Суть событий - 2010-03-12

А.ВЕНЕДИКТОВ: 21 час и 9 минут в Москве, всем добрый вечер, у микрофона Алексей Венедиктов. Напомню вам, что Сергей Пархоменко взял одну неделю отгулять свой день рождения – пусть гуляет, мы за него поработаем, потом он за нас поработает. Завтра к величайшему сожалению в командировке Юлия Латынина, и к вашему величайшему сожалению я опять буду с вами. И то, что мы не доберем сегодня, мы доберем с вами, безусловно, завтра. И, наконец, послезавтра в воскресенье в 17 часов программа «Без посредников», где мы будем с вами говорить, я буду отвечать на ваши вопросы и претензии по радио. Сейчас же я заменяю Сергея Пархоменко, поэтому про радио я говорить ничего не буду, и все те вопросы, которые вы мне направляете или в интернет, или сейчас на SMS +7 985 970-45-45, или телефон, который я, безусловно, буду включать 363-36-59... Мы будем говорить только про политику, я заменяю Сергея Пархоменко в его программе, я пытаюсь выполнять правила его программы. Так же, как в программе Юлии Латыниной завтра я буду пытаться выполнять правила Юлии Латыниной за одним исключением, наверное: если сегодня со звонками все будет достаточно весело, то и завтра буду включать. А если нет, то нет. Ну и напомню, в 17 часов – там уже мои собственные правила, я имею в виду программу «Без посредников». Видеотрансляция идет, вы можете смотреть ее на нашем сайте www.echo.msk.ru, также вы можете ее смотреть и на Rutube, если у вас не тянет, собственно говоря, наш сайт.

Я выписал несколько тем, вопросов, вы видели, за 100 в интернете. Я их попытался собрать. Но одна из тем, которую я начну, потому что самая главная – что до выборов по московскому времени осталось меньше 3-х часов, до начала дня тишины, имеется в виду, поэтому я хотел бы ответить на вопросы, связанные с региональными выборами.

Во-первых, я хотел бы поблагодарить очень многих наших слушателей – а их, действительно, было много, - которые из городов и областей, где идут выборы, согласились нам писать блоги. Благодаря им, мы получали абсолютно внятную информацию и комментарии с мест. И я очень рассчитываю, что многие наши слушатели (а эти блоги будут еще висеть 3 часа на «Эхе»), я рассчитываю, что многие наши слушатели познакомились с нашими слушателями из Омска и Томска, из Ульяновска и Иркутска, из Новосибирска и Кургана. Это просто наши слушатели, которых мы попросили, которых мы нашли в базе среди наших зарегистрированных пользователей. Я напоминаю вам, что наши зарегистрированные пользователи – мы всегда на них рассчитываем, на такую поддержку, особенно то, что касается не Москвы, куда мы не можем своей костлявой рукой дотянуться.

Так вот, по выборам вы уже поняли, что происходит. Происходит то же, что и в октябре. Мой политический анализ заключается в том, что поскольку за октябрьские махинации, фальсификации даже там, где они были выявлены, даже там, где были возбуждены уголовные дела, они не были доведены до конца. И мы видим абсолютно грязную кампанию. Причем, я повторяю, я это знаю и из информационных агентств, и из местных газет, сайты которых я внимательным образом читаю, и из мнения наших слушателей, которые вам и нам писали. Кампания грязная, причем, она грязная на этапе регистрации. На каком-то сайте, уж не вспомню я сегодня, или газете было опубликовано, сколько кандидатов было не допущено по той или иной партии, не допущено к регистрации. Ну, вы представляете. Иными словами, суть избирательного законодательства такова, он так прописан, что не избиратели решают, кто будет их депутатов или мэром, в данном случае депутатом Законодательного собрания или, соответственно, мэром какого-то города, а решают избирательные комиссии или суды, трактуя тот или иной закон.

Я не знаю ни одной страны, где бы так массово. Еще раз: ни одной страны. Я не знаю это в Белоруссии, где вот так массово снимались кандидаты в депутаты. Я никогда не поверю, что тысячи людей, которые шли кандидатами, неправильно регистрировались, не так регистрировались. И, вот, на этом этапе, я думаю, произошел основной отсев.

Дальше мы посмотрим, как будут идти подсчеты голосов. Я сегодня разговаривал с Геннадием Зюгановым, и задал ему вопрос, когда он ждал эфира еще, я спросил, а почему, собственно говоря, ваши наблюдатели не закрывают тот или иной город, как закрывали, скажем, в 1989 году, когда Бориса Ельцина избирали народным депутатом и когда против него работала вся партийная машина Москвы? (она работала за директора ЗИЛа) И каждая избирательная комиссия, в том числе и коммунисты, которые там были, получили указание, соответственно, так считать, так допускать. Но каждый участок избирательный был закрыт десятком людей, десятком сторонников Бориса Николаевича – не так их было и мало – в результате чего ничего власть не смогла сделать. Конечно, сейчас она более искусна, конечно, она сейчас более весела в этом смысле. Но, на самом деле, в каждом городе (сегодня в Москве нет выборов) есть возможности, на мой взгляд, в соответствии с тем, формально соблюдая законы, закрывать те или иные участки хотя бы для того, чтобы подсчет голосов не подвергался махинации со стороны, ну, скажем, махинаторов.

Увидим, что будет. Я думаю, что вот та планка, которую поставил Грызлов повторить 66% октябрьских выборов, причем ровнехонько по территории Российской Федерации – та планка, скорее всего, и будет посчитана. Ну, мне так кажется. Но при этом я бы хотел сказать, что если у вас в городе, как мне кажется, это мое мнение, если у вас в городе есть кандидат, который вам кажется предпочтительнее среди прочих кандидатов... Не где чума на оба ваших дома или на один дом, как, по-моему, в Иркутске 2 кандидата от «Единой России», да? 2 члена «Единой России» – один официальный, а другой подстраховочный.

Так вот, я просто хочу сказать, что если вы находите там кандидата в депутаты, не важно какой партии он принадлежит, поскольку выборы мэра – это те немногие выборы, которые нам остались. Идите и голосуйте. Оторвите свою пятую точку от чего-то там воскресного, сходите и проголосуйте. Ну, хоть плюс один и еще плюс один. Знаете, иногда там в интернете люди пишут «+1», «+100». Вот, не надо «+100» – надо «+1». Мне кажется, что пройти и проголосовать, если у вас есть кандидат, который, как вам кажется, правильный, независимо от партии, идите и проголосуйте. Чтобы за вас не проголосовали.

И, конечно, совершенно фантастическая история – это история с «Рязанской правдой», тираж которой ровно за день, последний день когда можно агитировать, был изъят, где были напечатаны на абсолютно законных основаниях – это уже известно в Рязани – агитационные материалы оппозиционной партии, в данном случае партии КПРФ. Он был изъят, обратите внимание, за что. Следственный комитет обнаружил 2 экстремистских материала, внимание, апреля и мая 2009 года. Вот они очухались. Вот они очухались, и ровно за день до выборов они пришли и изъяли тираж газеты. Вы чего? В это верите? Ну, если вы в это верите, значит, лед на голову и Симпсонов смотреть – там больше правды, во всяком случае.

Так что, на самом деле, «Рязанская правда» – это, конечно, тема для уголовного дела для тех, кто это сделал. И есть статьи – мы уже говорили с юристами. Посмотрим, как это будет развиваться, хотя, еще раз повторяю, сейчас у нас такая ситуация, при которой нужно дать на гора угля 66,6%, 66,7% за «Единую Россию», поэтому никто ничего не боится.

Следующая тема, которую у меня здесь поднимают... Я напомню, кстати, что это программа «Суть событий», я – Алексей Венедиктов, заменяю сегодня Сергея Пархоменко, отвечаю на вопросы, прежде всего, по политике. Так вот, напомню вам, +7 985 970-45-45 – смски. Я сейчас пока те темы, которые у меня собраны по интернет-порталу... Я прошу не обижаться тех, кого я не называю, потому что вопросы я собирал для того, чтобы как можно больше отвечать.

Значит, письмо «Путин должен уйти в отставку». Здесь несколько позиций, несколько тем, несколько вопросов, на которые я бы ответил. Вопрос первый. Подписал ли я это письмо? Нет, я это письмо не подписал. И не подпишу. Я вообще не подписываю политических писем. И вообще считаю, что у журналистов есть вполне достаточно возможностей доносить свою позицию и свою точку зрения до большого количества народа через микрофон, через газету свою, через интернет-портал, и, наконец, через телевизор.

Почему на «Эхе» запрещено участие журналистов в тех или иных политических партиях? Запрещены официально, запрещены уставом. Потому что мне представляется, что, работая в средстве массовой информации, будучи членом партии или поддерживая публично ту или иную партию, вы нарушаете свой профессиональный долг – значит, или туда, или сюда. Я знаю, что в разных странах по-разному. Я знаю, что есть партийная пресса, я знаю, что в США некоторые СМИ занимают во время выборов позицию формально от имени редакции, а, значит, и от имени читателей занимают позицию в пользу того или иного кандидата в той или иной партии. Я считаю категорически это неправильным. Можно поддержать того или иного человека, который попал в беду, даже по политическим мотивам. И у меня ни секунду не дрогнула рука, когда нужно было подписать письмо в защиту Бахминой или Алексаняна.

Я должен сказать, что когда мы защищаем права журналистов, я тогда считаю, что журналисты не только должны, но и обязаны принимать в этом участие. Но я категорический противник того, чтобы журналисты поддерживали вне эфира, если они не комментаторы, ту или иную политическую позицию, уж точно ту или иную политическую партию.

При этом сразу отмечу, я знаю, что несколько журналистов «Эха Москвы» подписало это письмо. Это их право. Такого запрета на подпись политических позиций... А, собственно говоря, что такое «призыв к отставке премьер-министра»? Это политическая позиция, это позиция одной политической партии в большом смысле, другой политической партии. Она существует. Но, тем не менее, я считаю, что журналисты «Эха Москвы», хотя, я считаю, что это неправильно индивидуально, но я считаю, что они имеют право индивидуально это сделать, подписывая это как журналисты.

Что касается самого содержания письма, то мне представляется, что если мы говорим о Конституции и о законах, о правилах, то здесь, действительно, абсолютно честно и справедливо в этом письме рассмотрены: а) возможности ухода Владимира Путина в отставку, 3 возможности, напомню вам. Это возможность, связанная с тем, что он сам уходит в отставку, это возможность с тем, что его президент отправляет в отставку, это возможность, что он уходит в отставку под давлением улицы. Ну, то есть тоже: либо сам, либо президент, с другой стороны. Это же речь не идет о том, чтобы ворвались в Белый дом.

Поэтому это, действительно, 3 возможности. Моя точка зрения заключается в том, что Владимир Путин не уйдет в отставку, что президент его не уйдет в отставку и что улица его не уведет в отставку, потому что улица достаточно слаба и оппозиция достаточно раздроблена. И одной негативной позицией «Путин в отставку, а дальше коалиция от крайне правых до крайне левых» мне представляется невозможной.

При этом мне представляется, что та политика, которую проводит, в целом, направление команда Путина, является для России негативной. И мне кажется, что смена этой политики должна идти через: а) массовое голосование на выборах и противостояние фальсификациям. Во-вторых, через создание альтернативной партии, альтернативного плана, наметки которого, безусловно, есть в этом каспаровском письме – назовем его «каспаровским письмом», не важно, что у нас первым его опубликовал Борис Немцов. И это вполне возможно обсуждать, в том числе и в эфире «Эха Москвы».

Поэтому это письмо является и будет являться темой для обсуждения на «Эхе» как среди сторонников, так и противников отставки Путина. Как среди сторонников, так и среди противников плана, политического плана, безусловно, политической программы, которую предлагает Гарри Каспаров. И я думаю, я надеюсь, что на следующей неделе, на этой неделе, возможно, это будет широко обсуждаться в эфире и с тем, чтобы вы могли обсуждать это в эфире. Вот что касается письма и манифеста.

Ну, наверное, еще я остановлюсь на Страсбурге. Поскольку я, действительно, был тут сначала в поездке и освещал поездку, как вы слышали, Дмитрия Медведева в Париж во время государственного визита. Затем они полетели в Москву, а я полетел в Страсбург и уже изучал, скажем так, внимательно изучал ситуацию вокруг иска ЮКОСа, дела ЮКОС против России.

Значит, что мне представляется, какая моя конструкция в этом? Конструкция моя в этом заключается в следующем. Безусловно, дело юридически очень сложное и, конечно же, российские власти всячески пытались замотать юридические последствия банкротства и разорения ЮКОСа. Никто не сомневается в том, что это дело имеет политические аспекты – история с Байкалфинансгрупп тому достаточное доказательство. Вполне достаточное доказательство. Ну и еще были некие заявления, которые там есть, в деле есть.

Но суть такая. Мне представляется, что, скорее всего – это мой прогноз – это дело будет рассматриваться очень долго. И, скорее всего, окончательное его решение будет отнесено к Большой палате. Сейчас 7 человек, 7 судей, в том числе российский судья, назначенный специально для этого дела, судья Андрей Бушев, рассматривают это дело. Совершенно очевидно, что в любом случае это дело будет обжаловано стороной, недовольной решением. Я прогнозирую, что в течение этого года это дело либо сразу уйдет в Большую палату со всеми судьями, либо будет вынесено решение, а затем сторона ее обжалует в Большую палату.

Теперь что касается суммы 98 миллиардов. Конечно, эта сумма подсчитана и она взялась не с потолка. Конечно же, важно себе представить, что эти деньги, скорее всего, Страсбургским судом, такая сумма присуждена не будет, хотя, через запятую отмечу, что у Страсбургского суда нет никакой верхней планки – он может присудить все, что угодно. И были прецеденты, греческое одно дело – я думаю, мы сделаем про это отдельную передачу, - когда Страсбургский суд просто сказал, что четверть бюджета Греции уйдет, если вы сами не договоритесь по-хорошему. И они договорились по-хорошему на рассрочку на много лет – я об этом деле давайте сделаю отдельно эту историю.

Но есть другая составляющая. Если даже будет присужден 1 евро, но при этом в кейсе, в деле, в решении будет записано, что это дело имеет политический или не только экономический характер, это будет означать, что решение Страсбургского суда ляжет в основу других дел акционеров по всей Европе. Это ж дело политическое? Пошли в Гаагу, пошли в Парижский арбитражный суд, пошли, какой-нибудь человек в Испании, который от этого пострадал, потерял акции, деньги, будет подавать в испанские суды. И Страсбургский суд может создать такую юридическую платформу для решений (да, это не сразу и не скоро), которые могут, я повторяю, могут, если будет признано, что это дело политическое, ну, я свою точку зрения уже говорил, я просто внимательно за этим наблюдал, и, конечно, главная составляющая всего этого дела, на мой взгляд, это политическое дело. Поэтому, друзья мои, мне представляется, что нас ждет еще немало удивительного и увлекательного.

Ну, давайте посмотрим, что у нас происходит на SMS, потому что у нас до новостей еще 2 минуты. Так. Мне опять начинают про «Эхо» говорить. Я не буду отвечать на вопросы, связанные с работой радиостанции. Если вы этого не понимаете, значит я просто этих людей непонимающих, я их буду во время этих эфиров просто закрывать на экране – ну, не интересно.

Ольга мне пишет: «Это письмо подписывают люди как граждане, как представители какой-то профессии, - пишет мне Ольга. – У каждого должна быть гражданская позиция». Вот она у вас есть. Моя гражданская позиция заключается в том, что журналисты имеют возможность высказать свою точку зрения, имея этот микрофон. Я ее вам высказал, и мою точку зрения услышало гораздо больше людей, чем это письмо. Я вообще не люблю коллективных писем, я это говорил неоднократно. Вы знаете, Ольга, у меня была длинная история отношений с Борисом Ефимовичем Немцовым, и, вот, точно так же, как вы сейчас, он 6 лет назад мне говорил по поводу чеченской войны: «Подпиши». Я говорил: «Не буду». Да, я против чеченской войны. Но я не буду подписывать – для этого у меня есть микрофон и моя индивидуальная позиция. Я ее буду высказывать сам и отдельно, у меня такая возможность есть. А у людей, у которых такой возможности нет, наверное, должны подписываться. И не надо, Ольга, никогда навязывать свою позицию всем остальным. Вот, я свою позицию обозначил, вы свою позицию обозначили. Кстати, я вашу тоже позицию обозначил. И мне представляется, что гораздо важнее, что на «Эхе Москвы» звучат разные точки зрения. Гораздо важнее, что журналисты «Эха Москвы» имеют разные точки зрения на ту или иную проблему, нежели все – как главный редактор подписал, так все по команде за ним выстроились. Это неправильно, с моей точки зрения. Поэтому вы здесь, а я здесь.

Ну что же? Хочу вам напомнить, что в следующей части я посмотрю, что вы мне прислали по SMS. На самом деле, да, мне напоминают, что 25 лет избрания Горбачева генсеком. Я скажу несколько слов про Михаила Сергеевича. Слава богу, это, извините меня, не некролог, а то последнее время что-то люди стали уходить и мы им во след говорим хорошие слова, а при жизни забываем им это сказать. Это, само собой, история такая. И напоминаю вам, +7 985 970-45-45, не забывайте подписываться – на анонимные я не буду отвечать. Ну, и телефон, наверное. 363-36-59. Поговорим еще сразу после новостей и рекламы.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ: Еще раз добрый вечер. Напомню, что это программа «Суть событий». В отсутствии Сергея Пархоменко сегодня заменяю его я и отвечаю на ваши вопросы. +7 985 970-45-45 – это телефон для SMS, не забывайте подписываться. И еще телефон 363-36-59 – это будет телефон прямого эфира, попробуем включить. Обратите внимание, что, благодаря Министерству обороны – мы их попросили, поскольку фильм «Повелитель бурь» забрал массу Оскаров, мы попросили, чтобы завтра в 12 часов в «Военный совет» к нам пришел главный разминер, главный сапер российской армии. Завтра у нас Василий Кондратюк, полковник, начальник учебного центра инженерных войск. Как раз сам сапер, сам минер и так далее. Поэтому милости просим завтра «Военный совет», особенно те, кто посмотрел «Повелитель бурь».

Мне Виктор пишет: «Венедиктов, ваше слово – это всего лишь мнение единицы, хоть и с космическим гонором. А письмо – это коллективная позиция». А я, Виктор, вообще предпочитаю единицы. Я вообще не люблю коллективных позиций. Для этого есть, действительно, политические партии, общественные организации. А я считаю, что человек должен иметь возможность самому, если у него есть такая возможность, опять же скажу, как есть у меня, высказывать свою точку зрения индивидуально, а не будучи в списке 637-м. При этом я всячески понимаю и уважаю людей, которые подписывают это письмо, которое чревато, возможно, для них некими проблемами. Это опасная история. Надо признать, что эта история опасная. Я всячески их уважаю, у них нет другой возможности. А у меня есть, и я ее говорю.

Так. Посмотрим, что у нас здесь. Горбачев Михаил Сергеевич – его нет, к сожалению, в стране. Да, спасибо, Владислав, что напомнили. Я хочу сказать про него хорошие слова. Я хочу сказать, что 25 лет тому назад он был избран генсеком, и я хочу сказать, что я в нем и очаровывался в 1986-1987-м, и разочаровывался в 1990-1991-м, и снова очаровывался. Но я понимаю, что мне удалось жить в одно время, быть знакомым с исторической личностью. И никакие ошибки, которые он наделал, и никакие вещи, с которыми я не согласен, как он делал, и о которых я сожалею, не дадут мне возможность перечеркнуть свое отношение к этому человеку, который всем вам и вам дал свободу мне сюда писать про него гадости.

Попробовали бы вы при Леониде Ильиче. Я читал записки архивные Комитета Государственной Безопасности в Политбюро, как такой-то инженер где-то что-то сказал, проведена профилактическая работа. Такой-то студент где-то рассказал анекдот, проведена профилактическая работа. Вот, с вами профилактическую работу. М? Нет? Это сделал Михаил Сергеевич Горбачев, за что ему огромное спасибо. И я вас уверяю, вот, от нашей эпохи, в первую очередь от конца 80-х – начала 90-х годов, вот, он встанет в ряд с великими людьми. И ваши внуки будут о нем знать только хорошее, чего бы вы им ни говорили, в каком бы вы сейчас возрасте ни были. И я могу пожелать только Михаилу Сергеевичу еще здоровья – самого главного, чего, к сожалению, у него не хватает. Но, естественно, как журналист я буду пытаться его раскручивать на всякие разные откровения, которые ему не совсем выгодны, скажем так.

Александр мне пишет: «Как ваш прогноз, чем закончатся армяно-азербайджанские переговоры? Не чувствуете ли вы запах новой войны?» Слишком далеко я от того места, где может пахнуть новой войной. Но, вот, я был в феврале в Баку, встречался с разными людьми. Вы знаете, я не чувствую приближения мира, я бы сказал так. Я просто не чувствую этого. Вот, я разговаривал с людьми, пока с азербайджанцами, я надеюсь, что съезжу и в Ереван. Я чувствую там очень много деклараций, я чувствую, что у некоторых есть желание не допустить этого мира, у элит, потому что это такой вопрос, знаете ли, он больной. Там и там беженцы. Ну, это чудовищная история, но я не чувствую возможности близкой развязки. Вот так.

А что касается войны, вы знаете, я уже говорил по поводу грузинской войны. У меня же сложилось свое видение. Оно может быть ошибочным, но это мое видение, исходя из моих представлений и знаний, что эта война была спровоцирована, она была спровоцирована не грузинским и не российским руководством. Посмотрите, кто от этой войны выиграл, в первую очередь. Посмотрите. И вы поймете. «Ищи, кому выгодно», как говорили римляне древние. Поэтому мне представляется, что то же самое в Нагорном Карабахе. При этом существует... Вы понимаете, существует такая вещь как беженцы, да? Как поколение людей, которые уже рождаются как беженцы. Мы это видим на примере Палестины. И невозможно найти волшебной палочки, при которой все будет урегулировано. Я даже не знаю, какой пример вам привести, где это было урегулировано, скажем, в конце XX – начале XXI века. Ну, где-то да, где-то расходились чехи, словаки, но это немножко другая история. Балканы до сих пор кровоточат. Не знаю: для меня это всегда болезненная история, потому что у меня очень много друзей и армян, и азербайджанцев. В первую очередь, московских, конечно, но есть и там, и там. И беженцев много знакомых. И это все через себя пропускаешь, ну а как журналист... Ну, а как журналист я вам могу сказать, что в этой истории на сегодняшний день даже с международными посредниками выхода не вижу.

«Можете ли вы сообщить, какое действие или бездействие Михаила Горбачева больше всего вас разочаровало?» Вы знаете, я так не взвешивал, Владимир, на весах, как вы говорите. Ну, наверное, то, что, начиная с 1990 года, все время опаздывал принимать опережающие решения. Помните, Черчилль, по-моему, говорил – не помню кто, по-моему, Черчилль, - что политик должен всегда идти чуть впереди, что политик не должен идти за настроениями, он должен создавать настроения и опережать настроения. Вот эта вот, видимо, исчерпанность политического лидера... Ну, Михаил Сергеевич был продуктом своей эпохи.

«Как можно хвалить политического деятеля, который потерял страну и партию, которую возглавлял? Костя из Перловки». Ну, можно же хвалить француза Наполеона? Хвалят – он тоже потерял много чего. Вы знаете, Костя, политический деятель меряется не этим. Ну, у каждого свой размер политического деятеля, скажем, каждый хвалит за свое. Я вам объяснил, за что я глубоко уважаю Михаила Сергеевича Горбачева. За то, что он не превратил нашу страну, скажем, когда мог, в Югославию. Вот, я бы сказал так. За то, что танки и если утюжили Москву и Санкт-Петербург, то мы знаем, сколько жертв было. 3 в Москве, 12 в Вильнюсе, 8 в Риге – если ошибусь на один, извините ради бога. А, ведь, мог верховный залить кровью. И это было по Конституции, надо бы сказать. И в этом его политическое чутье. Он понял, что вектор другой. Ну да, знаете, как Бисмарк говорил, на штыки можно опираться, но сидеть на них нельзя. Вот, к нему я отношусь очень по-доброму.

Хотя, каждому политическому деятелю... Вы же знаете, я делаю передачи с Натальей Ивановной Басовской про прошлых, с Наргиз Асадовой про нынешних. И если вы слушаете их, вы понимаете, Костя, насколько это все не просто. Каждый политический деятель... Представьте себе на секундочку, что и Чингисхан, и Гитлер желали счастья своему народу. И выводили, как они понимали, свой народ из тупика, за счет других, конечно. Ну, тем не менее, а что им другие? А нам что? Понимаете?

И, вот, кого ни возьми. Мы завтра будем делать про японцев, XVI век. Слушайте, ну, это чисто наша история. Все уже было. И эта французская история, американская история – вы услышите про это. Мне просто кажется, что, если это вас интересует Костя, просто надо внимательно вчитываться и вглядываться, особенно вглядываться в действующих политиков. Поэтому, знаете, в свое время французская компартия была приперта к стенке тем, что ей начали задавать на выборах вопросы «Ну а как, вот, к Советскому Союзу вы относитесь? Вот, итог построения социализма?» Это была середина 70-х по-моему. И тогда Жорж Марше, генсек – а я просто писал по этому диплом – он сказал, что «итоги Советского Союза, строительства социализма – глобально положительные». Он поставил там при прочих равных, все-таки, «позитивно». Сейчас от этого уже, как вы понимаете, французская компартия отказалась, когда вскрылись архивы, когда стало известно много чего, когда надо было уметь признавать ошибки, а мы до сих пор немножко не можем их признавать. Я надеюсь, что 7 апреля, когда Путин вместе с премьер-министром Польши Туском поедут в Катынь, там будут произнесены важные слова, которые, может быть, закроют эту рану между нашими двумя странами. И мне кажется, что это может быть историческое событие. И я напрошусь, поеду и посмотрю.

Меня просят прокомментировать письмо Лещенко в «Новую газету». Но при этом я бы вообще на этом остановился. Макар из Санкт-Петербурга. Ну, вот, индивидуальное письмо, да, не коллективное. Давайте еще раз вернемся к событиям, связанным с ДТП с участием вице-президента Лукойла. Мы услышали все про презумпцию невиновности, мы это все делаем, а теперь поговорим вот о чем. Значит, первое. Существует масса вопросов, на которых нет ответа и отсутствие ответов на которые на сегодняшний день разворачивают подозрительность в сторону Мерседеса.

Вопрос первый. Мерседес имел номера, которые присваивают спецслужбам 3 «С», номер там, по-моему, 598. И, соответственно, с точки зрения гаишников, которые были здесь, имел право выезжать на резервную полосу. Как только случилось ДТП, водитель стал скручивать, что видно, эти номера. Это почему? Вы представьте себе, вы попадаете в ДТП и начинаете скручивать номера до приезда ГИБДД. Что с вами сделают? Не хотите рассказать? Я думаю, что нам расскажут. Это первая история. Вторая история. Почему только через 10 дней было сказано, что за рулем был не вице-президент Лукойла? Что, сразу сказать нельзя было? Это вторая история. Третья история связана с ушибом. Мы видели, что водитель не был госпитализирован, а вице-президент Лукойла не только был госпитализирован, но и неделю был в больнице. 25-го, если я не ошибаюсь, у него случилась авария, и 2-го числа он был выписан из больницы. До этого ни одного слова соболезнования, ничего. То есть он пострадал. На каком месте? Он сидел с какой стороны, ударила машина – вы помните? Ну и так далее. Ну, видеокамеры, вряд ли родственники погибших женщин могли сделать так, чтобы видеокамеры ничего не показали.

Кроме того, мы помним, что в тот же день – внимание, я сегодня специально смотрел агентства – в тот же день в управлении ГАИ или ГИБДД, или ГУВД заявили, что виноват был красный Ситроен женщин, которые выехали. Ребят, вы чего? Им, правда, уже вынесли, этим неизвестным источникам замечание или неполное служебное, но, тем не менее. Это кто мог сделать?

Поэтому на сегодняшний день у меня презумпция невиновности по отношению к погибшим женщинам. На сегодняшний день у меня есть масса вопросов, на которые нет ответов. Я уж не говорю про вопросы специалистов, которые задают там по этому плану ДТП. Ну, а что касается Лещенко... А я могу сказать так. Вполне возможно, что господин Барков, Анатолий Барков вполне возможно является в личной жизни, в общественной жизни вполне... являлся вполне приличным человеком. И вполне возможно, что это хороший профессионал в нефтянке и так далее. Ну и что? Ну и что? Ну да, хорошие люди попадают в трагедии, являясь случайно виновниками в том числе, могут являться этих трагедий. И, конечно, там не надо кричать «Распни его, распни его!», но надо точно понимать, кто мешает правосудию. Надо точно понимать, кто мешает Следственному комитету, надо точно понимать, почему Следственный комитет при МВД атакует Трунова, который, как говорят, не представляет интересов родственников. Хотя, родственники говорят «Он представляет наши интересы». «Нет, - говорит Следственный комитет, - он не представляет ваших интересов». Понимаете, да?

И в этом смысле у меня ни симпатий, ни антипатий к господину Баркову. У меня есть к нему антипатия. Вообще, если у человека только ушиб ноги, и пресс-служба Лукойла, которая абсолютно непрофессионально сработала, и Вагит Алекперов лично могли бы принести извинения. И я думаю, что даже сейчас они не могут сказать, кто виноват. Потому что если вице-президент Лукойла сидел сзади, как нас пытаются уверить, он вообще вряд ли мог сильно видеть, выехали они на разделительную или не выехали.

Значит, «Никто номера не скручивал, я проезжал мимо через 15 минут. Владимир». Ну, к сожалению, да. Но мы видим, когда приехали ГАИ, посмотрите фотографии. Нету. Нету там номеров. Фотографии в интернете, каждый может в этом убедиться. Поэтому, дорогой Владимир, может, 15 минут не скручивали. Хотя, вот, вопрос: а что было с водителем и где он? Но они были скручены. Стоит машина со скрученными номерами. Расскажите мне, в каких случаях скручивают номера? Не надо. Вы проехали через 15 минут, предположим... А чего это вы свой телефон не прислали? Давайте мы вас вызвоним. Пришлите мне телефончик, вы нам расскажете сегодня-завтра, когда захотите, что вы видели. А то все ищут свидетелей, а свидетели вот так вот анонимно пишут и так далее.

«Да, пробка была в одну сторону»... Ну, слушайте. Ну, тут все понятно. Давайте я сейчас не буду разбирать этот случай, тем более, что я в этом не очень профессионален. Я просто хочу вам сказать, что мне кажется, еще раз повторю, что это дело находится под нажимом товарищей Баркова – не знаю, кто из них его товарищи. И что это дело сейчас на контроле у президента. И я вас уверяю, что как только будет возможность задать вопрос президенту, что он из этого вынес, я этот вопрос задам. Так же, как я задал ему и задаем мы ему вопросы и по Магнитскому в свое время, и когда нам говорили то же самое, что умер чуть ли не от простуды. Нет! Не от простуды.

То же самое, извините меня, как было, когда был живой щит. Потому что когда возникла эта запись и когда, опять спасибо моим коллегам из информационной службы «Эха Москвы», они поймали эту новость и дозвонились до этого человека, до Сутягина, вывели его в эфир. И у нас уточняли, что было оттуда, как это было в том числе. Нам звонили, уточняли, действительно ли это так. В тот же день. И мы просто обращаем внимание. Для этого существует пресса, потому что никакие они не олигархи – ни Сутягин, ни семья этих несчастных женщин погибших. Это вы, и с вами это случилось. И с вами это случится. И куда вы будете звонить? В ГИБДД или нам? Мне почему-то кажется, что нам. Нам, в смысле прессе – не обязательно на «Эхо Москвы», тому медиа, которому доверяете.

Но я не противопоставляю нас ГИБДД, и вот опять сейчас меня будут ругать. Я хочу сказать хорошие слова о начальнике ГУВД, его новом стиле работы. Послушайте, я не упомню случая... Да, поздно, но я не упомню случая, когда человек извинялся за это. Я не упомню случая, как так быстро – да, через 3 дня – были наказаны конкретные люди. Вот, конкретные люди и их начальники за то, что они подвергли опасности жизнь людей – я про живой щит. И я думаю, что надо продолжать работать с Владимиром Колокольцевым, надо продолжать работать с теми милиционерами, которые хотят навести порядок, которые наводят порядок. А мочить всех подряд – мы успеем, это мы с удовольствием, это нам раз плюнуть.

21 час 55 уже минут. К сожалению, друзья мои, вряд ли мне удастся сегодня принять телефон. Но я вам напомню, что завтра вместо Юлии Латыниной я буду вместе с вами. И я продолжу отвечать на те вопросы... Сейчас на сайте их заново открыли. Давайте те темы, которые я не успел затронуть, вот там про Украину поговорим, естественно. Еще меня тут спрашивают по поводу награждения Плющенко орденом почета, золотой медалью и чего-то еще. Вы знаете, когда-то было сказано, что... Вот я даже выписал себе цитату, что «Павел I лишил награду прелести, а наказание стыда». Мне кажется, что это так. Мне кажется, что сейчас награды государственные, во многом, они лишены прелести, скажем так. Иногда непонятно, какие люди за что награждаются, даже довольно часто. Но при этом я хочу сказать, ну, это конституционное право президента награждать.

Тамара пишет: «А если бы это был не Лукойл, а Газпром?» Тамара, какая разница? Когда это будет Газпром, вы про это узнаете. И узнаете вы это от нас. Вот и вся история. Поэтому никакой разницы нет. Вот, Владимир прислал телефон. Спасибо большое, Владимир. Извините, я понял, вы через интернет мне прислали. Извините, что так на вас наехал. Но, вот, свидетель. Я позвоню сразу после эфира, мы, безусловно, если вы будете готовы рассказать то, что вы видели... Я вам очень признателен. Вот в чем ценность настоящих слушателей, а не сявок и шавок, которые здесь пишут без подписи. Потому что человек может рассказать, и мы ему поверим. Потому что он свидетель, потому что он хочет, чтобы люди знали правду, он сам позвонил, вот этот Владимир. Я еще раз вас благодарю так же, как люди, которые нам пишут блоги. Спасибо большое. Я увидел, что вы отправили через интернет.

Давайте посмотрим, что еще. «Про реформу нашей замечательной армии совсем ничего не слышно?» Ну, кроме мундиров вы имеете в виду? Слушайте, ну давайте... Смотрите, есть передача «Военный совет», приходят люди. Вот, завтра главный сапер. Ну, спрашивайте. Зайдите сейчас на сайт, задавайте им вопросы. «Что происходит в наших инженерных войсках?» - задавайте конкретные вопросы. Меня это удивляет. Вот, иногда, честно, готовишься к передаче и хочешь, вот, вопросы. Сколько у меня их? 113? Значит, половина – капуста, лабуда, в кислые щи. Половина не про то. Понимаете? Задайте вопрос. У вас есть вопрос к начальнику инженерных войск? У вас есть вопрос к замминистру обороны? Конкретный. Не надо вообще «Как вам не стыдно!» Слушайте, ну, это мы каждый друг другу можем сказать «Как вам не стыдно» и «Как вам не стыдно». Я вам могу сказать, вы мне можете сказать. Вот, пишут: «Ну, завтра и позвоним». Ну и позвоните.

«В чем скручивание номеров?» Я вам скажу. Я задавал этот вопрос Кирьянову. Впрямую на встрече с начальником всероссийского ГИБДД я сказал: «В чем смысл скручивания номеров правительственных машин?» Не ответил. Значит, я еще раз спросил – не ответил. Я говорю: «Это законно?» - «Не законно». Потом один из порученцев Кирьянова сказал: «Леш, ну что ты спрашиваешь? Ну, что ты его спрашиваешь? Ты же понимаешь, почему такая инструкция – чтобы от вас, от прессы уберечь известных людей». Потому что по номеру будет известно, где машина, какой-нибудь вице-премьер или первый вице-премьер. Намек все поняли, да? Что-нибудь там себе совершает или какой-нибудь министр, или какой-нибудь министр, или какой-нибудь Газпром. Тамара? Газпром. Или какой-нибудь Лукойл, да? Или какой-нибудь еще кто-нибудь. И вы тут же набежите или, наоборот, тут же снимут, в интернет разместят. Не надо знать, что VIP-ы совершили это, вот и все.

Так, «Расскажите про вооруженные формирования Газпрома, Транснефти, Лукойла и прочих». Артем, давайте я позову вам кого-нибудь из них, они сами вам расскажут. По-моему, у нас даже Куприянов про это рассказывал – обратите на это внимание.

Так, что еще у нас здесь? Начальник охраны? Он не начальник охраны. «Где вы видели, чтобы VIP-пассажиры пристегивались?» Вы знаете, это хороший вопрос. Ну, я видел, когда VIP-пассажиры на переднем... Я не видел, чтобы VIP-пассажиры ездили на переднем сиденье. Вот этого я не видел. То есть, ну, есть некое правило, видимо, инструкция. Нет, некоторые, наверное, садятся, но чтобы пристегивались – сзади, наверное, не пристегиваются, вы правы. Но водитель-то, если вы помните фотографию, да? Какой бок Мерседеса? Вы вспомните. Это должен был сильно пострадать? Наверное, пострадал.

Пишет мне один человек: «Умный ты мужик. Вот, если бы еще немножко скромности». А зачем? Говорят «от скромности не умрете». Ну, минус 1 повод для смерти. Всем хорошо, и мне хорошо. Поэтому чего я буду скромничать? Говорю то, что знаю, и как думаю. А скромничают пусть те, кто не знают и не думают. До встречи завтра, чао-какао.