Суть событий - 2008-10-03

С.ПАРХОМЕНКО: Ну вот, 21 час и почти 6 минут в Москве. Кончился мой отпуск. Начался новый сезон, если хотите. Это программа «Суть событий», как ни в чем не бывало. Это программа «Суть событий» в свое время, на своем месте – на «Эхе Москвы». Все, кто волновались, перестаньте волноваться. Все, кто надеялись никогда этого больше не услышать, оставьте эти надежды. Как видите, все возвращается, все начинается в точно обещанное заранее время. Говорил, три раза пропущу – вот три раза пропустил. Говорил, на четвертый раз вернусь. Говорил, я вам все объясню – объясняю! С 9 до 10 по пятницам. Здравствуйте. Я очень рад, что программа «Суть событий» снова тут. А где у меня пейджер? За это время какие-то ужасные утраты произошли, оказывается. Ну ничего. На всякий случай я все-таки объявлю, что 7 985 970 4545 – это номер для смс. Телефон 363 36 59, через некоторое время он у нас заработает. Я уже вижу, что тут все в порядке, все функционирует. Ну, сию минуту еще включать не буду. И всегда сохраняются интернетовские возможности связи. Они сохраняются и сейчас на нашем сайте – www.echo.msk.ru – можно найти возможность написать электронное сообщение прямо сюда в эфир. А кроме того, очень удобно, всем напоминаю – примерно за сутки до начала передачи появляется специальная страничка, на которой тоже можно оставить вопросы, на которые я здесь всегда с удовольствием отвечаю, когда они содержательные и когда в них есть что-то такое, что заставляет меня обратить на них отдельное внимание. Вот и сейчас передо мной целая стопка листов с такими вопросами. Почему-то, я смотрю, авторов наших интернетовских вопросов заинтересовала на этой неделе новость о реабилитации царской семьи, причем заинтересовала каким-то особенным образом – меня обеспокоено спрашивают, означает ли это теперь начало какого-то процесса возрождения российского монархизма, означает ли это, что появляется для одних надежда, а для других угроза возвращения династии и так далее. Ну, знаете, я здесь не стал бы ничего преувеличивать, не стал бы всерьез это обсуждать. Насколько я знаю, люди, которые блюдут российский императорский трон, люди, которые представляют династию Романовых, - люди вполне разумные, хотя, конечно, чрезвычайно увлеченные своим делом и своим прошлым, и их трудно заподозрить в том, что они таким образом трактуют этот в сущности отрадный факт реабилитации бессмысленно казненной семьи Николая II. Да, действительно, как многие мне здесь пишут, сам термин «реабилитация» в данном случае смотрится немножко странно, а в некотором роде абсурдно, поскольку не было никакого обвинения, во всяком случае формального, и непонятно, почему в данном случае нужно говорить о реабилитации. Но есть какие-то традиции в юриспруденции, в том числе и в российской. Их немного осталось, но кое-какие все-таки есть. И они заставляют употреблять именно такой термин, как бы самый близкий к описанию того факта, который имел дело. В любом случае я исхожу из того, и мне кажется, было бы правильно из этого исходить, что каждое лишнее упоминание о том, что убийство детей это убийство детей, и на самом деле никакого политического смысла оно иметь не может, никакого политического оправдания найти ему невозможно, но вот каждое лишнее упоминание полезно. Столько раз, сколько по разным поводам и под разными соусами и под разными предлогами мы еще об этом скажем, столько и будет хорошо. Все как-то нелишне. Действительно, то, что случилось в Екатеринбурге, это одна из самых позорных и отвратительных историй, одно из самых позорных и отвратительных пятен на истории России. Всей России в целом. Неважно – советской, не советской. Все это вместе – наша история, история нашего отечества. И в ней был этот ужасный день, это ужасное решение, этот ужасный поступок, которому нет ни оправдания, ни смысла. Вот что скажу тем, кто задает вопросы на этот счет.

И давайте вернемся теперь к сегодняшним событиям. Как вы понимаете, много чего происходит на этой неделе, достойного обсуждения. Экономические события, конечно, очень, я бы сказал впечатляюще и угрожающе выглядящие. Я вот с Алексеем Венедиктовым перед программой некоторое время потратил на разглядывание разных графиков, посмотрели мы, когда был максимум российской биржи, вот у нас теперь какой-то минимум российской биржи надвигается опять, как это все подвигалось, как это все росло – от 400, от 500 пунктов индекса, что произошло в момент ареста Ходорковского, сколько времени потом рынок приходил в себя и зализывал эту рану, полученную в тот момент, когда начали грабить ЮКОС, как он постепенно поднимался, забирался за 2000, ну и вот теперь все это посыпалось обратно. Конечно, велико искушение, и наши начальники с удовольствием этому искушению отдаются объявить во всем доллар, американскую экономику, американскую финансовую систему, американское политиканство, американское то, американское се. Но давайте отдадим с вами отчет, что Россия и ее экономическая политика внесли достойный, посильный вклад в формирование этого кризиса. Я говорю и о том, что существование паразитической нефтяной экономики не озонирует воздух во всем мире и участвует, несомненно, в надувании огромного финансового всемирного пузыря, который теперь всемирно лопается. А российская экономика именно такая. И не только для самой российской экономики ощущается вред того, что она вот таким образом висит на нефтяной цифре и по существу выкачивает дармовые деньги из земли, не производя достаточных усилий для того, чтобы развиваться, чтобы создавать новые рабочие места, чтобы поднимать технологический потенциал. Это вредит всем – это вредит и самой России, и соседям России, и далеким от России государствам, и мировой финансовой системе в целом. Конечно, наша внешняя политика здесь тоже сыграла свою роль. И политический кризис на Кавказе, августовская кавказская война добавила напряжения, добавила паники, добавила истерических движений мировой экономической системе и мировым финансам и мировой биржевой системе. Все это имело, несомненно, свои последствия. Все это наложилось одно на другое. В общем, мы хорошо в этом во всем поучаствовали. И тоже несем свою долю ответственности за это. Вместе с другими. Вместе с европейской экономикой и европейскими экономистами и европейскими правительствами и европейскими финансистами. И с американской экономикой, безусловно. И с азиатскими экономиками, которым еще предстоит по полной программе подключиться к этому всему. И развитие этого кризиса в значительной мере, как говорят, зависит от того, как быстро ссыплется в него китайская экономика и сможет ли она удержаться на его краю или она рухнет вслед за всеми остальными. Так что все мы действительно сидим в одной глобальной бочке – экономической и финансовой. Я не сомневаюсь, что то, что происходит сегодня, спровоцирует новые потоки разнообразной демагогии по поводу того, что Россия должна отгородиться от мира, что Россия должна жить каким-то своим отдельным квасным и лапотным путем, который защитит ее от этого всего, и будет сказано, что вот страны, которые действительно замкнуты сами на себя, им на это на все наплевать, у них не бывает кризисов… У них не бывает кризисов – у них просто постоянная нищета, не прекращающаяся никогда, ни во время кризисов, ни между кризисами. У них действительно – не ужасный конец, а ужас без конца происходит. Так что мы с вами еще как-то много этого всего наслушаемся.

Еще один сюжет, о котором мы конечно с вами будем сегодня говорить – я имею в виду говорить по телефону, поскольку мы в ближайшее время с вами этим займемся, это окончательный крах системы формально существующих российских партий, называющих себя либеральными. В них часто либерального осталось немного. Называющих себя оппозиционными. В них и оппозиционности осталось немного. Мы вообще не очень последнее время обращаем внимание на некоторую абсурдность ситуации. Есть какие-то внешние вещи забавные типа «Яблока», в котором уже теперь нет ни «Я», ни «Б», ни «Л» - ни Явлинского, ни Болдырева, ни Лукина, а «Яблоко» тем не менее существует. Вот они все по одному по разным поводам повыскакивали оттуда в разном состоянии души и по разным политическим мотивам. Ну вот теперь СПС прекратил свое существование. Я несколько раз голосовал за эту партию вполне демонстративно. Бывало, что не голосовал за эту партию – так же демонстративно. И считал наиболее эффективной демонстрацией именно факт своего неголосования за нее. Конечно, к тому, что вот сейчас создается объединенная левая партия, я отношусь не то чтобы скептически – я отношусь к этому процессу я б сказал с презрением. Вот, пожалуй, я б такое слово употребил. Я презираю эту возню – она мне кажется смешной и оскорбительной. Я думаю, кстати, что Александр Плющев, мой коллега по эховскому эфиру, сказал отлично, и в общем, я даже не знаю, как лучше и точнее сказать и как лучше описать эту ситуацию. Он сказал – «настольный хоккей». Это очень точная, очень верная и очень полная метафора. Российские главные начальники, кремлевские начальники полюбили в политике играть в настольный хоккей. Это вещь безопасная. Настольный хоккей хорош тем, что его всегда можно засунуть под кровать. А захотелось развлечься – вынуть из-под кровати. Захотелось назвать себя хоккеистом, продемонстрировать бабушке, что я тоже умею играть в хоккей – вынул из-под кровати, поставил на стол и вдвоем с приятелем или в одиночестве, левой рукой за синих, а правой рукой за красных подергал за эти палочки, покрутил за эти ручечки, покидал эту маленькую пластмассовую шайбочку в маленькие пластмассовые воротики, сам объяснил, кто тут выиграл, кто проиграл, сам удалил проштрафившегося, сам починил поломанного. Ну а потом надоело – выкинул. Поиграл за одних, поиграл за других. Очень верно. Так выглядит сегодня российская партийная жизнь – в виде настольного хоккея, на котором скучающие люди, скука которых выражается в том, что они демонстрируют разного рода политические фантомы и разного рода политические муляжи. Вот они развлекаются таким образом. Они достаточно циничные и достаточно богатые, чтобы время от времени покупать себе новых пластмассовых хоккеистов и вставлять их в такие пупочки там на поле – крутишь ручку, он тоже крутится, щелкаешь по шайбочке, он тоже щелкает. Надо – адвокатов наймем, надо – журналистов. Захотим – масонов. Не понравится – бизнесменов каких-нибудь привлечем. Или какого-то кандидата в мэры Москвы. Большой, в общем, ассортимент людей, готовых идти на эту поденную политическую работу. Именно такую – поденную. На денек. Позвали – быстренько отработал, быстренько заплатили. Ну, формы оплаты могут быть разные. Иногда за стол и кров, иногда наличными, иногда должностью, иногда кабинетом поближе к лифту, если человек уже при должности, но хочется ему подрастить свой аппаратный ранг таким способом, иногда машиной с мигалкой, иногда еще чем-нибудь, иногда какими-то пустыми обещаниями, а иногда – просто в надежде, что может быть главный большой начальник заметит, улыбнется издалека, может, руку пожмет, может, в нужный момент вспомнит, назначит, призовет. Я, в общем, вблизи наблюдал много таких. И я не могу не относиться с сочувствием и уважением к людям, которые в решительный момент говорят: «Слушайте, я не пойду, я не поденщик. Я не пластмассовый хоккеист в этой коробочке. Играйтесь сами как-нибудь, без меня». Хотя много верного говоря, много говорят реально соответствующего действительности. Да, это правда – то, что говорит, например, Леонид Гозман, или то, что говорит Борис Надеждин: да, есть еще помимо московских политиков, которые на виду, есть еще люди где-то далеко. Ну, вот человек – всю жизнь был депутатом какого-нибудь своего районного совета, условно говоря, своего законодательного собрания, городской думы, еще чего-то, муниципального избираемого органа того или иного. Но он хочет продолжать эту работу. Иногда - просто потому что он привык, иногда – потому что это образ жизни, иногда – потому что он искренне считает, что это его миссия, что это его работа, что это его долг перед соседями, что он начал что-то, ему вроде хочется продолжать, а он ясно понимает, что если он выдвигается под маркой СПС, то он прощается с шансами на избрание, и он своим начальникам московским эспээсовским говорит: Ребята, вы там сделайте что-нибудь. Или вы договоритесь с начальством как-нибудь, чтобы он перестали нас тут внизу сшибать за факт принадлежности к вашей шайке. Или вы там договоритесь, или давайте я как-нибудь по-другому назовусь. В конце концов, мне все равно, какие буквы у меня будут на дверях написаны. СПС, шмэспээс, еще что-нибудь, ДПР… Да какая мне разница, собственно? Мне надо, чтобы меня выбрали в моем Кислодрищенске. Я все равно как-то никакой партийной работы вести не собираюсь. Но по закону как-то надо, чтобы были какие-то буквы – ну будут вам буквы. Ну не можете мне обеспечить ваши буквы – я другие возьму. Мне ж надо шашечки от вас только, а ехать я сам буду. Да, это правда. Так оно происходит. И вот как-то появляется что называется отмазка – да, мы за этих людей, мы обязаны им обеспечить, мы должны им. И так далее. Да, но вы консервируете таким образом эту ситуацию, вы превращаете это в правило. Вы доказываете, что это система, с которой вы согласны, которая вам представляется разумной, легальной и имеющей право на существование. Вот и все. А партия, между тем, если она федеральная, обязана заниматься другим – она обязана пытаться усовершенствовать эту систему. Она обязана создавать ситуацию, при которой если партийная принадлежность по закону имеет значение, необходима, навязана при выборах любого уровня, то эта партийная принадлежность не должна быть заложницей, должна означать, что человек там, далеко, внизу, в Саранске или в Воронеже или еще сколь угодно далеко оказывается заложником взаимоотношений между начальником из президентской администрации и партийным боссом. Вот к этому пришла сегодня российская избирательная система. Вот это сегодня механизм выдвижения, механизм формирования новых политических кадров. Чего ж вы хотите, ребята? Ведь на самом деле партийные структуры – это и есть тот насос, который выкачивает из массы населения политически заинтересованные, политически активные, талантливые, эффективные кадры. Люди через систему политических партий, ну и, заметим в скобках, часто еще через систему профсоюзов, поднимаются в политику на общегосударственный уровень. И они и есть тот самый кадровый резерв. Здесь можно рыдать сколько угодно. Можно сколько угодно лицемерить и говорить – «У нас тут такой страшный дефицит – мы не знаем, где взять людей», создавать какие-то кошмарные вычурные, какие-то искусственные, насквозь коррумпированные системы, когда мы отбираем кандидатов первого ряда, кандидатов второго ряда, сначала в городах окружных, столицах, потом в столицах субъектов федерации, потом еще куда-нибудь отправимся, где мы их будем собирать, складывать, будем их обучать, дрессировать, возить их на Селигер и так далее. Много вы наловите таким образом? Ну, начнется сейчас новая номенклатура, когда полезут дети чьи-то бездарные, а главное – когда полезут верные и надежные, и это будет главным, а в большинстве случаев единственным критерием, преданные, в глаза глядящие, язык в задницу засунувшие – не себе, а начальнику. Это одна схема. И другая – это живая партийная жизнь. Не настольный хоккей, а хоккей, грубо говоря, политический. Когда выходят здоровые, полные сил, желаний, азарта люди и соперничают, сшибаются, рвутся к чужим воротам. Добрался до ворот, то есть до власти – молодец, выиграл. И в этой ситуации, наблюдая за игрой низшей хоккейной лиги, можно сидеть на трибуне и выбирать талантливого игрока, чтобы забрать его потом туда, наверх, в клуб. По-моему, на самом деле, эта спортивная метафора очень точно работает на вот эту самую политическую селекцию. Механизм-то очень неплохой. Нету его. Погубили, раздавили. Заменили настольным хоккеем. Заменили муляжом еще одним. Вот теперь в коробочке для пластмассовых игроков будет и это, будет и т.н. либеральный проект. А чего в нем либерального? Либеральный – это когда люди борются за свободу. Много свободы у этих пластмассовых хоккеистов? Давайте я прервусь на этом месте. Почитаю смсовские сообщения, которых тут довольно много нападало. И мы с вами вернемся к этому разговору или к разговору на другие темы – уже с помощью телефона – ровно через 4 минуты в программе «Суть событий» со мною, Сергеем Пархоменко.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час 35 минут, это программа «Суть событий», вторая половина этой программы. Зачитался смсами, признаться. Многие обиделись на меня за «Яблоко», что, дескать, и тут не смог пройти мимо. Ну да, не смог пройти мимо. Внесли люди вклад в опошление идеи. Действительно постарались вовсю. СПС тоже, несомненно, выступал тоже в высшей степени бездарно на протяжении последних лет. Но мне кажется, что все-таки самый большой позор достанется тем, кто пойдет сегодня в имитаторы, в имитационные партийные программы, теперь уже такого рода тоже. Вот у нас есть имитированные коммунисты, имитированные патриоты, имитированные националисты, имитированные государственники. Ну вот у нас теперь еще будут имитированные либералы-реформаторы. Все это будет управлять одними скучающими кукловодами, которые сами будут придумывать себе партийную жизнь, сами будут ее разыгрывать, сами будут ее демонстрировать. Но самое ужасно – сами будут в нее верить. Штука ведь заключается вот в чем – что все эти бесконечные эрзацы и муляжи, которые строит российская администрация, они для нее самой оказываются ужасно убедительными. Они управляют в ручном режиме телевидением, диктуют новости, а потом ориентируются на эти новости. Они имитируют аналитический процесс, а потом доверяются этому анализу. Все равно, знаете, это как сначала как-то перевирать прогноз погоды, а потом самому попадать под дождь, потому что ты этому прогнозу погоды доверился. Че это у меня тут пять дней подряд про дождь написано? Напишу сегодня про «ясно» - для баланса. Позитив же должен быть какой-то. Так, минуточку – тут написано «ясно». Ну раз уж в прогнозе написано «ясно», чего я пойду с зонтиком? Оставляю зонтик. Вышел без зонтика и получил. Да…

Из новостей сегодняшнего дня, между прочим, не могу не обратить вашего внимания на одно чрезвычайно важное событие, которое, по-моему, пока не стало еще широко известно и не обсуждается так широко, как оно того достойно. Сегодня вышел очередной номер журнала «Esquire». Есть такой толстый, жирный – особенно осенью, когда много рекламы, - глянцевый журнал. «Esquire» называется. А в нем чрезвычайно интересный документ – я даже не скажу текст, скажу – документ: переписка Михаила Ходорковского с писателем Борисом Акуниным. Я уж не знаю, как это удалось технически организовать. Я не очень понимаю, и у меня нет никаких сведений насчет того, как эти письма ходили, каким образом их пересылали туда и обратно, но как-то пересылали. И чрезвычайно интересный диалог заочный, письменный диалог этих людей на очень разные темы – важные темы, существенные темы, не обходя каких-то резких и принципиальных в этой ситуации сюжетов. Например, чрезвычайно важный сюжет – о разрушении российской судебной системы, которое наступило на этом деле, именно в этом в значительной мере важность случая ЮКОСа, что именно этот случай подорвал и разрушил усилиями тех, кто готов был разграбить ЮКОС любой ценой, подорвал и разрушил российскую судебную систему. И эта судебная система имеет вообще имена, фамилии. Она материализовалась в абсолютно реальных, конкретных людях, которые принимали эти решения, выносили эти переговоры, подтасовывали эти документы, жульничали мелко во время процесса и после него. Так что прочтите. Я совершенно уверен, что в ближайшие же часы этот текст появится в Интернете. И наверняка кто-то еще его перепечатает. Так что, в общем, это несложно будет найти. Переписку Ходорковского с Акуниным. Большую интересную работу сделал писатель Акунин, который взялся за это дело. Спасибо ему за это дело, Григорию Шалвовичу Чхартишвили. Я очень надеюсь, что эта работа будет продолжена. Не им. А кем-нибудь еще. Еще кто-нибудь захочет о чем-нибудь поговорить с Ходорковским. И в этом разговоре прозвучат какие-то важные интересные вещи, несомненно, высказанные не только Ходорковским, но и его собеседником. Потому что важно, чтобы в этой ситуации собеседники его были уместны и достойны, люди соответствующего масштаба и умеющие подержать этот разговор на должном уровне. Надеюсь, что это только начало.

Ну вот. Что же, по телефону теперь поговорим, что ли? 363 36 59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Многоканальный, а в точности – десятиканальный телефон - 363 36 59, по которому наибольшие шансы имеют дозвониться те, кто звонит в первый раз. Вот, например, этот наш слушатель. Да, я слушаю вас. Алло.

СЛУШАТЕЛЬ: …

С.ПАРХОМЕНКО: Ну вот видите, этому тоже был предоставлен этот шанс – он этот шанс использовал. Посмотрим теперь, как своим шансом распорядится наш слушатель на этом телефоне. Слушаю вас, алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей, это Любовь Константиновна, Москва. Мне бы хотелось очень, чтобы вы сегодня обсудили вопрос – случай гибели школьниц. И как к этому отнеслись местные наши власти. Ни о чем я не могу говорить.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, Любовь Константиновна, вы правы – упомянуть, конечно, это нужно и здесь. Хотя, я должен признаться, что здесь мне мало что есть добавить. Случай трагический…

СЛУШАТЕЛЬ: Хотя бы сказать свое мнение.

С.ПАРХОМЕНКО: Да-да, скажу. Мнение мое очень простое. Мнение это, я думаю, выработается у всякого, кто сядет в машину или в электричку или в автобус и отъедет чуть-чуть от большого города. И посмотрит, в каком состоянии находится то, что называется общественные здания в России, хотя бы чуть в стороне. И школы, и суды, и больницы, и сумасшедшие дома. Знаете, самые разные вещи. Меня, например, всегда больше всего поражает знаете что? Отделения милиции. Ну вот иногда приходится бывать. То ГАИ какое-то – что-то с правами, или какие-то документы оформляешь, или еще что-то вроде того. И попадаешь вот в такое вот государственное заведение. Общественное здание. Переступаешь через лужи мочи на полу. Стараешься не зацепиться локтем за какие-то огромные лохмотья штукатурки, которые свисают со стены. Хочется знать: первое – где бюджетное бабло, где мои налоги, которые я заплатил? Я заплатил, я же точно знаю. Я точно знаю, что я много заплатил! Где эти деньги? – я спрашиваю. И второе – несколько десятков человек ежедневно ходят на работу в это отделение милиции. И для них это 8 часов в день – переступать через эти лужи, ходить вдоль этих стен, стараться не прикасаться к этим липким перилам, сохранять равновесие на этих стульях, у которых нет ни одной целой ножки, пытаться пить чай из кружки, которая разбита в десяти местах. Эти люди, они совсем не отдают себе отчета в том, в каком свинстве, в каком дерьме они находятся? Они совсем никаким образом не хотят с этим справиться? То же самое можно сказать о людях, которые не сами, а детей своих отводят в школу – вот в эту, вот в такую. Ничего в них не шевелится? Ничто их не заставляет взять за глотку депутата от правящей партии, потому что никаких других партий, разумеется, избрано быть не может? Мэра города, чиновника, начальника, полковника, налогового инспектора… И спросить – наши дети почему в это ходят? На самом деле, то, что произошло в Оренбурге на этой неделе, это праздник покорности российских граждан тому свинскому состоянию, в котором они позволяют себя держать. Позволяют прежде всего своим безразличием к своей собственной жизни и к действиям людей, которым они позволяют оставаться у власти. Вот и все. Сейчас за все заплатила эта учительница, которая покончила с собой. И я себе представляю знаете что – в тот момент, когда об этом стало известно, какое количество людей там в Оренбург перекрестились перед зеркалом и сказали – «Слава тебе господи, она повесилась. Какое счастье! Ну есть же господь на небе! Ну спас же нас! Спасибо Тебе, сейчас пойду поставлю свечку. Ну вот же, теперь же все в порядке, потому что мы же теперь на нее все повесим. Ну она же теперь будет во всем виновата». Она повесилась. Кто виноват? Вот она виновата. И она это признала. Кто несет ответственность? Больше никто. Виновный понес ответственность. Все в порядке. А я могу интервью давать о том, что школа, в сущности, не очень пострадала, говорит местный городской начальник, как мы с вами это слышали вчера. Школа не очень пострадала – в сущности, можно в ней заниматься. Там в другой части, которая не обвалилась. Ну а обвалилась – стенку мы достроим. Виновный понес ответственность. В скобках заметим – заслуженную. Правда ведь? Какое количество людей почувствовали счастливое облегчение, узнав, что эта несчастная женщина покончила с собой и что теперь они спасены и что теперь им не нужно ни за что отвечать и что теперь с ними будет все в полном порядке. Потому что есть на кого свалить. И им это удалось. Вот увидите. С ними все будет абсолютно в полном порядке. Никто не пострадает. Вот так вот. 363 36 59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». И на этот телефон вы без труда можете дозвониться. Ну что же, давайте попробуем вот такую, например, линию. Слушаю вас, алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей, добрый вечер. Владимир из Санкт-Петербурга. Первый раз дозвонился за много лет.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну должно же было это когда-то случиться.

СЛУШАТЕЛЬ: Специально для вас купил сим-карту. Иначе не дозвонишься. У меня к вам два вопроса – один экономический, другой по России и Грузии. Какой вам лучше?

С.ПАРХОМЕНКО: Все равно.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну тогда по поводу войны. В Питере есть председатель Комитета солдатских матерей Полякова. И она рассказала, что в середине августа этого года она из-за одного солдатика, которого до полусмерти избили, он лежит в госпитале в Ленинградской области, дозвонилась до зам командующего Ленинградским военным округом, чтобы помочь парню. Тот сказал – «Уважаемая Элла, я не могу сейчас этого сделать, я в командировке». А у нее контакты неформальные часто проходят последние три года. Она говорит – «Ну тогда я позвоню командующим Ленинградским военным округом». Тот отвечает – «Не звоните, мы с 6 августа все в Кодорском ущелье».

С.ПАРХОМЕНКО: Понятно, Владимир. Ну знаете, я бы здесь вас предостерег от лишней паранойи, только не обижайтесь на это слово. В том смысле, что от лишних каких-то конспирологических выводов и выкладок. В общем, на самом деле, общая картина дела ведь понятна. Шла постепенно нарастающая череда провокаций, задачей которой было – вынудить грузинскую сторону, провоцируя ее, дергая, таская так и сяк, сделать резкий, грубый, глупый, безрассудный поступок. И грузинская сторона это сделала. Я очень рад, что сейчас, по всей видимости, будет все-таки какое-то серьезное расследование этих событий. Но чрезвычайно важно в этой ситуации установить некую начальную точку – договориться о том, начиная с какого момента мы начинаем раскручивать этот клубок. Потому что если мы, грубо говоря, начинаем расследовать события с утра того дня, когда война, собственно, началась, картина будет одна. Если днем раньше, другая. Неделей раньше – третья. Месяцем раньше – четвертая. И так далее. Мне кажется, что добросовестность этого следствия будет во многом заключаться в том, чтобы попытаться взять широкий круг событий и вопросов и достаточно большой временной отрезов. И мы увидим, как последовательно это делалось. Что дело идет к этому конфликту, нет никаких сомнений. Готовились силы – не только на той стороне, о чем мы так любим говорить, что Грузия постепенно милитаризировалась, все больше и больше денег тратилось на вооружение, собиралось большое количество инструкторов, готовились силы, они каким-то образом размещались и так далее. Все это правда. Это действительно так. Действительно грузинское руководство взяло курс на усиление своих вооруженных сил. И понятно, что воевать они собирались не в Зимбабве. Понятно, что именно здесь, на этих участках границы они считали нужным держать какой-то свой кулак или кулачок. Потому что – конечно, в масштабах Европы, в масштабах России силы эти совершенно ничтожны. Точно так же подготовка шла со стороны России. Точно так же, ровно так же постепенно наращивалось напряжение, наращивалось давление, наращивался уровень провокаций с российской стороны, потому что именно так, военным путем Россия, начиная с определенного момента, решила развязывать этот узел. Начиная с какого момента, мы с вами знаем – начиная с момента, когда президент Путин, это уже явная, видная, на поверхности ситуация, сказал – «Будет альтернативный ассиметричный ответ на косовскую истории. Обезьянничать не будем!» - сказал он на своей очередной пресс-конференции. Есть другие варианты, есть, как он сказал, заготовки, и мы знаем, что там делать. Вот в этот момент, могу уже твердо сказать, общее понимание ситуации было таково: будем вести дело к военному конфликту. Мы можем с вами это констатировать. Вот и все. А дальше – есть целая сложная версия о том, что российская армия должна была на следующий день и так далее. Об этом, например, очень любит поговорить президент Грузии Саакашвили – что грузины на один день опередили российское вторжение.

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей, было б в самом деле очень интересно узнать – если там был командующим Ленинградским военным округом, зам командующего, они прибыли туда…

С.ПАРХОМЕНКО: А разве не достаточно того, что руководителями Югоосетинской республики были разного рода российские военные на протяжении уже достаточно долгого времени или спецслужбы? Был там командующим, не было… Там и без него, и без командующего Ленинградским военным округом было достаточно серьезных российских военных специалистов, которые там на месте готовили этот конфликт. Ну и что? Хорошо, Владимир, спасибо. Знаете, я считаю уместным вместе с нашим слушателем возвращение к этой теме. Мне кажется, что никогда не поздно еще раз про это вспомнить, еще раз про это поговорить. Потому что действительно – мы можем с вами говорить о важнейшем событии дня или о важнейшем событии недели, но это, несомненно, важнейшее событие этого исторического периода в России. Россия умудрилась начать войну с одной из бывших военных республик. Вот до сих пор вся ситуация на бывшем постсоветском пространстве характеризовалась тем, что здесь распад Советского Союза прошел… ну, к сожалению, нельзя сказать, бескровно, потому что Сунгаит был, резня в Аше была, Приднестровье было, да собственно, и были конфликты первые в Южной Осетии и в Абхазии. Так что не бескровно. Но это не были войны между республиками, впрямую устроенные. Это первое, если не считать карабахского конфликта, который укоренен очень глубоко, очень далеко, и у него есть некая своя специфика. И он носит во многом этнический характер. А это – прямой политический конфликт. Это не два народа воюют. Это два государства, две страны устроили войну между собой. России до сих пор удавалось играть роль главного успокоителя на этом пространстве. России больше, чем кому бы то ни было другому, принадлежала честь силы, которая удержала бывшие советские республики от такого рода войн. Россия теперь с этим титулом рассталась. Она сменила эту честь на вот это вот политическое бесчестие, каковым является война с Грузией. Мы могли раньше сказать, что Россия удержала остальные советские республики, как-то прогарантировала им мирное расхождение, мирный развод. Теперь мы этого сказать больше не можем, потому что нам ответят на это – хм, минуточку, а Грузия? А кто с Грузией воевал? Что это вы? Нос-то не задирайте. Закатайте губы обратно. Вот такую губозакаточную машинку, как один интернетовский персонаж любит говорить, я имею в виду Тему Лебедева, нам выписали в этом конфликте. 363 36 59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Да, я слушаю. Алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я хотел бы прокомментировать по поводу царя. Вот вы как-то удручаетесь, как это его реабилитировали – не должны были реабилитировать…

С.ПАРХОМЕНКО: Я удручаюсь? Что вы! Ни в коем случае. Наоборот – я говорил, что это очень хорошо. Никогда не поздно и никогда не лишне еще раз про это говорить. Меня сам термин просто смущает.

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, уж будем термина придерживаться…

С.ПАРХОМЕНКО: Да-да, я как раз готов смириться с термином и с чем угодно. Не беспокойтесь.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот мы обсуждаем сейчас убийство. Но при этом мы забываем. Да, убийство – это плохо изначально, особенно детей. Это вообще ужас. Но народ настолько натерпелся, что даже вот эта мера долгое время позиционировалась как некий терроризм.

С.ПАРХОМЕНКО: Не знаю, кем она там позиционировалась. По-моему, детоубийство, да и все. А отчего он натерпелся?

СЛУШАТЕЛЬ: От монархов.

С.ПАРХОМЕНКО: От монархов или от этих девочек? Или от цесаревича? Или от доктора, который там был?

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей, давайте не путать – мы сейчас говорим не про людей, а про социальную роль.

С.ПАРХОМЕНКО: А я говорю про людей. Простите, пожалуйста, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Владимир.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, Владимир. В этом, собственно, разница наших позиций – я говорю про людей, а вы нет. Я не хочу говорить здесь про политику эту.

СЛУШАТЕЛЬ: Я говорю, чтобы вы попробовали в сумме проанализировать.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, вы знаете, я проанализировал в сумме. Я представляю себе, что есть на свете страны, народы, которые сумели избавиться, когда захотели, от своих монархий бескровно и которые сумели сменить свои социальные системы так, что это не привело к дикой, безумной, неконтролируемой, многолетней жестокости, провоцирующей только новую жестокость. Ведь послушайте – смотрите: люди, которые свершили справедливую месть над царской вот этой вот фамилией…

СЛУШАТЕЛЬ: Про справедливость никто не говорил.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну, несправедливую. Вот акт отмщения. Прошло немного времени, и волна эта откатилась обратно и прошлась по ним. Началась одна волна репрессий, за ней другая волна репрессий. Эти давили тех, а те давили этих. Это же продолжалось многие десятки лет. И это не кончилось, собственно, до Ельцина. Это не кончилось до диссидентов. Вот эта система – давить политических противников. Давить, мучить, резать.

СЛУШАТЕЛЬ: До Брежнева, я б сказал, а не до Ельцина.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну не, включая Брежнева. Брежнев еще был там. Вот Ельцин уже там не был. Он уже противопоставил нечто этому, вернув Сахарова из Горького. Спасибо. Остановимся на этом месте. Собственно, у меня осталось всего несколько секунд на то, чтобы сказать, что раз мы произнесли имя Ельцина, мы должны вспомнить, что 15 лет тому назад, в 93-м году в Москве прокатилась еще одна волна вот этого же – волна ненависти и насилия, которая мужественным решением президента Ельцина была остановлена, и бандиты не разграбили наш город, и бандиты не взяли его в руки и не устроил здесь резню, потому что нашелся человек – президент России Борис Ельцин, который приказал их остановить и взял ответственность на себя и несет эту ответственность – до конца своих дней нес и после конца своих дней несет. И лично я глубоко и искренне ему за это благодарен как человеку, который избавил нас от ужаса войны, остановив ее вот так, остановив ее силой. Спасибо вам за то, что вы будете это помнить. Это была программа «Суть событий», а я – Сергей Пархоменко. Всего хорошего. До свидания.