоговых инспекций и так далее – в общей сложности 60 человек.

Вот им объявили, что визу им не дадут, в Европу их не пустят. Это значит, что до денег, которые лежат у них в европейских банках, они не доберутся, в домах, которые они купили в Европе, они жить не смогут и воспользоваться этой недвижимостью у них не получится. Дети, которые учатся у них в Европе, по всей видимости, должны будут вернуться, невинные, несчастные дети, потому что родители не смогут их навещать и не смогут оплачивать там их учебу, поскольку деньги их будут заблокированы в западных банках.

В общем, случилась полная жизненная катастрофа. Оказалось, что это эффективно. Оказалось, что вот ситуация, в которой люди начинают задумываться над тем, что они наделали. А мы будем наблюдать за ними и за тем, как они будут вылезать из этой ямы. Это программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. 3-4 минуты новостей – и вернемся к разговору об этом по телефону.

НОВОСТИ

С. ПАРХОМЕНКО: 21 час 35 минут в Москве. Это программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Продолжим с вами разговор под смс-ки +7-985-970-4545, которые просто волною на меня идут. Телефон 363-36-59 через некоторое время заработает. Готовьтесь. На сайте www.echo.msk.ru работает видеотрансляция, там же шлюз, под которым можно отправить мне всякие сообщения.

И отдельно скажу, что у меня работает мой собственный смс в моем телефоне. Взяли тут моду посреди передачи посылать мне смс-ки разные люди с инициалами НЮ. Я не узнал, кто такая или кто такой НЮ. Пришлось переспрашивать: «НЮ, ты кто?» Ответила мне НЮ, кто она такая. Пожалуйста, граждане, не отвлекайте меня смс-ками. Я вам, конечно, очень благодарен на добром слове, но передача же. Я ж на работе – как было в том знаменитом фильме.

Хочу еще закончить историю с Парфеновым, с его замечательным выступлением, которое произвело на меня очень сильное впечатление, тем же, чем оно произвело впечатление на вас. Не тем, что он сказал, а тем, как он сказал, тем, где он сказал, тем, кому он сказал. Мы же тоже живем внутри застоя, мы тоже умеем расшифровывать эти правила, хотя сами в этих правилах игры не участвуем. Вот Парфенов не участвует, я не участвую, еще некоторое количество людей не участвуют.

Сейчас в интерпретациях и разного рода комментариях к этой самой выходке Парфенова очень часто приходится слышать… Я, например, слышал здесь, в эфире «Эхо Москвы», от Владимира Владимировича Познера следующую фразу: люди, к которым он обращался, ну что к ним обращаться, они-то что, они выполняют приказ, они исполняют волю вышестоящего начальства, это нужно обращаться вот туда, это через их головы, в сущности, от них зависит немногое. Я перефразирую то, что было сказано.

Это напоминает… Что-то я сегодня старые анекдоты рассказываю. Давайте еще один вспомню, про то, как один человек говорил другому: «Слушайте, у вас в ухе банан». А тот говорил: «Извините, говорите громче, я не слышу, у меня в ухе банан». И вот выяснялось, что договориться они никак не могут. Так и тут. Ну да, мы же ровно же про это же и говорим же, и Парфенов же про это же и говорил же. Он же говорил же: вы же слепое же оружие же, вы же выполняете чужую волю. В этом ровно и состоит упрек. Как же можно защититься от упрека, повторяя этот самый упрек? Так ведь не бывает.

Штука ведь заключается в том, что эта самая борьба с застоем происходит ровно на фронте, который проходит через каждого отдельного конкретного человека, который вдруг решает, что он не будет выполнять эти правила игры. Я много лет тому назад впервые здесь, в эфире, задал риторический вопрос сам себе. Так, надо сказать, и не получил на него ответа. Вот телеведущая Андреева – знаете, которая является голосом российской власти на протяжении уже нескольких лет, ведущая разных новостей на втором канале, – интересно, она когда выходит из студии, она выпивает рюмку водки, для того чтобы успокоиться?

Меня всегда это интересовало, помимо того, что и как она говорит. Она сама каким образом относится к тому, что она делает, в сущности, добровольно. Делала до определенного момента. Или те, кто заступили на ее место, какой-нибудь Ревенко, предположим, а вот он выпивает рюмку водки, когда выходит из студии? Ведь надо же как-то жить дальше. А ведь никто не брал в заложники его родственников, никто его не пытал, не мучил, не заставлял, не присоединял большие пальцы его ног к электрической розетке в то время, когда он ведет новости. Он же это сам делает, по своей собственной воле. Более того, он страшно переживает, когда его отодвигают чуть подальше от этого всего.

Или какой-нибудь Алексей Пушков, вот то, что он вытворял в эфире сам на протяжении многих лет. Он сам чем для себя мотивирует это количество подлостей, которые он сделал за свою профессиональную жизнь? Это же нужно как-то самому себе объяснить. А однажды выясняется, что человек берет и отказывается в этом участвовать, просто перестает в это играть. И тогда получаются какие-то поразительные вещи: вдруг судья принимает какое-то решение…

Мы несколько раз уже говорили, я всю прошлую передачу говорит. Вот есть некий живой человек с именем и фамилией, которому предстоит решить дело Ходорковского. И кто бы ему ни звонил, и кто бы над ним ни висел, и кто бы что бы ему ни приказывал, и в какой бы игре он ни участвовал, и какая бы ни была сложная политическая конструкция, внутри которой он оказался, в конечном итоге всё зависит от того, он хочет в этом участвовать или не хочет, он будет или не будет, он произнесет это или нет, даже если ему напишут текст и положат перед ним, и его судейская обязанность будет заключаться только в том, чтобы это прочесть вслух. Он же ведь может не прочесть.

Сначала он не прочтет, потом кто-нибудь следующий не прочтет, потом в суде следующей инстанции кто-нибудь не прочтет. Так вот оно и случится. И так оно случается всегда, когда эти системы начинают взламываться, обваливаться вот таким образом, на то, что люди по одному, каждый сам по себе перестают в это играть. Перестают вступать в эту партию, перестают голосовать на этих выборах, перестают выслушивать эту брехню, перестают вставать и хлопать тогда, когда с трибуны уходит престарелый начальник. Перестают. И этого, в конечном итоге, оказывается достаточно.

363-36-59 – многоканальный телефон прямого эфира «Эхо Москвы». Смотрите, как много чего нам есть обсуждать на этой неделе. История с Медведевым и его выступлением, история с Парфеновым и его выступлением, дело Олега Кашина, которое продолжается, дело станицы Кущевская, которое никак как следует не начнется и, несомненно, должно в какой-то момент закончится. Не закончится, а продолжится. Например, отставкой губернатора Ткачева.

Но не может быть закончено этой отставкой, потому что губернатор Ткачев – доверенное лицо руководителей Российской Федерации, человек, который под руководством, под наблюдением которого, на территории которого происходит разграбление олимпийского проекта, человек, без которого это разграбление было бы невозможно, человек, который очень много знает о том, как разграбляются государственные ассигнования на олимпийский проект.

Куда же его отставишь? А если он заговорит о чем-нибудь таком? А если он перестанет произносить те слова, которые ему положено произносить, а произнесет какие-то другие, перестанет участвовать в этой игре? Нельзя его отставлять ни в коем случае. И никто никуда его не отставит. Будут держать и прикрывать до последнего. Разве что выяснится, что он лично держал эту бейсбольную биту или вытирал кровь с нее, тогда, может быть, да. А в противном случае никто его никуда не отставит.

363-36-59 – телефон прямого эфира, по которому можно и нужно обсуждать все эти события. Я только очень прошу профессиональных звонильщиков, которые по тысяче раз в день успевают набрать наш номер, сейчас этого не делать, потому что я всё равно этих трубок снимать не буду. Вот, например, 922 раза. Ну, куда вы? Вы уже позвонили 922 раза. А вот человек позвонил 8 раз. 8 раз – это нормально, совсем немного. И ни разу, по-моему, не дозвонился. Попробуем пропустить его в эфир. Я слушаю вас.

СЛУШАТЕЛЬ1: Здравствуйте. Меня зовут Эрнест, я из Москвы. Я прослушал всю тему, но у меря вопрос, который практически не касается того, что вы сказали. Очень взбесила меня ситуация, это тоже нужно обсуждать и решать этот вопрос.

С. ПАРХОМЕНКО: Очень долго. Вы говорите уже минуту в эфире. За это время вы не сказали ничего, сплошные вводные и придаточные предложения. Простите, давайте вы будете более сосредоточенно готовиться к появлению у нас, в прямом эфире, уважаемые друзья радиослушатели.

363-36-59. Такое впечатление, что не очень у нас работают линии. Две просто пустые. Не может такого быть. Набирайте же, сейчас самое время звонить в прямой эфир. Или давайте я на смс-ки поотвечаю. Похоже, что с телефонами какие-то проблемы. Про губернатора Ткачева спрашивают у меня многие. Мне кажется, я на эту тему уже более-менее высказался.

«Бабло, сложенное на счетах, – пишет мне Ашот, – об аресте которых пока говорят, уже, видимо, переведено на счета незапятнанных коллег. Правда, велика вероятность, что те зажилят». Во-первых, действительно, велика вероятность, что те зажилят. Кроме того, знаете, за последние несколько лет, с 2001 года, когда началась интенсивная борьба с разными источниками финансирования мировой террористической сети, европейская банковская система преуспела и научилась интенсивно разбираться в разного рода финансовых цепочках.

Мне кажется, что перепрятать деньги будет трудно. А главное – что их можно перепрятывать сколько угодно. Вопрос в том, что ими невозможно воспользоваться. Это же нужно туда ехать, чтобы их там потратить. Эта шуба, которую они собирались покупать, она же там продается. Этот ресторан с «Шато Марго» и прочим «Шатонеф-дю-Пап» за 15 тысяч бутылка, он же там находится. Они там собирались этот ««Шатонеф-дю-Пап»» пить и там построили себе уютный домик возле Биарицца. Они же не возьмут его с собой, они же не утащат его в могилу. Поэтому деньги можно перепрятывать сколько угодно. Наказание оказалось чрезвычайно жестокое. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эхо Москвы». Полны линии, похоже, что все заработало. Поехали. Вот, например, такой радиослушатель.

НЕТ СВЯЗИ

С. ПАРХОМЕНКО: Попробуем другой звонок.

СЛУШАТЕЛЬ2: Добрый вечер, Сергей. Меня зовут Валерий, я из Москвы.

С. ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте, Валерий. Я слышу, вы едите. Вы уж припарковались бы как-нибудь.

СЛУШАТЕЛЬ2: Ничего. У меня громкая связь. Меня интересует следующий вопрос. Господин Навальный недели две назад опубликовал статью по поводу хищений средств «Транснефти» при строительстве трубопровода и прямо обвинил там премьер-министра Путина в руководстве этим хищением. Как вы считаете, будет возбуждено дело о клевете против г-на Навального?

С. ПАРХОМЕНКО: Не знаю. Это, кстати сказать, не тот вопрос, который я ждал, что вы зададите мне в результате вот этого вашего напоминания. Спасибо, что напомнили. Действительно, очень интересная история.

СЛУШАТЕЛЬ2: Есть просто в таком случае (неразборчиво) хищений со стороны Путина.

С. ПАРХОМЕНКО: Мы с вами прекрасно понимаем, что в рамках застоя, всего того, о чем мы говорили с вами, начиная с самого начала этой программы, в рамках тех правил игры, когда все всё знают, но никто ничего не произносит вслух, вы отлично понимаете, что никаких обвинений не будет, никаких встречных исков не будет тоже. Будут сидеть тихо.

Я думаю, что основная борьба, грубо говоря, с навальным, если с маленькой буквы «н» писать его имя, т.е. со всеми теми, кто таким образом пытается прорываться в запретную сферу, сейчас будет заключаться в том, чтобы последовательно, законодательно ограничить движение информации внутри крупных открытых акционерных обществ, так, чтобы миноритарные акционеры знали как можно меньше и имели как можно меньше право требовать чего бы то ни было. Это сделать можно. Это, в конце концов, вопрос законодательный. Изменили законодательство – и пожалуйста. Сегодня они были обязаны выдавать ему эти документы, а завтра не будут обязаны. Что называется, всё в наших руках.

Я думаю, что вот такое движение мы с вами будем наблюдать просто немедленно. Мы, собственно, уже понимаем, что такая тривиальная коррупция, когда приходит бизнесмен к чиновнику и кладет перед ним конверт, а тот, воровато оглядываясь, заталкивает к себе в карман, эта коррупция давно ушла в прошлое на высоких эшелонах и в больших, действительно астрономических масштабах. Так давно никто взяток не дает. Взятки даются долями, взятки даются участием в бизнесе.

Если ты хочешь, чтобы твой бизнес процветал, возьми большого начальника в партнеры, впусти его в часть прибыли. Это так просто, как конверт, не поймаешь, пометить это невозможно. Но это можно раскопать вот так, изнутри, будучи миноритарным акционером. Поэтому защита людей, которые вот таким способом берут взятки, будет вот такой же – законодательной. Вот что могу сказать на эту тему.

А через суд?.. Не думаю, что они будут бороться через суд с теми, кто их разоблачает. Я думаю, что эти люди считают, что есть гораздо более эффективные методы. Сами они к суду относятся с презрением. Не зря же они его так легко и бездумно разрушили. 363-36-59, спасибо вам за предыдущий вопрос. Интересно, что вы вернули нас к этой теме. Действительно, надо было об этом что-то сказать тоже. 363-36-59. Вот какой-то московский телефон, не мобильный, а городской.

СЛУШАТЕЛЬ3: Здравствуйте.

С. ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ3: У вас ошибка произошла.

С. ПАРХОМЕНКО: Может быть. Поправьте, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ3: Я вас поправляю. Екатерина Андреева работает на Первом канале, а вы сказали, что на втором.

С. ПАРХОМЕНКО: Да, простите, пожалуйста. Я ошибся.

СЛУШАТЕЛЬ3: Я хочу стать вашим постоянным клиентом, слушателем, очень уважаю вашу программу.

С. ПАРХОМЕНКО: Спасибо. Это правильная поправка. Действительно, она работала на Первом канале. Я оговорился. Слава богу, что я не оговорился хотя бы в имени, мне почему-то ужасно хотелось назвать ее Натальей. Нет, Екатерина Андреева, конечно. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эхо Москвы», вот еще один звонок. Я слушаю вас.

СЛУШАТЕЛЬ4: Сергей, здравствуйте. Меня зовут Юра, я из Петербурга. Я только что послушал новости. Вы слушали их только что?

С. ПАРХОМЕНКО: Да.

СЛУШАТЕЛЬ4: Прокомментируйте, пожалуйста. Путин судорожно пытается безвизовое содружество с Европой. Это не связано с тем, о чем вы говорили?

С. ПАРХОМЕНКО: Я думаю, что это не связано. Дело в том, что люди, о которых я говорил, люди, имеющие разного рода планы на предмет своей дальнейшей жизни с награбленным добром за пределами страны, которую они ограбили, они вообще рассчитывают не на визовый режим, им виза не нужна, они собираются там жить. Надо сказать, что, с другой стороны, их никаких безвизовый режим не спасет. Потому что в случае появления такого рода ограничений и объявления людей такими персонами нон грата следить за их перемещениями становится технически немножко сложнее, но всё равно при современных возможностях довольно просто.

И наличие у них обычного, общегражданского паспорта, с которым можно въехать безвизово в какую-то страну, оно в этой ситуации не спасает. Хочется пользоваться деньгами, пользоваться домами, разного рода имуществом и так далее. А вот уже становится гораздо сложнее в случае, если накладывается такого рода ограничение. Так что я не стал бы увязывать эти вещи.

Надо сказать, что борьба Владимира Путина за установление безвизового режима для России со многими странами лично мне представляется очень правильной. Я в этом смысле премьер-министру России очень сочувствую и всячески его поддерживаю. Считаю, что это в любом случае полезная вещь – люди должны много передвигаться, люди должны видеть окружающий мир.

Люди должны легко путешествовать, хотя бы для того, чтобы они могли сравнивать, хотя бы для того, чтобы они могли сами думать над тем, что они увидели там и что они увидели на родине, где им больше нравится, что им больше нравится, почему им больше нравится там или здесь, как, что, где устроено: как устроена политика, как устроено здравоохранение, как устроено образование. Очень полезно бывает на это посмотреть. Смотреть на это становится проще, если вам не нужны визы. Так что это дело благое.

Другое дело, что, к сожалению, одной рукой провозглашая свою приверженность этой идее безвизовой Европы, безвизового передвижения…. Одной рукой провозглашая – это я хорошо сказал. В какой-то момент провозглашая и одной рукой продвигая эту идею, немедленно другой рукой премьер-министр Путин делает прямо противоположные и очень вредные для этого дела вещи – он губит российскую репутацию своими собственными заявлениями, тем, что он поддерживает разного рода коррупционные связи в России, тем, что он на деле не хочет организовывать цивилизованные взаимоотношения между властью и бизнесом в России, тем, что он с глубочайшим презрением относится к суду и правосудию, тем, что он уничтожает свободу слова в России последовательно.

Я хочу, чтобы вы вспомнили целый ряд разного рода скандалов и преследований, которые были прямо инициированы нынешним премьер-министром России, начиная с истории с компанией «Медиа-Мост», например. Этим он не приближает момент, когда наши с вами сограждане смогут спокойно и свободно, без всяких виз и ограничений передвигаться по миру.

Репутация в мире у нас с вами плохая, вот у вас и у меня. И плохая она, в частности, потому, что нас с вами идентифицируют с этими руководителями страны. Нам говорят: «А-а, вы из России, это вы Путин», – говорит вам таксист, официант, портье в гостинице. Потому что это всё, что он слышал про Россию. Ведь часть этой репутации, она ложится и на вас тоже. 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эхо Москвы». У нас есть буквально 3-4 минуты для каких-то остаточных разговоров. Вот еще один наш слушатель.

СЛУШАТЕЛЬ5: Здравствуйте. Меня зовут Семен, я из Москвы. Я присутствовал на речи Парфенова.

С. ПАРХОМЕНКО: Вы работаете на телевидении?

СЛУШАТЕЛЬ5: НЕЦЕНЗУРНАЯ РЕЧЬ

С. ПАРХОМЕНКО: 363-36-59 – телефон прямого эфира «Эхо Москвы». Вот еще один наш слушатель.

СЛУШАТЕЛЬ6: Здравствуйте. Меня зовут Олег, я вам из Волгограда звоню. Я хотел бы задать вопрос по поводу тех событий, которые произошли в Ульяновске.

С. ПАРХОМЕНКО: Что вы имеете в виду?

СЛУШАТЕЛЬ6: Там был беспредел по отношению к осужденным, их избивали. Хотелось бы узнать – кто-нибудь понесет за это хоть какую-то ответственность?

С. ПАРХОМЕНКО: Я не знаю подробностей этой истории, мне трудно ее обсуждать. В этой ситуации мне полагалось бы сказать вам, что суд разберется, будет, наверное, следствие, виновных накажут. Но, к сожалению, я этого вам сказать не могу и говорить этого вам не буду.

СЛУШАТЕЛЬ6: Судебная система так построена, что будут спасать честь мундира. Не вам это рассказывать.

С. ПАРХОМЕНКО: К сожалению, я не знаю подробностей этой истории. Спасибо за звонок. 363-36-59. Давайте последний раз в этой программе я возьму трубку. Вот еще звонит слушатель. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ7: Я из Москвы, зовут меня Сергей Иванович. Я хотел бы знать, что случилось с программой «Момент истины» Караулова. Почему ее закрыли? Самая интересная программа была.

С. ПАРХОМЕНКО: Ее закрыли, потому что эта программа принадлежала Лужкову фактически. Она существовала в эфире, потому что люди, которые вели эту программу, люди, которые владели этой программой, были частью лужковской системы в Москве и при помощи Лужкова держались в эфире. Не стало Лужкова, развалилась система – и немедленно они из эфира вылетели. Потому что это было их единственное достоинство – то, что они были частью этого лужковского клана.

Вообще, в Москве, как вы, может быть, заметили, много таких ситуаций. Вот сейчас на наших глазах происходит разрушение «Банка Москвы», который тоже был частью этой лужковской системы. Еще через некоторое время мы с вами увидим гибель компании Елены Батуриной «Интеко».

СЛУШАТЕЛЬ7: Но программа-то была замечательная.

С. ПАРХОМЕНКО: Что называется – мнения разошлись. Вы считаете, что она была замечательная. Я лично считаю, что она была совершенно отвратительной. Мне кажется, что в ней было много лживого, много надуманного, много продажного – вот что мне кажется как зрителю по поводу этой программы. Мнения разные бывают. А почему она вылетела? Вот объясняю вам почему.

Это была программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Надеюсь, что мы встретимся с вами через неделю. Желаю вам, чтобы уже, наконец, наступила какая-нибудь зима. Уже сколько можно? Уже невозможно больше этого видеть. Через неделю проверим. Всего хорошего. До свидания.