Суть событий - 2008-11-14

С.ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер. 21час и 7 минут в Москве. Это программа «Суть событий». Я, Сергей Пархоменко. Дожили с вами до очередного уикенда более или менее. Очередная неделя позади. Значит, опять можем с вами закончить ее часом размышлений, раздумий и разговоров на темы того, что случилось за последние 7 дней. Я с удовольствием послушаю, что скажете вы, попробую с вами поспорить в тех случаях, когда будет о чем, с удовольствием с вами соглашусь в тех случаях, когда окажется, что мы с вами согласны. А делать это мы с вами будем при помощи телефона, который заработает в ближайшее время. Хочется в этой программе поговорить немножко побольше, чем обычно. Ну и система смс у нас работает, все в полном порядке – 7 985 970 4545 – это вот телефон, по которому мы с любого мобильного телефона можете отправить сообщение сюда, прямо передо мной на экран. Что-то пока ничего нет. Отправьте, что ли, какой-нибудь тест. А, вот-вот. Все в порядке, все посыпалось, можно уже никаких тестов не отправлять. Ну и традиционно я начинаю с того, что читаю здесь в эфире несколько вопросов, которые пришли ко мне при помощи интернета. Наш сайт, напомню – www.echo.msk.ru – там есть множество возможностей общения с нами. Можно общаться с ведущими и гостями программ, задавая им вопросы предварительно, за несколько часов до начала программы. Такая возможность открывается. Ну и есть там шлюз для отправки аналогичных сообщений сюда же, я их тоже вижу.

Ну да, разумеется – первая, я бы сказал, куча сообщений, которые пришли, вся посвящена яйцам Саакашвили и тому, почему президент Путин обещал за них его повесить. Конечно, население страшно на этот счет как-то возбудилось и взбудоражилось, развеселилось. Между тем, все довольно серьезно. Я знаю журналиста, который написал эту статью в замечательном французском журнале, это один из лучших на сегодня международных политических аналитиков Франции. Его зовут Винсан Жувер (???). Мне несколько раз приходилось с ним общаться. Это человек, который очень интересуется Россией, блестяще говорит по-русски, почти без акцента, женат на русской женщине, которую очень любит, насколько я знаю, и, может, поэтому он еще интересуется этой страной. Действительно это человек очень авторитетный и очень знающий, очень глубоко копающий. Он написал огромный текст, в котором эпизод, который всех так страшно заинтересовал, эпизод с угрозами, которые сам Винсан Жувер обозначает французским словом – я бы дословно перевел как «помоечный язык». Ну а в более привычном нам обозначении это, скажем, похабный язык. Он описывает этот разговор, который состоялся между Владимиром Путиным и николя Саркози. Описывает его в пересказе одного высокопоставленного дипломата, который даже разрешил на него ссылаться, разрешил называть его имя – прежде всего потому, что он посчитал, что ничего страшного в этих цитатах нет, поскольку образ французского президента, интересы которого этот французский дипломат отстаивает, этот образ только выиграет от того, что вот он пытался как-то противостоять этой помоечной манере вести разговор, который ему предложили российские коллеги, как-то пытался ввести разговор обратно в рамки. Кстати, эту беседу почему-то часто те, кто ее пересказывают, обрывают на самом интересном месте. Там, значит, в пересказе этого французского дипломата Путин сказал, что он повесит Саакашвили за яйца, Саркози как-то этому удивился и возмутился, а Путин говорит – ну а что, собственно, американцы же повесили Садама Хуссейна. Ну и тут самая интересная реплика. Потому что Саркози ему говорит – «Ну и что, ты хочешь кончить, как Буш?» И там дальше в пересказе этого свидетеля Путин задумался и сказал – «Ну да, пожалуй, ты прав». Как-то так я бы перевел его фразу. Хотя дословно это звучит – «один ноль в твою пользу», в смысле что переспорил его в этой ситуации Саркози. Сейчас, конечно, очень много опровержений, что не так поняли, не так процитировали, что да, была какая-то мускулистая лексика, но, дескать, это все инсинуации и прочее. Знаете, на эту тему я могу сказать вот что. Я довольно хорошо говорю по-французски и чувствую вполне этот язык и мне приходилось много работать с французами – так вот, я вам скажу, что такого ругательства по-французски не существует. Это означает, что француз не мог это выдумать. Это все равно, что кто-нибудь передавал бы разговор двух русских и сказал бы, что один русский ругался другому, поминая «матку боску чанстаховску» или какую-нибудь «джесус Марию» или я не знаю что еще, такое странное в устах русского человека. Или предложил бы наесться дерьма с перцем, как это любят говорить немцы. В каждом языке даже ругательства строго специфические, индивидуальные. Вот во французском такой фразы не существует. Это значит, что ее должен был сказать человек, говорящий по-русски. А француз только мог это перевести, воспроизвести. Он не мог выдумать ничего подобного. Что на эту тему можно сказать? Что это часть большой истории, как ее, собственно, и оценивает этот самый Винсан Жувер, написавший эту большую статью. Это часть не просто неудачной манеры общения или плохого настроения или чего-то такого. Это политический процесс, что называется. Это процесс, в рамках которого Россия развивается как игрок на политической арене. И, к сожалению, ее специализации часто в разных формах, в разных видах вот такая, уж простите, помоечная. Мы часто говорим о том, что мы – я все-таки никак не отучусь это местоимение употреблять в данном случае – российские политики говорят о том, что Россия – самый лучший погонщик, дрессировщик и воспитатель всяких режимов-изгоев, что Россия лучше всего умеет с ними разговаривать. Успеха, правда, не добивается, если посмотреть, что происходит на Кубе, что происходит в Северной Корее, в Иране тем более. Где эта утихомиривающая, воспитательная роль России? Где эффект блистательный, который она продемонстрировала? Но тем не менее, российские политики продолжают настаивать на такой своей специализации, на таком специфическом ремесле, которым они будто бы владеют в рамках мирового политического процесса. Ну и что вот только Россия способна утихомирить весь этот муравейник из бывших советских республик и как-то удержать их в рамках какого-то порядка и какой-то разумной системы. И обычно речь идет и о республиках Центральной Азии – опять вопрос: где здесь успехи? И обо всяких конфликтных регионах – интересно, где наши успехи во взаимоотношениях между Арменией и Азербайджаном? В обустройстве во всяком случае этих отношений. Как у нас обстоят дела с Приднестровьем? Ну и наконец – весь кавказский узел, все, что касается Абхазии и Южной Осетии. Об этом пишет французский журналист – о том, что Россия ведет свою игру, очень жесткую, местами грязную, и так оказалось, что Франция в лице своего президента оказалась в позиции прикрывающего. Я слышал последнее большое выступление Николя Саркози, где он довольно резко и взнервленно отвечал одному из журналистов, который задавал ему вопрос на пресс-конференции. Вопрос касался того, что вот вы, дескать, автор знаменитого соглашения – как вы оцениваете его исполнение? Саркози почему-то разозлился на этот вполне естественный вопрос, стал по пунктам перечислять и говорить, что да, я внимательно за этим наблюдаю, все происходит отличнейшим образом, Россия обещала отвести свои силы к такому-то числу на такое-то расстояние, и она отвела, Россия обещала освободить такие-то территории – освободила, и дальше началось самое интересное. Он говорит – Россия обещала приступить к обсуждению статуса Абхазии и Южной Осетии – и приступила. На этом месте зал заржал. Просто в голов захохотали журналисты. И Саркози как-то еще больше смутился на это. Ну да, вот приступила в такой форме. Приступила к обсуждению будущего статуса в форме признания раз и навсегда… мы, собственно, на сегодня получили еще одно заявление о том, что это решение окончательное и бесповоротное. Да, вот приступила к обсуждению в форме заявления о признании их независимости. И Саркози считает себя обязанным это прикрывать. Он считает себя обязанным разделить эту ответственность. Это означает, что он попал в некую такую политическую ловушку, сам себя туда загнал, завел и вместе с Россией движется в направлении вот этой политической периферии мировой. А потом мы удивляемся, почему к самой России начинают относиться как к одному из этих периферийных политических игроков, чтобы не сказать – этих самых изгоев. Откуда берется, спрашиваем мы возмущенно, идея устанавливать какие-то там ракеты в Чехии, которые будто бы (хотя почему, собственно, будто бы, ну хорошо, ладно) призваны защитить от всяких невоспитанных режимов, а на самом деле, конечно, направлены против России? Откуда это берется? Да вот оттуда. От того, что Россия становится частью этого опасного, теневого, и она сознательно идет на это, она сознательно ведет эту игру. Она сознательно выбирает эту тактику сегодня. И в условиях докризисных, и в условиях кризисных. Давайте мы отцепимся, отгородимся, отделимся. Ну понятно же, что когда говорят об изоляции России от окружающего мира, имеют в виду такой забавный по нынешним временам железный занавес – полупроницаемый, проницаемый в одну сторону. Так, чтобы нефть-то отсюда туда шла и газ просачивался, а вот обратно по возможности давайте как-нибудь обойдемся. Это тупиковая политическая идея. Она работать не будет. И когда российский лидер, во всяком случае номинальный лидер, встречает избирание очень нетривиального политика на пост американского президента… мы не обязаны его любить, мы не обязаны им восхищаться, но в некотором роде мы поступаем странно в данном случае… опять это «мы» - мы, российские политики и российские лидеры и Россия в целом, «они», на самом деле. Российские лидеры поступают странно, заведомо отказывая этому событию в серьезном значении и серьезных надеждах, которые с ним связаны. Это же ведь очевидно, что человек, который выбран в Штатах, это человек из другого поколения, человек с другими мозгами, человек с другими методами, даже по тому, как он выиграл эти выборы, это видно. И надеяться на то, что вместе с ним это новое поколение ворвется в мировую политику через самую широкую дверь в самом ответственном месте – через политику американскую, надеяться серьезный политик обязан, просто потому что он должен анализировать эту ситуацию. Он должен констатировать, что пришла некоторая новая сила. Если он ее не замечает, то это его, этого политика, проблемы. Это не значит, что этого события нет. Все это части одного стиля. Все это один язык, на котором мы разговариваем. И очень много к этому подверстывается. Два украинских конфликта политико-пропагандистских, которые произошли в последние дни – вот история с этим знаменитым фильмом, который в Киеве не дали посмотреть группе оппозиционно настроенных депутатов при поддержке замечательного российского посла Виктор Степановича Черномырдина. Фильм об истинной истории войны с Грузией – «08.08.08». Этот фильм представляет собой политическую провокацию. Он сделан людьми, которые на политических провокациях разного калибра, разного рода специализируются. В этом фильме есть не только режиссер и автор сценария – у него есть еще продюсер, зовут его Константин Рыков. Человек, известный тем, что он работает, организовывая всякого рода политические скандалы. Иногда с вполне благородной целью собственного обогащения когда он выдвигает на рынок каких-нибудь новых авторов, какие-то новые книги. Он умело манипулирует общественным сознанием - это его метод, это его творческий стиль, если хотите, - всегда работая на грани общественной истерики, скандала, ненависти, взаимного отвращения и так далее. Ну, он любит работать и умеет с этими отрицательными эмоциями. Кто-то рассыпает вокруг розы и незабудки, и у него наоборот все такое нежное, трогательное и взаимно ласкающее. А этот вот любит так и умеет. Ему заказали – он устроил. Все в порядке. Конечно, украинские политики блистательно ловятся на эту удочку. Вот они садятся на этот крючок – прямо до самого пуза они его заглатывают. Но должна ли Россия в отношении своего самого важного соседа, если говорить о буферной зоне, отгораживающей нас от Европы, если говорить об исторических связях, о национальной психологии, ничего важнее Украины, наверное, для России нет, если говорить о соседних, окружающих ее государствах – ни на что нельзя обменять действительно хорошие, близкие, дружеские отношения с Украиной. Их сегодня нет. Вот Россия на то, что их сегодня нет, реагирует таким вот образом – она провоцирует мелкие, но вонючие политические скандалы.

Вторая история – с голодомором. Похожая же, правда? Да, действительно – украинские политики имеют свинство, сказал бы я так, эксплуатировать эту тему. Довольно, надо сказать, тоже топорно, довольно неумело, довольно нагло. Вот, пожалуй, правильное будет слово. И бесчеловечно, несомненно. Поскольку речь идет о сотнях тысяч, а может, миллионах людей разных национальностей по разные стороны нынешней границы Украины и России, которая тогда, в те времена, о которых идет речь, во времена коллективизации и вот этого самого голодомора не имела никакого значения и ничего не разделяла на самом деле. Как реагирует на это Россия? Самым скандальным, самым грубым, демонстративным образом. Можно было бы попытаться эти страсти успокоить. Можно было бы, что называется, усовестить. Можно было бы продемонстрировать, что мы выше этого. Российские политики выбирают другой путь. Тут уже они заглатывают этот крючок ровно так же, с удовольствием как-то, с пониманием дела, с сознанием вкуса этого крючка и врываются в дискуссию на эту тему, сам факт участия в которой унизителен для всех участников – и для тех, кто отстаивает правое дело, и неправое. Хотя какое там, собственно, в этой истории правое дело? Где там доблесть доказать, что нет, наших больше умерло с голоду – нет, наших – нет, всехних? Нет, таких и сяких. Вот есть несколько историй, которые демонстрируют класс политиков. К сожалению, довольно часто это истории тяжелые, страшные. Это мрачные эпизоды в истории человеческой цивилизации. Как люди, скажем, относятся к эпохе рабства и к тому, что за этим пошло – к межрасовой розни. Вот это отличает политиков разного класса, разного профессионального уровня. Вот другая тема, совсем не имеющая вроде бы к нам отношения: целый континент – Африка, за исключением двух, по-моему, стран, была поделена на колонии между несколькими метрополиями. В истории почти всех африканских стран есть этот мрачный колониальный период. Но относятся они к нему по-разному и трактуют его по-разному, в разных словах сегодня говорят об этом, в разных отношениях находятся со своими бывшими метрополиями. Одни пытаются поддерживать взаимовыгодные, разумные и в сущности неизбежные отношения, потому что связи все равно остались. Другие ненавидят, набычиваются, пытаются немедленно потребовать какой-то компенсации, какой-то сатисфакции – немедленно заплатите мне за каждый выбитый зуб сейчас же! Потому что политики разного класса. Вот в какой-то мере эта ужасная история послереволюционных лет, история гражданской войны, история розни миллионов людей, история взаимной эксплуатации и взаимной жестокости, проявленной тогда огромными массами народу, она становится тестом на профессиональную состоятельность для политиков сегодняшних – и украинских, и российских. Россия в лице своих лидеров выбирает вот такую тактику, тактику грубой перебранки. Во многих случаях, к сожалению, слишком во многих. Остановимся на этом, дальше новости, и вперед – к телефону.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий». Я, Сергей Пархоменко. Вот только что вы слышали анонс программы «Полный Альбац» - там будет Кирилл Рогов. Послушайте обязательно эту программу и послушайте обязательно именно его, потому что он, по мнению не только моему, но и, как я понимаю, целого ряда моих коллег, мне часто до сих пор приходится читать и слышать отзывы на это, автор самой точной, не побоюсь этого слова, самой изящной журналистской метафоры, описывающей ситуацию с Конституцией. Это вдруг стало актуально в последние дни, когда было сделано предложение об удлинении сроков президентского мандата и мандатов депутатских. Сегодня, кстати, как вы знаете, эта инициатива получила блистательное продолжение в Думе, и нет никаких сомнений, что это так ровно и гладко пройдет до самого утверждения. Так вот, именно Рогову принадлежит замечательный текст, где он пишет о том, что говорить о Конституции, ее твердости и ее надежности в нынешних условиях – это все равно что говорить о том, как выполняются правила дорожного движения зверями в лесу, и спорить о том, можно ли вносить какие-то изменения в эти правила дорожного движения. В целом они там выполняются. Потому что звери не припарковываются в неположенном месте, зайцы не перебегают тропинку на красный свет – там просто нет светофоров. Там никто не превышает скорость, обозначенную дорожным знаком, потому что нет никаких знаков. Потому что лес живет по законам леса – он не знает о существовании этих самых правил дорожного движения. И изменения в них не внесут в лесную жизнь решительно никакого эффекта. Очень точно, на самом деле. Всякое сравнение, конечно, более или менее приблизительно, но в данном случае, по-моему, очень правильно сказано. И мне будет интересно послушать, как Рогов будет развивать эту свою мысль дальше, если будет.

На самом деле, да, действительно – у события, которое произошло сегодня, есть две стороны. Есть прямая содержательная сторона относительно длительности сроков – они не имеют никакого значения. У нас с вами декоративные выборы последнее время происходили, и как часто эти декорации будут выставлять и убирать, в общем, не имеет никакого значения - до тех пор, пока в обществе действительно реально не возникнет потребность в том, чтобы власть была выборной, то есть подотчетной избирателю, до тех пор она будет устраивать разного рода спектакли с той очередностью и периодичностью, с которой ей из каких-то неведомых нам соображений это будет удобно. Но с другой стороны, есть некое общее ощущение для политического процесса в целом – вот как-то проткнули пальцем эту пленку, которой было прикрыто российское правовое поле. Такая у меня получилась многоэтажная метафора, правда? Ну, кто понял, тот понял, что я имел в виду. Впервые Конституция претерпит изменения как текст. И российские политики, пережившие 93-й год в свое время, и российским политикам, понимающим, что основой для событий 93-го года было безграмотно-легкомысленное отношение конституционным нормам – та конституция тоже, несомненно, в конечном итоге, советская конституция, действовавшая в условиях независимой России после Советского Союза, та конституция, конечно, тоже была правилами дорожного движения в отношении зверей в лесу, но именно то, что с ней можно было обращаться, как с тряпкой, можно было вносить легко, по первому требованию, десятками, сотнями поправки по желанию одной из соперничающих, то есть участвующих в политической борьбе сторон, именно это и привело к ситуации, в которой одна из политических сил, а именно – парламент, полностью утратила как-то всякую ориентацию в пространстве, попыталась силой захватить власть, устроила в городе погромы и дебоши, и в результате пришлось это останавливать вот таким ужасным и жестоким способом. А началось все вот с того, что с Конституцией можно творить все что угодно, с общего ощущения политического всесилия. Не всевластия, а всесилия. Такой политической безнаказанности – я сам определяю правила игры. Я начинаю играть в шахматы, а потом оказывается, что мы играем в Чапаева, и пешками этими кидаемся, а не передвигаем их в соответствии с шахматной или хотя бы шашечной Конституцией. Хотя бы только по черненьким. Нет, мы прямо можем по морде заехать как-то этим конем или этой ладьей. 363 36 59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы», который я включаю сейчас. Сейчас самое время набрать его, и вы несомненно попадете в эфир. Или – 970 4545, а перед этим – 7 985 – это телефон для смс-сообщений. А здесь – 363 36 59. Вот здесь, например, такой у нас звонок. Алло, слушаю вас.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте. Я хотел бы вам сказать…

С.ПАРХОМЕНКО: А вы не хотите сначала представиться и сказать, откуда вы? Это будет очень правильно.

СЛУШАТЕЛЬ: Николай из Суздаля. По поводу Путина хотел бы сказать. Если он так говорит про яйца Саакашвили, то пусть про свои сначала подумает.

С.ПАРХОМЕНКО: Это вы к чему? Это вы насчет дубины народного гнева? Как-то я вас не понял, Николай. Или вы так просто, пошутить решили?

СЛУШАТЕЛЬ: Почему пошутить? Все-таки если человек так говорит…

С.ПАРХОМЕНКО: Ну вот, собственно, в деликатной, очень спокойной и политически содержательной форме об этом и сказал ему Саркози, который напомнил ему о том, что Садама Хуссейна Буш, конечно, повесил, но кончилось для него, для Буша, это довольно печально. Ну, в тот момент, когда Саркози это говорил, он еще не знал, какими именно поражением это кончится, но что бушевское оказалось одним из самых неудачных и самых непопулярных во всей американской истории, это сегодня уже понятно. Так что да, можно эту мысль, Николай, по-разному сформулировать. Можно как вы, а можно как ваш французский тезка, тоже Николай, но Саркози. Счастливо. Спасибо за звонок. Я бы хотел, чтобы те, кто звонят нам сейчас, сказали бы скорее что-то о конституционных наших проблемах. Или что вас волнует? Алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, здравствуйте. Это Михаил, Москва.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, Михаил.

СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я хотел бы сказать. Наша политика, как маятник, качается. Как вы считаете, скатится ли Россия в какой-то национализм или вы считаете, что нам и нашим внукам не придется сожалеть, что мы жили во времена, как, например, в нацистской Германии?

С.ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, мне кажется, что Россия сама по себе не скатится ни в какой национализм. Она слишком велика, она слишком сама внутри себя многонациональна, она слишком разнообразна, разнокультурна. Другое дело – что это могут попытаться организовать намеренно, воспользовавшись просто тем, что существует некое количество маргинальных политических сил и группировок и всяких таких самочинных и самоорганизованных всяких образований, которые с удовольствием могли бы попробовать в это поиграть. Я вот, например, не вижу никаких признаков абсолютно укорененности всякого рода националистических движений. Это люди, которые таким образом, я бы сказал, грубо выпендриваются. Достаточно посмотреть, например, на какой-нибудь Русский Марш, который происходит в этот нелепый праздник, который в ноябре уже несколько лет происходит, который уже превратился в день русского фашиста. Вот просто посмотреть на то, с какими лицами эти люди ходят по городу. Посмотреть на то… Ну они же кривляются, по существу, вот так. Они сами всерьез не относятся к тому, что они делают. Это такое кривлячье у них развлечение. Кто-то любит что-нибудь вытатуировать у себя на лбу, кто-то любит надеть какую-нибудь вышитую кожанку и ехать на огромном мотоцикле без глушителя, кто-то зеленый кок себе на голове устраивает лакированный, а кто-то вот так – надевает эти ботинки, размахивает руками и выкрикивает какую-то мерзость. Это такое кривлянье. Но находятся взрослые, спокойные, серьезные и циничные люди, которые готовы этим попользоваться, которые готовы этих ребят «подрядить» на что-нибудь полезное, как им кажется. Вот это вполне может быть, коль скоро основной линией российской политики становится изоляция и агрессия. Надо эту агрессию демонстрировать. Надо тигру подкрашивать время от времени эти полоски, а то он как-то на кошку становится похож. Вот в виде дополнительной раскраски это вполне может сгодиться. 363 36 59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Что же у нас тут еще пишут? Ну, слушайте, что-то тема яиц как-то полностью завладела умами большинства наших радиослушателей. «Всех, кто виновен и организовал голод по всему СССР в 30-33гг., Сталин репрессировал в 34-37гг. Что еще нужно украинцам от России?» - спрашивает Сармат. Видите, уважаемые радиослушатели, бывает вот такой вот странный взгляд на вещи. Ну, что ж можно ответить такому человеку? Возьмите если не школьный учебник, как-то трудно вам посоветовать окончательно достоверные школьные учебники… пойдите в магазин в раздел исторической литературы, почитайте разных книжек. Ну, они выходят, они есть. Чем больше вы их прочтете, тем больше шансов, что вы начнете понимать, как оно, собственно, было устроено. 363 36 59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Да, я слушаю.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Марина Аркадьевна. Я из Москвы. У меня вот такой вопрос. Вот по поводу такой кампании в отношении Бахминой.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, очень хорошо, что вы про это напоминаете.

СЛУШАТЕЛЬ: Я ей очень сочувствую. Если б у меня был доступ в интернет, я бы с удовольствием подписалась…

С.ПАРХОМЕНКО: А у вас внуки есть, Марина Аркадьевна, или дети?

СЛУШАТЕЛЬ: Дети есть.

С.ПАРХОМЕНКО: Сколько лет детям?

СЛУШАТЕЛЬ: Детям много лет.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну например?

СЛУШАТЕЛЬ: 36.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну неужели у ваших детей нет доступа в интернет?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, у детей есть.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну так попросите их – они за вас подпишутся.

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, они за меня подписываться не будут, потому что у меня с детьми совершенно разные взгляды.

С.ПАРХОМЕНКО: А, во как…

СЛУШАТЕЛЬ: Да. Но меня такой вот вопрос интересует. Столько людей включилось в эту кампанию, на ее защиту – почему ж никто не собирает подписи в отношении того, что меняют произвольно Конституцию? Что лишили нас избирательного права совершенно?

С.ПАРХОМЕНКО: Марина Аркадьевна, я вам отвечу. Потому что такие вещи не делаются путем подписей. Вот история с Бахминой с точки зрения выбранного инструмента абсолютно точная. Речь идет о том, чтобы проявить милосердие в отношении конкретного человека. У него есть имя и фамилия. Есть другой человек, у которого тоже есть имя и фамилия, который вправе это милосердие проявить – у него есть на это конституционные полномочия. Называется – президент России Дмитрий Анатольевич Медведев. Люди обращаются к одному конкретному человеку для того, чтобы поддержать другого конкретного человека. Это нормально. Это делается с помощью подписей. Это так должно быть. Другое дело – политики, не очень уверенные в себе, не очень профессиональные, не очень разумные, не очень думающие о своем будущем, они воспринимают это как давление, как агрессию против них. «Они не смеют, эти 80 тысяч человек! Что это такое?! Где это видано? Они не смеют на нас давить! Раз они давят, мы им наоборот устроим только хуже». Ну, вот это такой комплекс, так скажем, который эти люди переживают. Что касается серьезных политических проблем такого рода, как вы говорите, Марина Аркадьевна, что касается избирательного права, правосудия, конституционного строя и прочее, это не делается петициями. Это делается выборами.

СЛУШАТЕЛЬ: Но выборов-то у нас нет.

С.ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, их нет, потому что… вы не обижайтесь на меня, Марина Аркадьевна, но вы позволили сделать так, чтобы их не было. Вы, ваши друзья, мои друзья… Ну вот так получилось, что мы, народ… Знаете, Конституция РФ начинается этими словами – «Мы, многонациональный народ Российской федерации…» Мы, народ, позволили нас этого лишить. Мы спокойно к этому отнеслись.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну как спокойно? Вот собирали бы опять эти подписи. 80 тысяч или больше. Это был бы какой-то протест.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну вы знаете, 80 тысяч по современному российскому законодательству – это еле-еле хватает, 80 тысяч человек, которые дали не подписи, а прямо свои паспортные данные – еле-еле хватает на то, чтобы организовать политическую партию, причем эти люди должны быть рассеяны по огромной территории, по более чем половине российских регионов. Это только чтобы организовать политическую партию. Знаете, поставить свою подпись – маловато для того, чтобы решить такую серьезную проблему, даже если этих тысяч будет не 80, а, предположим, 800, это меньше 1% российских избирателей.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну это понятно. Может, если бы была такая же кампания, как была проведена в отношении Бахминой, в отношении вот этих вот моментов, а то нас выборов совершенно лишили, и с этим барьером, и вообще, с этой вертикалью и со всеми этими безобразиями, которые начались, когда пришел к власти Путин. Если бы это началось в интернете, все-таки это бы произвело впечатление. Это же лучше, чем ничего.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, конечно. Совершенно с вами согласен. Но знаете, Марина Аркадьевна, давайте считать, что он и началось. Вот поэтому мы и говорим о том, что такого рода ситуации и такого рода события, как вот это сплочение людей вокруг сначала истории с Бахминой, а потом, на чуть более позднем этапе, теперь уже это переросло в ситуации просто с женщинами-заключенными, в частности с беременными женщинами, которые находятся в заключении, или с женщинами, которые имеют малолетних детей… да, это и есть механизм постепенного поиска какого-то общеупотребительного языка для людей, политически активных. Вот обратите внимание, что в этой истории впервые приняли участие люди, которые бесконечно говорили на протяжении многих последних лет – «Политика меня не касается», «Я к политике не имею никакого отношения». Знаете, я в интернете дискутировал с одним в высшей степени достойным человеком, который очень гордится тем, что он доктор. Он даже подписывается…

СЛУШАТЕЛЬ: Доктор чего? врач?

С.ПАРХОМЕНКО: Ну да, врач. И он говорит – «я как врач не интересуюсь политикой», «от меня как от врача политика чрезвычайно далека». Это странная позиция. Его как врача политика должна чрезвычайно интересовать, хотя бы потому что от этой политики зависит состояние здоровья огромного количества его пациентов. Потому что именно политикой определяется, например, вся совокупность социальной деятельности государства, социальных программ, эффективность этих социальных программ. Это из чего берется-то? Из политики! Из межпартийной борьбы, из выборов, из борьбы между одним кандидатом в президенты и другим кандидатом. Это все политика. И она приходит в эту самую его медицину. Я думаю, что вот такие люди – не только актеры, писатели, художники и кинематографисты и так далее, которые очень как-то проявились во всей этой ситуации с Бахминой, вот они постепенно начинают что-то такое понимать и обретать какой-то общий язык на этих примерах, на этих упражнениях, что ли…

СЛУШАТЕЛЬ: Можно спросить?

С.ПАРХОМЕНКО: Марина Аркадьевна, простите, пожалуйста. Мы как-то немножко долго уже с вами.

СЛУШАТЕЛЬ: Я лишь два слова. Скажите, почему в отношении Бахминой это вызвало такую волну возмущения, а что убили таджикскую девочку в Питере, убили дворника, убили девочку где-то в Иркутске за красные носки – вот тут почему-то никакого возмущения общественного не слышно. Почему это так?

С.ПАРХОМЕНКО: Почему не было слышно? Было слышно. Несмотря на то, что некоторые из дел, которые вы перечисляете – например, с таджикской девочкой, там потом обнаружилось огромное количество всяких сложностей – что поймали не тех людей… но вопрос не в этом, вопрос в том, что это стало поводом для большой общественной дискуссии. И в одном и в другом случае. И в случае с этими дворниками сейчас. Постепенно оно накапливается. Вот мы с вами сидим и говорим об этом в эфире большой столичной радиостанции. У нас тут аудитория – миллион человек ежедневно. Мы с вами это обсуждаем. Я думаю, что нас заткнуть довольно трудно. Вас и меня.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну не знаю. Мне кажется, что на это никто не обращает никакого внимания.

С.ПАРХОМЕНКО: Вы обращаете. Вот смотрите – счет 1:0 в нашу пользу – уже вы обращаете. И я нисколько не сомневаюсь, что вы ж не в одиночестве, глядя в стенку, будете это сама с собой обсуждать. Наверное, есть какие-то люди возле вас, с которыми вы поговорите. Между прочим, в какой-то момент вам бы неплохо поговорить об этом с вашими детьми, которые придерживаются совсем других, как я понял, позиций и которые не захотели помочь вам поставить свою подпись под прошением о помиловании Бахминой. Поговорите с ними. Попробуйте им что-нибудь объяснить.

СЛУШАТЕЛЬ: Я не имею никакого авторитета. Это бесполезный номер.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну что вам сказать? может, вы слишком пессимистично смотрите на вещи? Хорошо. Марина Аркадьевна, спасибо вам большое. Извините, что я вынужден наш разговор прервать. Он и так уже немножко затянулся. Я бы впустил других радиослушателей сюда к нам в эфир. А вам спасибо за звонок. Слушайте и дальше «Эхо Москвы». 363 36 59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Я думаю, что еще на один звонок по меньшей мере у нас с вами время есть. Да, я слушаю вас.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Светлана, еду из Калуги в Москву…

С.ПАРХОМЕНКО: За рулем едете? Припаркуйтесь немедленно! А то представляете опасность на дороге. Да еще и ночью на шоссе. Ужас-ужас.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хотела бы узнать ваше мнение по поводу слияния партии Богданова, Барщевского и СПС и о создании нового правого крыла.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, вы знаете, две из этих партий - искусственно выведенные в пробирке организмы. Мне жаль, что нашлось некоторое количество людей, впрочем, это их таким образом характеризует, которые захотели свои имена, свои лица, свои головы как-то в эту пробирку засунуть. Ну и бог бы с ними. Что называется, достойный конец. Как в какой-нибудь химической лаборатории, из всех этих пробирок в конце эксперимента сливают все, что в них там накопилось вместе со всей плесенью, осадком…

СЛУШАТЕЛЬ: ну и ваше мнение – что все-таки дальше?

С.ПАРХОМЕНКО: Ничего. Я абсолютно убежден. Ну да, будет большая пробирка. Будет теперь вместо пробирки мензурка, а в ней опять такое же искусственное абсолютно вещество, не имеющее отношения к реальной политике. И главное – не представляющее интересов реальных людей. Сегодня партии, и мы с вами это видим, превратились в метод продвижения по карьерной лестнице. Такова партия «Единая Россия», такова в меньшей степени партия «Справедливая Россия», вот будет еще одна. Третий подъезд будет. Будет еще одна небольшая лесенка, по которой тоже можно будет попробовать залезть. Если уж совсем тошнит залезать по лестнице под названием «Единая Россия», как-то не хочется наступать с ними на одни ступеньки и держаться за одни перила, ну можно попробовать там вскарабкаться. Это совершенно не заменяет и не отменяет и никаким образом не замещает необходимости зарождения нормальных, живых партий, которые образуются у нас с вами. Вот вы доедете благополучно из Калуги до Москвы, и вам, может, будет там с кем об этом поговорить. Спасибо, Светлана. Извините, пожалуйста. Я должен прервать наш разговор, потому что время наше, собственно, вышло. Это была программа «Суть событий», а продолжается она ровно час и идет всего раз в неделю. А встретимся мы с вами в будущую пятницу вечером. И поговорим снова о событиях недели в программе «Суть событий» со мною, Сергеем Пархоменко, и с вами, звонящими по телефону и пишущими по смс. Счастливо. Всего хорошего.