Суть событий - 2009-09-11

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и 7 минут в Москве. Это программа «Суть событий». Я – Сергей Пархоменко. Мы с вами всегда встречаемся в это время вечером в пятницу для того, чтобы обсудить события недели, обсудить то, что стоит от этой недели запомнить. Ну вот, на этой неделе тоже. Собственно, она не отличается ничем особенным для нас с вами. Правда, неожиданно много всяких событий, во всяком случае, сюжетов для разговора. Давайте я сначала скажу, что мне можно отправить смс с любого мобильного телефона - +7 985 970 4545. Пожалуйста, очень удобный способ общения с радиостанцией в прямом эфире. Телефон прямого эфира – 363 36 59 – телефон, с помощью которого мы сможем с вами связаться через некоторое время. Ну и еще сайт – www.echo.msk.ru – очень удобно. Заходите, видите там хорошо заметную кнопку, жмете ее, и перед вами открывается специальное окошечко для отправки мне всяких сообщений. Ну и – перед началом программы там же на сайте, на странице программы «Суть событий», тоже задать некоторое количество вопросов. Их довольно много пришло на этой неделе, и они с большим перечислением разных сюжетов. Действительно, эта неделя оказалась богата. Правда, я бы сказал, что богата не столько событиями, сколько словами разнообразными.

Вот есть целый ряд всяких текстов, заявлений, выступлений и сообщений, которые до нас добрались разными способами в последние дни, которые стоят того, чтобы об этом поговорить. Я имею в виду, конечно, вчерашнюю публикацию президента России Дмитрия Медведева, сделанную сначала на нескольких интернетовских сайтах, а сегодня продублированную в целом ряде газет. Я имею в виду чрезвычайно интересное интервью, точнее, пока фрагмент интервью опубликованный Михаил Ходорковского, фрагмент из переписки Михаила Ходорковского и писательницы Людмилы Улицкой. Напомню вам, что это продолжение некоторого такого эстафетного проекта, который сам собой как-то слагается. Я уж не знаю, есть ли за этим за всем какой-то замысел, но есть вот эта эстафета. Началась она с писателя Бориса Акунина, который вот такую переписку затеял с Ходорковским и опубликовал ее в свое время в журнале «Esquire». Вот теперь это продолжает Людмила Улицкая. На мой взгляд, это чрезвычайно интересный опыт. И посмотрим, как он продолжится, кто еще станет переписываться с Михаилом Ходорковским. Причем темы разные, и выясняется, что есть много разных сюжетов, которые можно обсуждать. Чуть-чуть позже, если хотите, подробнее поговорим об этом тексте, но мне он показался, может, главным событием этой недели. Еще из разных слов, которые прозвучали, я бы отметил историю, которая многим кажется частной, может быть, недостойной такого уж особенного внимания, сугубо семейной – историю противостояния двух семейств – семейства чеченского бизнесмена Байсарова и, я бы сказал, семейства Аллы Пугачевой, поскольку она несомненная глава этого клана, который оспаривает сегодня у чеченской семьи ребенка, никак не могут его поделить мама и папа, известный бизнесмен Байсаров и известная певица, дочь Аллы Пугачевой, Кристина Орбакайте. Тут, по-моему, вопрос совершенно не только в этом ребенке и не только в столкновении двух родителей или двух бывших супругов, а, несомненно, это столкновение двух мировоззрений, двух подходов, двух отношений не только к семейной жизни, не только к детям, но и к жизни в целом, если хотите. И просто это происходит в очень наглядной, я бы сказал, драматической, почти театральной форме. Тоже, если хотите, можем поговорить об этом подробнее, когда заработает телефон.

Ну что же, еще из слов, которые были произнесены или, может, даже не произнесены на этой неделе в некоторых ситуациях, я отметил бы ситуацию со статьей, которая будто была снята из журнала «GQ» российского. Хочу здесь подчеркнуть то, что неустанно подчеркивает на протяжении всех последних дней глава русского издания «GQ» Николай Усков – что для того, что-нибудь откуда-нибудь снять, надо сначала это что-нибудь куда-нибудь поставить. Русский «GQ» и не собирался публиковать эту статью. Я прочел ее внимательно. Действительно могу сказать, что в ней очень немного нового, просто не много интересного для всякого человека, который следил за этим расследованием за пределами официальных коммюнике. Факты, которые там сообщаются, в общем, все хорошо знакомые. И, на мой взгляд, журналистский уровень этого текста очень невысокий, и потеря небольшая сама по себе. Но интересна попытка руководства довольно крупной издательской компании, компании «Конде Наст», владеющей несколькими очень авторитетными журналами, предотвратить ее публикацию в России. Действительно, чрезвычайно нелепо здесь было сделано специальное распоряжение о том, чтобы этот текст не пересылался российским партнерам, чтобы англоязычный журнал с этой публикацией не распространялся на территории Российской Федерации и так далее. Тоже сюжет. Если хотите, можем поговорить. Здесь есть о чем поговорить. Ну и, много разнообразных слов, сказанных в ходе визита Уго Чавеса в Россию, слов комичных и нелепых. Они были такими смешными и забавными, если бы за ними не стояла бы трагедия стремительно падающего международного авторитета России и превращение нашей с вами страны в такого, я бы сказал, международного… как бы это сказать, в некоторую такую международную странность, имеющую странные контакты, странные отношения по странному поводу со странными партнерами и время от времени принимающую странные решения и вызывающие встречную такую, довольно испуганную рефлекторно-оборонительную реакцию. Я здесь вспомнил бы о сегодняшнем довольно нелепом событии, когда один из руководителей российской дипломатии, назовем его так, господин Маргелов, сенатор, который руководит международной деятельностью верхней палаты нашего парламента, получил поразительным образом отказ в визе в Канаду. По-моему, это движение рефлекторное. Действительно, скорее всего, речь идет о каком-то сбое, о каком-то недоразумении в канадских эмиграционных органах. Но само по себе это недоразумение и сам по себе этот сбой, по-моему, очень характерны. Потому что такие сбои встречаются тогда, когда визу запрашивают дипломаты из всяких странных мест. И первым автоматическим движением эмиграционного чиновника является как-то присмотреться к этой анкете и по возможности эти документы завернуть. И тогда, когда этот чиновник оказывается человеком не слишком образованным, не слишком внимательным к тому, с кем именно он имеет дело, тут же немедленно как-то вылезает история и вылезают вот такого рода решения, достаточно парадоксальные, как в случае с Михаилом Маргеловым. Да, Россия становится страной, на которую, что называется, трясут лапой, как кошки и собаки – время от времени в какую-нибудь миску со вчерашним супом вляпаются или еще во что-нибудь, и вот они так, как-то немножко брезгливовато отряхиваются. Мы часто видим сегодня такую реакцию на российские сюжеты, и это становится системой, к сожалению. Это становится некоторым результатом той политики, которую Россия ведет. Но я обратился бы все-таки к первому событию из упомянутых мною сегодня. Я обратился бы к статье Дмитрия Медведева, с которой, несомненно, все желающие могли уже давно ознакомиться. Кто мог прочесть в интернете, прочел в интернете еще вчера. Кто к интернету не имеет доступа, тот мог посмотреть по газетам, потому что ее воспроизвело более или менее полно довольно большое количество изданий. Я должен вам сказать, что меня удивила эта публикация. И есть целый ряд вопросов, связанных с нею, на которые у меня нет ответа. Главный вопрос, на который я, пожалуй, не могу ответить, звучал бы следующим образом: Дмитрий Анатольевич, вы чего сказать-то хотели? Эта публикация, прежде всего, характеризуется своей глубокой, я бы сказал, внутренней неясностью, путаностью и загадочностью. Абсолютно непонятно, зачем она. Абсолютно непонятно, про что она. Несмотря на то, что президент вынужден был первый абзац этой своей статьи посвятить ровно объяснению того, зачем он это написал. Он написал: «Статья написана мной для того, чтобы довести до каждого из вас, до всех граждан России, мое представление о стратегических задачах» и так далее. Вообще, вы знаете, когда художник вынужден объясняться со зрителем насчет того, что художник хотел сказать своим произведением, это автоматически принято считать некоторым пороком этого самого произведения. Значит, тут что-то не очень хорошо ни с произведением, ни с художником. Так и тут. Этот текст начинается с заголовка, я бы сказал, чрезвычайно случайного и неряшливого. Ну вот назвать статью президента «Вперед, Россия!» - это все равно что никак ее не назвать. Это абсолютно расхожее словосочетание, которое скорее всего свидетельствует о том, что люди, которые должны были придумать этот заголовок, ничего не придумали. Ну, можно было бы назвать эту статью «Статья», и на этом успокоиться. Вообще, «вперед» что бы то ни было такое, ну я не знаю, «Форце Италия!» - с этого началось все у Берлускони, и таких примеров огромное количество, вот таких конструкций. Это выражение совершенно расхожее, ничего не означающее, никого не привлекающее, не содержащее в себе никакого смысла, не дающее никакой эмоции и никакого представления о том, что думает автор или что чувствует автор по поводу того, что он пишет. Это просто пустое место. Любой редактор любой газеты, любого журнала в ответ на предложение назвать статью «Вперед, Россия!» покрутил бы пальцем у виска и сказал: «А что, никакого заголовка придумать не удалось, что ли? Ты зачем мне эту болванку пустую выдаешь?» Следующая загадка содержится непосредственно в предложении отвечать президенту на чрезвычайно странный адрес – kremlin@gov.ru. Для тех, кто не очень хорошо ориентируется в этих самых интернетовских почтовых адресах, я вам скажу, что gov.ru – это сервер, это некое место в интернете, на котором располагаются разного рода материалы, посвященные деятельности правительства. Почему почтовый ящик президента должен находиться, грубо говоря, на стенке правительственного здания, абсолютно непонятно. Ну, странно было бы предложить владельцам автомобилей «Жигули» посылать свои предложения и жалобы на завод «Волга». Это как-то немножко не по адресу. Правда? Или странно выглядел бы почтовый адрес – Ленинградская область, город Москва. Тоже как-то немножко не на месте. Вот абсолютно непонятно, что зашифровано в этом странном адресе, при том, что существует интернетовский сервер Кремля, он так и звучит – kremlin.ru, на этом месте есть большой сайт президента. Неужели там нельзя было устроить почту? Вообще, складывается ощущение, что в этом содержится какой-то намек, что в этом зашифровано какое-то тайное послание тем, кто понимает. Ну вот что-то вроде того, как какого-нибудь радиста забрасывают с разведывательными целями в тыл врага, то с ним договариваются, как он будет сообщать своим о том, что он работает, что называется, «под контролем», в том случае, если его поймают, разоблачат и заставят посылать всякую дезинформацию. Ну не знаю, например, он тогда в конце своего сообщения будет ставить точку. Если точка там есть, значит, не верьте мне, внимание, дезинформация. Было, кажется, какое-то кино про шпионов, где ровно так это было устроено. А если точки нет, значит, все нормально. Значит, я вам всю правду сообщаю. И вот я сегодня присутствовали при разговоре некоторых изощренных интернет-пользователей, которые говорили: «Ага! Это самое kremlin@gov.ru, писать на сайт правительства – означает, что на самом деле, имейте в виду, я тут всем управляю, и на самом деле я давно начальник этого правительства. И просто правительство как бы есть, но в целом это все мое. И вот как-то я теперь покрыл собою это правительство». А другой говорил: «Да нет, по-моему, это, наоборот, означает, что это письмо сочинили в правительстве, а меня заставили меня с ним выступить. А на самом деле, оно не мое, а правительственное. Так вы ему не верьте. Это, на самом деле, не от моего имени, а от другого имени». По-моему, ахинея и то, и другое. По-моему, в целом сама ситуация чрезвычайно странная и чрезвычайно, я бы сказал, тревожная. Тревожность ее заключается в том, что хотелось бы понимать, почему президент должен общаться со своим народом, не побоюсь этого слова, со своей страной с помощью каких-то странных намеков, каких-то туманных таких сообщений, огромных, многословных текстов? Ведь этот текст занимает очень маленькими буковками, убористым шрифтом полные шесть страниц. В этих шести страницах бесчисленное множество каких-то перечислений, каких-то пунктов, каких-то констатаций – из одной области, из другой области. В целом все это можно было бы изложить тремя фразами. Первая фраза: на самом деле, не так все замечательно, как про это говорят – что было сделано в прошедшие 10 лет. Второе: я это все как-нибудь собираюсь улучшить. Точка. Вот аналитик и политолог Станислав Белковский на эту тему написал достаточно остроумный и вполне разумно звучащий текст на одном из интернетовских сайтов, что вот, дескать, в этом содержится послание, что Медведев не собирается досрочно уходить в отставку, не собирается отдавать свою власть, не собирается возвращать президентское кресло Путину, а собирается сам справляться с его, путинским, наследием. Вот он подает сигнал разным элитам и, в частности, прогрессивной интеллигенции, что вот, дескать, присоединяйтесь – я тут собираюсь побороться за то, чтобы остаться у власти и не пустить обратно на этот стул Путина, а вы, значит, давайте, айда со мной. Ну, может, это и так, вполне возможно. Но только я не понимаю, зачем на это намекать таким странным образом? Вообще, в политике всегда четкость, ясность, недвусмысленность любого заявления является его главным достоинством. Вот выходит глава государства и делает важное сообщение гражданам этого государства – ясное, простое, понятное, отдельно стоящее и подлежащее какому-то немедленному воплощению в жизнь. Вместо этого имеется вялый, огромный, громоздкий текст, содержащий множество каких-то намеков. Мне кажется, что это свидетельство политической слабости самого Дмитрия Медведева и его команды. Это свидетельство неуверенности, неясности для них самих дальнейшего плана действий. Вроде им кажется, что хорошо бы наладить какую-то прямую коммуникацию с избирателями. С другой стороны, существует много гораздо более естественных способов налаживать эту коммуникацию. Ну, например, организовывать выборы и следить за тем, чтобы на этих выборах не нарушалась бы логика и процедура, чтобы не происходило произвольных снятий кандидатов, чтобы не происходило дискриминации при доступах к СМИ, и так далее. Вот в этом, на самом деле, диалог. Вот в этих действиях и есть самый главный сигнал – в простых каких-то, понятных, ясных актах государственной власти, которые вполне президенту по плечу, вполне по силам, он вполне мог бы этим заняться, и раз за разом, может быть, на каком-то относительно небольшом масштабе это осуществлять. Вместо этого – длинные, огромные, громоздкие тексты, которые мы видим. В общем, ничего особенно не означающие. В общем, не содержащие в себе ничего нового ни для одного читателя. В общем, не так много людей, даже увлеченных политикой, которые способны этот текст дочитать до конца. Я себе представляю огромные многотысячные толпы журналистов, политологов, аналитиков, социологов, всяких консультантов разных банков и бирж, которые, просто держа себя за уши, заставляют себя дочитать этот текст до конца. Ну потому что президент же все-таки – наверное, там содержится что-то важное. А там более или менее ничего нет. Пустышка. Сказанные всем хорошо известные, понятные вещи. И, собственно, событий заключается в том, что – а, президент тоже это произнес. То есть не только мы между собой, не только мы за пивом, на кухне или где-нибудь за шашлыками или где-нибудь в какой-нибудь приватной дискуссии. Ага, президент тоже это произносит. Что, оказывается, все это «вставание с колен» как-то не обернулось ни модернизацией экономической, ни истинной независимостью, ни настоящим суверенитетом, сколько ни говорили про суверенитет, суверенитетом, прежде всего, экономическим. Сырьевая эта зависимость осталась, неразвитость экономики сохранилась, страна более или менее ничего не производит, она только торгует тем, что выкапывает из-под своих ног. И так далее. Вот, значит, президент тоже. И все это на шести страницах. Зачем?

В России нет хороших политических профессионалов на сегодня. Есть кланы, есть люди, которые умеют использовать государственные институты для борьбы с конкурентами, которые умеют собирать собственность. Это есть. Есть некоторый такой политический рэкет. Этого сколько угодно. Но если мы считаем политикой взаимоотношения между людьми, отправляющими высокие государственные должности, и населением, то людей, которые так могли бы строить свою власть и которые таким образом могли бы обеспечивать свое политическое долголетие, в России сегодня нет. Человек, который сегодня сидит в президентском кресле, это человек, которому нечего сказать своим избирателям, который мучительно пытается им на что-то такое намекнуть, которому – то ли он сам, то ли какие-то люди возле него – сказали, что хорошо бы отверзнуть уста и произнести какие-то слова, и он позволяет им от своего имени эти слова сочинить. Текст этот абсолютно лишен индивидуальности. В нем нет ни малейшего следа какой-то человеческой манеры, человеческого характера, человеческой какой-то харизмы, персонального, продуманного, прочувствованного подхода к делу. Это классический продукт бессмысленного, пустопорожнего спичрайтерского творчества. Не более того. Вот это все, что может предложить сегодня президент России своим гражданам. Лично мне это очень печально.

На этом фоне живым и, я бы сказал, очень содержательным выглядит голос Ходорковского, несмотря на то, из каких тяжелых обстоятельств он пришел. Я настоятельно рекомендую сегодняшнюю публикацию в «Новой газете» и настоятельно рекомендую следить за журналом «Знамя», где этот текст будет опубликован целиком. Еще раз скажу, что это переписка писательницы Людмилы Улицкой с Михаилом Ходорковским. Она посвящены жестким, тяжелым для Ходорковского темам. Надо сказать, что Улицкая своего собеседника не жалеет и говорит ему достаточно резкие слова и ставит перед ним достаточно тяжелые вопросы. В частности, она требует, чтобы он объяснился по поводу того дележа собственности, который произошел, по ее мнению, в начале 90-х годов и на котором основывается, собственно, как она пишет, экономическое благополучие Ходорковского. И Ходорковский поднимает эту перчатку и объясняется на эту тему. Говорит несколько фраз, на мой взгляд, очень точных и важных. Если хотите, я их процитирую сразу после новостей, которые сейчас начнутся. Пусть эта тема будет последней в этом нашем разговоре. А потом мы перейдем к телефону. Сразу после выпуска новостей, который продлится 3-4 минуты. Это программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. Не удаляйтесь, пожалуйста, от приемников.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут. Это вторая половина программы «Суть событий». Я – Сергей Пархоменко. Возвращаемся с вами в прямой эфир. Я вот, признаться, последние 3-4 минуты не сидел и не читал пейджер, как обычно, а не мог оторваться от телеэкрана, который передо мною. А там идет репортаж о таком мемориальном митинге, который происходит в Нью-Йорке по поводу сегодняшней печальной годовщины. Сегодня 11 сентября, годовщина страшной атаки, которая была устроена террористами на город Нью-Йорк, которая была устроена на цивилизованный мир в целом. И вот весь цивилизованный мир сегодня скорбит на эту тему и пытается понять, что же произошло тогда, почему все-таки это случилось и как сделать так, чтобы ничего подобного больше не допустить.

Я бы хотел вернуться к разговору Людмилы Улицкой с Михаилом Ходорковским. Я обещал процитировать, может, самый сильный кусок из того фрагмента, который был опубликован сегодня. Улицкая спрашивает у Ходорковского, я перефразирую, как он оценивает сегодня свою роль в дележе собственности в той жесткой приватизации страны, на которой оказалось построено его благосостояние. И вот что Ходорковский отвечает: «В гайдаровские времена идей переустройства страны в целом как исторического здания у меня не было, но было видение «переустройства» экономики. Я был сторонником создания и последующей приватизации не отдельных предприятий, а крупных научно-промышленных комплексов по типу «Газпрома», не всегда таких масштабных, но аналогичных по структуре. Мы в правительстве называли это активной промышленной политикой (не только создание, но и некое целеполагание, определение задач и приоритетов). Когда мои идеи пришлись «не ко двору», я ушел, предупредив, что воспользуюсь той дурью, которую они понапишут. В том числе и свободно обращаемыми ваучерами. Надо сказать, я сразу говорил, что это плохо кончится, что чешский пример лучше (там «закрытые фонды»), но мне заявили — как всегда — о моем явно корыстном интересе. Правда, не совсем понятно — каком. И я не стал спорить. Не хотите — не надо. Зато потом — и вот здесь мы можем поговорить о границах дозволенного — я пользовался любой дыркой в законодательстве и всегда лично рассказывал членам правительства, какой дыркой в их законах и как я буду пользоваться или уже пользуюсь. Да, это была маленькая месть, возможно — грех тщеславия. Но, надо отметить, они вели себя прилично: судились, перекрывали дырки новыми законами и инструкциями, злились, однако никогда не обвиняли меня в нечестной игре. Это был наш постоянный турнир». Дальше он пишет о некоем конкретном случае. «Когда, например, Володя Виноградов («Инкомбанк»), ныне покойный, мешал мне в борьбе за ВНК***, я ему предложил отступные, а когда он отказался — задавил суммой залога на аукционе. Что, конечно, обошлось мне недешево. И это была обычная практика: PR-кампания, лоббирование, деньги. Но не милиция и не криминал. Если бы кто-то был замечен в таком, с ним бы просто перестали иметь дело из соображений безопасности. И быстро бы подставили. Именно поэтому все поиски Генеральной прокуратуры в последние годы привели к столь неубедительным результатам. В «высшей лиге»…» - раньше Ходорковский говорит о том, что была совсем небольшая группа людей, которая принимала участие в этой борьбе за важные части государственной собственности. «… «высшей лиге», во всяком случае, до прихода туда граждан с «правоохранительным прошлым», барьер стоял там, где его можно было защитить в арбитражном суде (пусть не полностью независимом, но и не контролируемом, как сегодня Басманный). Барьер стоял и на уровне допустимой поддержки со стороны чиновников, которые могли встать на твою сторону из собственных соображений, но понимая, что им свою позицию придется всерьез защищать у премьера и президента, но не только, а еще и — страшное дело — в СМИ! То есть сегодняшний уровень «отморозки», когда люди ощущают полную безответственность при правильности «политической позиции», — нет, такой уровень было трудно себе представить." Это очень важная, очень точная и очень справедливая мысль. Сегодня люди, прикрываясь своей «правильной» политической лояльностью – я ж за президента, чего вы от меня хотите?, как звучало вчера, сегодня это звучит чуть-чуть иначе: я ж за премьера – мне все можно. Видите, у меня и портрет висит? Кто на меня с портретом? Этого достаточно, чтобы поставить к себе на службу собственно государство, машину подавления государства, которая активнейшим образом используется сегодня в конкуренции тех, кто делит сегодня российскую собственность, а по существу, именно это, например, произошло с ЮКОСом. Вот что на эту тему через некоторое время пишет Ходорковский: «Еще раз о взаимоотношениях с законом. Никогда не считал и не считаю оправданной позицию – «все нарушали». Если нарушал ты – отвечай. Моя позиция совершенно в другом: наше законодательство (как, впрочем, и законодательство любой другой страны) оставляет множество «белых пятен», простора для толкований, которые, собственно, и являются предметом деятельности суда (в основном Верховного). Беспредел, или, вежливо говоря, «избирательное применение закона», примененные в деле ЮКОСа, заключаются в том, что для ЮКОСа применяется отдельное, специальное толкование закона. Такое, которое не применяется (и не может быть применено) к другим субъектам аналогичных правоотношений». Сказано очень точно и очень уместно. Я советую всем обратиться к этому тексту, который отсылает нас к простым вещам, которые всем, на самом деле, знакомы, но которые не всегда осознаются. Например, Ходорковский говорит о том, что, по существу, в начале 90-х годов к приватизации предлагалось огромное количество объектов. И вот этот самый дележ, который сегодня все вспоминают, затронул очень небольшую часть из них. Не так много, на самом деле, было людей, которые хотели принять в этом участие. И огромное количество остатков, я бы сказал, советской социалистической индустрии так и не обрели своего хозяина никакого. Что с ними стало? Ну не знаю, те, кто живет в Москве, вы помните, что стало с огромным большинством заводов, которые так и не достались никаким олигархам, не попали ни под какие залоговые аукционы и так далее. Помните, что там? Завод Орджоникидзе возле Ленинского проспекта – там что? Офисы. И чаще всего это так. От этой индустрии, от этих заводов, от этого оборудования, от этих рабочих мест, от этой промышленности осталась только земля. Сегодня на этом на всем стоят ветхие, чаще всего, а иногда чуть-чуть подъевроремонтированные здания, которые сдают под офисы, под склады, еще под что-нибудь. Именно там происходит в последнее время все больше и больше рейдерских захватов. Почему? Потому что там сидят непонятно откуда взявшиеся владельцы, которые держат эту заводскую территорию и предлагают тем, кто хочет там поставить письменные столы, контору какую-нибудь. Понятно, что такого рода использование, скажем, в большом городе как-то вещь достаточно нерациональная, и находятся люди, которые отнимают это и строят там какие-нибудь современные сооружения, какое-нибудь жилье, какие-нибудь высокие офисные здания или что-нибудь еще. Вот это то, на что «не наложил лапу» Ходорковский. Этого просто нет – оно рассыпалось в пыль. Вот такие вещи хорошо бы иногда вспоминать, хорошо бы иногда отдавать себе в этом отчет, как на самом деле оно устроено и что прибавилось взамен вот этим вот «лихим» 90-м, про которые сегодня вспоминают исключительно с такой вот пренебрежительной интонацией. Замечательный текст. Прочтите его.

363 3659 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Мы с вами перечисляли огромное количество разнообразных тем. Сейчас, по-моему, самое время к ним обратиться. 363 3659. Я впускаю нашего слушателя в прямой эфир «Эха Москвы». Да, я слушаю вас, алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, меня зовут Дмитрий. Я из Москвы, по профессии я врач. Слушаю постоянно вашу программу. И хочу задать вам один вопрос. Вот на этой неделе прошло сообщение от Федеральной службы по борьбе с незаконным оборотом наркотиков об обязательном тестировании школьников и студентов. Ну, естественно, встает вопрос – во благо ли это мероприятие? И как врач, как человек, как гражданин, с одной стороны, мне кажется, что да. С другой стороны, если посмотреть на это, то, на самом деле, сколько это будет стоить бюджету, а, соответственно, налогоплательщикам?

С.ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, я бы все-таки другой вопрос задал и, наоборот, задал бы его вам. Не вы мне, а я вам как врачу.

СЛУШАТЕЛЬ: Давайте.

С.ПАРХОМЕНКО: Я все-таки исхожу из того, что тема дети и наркотики – это тема такая страшная и серьезная, что на нее, что называется, никаких денег не жалко. А вы как оцениваете эффективность этой затеи?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну вот, на самом деле, я хотел об этом тоже сказать.

С.ПАРХОМЕНКО: Вот давайте об этом тогда и скажите. Это, по-моему, гораздо важнее, чем цена.

СЛУШАТЕЛЬ: Собственно говоря, как врач я могу сказать, что эффективность этой затеи абсолютно нулевая.

С.ПАРХОМЕНКО: Почему?

СЛУШАТЕЛЬ: Потому что это эпизодический контроль, который будет произведен в какое-то отдельно взятое время, и он не выявит реальной картины наркопотребления.

С.ПАРХОМЕНКО: То есть это, что называется, один раз для галочки.

СЛУШАТЕЛЬ: Один раз для галочки. Более того, я даже думаю, что как обычно у нас водится, школьников заблаговременно кто-то предупредит, что-то они там со своей мочой сделают в этот момент, каким-то образом… Те, кто действительно замаран, тем удастся соскочить. Но что в этом вопросе вашем основное? Это не эта ранняя диагностика так называемая, а комплекс социальных мер, направленных на борьбу с наркоманией. Вот эти бы деньги, которые уйдут на эти тесты, их бы направить на создание каких-то спортивных учреждений, каких-то секций, каким-то образом организовать досуг. Ведь если мы посмотрим на карту наркопотребления в России… Причем, я сразу оговорюсь, наркомания – это не самая страшная проблема для России. Алкоголизация, на мой взгляд, намного более значимая для нашей страны – как в историческом контексте, так, собственно говоря, и по проценту людей, действительно страдающих алкоголизмом. Так вот, если мы посмотрим на карту, то наркопотребление в основном сосредоточено в социально неблагополучных районах.

С.ПАРХОМЕНКО: Правильно. Чем эта территория беднее, грубо говоря, чем она безнадежнее, тем больше народу ищет успокоения во всяких, что называется, психотропных средствах. Спасибо, Дмитрий. Спасибо, что вы подняли эту тему, не самую тривиальную, надо сказать, не самую расхожую. Но я обратил бы внимание на то, что вот такое административное решение – давайте мы подвергнем детей поголовному тестированию, оно характеризуется, на мой взгляд, прежде всего тем, что оно очень примитивное, оно очень плоское. Вот людям, которым придумать нечего, люди, которые не знают, как взяться за проблему, они предлагают вот такого рода решения. На мой взгляд, это пример крайне некачественной административной деятельности. Это пример, я бы сказал, на самом деле, непрофессионализма тех, кто поставлен на охрану нас всех от этой проблемы. Они не знают, что с этим делать. Они не понимают, куда это девать. Они не знают, на что потратить деньги, и поэтому они предлагают размазать их вот таким вот образом. Мы много раз говорили – я, во всяком случае, много раз говорил здесь, перед этим самым микрофоном, что настоящие политические проблемы, которые есть в России, проявляются как раз тогда когда возникает сложная, тонкая и нетривиальная проблема, когда действительно нужно справиться с чем-то серьезным. Оказывается, что эта машина на это не способна – не способна выработать решение, не способна придумать точную и остроумную, не побоюсь этого слова, тактику, не способна эффективно использовать деньги. Ведь сейчас, обратите внимание, каждый день раздаются голоса о том, что нужно повысить налоги, нужно сократить социальные выплаты, нужно еще что-то. А с чего, собственно? Чего такого случилось? А случилась очень простая вещь – прекратился вал бабла, да еще и нарастающий с каждым днем. На самом деле, даже если говорить про цены на нефть, нефть стоит довольно дорого по-прежнему, не сравнить, во всяком случае, с каким-нибудь ельцинским, гайдаровским временем, когда она стоила 8-10 долларов, бывало и такое. Близко нету этих цен. Но вот как-то это уже не вал бабла. И он не увеличивается с каждым днем. И выяснилось, что теперь нужно думать, что теперь нужно не просто принимать решения, а эффективные решения. А система абсолютно отвыкла от этого. Выяснилось, что система утратила навык тратить деньги рационально. Поэтому она принимает вот такие вот размазывательные меры. Всех подряд заставим пописать в баночку. Ну заставьте. Знаете, как это решается? Я сейчас объясню. Берешь и просишь баночку у соседа по парте. «Парень, пописай в мою баночку, пожалуйста!» Если я знаю, что я укололся, проще простого. Кто будет разбираться, моя баночка или чужая. И все. И на этом этот тест я благополучно прошел. И вы меня, ребята, не поймали. Так что, на самом деле, это тот простейший случай, когда административное решение ударяется о жизнь и отскакивает от нее, не решив никакой проблемы. Еще один звонок. У нас сегодня программа закончится немножко раньше, чем обычно. Есть небольшой в ней вставной номер, вы увидите. Но один звонок еще мы примем. Да, я слушаю вас, алло. Нет, ничего не получилось. Мне кажется, это был какой-то дальний междугородний звонок. Не повезло с ним. Попробуем еще одну снять трубку. Да, я слушаю вас, алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей Борисович, приветствую. Владимир, Санкт-Петербург. Я вот сегодня тоже заставил себя прочитать до конца речь уважаемого президента нашего. У меня в это время роились мысли, которые вы озвучили потом.

С.ПАРХОМЕНКО: Я очень рад. И?

СЛУШАТЕЛЬ: Примерно такие же, да. Вы очень хорошо все сказали. Но я хотел на еще один момент обратить внимание. Речь начинается с того, что несколько месяцев осталось до наступления нового десятилетия. Это неправильно. Остался год и несколько месяцев. Так же, как мы встречали…

С.ПАРХОМЕНКО: Да-да, с 2000-м годом. Это знаменитая история.

СЛУШАТЕЛЬ: Речь начинается с этого момента. И еще один момент – была такая стилистическая неточность в высказывании Дмитрия Анатольевича недавно, после Саяно-Шушенской ГЭС. Было сказано так: «Мы преодолели неграмотность в прошлом веке. И с этими задачами мы тоже справимся, поскольку те задачи были не более сложными». Абсолютно считаю это нелогичным. Если мы справились с не более сложными задачами, не значит, что мы преодолеем более сложные.

С.ПАРХОМЕНКО: Понятно, спасибо вам. Вы очень внимательный читатель. И я думаю, что как раз на таких, как вы, рассчитывают авторы этой президентской речи. Признаться, мне трудно было сохранить внимание на всем этом огромном объеме текста, полном такого количество общих мест. Ну что же, неделя была интересная. От нее осталось что почитать. И я очень советую вам не пожалеть времени на эти выходные и посмотреть разного рода тексты, которые образовались на этой неделе. Они еще останутся. А мы с вами встретимся в будущую пятницу и поговорим о том, что припасла нам жизнь в следующие семь дней. Это была программа «Суть событий». Я – Сергей Пархоменко. Пользуйтесь последними деньками бабьего лета. Счастливо вам. Будьте здоровы.